Король Алчности

ГЛАВА 25

Мы с Домиником провели наш первый день во Флорипе, бездельничая на курорте.

Он попросил кого-то принести мне чемодан, полный новой одежды и косметики, поскольку я не была готова к поездке с ночевкой, и он забронировал второй номер на случай, если я не захочу остаться в одном с ним, но я согласилась на отдельные спальни. Президентский люкс был таким большим, что я все равно не увижу его, если не захочу.

Я ожидала, что во время нашего пребывания будет полный маршрут мероприятий, но Доминик на удивление не вмешивался в то, что мы здесь делали. За исключением времени приема пищи, которое мы делили, он держал почтительную дистанцию — даже слишком. На следующее утро я чувствовала себя так, словно была не на свидании, а в рабочей поездке с коллегой.

— Разве это плохо? — спросила Изабелла. Я позвонила ей, чтобы узнать, как обстоят дела в магазине, поскольку во вчерашнем групповом чате мы не смогли это сделать. — Ты можешь нежиться у бассейна, идти домой и закончить на этом день. Ты же сама этого хотела.

— Может быть. На него не похоже быть таким пассивным, — зачем Доминику лететь в другой город только для того, чтобы оставить меня на произвол судьбы?

— Я не знаю. Люди меняются. В любом случае, наслаждайся жизнью и не думай слишком много о работе, ладно? — сказала Изабелла. — У Слоан все под контролем, а я наслаждаюсь шумом стройки, пока пишу.

Она была единственной из всех моих друзей, кто мог сказать что-то подобное и иметь это в виду. Изабелла процветала в хаосе.

— Я не хочу слышать от тебя ни звука в эти выходные. Если будет что-то срочное, я тебе позвоню.

Ее слова заставили меня рассмеяться.

— Звучит отлично. Еще раз спасибо, Иза.

Мне повезло, когда я встретила Вивиан, которая затем познакомила меня со Слоан и Изабеллой. Я потеряла связь со своими друзьями с колледжа много лет назад, и хотя у меня были случайные друзья в Нью-Йорке, я никогда не чувствовала себя частью группы, пока Вивиан не взяла меня под свое крыло.

Счастливые часы, походы по магазинам, девичники… наша дружба заставила меня осознать, как много я потеряла за время брака, не только в плане близких друзей, но и в мелочах, составляющих нормальную, здоровую жизнь.

Отказываться от своих целей в пользу чужих было вредно для здоровья.

Заменять мои хобби общественными обязанностями, потому что последние были лучше для бизнеса моего мужа, было вредно для меня. Брать на себя вспомогательную роль вместо главной в том, что должно было быть равноправным партнерством, было нездорово.

У Доминика были свои недостатки, но и я не была безупречна. Мне следовало отстоять себя и свои желания, гораздо раньше, чем я это сделала. В юности я думала, что любви достаточно, чтобы решить любую проблему, но взросление означало признание важности любить себя так же сильно, как и кого-то другого.

Повесив трубку, я переоделась в сарафан, и вышла в гостиную номера. Солнечный свет проникал сквозь стеклянную стену и заливал светлые дубовые полы золотистыми оттенками. В животе заурчало от голода, но я не могла решить, заказывать ли еду в номер или ждать Доминика.

Я повернула налево в сторону его комнаты и поднял руку, чтобы постучать, но его голос просочился сквозь дверь прежде, чем я успела дотронуться до нее.

— …не смогу вернуться в Нью-Йорк на этих выходных, — его глубокий тембр вызвал у меня дрожь удовольствия. — Мне все равно. Скажите Гроссману, что ему придется подождать, — короткая пауза. Я не могла видеть его, но могу представить раздражение, отразившееся на его лице. — Это то, за что я вам плачу. Позаботься о проблеме, Кэролайн, потому что я не уеду из Бразилии, пока не уедет Алессандра.

Упоминание моего имени погрузило мой желудок в свободное падение. Я знала, что Доминик отказался от многих деловых возможностей, чтобы быть здесь, но была разница между пониманием чего-то в теории и слышать это на практике.

Я все еще пыталась удержать равновесие, когда дверь открылась, и Доминик чуть не влетел прямо в меня. Удивление стерло морщины раздражения с его бровей.

— Алессандра? Что случилось?

Неожиданный оттенок печали пронзил мое сердце, когда он предположил, что я ищу его только потому, что что-то не так.

— Ничего, — я поправила свои браслеты. — Ты планировал что-то для нас на сегодня, кроме еды?

— Я арендовал каноэ на сегодня, — осторожно сказал Доминик. — Почему?

— Значит, утром ничего? — я проигнорировала его вопрос и он покачал головой.

— Хорошо, — я тут же приняла решение. — Потому что мы идем на рынок.

Центральный рынок Флорианополиса занимал старое колониальное здание прямо в его сердце. Пройдя по любому из его проходов, можно было увидеть десятки продавцов, торгующих одеждой, едой, керамикой и местными изделиями ручной работы. Воздух был полон звуков английского и португальского языков, гиды вели свои группы по лабиринту, а местные жители торговались на своих родных языках.

Мы с Алессандрой быстро позавтракали коксиньями (куриными крокетами) и ели их, разглядывая прилавки.

— Какой из них тебе больше нравится? — она держала в руках два шарфа. — Я не могу решить.

Я просто уставился на них. Они выглядели совершенно одинаково.

— Вон тот, — я указал на тот, что справа.

— Идеальный. Спасибо, — она купила тот, что слева. — Почему ты смеешься?

— Просто так, — я знал, что она выберет левый. Когда дело доходило до покупок, она всегда выбирала тот вариант, от которого я отказался. Я подозревал, что она не доверяет моему вкусу в женской моде, и я бы обиделся, если бы не согласился с ней.

Я украдкой взглянул на нее, пока мы шли к следующему прилавку. Во Флорианополисе я намеренно оставил наш график свободным. Мне не хотелось перегружать Алессандру или заставлять проводить со мной каждую минуту, пока мы были здесь. Мы провели здесь несколько дней; я решил, что мы не будем торопиться и посмотрим, чем она хочет заняться, поэтому я был приятно удивлен, когда она предложила посетить рынок.

Я предпочитал шеф-поваров, отмеченных звездами Мишлен, и рестораны высокой кухни, но Алессандра обожала уличную еду.

— Ты работал сегодня утром? — спросила она. — Я слышала… хм, мне показалось, что слышала, как ты разговаривал с Кэролайн.

— Это был короткий разговор, — Кэролайн была моими глазами и ушами, пока меня не было, и каждую неделю она предоставляла подробные отчеты по телефону. Один из моих клиентов был в Нью-Йорке на этих выходных, но я не собирался лететь, чтобы тешить его эго, мне больше нравится быть в Бразилии с Алессандрой.

— Кстати о работе, как дела с магазином? — спросил я. — Слышал, Изабелла будет главной, пока ты здесь. — Кай был очень аккуратен в том, что говорил.

— Да, она и Монти, — Алессандра рассмеялась. — На днях ее змея чуть не довела одного из подрядчиков до сердечного приступа, но, судя по всему, она отличный руководитель.

Шаровидные питоны были одними из самых дружелюбных видов змей, но я предполагал, что обычный человек видит только змеиную часть.

— Я не очень разбираюсь в цветах, но если тебе понадобится помощь в бизнесе и финансах, дай мне знать.

Я должен был предложить помощь, когда она открыла свой интернет-магазин два года назад, но моя голова так застряла в песке, что я осознал, что она создала целый чертов бизнес, только через несколько недель после его запуска. Алессандра не сказала ни слова, возможно, потому, что думала, что я слишком занят, чтобы беспокоиться. Кай был единственным, кто упомянул об этом.

Алессандра опустила подбородок.

— Спасибо.

— Я должен был присутствовать на первом запуске, — стыд взял меня в заложники. — Создание бизнеса — это большое дело.

— Все нормально. В то время это был просто магазин на Etsy. Я не входила в список Fortune 500.

Мне не понравилась ее шутка. Это было не нормально, иначе наши отношения не были бы такими, какими они были сейчас.

— Я серьезно. Если тебе вообще что-нибудь понадобится, позвони мне. Если я буду на совещании, в офисе знают, что тебя нужно соединить со мной, — учитывая, насколько хорошо дела у Floria Designs, моя помощь ей не понадобилась, но жест был сделан.

В душе вспыхнул огонек гордости. Я ненавидел пропускать такой важный момент, как запуск ее первого бизнеса, но я чертовски гордился тем, что она создала.

— Почему именно цветы? — спросил я, отчаянно пытаясь поддержать разговор. Если мы остановимся, она снова отстраниться, а мне хотелось продлить этот момент как можно дольше.

— Честно говоря, мне было скучно, и я нуждалась в хобби, — щеки Алессандры покраснели. — Я всегда любила цветы и наткнулась на учебник как можно прессовать цветы. Я попробовала, и это было весело, и, в общем… — Алессандру пожала плечами. — Остальное уже история.

— Почему ты решила превратить это хобби в бизнес?

— Я не знаю, — лицо ее приняло отстраненное выражение. — Думаю, мне хотелось чего-то, что я могла бы назвать своим. Все, что у нас было, принадлежало тебе. Наш дом, наши машины, наша одежда. Даже если я их купила, ты заплатил за все. Дошло до того, что я… — она сглотнула. — У меня появилось ощущение что я больше не принадлежу себе. Мне нужно было что-то, что напоминало бы мне, что я важна. Как личность, а не как жена, дочь или сестра.

Мы приостановились. Не знаю, когда мы остановились и как долго просто стояли там, но я не мог бы пошевелиться, даже если бы захотел.

Я знал, что Алессандра была недовольна нашим браком. В конце концов, мы развелись. Но я не осознавал, насколько глубоко было ее недовольство, не только нашими отношениями, но и собой.

Мне казалось, что покрытие всех наших расходов и обеспечение того, чтобы она никогда ни в чем не нуждалась, сделали бы нас счастливее. В первое время нам было чертовски трудно и я никогда не хотел, чтобы мы снова оказались в этой ситуации. Но я не учел, что нам нужны были не только материальные вещи.

Время. Внимание. Разговоры.

Их нельзя было купить, и, стремясь похоронить любую возможную проблему с деньгами, я совершенно упустил этот факт из виду.

— Ты имеешь значение, — сказал я. — Всегда.

Она была единственным человеком, который когда-либо действительно имел значение. Даже если она меня больше не любит, даже если все мои попытки вернуть ее провалятся, она всегда будет солнцем, освещающим мою вселенную.

Глаза Алессандры блестели. Она быстро отвела взгляд, но явная заминка прервала ее яркий голос.

— Что ж, на сегодня хватит тяжелых разговоров. Еще даже не полдень, а нам еще надо обойти много прилавком, прежде чем уплыть отсюда.

До конца дня мы говорили на безопасные темы — о спорте, еде, погоде. Но я никогда не забуду выражение лица Алессандры, когда она рассказала, почему открыла Floria Design.

После того, как обошли рынок, мы пообедали в ближайшем устричном баре (поскольку она выбрала завтрак, я выбрал обед) и направились к пункту проката каноэ. Во время нашего медового месяца мы с Алессандрой катались на каноэ, и я подумал, что это будет хорошим возвращением в более счастливые дни.

Раньше у нас все было хорошо. И мы могли бы снова вернуть наши отношения.

К сожалению, никто из нас уже много лет не занимался греблей на каноэ, и наши навыки были… мягко говоря, заржавевшими.

— Может быть, это была не лучшая идея, — сказала Алессандра, когда лодка покачнулась. Она с трепетом оглядела нас. Ближайшие лодки были лишь точечными пятнышками в дали. — Надо было попросить проводника.

— Нам не нужен никакой проводник, — я подвинулся, каноэ раскачивалось от моего движения. — Мы вполне можем управлять маленькой деревянной лодочкой.

Она оглянулась на меня.

— Это еще одна из тех мужских вещей? Например, вы отказываетесь спрашивать дорогу, когда заблудились, но теперь вы отказываетесь просить о помощи, когда вам грозит опасность.

— Мы находимся посреди океана, — уточнил я. — Время гида давно прошло, — кроме того, я хотел, чтобы Алессандра была только моя; я не хотел, чтобы третий лишний испортил наше свидание. — Доверься мне. Все будет хорошо.

— Как скажешь, — в ее голосе прозвучало сомнение.

Несмотря на ее опасения, наше каноэ продолжало двигаться дальше. Мое напряжение спало, и я расслабился, наслаждаясь окрестностями. Я понял, почему Алессандра так любила Флорианополис. Это было..

— Боже мой! — она ахнула. — Это дельфин?

— Я не думаю, что они есть… А́ле, нет! — было слишком поздно. Она повернула тело вправо, и каноэ опрокинулось, сбросив нас в холодную воду.

Ее крик и мое проклятие исказили безмятежный покой вокруг. Затем вода накрыла нас с головой, и все затихло, пока мы не вынырнули на поверхность кашляя и смеясь. К счастью, во время падения, мы сместились и не попали под лодку, но быть в воде посреди долбаного океана не входило в мои планы.

Я снова выругался, но уже более красочно.

Затем я посмотрел на Алессандру, чьи плечи затряслись, когда она закрыла лицо.

Тревога заглушила мое раздражение.

— Что с тобой? Ты ранена?

Может она ударилась головой, когда падала? Потребуется время, чтобы привести каноэ в нужное положение, а мы по крайней мере..

Знакомый звук просочился между ее пальцами. Она… смеялась?

Алессандра убрала руки от лица. Нет, она не смеялась. Она так сильно завывала, что смех прекратился.

— Со мной все в порядке, — выдохнула она, и слезы веселья наполнили ее глаза. — Я просто… ты выглядишь как…

Я прищурился, хотя мой рот дернулся. Мне наша ситуация не показалась особенно смешной, но невозможно было видеть ее улыбку и не хотеть тоже улыбаться.

— Как что? Дельфин? — многозначительно спросил я.

— Нет, — сказала она без каких-либо извинений. — Ты похож на утонувшую крысу.

Шок погрузил меня глубже, чем вода, когда мы перевернулись.

— Я, черт возьми, уверен, что нет.

— Мне очень жаль, но так и есть, — смех Алессандры наконец утих, но на ее лице задержалось веселье. — Ты не можешь видеть себя. А я могу, поэтому мои наблюдения дают больше… — она вскрикнула, когда брызги воды ударили ей в лицо, вытерла капли с глаз и уставилась на меня. — Ты только что обрызгал меня?

Я пожал плечами.

— Это был несчастный случай.

Не успели эти слова слететь с моих уст, как она ответила, и между нами нами началась война брызг. Смех и крики наполнили воздух.

Мы вели себя как дети, выпущенные на пляж, и я едва мог дышать под ее водными атаками, но было что-то воодушевляющее в том, чтобы не обращать на это внимание. Неважно, что мы вели себя глупо и незрело, зато это было весело.

К тому времени, когда мы заключили перемирие, мы были настолько мокрыми, что выглядели так, словно принимали душ в одежде. Дважды.

Тушь Алессандры образовала две черные дорожки на ее щеках. Волосы ее были спутаны, и от помады не осталось ни следа.

— Я знаю, — сказала она, поймав мой взгляд. — Ты не единственный, кто похож на утонувшую крысу.

— Это не то, о чем я думал.

— Тогда что? — ее голос затих, когда я сократил расстояние между нами.

Я смахнул случайную каплю воды с ее лба, прежде чем она достигла ее глаза.

— Я думал… — моя рука опустилась и задержалась у ее щеки, — …что ты самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел.

Наше дыхание поднималось и опускалось на мягкие волны воды. Последние отголоски нашего смеха исчезли, уступив место теплому, тяжелому предвкушению.

Губы Алессандры приоткрылись. Она не отстранилась, когда я нежно собрал ее волосы в кулак и мучительно опускал голову, дюйм за дюймом, пока наши губы не соприкоснулись.

Некоторые поцелуи были результатом страсти. Другие представляли собой выражение эмоций. Но этот? Этот был гребаным откровением.

Потому что, когда Алессандра подняла подбородок и ответила на поцелуй, я наконец понял, хотя бы на мгновение, что такое счастье.

Никакой тоски, никакой погони, никаких забот. Только она и мы. Это все, что мне было нужно.