Король Алчности

ГЛАВА 19

— Он выглядит одиноким.

— Это не наше дело, — я уставилась на свой напиток и заставила себя не смотреть на соседнюю дверь. — Он решил поехать в отпуск в одиночку, — мы с Марсело ели домашние кайпириньи на террасе на крыше, пока готовилась фейжоада. Мне не следует больше употреблять алкоголь после пьяного дня на пляже, но мне нужно было расслабиться после стычки с Домиником.

— Верно, — сказал Марсело. — И все же это немного грустно.

Любопытство сыграло в перетягивание каната с моими лучшими инстинктами. Первый выиграл, и я взглянула направо, где Доминик сидел у своего бассейна. Наши виллы разделяла шестифутовая живая изгородь, но с моей высокой точки обзора открывался прямой вид на его задний двор.

Он просматривал что-то на телефоне и ел самый ужасный сэндвич, который я когда-либо видела. Огни фонарей покачивались на деревьях, освещая его лицо мягким светом.

Циничная часть меня задавалась вопросом, не ел ли он у бассейна, потому что услышал нас на крыше и хотел завоевать сочувствие. Чуткая часть меня не могла не почувствовать боль в груди.

Марсело был прав. Он действительно выглядел одиноким.

Мой брат проследил за моим взглядом.

— Город кажется намного меньше, не так ли?

— Он достаточно большой. Пусть занимается своими делами, мы — своими, — я понизила голос, но Доминик в этот самый момент поднял голову, как будто услышал меня. Наши глаза встретились, и по моей коже пробежала электрическая дрожь.

Я отвела взгляд, прежде чем он перешел во что-то более опасное.

— Тебе его жаль, не так ли? — сказала я, когда Марсело нахмурился. — Что случилось с тем, что ты всегда будешь прикрывать мою спину? — я шутила лишь наполовину.

Мой брат во многом был обязан Доминику, который устроил его на первую работу младшим шеф-поваром в одном из ресторанов Лоренца, прежде чем он перешел на свою нынешнюю должность исполнительного су-шефа. Я не ожидала, что он будет избегать его только потому, что мы развелись, но его очевидная слабость к Доминику вызывала у меня беспокойство просто потому, что я видела, как сама поддаюсь тем же чувствам.

Я была слишком восприимчива к мнению других. Я не хотела этого, но ничего не могла с собой поделать.

— Это по-прежнему правда, но мне его тоже жаль, — сказал Марсело. — Мы оба знаем, почему он здесь, и это не из-за отпуска, — он кивнул на мужчину, котором шла речь. — Когда в последний раз Доминик добровольно брал отпуск на работе?

Никогда. Даже когда мы были женаты, мне приходилось заставлять его оставаться в Бразилии дольше, чем на несколько дней между Рождеством и Новым годом.

Меня внезапно поразило, насколько важным было его появление. Это не был выходной или перенесенная встреча; он покинул офис, улетел на другой континент и, судя по тому, насколько комфортно чувствовал себя на вилле Луз, намеревался остаться там на некоторое время.

Мой желудок скрутился узлами. Не позволяй ему обмануть тебя. Доминик готов на всё ради победы, но приз имеет значение только до момента его получения.

— Да ладно, — сказала я, уклоняясь от вопроса Марсело. — Еда скоро будет готова, и мне нужно принять душ.

— Ты приняла душ час назад.

— Мне снова нужно принять душ, — солгала я. — Влажность просто убийственная.

Марсело бросил на меня понимающий взгляд, но спорить не стал. Пока он проверял фейхоаду, я без особого энтузиазма ополоснулась, позволяя горячей воде смыть мою давнюю симпатию к Доминику.

Когда я вытерлась полотенцем и вошла в столовую, Марсело уже накрывал на стол.

— Вот. Я помогу, — я выхватила у него тарелки. — Почему ты так на меня смотришь? На этот раз мне потребовалось не так много времени.

Он всегда дразнил меня из-за того, что я долго принимаю душ, но я провела там максимум тридцать минут.

— Я знаю, — он почесал затылок, на его лице было одновременно и испуганное, и тревожное выражение. — Итак, вот в чем дело. Пока ты была…

Кто-то подошел к нему сзади и прервал разговор.

— Куда ты дел свои бокалы для коктейля? Я не вижу… — Доминик резко остановился, заметив меня. Он переоделся в льняную рубашку и брюки и держал в одной руке бутылку кашасы (прим. крепкий алкогольный напиток), а в другой — телефон.

Тепло разлилось по моей коже, стирая последствия душа. Была только одна причина, по которой он был в нашем доме, держа в руках эту бутылку и ища наши бокалы для коктейлей.

Марсело пригласил его на ужин.

О совместных праздниках серия и брата можно было забыть. Завтра я буду единственным ребенком, потому что собираюсь убить своего брата.

Мой скоро-умерший-брат прочистил горло.

— Доминик подошел и спросил, может ли он одолжить немного сахара. Оказывается, Луз не снабдила дом приправами, а магазин в городе закрыт, поэтому я спросил, не хочет ли он вместо этого присоединиться к нам. В любом случае я приготовил слишком много еды.

— Если тебе неудобно, я могу уйти, — сказал Доминик, когда я промолчала. — В любом случае, я не настолько голоден. У меня был сэндвич.

— Все в порядке, — я заставила себя улыбнуться. Я не позволю ему увидеть, как он на меня влияет.

Прошел еще одна неловкая пауза, прежде чем Марсело снова откашлялся.

— Бокалы находятся в нижнем шкафу, второй слева. Легко пропустить, если не присматриваться.

Доминик кивнул и снова исчез на кухне. В тот момент, когда он скрылся из поля зрения, я взглянула на Марсело, который отступил назад, подняв руки вверх.

— О чем ты думал? — шёпотом крикнула я. — Одолжить сахар? Серьезно? Ты на это купился?

— Я запаниковал, ясно? — прошипел он в ответ. — Что мне было делать? Выгнать беднягу?

— Да, — я махнула рукой в направлении кухни. — Ты пригласил моего бывшего мужа на ужин! Мы развелись два месяца назад, и он последовал за мной в Бразилию!

— Ты знаешь, я плохо справляюсь с межличностным давлением! Он почувствовал запах фейжоады и… черт, он идет.

Мы снова замолчали, когда Доминик вернулся с бокалами для коктейля.

Он поднял бровь, когда я схватила один и налила себе выпить, прежде чем мы сели, но он благоразумно воздержался от каких-либо слов.

Ужин, как и ожидалось, прошел тихо и неестественно. Марсело поддерживал разговор, пока мы с Домиником ели молча. У меня было такое чувство, будто я проживаю абсурдистский фильм о браке и разводе. Все, от локации до присутствия Доминика и музыки, которую Марсело поставил для «улучшения атмосферы», казалось сюрреалистично.

Это не могло быть моей жизнью прямо сейчас.

— Как дела в твоем магазине? — Марсело спросил после того, как закончил бессвязно рассказывать о последнем футбольном матче в Бразилии, или футболе, как его называли везде, кроме США (прим. говорится про один и тот же футбол, но в США его называют soccer, а весь мир - football). — Все готово к торжественному открытию в новом году?

— Да, — я постучала костяшками пальцев по дубовому столу, чтобы не сглазить. — Я не получала никаких экстренных сообщений от Изабеллы, поэтому предполагаю, что магазин не сгорел.

— Ты как-то сказала, что никогда не откроешь физический магазин, — тихое замечание Доминика заставило мои плечи напрячься. — Сказала, что это будет слишком тяжело.

— Тогда я училась в колледже, — я не отрывалась от еды. — С тех пор многое изменилось.

Я специализировалась в сфере бизнеса в Тайере, но сосредоточилась на электронной коммерции. Вместо того, чтобы после окончания учебы основать собственную компанию, как изначально планировала, я помогала Доминику создавать его компанию. Однако я отступила после того, как он нанял постоянную команду, а ситуация в сфере розничной торговли настолько изменилась со времени учебы в колледже, что создавать Floria Designs было все равно, что начинать с нуля. Большая часть того, чему я научилась в колледже, устарела, и последние два года были бесконечным процессом обучения.

Открытие физического магазина напугало меня до смерти, но мне нужно было что-то солидное. Что-то, на что я могла посмотреть, потрогать и назвать своим, и это, вне всякого сомнения, доказывало, что во мне еще осталась какая-то борьба.

— А ты? — спросил Марсело, когда Доминик после моего ответа промолчал. — Как работа?

— Все в порядке. Рынки меняются, а Уолл-стрит — нет.

Еще одно долгое молчание.

— Как долго ты пробудешь в Бразилии? — мой брат предпринял еще одну отважную попытку завязать разговор.

— Без понятия, — Доминик небрежно отпил напиток. — Я не купил обратный билет.

Я чуть не подавилась куском фасоли и свинины. У Марсело напротив меня отвисла челюсть, обнажая полупережеванный кусок мяса. Это было крайне неподобающе, и он бы обругал за это другого человека, но признание Доминика сбило нас обоих с толку.

Его полет в Бразилию уже был достаточно шокирующим. То, что он прилетел сюда без даты возвращения, было настолько немыслимо, что я почти протянула руку, чтобы проверить, страдает ли он от высокой температуры или раздвоения личности.

— Как? — Марсело наконец нашел слова. — А что насчет работы?

Доминик бросил на меня быстрый взгляд. Я опустила глаза и притворилась, что моя еда — самое восхитительное, что я когда-либо видела, в то время как мое дыхание замерло в ожидании его ответа.

— Работа всегда будет, — сказал он. — А вот другие вещи — нет.

До конца ужина никто больше не разговаривал.

После ужина Марсело извинился и ушел мыть посуду, хотя была моя очередь убираться. Он проигнорировал мой смертельный взгляд и поспешил на кухню с охапкой тарелок и столовых приборов, оставив меня и Доминика одних в столовой. Мы смотрели друг на друга, плененные неуверенностью. Для нас это была новая динамика, и я не знала, как с ней справиться.

Доминик был кем угодно — безжалостным, раздражительным, амбициозным, — но он никогда не сомневался. С того дня, как мы встретились, он был целеустремленным человеком, движимым одними целями и амбициями. Выпускником. Основатель собственной компании. Стал настолько богатым и успешным, что заставил замолчать каждого человека, который когда-либо сомневался в нем.

Даже будучи бедным студентом колледжа, Доминик источал такую уверенность, что, глядя на него, невозможно было не увидеть человека, которому суждено достичь всего, к чему он стремился. Успех был его истинным севером, но теперь он казался потерянным, словно дрейфовал в море без компаса.

— А́ле…

— Уже поздно. Мне пора спать. — Я встала, сердце колотилось по причинам, в которые я не хотела вдаваться, но не успела я сделать и двух шагов, как рука сомкнулась на моем запястье.

— Пожалуйста.

Грубость этого простого слова лишила меня некоторой силы воли. Я остановилась и посмотрела на него, ненавидя то, как от его прикосновений у меня в животе порхали бабочки, и как его голос заставил мое сердце биться немного быстрее. Мне хотелось бы так же легко отказаться от своих чувств, как от нашего брака, но наши отношения на бумаге сильно отличались от реальности.

— Тебя не должно здесь быть, — странная смесь усталости и адреналина разлилась по моим венам. — Это только приносит вред здоровью каждого из нас. Мы только что развелись. Мы не сможем двигаться дальше, если ты будешь настаивать на том, чтобы повсюду следовать за мной.

Глаза Доминика замерцали в свете ламп.

— В том-то и дело, — сказал он тихо. — Невозможно двигаться дальше. Я не могу так.

Все мое тело напряглось, но никакие усилия не могли смягчить воздействие его слов.

— Ты не пробовал.

— Хочешь, чтобы я попробовал?

Да. Может быть. В конце концов.

Я прогнала образ Доминика, присутствовавшего на каком-то модном гала-концерте под руку с гламурной блондинкой или, что еще хуже, прижимающегося к ней рядом на диване. Это были интимные моменты, которых я жаждала и завидовала кусочкам жизни, которыми он в итоге поделится с кем-то еще.

Не зацикливайся на этом. Это то, чего ты хотела. Помнишь?

— Ты подписал бумаги, — я высвободилась из его хватки. Отпечаток его прикосновения обжигал, и мне потребовалась вся сила воли, чтобы не коснуться запястья.

— Я подписал бумаги, потому что ты меня просила, а не потому, что я этого хотел.

— И все же ты здесь вопреки моему желанию.

Легкая улыбка тронула его губы, а глаза оставались серьезными.

— Ты никогда не говорила, что не хочешь, чтобы я был здесь, так что технически я не иду против твоего желания.

Я вздохнула, усталость взяла вверх над адреналином.

— Чего ты хочешь, Доминик?

— Я хочу вернуть тебя.

Мой пульс участился. Слава богу, он больше не держал меня, иначе он бы почувствовал именно тот момент, когда его слова дошли до меня.

— Ты это не удастся. — Возможно, если бы я сказала это достаточное количество раз, он бы поверил, и я бы не чувствовала этой тупой боли за грудной клеткой.

— Я знаю.

— Тогда что...

— В частности, я хочу начать все сначала, — Доминик не сводил с меня глаз. — Ты сказала, что мы больше не знаем друг друга, и была права. Ты сказала, что я пренебрегал тобой и принимал тебя как должное во время нашего брака, и ты была права. Я потерял представление о том, что было самым важным. Я не могу изменить то, что делал в прошлом, но я могу поступить по-другому в будущем. Дай мне шанс доказать тебе это.

— Как? — вопрос прозвучал шепотом. Я ничего не могла с этим поделать. Я была слишком любопытна, слишком очарована интимной честностью, отразившейся на его лице. Это была честность, которой не хватало в наших отношениях в течение многих лет, и в тот момент он не был Домиником Дэвенпортом, королем Уолл-стрит. Он был просто Домиником — красивым, умным, измученным парнем, в которого я влюбилась много лет назад.

— Не отталкивай меня, — его горло сжалось. — Это все, что я прошу. Это шанс для нас поговорить и узнать друг друга такими, какие мы есть сейчас. Я хочу знать, что заставляет тебя смеяться, а что заставляет плакать, как выглядят твои сны, когда ты спишь, и что не дает тебе уснуть. Я потрачу столько жизней, сколько мне понадобится, чтобы заново открыть эти части тебя, потому что ты для меня — все. В каждой версии каждой жизни. Возможно, с тех пор, как мы поженились, все изменилось, но ты и я? Мы всегда были предназначены друг для друга.