Корона Ста Королей

— Винить в этом? — у неё перехватило дыхание. — Что вы имеете в виду, мой король, в чём?

Хьюго продолжил улыбаться.

— Она болтает без умолку, — он многозначительно посмотрел на Розабеллу. — Те двое, что посередине, вечно портят отношения со своим инструктором по фехтованию. А этот… — он перевёл взгляд на старшего сына.

— А что в нём плохого? — спросила Анаталь, пытаясь скрыть улыбку.

— Он возглавляет восстание против собственного королевства. Того самого, которым он будет править.

Тейлон откинулся назад и ухмыльнулся.

— Мне ещё предстоит вести войну против ваших войск, отец. Однако если вы не сможете выполнить мой список требований…

— Ба! — Хьюго захохотал. — У тебя есть доступ к сокровищнице. Бери всё, что тебе нужно.

Я заговорила, прежде чем передумала:

— Вы серьёзно? Вы знаете, что он возглавляет восстание, и вас это устраивает?

Тёплый взгляд Хьюго остановился на мне.

— Он хочет, чтобы вы поверили, что это мятеж. И я полагаю, что это в некотором роде так. Но он восстаёт не против Девяти. Это больше похоже на тьму, заражающую наше королевство, — его голос был полон отчаяния, которое я часто чувствовала, путешествуя по Теновии. — Он сражается, чтобы сохранить мир. Чтобы спасти жизни. Он борется за то, чтобы эти проклятые Тени не проникали на нашу землю и не приближались к нашим людям. Это не самый обычный способ борьбы, скажу я тебе. Но он способен сохранить мир с Элизией, скрываясь под личиной командора повстанцев. А пока нет ничего более важного.

Мне нечего было на это ответить. Я предполагала, что Тейлон возглавил восстание как не более чем акт… ну, восстания. Но Хьюго говорил о нём с такой гордостью и уверенностью.

Он повернулся, и все это плутовское высокомерие отразилось в его улыбке.

— Ладно, хватит на сегодня политики, — заявил Хьюго. — Давайте насладимся ужином и неожиданным воссоединением.

К счастью Оливера, ни один кусочек пищи не почернел неправильно. Мы с Оливером старались быть вежливыми и отвечать на вопросы, адресованные нам, но ему особенно было трудно оторвать глаза и рот от еды. Корнеплоды в медовой глазури и суп из репы со специями. Фаршированная морская черепаха и хрустящая рыба, о которой я никогда раньше не слышала. Наши тарелки никогда не пустели до того, как подавали следующее блюдо. А в самом конце поднос с десертами, тортами, безе и пирожными, испеченными в совершенстве.

Что касается королевской семьи, то они были полны терпения и настойчивости. Я не была уверена, что они когда-либо видели двух людей, которые так охотно съедали каждый кусочек, поставленный перед ними.

Когда после ужина подали кофе, я почувствовала себя неловко. Новый корсет точно не допускал второй порции ягодного торта.

Я боролась с желанием потереть набитый живот, когда Тейлон наклонился ко мне через стол.

— Прогуляешься со мной?

Я оглядела стол, смущённая тем, что он выделил меня.

— Прости?

— Пройдись со мной, — повторил он. — Я покажу тебе скалы.

Я покачала головой и прошептала:

— Я не могу.

Он наклонился ближе.

— Ты можешь, — я начала сдаваться. Но только когда он добавил: — Пожалуйста? — я окончательно потеряла решимость.

— Ладно, — смягчилась я. — Но только потому, что если сейчас не пошевелюсь, то уже никогда не смогу встать.

— Ну, у тебя есть веская причина.

Он откинулся на спинку стула и встал.

— Я собираюсь показать Потерянной Принцессе скалы. Помогу ей понять, что ее, наконец, нашли.

— Для отчетности, — добавила я. — Я никогда не чувствовала себя потерянной.

Тейлон повернулся ко мне.

— Но чувствовала ли ты себя найденной?

Ответа у меня не было, поэтому я поблагодарила хозяина и хозяйку за прекрасный ужин и гостеприимство.

Тейлон обошёл вокруг стола и помог мне встать. Взяв меня за руку, он наклонился и прошептал:

— Тессана Аллисанд, добро пожаловать домой.

ГЛАВА 21

— Верхом или в карете? — спросил Тейлон.

Я подумала о том, чтобы оказаться с ним в закрытом пространстве кареты, и тепло скопилось в моём животе.

— Верхом.

Его улыбка превратилась в победную усмешку.

— Я помню тебя как искательницу приключений, — сказал он. — Какое облегчение знать, что ничего не изменилось.

— Я не ищу приключений, — чопорно ответила я.

— Ты права, — согласился он. — Ты вовсе не авантюристка. Просто девушка, которая любит всё видеть, всё делать и всё испытывать. Достаточно храбрая, чтобы пересечь три королевства с одним лисёнком и не таким уж молчаливым монахом.

Я хотела было возразить, но теперь это было глупо. Вместо этого я расплылась в улыбке, которая заставляла мои губы дёргаться, и встретилась взглядом с его сосредоточенными голубыми глазами.

— Возможно, я понимаю твою точку зрения.

Он остановился, и я чуть не налетела на него. Он развернулся, стоя спиной к конюшне и пристально посмотрел на меня.

— Ты так похожа на ту, какой я тебя помню, Тесса. Трудно поверить, что мир не изменил тебя ещё больше.

— Я была спрятана от него, — объяснила я. — В Храме было не так уж много от мира.

Он покачал головой и шагнул вперёд. Его рука нашла мою и прижала мои пальцы к его сердцу.

— Может быть, — прошептал он. — Но ты много повидала на свете, прежде чем покинуть его. Ты испытала достаточно горя, чтобы превратить самое чистое сердце в камень. И всё же ты прекраснее любого дикого цветка. Ярче любого солнца. Ты не запятнана болью в своём прошлом, и, Тесса, это делает тебя сияющей.

— Тейлон…

— Сэр?

Мы оба вздрогнули, услышав голос конюха. Я сдержала нескромное проклятие и переместила руку с груди Тейлона на свою.

Тейлон не смог скрыть своего недовольного удивления, когда повернулся к слуге.

— Да?

— Ваша лошадь готова.

Он низко поклонился, и по румянцу, залившему его бледные щёки, я поняла, что он осознал свою ошибку.

Тейлон, должно быть, тоже заметил это, потому что его голос звучал добрее, когда он сказал:

— Спасибо, Бут. На этом пока всё.

Бут кивнул и снова поклонился, прежде чем поспешить туда, откуда пришёл. Пока Тейлон вёл меня через амбар, я чувствовала, как внутри меня что-то растёт.

Я нашла Финару через несколько стойл и подошла погладить её серую шубу. Увидев меня, она затанцевала, запрокинув голову, тряхнув белой гривой.

— Привет, красотка, — пробормотала я. — Скучаешь по мне?

Тейлон подошёл ко мне.

— Ты ей действительно нравишься.

— Животные любят меня, — похвасталась я.

— Ты имеешь в виду свою лису?

Я поцеловала холодный нос Финары.

— И твою лошадь.

Он усмехнулся и, взяв меня за локоть, повёл к центру конюшни.

— Я и не заметила, что на улице ещё светло.

Тейлон повёл меня туда, где нас ждал Вор. Ряди с ним стоял табурет. Его чёрная шерсть блестела в мягком свете, а большие глаза сверкали, как оникс.

— Мы ближе к северу, чем большинство, — объяснил он. — Дни здесь длиннее. Говорят, что солнце скорее посмотрит на своё отражение в Кристальном море, чем уснёт.

— Разве ты не собираешься оседлать Финару?

Он держал меня за локоть до тех пор, пока я не встала на табурет.

— Я подумал, мы оба сможем поехать на Воре.

— Подумал?

— Ну, я джентльмен, поэтому, конечно, подумал о двух лошадях.

— Конечно, — согласилась я.

— Но я ещё и дипломат. И пришёл к выводу, что было бы легче делиться государственными секретами, если бы мы находились на более близком расстоянии.

— Ах, — засмеялась я. — Теперь ты подкупаешь меня государственными секретами.

Он наклонился.

— Ш-ш-ш. Меня нельзя разоблачить. На карту поставлена моя репутация.

Румянец залил мои щёки.

— Хорошо, — уступила я. — Мы можем поехать вместе. Ради дипломатии.

— Видишь, как это было просто? Я предсказываю прекрасный союз между нашими королевствами.

Тейлон поднял меня на Вора, и я приземлилась так грациозно, как только могла, устроившись в потёртом кожаном седле, несмотря на мои довольно объёмные юбки. Я не знала, что делать с Тейлоном и его поддразниваниями. Несмотря на то, что последние восемь лет своей жизни я была окружена мужчинами, мне не удалось узнать о них ничего.

Кроме того, что они готовы на всё ради обещания обжигающе горячей вишневой тарталетки.

Я была не настолько наивна, чтобы не узнать флирт. Я просто не понимала этого. Конечно, Тейлон знал, что мы не можем быть вместе. Наша помолвка, должно быть, была расторгнута вскоре после смерти моей семьи. И теперь, когда мы, наконец, достигли брачного возраста, у него было одно королевство, а у меня другое.

Он протянул мне плащ.

— Солнце сейчас тёплое, но как только оно скроется, температура упадёт.

— Спасибо, — я накинула его на плечи, наслаждаясь меховой подкладкой.

Тейлон приземлился позади меня, его бёдра прижались к моим, его грудь прижалась к моей спине, его руки держали мою талию, пока он не уселся.

К тому времени, как он взял поводья, мне стало трудно дышать ровно.

— Держите ворота открытыми для нас, — приказал он Буту. Затем, по взмаху его запястья, Вор рысцой выбежал из конюшни. Его копыта застучали по гладкому граниту, и вскоре нас окутали сумерки.

Мы помчались по извилистым тропинкам, огибавшим края высоких утёсов. Кристальное море простиралось бесконечно, сверкая под солнцем, как алмазное покрывало.

Сельская местность Сораваля шевелила что-то глубоко внутри меня, пока мы пересекали каменные мосты над глубокими ущельями, расположенными между утёсами. Солнце целовало нашу кожу, лениво опускаясь за горизонт.

Верный своему слову, Тейлон указывал на памятники по пути и рассказывал кое-что из истории Сораваля. Мы миновали святилище, воздвигнутое могучему воину, который убил двух драконов и спас деревню от пиратов. Мы ехали мимо ухоженных садов с неглубокими бассейнами, сделанными по хитроумным чертежам, чтобы ловить морские брызги. Они сверкали, отражая золотой солнечный свет и пастельные облака, парящие над ними.

Сораваль не был тихим королевством. Кристальное море разбивалось о подножие утёсов и разбрызгивало воду до самой дороги, по которой мы ехали. Морские птицы кричали, низко опускаясь за ужином, но тут же возвращались с клювом, полным рыбы.

Но вскоре я услышала рёв, более громкий, чем все остальные звуки.

— Что это? — спросила я Тейлона.

Я не видела его лица, но каким-то образом почувствовала, что он улыбается. Я представляла, как улыбка изгибает его полные губы и прячется в глубине его голубых глаз.

— Я тебе покажу, — пообещал он.

Его пятки упёрлись в бока Вора, и конь рванул с места, яростно цокая копытами по гладкой дороге. Скалы становились всё более коварными. Поверхность мостов, по которым мы передвигались, была скользкой от океанских брызг, и если Вор случайно сбросит меня, пройдёт очень много времени, прежде чем я достигну дна.

Но потом я увидела это. Аменон. Или что-то очень близкое к этому.

Вдали от моря скалы расходились веером, образуя огромный круг водопадов, сверкающих, как кристаллы. Утёсы поднимались к вершине, указывая в небо, как будто их пики не могли не раздуваться от собственной великой красоты. Они поворачивали гордые лица к солнцу и хвастались своим великолепием.

И повсюду лилась вода. Она неслась к центру с яростью армии и изяществом лебедя.

— Тейлон… — прошептала я, немного злясь на него за то, что он не предупредил меня, что Сораваль украдёт моё сердце.

Вор остановился, и я спешилась. Мои ноги приземлились на неровную, влажную землю, которая заставила меня почти упасть.

— Осторожно, — крикнул мне вслед Тейлон. — Земля скользкая.

— Ты должен был сказать мне, — упрекнула я его. — Как ты мог держать это в секрете?

Я оглянулась и увидела его ответную улыбку. Её жар согрел меня до костей, и взгляд его глаз был таким же поразительным, как и величие вокруг меня.

— Я хотел твоего благоговения, — признался он.

— У тебя получилось, — я снова повернулась к виду и впитала каждую деталь, каждый провал в поверхности скалы и каждое падение воды, когда она каскадом стекала вниз. Сотни радуг пересекали воду, переплетаясь в сверкающем свете и цвете.

Я чувствовала капли на лице и сырость одежды, но это только добавляло очарования этому великолепному месту.

— Как вы это называете? — спросила я его.

— Падение королей, — ответил он.

— Падение королей?

— Это о тех, кто не был осторожен, — пояснил он. — Потому что в каждом из девяти королевств есть своё падение. Ближе всех к нам стоит Элизия. Она самая высокая. Та, что справа, равная по ширине, — это, конечно, Сораваль. И так далее, вокруг бассейна.

Я направилась к краю. Мне нужно было оглядеться с обрыва.

— Тесса, — предупредил Тейлон. — Я только что нашёл тебя. И не спешу снова потерять.

Я рассмеялась. Он понятия не имел. Я чувствовала то же самое. Последние восемь лет я была потеряна, но теперь меня нашли.

Путь передо мной был расчищен, и мне ничего не оставалось, как бежать к нему. Я никогда не мечтала стать королевой Элизии. И всё же, что ещё я могла сделать?

Мои элегантные башмаки от Соравальского сапожника скользили по опасной поверхности, но я держалась курса, пока не оказалась на краю утёса.

Вода разбивалась о бассейн внизу. Покрытые пеной волны пузырились и расходились. Мои ноги прочно обосновались на вершине Элизийского утёса, и я почувствовала, как моя кровь закипает и бурлит, как вода внизу.

Я раскинула руки в стороны, прямо вперёд, и позволила ветру подхватить меня и угрожающе качнуть. Вода брызнула мне в лицо и на одежду. Моё сердце бешено колотилось. Голова гудела от незнакомой энергии.

Я чувствовала себя королевой на этом утёсе. Мне казалось, что я правлю миром.

Когда солнце скрылось за горизонтом, я подняла лицо к небу. Наступила ночь. Звёзды выскочили из укрытия и замерцали над головой, как миллион бесценных бриллиантов. И всё это время вода ревела под моими ногами, скользя к бассейну, где она кружилась, танцевала и становилась чем-то большим.

Она вырастет из крошечной капельки в огромный водоём. В нечто опасное.

Когда я, наконец, обернулась, готовая превратиться в своё собственное пугающее существо, я обнаружила Тейлона, прислонившегося к дереву со скрещёнными на груди руками.

— Уже поздно, — бессмысленно заметила я. — Я и не догадывалась. Я потеряла счёт времени.

Подойдя ближе, я заметила, что выражение его лица изменилось. Он больше не дразнил и не согревал, было в нём что-то другое. Что-то обжигающе горячее.

Его голубые глаза потемнели, а рот превратился в нечто, что нельзя было назвать улыбкой, но определённо это не был хмурый взгляд.

Он пожал широким плечом и сказал:

— Я тоже.

Я прочистила горло.

— Они будут беспокоиться о нас, если мы не вернёмся в ближайшее время.

Он оттолкнулся от дерева и протянул мне руку. Я брала его за руку или за локоть бесчисленное количество раз до этого, но на этот раз я не могла не чувствовать страха. И я имела на это полное право.

Как только мои пальцы коснулись его ладони, энергия заплясала по моей руке и поселилась в животе, заставляя бабочек летать, а моё сердце бешено колотиться. Я отпрыгнула назад. Тейлон не отпустил меня. Он взял меня за руку, притягивая ближе к себе.

— Тессана, ты самое восхитительное видение, которое меня когда-либо посещало. Я верю, что никогда не забуду тебя на том утёсе. Я никогда не забуду твои волосы, развевающиеся на ветру, твой плащ, развевающийся за спиной, твои руки, раскинутые в стороны. Боюсь, ты настолько запечатлела этот образ в моём сознании, что я буду сравнивать с тобой всю остальную красоту. Ты украла моё дыхание, мой разум. Ты очаровательна. Прекраснее всего, что я мог себе представить, — мой подбородок задрожал, когда он провёл большим пальцем по моей нижней губе. — Зачем ты туда ходила? О чём ты думала?

Моя грудь приподнялась в попытке дышать. Его слова впитывались в мою кожу и горячили кровь, пока я не забеспокоилась, что она превратится в огонь и поглотит меня изнутри.

— Мне кажется, я отправилась совсем в другое место. Я думаю, что могла бы стать кем-то совершенно другим, — призналась я.

Он наклонился.

— Останься со мной, здесь. Оставайся там, где я смогу защитить тебя от твоего дяди, Кольца Теней и всех других ужасных тварей в этом мире.

Я моргнула, мои ресницы отяжелели от капель воды. Его лицо выглядело таким серьёзным, и я знала его сердце, я чувствовала его в пульсации вокруг меня, в глубине его тона и блеске его глаз. Он защитит меня. Он сделает всё, чтобы защитить меня. Но это не было моей судьбой.

Я потянулась к Тейлону и провела рукой по его суровой линии подбородка.

— Ты спрашиваешь меня об этом, зная, что я должна вернуться. Ты лучше всех знаешь, что я не могу оставаться в безопасности, пока горит королевство.

Он наклонился ко мне.

— Почему-то, когда ты рядом, я забываю обо всём остальном. Все остальные проблемы королевства, кажется, исчезают, пока не остаёшься только ты, сияющая так ярко.

Я улыбнулась. Я ничего не могла с собой поделать. Я не знала, намеревался ли Тейлон заставить меня влюбиться в него так сильно, но он это сделал.

— Но ты согласен со мной. Мы должны позаботиться о королевстве. Мы должны исправить все эти ошибки.

Он кивнул, позволив моей руке погладить его короткую щетину. Его глаза открылись, и я резко втянула воздух от интенсивности этих сапфировых глаз.

— Когда ты уедешь?

— Завтра, если смогу.

Его челюсть сжалась, но он не стал спорить.

— Тогда я поеду с тобой. И моя охрана. Дорога в Элизию не из лёгких. И более того, тебе понадобится моё слово, чтобы увидеть твоего дядю. Короны будет недостаточно.

— Хорошо, — согласилась я. — И ты будешь готов завтра утром?

— Когда я тебе понадоблюсь, Тесса, я буду готов.

Мой дух воспрянул.

— Спасибо, Тейлон. Спасибо тебе за всё, что ты для меня сделал.

Один уголок его рта приподнялся в дерзкой полуулыбке.

— Значит ли это, что я прощён за весь свой обман?

Я рассмеялась и выпрыгнула из его объятий.

— Ни в коем случае! — заявила я. — Я никогда тебе этого не прощу! Ты будешь каяться до конца своих дней, Мятежный Король.

Он последовал за мной к лошади.

— Тогда пусть будет так! Я с радостью заплачу епитимью Королеве Державы хотя бы для того, чтобы иметь повод проводить в её присутствии столько дней, сколько она мне позволит.

Я повернулась и прижала руку к его груди, чтобы он не подошёл ближе.

— Твои речи сладки, как мёд, Аррик Мятежный. И всё же, боюсь, только я могу видеть, как ты передвигаешь окружающих, словно пешки на шахматной доске. Ты действительно мастер своего дела.

Его ухмылка стала шире.

— А что это за дело?

Мои глаза сузились.

— Двуличие.

Его рука опустилась на грудь и легла поверх моей.

— А какие у меня могут быть причины для двуличия?

— Полагаю, ты мог бы разбрасываться своими полномочиями. Но я думаю, что тебе гораздо легче получить то, что ты хочешь, когда люди охотно следуют за тобой.

Его смех был низким и мрачным.

— Может быть, — смягчился он. — Но я также нахожу столь же удовлетворительным брать то, что хочу.

Я сделала шаг назад, чувствуя угрозу всей своей кожей. Но было уже слишком поздно. Я попала прямо в его ловушку и даже не заметила, как всё было устроено.

Его руки обхватили меня за талию и притянули к себе, где его губы встретились с моими в кульминации страсти. Я утонула, чувствуя себя так, словно всю свою жизнь ждала этого поцелуя. Ощущение, будто каждая минута, проведённая врозь, а затем вместе, притягивала нас к этому единственному мгновению.

Он поцеловал меня, и всё, что, как мне казалось, я знала о своей жизни, о мире и о том, что в нём было, перевернулось с ног на голову и совершенно перестроилось.

Губы Тейлона прижались к моим, и я не могла не раствориться в нем и не выучить всё, чему он предлагал научить. Его губы были мягкими, и я наслаждалась ими, пока его язык не коснулся моей нижней губы.

Я задохнулась от этого ощущения, и он вторгся в мой рот, унося наш поцелуй к новой, волнующей пропасти. Я не знала, что можно так сильно желать кого-то другого.

Быть жадной.

Он целовал меня под звёздным светом так страстно, что я не могла стоять сама. Я держалась за его тунику, пока он крепко не прижал меня к себе, а мои руки не обвились вокруг его шеи, охотно цепляясь за него.

Он целовал меня до тех пор, пока я не убедилась, что именно с этим моментом я буду сравнивать все остальные.

И когда он, наконец, отстранился, я поняла, что уже никогда не буду прежней. Я была больше женщиной, чем когда-либо.

Я была больше человеком, чем когда-либо.

Его поцелуй был подарком, которым я буду дорожить всю оставшуюся жизнь.

Мы молча поехали обратно во дворец, он обнял меня за талию, а я прислонилась спиной к его груди. Я знала, что у нас нет будущего.

Но у нас была эта ночь.

А накануне, перед тем как войти прямо в ворота Денамона, я не могла и мечтать о лучшем вкусе Аменона.

ГЛАВА 22

Верный своему слову, Тейлон первым делом на следующее утро сопровождал нас с Оливером из Десмондина. С нами следовал большой караван всадников, почти вся королевская гвардия Сораваля.

Хьюго и Анаталь провожали нас, трое младших Трескинатов покорно стояли рядом. Я поцеловала Розабеллу в щёку и взяла с неё обещание навестить меня, как только её родители согласятся.

У Анаталь были слёзы на глазах, когда она обняла меня на прощание.

— Береги себя, Тессана, — прошептала она мне в щёку. — Нам нужно, чтобы ты сделала то, что не смог сделать твой отец.

Я с трудом сглотнула и сдержала поток слёз. Но я обещала, что смогу.

— Я постараюсь, Ваше Величество. Клянусь всем, что у меня есть.

Она держала меня на расстоянии вытянутой руки и кивнула. Я была поражена доверием в её голубых глазах. Она едва женщину, которой я стала. Она верила в мою родословную.

Хьюго взял меня за руку и пообещал приехать в Элизию, как только государственные дела позволят ему уехать. Или пока его не вызовут. В зависимости от того, что наступит раньше.

Мы с Оливером ехали в одном из лучших экипажей Хьюго. Я лишь мельком видела Тейлона, когда он прощался со своими родителями, братьями и сёстрами. Он лукаво подмигнул мне.

Этот человек был неисправим.

Я ожидала, что он поедет с нами в карете, поскольку он не прятался за капюшоном Командора Мятежников, но когда карета тронулась, я поняла, что он, должно быть, едет впереди со своей охраной.

Внутри кареты наше путешествие было настолько удобным, насколько можно было ожидать. Колёса плавно двигались по дороге, пока мы мчались мимо Кристального моря и продвигались дальше вглубь страны.

После трёх дней безоблачного, но изнурительного путешествия редкие скалы Сораваля вновь уступили место высоким чёрным кедрам Теллеканского леса. Мы перейдём границу совсем ненадолго, прежде чем попадем в Элизию в конце северного угла, который упирается в Теновию и Сораваль.

Чем ближе мы подъезжали к дому, тем больше я нервничала. После всех наших путешествий в течение последних нескольких месяцев эта богато украшенная карета с плюшевыми кобальтовыми сиденьями и королевским гербом, вырезанным на боку, должна была бы расслабить.

Вместо этого стены кареты, казалось, сжались вокруг меня. Элизия вырисовывалась как неопределенное, предательское присутствие, которое занимало большую часть воздуха. Я изо всех сил пыталась усидеть на месте или заснуть. Казалось, я не могу полностью дышать.

Я почти не видела Тейлона за всё время путешествия. Он остался впереди каравана и вёл своих людей. Часто, когда конвой останавливался на ужин, я находила его усталым, но сосредоточенным. Этот отрезок нашего путешествия тяготил его больше, чем когда мы были с его Повстанческой армией. Теперь, когда я раскрыла свою личность, угроза моей безопасности заставляла нас двигаться вперёд.

Ещё четыре дня в карете, и пейзаж снова начал меняться. Леса поредели, и чёрные дубы почти исчезли, сменившись соснами и елями Алмазных гор.

Подвинувшись к краю сиденья, я откинула оконные шторы, чтобы увидеть тёмные вершины величайших гор в королевстве. Казалось, они звали меня домой.

Дом. Слово шёпотом прокатилось по моей коже и запульсировало в крови.

— Оливер, — пискнула я. — Ну вот! Уже видно Элизию!

Оливер открыл один глаз и уставился в окно.

— Серость, — проворчал он. — Я просто вижу серость.

Я улыбнулась, глядя в окно.

— Ты видишь далёкие горы и небо, затянутое тучами, но уверяю тебя, Элизия не серая. Она сверкает, как Свет. Горы так усыпаны алмазами, что, когда в полдень на них светит солнце, глазам больно смотреть. А деревни! Люди верят, что если ты используешь камень с горы, он принесёт тебе удачу, поэтому между камнями и деревом домов находятся драгоценные камни и алмазы, которые приносят цвет и жизнь земле. В державе нет более красивого королевства. Я могу тебе это обещать.

Оливер неохотно открыл оба глаза и сел напротив меня, чтобы мы могли сидеть у одного окна.

— Пасмурно, — согласился он.

Но в его голосе слышалось сомнение. Сомнение распространилось по карете, как чума. Мы проехали через деревню недалеко от Элизийской границы. Мне хотелось обвинить Сораваль в пренебрежении, которое они проявляли к своим людям и городам, но я не могла.

Я не верила, что Хьюго или Тейлон сознательно допустят, чтобы их деревни пришли в такой упадок. Но нельзя было отрицать, что что-то серьёзное овладело этим местом.

В отличие от Теновии, деревня не сгорела дотла. Было больше похоже на то, что цвет был выщелочен из неё. Дома были унылые. Окна были разбиты, крыши не покрыты. Когда мы проезжали мимо, я не увидела ни души. Из окон не выглядывали головы. Ни одна дверь не распахнулась, когда королевский караван прогрохотал мимо. Казалось, что деревня покинута. Или жители деревни прятались от нас.

Ни один из сценариев не имел смысла. Пограничные города часто были самыми богатыми, потому что рядом с ними находилось лучшее от обоих королевств. Эта деревня находилась в непосредственной близости от трёх и имела лёгкий доступ к рыбной промышленности Сораваля, лесу Теновии и богатствам Элизии.

— Что здесь произошло? — спросил Оливер.

— Это неправильно, — согласилась я.

Оливер покачал головой. Его брови сошлись на переносице.

— Ты думаешь, война?

— Но война с кем?

Я смотрела, разинув рот, пока мы ехали мимо полей, которые были ничем иным, как грязью и сорняками. В середине лета посевы должны были быть уже на пути к жатве.

Мы продолжали наблюдать, как пейзаж становился всё более пустынным. Поля, покрытые воронами, простирались на многие мили. Несколько птиц подняли головы, чтобы посмотреть на нас. Их глаза-бусинки смотрели на нас без тени страха.

Дрожь пробежала по мне. Я знала, что лучше не думать, что они следят за нами. Хотя их головы повернулись, когда мы двинулись вперёд.

— Ты это видел? — спросила я Оливера.

— Это та самая стена?

Его взгляд был устремлен вперёд. Он не обращал никакого внимания на птиц.

— Это стена, — ответила я. — Или должна быть ею.

— Что ты имеешь в виду?

Я проигнорировала вопрос Оливера и уставилась на растянувшийся барьер, который раньше сиял так же ярко, как любая из наших гор. Время затмило суровую красоту камней, из которых она была построена много веков назад, но она никогда не выглядела такой тусклой, такой непримечательной.

Эта стена была символом как прошлого, так и настоящего на протяжении тысячелетий. Прежде чем королевства были объединены, держава была разорена войной. Эта стена защитила Элизию от полного уничтожения.

Мой предок, король Аллистер Аллисанд, построил это укрепление. Потребовалось тридцать изнурительных лет постоянного труда, в то время как вокруг бушевала война. Он выбрал самые известные твёрдые глыбы, найденные глубоко в горах. Говорили, что эти камни не поддаются разрушению.

Когда она была закончена, стена стояла прочно и уверенно, заявляя всем остальным королевствам, что Элизия не будет захвачена, никогда не уступит требованиям меньших королевств.

Итак, когда восемь других королевств поняли, что они никогда не войдут в Элизию, у них никогда не будет наших бриллиантов или центрального места королевства, высшей вершины власти, они начали переговоры о мире.

Аллистер был признан самым мудрым и могущественным королём в державе и получил почётное место среди новых союзников. Девять королевств должны быть объединены, от Блэкторна до Хеприна, но одно королевство будет править над всеми остальными: Элизия.

Когда война закончилась, религия Света была принята как религия державы, поскольку их главной верой была мирная жизнь. Но они также осуждали магию как белую, так и тёмную, поэтому магия была запрещена.

Корона Девяти передавалась от одного Аллисанда к другому по родословной Аллистера сто раз. До тех пор, пока мой отец не был жестоко убит, и Место Силы не перешло к моему дяде, брату моей матери и человеку, который был не Аллисандом, а Фенником.

Тирн Фенник.

— Хм, — вздохнул Оливер. — Я не могу не разочароваться, Тессана. Я всегда слышал такие грандиозные вещи о стене. Что стена похожа на алмаз, простирающийся в обе стороны, насколько хватает глаз, и что стена так ярко блестит в полуденном солнце, что может ослепить.

— Так было, когда я уезжала, — сказала я ему.

Я знала, что это не его вина, что стена выглядела такой изношенной. Но меня не было всего восемь лет. Теперь она не выглядела ни непроницаемой, ни устрашающей, ни грозной. Теперь она выглядела обычной. Может быть, длинной и высокой. Но ничего такого, что не смог бы раскрошить таран.

Меня немного ободрило то, что нам потребовалось несколько часов, чтобы пройти через ворота. Охранники выглядели так же хорошо, как и всегда.

Наконец они осмотрели экипажи. Моё сердце бешено колотилось, когда они прорвались через меня, вытесняя нас с Оливером, пока не убедились, что внутри нет никаких секретов. Затем они перешли к нашему багажу, бросив нашу одежду на землю и в короткую грязную траву вдоль дороги.

Один из охранников повернулся ко мне, дородный мужчина с длинной чёрной бородой.

— У тебя слишком мало имущества для высокородной.

Я прикусила язык. Его манеры и речь были неуместны, но было бы бесполезно бросать ему вызов.

Прежде чем отправиться в путь, мы с Тейлоном решили, что моя личность не будет раскрыта, пока мы не окажемся во дворце. Было крайне важно сохранить мою родословную и корону в тайне, пока мы не убедимся, что находимся в безопасности за стенами.

— Остальные наши чемоданы остались позади.

— А это?

Его взгляд метнулся к сумке, всё ещё висевшей у меня на груди и на бедре.

— Моя сумочка? — невинно спросила я. — Там есть только то, что нужно леди.

Он хмыкнул.

— Стиль не очень-то подобает леди.

Я проглотила разочарование.

— Уверяю вас, это так.

— Дай посмотреть, — приказал он.

Я двинулась вперёд, но охранник схватил сумку и потащил меня за собой, прежде чем я успела отдать её. Я вскрикнула, но он, казалось, ничего не заметил.

— Это не похоже ни на одну сумочку, которую я когда-либо видел.

Он был прав.

Пока я пыталась заикаться в ответ, Оливер подошёл ко мне и объяснил.

— Ох, это всё в моде в Хеприне. Все состоятельные дамы носят их. Но, возможно, мода ещё не дошла так далеко.

Охранник полез в сумку и выругался. Он отдёрнул руку, погрозив пальцем.

— Чёрт побери! Что-то укусило меня!

— Ох! — я вытащила Шиксу из сумки. — Простите. Это моя лиса.

Он наморщил лоб.

— Твоя лиса?

Я подняла Шиксу.

— Она просто домашнее животное.

— От неё одни неприятности, — прорычал он. — Держи её, чтобы я мог проверить твою сумку, или я научу её не кусаться, поджарив на ужин.

Я обхватила Шиксу обеими руками и прижала её к своей груди. И гордилась ею, и боялась за неё. Если он хотя бы попытается дотронуться до моего зверя, я отрежу ему руку и заставлю съесть её.

Пальцы охранника коснулись контуров секретного отделения, и мне показалось, что моё сердце вот-вот взорвётся. Я чувствовала на себе взгляд Тейлона и настороженные взгляды его королевской гвардии, ожидавшей, когда элизийский солдат закончит свои поиски.

Охранник полез глубже в мою сумку. Его пальцы снова ударили по ложному основанию, и я закрыла глаза, готовясь к неизбежному открытию.

Оливер презрительно фыркнул и сказал:

— К сожалению, я думаю, что Элизии есть чему поучиться у Хеприна. Например, управление растениеводством.

Охранник вытащил руку из моей сумки, чтобы схватить Оливера за горло.

— Ещё раз оскорбишь Элизию, — бросил вызов стражник, — посмотрим, как долго ты продержишься внутри этой стены.

Руки Оливера взлетели вверх в притворном страхе.

— Я не хотел ничего плохого! — выругался он. — Элизия, конечно, жемчужина королевства. Она прекрасна. Действительно. Эта стена? Я никогда не видел ничего столь великолепного!

Стражник фыркал и пыхтел, как бык, готовый броситься в атаку. Его кулак был отведен назад, и я поняла, что Оливер готов к этому.

— Какие-то проблемы? — глубокий голос Тейлона прорезал напряжение.

Стражник поднял глаза на наследного принца Сораваля и тут же бросил Оливера на пыльную землю.

— Этот человек оскорбил Место Силы.

Тейлон приподнял одну бровь.

— Разве высказывать своё мнение, это преступление сейчас? Может быть, Элизия издала ещё один закон и забыла сообщить об этом остальным королевствам?

Охранник ухмыльнулся.

— Нет, это не преступление. Хотя так и должно быть.

Тейлон вздохнул.

— Что ж, тогда вы можете обратиться с петицией к королю, но сейчас мы отправимся в путь.

Охранник неохотно отступил.

— С тобой всё в порядке? — спросил Тейлон.

— Я в порядке, — сказала я ему. — Мне не терпится уйти. У вас были какие-то проблемы с охраной?

Он дёрнул подбородком.

— Не больше, чем обычно.

Я хотела спросить, что это значит, но он протянул мне руку и указал на экипаж.

— Мы должны быть в пути, прежде чем они попытаются задержать нас.

— Скоро ли мы доберёмся до Сарасонета?

Его пальцы крепче сжали мои.

— Мы доберёмся до столицы завтра к закату, если не будем делать лишних остановок.

Я кивнула, надеясь скрыть дрожь, которая пробежала по моему телу. Конечно, Тейлон заметил. Он повернул меня лицом к себе.

Он понизил голос и наклонился ко мне.

— Тесса, тебе стоит только сказать слово, и я бегом отправлю тебя обратно в Десмондин.

Я выдержала его взгляд, сожалея о том, что эмоции, которые я знала, промелькнули на моём лице.

— Мне нужно домой. Как бы мне ни было страшно. Не важно, с чем я столкнусь. Охранник, эта стена… это путешествие только укрепило мою решимость.

— Если ты передумаешь даже на ступенях дворца, моё предложение останется в силе.

Я невольно улыбнулась.

— Спасибо.

Его ответная улыбка была мимолётной, но нежной. Я чувствовала, как она движется сквозь меня, заставляя буйствовать бабочек в моём животе.

Он отпустил мою руку, и я обрела новый покой. Да, у меня были страхи и сомнения. У меня были сомнения и так много неуверенности, что я думала, что они задушат меня. Но у меня также был Тейлон.

ГЛАВА 23

Мне хотелось плакать, когда мы въехали в Сарасонет. Прежняя слава столицы была почти стёрта.

Элизия моего детства представляла собой коллаж из развевающихся белых и золотых знамён на остроконечных крышах деревень и городов, раскинувшихся вдоль горного склона. Улицы были крутыми, и издали дома и магазины казались выстроенными друг на друге.

Я вспомнила, как смотрела на Сарасонет с дворцовых башен и считала развевающиеся на ветру флаги и знамёна. По праздникам жители деревни добавляли больше красок, символизируя праздник. В Дни Света розовые знамена развевались рядом с оранжевыми. В первую зимнюю ночь к острию будут привязаны тёмно-синие знамена с золотой гравировкой и белой вышивкой.

На этих высотах дул резкий ветер, что флаги, казалось, всегда жили своей собственной жизнью. Они танцевали и боролись с хлёстким ветром.

Но пока мы шли через Сарасонет, не было видно ни одного флага. Черепица на крышах магазинов была печальной и изношенной. Улицы не содержались. Мусор летел с одной стороны дороги на другую, пока наши лошади взбирались на крутые склоны.

Мы проехали мимо колодца в центре города, места, которое когда-то было сердцебиением деревни, а теперь заброшено и лишено жизни. В отличие от деревни, мимо которой мы проезжали на границе, жители Сарасонета приходили посмотреть, как мы проезжаем. Они не улыбались, не махали руками и не кричали в знак приветствия. Они просто смотрели на нас.

Снова навалились сомнения. Как всё так резко изменилось за последние восемь лет? Неужели я вспоминала только то, что хотела увидеть? Действительно ли всё было так ярко и весело, как представлялось моему девятилетнему уму?

Оливер присвистнул сквозь зубы.

— Этого не может быть. Это не может быть столицей державы.

— Что-то случилось, — объявила я. — Всё должно быть совсем не так.

— Я думаю, ты неправильно меня поняла, Тессана. Что-то происходит. Но не только для Элизии. Это, что бы это ни было, захватывает всю державу. Похоже, ты прибыла как раз вовремя.

На меня навалилась какая-то тяжесть.

— Думаю, ты прав.

В этот момент на крышу ближайшего здания приземлился ворон. Я подпрыгнула, когда он каркнул. Я чувствовала, как его глаза-бусинки следуют за нами по дороге, хотя и знала, что он не видит меня через искажённое, мутное стекло.

— Ты заметил всех птиц по пути? — спросила я Оливера, когда была уверена, что он меня услышит.

— Мм, — пробормотал он. — Их было несколько. И все одной породы.

Он откинулся назад, скрестив руки на груди, но теперь прижался к окну, чтобы посмотреть, как ещё несколько воронов прыгают с крыши на крышу.

— Хеприн, похоже, не был переполнен ими. Это горные птицы?

Об этом я как-то не подумала.

— Я не знаю. Я полагаю, что они могут быть. Но я помню их и по Теновии, и по Соравалю.

— Это воро́ны?

— Во́роны, кажется.

Он посмотрел на меня.

— В чём разница между воро́ной и во́роном?

Я пожала плечами, когда карета остановилась.

— Понятия не имею. Но я знаю, что это во́роны.

— Откуда ты знаешь?

Я нетерпеливо вздохнула.

— Не знаю, откуда я это знаю. Я просто знаю. Они мне снились. И в своих снах я всегда знаю, что это во́роны.

Оливер прищурился.

— Как это по-научному.

Я показала ему язык, и в этот самый момент дверь кареты открылась.

Лакей невесело откашлялся.

— Дворец Экстентия, — объявил он.

Настала моя очередь откашляться.

— Благодарю, — чопорно ответила я.

Я поправила дорожное платье и прижала дрожащие руки к волосам. Мне хотелось переодеться, освежиться и собраться с мыслями. Но нельзя.

Я обменялась последним взглядом с Оливером, зная, что это будет последний раз, когда я разговариваю с ним в ближайшее время. Ему не позволят увидеться с Тирном, и поэтому он должен был оставаться с людьми Тейлона, пока я не вызову его.

Я ненавидела расставаться с ним. Ещё больше я ненавидела то, что он проделал весь этот путь только для того, чтобы ждать снаружи, как слуга.

— Будь умницей, — прошептал он, когда я встала. — Отрывай головы тех, кто больше всего этого заслуживает.

Я улыбнулась.

— Я постараюсь, — пообещала я. — Но ты же знаешь, как я люблю отрывать головы.

Он подмигнул мне в последний раз. Я спустилась по лестнице, чувствуя себя немного увереннее. Тейлон ждал меня на земле. Его щёки были обветренными и загорелыми, а волосы разметались по голове дикими волнами. Его одежда была очень похожа на мою, грязная от путешествия, слегка покосившаяся и не слишком подходящая для того, чтобы войти во двор. Он был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела.

Он протянул мне руку, и мы вошли в замок. Слуги выстроились вдоль ковра, ведущего внутрь и вниз по коридору, когда другой лакей повёл Тейлона и меня в фойе с Хеманом и горсткой охранников, следующих за нами.

Воспоминания нахлынули на меня, и с каждым шагом мне становилось всё труднее.

Я вспомнила, как бегала по этим коридорам в детстве, гоняясь за старшими братьями, когда они дразнили меня из-за моих растрёпанных волос. Я вспомнила, как держала маму за руку, когда она вела меня от одного задания к другому. Она всегда улыбалась, всегда была любезна со слугами.

— Передавай им свои наилучшие пожелания, Тессана, — шептала она мне на ухо. — И они отдадут тебе свои.

Я вспомнила, как играла с сестрёнкой в куклы и стелила кровати в ящиках комодов. Иногда мы крали цветы из ваз, расставленных по коридорам, и делали нашим куклам венки. Иногда мы заплетали их в собственные волосы.

А иногда мы оставляли их, чтобы мама нашла.

Я вспомнила тяжёлые шаги отца, когда он шёл по коридорам. Я представила себе, как они сейчас идут к нам, готовые приветствовать почётных гостей.

И Тейлон был почётным.

Любой член любой из девяти королевских семей был бы поводом для моего отца приветствовать их у входа в свой дворец. Потому что он был вежлив, добр и заслуживал короны.

И всё же Тирн не счёл Тейлона достойным своего приветствия. Нам сказали, что нас отведут в тронный зал, где «Его Величество даст нам краткую аудиенцию, прежде чем удалиться на вечер».

Гнев горел во мне. Я обиделась за Тейлона. Для Тирна было неосторожно игнорировать потенциальную важность визита Тейлона. Отказ от приглашения Тейлона на ужин был ещё одним оскорблением.

Если это было хоть какое-то указание на то, как Тирн управлял державой, то я могла понять, почему деревни, мимо которых мы проезжали, приходили в такое монументальное запустение.

Мои туфли застучали по полированному полу, и я крепче сжала руку Тейлона, который, казалось, не был удивлён грубым приветствием или поведением дворцового персонала.

Мы прошли мимо боковых столиков и сверкающих канделябров, которые веками принадлежали семье Аллисанд. В отличие от сельской местности, по которой мы проезжали, дворец оставался нетронутым.

Тронный зал находился почти в центре дворца, вдали от центра событий. Лакей проводил нас до дверей и прошептал герольду имя Тейлона. Прежде чем я успела набраться храбрости и сделать глубокий вдох, герольд распахнул дверь и объявил о нашем присутствии.

— Наследный принц Тейлон Трескинат, герцог Вестновии, королевский генерал Сораваля, — он сделал драматическую паузу и закончил. — И почётный гость.

Тейлон сжал мою руку и потащил меня в тронный зал, пока я мирилась с «почётным гостем».

Довольно скоро мы стояли посреди богато украшенной комнаты, под люстрой, с которой свисали бриллианты.

Я посмотрела на витражи, изображающие битвы и королей, которые были до моего отца, и на людей, молча двигающихся по комнате, одетых во все лучшие наряды.

Пол был выложен полированным мрамором, искрящимся вкраплениями бриллиантов, вставленных в золотые и слоновые завитки. Настенные канделябры были равномерно расставлены по всей комнате и висели в той же алмазной сетке, что и люстры. Стулья, покрытые чистым золотом и обитые белым мехом, представляли собой ряды зрительских кресел. Королевская стража окружила комнату, одетая в бело-золотые наряды, с позолоченными копьями в правой руке и смертоносными мечами на бёдрах.

Я подняла глаза, когда мой дядя, пошатываясь, поднялся с трона, который когда-то принадлежал моему отцу. В детстве он завораживал меня, и даже сейчас у меня перехватывало дыхание. Из середины высокой спинки торчал огромный рубин. Алмазы рассыпались в обе стороны и вниз по бортикам.

Рубин соответствовал уменьшенной версии, установленной в короне, которую я несла.

Говорили, что оба камня были извлечены из глубины этой горы. Они должны были напоминать всем, кто смотрел на них, о кровопролитии перед нашим миром. По слухам, они были единственным цветными драгоценными камнями в Алмазных горах. Язычники верили, что рубины обладают мистической силой, которая сохранит единство Девяти Королевств, пока оба драгоценных камня остаются на одном месте. Религия Света учила, что они были помещены туда самим Светом.

Я посмотрела на дядю, который смотрел на меня с ужасом. Я всегда находила его пугающим. Он был чрезмерно высок и толст в груди. Черты его лица не были такими утончёнными, как у моего отца, и в нём не чувствовалось того же представительства.

Он не был добрым человеком.

Однажды я слышала, как он публично ругал слугу за то, что тот не начистил ему сапоги по его вкусу. Дядя пригрозил бросить его в темницу, когда Тирн в следующий раз окажется в сапогах, похожих на «свиную мочу».

Теперь, когда он смотрел на меня так, словно я была воплощением дьявола, у меня по коже побежали мурашки.

— Ты мертва, — заявил он. Он неровно спустился по ступенькам вниз. — Я сам тебя похоронил. Ты мертва.

Я не могла найти свой голос. Я не ожидала, что он узнает, кто я. И я действительно не ожидала, что мне придётся защищать свою жизнь.

Поскольку я не могла говорить, Тейлон заговорил за меня:

— Ваше Величество, я знаю, что это для вас настоящий шок. Поверьте, я был так же удивлён, как и вы, но если бы вы перечислили…

— Ты мертва! — крикнул мне в лицо Тирн. — Как это может быть? Как ты можешь быть здесь? — он дико огляделся, словно ища кого-то конкретного. — Что это за колдовство? Кто ответственен за это явление?

— Сир, — Тейлон старался изо всех сил. — Если бы вы послушали, я бы объяснил….

Тирн подошёл к Тейлону.

— Ты привел сюда это существо! Ты вызвал её из бездны Денамона, чтобы отнять у меня трон! Я оторву тебе голову, мальчик! Я насажу её на палку за стеной, чтобы каждое королевство увидело, что я тот, кто сидит на Троне Власти!

В отчаянии я схватила дядю за локоть и закричала:

— Дядя Тирн! — он замер, слова замерли у него в горле. — Дядя Тирн, если бы вы только послушали, мы могли бы вам всё объяснить…

— Дядя Тирн? — спросил он, подняв брови. — Ты сказала дядя Тирн?

— Да, — призналась я, задыхаясь. — Вы мой дядя. И могу вас заверить, что я вполне жива.

Неистовая энергия, бушевавшая в нём, умерла до леденящего смятения. Теперь я боялась не меньше, чем тогда, когда он собирался наложить руки на Тейлона.

— Кто же ты такая, чтобы называть меня дядей?

— Тессана. Я дочь твоей сестры, Тессана Хадлин Аллисанд, старшая дочь сотого короля Элизии.

Его хриплый шёпот, казалось, вырвался из горла.

— Этого не может быть.

Мой голос сорвался от отчаяния.

— Может. В тот день, когда были убиты мои родители, монах спас меня из дворца. Последние восемь лет я жила в тайне.

— Где? — требовательно спросил он.

Я сглотнула, чувствуя, что сказала слишком много.

— Хеприн. Я жила в монастыре в Хеприне.

Его резкий смех был неожиданным.

— В монастыре? Ну, конечно же! Никому и в голову не придёт заглянуть в монастырь!

Я проглотила новую волну паники.

Он сделал шаг назад и повысил голос, чтобы его услышала вся комната.

— Ты думаешь, я поверю, что тебя похитил из этого дворца монах из Хеприна? Что ты жила в полной тайне последние восемь лет? И теперь ты решила выйти из укрытия и раскрыть своё существование. Теперь, после того, как я считал тебя мёртвой большую часть этого последнего десятилетия. Теперь, когда раны от потери моей сестры, наконец, затянулись, ты явилась, чтобы разорвать их и причинить мне новое горе?

Если он и скорбел о смерти моей матери, то никак этого не показывал. И хотя он, возможно, и не чувствовал боли, как раскалённое лезвие в животе, я чувствовала. Я проигнорировала крепкую хватку Тейлона на моём локте и тихо сказала:

— Я могу доказать.

Тирн наклонился. У него были бледно-голубые глаза цвета льда, твёрдые, как бриллианты, украшавшие корону на его голове.

— Тогда во что бы то ни стало, Тессана Хадлин Аллисанд, докажи это.

Я отпустила руку Тейлона, тут же пожалев о разлуке. Всё моё тело задрожало, когда я почувствовала, что все глаза в комнате сверлят меня. Дядя навис надо мной, его взгляд был таким же жестоким и горьким, как и его слова.

Мне нужно было действовать осторожно. Когда дядя принял меня за мою мать, он ясно дал понять, что не допустит, чтобы у него отняли корону.

Собственно, именно за этим я и пришла.

Я полезла в сумку. Мои онемевшие пальцы нащупали потайную застёжку, раскрыли фальшивое дно и обхватили Корону Девяти.

Энергия гудела под моей кожей, и это знакомое жужжание, которое я чувствовала каждый раз, когда касалась этого драгоценного золота, наполняло моё тело. Что-то было внутри этой короны, что-то потустороннее и мистическое. Магия была запрещена дольше, чем я была жива, но если бы я не знала лучше, я могла бы легко поверить, что эта корона содержит силы, содержит магию, которая не должна существовать. Я вытащила из сумки корону, которую ни с чем не спутаешь, и показала её дяде.

По комнате эхом прокатился общий вздох. Стулья отодвинулись, когда люди бросились вставать. Но я сосредоточилась на реакции моего дяди, которая была жадностью, бездонным голодом и такой же потусторонней потребностью.

Его руки дёрнулись, и я приготовилась к его атаке, хотя моя хватка вокруг короны усилилась. Он наклонился вперёд, и я увидела правду его натуры. Он возьмёт корону. Он вырвет её у меня из рук, если понадобится.

Тейлон быстро встал передо мной. Его рука легла на рукоять меча, и я затаила дыхание.

— Вы узнаёте Корону Девяти, — объявил Тейлон, перекрывая шум голосов. — Кто ещё мог иметь к ней доступ с того дня, как она пропала? Вы приняли её за её мать, когда впервые увидели. Ваше Величество, это Тессана Аллисанд из дома Экстентии.

Тирн шагнул вперёд, сокращая расстояние между короной и собой.

— Аллисанды мертвы, — возразил он. — Все до одного. И эта корона принадлежит мне.

Все тело Тейлона напряглось, готовясь к схватке. Я почувствовала, как Хеман и другие стражники ожили позади нас.

— Она принадлежит семье Аллисанд.

— Она принадлежит мне! — взревел Тирн. — Стража! Принесите мне мою корону и бросьте этих самозванцев в темницу, где они будут гнить до конца своих дней!

— У тебя будет война, если ты прикоснёшься ко мне! — крикнул в ответ Тейлон. — Мой отец разорвёт это королевство на части, пока тебе не останется ничего, чем можно было бы править!

Я пыталась найти решение. Всё прошло не совсем так, как я планировала.

На самом деле всё прошло совсем не так, как я планировала.

— Веди свою войну! — лицо Тирна покрылось красными пятнами, и всё его тело затряслось. — Ты не пройдёшь дальше моей стены!

— Конандра! — крикнула я, перекрикивая двух мужчин, готовых разорвать друг друга на куски.

В комнате воцарилась тишина. Плечи Тейлона поникли от поражения, и проницательный взгляд дяди снова упал на меня.

— Что ты сказала? — спросил он.

Я высоко подняла подбородок.

— Я созываю Конандру.

— Ты хоть понимаешь, о чём просишь, дитя?

— Если ты проигнорируешь, кто я, и отнимешь у меня эту корону, у тебя будет война, — сказала я ему. — После того, как все эти свидетели видели меня и после того, как ты сам принял меня за мою мать и твою сестру, слух распространится, и вся держава будет заражена сомнениями. Однако если ты созовёшь Конандру, вина спадёт с твоих плеч. Совет решит, та ли я, за кого себя выдаю. Решит эта корона принадлежит мне или тебе. И когда они решат, тогда ты можешь либо мирно уступить трон мне, либо… — я с трудом произнесла последнюю фразу. Это было уже слишком. Слишком неправильно. — Или я стану той, кто откажется от короны.

Он наклонился, улыбка приподняла уголки его тонких губ.

— Очень хорошо, племянница, значит Конандра.

Я выдохнула и постаралась не выглядеть слишком облегчённой.

— Спасибо, дядя.

Он жестом подозвал охранника.

— Я отправлю уведомление сегодня вечером. Мои всадники не остановятся, пока не соберутся все восемь королевств. А до тех пор ты останешься под моей защитой. Полный отряд охраны будет находиться с тобой днём и ночью. И корона останется в моём распоряжении.

— Нет, — истерический смех вырвался из меня. — Ни в коем случае.

Он впился в меня взглядом, в его низком рычании слышалась угроза.

— Ну, она не может оставаться с тобой только для того, чтобы ты исчезла среди ночи. Неужели ты думаешь, что я настолько глуп?

— Как я могу сбежать, если твои охранники будут со мной днём и ночью?

— Она может остаться у меня, — вмешался Тейлон. — Я могу быть беспристрастной третьей стороной.

Я чуть не закатила глаза, услышав, как он употребил слово «беспристрастный», но решила, что это плохой тон для серьёзных переговоров.

Тирн уставился на Тейлона, словно пытаясь понять его.

— Полагаю, ты хотел бы избежать войны так же, как и я?

— Даже больше, — согласился Тейлон.

— Хорошо, — согласился Тирн. — Она остаётся у наследного принца Сораваля, но только потому, что Конандра уже вызвана.

— Вполне справедливо, — согласился Тейлон.

Он протянул руку, но даже этому человеку, которому я так доверяла, мне было трудно передать корону. Тейлон сжал её, а я хотела вернуть.

Голос Тирна вырвал меня из паники.

— Я знаю, ты понимаешь, что произойдёт, если ты выиграешь совет, девочка. Но понимаешь ли ты свою судьбу, если проиграешь?

— Подземелья, — ответила я. — На всю оставшуюся жизнь.

Его улыбка выдавала безумие, которое пугало меня.

— И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы твоя жизнь продлилась как можно дольше.

Я собралась с духом и встретила его бледно-голубой взгляд.

— Хорошо быть дома, дядя. — Я низко присела.

— Креншоу! — потребовал дядя. — Проводи этих самозванцев в их комнаты.

ГЛАВА 24

Креншоу, человек, тревожно напомнивший мне дядю, проводил меня в мои комнаты, как ему было велено.

В отличие от Сораваля, одна в своих покоях я чувствовала себя по-настоящему одинокой. Оливер был не просто через коридор. Тейлон не стал бы пробираться в мою спальню. Наконец-то я была дома и впервые с тех пор, как себя помню, по-настоящему изолирована.

Всё ещё грязная после путешествия, я стянула сапоги, достала из сумки Шиксу и свернулась калачиком в центре большой кровати. Она прижалась ко мне, предлагая утешение, в котором я отчаянно нуждалась. Она мяукала от голода, но я ничего не могла ей дать.

Я позаботилась о том, чтобы мы оказались пленниками в том самом месте, которое должно было встретить меня с распростёртыми объятиями. Жадность дяди вцепилась мне в живот. Тейлон был прав. Хьюго был прав. В Тирне была тьма, которую трудно было объяснить. И она родилась не от горя потери семьи.

Я поёжилась от холода в комнате. Огонь в камине не горел, канделябры тоже. Свет из окон из серого превратился в чёрный, и, в конце концов, нам с Шиксой пришлось крутиться под толстыми одеялами, чтобы не стучать зубами.

Наконец сон нашёл меня, а вместе с ним и кошмары, к которым я так привыкла. Только в том месте, где я была свидетелем смерти моей семьи, они были более яркими.

Мне снились мгновения перед тем, как мы с Тейлоном наткнулись на тела. О том, как он заставлял меня смеяться и улыбаться до боли в щеках. А потом мы свернули за угол, и ужас лишил меня всякого счастья.

В моём сне кровь поднималась до лодыжек, покрывая босые ноги липким багрянцем. Мои братья лежали с отрубленными головами и открытыми незрячими глазами. Рука матери протянулась ко мне, словно её труп потянулся, чтобы коснуться меня. Меч моего отца лежал нетронутый, бесполезный в ножнах на бедре. И на этот раз на окне сидел не один ворон, а целый легион.

Они кружили под преувеличенным потолком, пикируя вниз, чтобы клевать тела. Они заполнили окна, каркая и крича друг другу.

В воздухе пахло кровопролитием и отчаянием, но на этот раз чем-то большим. Из коридора тянулся дым, из приоткрытого дверного проёма выплывали тонкие чёрные завитки. В нём была пряная густота, которая казалась смутно знакомой.

Ворон приземлился на грудь моего отца, удерживая мой взгляд, прежде чем щёлкнуть клювом, чтобы клюнуть его в глаза. Я закричала, когда в дверном проёме появилась фигура, обрамлённая дымом. Благовония начали душить меня. Мои крики перешли в кашель. Я согнулась пополам, отчаянно нуждаясь в чистом воздухе.

Я смотрела, как сапоги приближаются ко мне. Я подняла голову, решив выяснить личность убийцы моей семьи. Вместо этого в комнате вспыхнул ослепительный свет, освещая тела на земле и заставляя птиц разлететься. Сапоги попятились назад, прячась от яркого света, и прежде чем я успела приготовиться к тому, что он коснётся меня, я проснулась, испуганная и вся в поту.

Я лежала на спине, вцепившись в простыни, а Шикса придвинулась к моей груди, чтобы лизнуть мой подбородок. Я вздрогнула и притянула её к себе, пытаясь удержать ускользающие обрывки сна.

Этот странный запах снова наполнил мою голову, и когда я вдохнула, то могла бы поклясться, что почувствовала его в своей комнате. Я подняла голову и огляделась. Мои глаза привыкли к темноте, но ничего не было видно. Ни задымленных дверей, ни мёртвых близких. И всё же у меня было ощущение, что я не одна.

Я долго лежала без сна, прежде чем снова заснула. И когда, наконец, это случилось, меня охватило странное желание отведать Каволианского рагу.

На следующий день Матильда, моя служанка из Сораваля, принесла мне завтрак. Она должна была присутствовать на суде. Я была благодарна знакомому лицу.

Когда принесли обед, мне сообщили, что я присоединюсь к дяде за ужином. Конандра или нет, объяснил Креншоу, но король Тирн был и доброжелателен, и милостив. Для меня будет честью отобедать с ним.

Я не поверила ни единому слову.

Я приняла приглашение, потому что у меня не было другого выбора, но также я хотела провести время с моим дядей. Мне хотелось заглянуть ему в глаза и увидеть точный оттенок его темноты.

Если у него есть слабости, я их найду. Если у него есть секреты, я их раскрою. Если он хочет рассматривать мои притязания на трон как измену, то и я буду относиться к нему так же.

Матильда распорядилась, чтобы мои чемоданы доставили первым делом утром. К тому времени, как появился Креншоу, чтобы проводить меня к ужину, она одела меня в моё лучшее Соравальское платье и уложила волосы с особой тщательностью.

Без стука в комнату просунулось уродливое узкое лицо Креншоу. Мгновенная ярость вскипела под моей кожей. Его поведение было достойно сожаления.

— Пошли, — приказал он.

Я последовала за ним из комнаты, шагая за ним, как заключённая. Я могла бы найти дорогу в столовую и без посторонней помощи. Несмотря на долгое отсутствие, моё знание дворца быстро вернулось.

Когда мы вошли в столовую, белые двери с золотыми завитушками распахнулись, и глашатай объявил о моём прибытии. К моему удивлению, дядя поднялся со своего места во главе изысканного стола.

Тирн был не один, но я не узнала никого, кто сидел рядом с ним. При моём появлении встали ещё трое мужчин, но единственная женщина осталась сидеть.

— Моя давно потерянная племянница, пожалуйста, присоединяйся к нам.

Я обошла Креншоу и заняла свое место напротив дяди. Я не была настолько наивна, чтобы поверить, что это место было освобождено в мою честь. Оно было дано мне больше из насмешки, чем из чего-либо ещё.

Никто не произнёс ни слова, пока не подали первое блюдо, холодный суп из корнеплодов с взбитыми сливками. Не говоря ни слова, Тирн откусил кусочек, давая остальным разрешение поесть. Я потянулась за ложкой, желая, чтобы мои пальцы перестали дрожать. Сделав первый глоток, я почувствовала, как дядя сверлит меня взглядом.

— Мои советники, — наконец объявил Тирн. — Лорд Бервик и лорд Глауст, — он кивнул направо от меня на двух напыщенных мужчин. — Мой первый генерал, генерал Леффенмор. И его жена, леди Леффенмор.

Я положила ложку в суп и кивнула:

— Для меня большая честь обедать с вами.

— Ты, конечно, никого из них не узнаёшь, — продолжал Тирн. — Любой человек из службы у твоего отца или в совете должен был быть предан смерти. Я не мог доверять никому из них. Я уверен, ты понимаешь.

Я сосредоточилась на том, чтобы проглотить эту новость. Мои руки дрожали, ярость кипела во мне, но я не могла ни кричать, ни плакать перед этими людьми. Вместо этого я заставила себя говорить спокойно.

— У вас есть основания полагать, что кто-то из наказанных виновен в убийстве моей семьи?

Тирн выдержал мой взгляд. Свет свечей между нами освещал безумие, пляшущее в его бледно-голубых глазах.

— Мне не нужна причина. Я — король.

Мой взгляд упал на суп. У меня пропал аппетит, но я больше ни секунды не могла смотреть на дядю.

Один из лордов, я не могла вспомнить, кто именно, наклонился вперёд и хлопнул ладонью по столу.

— Вот, вот.

Генерал Леффенмор тоже наклонился и провозгласил:

— Долгого вам царствия, мой король.

Губы моего дяди изогнулись в жестокой улыбке.

— Не думаю, что моя племянница согласится, джентльмены. В конце концов, она здесь, чтобы забрать мою корону.

Подходящего ответа не нашлось, поэтому я придержала язык.

— Вы уверены, что она действительно ваша племянница? — спросила леди Леффенмор со скучающей ноткой в голосе. — Она появляется из ниоткуда с весьма разыскиваемой короной, и мы должны предположить, что она наследница трона, которой не было в семье Аллисанд в течение восьми лет.

— Вот почему вызвали Конандру, моя дорогая, — объяснил генерал Леффенмор. — Суд докопается до сути этого дела. Правда будет раскрыта.

Появились слуги и сменили наши суповые миски на тарелки с сыром и нарезанным мясом, украшенные кусочками тоста и маслом.

— Ты не боишься, Дитя? — спросила леди Леффенмор, намазывая сыр маслом и зелёным джемом. — Этот суд дело серьёзное. Твоя жизнь в опасности, и ради чего? Потому что ты хочешь, чтобы тебя признали потерянной принцессой? Потому что ты хочешь вернуться к дворцовой жизни? Я молюсь Свету, чтобы ты знала, что делаешь.

Мой голос повысился.

— Я прекрасно понимаю, чем вы рискуете, леди Леффенмор. Правда действительно будет выяснена. У меня нет причин бояться этого.

Стол оживился от гомона лордов и генералов. Дядя не высказал своего мнения, но и не отвёл от меня глаз.

— А что касается дворцовой жизни, то я была вполне довольна монастырём, из которого пришла. Их образ жизни более естественен для меня, чем всё, что может предложить дворец. Так что, как видите, я здесь не ради роскоши или славы.

— Интересно, почему ты здесь, — задумчиво произнёс дядя. — После стольких лет, что заставило тебя покинуть тени твоей тайной жизни? Почему именно сейчас?

Я оглянулась на мужчин, обслуживающих Тирна, и почувствовала, как отвращение присоединилось к моей ярости.

— Пришло время, дядя. Я покинула дворец не с намерением прожить свою жизнь в тайне. Мой дом здесь. Моя жизнь принадлежит Элизии.

— Так почему бы для начала было не остаться в Элизии? Зачем позволять королевству и державе верить, что ты мертва? — глаза Тирна вспыхнули от разочарования.

— Моя жизнь была в опасности, — настаивала я. Нервы дрожали во мне, когда я поняла, что возвращение всё ещё может означать смерть. Я посмотрела на дядю. — Тот, кто убил мою семью, хотел, чтобы мы все погибли. Все до последнего Аллисанда. Ты не можешь это отрицать.

Его взгляд не дрогнул.

— Я не могу.

Подали следующее блюдо: жареного кабана с летним бататом и пюре из репы. Разговоры смолкли, пока все пробовали свой ужин. Я гоняла еду по тарелке и старалась не испытывать тошноту.

— Где принц Тейлон? — спросила я, наконец. — Он всё ещё в резиденции?

Мой дядя насладился ещё одним большим куском кабана, прежде чем ответить.

— Нет, я так не думаю. Какие-то дела увели его.

Ужин осел у меня в желудке, как груда кирпичей. Тейлон исчез. Он оставил меня наедине с дядей, который предпочёл бы, чтобы я умерла.

Я подумала об Оливере.

— Его люди тоже ушли?

Тирн вздохнул, и это, казалось, потрясло весь стол.

— Нет, они не ушли. Он оставил их, чтобы истощить мои ресурсы и заполнить комнаты для гостей.

По крайней мере, Оливер тоже не бросил меня.

Во время третьего блюда подали вино. Я отказалась, но все остальные его приняли. В то время как мужчины умудрялись пить в меру, леди Леффенмор трижды наполнила свой бокал, прежде чем подали десерт.

Раскрасневшаяся, с остекленевшими глазами, она посмотрела на меня поверх своего пудинга и спросила:

— Даже если ты та, за кого себя выдаешь, что даёт тебе право на трон? Ты же девочка. Уродливая, брошенная, проклятая девушка.

За тихим смешком дяди последовал мягкий выговор.

— Франка, — осадил он. — Она моя гостья.

— Она пытается занять твой трон, — настаивала леди Леффенмор. — И твою корону.

Я больше не могла держать язык за зубами. Не поможет и вежливость по отношению к этим ужасным людям.

— Трон, на котором сидит Тирн, не принадлежит ему. И когда совет решит, что я та, за кого себя выдаю, Тирн может сохранить свою никчемную корону. У меня есть своя собственная.

За столом воцарилась тишина. Я чувствовала, как взгляды моих собратьев по обеду обжигают мою кожу, но я сосредоточилась на Тирне.

Его голос прорезал воздух.

— Посмотрим, что решит совет, Тессана, насчёт тебя и твоей короны, — прежде чем я успела что-либо возразить, дядя продолжил. — Я думаю, что на сегодня у тебя было достаточно волнений, племянница. У тебя усталый вид, — он повернулся в кресле и приказал. — Креншоу, отведи мою гостью в её комнату.

В дверях появился Креншоу. С коротким реверансом, который забрал всё моё мужество, я покинула трапезу, не оглядываясь.

Когда мы подошли к моей комнате, я, наконец, набралась смелости заговорить.

— Креншоу, сегодня за ужином я познакомилась с генералом моего дяди.

Он взглянул на меня через плечо.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я предполагала, что вы его генерал.

Я уловила его усмешку, прежде чем он снова посмотрел вперёд.

— Я Начальник Стражи.

— Ах.

Он остановился у моей двери.

— Король полностью доверяет мне.

— Я не сомневаюсь, что это правда.

— Опять же, к чему вы клоните?

Я переступила порог своей комнаты и повернулась к нему лицом.

— Я просто пытаюсь понять порядок вещей.

Он наклонился вперёд, угрожающе исказив черты лица.

— Будь осторожна, девочка. Ты не приспособлена для дворцовых интриг. Мне бы очень не хотелось, чтобы с тобой что-то случилось, если ты попытаешься это сделать.

Я вызывающе вздёрнула подбородок.

— Меня не интересуют дворцовые интриги. Меня интересует трон, который принадлежит мне.

Его губы растянулись в высокомерной улыбке.

— Это одно и то же.

Не говоря больше ни слова, я закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Я не могла отдышаться, и у меня кружилась голова от всего, что произошло сегодня вечером. Креншоу был прав.

Я не была готова к этому.

ГЛАВА 25

Прошло уже две недели.

Дядя больше не приглашал меня на обед. Я не видела и не слышала никого, кроме Матильды, с первой ночи нашего приезда.

Дни ползли так медленно, что я думала, что умру от сочетания нервозности и скуки. По крайней мере, в храме у меня были ежедневные дела, уроки и люди, за которыми можно было наблюдать.

Здесь же у меня была только Шикса. К этому времени она превратилась в изящную маленькую леди. Её шерсть блестела так же ярко, как и всегда, но она становилась всё более свирепой, и её всё труднее было держать в секрете.

Матильда заверила меня, что Оливер выдавал себя за соравальского слугу, и все в Элизии оставили его в покое. Мне показалось ироничным, что мой монах из Хеприна мог свободно бродить по дворцу, в то время как я была заключена в этой комнате в качестве пленницы. Но, по крайней мере, мне не нужно было беспокоиться о нём.

Корона была у Тейлона, но он ни разу не зашёл ко мне, чтобы навестить или сообщить о моём положении. Вся информация поступала через Матильду, которая услышала её из вторых уст от слуг Элизии, которые, в свою очередь, получали её, подслушивая. Не было никакого способа узнать, правда ли то, что, в конце концов, доходило до меня.

Три дня назад Матильда ворвалась в комнату и объявила, что суд откладывается на несколько месяцев, потому что у короля Барстуса свиной грипп. Весь день я сидела, размышляя о том, как переживу месяцы заключения в этой комнате.

Но к вечеру она вернулась и сказала, что нет, у короля Барстуса не было свиного гриппа, только жаль, что его не было у горничной, с которой он столкнулся во время своего последнего визита.

Я покраснела от щёк до пальцев ног.

Когда я больше не могла терпеть ни секунды дольше, я спросила о Тейлоне. Матильда сказала, что его всё ещё нет в замке. И что он отсутствовал в течение всего нашего пребывания здесь. Его персонал и королевская гвардия остались, но у самого Тейлона были срочные дела, которые требовали его немедленного присутствия.

Шикса, свернувшись калачиком у меня на коленях, лениво похрапывала, когда в комнату ворвалась Матильда, дико размахивая руками.

— Они здесь! — взвизгнула она. — Они приехали!

Я вскочила на ноги, готовая схватить меч, который держала под рукой.

— Кто? Кто здесь?

Она подбежала ко мне и двумя руками надавила мне на плечи, пока я снова не села. Я попыталась встать, но она оказалась удивительно сильной.

— Сядьте! — приказала она. — Они здесь! А что, если они захотят увидеть вас сейчас? И вы так выглядите? Я не могу допустить, чтобы вы были в таком виде, если вы собираетесь покинуть комнату!

— В каком виде?

Я посмотрела на ночную рубашку, которую так и не потрудилась снять. Однако я пообещала себе принять сегодня ванну, просто до этого ещё не дошло. Но я причесалась этим утром.

Или это было вчера?

— Ой!

Я попыталась вырваться из рук Матильды, но она крепко держала меня, запутавшись щёткой в моих невозможных волосах.

— Ваши волосы похожи на лисье гнездо. А теперь сядьте, чтобы я могла привести вас в приличный вид для королей и королев.

— Они здесь? — ахнула я.

Она хмыкнула.

— Именно это я и пыталась вам сказать!

Я старалась сидеть спокойно, но была слишком взволнована.

— Ты их видела? — спросила я, затаив дыхание. Моё сердце понеслось галопом, когда я поняла, что момент, которого я в равной степени боялась и ожидала, наступил. Наконец-то я смогу предстать перед советом и всё объяснить. И они могли бы, наконец, решить мою судьбу.

Какой бы она ни была.

Мой желудок скрутило, и я подумала, что меня может стошнить. Дядя обещал наказать меня, если я пропущу Конандру. Горе терзало моё сердце каждый раз, когда я вспоминала его жестокость по отношению ко мне.

Я попыталась представить себя на его месте. Если бы я была той, кто правил, потеряв всех, кого любила, а затем кто-то, кого я считала мёртвым, внезапно появился бы на моём пороге.

Разве я не была бы скептиком? Разве я не питала бы недоброжелательности к человеку, пытающемуся забрать единственное, что у меня осталось от моей умершей семьи?

Но в моём дяде было нечто большее, чем осторожный скептицизм. Инстинкт подсказывал мне — он верит, что я та, за кого себя выдаю.

Не сомнения заставили его так себя вести. Это была жадность к трону, который он занимал, и Короне Девяти.

Матильда провела щёткой по моим медным локонам, и я чуть не выругалась на неё.

— Я их не видела, — сказала она. — Я только подслушала, как один из лакеев спешил сообщить герольду, что в городе видели экипажи.

— Сколько экипажей? Они все здесь?

— Не могу сказать. Но я в этом сомневаюсь. Пусть даже все восемь из них уже в пути, они не могли прибыть все разом. Разве нет?

Я закрыла глаза и попыталась воскресить те небольшие знания, полученные в детстве.

— Не думаю, — сказала я. — Сораваль, Теновия и Барстус ближе всего. Затем Каша, Арамор и Ворестра. Хеприн и Блэкторн находятся дальше всех. Это займёт у них, по крайней мере, ещё три дня. В зависимости от темпа их путешествия, вероятно, дольше.

Моё сердце колотилось от открывающихся перспектив. У меня оставалась всего неделя до того, как начнётся Конандра.

Что тогда? Поверят ли они мне? Неужели они тоже примут меня за призрак моей матери?

Это напомнило мне кое-что.

— Матильда, ты слышала, что в этом замке водятся привидения?

Её руки замерли в моих волосах.

— Да, я слышала об этом. Но где вы слышали такую чушь?

— Охранники, — бесстыдно призналась я. — Они подумали, что я пытаюсь сбежать, когда Шикса на днях опрокинула чайный сервиз. Я сказала им, что это призрак, и они мне поверили. Тебе не кажется странным, что королевские гвардейцы верят в привидения? И не просто верят, а по-настоящему боятся?

— Об этом я ничего не знаю. Я сомневаюсь, что они боялись, скорее всего, им не терпелось позвать горничную, вот и всё.

Я развернулась, прерывая её работу.

— Матильда, они сбежали. Я не знаю, как ещё это описать. Я предложила призраку развлечь меня, и они втроём практически выбежали из комнаты.

Она щёлкнула пальцами, и я повернулась, чтобы она могла закончить свою работу.

— Я слышала, как они говорили о происходящем в замке. Есть комнаты, в которых, по их мнению, обитают привидения, и они избегают их, когда могут. Я слышала, как они говорили о том, что нечто перемещает столы, стулья, свечи и тому подобное, но обычно они больше раздражены, чем напуганы. Это странно. Я никогда не видела, чтобы слуги так заботились о призраках. В Соравале король Хьюго поднял бы нас всех на смех за то, что мы поверили в эту языческую чушь.

— Язычество? Что ты имеешь в виду?

В религии Света не верили в призраков или духов. Я знала это. Когда тело умирало, если человек был хорошим, его душа становилась частью Света. Плохой душе суждено было стать частью Тьмы или Денамона. С течением времени солнце становилось всё ярче и ярче, вбирая в себя множество добрых душ. А Денамон всё темнее и темнее. Монахи верили, что идёт нескончаемая битва во имя победы одной из сторон. Они верили, что в начале времен не было ничего, кроме тьмы, но люди заставляли Свет расти до тех пор, пока день в основном не стал светлым, и лишь небольшая его часть была отдана тьме.

Матильда понизила голос и склонилась над своей работой.

— Да, призраки для язычников. Они верят, что душа, у которой всё ещё есть дело в царстве живых, будет бестелесно блуждать, пока это дело не будет решено. Они верят, что душа имеет право отомстить за свою смерть или вернуть долг, прежде чем она пересечёт завесу.

— Нерешенные дела?

— Они верят, что душа обладает силой, которой нет у тела. Например, она может двигать вазы, если хочет привлечь внимание горничной. Или опрокинуть чайный сервиз в припадке ярости. Призраки так же реальны для язычников, как вы и я. Хотя они могут оставаться невидимыми для обычных глаз, язычники верят, что беспокойные духи контролируют всю магию, оставшуюся в этом царстве.

— Это просто смешно.

Я вспомнила всё, что моя мать когда-либо рассказывала мне о языческой религии. Она ни разу не упомянула о призраках и духах. Она говорила о магии, но никогда не думала, что последняя всё ещё существует. О магии говорили в прошедшем времени ещё до того, как появились мир и Мраморная стена. Если она и говорила что-нибудь об этом, то только для того, чтобы проиллюстрировать историю или рассказать легенду о герое.

— Я встречала язычников и раньше, — заявила я, — но никогда не слышала, чтобы они говорили о магии так, будто всё ещё могут ею владеть.

— Ну, тогда, может быть, вы не встречали настоящего язычника, — рассмеялась она. — Я сама встречала только пару, но они верили в оба вида магии.

У меня возникла идея, но я хотела услышать её объяснения. Тайна внезапно оказалась в моих руках, и я не могла жадно не зачерпнуть ключи к разгадке.

— Оба вида? Что ты хочешь этим сказать?

— Ох, милая. Видите ли, теперь я не верю, что вы когда-либо встречали язычника. Вы говорите это только для того, чтобы вытянуть из меня ответы.

— Матильда! Я встречала язычника. Однажды я была очень близка с язычником. Но я никогда не слышала об этом. Пожалуйста, объясни. Иначе мне придётся сбежать из этой комнаты и самой найти язычника.

— Драконья кровь, дитя. Успокойтесь.

Она закончила мои волосы взмахом руки и слегка подтолкнула меня, чтобы я могла посмотреть сама. Когда я медленно подошла к зеркалу, она глубоко вздохнула.

— Хорошо, но не говорите никому, что это я вам всё рассказала.

Я улыбнулась ей.

— Не скажу. Клянусь в этом. Я не скажу ни одной живой душе. Или призраку.

Она отмахнулась от моей неудачной шутки взмахом руки.

— Есть белая магия, хорошая. Это то, что приносится добрыми духами. А ещё есть тёмная магия, некоторые называют её чёрной. И это то, что, как говорят, используют злые духи. На самом деле, говорят, что религия Света возникла именно из этой идеи. Вы знаете, что языческие верования намного старше, чем Братства. Некоторые считают, что Братства украли идею Света и Тьмы у язычников, а затем объявили вне закона все другие практики, которые они не могли объяснить.

Я посмотрела на себя в зеркало, благоговея перед работой Матильды. Мои волосы были катастрофой всего несколько минут назад, но теперь я выглядела как настоящая леди. Коса начиналась у меня на макушке и спускалась сбоку, перекинутая через плечо. Она каким-то образом связала мои волосы воедино, и сплетённые вместе, они казались похожими на локоны.

Возможно, она обладала белой магией.

Я поиграла с концом косы и встретилась с ней взглядом в зеркале.

— Ты твёрдо веришь в Свет?

Её голова качнулась вверх и вниз, и она, не колеблясь, сказала:

— Да, конечно. Я очень предана Свету. Я провожу каждое новолуние в храме и делаю свои подношения в нужные дни.

Я повернулась к ней лицом, чувствуя, что это ещё не всё.

— Но…?

Она посмотрела на меня, потом на свои руки, потом в окно.

— Но я родом из сельской деревни в Соравале, недалеко от Великих Скал Бинаша. Вы слышали о них? — я покачала головой. Она не казалась удивлённой. — Там, на скалах, есть реликвии: старые, грубые памятники тех времен, когда язычники свободно поклонялись своим богам. Когда мы отправлялись в храм, чтобы оставить свои подношения, там также лежали подношения языческим богам. Однажды мальчик примерно моего возраста упал со скалы. Отец нашёл его со сломанными ногами и сломанной спиной. Они ждали, когда он умрёт, проводили бдение и всё такое. Я пошла с матерью в храм, чтобы помолиться за него, предложить всё, что мы могли, от его имени. И когда мы проходили мимо статуй, я увидела там его мать, преклонившую колени перед языческими богами и молящуюся изо всех сил, что у неё были. Я никогда не забуду этого зрелища, потому что она плакала так громко, что, казалось, сотрясала звёзды. Но самое странное…

Матильда поёжилась и потёрла руки, словно отгоняя холод.

— Самым странным были светлячки над её головой. Их была сотня, клянусь. Я всегда буду помнить это, потому что мы так редко видели их, тем более так близко к морю. Ветер отбрасывал их назад, к деревьям. И всё же они были там, когда она молилась и взывала о своём сыне, они парили над ней, как будто тоже молились.

Я сглотнула, пытаясь принять её рассказ.

— Что случилось с маленьким мальчиком?

Она выдержала мой взгляд.

— На следующий день он сел в постели. Он даже снова научился ходить.

Я не могла найти правильного ответа, но звук колёс кареты спас меня от необходимости. Матильда бросилась к окну. Я последовала за ней.

Мы стояли бок о бок, пока Шикса вскочила на подоконник, чтобы посмотреть, что привлекло наше внимание. Я погладила её по спине, пытаясь понять, кто есть кто.

— Ты когда-нибудь видела королевскую карету, которая не принадлежала Соравалю? — спросила я Матильду.

— Несколько раз, — пробормотала она. — Та, что впереди, с чёрно-красным знаменем — Теновия.

— Там Сораваль, — прошептала я. — Хьюго и Анаталь здесь.

По крайней мере, у меня был один союзник в этой компании.

Мы наблюдали за всей этой пышностью и торжественностью, когда Тирн вышел, чтобы поприветствовать прибывших монархов. Монархи Теновии первыми вышли из карет, затем карета отъехала, чтобы освободить место для Хьюго и Анаталь.

Мы ждали, что кто-нибудь позовёт меня или объявит о прогрессе с Конандрой, но никто не пришёл. В конце концов, Матильда удалилась, а я распустила волосы ради ванны.

Около полуночи подъехал ещё один экипаж. Я как раз легла в постель, когда лакеи начали перекрикиваться через двор.

Шикса подняла голову с подушки рядом со мной и навострила уши. Я повернулась к ней.

— Скажи мне своё лучшее предположение. Как ты думаешь, кто это?

Она склонила голову набок и уставилась на меня так, словно я сошла с ума.

— Отлично, — проворчала я. — Я проверю. Не трудись вставать.

Она толкнула меня мордой в плечо. Я закатила глаза.

— Ты как рабовладелец.

Я вздрогнула от ощущения холодного камня под ногами и поспешила к окну, подпрыгивая на носочках.

Элегантная карета остановилась, и усталые лакеи засуетились вокруг, чтобы разместить вновь прибывших монархов. Я всмотрелась в темноту и попыталась разглядеть королевские цвета, изображённые на карете.

Наконец появился лакей и спустил лестницу, за ним последовал пурпурный ковёр, расстеленный на гравий. На портике наверху объявился Тирн, и, в конце концов, дверь кареты распахнулась. Серое дорожное платье на фоне пурпурного ковра могло означать только то, что прибыл Барстус.

С ещё одним монархом в резиденции я могла чувствовать, как надвигается Конандра.

Но я была готова. Настолько готова, насколько это было возможно.

Хотя я ненавидела эти дни одиночества, возвращение в замок вернуло воспоминания. Я вспомнила виды, звуки и запахи различных комнат, изгибы и повороты коридоров. Я вспомнила лица некоторых старших слуг — слуг, которых Тирн не уволил и не заменил, и могу поклясться, что они тоже узнали меня. Чем больше они проводили со мной времени, тем больше видели правду.

Они кланялись с большим уважением. Они приносили еду, которая, как они знали, мне понравится. Их взгляды смягчились. Я надеялась, что если слуги смогли увидеть меня, настоящую меня, то, возможно, королевские особы тоже смогут.

Конандра и последствия суда маячили на горизонте, но правда была на моей стороне.

Это должно было что-то значить.

ГЛАВА 26

Следующие два дня принесли прибывших из Ворестры и Каши. Поскольку оба королевства происходили из разных пустынь, они демонстрировали более интересные стили поведения и одежды.

Днём позже по королевской аллее прокатилась роскошная карета. Арамор никогда не скрывал своего изобилия, и карета хвастливо демонстрировала всем серебро и золото, которым было так богато королевство. Король и королева со скукой спустились на золотой ковёр. Тирн улыбался им шире, чем другим членам королевских семей, и души не чаял в королеве. Всё это вызвало у меня тошноту, и я была вынуждена вздремнуть, когда зрелище закончилось.

Через три дня после этого прибыл король Хеприна. Это был приземистый пожилой мужчина с вьющимися седыми волосами, украшенными королевскими зелёным и жёлтым цветами Хеприна. Он был вдов и приехал один. Это был первый раз, когда я его увидела. Я прожила в святилище его страны восемь лет, и всё же мы встретились только тогда, когда я вернулась в свою страну.

Прибытие короля Хеприна означало, что в пути остался только один правитель. Королева из Блэкторна. Сначала я стояла у окна, полагая, что она в любой момент может проскользнуть по королевской аллее. Этот момент растянулся на день, потом на четыре.

Блэкторн находился в самом дальнем уголке королевства, в Ледяных горах к северу от Змеиного моря. Самое маленькое королевство в державе, Блэкторн с самого начала был грозной силой благодаря безжалостной армии и властолюбивым монархам. Такое сочетание с легкостью может представлять угрозу для остальной части державы.

Я несколько дней ждала прибытия Раванны Пресидии. Но Холодная Королева, должно быть, появилась глубокой ночью, потому что я не слышала, как подъехала её карета.

На самом деле, только когда в комнату в панике влетела Матильда и приказала собираться, я поняла, что наконец-то, спустя три с половиной недели, я буду представлена свету.

Я позволила Матильде одеть меня со всей заботой и вниманием, на которые она была способна. И когда я встала, чтобы увидеть себя в золотом платье, которое она выбрала, я не могла поверить в то, чего она добилась.

Я выглядела как принцесса.

Юбка колоколом облегала мои бёдра, шурша у моих ног и расширяясь так, что никто не мог стоять рядом со мной. Бархатный лиф плотно облегал мою талию, в то время как рукава свободно расширялись на моих запястьях.

Матильда убрала мои волосы с лица, стянув локоны в пучок на затылке, в надежде, что так я буду похожа на свою мать больше, чем когда-либо. Когда я смотрела в зеркало, я не могла не восхищаться её работой. На самом деле я действительно была похожа на свою мать, королеву.

Теперь настало время почувствовать себя так.

Я желала встречи с Тейлоном. Мне хотелось поговорить с ним в последний раз. Я хотела услышать, что он верит мне, что знает, что я та, за кого себя выдаю.

Я также хотела увидеть Оливера. Мне нужен был мой друг. Мне нужно было, чтобы он напомнил мне, что я не слабая, что меня готовили к моментам, подобным этому.

Но я не знала, разрешат ли им присутствовать на суде. По правде говоря, я очень мало знала о Конандре, только то, о чём Хьюго предупредил перед моим отъездом из Сораваля.

Как только Матильда заколола последнюю шпильку, чтобы мои волосы не рассыпались, как змеи, Креншоу толкнул дверь. Моё сердце затрепетало, когда Матильда двинулась ему навстречу.

— Мы пришли за девушкой, — хрипло объявил он.

Матильда повернулась, чтобы поманить меня, но я уже была там. Я подняла подбородок и встретила холодный взгляд охранника.

— А что, если я окажусь той, за кого себя выдаю? — я бросила ему вызов. — Тогда что? Как вы будете наказаны за такое обращение с вашей королевой?

Его челюсть дёрнулась, но он не сказал больше ни слова. Вместо этого он отступил назад и подождал, пока я выйду в коридор.

— Самозванка, — выплюнул он, когда я проходила мимо него.

Охранники окружили меня, как только я вышла из своей комнаты. Я подумала, что это немного чересчур.

Мои пальцы чесались взять клинок, но я оставила его в своей комнате, под матрасом, с Шиксой, охраняющей его.

Мы двигались как единое целое по знакомым коридорам. Я заметила изменения, которые произошли за эти годы, но, казалось, ничто не постарело, пока меня не было.

В таком изобилии было почти легко забыть унылость окружающих дворец деревень.

Почти.

Но не совсем.

Через несколько минут мы стояли перед тронным залом. Я ожидала, что Конандру соберут где-то в другом месте. Я не думала, что вернусь сюда, пока это не станет моим тронным залом, пока я не буду править этой державой.

Двери открылись слишком рано, и меня объявили «Предполагаемой Тессаной Аллисанд, что отстаивает трон Элизии и Корону Девяти».

В зале воцарилась тишина, и в воздухе послышался шорох одежды, когда все повернулись, чтобы посмотреть на меня. Я подняла голову, вздёрнула подбородок и сосредоточилась на том, чтобы не споткнуться.

Проходы вырисовывались по обе стороны, как щупальца огромного морского существа. Все места были заняты. Всё пространство в конце зала было заполнено. Единственным свободным местом был проход, который вёл меня вперёд, к совету, решающему мою судьбу.

Насыщенные карие глаза Оливера почти сразу привлекли моё внимание. Он стоял в углу возле входа для слуг. Я ничем не выдала своего внимания к нему, но его полуулыбка придала мне достаточно уверенности, чтобы продолжать двигаться вперёд. Даже если никто другой не знал, Оливер верил мне. Оливер верил в меня.

Я не позволяла себе снова оглядываться по сторонам и поэтому не знала, были ли мои слушатели высокопоставленными лицами или простыми деревенскими жителями. Мои глаза не отрывались от совета в передней части зала.

Для каждого члена совета были принесены богато украшенные стулья. Я сразу узнала Хьюго, но так как он не двинулся с места, чтобы признать меня, я решила, что лучше сделать то же самое.

Тирн сидел в центре, а монархи расположились по обе стороны от него. Хьюго занял четвёртый стул от него, на самом краю левой стороны, место наименее важное.

Поняв, что Хьюго пренебрегли, я оглядела остальных монархов, желая увидеть, с кем объединился Тирн.

Прошло слишком много времени, чтобы я могла узнать кого-либо из них по памяти, поэтому я опознала их по цветам. Я была удивлена, увидев короля Барстуса, сидящего слева от моего дяди, но ещё больше удивилась, увидев Блэкторн справа от него, на самом высоком почётном месте.

Королева Раванна Пресидия из Блэкторна выглядела точно так же, как я её помнила. Гладкие чёрные волосы, туго стянутые на висках, струились по спине прямым шёлком. Её губы были выкрашены в тёмно-красный цвет, подчёркивающий тонкие скулы и длинную шею, в то время как тёмные круги вокруг глаз оттеняли их ярко-зелёный цвет. Она была такой же потрясающей, какой я её помнила. И такой же ужасающей.

Она была единственным монархом, который не носил оба своих королевских цвета. Вместо этого её платье было таким же чёрным, как и волосы. Облегающий лиф резко контрастировал с её бледной кожей, а юбка, казалось, была полностью сделана из длинных чёрных перьев. Как и накидка, застёгнутая на шее и закрывающая только верхнюю часть плеч, оставляя открытыми её фарфоровые руки.

Холодная королева, как называла её моя мать.

Я почувствовала правду, когда наши взгляды встретились. Дрожь пробежала по моему позвоночнику, оставив такой сильный холод, что мои кости, казалось, треснули и раскололись. Моё тело знало то, что только сейчас осознал мой разум.

Эти люди приводили меня в ужас.

Но это ничего не меняло.

Я взялась за контроль над своим телом. Отец Гариус научил меня всему, что касалось страха. Он научил меня, как с этим бороться. Как сделать его покорным более высоким атрибутам самодисциплины и силы воли.

Я выдержала её взгляд. Я не дрогнула, хотя внутри меня всё дрожало. Я не вздрогнула, даже когда руками вцепилась в ткань платья. Я не отворачивалась от этого леденящего взгляда, пока голос дяди не привлёк моё внимание.

— Ты утверждаешь, что ты Тессана Аллисанд из дома Экстентии, старшая дочь моей сестры, наследница трона Элизии. На каком основании ты предстаешь перед этим судом? — голос моего дяди прогремел по комнате.

— Потому что я та, за кого себя выдаю, — мой голос зазвучал тихо и неуверенно, но я поняла, что мне нужна убеждённость, чтобы доказать свою точку зрения. — Моим отцом был Фредрикс Аллисанд, Сотый король Девяти Королевств. Моей матерью была Гвинлин Фенник Аллисанд, королева державы. Моими братьями были Алеск, Бенедикт, Эрикс и Брейн. Мою младшую сестру звали Катринка. Все они были отняты у меня более восьми лет назад, убиты в нашем доме, — мой голос сорвался, когда всплыли воспоминания. — Я видела, как им перерезали глотки и обескровили тела, — слёзы потекли у меня из глаз, но я этого почти не заметила. — Их убили. Здесь, в этом дворце. Я та, за кого себя выдаю. И я вернулась, чтобы потребовать то, что по праву принадлежит мне.

Когда я сморгнула последние слёзы и снова смогла ясно видеть, я заметила, что некоторые члены совета наблюдали за мной остекленевшими глазами.

И некоторые выглядели так, как будто были бы очень рады покончить с Конандрой сейчас. Как и с моей жизнью.

Грубый, жёсткий король наклонился вперёд. Его волосы были такими же белыми, как заснеженные вершины Алмазных гор, но его кожа была загорелой и обветренной. Тёмно-синий и зелёный цвета герба представляли его как короля Каши, Девониша Катанса.

— Значит, ты можешь плакать, дитя. А теперь дай нам что-нибудь настоящее. Нам нужны факты и доказательства.

Он был прав.

— В то утро, когда убили мою семью, я была с Тейлоном Трескинатом. Его семья приехала во дворец, чтобы отпраздновать рождение моего нового брата, Брейна. Я не уверена, помните ли вы, но в то время я была помолвлена с Тейлоном. У моего отца было шестеро детей, и он хотел устроить судьбу каждого. Я была предназначена Соравалю и их старшему принцу. Монах по имени отец Гариус из Братства Молчания также посещал дворец в эти дни. Это записано в книгах учёта. Он — верховный жрец в Храме Вечного Света в Хеприне, недалеко от Холмов Гейна. Когда я обнаружила свою семью мёртвой, Тейлон убедил меня пойти с отцом Гариусом, прежде чем убийца моей семьи найдёт и меня. Тейлон верил, что я не переживу этот день, что тот, кто убил мою семью, выследит меня. Он взял Корону Девяти у моего отца и отдал её отцу Гариусу. Затем отец Гариус тайно вывез меня из дворца и провёз через восточную половину державы. Он отпустил меня из Храма Вечного Света всего несколько месяцев назад. В тот момент он дал мне Корону Девяти и сказал, что пришло время возвращаться домой.

— Священник велел тебе вернуться домой? — спросил на этот раз король Барстуса, Максим Золотов. Его официальный титул гласил, что он правитель Змеиного Моря и Защитник Ледяных гор. Другими словами, он был могущественным союзником моего дяди. — Но как это может быть, если Братства не говорят?

— Вы правы. Они не разговаривают. Но я — да. И после того, как мы прожили вместе восемь лет, мы разработали способы общения.

Максим фыркнул.

— Это, должно быть, отличный способ, если он мог сообщить такие тонкости.

— Несмотря на их молчание, они очень умные, хорошо образованные люди. Просто они не общаются вслух, — я старалась сохранять терпеливый тон, но это было нелегко. — Отец Гариус спас мне жизнь, Ваши Величества. Нас связывала нить, которая выходила за рамки словесного общения.

Максим снова фыркнул. Я не могла сказать, что это означало, но надеялась, что он поверил мне, хотя и неохотно.

Правители засыпали меня вопросами, и я отвечала так хорошо, как только могла. Они хотели знать точные подробности о моих родителях и братьях. Они спрашивали об их жизни и поведении, пока они были живы. Потом они спросили об их смерти и о том, каково это — найти их мёртвыми.

Они попросили меня объяснить как можно подробнее, насколько я помню, как умерли мои родители. Как именно им перерезали горло? В каком направлении? Сколько там было крови?

Они хотели знать, как прошли последние годы моей жизни и с кем я общалась. Как я попала сюда из Хеприна. Они особенно хотели узнать подробности моего образования и обучения. Я отвечала на их вопросы так хорошо, как только могла, сохраняя при этом несколько секретов о моем путешествии сюда и особенно о моем обучении. Вопросы продолжались долго. Один монарх за другим нападал на меня.

— И ты просто вышла из замка? — потребовала ответа Раванна Пресидия, королева Блэкторна. — Никто тебя не узнал и не пытался остановить?

Я уже бесчисленное количество раз отвечала на этот вопрос. Разочарование просочилось в мои слова, когда я отрезала:

— Отец Гариус избегал дорог и деревень. Нас никто не видел. А что касается вашего вопроса о том, чтобы уйти незамеченными, то мне тогда было всего девять лет, и никто не пытался нас остановить. Я помню, что мы не видели ни души, когда шли по замку. Как будто весь персонал исчез. Или, может быть, к тому времени они обнаружили тела моей семьи и были потрясены. Я предпочитаю верить в последнее.

Ее губы сжались.

— И ты говоришь, что Тейлон Трескинат просто снял корону с головы твоего отца? Это вызывает ещё один вопрос о том, почему кто-то пошёл на все эти хлопоты, чтобы убить королевскую семью, но оставил Корону Девяти на полу? Всю в крови, — она посмотрела вверх и вниз по линии членов совета, подчеркивая свою точку зрения одной поднятой бровью. — Разве весь смысл убийства твоего отца не в том, чтобы захватить корону и взять под контроль державу?

Её ледяной взгляд вернулся ко мне. Моё сердце болезненно забилось от этих жестоких слов. У меня всё ещё перехватывало дыхание, когда я представляла их на полу, окровавленных, безжизненных.

— Я не могу строить догадки о намерениях убийцы, — мой голос был едва громче шепота. Нескольким членам совета пришлось наклониться поближе, чтобы услышать меня. — Как я уже говорила, в то время я была всего лишь ребёнком. Я не знала ничего, кроме того, что у меня забрали мою семью. Даже сейчас, после всех этих лет, проведенных в недоумении, почему, как и что я могла бы сделать по-другому, у меня всё ещё нет ответа. У меня столько же вопросов, сколько и у вас.

Уголок её рта победно приподнялся. Я поняла, что королеве Блэкторна было всё равно, за кого я себя выдаю. Она не хотела, чтобы я выиграла этот процесс. Я лишь смутно помнила, как встречалась с ней в детстве, и в этом воспоминании не было ничего, кроме её отчужденности. Но сегодня эта женщина ненавидела меня.

— Последний вопрос, — объявила она. Мы были здесь уже несколько часов. Ноги у меня устали, а в спину словно воткнули сотню булавок. Но макияж Раванны не размазался, и её красные губы не поблекли. Она выглядела так же идеально, как и в тот момент, когда я впервые увидела её.

— Ты говоришь, что была так обеспокоена своей семьёй, своими умершими родителями, братьями и сестрой. Но ты ушла с незнакомцем всего через несколько секунд после того, как обнаружила, что им перерезали горло? Это не похоже на поведение скорбящего ребёнка. Это больше похоже на план действий на случай непредвиденных обстоятельств виновной стороны.

У меня отвисла челюсть.

— Вы хотите сказать, что я убила свою семью?

Та тонкая улыбка, которую она не могла скрыть, приподняла другой уголок её рта.

— Я просто предполагаю, что твоё поведение кажется подозрительным. Ты не только сбежала со сцены, но и отсутствовала в течение восьми лет. Мы обыскали всю державу в поисках этой короны, и ты спрятала её вместе с немыми монахами в самом отсталом королевстве державы. Ты возвращаешься только теперь, когда знаешь, что совет решил смастерить новую корону. Появляешься только тогда, когда мы собрались голосовать за новую родословную для Места Силы. Ещё до того, как ты покинула свой драгоценный монастырь, ты знала, что твоё время истекает. Если бы ты прибыла даже на три месяца позже, твои планы украсть трон и Место Силы были бы слишком запоздалыми.

Комната передо мной дрогнула. Перед глазами всё поплыло.

— Нет, — прошептала я. Затем с большей уверенностью я заявила. — Нет! Я не знала. Откуда мне было знать? Это всего лишь совпадение, что я прибыла именно сейчас. Клянусь вам, я ничего не знала о ваших планах создать новую Корону Девяти или перенаправить родословную.

Совет перешептывался друг с другом, пока Хьюго не прервал болтовню своим гулким голосом.

— Наши планы относительно Короны Девяти должны были храниться в абсолютной тайне, — он свирепо посмотрел на своих собратьев-монархов. — Мы подписали клятву кровью, если вы помните. Если этот ребёнок узнал правду до прибытия в Элизию, кто-то в совете несёт за это ответственность.

Монархи замолчали, ни один из них не желал признаваться в предполагаемом преступлении. Раванна откинулась на спинку стула. Я наблюдала, как она обменялась хитрым взглядом с моим дядей, прежде чем они оба вернулись к игнорированию друг друга.

Тирн обратился к залу:

— Пришло время вызвать свидетелей. Выведите вперёд тех, кого вызвали.

За моей спиной начала выстраиваться очередь. Было ясно, что я должна сдвинуться, но я не знала, куда. Холодный взгляд Тирна упал на меня.

— Ты можешь отойти в сторону, когда начнутся показания против тебя.

Креншоу щелкнул пальцами в левой части комнаты. Я неохотно встала рядом с ним.

В течение следующего часа были вызваны свидетели, чтобы озвучить то, что они помнили обо мне, и проверить, совпадали ли мои показания с их воспоминаниями. Большинство из них согласилось, что они не могут быть уверены в своих словах после столь долгого времени, но некоторые указали на огромные расхождения между тем, как я выглядела в детстве, и тем, как я выгляжу сейчас.

Моя старая няня объявила, что в детстве мои волосы были светлее, а кудри были более аккуратными. Она предположила, что королевская особа сохранила бы в себе самые прекрасные качества, вырастая из более непривлекательных, чтобы вписаться в королевское общество.

Как бы я ни обиделась за свои волосы, я не могла поверить, что кто-то воспримет её всерьёз. Королевские особы не были самыми красивыми людьми в стране. Человек также не мог выбирать, из каких физических качеств вырастать, а какие останутся навечно. Но, очевидно, её показания воззвали к самолюбию монархов, потому что некоторые из них кивнули в ответ.

Через некоторое время Тирн указал на Хьюго, последнего из правителей, который вызвал своего свидетеля.

— Сораваль, кого ты зовёшь предстать перед нами?

Хьюго выпрямился и посмотрел на комнату, полную людей.

— Брам Могучий, Брам Хэвиш, бывший первый генерал короля Фредрикса Аллисанда.

Тирн вскочил на ноги, ярость исказила его лицо и заставила плечи вздрогнуть от усилия дышать.

— Его изгнали из этого дворца, нет, из Элизии! Ему нельзя приближаться к этому тронному залу! Стража! Найдите Брама Хэвиша и бросьте его в тюрьму, где ему самое место! — он повернулся к своему совету. — Я должен был сделать это много лет назад! Он предатель! Анархист! Стража!

Охранники бросились сдерживать высокого толстого мужчину в дальнем конце комнаты. Он был старше Хьюго, но ненамного. Его седые волосы были коротко подстрижены, а ухоженная белая борода, закрывавшая половину лица, почти не скрывала суровости его лица.

Имя Брам Могучий подходило ему.

Хьюго вскочил на ноги и повысил голос, чтобы посоревноваться с Тирном: — Ему разрешено находиться в Конандре! Правила гласят, что мы можем вызвать любого, кто может дать соответствующие показания. Он был там в тот день, когда были убиты Аллисанды. Он видел их тела. Он исследовал всё это. Если кто и знает что-нибудь о том, что произошло в тот день, так это Брам Хэвиш.

— Я этого не допущу, — заявил Тирн.

— Это не от вас зависит, Ваше Величество, — возразил Хьюго. — В Конандре мы голосуем как единый совет. Остальные члены имеют право на свое мнение.

— Хорошо, — смягчился Тирн, после тяжелого молчания, его голос был полон угрозы. — Пусть голосуют. Посмотрим, как они решат действовать дальше.

— Я начну, — объявил Хьюго. — Пусть Брам Хэвиш даст показания.

Рядом с Хьюго сидел Саша Сенноа, король Теновии.

— Да. Пусть говорит.

Я понятия не имела, что Брам вынесет на совет, но помнила, что он был предан моему отцу. Он сделал бы всё для Аллисандов. И для Элизии. Знание того, что его выгнали, делало его показания ещё более привлекательными. Если мой дядя ненавидел его, то Брам был одним из моих новых фаворитов.

— Да, — прогремел Девониш Катанса из Каши. — Я хочу услышать, что он скажет.

Максим Золотов из Барстуса прорычал:

— Нет.

Как и Тирн, а затем Раванна из Блэкторна.

Три «да». Три «нет». И осталось ещё три.

Я наблюдала, как Брам свирепо смотрит на совет, призывающий убрать его. В детстве он пугал меня. И теперь я была уверена, что он будет вызывать у меня кошмары.

Но я знала, насколько важными будут его показания. Моя кровь пузырилась под тонкой кожей. Я вцепилась в юбку кулаками, и сила моей хватки грозила прорвать в ней дыру.

Следующей была Ворестра:

— Да.

Арамор.

— Нет.

Всё ещё на грани.

И, наконец, Хеприн. Грегор Манштейн не торопился. Давление в воздухе нарастало, сжимая мои плечи. Наконец, Грегор провёл рукой по своей длинной бороде, его блестящие глаза остановились на задней части комнаты.

— Я говорю «да», — заявил он беззаботным голосом, — чтобы мне потом не было любопытно, что он мог сказать.

Тирн стиснул зубы, но небрежно махнул рукой и сказал:

— Большинство решило. Брам Хэвиш может говорить.

Брам вырвался из рук охранников и протолкался сквозь толпу к проходу. К этому времени аудитория загудела, и разговоры переросли в глухой рёв.

Когда Брам, наконец, предстал перед советом, Тирн позволил суматохе продлиться несколько долгих минут, прежде чем, наконец, топнул ногой и крикнул:

— Тишина!

Все притихли. Они жадно смотрели на Брама, наслаждаясь драмой и с нетерпением ожидая, когда заговорит изгнанный генерал.

— Ты здесь для допроса, — напомнил ему Тирн. — Не для того, чтобы задавать вопросы.

Брам расправил плечи и посмотрел в сторону кресла Сораваля.

— Тогда спросите меня, кого именно Тессана Аллисанд видела мёртвым в то утро.

Хьюго неловко поёрзал на стуле.

— Я не понимаю.

Взгляд Брама повернулся ко мне, и я дернулась с силой.

— Кого ты видела мёртвым в то утро? Кого из твоих родных?

Мне показалось, что в горле застрял кирпич.

— Я…

— Отвечай на вопрос, девочка, — проревел Брам. — Кто был мёртв из твоей семьи?

— Мои родители, — выдавила я, на мгновение закрыла глаза и вспомнила эту сцену так живо, как если бы я стояла там сейчас. — Оба моих родителя умерли. И вокруг них — мои братья. Алеск и Эрикс рядом друг с другом. И… и Бенедикт рядом с ними, — я закрыла глаза, тогда как новое горе угрожало поглотить меня целиком. — Даже младенец, даже Брейн был мёртв. Моя мать прижимала его к своему телу, но обе их шеи…

Это был первый раз, когда я позволила себе полностью вспомнить эту сцену, и теперь, когда я была сосредоточена, я кое-что поняла.

— Но Катринки там не было. Моей сестры с ними не было.

Брам кивнул, и его губы приподнялись в выражении чего-то похожего на гордость. Он повернулся к совету и объяснил.

— В то утро ни одна из девочек Аллисанд не была с королевской семьей. Все мальчики были, и Его Величество, и королева. Но девочки пропали. Королевская гвардия нашла Катринку лишь позже в тот же день. Живой. Её запихнули в шкафчик на кухне. Она плакала и была напугана, но очень даже жива, — по комнате прокатился гул. Я чуть не упала. Брам продолжил. — Но мы так и не нашли старшую дочь. Тессана и корона пропали. Мы прочесали всю державу и ждали вестей от её похитителей. Но требование выкупа так и не поступило, — внимание Брама сосредоточилось на Тирне. — Я бы продолжил поиски, если бы мне позволили. Я бы всё ещё искал Тессану и Корону Девяти, если бы мне было позволено выполнять свои обязанности, как я поклялся. Вместо этого меня обвинили в преступлениях, которых я не совершал. Я был изгнан со своего поста и из этого королевства, которое я поклялся защищать. Тирн потребовал, чтобы поиски принцессы были прекращены. Он знал, что корона может быть найдена, и всё же он положил конец нашим усилиям, прежде чем удалось добиться какого-либо прогресса!

— Довольно, — проворчал Тирн, лениво вытягивая ноги. — Ты анархист, Брам Хэвиш. Ты всегда был смутьяном, но теперь зашёл слишком далеко. Уведите его, — его голос звучал почти скучающе, когда он щёлкнул пальцами своим охранникам. — Отведите его в темницу, пока он не поклянётся мне в верности. Пока он не признает, что именно он сделал меня королем после того, как не смог защитить мою сестру и её мужа.

Я едва расслышала тираду Тирна. Моя сестра была жива. Катринка была жива. После всего этого времени, после многих лет скорби по ней, она была жива!

Стражники бросились вперёд, чтобы удержать Брама, пока он боролся и выкрикивал свою версию правды. Хьюго тоже встал, крича на Тирна и стражников.

Тирн проигнорировал обоих мужчин и объявил:

— На сегодня с Конандрой покончено. Мы продолжим завтра утром, когда эта аудитория и совет научатся должным образом сдерживать себя.

Тирн кивнул в сторону Креншоу, и мясистая ладонь последнего крепко сжала мою руку.

— Достаточно, принцесса? — он рассмеялся мне в ухо. — Пора возвращаться в камеру.

Я пошла охотно, хотя он грубо тащил меня за собой, как будто я сопротивлялась. У меня не было сил бороться с ним. Мои мысли всё ещё были о Катринке. Если она жива, то где она?

Почему никто не знал о ней?

Почему она не на троне Элизии вместо Тирна?

Если моя сестра, считавшаяся последней оставшейся наследницей рода Аллисанд, всё ещё была жива, почему все думали, что она мертва? Почему они передали родословную Тирну, когда Аллисанды всё ещё были живы?

К тому времени, как Креншоу швырнул меня в мою комнату, я ничего не могла сделать, кроме как рухнуть на кровать. Шикса подскочила и прижалась ко мне. Именно её мягкий мех и нежный комфорт вызвали поток слёз.

Я плакала часами. До тех пор, пока я не могла видеть, думать или делать что-либо, кроме как вспоминать всех, кого я любила, проливая слёзы по семье, смерть которой я была вынуждена переживать снова и снова.

Я оплакивала сестру, которая всё ещё была жива. И даже сейчас я не знала, увижу ли её когда-нибудь снова.

ГЛАВА 27

На следующее утро Матильде пришлось вытаскивать меня из постели. Мои глаза опухли от многочасовых рыданий. Она бросила на меня один взгляд и прокляла весь дневной свет.

Я хотела эту корону больше, чем когда-либо. Я чувствовала, что она моя, больше, чем когда-либо. И всё же я не могла вынести мысли о том, чтобы встретиться с советом в другой день.

Что бы они сегодня вытащили из моей памяти? Какие новые ужасы, извлеченные из ям Денамона, будут теперь болтаться передо мной?

Будут ли они дразнить меня Катринкой?

Или снова обвинят в убийстве моей семьи?

— Я не могу этого сделать, — прошептала я Матильде, пока она смешивала пудру под моими глазами. Она пообещала, что это уберет тёмные круги и сделает меня менее похожей на упыря.

Она прервала своё занятие и положила руки мне на плечи.

— Тессана Аллисанд, — твердо сказала она. — Это ведь ваше имя, не так ли?

Мой взгляд метнулся к ней.

— Верно.

Что-то похожее на юмор плясало в её глазах, но выражение лица оставалось каменным.

— Я ни разу не расспрашивала вас с тех пор, как мне сказали, кто вы. Я вошла в вашу комнату и сразу увидела принцессу Аллисанд с высоко поднятой головой и огнём в глазах. Но совет тоже должен это видеть. Всё это королевство должно быть убеждено, что вы та, за кого себя выдаете. И это будут не свидетели, которые покажут им правду. Это будете вы, принцесса Тессана. Это то, кто вы есть и кем была ваша семья. Этот свет внутри вас сияет ярче солнца. Вы Тессана Аллисанд из дома Экстентии. Заставьте их поверить.