Корсары Балтики

Глава 18. БЛАГОРОДНЫЙ ИДАЛЬГО

Ярослав не вошел, а скорее ввалился в терем, всполошив дремавших на охранном посту стрельцов. — Князь где? — спросил засечник. — Наверху, — зевнул дружинник, оперся о копье и вновь задремал чутким сном опытного служаки.

— Чего шум-гам поднял? — спросил Басманов, выходя навстречу Ярославу, бухающему сапогами вверх по ступеням.

— Сейчас к Ивангороду когг подошел, большой, с парусами диковинными. Флага или значка рыцарского нет, голая мачта торчит. Просили разрешения на вход.

— А я бы все же вначале стрельцов на лодках выслал, — зевнул Басманов, довольный тем, что с прибытием Адашева избавлен от обязанности принимать уйму решений. — Помнишь, третьего дня гадали — не пустить ли в Нарву лойму, начиненную огненным зельем?

— Толково Аника придумал, — почесал в затылке Ярослав. — Я и сейчас так скажу. Жахнет — разнесет камни, даст проход стрелецким полкам, на штурм идущим. Вот только у ворога нет остромыслов таких, как Аника.

— Не скажи, — Басманов взял крынку с квасом, выпил и по простецки утер усы и бороду рукавом рубахи. — Есть и там светлые головы. Но про то пусть у Адашева башка болит, моя уже прохудилась, за время сидения ивангородского. Ты дальше говори…

— Пристал когг, слез с него чернявый да вертлявый гишпанец, — докладывал Ярослав. — Говорит, что не по торговым делам к нам, а на службу просится.

— Такой вот простой гишпанец, — усмехнулся князь. — Сразу с корабля — и на службу?

— Таков и есть, — подтвердил Ярослав. — Говорит, что топил пиратов в теплых морях, желает топить и в студеных.

— Так и пусть себе топит, — Басманов почесал сквозь льняное полотно пуп. Покосился в сторону кваса, но к крынке больше не притронулся. — Докажет, что утопли витальеры — будет ему злато. И весь сказ.

— Так примерно ему Адашев и зарядил в лоб, — одобрительно заметил Ярослав. — Топи, говорит, да за деньгой приходи, а в порту нечего вертеться.

— А что гишпанец?

— Черный этот человечек взял, да спросил — а кто таков князь Басманов?

— Вот-те на… — протянул опричник. — Адашев, разумеется, интерес к разговору с заморским гостем потерял?

— Еще как, — Ярослав со смешинкой опустил очи долу, изображая Адашева, потерявшего интерес. — Хоть тысячу стрельцов пусти по полу шарить — не найдешь. Нет интереса, и баста.

— Гишпанец?

— Настырный оказался. Склоку устроил с дружинниками адашевскими. Одному так в ухо дал — любо-дорого, словно наш, русак. Кубарем дружинник ушел под лавку, а боярину Салтыкову ножки подбил. Грохнулся боярин-то интересным местом об пол, осерчал…

— Хватит, — поморщился князь. — Не интересно мне про мордобойство слушать. Дело говори — в острог сволокли гишпанца, или на месте забили?

— Адашев не дал, — Ярослав изобразил из себя строгого, но справедливого боярина, — сказал, что на Руси заморский человек завсегда желанный гость. Это, так понимаю, значит, что им наших мордовать можно, а в ответ дать не моги.

— Мнение наушника царского мне известно на сей счет, — прошелся Басманов волком от окна к лавке и обратно. — Но на сей раз на благо его добродушие, на благо. Куда, говоришь, гишпанца дели?

— Так на тычках и пинках назад на когг, — усмехнулся Ярослав. — Честно сказать, батюшка, и я стопу возложил, не удержался.

Засечник любовно принялся разглядывать загнутый кверху носок своего сапога, словно видел его впервые.

— И кого только не пинал сей сапог? И ногайцев и татар, и ляхов да чехов, а вот до гишпанского гузна только сей час добрался.

— Охальник и варнак, — привычно выдал Басманов, быстро всовывая руки в рукава стеганого кафтана. — Когг не ушел еще?

— Куда там, — Ярослав принялся помогать князю влезать в броню. — Ветра нет вовсе, а на веслах он то ли не хочет, то ли не может.

— Нужный нам человек пожаловал, думается, — бросил Басманов, сбегая уже по лестнице мимо дремотных дружинников. — Хранит небо Россию-матушку.

— Еще как, — согласился Ярослав, взлетая в седло. — Уж не знаю, правда, какая нам замена из гишпанца сего выйдет Карстену Роде.

— А какая ни есть, — заключил опричник, — все лучше, чем шиш с маслом.

Ярослав неодобрительно пожал плечами: дескать, мое дело сторона, доложил о прибытии гостя, а дальше пусть кто поумнее кумекает.

— Ты дурня-то из себя не строй, — недовольно кинул ему через плечо Басманов, когда они, распугав толпу зевак, вынеслись к новенькой гавани. — Капитан не глянулся тебе — это ясно. А каков корабль?

— Не много я смыслю в этом мокром деле, — Ярослав пристроился рядом с князем, зорко смотря, чтобы не прилетела невзначай предательская стрела с когга. — У датского корыта бока потолще были, а рыло с гузном — пожиже. Мачт столько же, про пищали и прочее не ведаю.

Слезая с коня, Басманов не удержался и принялся хохотать:

— Эх, Рассея ты лапотная, к морям не готовая! Гузно, рыло, бока! Ты при гишпанце хоть помалкивай, примут нас за дикарей каких.

— Все едино примут, — проворчал Ярослав, не понимая веселья княжеского. — Они, новгородцы говорят, лягух жрут.

— То хранцузы жрут, — уточнил Басманов. — Гишпанцы народ степенный, почти что православный. Верно тебе говорю.

— Откуда известно то?

— Так Роде твой где служил на югах? Во флоте Кастилии и служил.

— То Кастилия.

— Балда, — закончил этнографический экскурс Басманов, разгоряченный бешеной скачкой. — Замолкни, надо не впопыхах начать гостя окучивать.

— Лодку давай, морда! — прокричал Ярослав стрельцам, с воды созерцающим иноземный корабль.

— Князю надо.

Стрельцы подгребли. Двое из них выскочили с явным неудовольствием на доски, а Басманов и его верный телохранитель взошли на челн.

— Эй, ты, басурман, — надсаживаясь, принялся орать Ярослав бесстрастно глядящему в даль мавру.

— Скидывай веревку. Веревку давай, говорю, а то плохо будет.

На кормовом возвышении, возле рулевого, стояли рядом де Сото и помощник. Их скрывал от Басманова и Ярослава высоких бортик и наваленные тюки.

— Что сказать можешь на сей счет? — спросил кастилец, с легким сожалением разглядывающий порванный свой камзол. Оба они видели лихую скачку двух московитов сквозь толпу, а более ничего не знали.

— Будь мы в немецкой стороне, — заключил рассудительный собеседник гранда, — сказал бы я, что спешит к нам очень глупый служилый ратник. Стоял со всеми, глазел на корабль, а только сейчас понял, что товары не осмотрел и мзду не взял.

— Мы не в Ганзе — в Московии.

— Тогда рискну предположить, — сказал невозмутимый помощник, — что в лодке очень умный русский князь, который пил вино и проспал ваш визит к Адашеву, а сейчас протрезвел и понесся выяснять, кто на службу просился.

— Басманов?

— Думаю, Басманов, или еще кто из здешних воротил, про которых Чернильный Грейс говорил.

Недолго думая, испанец подошел к борту, отстранив мавра.

— Князь русский Басманов? Или пьяные дружинники, желающие получить картечь из мушкетона в брюхо? — спросил он на «портовом наречии», одинаково годном и в Новгороде, и в Венеции.

— Он, — шепнул опричнику Ярослав и ответил громче: — Князь Басманов, а с ним дружинники, которые зело сердиты на дурной прием батюшки нашего.

— Скидывай веревку, — распорядился испанец, что мавр тут же и проделал. — И почему они сделали такой низкий причал? Думают, кроме лойм и флейтов, иных кораблей не бывает?

Первым взлетел вверх Ярослав, встретившись нос к носу с «гишпанцем», на которого «стопу возложил».

— Знакомец, — улыбнулся идальго. — Поди, происхождения самого хамского?

— Чего? — глаза дружинника налились кровью.

— Получается, — спокойно заметил испанец, — что благородный поединок меж нами не возможен. А вот дать по кабаньей морде я могу…

Тут поднялся Басманов, слегка запыхавшийся, но не настолько, чтобы не мочь остановить окриком двинувшегося вперед Ярослава.

— Я же говорил тебе, дурья башка, — усмехнулся он. — Испанцы на нас похожи. Пинком приветил гостя — сноси теперь поношения. А мне за тебя, медведя косолапого и бестолкового, извиняться.

— Не стоит, князь, — рассмеялся неожиданно заразительно и открыто де Сото. — Я не в обиде. В первый же день на земле московитской понял — народ тут крепкий, в обиду себя не дает.

— Русские, — заметил Басманов с нажимом, — еще и отходчивостью своей славятся. Говорят — мы зла не помним.

Ярослав плюнул за борт и заскрежетал зубами, да так явственно, что стоявший рядом мавр удивленно шевельнулся, отодвигаясь, как от рычащего пса.

Де Сото, ощупывая взглядом фигуру и лицо Басманова, представился со всей пышностью титулов своих. Русич ответил, также приглядываясь к собеседнику.

— Похоже, — сказал испанец, — мой «Спрут» зря пришел на реку Нарова. На таких условиях, что предложил этот вельможа… Адашев, мне, гранду, работать зазорно.

— Чего же хочет рыцарь с брегов Гвадалквивирских?

— Такое предлагать можно безалаберным ляхам да свенам. У них свои тайные гавани есть. А моя родина на юге, далековато туда за ремонтом ходить.

— Хочет рыцарь иметь вход свободный в Ивангородскую крепость?

— А что худого? Я у вас на ярмарке товар продавать стану, через это городу только благо причинится. Мастеровым вашим платить буду за ремонт — тоже хорошо. Команда на берегу гулять-пить станет — кабаки не в накладе останутся.

— А отчего тебе не подходит Ревель или ганзейские города? — в упор спросил Басманов.

— Шутит изволить русский князь? Я уже успел изрядно насолить витальерам, как только появился в холодных водах. А всем известно, и твоей милости также — одних пиратов ливонцы прикармливают, других — ляхи, третьи при Ганзе подъедаются. Как начну их топить — как меня встретят в портах европейских? Пальбой пушечной встретят.

— Разумно, — заметил Басманов. — Коли ты действительно насолишь разбойному люду балтийскому, только под защитой Ивангорода и уцелеешь.

— Но Адашев…

— На Руси правит Иоанн Васильевич, — строго сказал Басманов, — а не Адашев. Морскими же делами покамест я ведаю.

— Как удачно, что князь случился в городе, — заметил испанец и щелкнул пальцами.

Тут же двое одетых в восточные платья темнолицых юноши стали собирать стол с угощениями. Пододвинули сундук к пушке, бросили доску поверх, накрыли шелковым полотном, демонстрируя богатство хозяина когга.

Пока сбирали на стол, Басманов разглядывал орудия. Видя его интерес, де Сото усмехнулся:

— Трофей… Поверит ли русский воевода?

— Скажи, — заметил Басманов, — у кого на Балтике еще есть такие — я вплавь полки туда двину.

— Больше ни у кого нет, — довольно засияла белозубая улыбка южанина. — Три отлили за морем, три я и отобрал.

— Знатный приз, — вынужденно признал Ярослав, прохаживаясь вокруг дара Гретхен рыцарю Роже.

— Я хочу поделиться с русскими очень важными сведениями.

— Так уж и важными?

— Уймись, Ярослав, — прикрикнул князь на дружинника. — Что за сведения?

— Я был в Ливонии, у замка рыцаря Роже, что на Зеленой Косе. Не скрою — поначалу хотел к рыцарям на службу пойти, но передумал.

— А почему?

— Слабы они и беспечны, — честно сказал де Сото. — У меня на родине Реконкиста — война крестоносцев с варварами, идет незнамо сколько лет. Видел я всяких рыцарей Христовых, но ливонские — наихудшие.

— И что же в Ливонии?

Гранд лично налил вина из плетеной бутыли в три изящные кожаные чаши, демонстративно пригубил, дескать, нет отравы, и предложил Басманову. Тот для приличия взял.

— Строят ливонцы корабль, — сказал испанец, следя за реакцией Басманова. — И не лойму торговую, а настоящее чудовище.

— Псы-рыцари решили в море выйти? — подивился Ярослав. — Раньше за них Ганза все дела водные свершала.

— Встревожены они строительством Ивангорода, думают топить ваши торговые корабли.

Испанец встал, подошел и облокотился на пушку, вызвавшую столько интереса.

— Кстати, и пушки эти предназначались германскому кораблю.

— Скоро ли на воду сойдет? — спросил Басманов, при этом сам не заметив, как опустошил стаканчик.

— Теперь — не скоро, — рассмеялся де Сото беззаботно, — Проходя мимо замка, я дал залп прямо по стапелям. Дней на десять задержал выход, а работы у них еще оставалось — на месяц или около того.

— Удружил, — заметил Басманов. — Если правда — то это почище потопленного витальера.

Князь кивнул на тюки, которыми завален был когг:

— Витальерское добро?

— Не новгородское — это точно, — пробурчал Ярослав, который уже успел присмотреться, что где валяется. Сказал он это с видимым сожалением.

— Трофеи — мой хлеб, — улыбнулся де Сото. — Мне не нужно золото, которое сулил Адашев. У врага я сам все возьму. Мне нужна тихая гавань на случай штормов и поломок, а также ярмарка, где можно трофеями торговать.

— Совсем золота не нужно? Не поверю, извини уж, рыцарь.

— Если особые поручения будут от русских — тогда да. А охотиться на дичь сокола учить не надо. Его возвращаться учить надобно.

— Верно, — заметил Басманов.

— Князь понимает соколиную охоту?

Ярослав фыркнул, дескать, еще неизвестно, понимают ли ее в «Гишпании».

— В таком случае я хочу сделать подарок… — Мавр, понимавший намерения хозяина по едва начавшейся фразе, уже тащил Острокрыла.

— Прекрасная птица, — заметил де Сото. — Только обучена на варварский манер.

— Переучим, — сказал Ярослав, любуясь соколом. — Аника вот и переучит. Хвастал — большой мастак в этом деле.

— Я, — тихо сказал Басманов, глядя прямо в глаза испанца, — мзду не беру.

— Неужели я оскорбил князя своим предложением? У рыцарей Кастилии такие подарки не означают мзду.

— Но в этих обстоятельствах…

Мавр быстро унес птицу к вящему неудовольствию Ярослава и глухой тоске, отразившейся в глазах Басманова. Трижды проклял он свою службу в этот миг.

— Я могу дать грамоту, — сказал князь после долгой паузы, — разрешающую твоему коггу, рыцарь де Сото, входить в Ивангородскую гавань.

— Ясно, — улыбнулся де Сото. — Требуется проверить меня в деле? Я понимаю таковое стремление — сам без испытаний не беру в команду кого попало.

— Придумаем мы испытание, — подтвердил Басманов. — Я и придумаю.

— Есть ли у России иные союзные корабли в море? Или сие секрет?

— Был, — мрачно сказал Басманов. — Теперь не секрет это. Погиб наш единственный друг в здешних водах, и нелегко заменить его будет.

— Он швартовался в Ивангороде?

— Тогда здесь только начинали строительство, — вздохнул опричник и вновь глотнул заморского вина. — Он был истинный волк-одиночка. Пусть ему море пухом станет.

Помянули Роде уже в который раз, Ярослав тоже не погнушался испанского напитка.

— Пока испытание выдумывается, — спросил испанец, — нельзя ли мне освободиться от товаров, отнятых у врага? Несподручно боевому кораблю, словно телеге, на торг едущей, ходить по волнам с тюками и мешками.

— Это можно, — кивнул Басманов. — Вечером придет сюда городской голова по этому делу, сговоритесь.

— А как этот вопрос решал ваш первый капер?

— Новгородцы его в условном месте находили и товар брали… При этом, как находили — не ясно. Но они народ торговый, во всем барыш видят, — сказал Басманов честно.

— Неудобно сие, — категорично заметил де Сото. — Я сам себе купец.

— Воля твоя, — пожал плечами князь. — Я воевода, торговые дела меня мало заботят.

— А чем не испытание для меня, — вдруг хлопнул себя по лбу де Сото. — Выведут на воду ливонцы свое чудовище, а я его на дно пущу, а даст Господь — в Ивангород пригоню?

— Славное было бы дело, — пожевал губами Басманов. — Да ждать долго.

— Месяц всего.

— У нас на Руси дела быстро вершатся.

— Слыхал ли кто у вас про такого человека — Чернильный Грейс его кличут? — спросил испанец.

Басманов встрепенулся.

— Есть такой темный человечек в Нарве, на той стороне. Очень он мне любопытен.

— Этот самый человечек, — сказал де Сото таинственным голосом, — попытался дать мне одно весьма любопытное поручение в Ганзу.

И тут же он выложил все, разумеется, скрыв свои неприглядные дела.

— Говорил я Адашеву, — побагровел лицом Басманов. — Прознают ливонцы о ратях наших, кликнут со всего мира рыцарей, соберут ландскнехтов — и будет крови по колено в прибалтийских землях. Что тянуть — бить надобно!

— В точности ли прознал Грейс об армии русской? — спросил испанец.

— Тебе пока до этого дела нет, — заметил Ярослав, и на этот раз князь его не перебил. — Понятно, что прознал слишком многое. Нет тебя и твоего ког-га — найдет другого гонца.

Басманов же тем времени думал: «Ниточки к власти в Ливонии давно уже за кордон тянутся. Сейчас — в Ганзу, завтра — к ляхам. Самые умные из рыцарей давно смекнули — не продержаться им и года без сторонней помощи».

— Оказал ты нам уже услуги немалые, — заключил Басманов. — Берем на службу тебя и корабль. Если частить не станешь — гавань для когга открыта, ярмарка тоже.

— Ждать мне испытания, — спросил испанец, — или с торговлей покончить и идти на свой страх в море?

— А это как знаешь, — Басманов вдруг заторопился. — Захочешь стать совсем своим на Руси — дождешься. Но если море позовет — мы также не в обиде будем. Подвернется еще случай лихость показать и кровь за Россию пролить.

— Я в восхищении, — патетически воскликнул испанец, воздевая руки. — На Руси, воистину дела, стремительно вершатся.

— Просторы большие, — пояснил Ярослав с усмешкой. — Знай, не зевай.