Космический корабль короля Давида

Глава 1 «Синяя бутылка»

Хотя вечер только начинался, в «Синей бутылке» было шумно и многолюдно. Клиенты щипали визжащих местных девчонок, ярко одетые официанты едва успевали разносить выпивку, выполняя заказ за заказом, но шум был добродушный, а веселье – безопасное.

Определить причину этого веселья было вовсе не сложно: в углу уселись трое офицеров Имперского Военного Космического Флота, угощавшие выпивкой любого, кто готов был пить с ними и смеяться их шуткам. Часть завсегдатаев предпочитала держаться в стороне, и с каждой новой рюмкой их неприязнь к соседям в погонах становилась все более явной, но на каждого такого посетителя находились четверо других жителей Гавани, готовых хохотать над имперскими шутками и глотать имперскую выпивку. Наверняка еще до заката офицеры заполучат новых рекрутов в Имперский Военный Космический Флот, молодых парней, которые опомнятся только в железных тисках службы где-то в межзвездном пространстве, навсегда распрощавшись с родными домами, – и обнаружат, что имперские офицеры вовсе не такие веселые и добродушные ребята, какими казались в кабаке.

Но сейчас виски, бренди и груа – крепкий самогонный напиток из плодов скрещенного с местной ягодой персика, выращиваемых только на Северном материке мира Принца Самуила, – лились рекой, местные хохотали над анекдотами, пусть и бородатыми, и рассказанными сто лет назад в казармах Аннаполиса, а офицеры его императорского величества в красных с золотом мундирах сидели развалясь за столом, чувствуя себя на этой едва тронутой цивилизацией планете настолько хорошо, насколько это вообще было возможно.

Трое офицеров были однокашниками, выпускниками Академии, и серебряные с золотом лейтенантские нашивки появились у них на рукавах совсем недавно. Присмотревшись, можно было заметить, что один из троицы (на год младше своих друзей и получивший чин гардемарина лишь чудом, благодаря не только личным талантам, но и, несомненно, влиянию семьи) – молодой, едва оперившийся лейтенант Джефферсон – был определенно и глубоко пьян. Два его приятеля позволили себе лишь расстегнуть верхние пуговицы мундиров, а вот форменная куртка гардемарина Джефферсона была расстегнута наполовину, демонстрируя не слишком свежую рубашку с мини-компьютером в нагрудном кармане.

Преодолев природную застенчивость с помощью дюжины рюмок груа, лейтенант Джефферсон наслаждался вниманием обитателей планетарной поверхности. Он совсем забыл, что эти люди вокруг едва-едва перестали быть варварами, и что маленький гарнизон Космофлота на мире Принца Самуила – единственный форпост подлинной цивилизации на десяток световых лет вокруг. За столом пели, и когда пришла пора петь Джефферсону, он исполнил столь фривольный куплет, что покраснели даже кабацкие девки. Пьяно усмехнувшись, Джефферсон огляделся вокруг в поисках одобрения и хлопнул очередную рюмку.

Сидевший напротив него батрак, загорелый и обветренный от работы в поле, чересчур молодой, чтобы подолгу задерживаться в «Синей бутылке», и загостившийся здесь только благодаря тому, что пристал к компании имперских военных, улыбнулся своему замечательному новому другу и одобрительно крикнул:

– Отлично, лей… то есть Джеф, здорово! Ну-ка расскажи нам еще про то, как оно там! Про другие планеты! Такой дыры, как у нас, ты наверно раньше не видел.

Лейтенант Джефферсон громко рыгнул, машинально пробормотал извинение и туманным взором уставился на своего восторженного собеседника.

– Совсем нет, Саймон, не такая уж и дыра. На Самуиле есть оружие, есть заводы, есть – как это? – средства дальней связи, электростанции на реках; ребята, вам нечего стыдиться. Просто у вас нет планетарного правительства, и войны, которые не утихают в ваших краях, не позволяют вам подняться от уровня простой колонии до имперского мира второго класса. Если учесть, как здорово вас потрепало во время Сепаратистских войн, просто удивительно, до чего быстро вы сумели восстановиться, всего за несколько столетий… стандартных веков, я хотел сказать. У вас отличная планета. Верно, парни? – спросил он, ткнув локтем в ребра одного из своих приятелей-офицеров.

– Верно, Джеф, – ответил, повернувшись к нему и сверкнув ослепительной улыбкой на чернокожем лице, лейтенант Клемент. – После столицы, у нас это лучшее место службы. Может, лучшее во Вселенной, – закончил Клемент и опять отвернулся к сидящей рядом девице.

– Слышали? – спросил Джефферсон своих соседей. – Саймон, мы бывали там, где люди знать не знают, что такое нефть, где нет электричества, никакого огнестрельного оружия, где только и делают, что скачут на лошадях в железных штанах, как в этих книжках, помните… откуда вам помнить… в общем, в книжках по истории, где пишут про то, как раньше было на Земле, черт знает сколько лет назад. Ребята, да у вас тут даже ракеты есть… или почти есть. Еще лет пятьдесят, ну, скажем, сто, и это вы прилетите к нам, а не мы к вам. Жаль, что вы не прилетели, – повторил Джефферсон нараспев. – Вам дадут второй класс, а может и первый, но вам нужно освоить межзвездные перелеты, пока мы тут не обосновались прочно. Хотя вы не виноваты; разведывательный корабль искал тут газовый гигант, чтобы заправиться топливом, и случайно набрел на вас. Жаль, что вы не сумели выбраться в космос раньше.

Джефферсон взглянул на свою пустую рюмку.

– Официант! Официант! Еще груа!

Двое завсегдатаев «Синей бутылки», в килтах, с ворчанием прошли мимо стола офицеров и вышли из таверны, но Джефферсон не обратил на них внимания. Официант принес новую выпивку, и Саймон попросил:

– Расскажи про тех парней в железных штанах. Их планета далеко отсюда? Вы объявили их своей колонией? Мы можем туда долететь?

– Эй, слишком много вопросов за один раз! – махнул рукой Джефферсон. – Далеко до них? Лет двенадцать – световых лет, конечно; отсюда будет достаточно одного прыжка, я думаю. Давай-ка прикинем: между двумя вашими солнцами ничего нет, их солнце больше; черт, парни, вы же зовете это «Игольное Ушко», его можно и сейчас увидеть, нужно только выйти наружу. Нет, мы не основали там колонию, там нет ничего ценного, пока еще нет. Нас не так много, на всех не хватает. Устроили там небольшой пост, чтобы присматривать за местными – первый лейтенант, пара моряков, несколько десантников. Даже корабля на орбите не оставили. Сенсорная сеть, несколько спутников, ну и все. Там нет ничего интересного, разве что Храмы.

Джефферсон на минутку примолк, чуть поостыв: он вдруг представил себе, какая огромная задача стоит перед Имперским Военным Космическим Флотом – объединение разбросанных по галактике осколков Империи, раздробленной Сепаратистскими войнами, при том, что сама столица вновь достигла звезд всего несколько десятилетий назад. Его величество надеялся объединить остатки человечества прежде, чем новая война отбросит людей в примитивное варварство. В последней войне не оказалось победителей, а следующая обещала быть еще более разрушительной. Допустить новую войну нельзя было ни в коем случае. Услышав шутки дружелюбных соседей, Джефферсон тряхнул головой и отогнал тяжелые мысли. «Радуйся жизни, пока есть возможность, – подумал он. – Когда на планете появятся колонисты, дружелюбия к военному флоту у местных поубавится – но перемены наступят нескоро, может быть через несколько лет… а пока вечер в самом разгаре».

– Самое смешное, Саймон, что эти Храмы гораздо ценнее всей их паршивой планеты, а местным невдомек! Устроили там святилища, содержат их в порядке, но о сути их понятия не имеют! Господи, мы нашли в этих Храмах за кроличьими садками, которые аборигены понастроили вокруг, целый филиал старой имперской библиотеки. А прежде один из Храмов был дворцом вице-короля! Наши корабельные библиотекари чуть с ума не посходили, когда откопали там всякую всячину неописуемой ценности! И научные книжки, и инструкции по пилотированию кораблей старой Империи; да чего там только нет – все, что только можно представить, все есть!

А местные ни сном ни духом, на каком сокровище сидят! Им от этого никакого толку, никакой технологии у них и в помине нет. Но, Спаситель, как они обороняли от нас эту библиотеку! Не позволили сделать ни одной копии для архива. Если нам что и удалось вынести, так только кубы – точно, кубы, потому что вся библиотека была помещена в компьютеры. Нет, это совсем не то, что ваши книжки. С нас семь потов сошло, пока мы всю эту механику наладили. Местные святоши от нас ни на шаг не отходили, пока наши техники там занимались. Кое с чего так и не удалось снять копии, но когда-нибудь мы это обязательно сделаем. Историкам там есть где развернуться. Нам стоило немалых трудов туда пробраться, в эти Храмы, пришлось несколько дней доказывать епископам, что мы пришли со звезд. Они до сих пор ничего про нас не рассказали в своих городах. По ходу дела пришлось подключиться даже нашему корабельному капеллану, чтобы убедить святых отцов, что мы приличные верующие – уж он и пел, и плясал, лишь бы убедить их, будто и мы истово верим в то, что от их машин идет слово Божие. Капеллан сказал, дескать, все в порядке, и первая книга, какую мы скопируем, будет Библия. Ну, мы так и сделали. Пообещали, что ничего не сломаем, все оставим целехонькое, а если будут упрямиться, придется вызвать военный корабль и сжечь их всех к такой-то маме. Но они толковые ребята, и прибегать к силе не пришлось. Когда-нибудь мы еще вернемся в этот сектор, и нам понадобятся тут союзники. Черт, устал трепаться… налейте мне еще. Тут отличный груа, лучшее, что есть на планете. Ну, – завершил Джефферсон, глядя на девушку, стоящую возле него, – есть и еще кое-что хорошее.

Лейтенант Джефферсон был не единственным военным, позволявшим себе неумеренные возлияния в «Синей бутылке», но вряд ли он признал бы офицера, тем более старшего по званию, в сероглазом мужчине в простом килте за два столика от себя. Полковник Натан Маккинни, не так давно уволенный со службы и переведенный в Комитет Общественной Безопасности Орлеана, предпочитал виски в больших тяжелых стаканах и уже употребил его в количестве, не уступающем тому, что проглотил за этот вечер Джефферсон. Маккинни был высок, на несколько сантиметров выше среднего обитателя мира Принца Самуила, и широкоплеч, что было типично для планетарных обитателей. С сединой в соломенной шевелюре, венчавшей гордо поднятую голову, он скорее походил на старшего офицера имперского Космофлота, чем на местного жителя. Маккинни сидел тихо, время от времени приподнимал руку, заказывая новую выпивку, и курил бессчетные трубки ’робака. Когда за столом имперских офицеров начинали кричать особенно громко, Маккинни морщился, но большую часть времени он был невозмутим, ничем не выдавая, какое огромное количество виски уже успел переместить в свой желудок.

Хэл Старк, когда-то сержант, а теперь слуга, компаньон и товарищ, с тревогой следил за полковником, мысленно рассчитывая, сколько тот выпил, как много времени прошло после обеда и насколько еще ранний вечер, а также скоро ли и он сам сможет заказать себе рюмку, вторую за этот вечер. Когда Маккинни выбил о каблук очередную трубку с такой силой, что сломался черенок, Хэл позволил себе глоток янтарного груа, немного подержав напиток во рту.

– Черт! – пробормотал Натан. – Слышишь, Хэл, ты только посмотри на этих пьяниц, так называемых офицеров. И эти выпивохи теперь правят Принцем Самуилом, называют себя представителями цивилизации, устанавливают законы и говорят, что нам делать, а недавно захватили Орлеан с такой же легкостью, с какой ураган задувает свечу. Несут всякую чушь, кричат, верховодят во всем, что только можно представить.

– Так точно, сэр. Прошу прощения, полковник, но я помню одного лейтенанта, который много лет назад вот так же точно не мог удержаться от выпивки, если не сказать сильнее.

Трудно судить, насколько были искренними извинения Старка.

Полковник Маккинни на миг нахмурился, потом громогласно расхохотался.

– Но я ведь никогда так не надирался, верно, Хэл? – Взглянув на сломанную трубку в своей руке, полковник махнул официанту и велел принести сигару из табака земного сорта по цене, которую он себе определенно позволить не мог. – Сколько раз тебе приходилось отвозить меня обратно в казарму, всего-то пару? Благодаря тебе я никогда не опаздывал к построению. Ты ведь у нас лучший, верно, Хэл? Мой персональный спаситель, сержант, и вольный ординарец при бывшем полковнике без полка.

– Лучший в том, чего требует от меня мой полковник, так? Куда отправимся дальше, сэр?

Маккинни медленно покачал головой и обвел таверну взглядом, словно в ее углах мог таиться ответ на вопрос.

– На Южном материке еще не утихли бои. Может там мы сумеем что-нибудь себе подыскать. – Пощупав кошелек, полковник добавил: – И сделать это нужно побыстрее, иначе придется голодать. Но деньги и хорошие ребята не одно и то же, сержант. Нужно найти, где платят за то, чтобы сражаться. А за что сражаться – теперь уже значения не имеет. Будущее все равно принадлежит им.

Полковник указал на юного Джефферсона, усадившего на колени блондинку, которая запустила руку почти по локоть под его расстегнутый мундир, пока гардемарин пытался пропихнуть бокал груа под рукой девчонки к своим губам. Девица взвизгнула.

– Вам труднее, чем мне, полковник. Я никогда понятия не имел о том, что мы ищем или для чего, по крайней мере вашей уверенности у меня не было. Насколько я знаю, это – самое лучшее для рядового состава. – Старк допил свою рюмку и оглянулся на Маккинни. – Выпейте еще, полковник, где-то нас ждут большие дела. Нужно будет собрать приличный отряд сорвиголов, которые последуют за вами в ад. Завтра я попробую нанять нескольких ребят из нашего старого штаба, и мы отправимся на юг, где еще идет настоящая война.

Маккинни рассмеялся, методично прогревая сигару, перед тем как раскурить. Выпивка была отличная, народ в таверне – приятный, и на мгновение он позабыл о безысходности и даже заказал маленькую порцию груа, обмакивать кончик сигары. Вдохнув крепкий дым, полковник откинулся на спинку стула, вытянув ноги под столом. Глянув на полковника, Хэл отметил, как разгладились складки у того на лице, и заказал новую порцию выпивки.

«Пить дальше ни к чему», – подумал Маккинни, но ему не хотелось обижать здоровяка-сержанта. Придется вести игру до конца, хотя, Господь свидетель, он очень устал, устал настолько, что сон, отдых и необременительная служба последних недель так и не смогли прогнать его усталость. Он, гражданин Орлеана, был полковником сорок лет, у него был полк, и он наверняка дослужился бы до генерал-лейтенанта, а потом, перед выходом в отставку, и до генерал-майора. Совсем неплохо для бродячего наемника, чей город-государство стерли с лица земли всего за несколько месяцев до того, как Маккинни окончил маленькую местную военную академию, так что ему пришлось скитаться, пока он наконец не прибился к армии Орлеана, где ему удалось выслужиться. Он отлично показал и зарекомендовал себя, завел влиятельных друзей, устроивших ему гражданство, его карьера шла в гору. Но когда на планету со звездолета, так и оставшегося на орбите мира Принца Самуила, спустились десантные катера, все пошло прахом.

Десять лет успешных военных действий показали, что Орлеан не повторит судьбу его родного Семенда. Доселе не было силы или комбинации сил, способных аннексировать Республику – но за неделю, потребовавшуюся для этого Имперскому Флоту, Орлеан превратился в графство Орлеан, подвластное его величеству Давиду II, королю Гавани.

Слава богу, не призвали на службу в королевские войска. Почет, конечно, герою Блантерна был обеспечен, ведь это его подразделение держало там оборону против лучших частей Гавани. «Отлично, старина! У его величества есть свои полковники, но мы можем выхлопотать вам небольшую пенсию, сэр. Никто не держит зла на орлеанистов и не собирается мстить». Их действительно не преследовали, арестовали лишь нескольких офицеров, причастных к политическим службам. «А ведь вы, полковник, никогда не лезли в политику, верно?» – «Верно, конечно, не лез. Был простым солдатом, образцовым служакой». – «Да, идите, вы свободны». Внезапно полковник Натан Маккинни почувствовал себя стариком с сотнями сражений за плечами. Он вышел из министерства и несколько минут слепо брел по улице, прежде чем заметил, что Старк идет за ним следом.

Он, несомненно, еще способен сражаться. Даже после того как Комитет склонил голову перед превосходством Имперского Флота, Маккинни еще способен собрать отряд «волков», отвести их в леса и крошить там солдат Гавани, сражаться небольшим подразделением, слишком мелким для того, чтобы посылать против него Имперский Флот, способный только на одно: разыскивать противника с воздуха и уничтожать с безопасной орбиты ударами космического оружия. Но сколько это продлится? И на что решатся имперские части в войне против орлеанцев? Сколько времени будут его поддерживать республиканцы? Через сколько недель его выходка потеряет свой романтический ореол, и обожание населения обернется ненавистью и злобой, после того как город за городом будут подвергнуты бомбардировке из космоса и на месте целых кварталов не остается камня на камне, только пепел, как когда-то случилось с Личфилдом? Маккинни затянулся сигарой, чувствуя, как ароматный дым обволакивает язык, клубится на губах и проникает в ноздри, и посмаковал вкус восхитительной комбинации табака и груа, прежде чем заглушить тонкий аромат резкой крепостью виски.

Пара за соседним столиком поднялась и, шатаясь, направилась к двери, открыв полковнику отличный вид на лейтенанта Джефферсона. Юный флотский офицер рассказывал восхищенному фермеру об удивительной планете, райском месте, где нет ружей, только мечи, где возносят хвалу Господу в храмах, некогда бывших частью старой имперской библиотеки. «Мы оба пьяны, – подумал Маккинни. – Но паренек чудесно себя чувствует. У парня есть цель, ему что-то предстоит, и с чем бы он ни столкнулся, он сможет с этим справиться – либо сразившись, либо поняв умом». Старк был прав. Флотский паренек действительно напоминал Ната Маккинни, но молодого, не теперешнего. Молодой Маккинни тоже рвался куда-то, у него все было впереди. Таким же был и этот лейтенант. Горько выругавшись, Натан Маккинни вдруг понял, что завидует этому парню, который явился для того, чтобы завоевать мир.

Глава 2 Благородные разбойники

Вечер заканчивался. Первый поток желающих выпить уже получил свое. Было еще слишком рано для наплыва более поздних посетителей, а многим из оставшихся еще оставалось добрать всего несколько рюмок для того, чтобы попытаться предпринять что-то еще. После того как первая волна веселых посетителей схлынула, в «Синей бутылке», где остались только пьяницы и девицы, стало потише. Приглушенный гул разговоров перекрывал только голос лейтенанта Джефферсона и хихиканье девиц за столом флотских офицеров. «Пора», – решил Маккинни.

Приняв решение, он порывисто поднялся, но, широко потянувшись назад, где на ближайшем стуле висел его плащ, потерял равновесие, пошатнулся и наткнулся на невысокого круглолицего человека с небольшой бородкой. Коротышка живо, словно кролик, отскочил и пробормотал извинения.

– Ничего подобного, сэр, – ответил ему Маккинни. – Виноват я и только я. Я не хотел вас обидеть, простите, – добавил он, хотя этого уже не требовалось. Коротышка был безоружен, и видеть в нем угрозу было просто смешно. Натан с усилием подавил смешок, возникший при виде забавной фигуры.

– Никаких обид, конечно же, сэр, – ответил человек. – Могу я пригласить вас выпить со мной? – Коротышка протянул руку. – Малкольм Дугал, – представился он заискивающе.

Рукопожатие коротышки оказалось крепче, чем Маккинни мог представить. Он внимательней рассмотрел человечка. Ничего примечательного в нем не было. Килт из выцветшей шотландки с яркой ниткой, цветов непонятного клана, больше не годился для парадных выходов, но вполне подходил для повседневной носки. Дорогая куртка, тяжелая печатка на левой руке – скорее всего, выпускника университета Самуила, но, возможно, на ней был просто похожий рисунок. Если не принимать во внимание небольшой рост нового знакомца, то таких, как он можно было во множестве встретить в клубах для джентльменов, за обедом или в любое другое время.

Однако при ближайшем рассмотрении Дугал оказался не таким уж маленьким. Живой и подвижный как кролик, он выглядел невысоким – рядом со Старком любой покажется малышом. В Дугале, кроме того, присутствовало нечто еще, от него словно исходила скрытая угроза, заметная лишь пристальному взгляду, хотя это было, конечно, нелепо. Маккинни потряс головой, чтобы разогнать алкогольный дурман.

– Благодарю вас, я уже выпил более чем достаточно, – ответил он коротышке. – Я Натаниэль Маккинни. Прошу прощения, что вел себя как вахлак. Слишком много виски. Я не хотел вас обидеть.

– Никаких обид. Надеюсь, мы еще встретимся. Доброй ночи.

– Доброй ночи, гражданин Дугал, – кивнул Маккинни и направился к выходу, предоставив Старку забирать плащи и расплачиваться по счетам. На улице Маккинни повернул к гавани и медленно двинулся к гостинице на набережной, где комнаты более соответствовали скромной пенсии полковника, чем отели из кирпича и камня в кварталах вокруг «Синей бутылки». Маккинни не возражал против того, чтобы жить в дешевых номерах, но все еще в достаточной степени оставался полковником, чтобы выпивать только в барах для джентльменов.

Начал накрапывать легкий дождик, и редкие прохожие заторопились к кэбам. Мимо с тихим урчанием проехал парокат, работающий на спирту. Он притормозил на секунду. Этого хватило, чтобы водитель, взглянув на лица, понял, что это для него не клиенты. Следом мимо процокала лошадь, запряженная в двуколку.

Кучер крикнул:

– Недорого, сэр. В любое место, куда пожелаете. Я найду вам в Гавани все, потому что все тут знаю. Совсем недорого. Вы промокнете под открытым небом, сэр, наверняка промокнете.

Маккинни кивнул, и кучер соскочил с кoзел, чтобы распахнуть перед ними парусиновую дверь.

– Куда прикажете, сэр? В «Черного монаха»? Или в «Адский огонь»? Хотите провести время с настоящими леди? Не с теми, что собираются в «Синей бутылке», хотя таких тоже полно, но с настоящими леди? Пусть родня их больше и не пускает на порог, зато они получили настоящее воспитание, понимаете? – Разглядев Старка наметанным глазом, кучер кивнул: – У этих леди есть прекрасные служанки, живут со своими хозяйками в том же доме, сэр, если вы решите взять с собой своего компаньона.

Маккинни щелкнул пальцами, давая знак прекратить болтовню, и кучер взобрался на кoзлы. Хлестнув вожжами, кучер наклонился к окошку и спросил:

– Куда прикажете, сэр?

– На набережную, – ответил Старк. – Причал Имперской Высадки.

Будь он проклят, если скажет этому пройдохе-кучеру настоящее название гостиницы, в которой им пришлось остановиться, чтобы потом старый проныра болтал всем и каждому, что однажды подвозил Железного Маккинни, так оказалось, тот живет в лачуге из картонных коробок.

Дождь забарабанил сильнее, вынудив старика-возницу поднять козырек на украшенных сложной резьбой деревянных планках.

– Сколько клиентов ему удалось заманить в свой шарабан? – пробормотал Старк.

Возница снова наклонился к окошку и ответил со смешком:

– Больше, чем вы можете себе представить, дружище. Очень многие джентльмены желают посетить моих знакомых леди. И многие настоящие леди по сию пору считают, что кэб гораздо удобней пароката. Мы не так споро ездим, как эти новые машины, но многие хорошо помнят старые времена, когда в городе не было ничего, кроме наших повозок, и они еще не забыли старину Бенджамина, нет, не забыли.

Маккинни снова щелкнул пальцами, и возница опять повернулся к дороге, продолжая бормотать про себя, но уже через минуту вновь обернулся к пассажирам.

– Эти имперские флотские ребята, они тоже любят кэбы. Рядом с Имперским Домом ничего не увидите, почти одни кэбы. Да, конечно, там есть парочка парокатов, дожидаются на случай спешки, но понимаете, эти молодые ребята, офицеры, они никогда раньше в кэбах на настоящих лошадях не катались. Радуются, как дети, честное слово. Потрясающе, говорят.

– Представляю, – рассеянно отозвался Маккинни.

– Там, у Императорского Дома, теперь для кэбменов основной заработок, прямо стало легче дышать, – продолжил возница. – После того как имперские появились, стало лучше, чем возить орлеанцев. Королевство из герцогства не сделать, как ни крути, не сделать, сэр.

Старик присвистнул и снова повернулся к дороге, чтобы править по узким и извилистым улицам, что шли между домами на набережной. Наконец кэб выкатился на широкую Доковую улицу, пустую, за исключением нескольких пьяных матросов, бесцельно шатающихся в опасной близости от воды.

На другой стороне узкой, защищенной от штормов бухты, в честь которой Гавань получила свое название, яркий свет, какого не видали в мире Самуила за все минувшие века, лился на Императорский Дом и стометровый посадочный челнок. Его использовали для того, чтобы переправлять людей с эсминца на орбите. Рядом с Домом раскинулся почти целый квартал странного оборудования, с помощью которого обеспечивалась жизнедеятельность базы. В бухту уходили трубы. Имперская электростанция нагревала воды Гавани, и рыбаки радовались увеличившимся уловам, но проклинали водоросли и другую нечисть, теперь обильно растущую на днищах лодок и шаланд.

Яркие прожекторы освещали полусферу, под которой скрывалась Казарма десантников, но черная непроницаемая поверхность не отражала ничего. Казармы были защищены особым барьером, который имперские называли «Поле Лэнгстона».

Маккинни немного знал об этом Поле. Снаряды, выпущенные в нем, замедляли полет до полной остановки, взрыв гасился и поглощался его черным щитом или, возможно, металлической стеной внутри; в любом случае, следов видимых повреждений на поверхности Поля не оставалось. ИВКФ заявил, что сопротивление бесполезно: к Казармам десантников не сможет пройти ничто, кроме имперских катеров. Только имперский эсминец имел на борту оружие, способное пробить Поле. Но каким бы оружием ни был оснащен эсминец, Маккинни по собственному опыту знал, что в распоряжении «волков» нет ничего, что могло бы повредить Поле – одна из причин, по которым «волки» сдались.

Хотя имперские катера были уязвимы. Во время короткой схватки у Личфилда Маккинни и его люди подбили один из них и уничтожили находившихся на борту десантников – но потом пришел огонь с неба, раскаленная огненная смерть, превратившая городок в груду золы и в одно мгновение испепелившая половину батальона «волков».

Имперских можно убить. Они всего лишь люди. И не будь у них Казарм, где можно надежно укрыться…

«Напрасные надежды», – сказал себе Маккинни. Даже если ему удастся захватить Казармы и уничтожить все стоящие рядом посадочные катера, эсминец в небе останется в полной безопасности, ведь в руках обитателей мира Принца Самуила нет ничего, что сможет причинить вред военному звездолету. Профессора из Университета Принца Самуила вели экспериментальные испытания ракет, которые могли бы, при достаточной величине и мощности, лететь настолько быстро, чтобы вырваться за пределы планеты и не вернуться на землю. Возможно, подобными ракетами можно было бы попасть в эсминец. Профессорам удалось построить боевую ракету на жидком топливе, способную разогнаться до скорости в двести километров, но такая ракета пока была только одна – а если бы таких ракет у них было много, каким образом навести их точно на эсминец?

Имперские флотские говорили, что эсминец, кроме того, защищен Полем Лэнгстона. Значит, даже если ракета попадет в корабль, вреда она ему причинит не больше, чем гаубицы Маккинни смогли причинить Казармам. Имперские совершенно правы. Сопротивление бесполезно. Бессилие тошнотной волной поднялось в полковнике. Он прикрыл глаза и почувствовал, как мир вокруг него кружится от виски.

Из забытья его вывели крики. Он не знал, сколько он дремал, дожидаясь, когда сможет добраться до ванной, а потом до кровати, пока виски совсем не одолеет его. До гостиницы было еще далеко, потому что они еще не добрались вдоль края бухты до Имперского Дома.

Чтобы стряхнуть с себя туман, Маккинни понадобилось всего несколько мгновений, после чего он обнаружил, что их кэб остановили какие-то вооруженные люди.

«Грабители? Здесь, в Гавани, почти перед Имперским Домом? Эти грабители, должно быть, отчаянные парни».

Толкнув дверь, полковник вывалился наружу, готовый защищаться с оружием в руках, но удар тяжелой дубинки выбил у него пистолет, и тот улетел в темноту. Он услышал с другой стороны кэба басистый гортанный рык Старка, тяжелое дыхание дерущихся насмерть людей и тяжкий удар могучего сержантского кулака, достигшего вражеского тела и превратившегося в смертоносный молот, способный проломить кирпичную стену. Кто-то по ту сторону кэба теперь не скоро поднимется.

Маккинни надеялся, что сержант сумеет постоять за себя. Но если Хэл еще мог драться, то полковник уже был беспомощен. Из темноты на него направили пистолет, а по обе стороны появились люди с короткими шпагами наизготовку. Пожав плечами, Маккинни поднял руки над головой. Ничего другого не оставалось.

Он услышал, как по другую сторону кэба Старк нанес очередной могучий удар, после чего раздался глухой звук, который он не смог распознать. Через мгновение из-за кэба появились двое, тащившие сержанта под руки. Один из грабителей отбросил в сторону мешочек с песком и кивнул человеку с пистолетом.

– Только вырубил его ненадолго, как вы приказали, сэр. Жаль, что он отнесся к моим ребятам хуже. Не знаю, оправятся ли они.

– Все в порядке, – ответил человек с пистолетом.

Голос показался Маккинни странно знакомым, но он не мог вспомнить, где слышал его раньше.

– Пожалуйста, заберите полковника Маккинни и остальных с собой.

Человек повернулся и исчез в переулке.

Маккинни почувствовал укол шпаги в спину. Точно таким же оружием были вооружены полицейские в Гавани, и, подумав об этом, Маккинни вспомнил, что короткие шпаги состояли на штатном вооружении у рядового состава армии Гавани до тех пор, пока последний король не отдал приказ увеличить длину солдатских штыков, а шпаги сделать частью парадной формы. Грабители, конвоирующие полковника, как видно, отлично владели своим оружием. «Весьма полезные навыки, – подумал Маккинни. – Весьма полезные, если хотите сработать чисто и тихо».

В полном молчании они прошагали почти километр, сворачивая в тихие улицы и все больше промокая под дождем, пока наконец не вошли в подъезд обычного многоэтажного дома, ничем не отличающегося от других домов, которые они только что миновали. В полной темноте они спустились на два лестничных пролета, потом один из провожатых зажег светильник, а другой электрический фонарь и Маккинни увидел тех троих, что несли следом за ними Старка.

«Они наверняка военные», – подумал Маккинни. То, как дисциплинированно, тихо и умело, на самый высший бал, эти люди выполняли свое дело, говорило о том, что это не простые грабители. У них была отличная возможность перерезать своим жертвам глотки и забрать то немногое, что еще оставалось от последней пенсии полковника. Однако предводителю было известно имя и звание Маккинни, кроме того, он лично обыскал Старка, прежде чем отправиться в путь. Воры никогда не проявляют такую заботу о своих жертвах.

У подножия лестницы начался длинный прямой коридор, тянувшийся на добрую сотню метров; сделав поворот, он закончился у другой лестницы. К этому времени Маккинни уже испытывал неподдельный интерес к тому, куда его ведут, и потому его даже не пришлось толкать в спину: он с охотой начал подниматься по лестнице сам, с каждым шагом ощущая, как виски выветривается из крови, а туман в голове рассеивается. Когда он окончательно придет в себя, можно будет лучше оценить ситуацию и прикинуть, как из нее выпутаться, освободив и сержанта.

Они остановились еще раз, в небольшой прихожей с деревянными панелями. Единственными источниками света были светильник и фонарик в руках у конвоиров. Они прождали несколько минут, потом дверь перед ними открылась изнутри, и яркий свет едва не ослепил полковника. Его ввели в обширный кабинет. Стены кабинета были завешены богатыми драпировками, над широким письменным столом висел большой портрет короля Давида.

Сержанта Старка уложили на стоящую у стены кабинета кушетку, обитую шкурой вулша, притом плечи сержанта были настолько широки, что половина тела великана свесилась на пол, а рука легла на ковер со сложным рисунком. Маккинни отметил, что дышит его товарищ ровно, хотя он пока еще без сознания. Под портретом короля в бронзовой раме, за письменным столом почти два на два с половиной метра, совершенно пустым – ни бумаг, ни каких-либо других предметов, – сидел Малкольм Дугал, по-прежнему похожий на кролика. Он приветствовал Маккинни нервной улыбкой:

– Добро пожаловать, полковник Маккинни. Приветствую вас в штаб-квартире тайной полиции его величества.

Глава 3 Гражданин Дугал

Маккинни медленно обвел кабинет взглядом. Два молодых человека в таких же простых, как у Дугала, килтах стояли возле двери позади него, держа пистолеты наизготовку. Несмотря на гражданскую одежду, это явно были военные, и за бесстрастным выражением их лиц Маккинни разглядел, как нервирует парней присутствие сотрудника тайной полиции, а может быть, и самого ненавистного Натана Маккинни, разбившего в пух и прах их армию три войны назад.

Кабинет был выдержан в строгой роскоши. Обстановку составляли лишь письменный стол, два стула и кушетка, но за драпировками, скрывавшими стены от потолка до самого пола, могло находиться все что угодно. Не дождавшись от Маккинни ответа, Дугал жестом указал на один из обитых вулшем стульев.

– Пожалуйста, садитесь, полковник. Что будете пить? Виски? Нет? Подозреваю, что вы выпили достаточно. Что-нибудь еще? Кофе земного сорта или чайкест?

При упоминании кофе земного сорта губы Дугала на миг поджались. Это подсказало полковнику, что предложенный выбор мог быть проверкой. Натан ответил без колебаний:

– Чайкест, пожалуйста. Черный и покрепче.

Дугал расслабился. Дождавшись, пока Маккинни усядется, он сделал знак охране:

– Это все, капрал. Подождите снаружи.

Маккинни услышал, как охранники тихо затворили за собой дверь.

– Через минуту чайкест принесут, полковник, – продолжил Дугал. – А пока, я уверен, вы хотите узнать, зачем вас доставили сюда.

– Гораздо больше мне хотелось бы узнать, кто вы такой. Я не встречал вас раньше и никогда не слышал о вас, хотя лично знаю большинство офицеров его величества.

– Эти два вопроса связаны между собой. Меня действительно зовут Малкольм Дугал. Мой пост довольно туманно описан в бюджетной статье, утверждаемой парламентом, тем не менее на деле я именуюсь начальником тайной полиции его величества.

Маккинни кивнул.

– Я всегда предполагал, что лорд Эриндел слишком глуп, чтобы руководить такой важной службой Гавани. Значит, инспектор Солон, когда ему необходимо получить приказ, отправляется к вам.

– Именно. Как видите, я откровенен с вами, полковник. Того же я ожидаю и от вас. Возможно, если бы вы приняли мое предложение выпить в «Синей бутылке», я бы сумел доставить вас сюда более удобным путем, но я не мог рисковать, ведь вы могли и отказаться. Имперские моряки могли заметить нас. А Империя не должна ни о чем догадываться. Ни в коем случае. Все от этого зависит. Абсолютно все. – Дугал подался вперед и внимательно посмотрел на Маккинни. – Теперь я вынужден попросить вас дать слово чести, что ни слова из услышанного вами в этой комнате не станет известно никому за ее пределами, если только на то не будет моего разрешения или если этого не потребует выполнение задания, которое я собираюсь вам поручить, и за которое, надеюсь, вы возьметесь. Прошу вас, – настойчиво повторил Дугал.

Маккинни ужасно хотелось курить, но он почел за лучшее не демонстрировать начальнику тайной полиции сигару земного сорта, которая лежала у него в кармане. Предупреждение заключалось уже в том, с каким отвращением Дугал произнес «земной сорт», предлагая Маккинни кофе. Ожидая ответа, Дугал откинулся на спинку стула, напряжение его не отпускало. Маккинни дал единственный ответ, возможный при данных обстоятельствах:

– Я даю вам свое слово, гражданин Дугал. Слово чести.

– Благодарю вас.

В дверь осторожно постучали, и один из охранников внес платиновый поднос с медными чайничками с чайкестом, оловянными кружками и сигаретами популярной в Гавани марки. Маккинни отметил, что все увиденное им после того, как он оказался в этом кабинете, было изготовлено в мире Принца Самуила.

Позади охранника в дверях появилась и замаячила долговязая фигура инспектора Солона, облаченного в темно-синюю форму королевской полиции. Инспектор не сделал попытки войти в кабинет, а Дугал не сказал ему ни слова. Когда охранник вышел, Солон затворил за ним дверь, оставшись снаружи.

– Вы заметили инспектора? – спросил Дугал. – Я попросил его явиться по двум причинам. Во-первых, я хотел, чтобы вы увидели, что он повинуется мне безоговорочно и, следовательно, я именно тот, кто я есть. Во-вторых, пока мы не закончим, я не доверю охранять эту дверь никому, кроме Солона. – Дугал мягко улыбнулся. – Думаю, я достаточно рассказал вам о себе. Пожалуйста, пейте чайкест; вам придется пробыть тут еще некоторое время.

– А что насчет моего сержанта?

– Инспектор Солон уже осмотрел его, а человек, ударивший его, профессионал. Никакого непоправимого вреда сержанту не причинили. Через час, а возможно раньше, он присоединится к нам.

– Тогда продолжим, – Маккинни отхлебнул горький напиток, вкус которого никогда не мог даже приблизиться к вкусу кофе земного сорта. Отправившись к звездам, человек нашел там очень немного нового. Люди колонизировали мир Принца Самуила тысячу лет назад, но до этого прожили на Земле миллионы лет.

– Расскажите мне, что вы знаете о планах имперского Космофлота в отношении мира Самуила, полковник Маккинни?

– Знаю немного, но вполне достаточно. Имперский Космофлот появился меньше года назад и почти сразу же основал гарнизонный форт в Гавани. Поначалу они не вмешивались в дела местных правительств, но потом заключили союз с вашим королем Давидом…

– Это и ваш король, полковник, – перебил его Дугал.

– С королем Давидом. Они помогли вам завоевать все города-государства вокруг Гавани и в конце концов проделали то, на что была не способна армия Гавани, – помогли вам захватить Орлеан. Не знаю, кто следующий на очереди, но, думаю, Космофлот не остановится, пока Гавань не завоюет весь Северный материк. После этого… кто знает, скорей всего они займутся южанами, я так думаю.

– А что они сделают потом, полковник?

– В ваших газетах пишут, что Империя принесет нам различные технологические блага, но до сих пор она не дала нам ничего. Возможно, вы, правители Гавани, придерживаете все эти блага для себя.

– Мы ничего не придерживаем – они ничего нам не дали, Маккинни. Помощь, которую оказывали нам имперские, была помощью прямого действия: десантники принимали участие в операциях с собственным оружием, а моим людям не позволялось даже взглянуть ни на это оружие, ни на их технологии. Но продолжайте – что же последует дальше?

– Как только вся планета будет разбомблена и завоевана, я думаю, что мир Самуила присоединится к Империи, а Давид Второй станет планетарным королем.

– И вы не слишком этому рады? – улыбнулся Дугал.

– Что вы хотите от меня услышать, гражданин Дугал? Вы только что сказали мне, что вы начальник тайной полиции. Хотите, чтобы я признался вам в государственной измене?

Малкольм Дугал налил в свою кружку чайкеста, осторожно, чтобы не пролить ни капли, потом, прежде чем ответить, сделал большой глоток.

– Я ценю вашу откровенность, полковник. Если бы я привел вас сюда, чтобы разделаться с вами, я бы это давно уже сделал. Доказательства мне не нужны, поэтому я бы покончил с вами без суда и следствия. О том, что вы побывали здесь, никто бы не узнал, кроме моих доверенных людей, и вы бы никогда не вышли за пределы этой комнаты, и внешний мир никогда бы о вас не узнал. Но мне важно понять, что думаете вы, Железный Маккинни, потому что это важно для Гавани и всей планеты. Теперь прекратите разводить церемонии и отвечайте на мой вопрос.

Тут Маккинни впервые, с тех пор как Дугал поджал губы при упоминании кофе земного сорта, заметил в начальнике тайной полиции проблеск эмоций. Прежде чем ответить, Маккинни минуту помолчал.

– Да, я не слишком этому рад. Я вижу и более неприятную возможность, а именно, завоевание всей планеты одним из южных деспотов, но после того, что вы сделали с Орлеаном – да, я считаю ваше владычество безрадостной перспективой.

– Благодарю вас.

Дугал проговорил это нормальным голосом, даже словно бы извиняясь, и сходства с кроликом как не бывало. Теперь он больше походил на делового человека.

– Но не находите ли вы еще более безрадостным повсеместное правление имперского вице-короля?

– Конечно.

– И почему же? – Дугал поднял руку: – Впрочем, я понимаю почему. По той же причине, по которой вы пьете чайкест, как он ни горек. Потому что вице-король – чужак, пришлый, родом вообще не с Самуила, в то время как эта планета – наша родина. Это наш мир и наш дом, и уверяю вас, полковник Маккинни, что мы никогда не станем рабами Империи. По крайней мере до тех пор, пока жив я и пока живы мои сыновья.

– И каким же образом вы хотите помешать Имперскому Космофлоту и десантникам завоевать мир Самуила?

– Я не собираюсь им мешать. Я мог бы надеяться им помешать, но это бесполезно. Как только их вице-король и колонисты высадятся здесь, у нашего короля Давида останется не больше власти над планетой, чем, скажем, у вашего сержанта. Я считал, что вы знаете имперских лучше, полковник. Понимаете хотя бы их стремления…

Дугал протянул руку и нащупал что-то под столешницей. Через секунду Маккинни услышал, как позади него открылась дверь.

– Да, господин, – проговорил ровный баритон. Даже не обернувшись, полковник узнал инспектора Солона. Голос, холодный и невыразительный, как из могилы, отлично подходил инспектору.

– Принесите книгу, инспектор, – тихо приказал Дугал.

– Слушаю, господин.

Дверь не закрылась, через пару секунд Солон вернулся и, пройдя через комнату, подал Дугалу пачку листов, удерживаемых странным зажимом.

– Благодарю.

Дугал взмахом руки отпустил инспектора и указал на стопку листков.

– Это единственный имперский артефакт, который нам удалось получить. Как оказалось, это некое литературное произведение о приключениях флотского офицера на колонизируемой планете. Однако из этой книги мы получили достаточно информации о структуре имперского правительства, то есть примерно столько же, сколько можно почерпнуть из бестселлера Кадаса о правительстве Гавани, при том, что в книге нет ни единой специально написанной на эту тему строчки. Понимаете меня?

Маккинни кивнул.

– Тогда, – продолжил полицейский, – прошу вас понять еще и следующее. Империя включает в себя несколько планетарных правительств. Имеется собственно Земля, почетная столица, в настоящее время по большей части непригодная для обитания из-за последствий Сепаратистских войн. По некоторым причинам имперские оставили на Земле ряд учреждений вроде Академии Космофлота и военных академий, но настоящей столицей является Спарта, расположенная совершенно в другой планетной системе. Кроме того, существуют так называемые Союзные Королевства, планетарные правительства которых достаточно сильны, чтобы задать трепку даже Имперскому Космофлоту, в случае если Империя решит вмешаться в их внутренние дела.

– Это монархии? – спросил Маккинни.

– По крайней мере одна из них республика. Но в основном, да, монархии. – Дугал отхлебнул чайкеста. – Далее имеются миры первого и второго класса. Нам непонятна разница между ними, но миры обоих этих классов имеют меньшие права решать собственные проблемы, чем Союзные Королевства. Но даже эти миры имеют своих представителей в многопалатном Согласительном Совете, люди из этих миров служат в Имперском Космофлоте. Эти два класса различаются по уровню технологического развития, который мы не можем понять, но этот уровень технологии имеет решающее значение при вступлении мира в Империю. Миры первого и второго класса обладают чем-то под названием «атомная энергия», приводящим в неописуемый восторг академиков нашего Университета, и способны строить собственные космические корабли.

Маккинни кивнул, припоминая слова, сказанные пьяным лейтенантом в «Синей бутылке». Дугал продолжил:

– Вы находитесь тут потому, что слышали этого мальчишку. После планет первого и второго классов нет ничего, кроме колоний. Такой колонией нам предстоит стать.

– И каков статус колонии? – поинтересовался Маккинни.

– У колонии нет никакого статуса. Граждане Империи приходят на планету как класс аристократов, для насаждения цивилизации. Вице-король правит от имени императора, а десантники Космофлота следят за порядком на планете. Колонисты получают в свои руки все бразды правления, а местное население делает то, что ему говорят.

– Но как они могут править планетой против воли всего населения? Что толку спалить непокорный мир дотла, как это вышло с Личфилдом? – Маккинни выпил остатки остывшего уже чайкеста и сам ответил на свой вопрос. – Им не приходится вести усмирительных войн, верно? В их распоряжении – ренегаты из местных, готовые смотреть имперским в рот. Всегда найдется тот, кто с готовностью сделает за них всю грязную работу.

Маккинни со значением взглянул на Дугала.

Малкольм Дугал прекрасно понял сказанное.

– Да. Всегда найдутся такие люди. Если не король Давид, так кто-нибудь из южных деспотов. Но у нас такого не будет, Маккинни. Я придумал, как избежать всего этого и добиться права присвоить миру Самуила статус планеты второго класса. Я нашел способ, нашел шанс, но я не могу сделать это в одиночку.

Дугал наклонился через стол и пристально взглянул на Натана Маккинни.

Полковник Маккинни медленно поднялся и выпрямился во весь рост, прежде чем наполнить свою кружку чайкестом. Потом, повернувшись, он не торопясь прошел к кушетке, быстро осмотрел сержанта и снова вернулся на свой стул у письменного стола.

– Сэр, у вас не найдутся робак и трубка? – спросил он Дугала. – Ночь, видимо, выдастся нелегкая… Почему вы выбрали меня?

– До сегодняшнего вечера у меня не было в отношении вас особых планов. До сих пор, откровенно говоря, у меня вообще не было никакого четкого плана, я просто собирал информацию и анализировал различные возможные действия, готовясь использовать свой шанс, любой шанс, но вышло так, что этот молодой болван сам рассказал, как нам можно спасти планету. Вы, конечно, тоже его слышали.

– Если я его и слышал, то понял не много. Так что вы намерены предпринять?

– Вы были там, когда он бормотал что-то о старой имперской библиотеке на планете в Игольном Ушке?

Маккинни на миг задумался, потом ответил:

– Да, был, но понятия не имею, какую пользу мы можем из этого извлечь.

– Потому что в отличие от меня вы не думали о получении Самуилом первого или второго класса этом в течение долгих месяцев. Эту книгу мы нашли вскоре после высадки имперских сил, полковник. Для того чтобы разобраться в ней, нам потребовалось несколько недель. Язык имперских только немного отличается от нашего, еще меньше отличается их письменность, и именно потому флотские так легко общаются с горожанами Гавани. – Полицейский раскурил сигару из робака, откинулся на спинку стула и пронзительным взглядом уставился в потолок. – С тех пор как я начал читать эту книгу, я непрестанно думал о том, как нам избежать такой судьбы, вырваться из ловушки. Нам все равно суждено стать частью Империи, но, ради всех святых, мы можем войти туда как люди, а не как рабы!

– Если вам так легко удалось заполучить эту книгу, то вы должны были понять, что Империя хочет от вас, прежде чем Гавань заключит с ней союз.

– Конечно, мы все поняли. И именно я посоветовал его величеству заключить с имперскими союз. Если нам не удастся на первом этапе объединить весь мир Самуила под началом единого планетарного правительства, у нас вообще нет шансов избежать колонизации. Если объединение не состоится под началом короля Давида, то я окажусь не у дел и утрачу всякое влияние на планетарное правительство, так что, согласитесь, у меня есть прямой интерес вести собственную интригу, а не участвовать в другой, затеянной любым, пусть самым достойным на планете человеком из другого города-государства.

– Верно, – кивнул Маккинни. – И вы мастер интриг. Но я до сих пор не понимаю, что мы можем предпринять.

Дугал рассмеялся.

– Вы выпили слишком много виски, Железный Маккинни. Сегодня и во все прошедшие дни. Вы не хотите подняться над уровнем своего привычного понимания. В бою вы использовали весьма хитроумную тактику. В вашем досье, полковник – у меня есть ваше дело, – говорится, что вы не просто солдат-служака. И мне приятно будет все вам объяснить. – Дугал налил себе еще чайкеста. – Эта библиотека – ключ ко всему. Если бы в наших руках оказались все заключенные там сведения… И ученые из университета, и промышленные магнаты Орлеана и Гавани, и рудокопы Кланраналда – на что бы они употребили эти знания? На постройку космического корабля. Возможно, звездолета. И тогда, в соответствии с собственными правилами, Империи пришлось бы рассматривать нас как мир первого или второго класса, но никак не колонию. Мы бы все равно жили под их началом, но как подчиненные, а не как рабы.

Маккинни глубоко вздохнул.

– Отличный план.

– И единственно возможный.

– Ну, не знаю – послушайте! Предположим, все это правда. Обладая знаниями, пусть даже поверхностными, при помощи общего планетарного правительства, способного объединить все усилия мира Самуила, интеллект Северного материка и ресурсы Южного, возможно, мы сумеем чего-то добиться. Возможно. Но у нас нет на это времени. Потребуются годы.

– У нас они есть. Имперские не сделают следующий шаг, пока все королевства мира Самуила не окажутся объединены. Они никуда не торопятся. Нам ясно дали понять, что хотят добиться своего ценой наименьшего кровопролития и минимальных разрушений. Я предвижу, что объединение всех городов-государств изрядно затянется. Благодаря этому мы выгадаем время, чтобы построить космический корабль. Совсем нелегко будет построить такой механизм у имперских под носом, но их на планете не так уж много, и они ничего не заподозрят, пока дело не будет сделано.

Маккинни покачал головой.

– Не представляю, каким образом вы собираетесь сохранить это в тайне от Империи, но это ваша область, и вы тут соображаете лучше меня. Но добраться до библиотеки без корабля невозможно, а чтобы построить корабль, нам опять-таки нужна библиотека. Даже если в наших руках вдруг окажется корабль, мы не знаем, как им управлять. На нашей планете нет ни одного человека, кто бывал бы внутри звездолета – последний из них умер лет сто назад. До тех пор, пока не пришла Империя, большинство населения считало, что история до Сепаратистских войн всего лишь легенда. Каким образом, черт возьми, вы предлагаете нам добраться до Игольного Ушка?

– Это самая простая часть плана, дражайший полковник. Имперские сами предложили доставить нас туда. – Дугал улыбнулся, глядя на потрясенное лицо Натана. – Среди них не все принадлежат к Космофлоту или военным, как вы сами, наверно, знаете. Некоторые имперские граждане – торговцы, один из которых сейчас ведет с королем Давидом переговоры о монопольном праве на поставки груа. Он полагает, что на родине сумеет заработать на нашем бренди целое состояние.

Торговцы также хотят покупать у нас платину и иридий; эти металлы высоко ценятся у имперских и, очевидно, довольно редки. Для расчета нам могут предложить весьма немногое: Космофлот запрещает продавать нам то, что мы действительно хотели бы купить – технологии. По правилам купцу нельзя передавать покупателям что-либо более высокого технологического уровня, чем уже имеющееся в их распоряжении, в противном случае требуется специальное разрешение Имперского Совета. Мы просили продать нам те маленькие приборы, которые имперские носят с собой как записные книжки. Они называют их «карманные компьютеры». Вероятно, это какие-то счетные машины. Но Космофлот запретил продавать нам эти устройства.

– Так что нам могут продать имперские торговцы?

– Как оказалось, совсем немного. Но они могут предложить нашему королю перелет на любой мир, стоящий на более низкой ступени развития, чем наш, туда, где мы тоже можем попытать счастья и начать торговлю. По словам имперских, звезда, называемая нами Игольное Ушко, – это ближайшее к нашему солнце, и мы уже договорились, что они помогут нам организовать туда торговую экспедицию…

– И Космофлот позволит?

– При определенных условиях. Я бы сказал, очень ограниченных. Мы не можем доставить на эту планету никаких сложных устройств, сложнее, чем уже есть у местных. Космофлот досмотрит наш груз и снаряжение, прежде чем мы отправимся на планету. И имперские десантники тоже отправятся с нами. Насколько я понял, в Имперском Совете Имперская Торговая Ассоциация имеет достаточно голосов. Я не хочу утверждать, что разбираюсь в имперской политике, но ИТА кажется мне очень влиятельной. Они смогли уговорить Космофлот позволить нам торговать с этой планетой в Игольном Ушке. Она называется Макассар.

– Но они ни за что не подпустят нас к библиотеке, – подал голос Маккинни. Виски уже полностью выветрился из его головы, и – что более важно – он снова чувствовал себя полезным, способным сделать что-то стоящее, что не пропадет по мановению руки судьбы. Он слушал Дугала с неподдельным интересом, не замечая, что на кушетке в дальнем углу зашевелился сержант Старк.

– В разговорах с имперскими ни они, ни мы никогда не упоминали библиотеку, – ответил Дугал. Пока этот лейтенантишка из «Синей бутылки» не проболтался, я вообще не знал о существовании библиотеки. Я считаю ее исключением в записях имперских, и то, что она ранее не упоминалась в списках высокотехнологичных артефактов, связано с тем, что библиотека очень старая и население Макассара не знает, как ею пользоваться. Но это всего лишь предположение. Я только знаю, что имперские согласились доставить нас на эту планету. – Дугал замолчал и со значением взглянул на Маккинни. – Это ставит перед нами проблему полковника Маккинни, который знает о существовании библиотеки. Поняв, что на Макассаре есть место, откуда мы сможем почерпнуть знания, и что полковник Маккинни тоже теперь знает об этом, я решил, что у меня теперь только два выхода – либо убить его, либо отправить в экспедицию. Я понятия не имею, как добраться до этих книг, и уверен, что никто на мире Самуила об этом не знает. Но я предпочитаю видеть вас союзником, а не мертвецом. Вы были очень опасным противником, полковник. Готовы ли вы присягнуть теперь на верность королю Давиду и работать с этой поры на Гавань?

Глава 4 Торговец

Маккинни проснулся от застоявшегося запаха робака и тошноты, которую оставляет виски. Он полежал несколько минут под шелковыми простынями, сотканными кильтами – шелковичными червями, медленно припоминая, где находится. В комнате без окон единственным источником света была матовая панель на стене. Справа – уборная с принадлежностями из мрамора, откуда открывалась дверь в комнату, смежную с той, где лежал он. Он точно знал о существовании еще одной точно такой же комнаты по соседству: после того, как они покинули офис Дугала, первым делом туда отвели сержанта Старка. Они по-прежнему оставались в здании тайной полиции, Маккинни понятия не имел, в какой части города оно располагалось. Единственная дверь в его комнате была заперта, и он не сомневался что снаружи у порога – и у дверей Старка – стоят на страже люди Дугала.

Полковник приподнялся на локте. Справа от него, внутри распахнутого гардероба, виднелись вешалки с роскошной одеждой. Его собственные килт и куртка, вычищенные и выглаженные, аккуратно висели у двери, поверх куртки располагалась кобура со служебным пистолетом. Маккинни осторожно выбрался из кровати, осмотрел пистолет и не удивился, обнаружив, что тот разряжен. Его часы лежали на тумбочке, возле одежды, но стояли. Он понятия не имел о времени.

Теперь, поднявшись, он решил, что пора одеваться. Маккинни побывал в туалете и воспользовался отличными бритвенными принадлежностями, после чего освежился лосьоном и пудрой – невиданно дорогущими. Если тайная полиция короля Давида принимает всех своих гостей по такому разряду, то у ее дверей давно должна была выстроиться очередь из людей, надеющихся пойти под арест за тяжелейшую измену, однако полковник справедливо подозревал, что в этом здании больше застенков, чем таких вот гостевых комнат.

Когда полковник брился, в дверь постучал Старк. Он вошел и дождался, пока начальник закончит бритье. Маккинни надел килт, застегнул куртку на все пуговицы и только после этого вышел к сержанту, который уже был выбрит и одет. Поведение Старка ничем не отличалось от обычного, с утра в гарнизоне: он быстро взглянул на своего полковника, поправил на нем килт, пояс и пару раз прикоснулся к куртке, стряхивая невидимые пылинки.

– В какую новую передрягу мы угодили, полковник? – спросил Старк.

Говоря это, он незаметно указал Маккинни на стены и на собственные уши.

Маккинни кивнул.

– Точно не знаю, но дело определенно касается очередной схватки с южанами. Думаю, нам стоит взяться за эту работу. Скажи, ты можешь набрать бывших «волков», которые могут держать язык за зубами и согласятся служить телохранителями у некого торговца?

– Конечно могу, полковник, и довольно много. Сколько, вы полагаете, нам понадобится?

– Все, каких ты сумеешь собрать, хотя вряд ли Имперский Космофлот позволит нам отправиться на Макассар с полком.

– У нас будет столько «волков», сколько необходимо. Немного странно называть вас торговцем, сэр, но я думаю, что привыкну.

Старк окинул взглядом комнату, отмечая про себя: мебель – из резного дерева, пол, выложенный гранитной мозаикой, частично прикрыт коврами, сотканными на Архипелаге.

– Интересные покои у этого торговца, верно, сэр?

– Да. А теперь хорош трепаться – пора выдвигаться к нашим хозяевам. Нельзя заставлять Дугала и инспектора Солона ждать.

– Конечно, сэр. Прошу прощения, сэр, но, надеюсь, они не собираются отправиться вместе с нами в это безумное место? Если мы взлетим высоко, так, может, вовсе улетим с планеты. Лучше уж отправиться без этого ходячего мертвеца Солона.

– Он не собирается лететь. Волнуешься, Хэл?

– Нет, сэр, если вы полагаете, что волноваться не из-за чего. Хотя не так-то просто сразу уместить в голове такую перспективу.

– Мне тоже. А теперь, Хэл, скажи им, что мы готовы завтракать.

– Слушаюсь, сэр.

Старк нашел переговорную трубу в небольшой, слабо освещенной нише, снял с трубы крышку и свистнул. Через секунду раздался ответный свист.

– Осмелюсь доложить, мы с полковником готовы к завтраку. – Стар выслушал ответ и повернулся к полковнику. – Сказали, что прибудут за нами через пять минут. Вроде разговаривают вежливо.

Маккинни ничего не ответил, и Хэл закрыл переговорную трубу.

Когда дверь наконец открылась, за ней стояли четыре охранника. По крайней мере двое из них были из группы, которая вчера вечером захватила Маккинни и Старка. Оружие охранников покоилось в кобурах, и, приглашая Маккинни и Старка идти с ними, сотрудники службы охраны держались подчеркнуто вежливо, но тем не менее Натан заметил, что пока один охранник шел впереди, трое других следовали на приличном расстоянии позади, не сводя внимательных глаз со Старка и не расслабляясь ни на секунду.

Их отвели в просторный кабинет, где Маккинни уже побывал вчера вечером. Занавеси вдоль одной из стен были раздвинуты и открывали вход на глухую веранду, где за стеклянным столом уже сидели и потягивали чайкест Дугал и Солон. При появлении полковника Солон встал из-за стола, кивнул Дугалу и ни слова не говоря вышел из кабинета.

– Доброе утро, торговец, – поздоровался Дугал. Он встал, дождался, когда Маккинни сядет, после чего указал Старку на другой столик, в нескольких футах в стороне.

– Через минуту вам подадут завтрак. Надеюсь, вы хорошо выспались?

Маккинни вежливо улыбнулся.

– Значительно лучше, чем я рассчитывал, когда первый раз услышал ваше приглашение сюда.

Дугал кивнул.

– Не всем приглашенным удается провести здесь время так же комфортно. – Взмахом руки Дугал отпустил охранников, потом снова повернулся к Натану. – Ваша легенда начинает действовать с этой минуты, торговец Маккинни. Фамилию мы оставим, но имя у вас будет другое, теперь вас зовут Джеймсон. Фамилия Маккинни достаточно распространена в Гавани, кроме того, ее носит одна достаточно известная купеческая семья.

– Вы уверены, что имперские меня не опознают?

– Разумное беспокойство. Но имперские не станут искать мертвеца. Полковник Натан Маккинни погиб под Личфилдом. Умер от полученных ран через несколько недель после сражения. Верный старый солдат, слишком гордый, чтобы просить о пощаде после того, как он повернул свою шпагу против генерала Стаффа, военачальника Гавани. Это уже отмечено в больничных журналах.

– А как же тот молодой офицер, который допрашивал меня… к тому же вот уже несколько месяцев казначей исправно выдавал мне пенсию. Есть и хозяйка гостиницы.

– Этих людей больше нет, торговец. К сожалению, этой ночью все они умерли вследствие ряда несчастных случаев. Боюсь, что и в «Синей бутылке» произошла трагедия. Таверна сгорела дотла, и все ее посетители погибли – это случилось вскоре после того, как имперские моряки ушли. Пожарные ничего не успели сделать, пожар был очень сильным. Впечатление такое, словно в таверне устроили поджог, но если так, я уверен, королевская полиция скоро поймает злоумышленника. Еще чайкеста?

– А мои люди? Мои офицеры, с которыми я сражался бок о бок?

– Их завербовали для сопровождения торговцев на Архипелаг, предложив столь щедрую оплату, что никто из них не смог отказаться. Если кто-то вдруг передумает, что ж, в подобных миссиях случались потери и в самом начале пути, так что ничего страшного.

Прежде чем Маккинни ответил, капрал подкатил столик с завтраком и Дугал настоял на том, чтобы полковник поел до того как они продолжат разговор. Когда Маккинни закончил, по знаку Дугала ему принесли трубку. Это была собственная трубка полковника, одна из тех, которые он оставил в гостинице, где они со Старком жили. Полковник принял трубку молча, ибо удивляться было нечему.

– Вы не были в деле с тех пор, как оставили службу, – начал Дугал. – Нам не составит труда обеспечить вам прикрытие, по крайней мере такое, чтобы вы не привлекали к себе внимание имперских.

– Хорошо, каков сегодняшний план учений? – спросил Маккинни.

– Следите за своей речью, торговец. Ни в коем случае нельзя выдавать свое военное прошлое, хотя в вашем деле предусмотрительно указано, что во время Требрианской войны вы с честью служили начальником охраны его величества. Вам не придется слишком долго играть свою роль; я устрою так, чтобы вы покинули корабль как можно раньше. Сейчас я собираю других участников полета. Никогда не забывайте, что это торговая миссия, а вы – торговец Маккинни. С остальными членами экспедиции вы никогда не были знакомы. Вот, возьмите.

Дугал протянул Маккинни ящичек. Открыв его, Маккинни обнаружил в нем несколько колец, брошей и других драгоценностей, подобранных с хорошим вкусом, – их, возможно, он носил бы и сам, не будь в нем столь сильна военная привычка. Маккинни выбрал кольцо, брошь и серьгу, и тут же надел их.

– Теперь вы больше похожи на торговца. У меня есть кое-что и для вашего сержанта.

Дугал достал более яркие и броские драгоценности, дешевле тех, что были предложены Натану, дождался, пока Старк выберет и наденет украшения, и только потом поманил капрала.

Вслед за ним в комнату вошли несколько человек, но прежде чем они подошли к их столу, Маккинни тихо спросил:

– Этим людям известна ваша должность?

– Эти солдаты считают меня одним из старших офицеров королевской тайной полиции. Все они преданные слуги короля, но никому из них не известна истинная цель нашей экспедиции.

Дугал поднялся и широко улыбнулся пришедшим.

– Джентльмены, фриледи, добро пожаловать. Это торговец Маккинни, которому поручено отстаивать интересы короля Давида в этой миссии. Хочу добавить, что в его распоряжении находятся и все ее финансы. Торговец, разрешите представить вам участников вашей экспедиции, команду и советников.

Пришедшие стали в ряд, дожидаясь, когда их представят. Первым был широкоплечий мужчина невысокого роста, с жесткой военной выправкой.

– Торговец, это шкипер королевской торговой службы его величества Маклин, – представил крепыша Дугал. – Штурман способен управлять как парусными, так и моторными судами.

– Мое почтение, – быстро проговорил Маклин, глядя прямо перед собой. Рукопожатие штурмана оказалось крепким, под стать хватке полковника, и Натан с удовольствием отметил удивление в глазах Маклина, когда тот наконец отпустил его руку. Этот человек явно служил в военно-морских силах Гавани, и Маккинни понятия не имел, каким образом тут удастся обмануть имперских, но ничего не сказал.

– Это профессор Лонгвей, специалист по социологии и примитивным культурам, а также по древней истории.

Маккинни внимательно рассмотрел профессора. Этот невысокий, коренастый человек типичного для населения мира Принца Самуила телосложения, темноволосый и светлоглазый, вполне мог сойти за рудничного рабочего, если бы не очки с толстыми стеклами. На профессоре был университетский килт, темный с тонкими красными полосками, но и его рукопожатие было крепким, а голос уверенным.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, торговец, и быть избранным для участия в экспедиции государственной важности – особой важности и уникального назначения. Не так часто на долю ученого выпадает возможность лично посетить места обитания представителей необычной культуры. Я уже бывал на Архипелаге, посетил несколько островов, но, само собой, это не сравнится с нашей целью. У меня нет слов выразить, как я рад отправиться с вами и участвовать в столь важном историческом событии.

– Будем надеяться, что после возвращения ваш восторг не уменьшится, – ответил Маккинни.

Он старался говорить как можно вежливее и обходительнее и быстро обнаружил, что это дается ему гораздо легче, чем он мог подумать. Он никогда не любил болтунов, но искреннее дружелюбие профессора ему понравилось и вызвало в нем ответное теплое чувство. Лонгвей поманил к себе юношу, стоявшего у него за спиной.

Молодому человеку было не более двадцати местных лет. Он стоял перед Маккинни, нервно переминаясь с ноги на ногу, длинные руки неловко висели вдоль туловища. Парень был худощав и на вид хрупок, из-за сутулости он казался ниже, чем был на самом деле. Как и у профессора, у него были очки с толстыми стеклами, его простой килт был заляпан чернилами и жирными пятнами. Под мышкой он держал толстую книгу, в висящую на плече сумку был засунут толстый блокнот для записей.

– Это мой ассистент, бакалавр Клейнст, – представил парня Лонгвей. – Один из самых талантливых студентов Университета, хочу заметить. Пишет воистину блестящие работы.

– Мое почтение, торговец, – промямлил Клейнст, неохотно протягивая руку для пожатия и убирая ее, как только это стало возможно. Голос парня вполне соответствовал его наружности, и сразу же не понравился Маккинни. Натан выжидательно повернулся к остальным пришедшим.

– Разрешите представить вам фриледи Мэри Грэхем, – сказал Дугал. – Она назначена вашим секретарем и помощницей. Хочу сказать, что она также закончила Университет.

Маккинни скрыл свое удивление. В Университет женщин принимали очень редко, и лишь считанным дамам удалось доучиться и получить диплом.

Он отметил, что девушка красива. Женщины Гавани славилась своей красотой, но Мэри была поистине безупречна. Типичные для граждан Гавани каштановые волосы, рост ниже среднего, но не настолько, чтобы назвать ее маленькой, и пропорциональное сложение. Одежда строгого покроя не вполне скрывала округлости фигуры. Поза девушки, отметил Натан, говорила о том, что Мэри внимательно ждет, что он ей скажет, и о волнении, которое выдавали движения пальцев, слегка теребивших юбку. Натан решил, что девушке больше двадцати лет, но наверняка меньше двадцати пяти.

– Мое почтение, фриледи, – проговорил он, чуть склонив голову.

– Мое почтение, торговец.

«Вполне приятный голос», – решил Маккинни. Но присутствие Мэри тревожило его. В такой важной экспедиции женщины были ни к чему – удивительно, что сам Дугал предложил это. В мире Натана женщины делились на две категории: фриледи, которых следовало защищать, и маркитантки, игравшие не менее важную роль, но считавшиеся более или менее расходным материалом. Мэри Грэхем невозможно было отнести ни к той, ни к другой категории.

Маккинни был уверен, что происходящее – очередная проверка, поскольку более странную команду, призванную встать на защиту государства, было трудно себе представить. Вчера вечером Дугал объяснил Маккинни, почему именно он должен возглавить миссию. Имперским наверняка уже известны все более или менее способные офицеры Гавани, а то, что предстояло сделать на Макассаре, требовало военного опыта. Однако Маккинни ничуть не походил на торговца да и вряд ли мог успешно его изображать; кроме того, среди представленных ему участников миссии были: несомненный боевой офицер королевского флота, болтливый ученый неопределенной специализации, его помощник – противный женоподобный дохляк и девчонка. Имперские просто не могут что-то не заподозрить – но даже если удастся чудом их одурачить, что толку посылать этих людей на Макассар?

Дугал поманил двоих молодых людей в военной форме без знаков различия.

– Это Макриди и Тодд, охрана, – объяснил он.

Оглядев парней, Маккинни решил, что эти двое больше прочих подходят для его экспедиции.

Он указал на сержанта.

– Это Старк, ваш патрон. С нами отправятся еще несколько бойцов, после того как мы поймем, какое количество охраны можно с собой взять. Начальник охраны, пожалуйста, проводите этих людей за свой стол и побеседуйте с ними.

– Слушаю, торговец.

Старк отвел парней в дальний конец веранды.

Маккинни обернулся к начальнику тайной полиции.

– Господин, я уверен, что нас простят, если мы на минуту оставим всех и переговорим по поводу груза. Есть темы, которые, я уверен, покажутся остальным скучными, и я хотел бы, если возможно, попросить участников экспедиции составить список снаряжения, пока мы обсудим финансовые вопросы в вашем кабинете.

– Конечно, торговец.

Все поклонились, когда Маккинни увел Дугала с веранды в его кабинет.

Только оказавшись вне поля зрения остальных, Маккинни взорвался:

– С чего это вы взяли, будто имперские настолько тупы, чтобы пропустить на борт своего корабля такую компанию? С таким отрядом, Дугал, ваш план провалится в самом начале. Я не смогу даже взяться за выполнение задания, если вы свяжете мне руки такой обузой, как эти лишенные всякого полевого опыта люди. Господи боже, вы подсовываете мне флотского офицера, на котором погоны видны даже на голом – наверное, в надежде на то, что он сможет научиться управлять звездным кораблем, подсматривая за имперскими, – и подслеповатого слабака-интеллигента. Профессор, может, и подойдет, не знаю, но девушка тут совсем ни к чему, это точно. Откуда она, из вашей шпионской школы?

Дугал быстро поднял руку, прерывая тираду Маккинни.

– Присядьте, торговец, и выпейте что-нибудь. И успокойтесь.

Все еще кипя гневом, Маккинни принялся набивать трубку.

– И вот еще что. Я не люблю убивать. Сколько народу вы уложили за вчерашний вечер?

– Ровно столько, сколько было необходимо, торговец, – холодно ответил Дугал. – Считайте их героями мира Принца Самуила, которым, когда все закончится, будут воздвигнуты памятники. Если только все успешно закончится. А вы что предложили бы с ними сделать после того, как они подслушали величайшую тайну на планете?

– Заставил бы их поклясться хранить тайну…

Дугал рассмеялся, и Маккинни замолчал.

– Если это не подходит, – продолжил Натан. – Я бы спрятал их. Посадил под замок…

– И стоило бы хоть одному из них сбежать, наш план был бы раскрыт, и тайна вышла наружу. Скажите, полковник Маккинни, вы рекомендуете мне полумеры? Это стиль военных?

– Нет…

– И не наш. Я вовсе не горжусь тем, что произошло вчера вечером, но, по моей оценке, это было необходимо. Скажите, полковник, вы никогда не подумывали начать гражданскую войну против имперских? Уверен, что вы думали об этом. Сколько невинных жизней унесла бы такая война? Если наш план провалится, сколько народу поляжет во время неизбежного и бессмысленного сопротивления имперским колонистам? Так что не вам говорить об излишней жестокости. – Дугал зажег сигарету, спокойно затянулся и продолжил. – Теперь касательно вашей группы. Маклин действительно флотский офицер. Имперские несомненно понимают, что мы обязательно отправим в составе экспедиции шпиона. Так что лучше сразу дать им подставную фигуру, чтобы они не заподозрили вас. Наверняка имперские постараются держать Маклина подальше от двигателей их корабля и приборов управления, но я глубоко сомневаюсь в том, что они запретят ему лететь.

Профессор Лонгвей участвовал в нескольких экспедициях на Архипелаг, он крупнейший специалист по примитивным культурам и разбирается в древних цивилизациях как никто другой на нашей планете. В прошлом ему уже приходилось участвовать в очень опасных переделках. Он будет вам крайне полезен, гораздо полезней, чем вы думаете.

– С этим согласен, – кивнул Маккинни. – Я и не возражал против профессора. Но его помощник? Да его ветром унесет.

– Клейнст именно таков, каким кажется, за одним малым исключением. Он не историк, а физик. Лучший из тех, кого нам удалось разыскать среди ученых, пока еще не известных имперским. Парень понятлив и освоил азы науки Лонгвея достаточно глубоко, чтобы обдурить любую проверку, конечно, если там нет настоящих специалистов. Согласен, внешний вид говорит не в его пользу, но нам нельзя быть слишком придирчивыми. Нам нужен кто-то, кто сумеет разобраться в той информации, которую, возможно, удастся найти, и объяснит вам, что нужно привезти обратно.

Маккинни раскурил трубку.

– А девица?

– Это дочь одного из моих офицеров. Она действительно закончила Университет, прекрасно образованна, абсолютно надежна, и потом, мало кто ожидает от девушки подобного интеллекта. Возможно, ей удастся узнать нечто такое, чего не сумеете узнать вы. Симпатичным девушкам часто это удается; у них есть свои, отличные от мужских, способы.

Маккинни пытался что-то сказать, но Дугал жестом приказал ему молчать.

– Оставьте свою оскорбленную нравственность при себе, – продолжил начальник тайной полиции. – Мэри опытна, а если выглядит молодо, так секретарши в торговых экспедициях не такая уж редкость. Мы знаем, что женщины Империи нередко трудятся бок о бок с мужчинами. Даже служат офицерами в Имперском Флоте – да-да, кроме шуток.

Маккинни попробовал освоиться с этой мыслью, но не сумел. Слишком уж странной она была.

– Кто же из них ваш агент, приставленный следить за мной? – спросил он.

– Все. Впрочем, вы не из породы предателей. Я собрал о вас столько сведений, что хватило бы на небольшую библиотеку. С тех самых пор, как мы заняли Орлеан, Служба держала вас на примете в качестве возможного слуги его величества короля Давида. Когда вы случайно стали свидетелем известного разговора, я уже точно знал, как следует действовать. Я не разбрасываюсь специалистами, Маккинни. Гавани нужны все, кого удастся подключить к выполнению нашей великой миссии. Мы спасаем планету от рабства! Нет, вы присягу не нарушите.

– Спасибо за доверие. – Маккинни поднялся. – Сколько им известно? – Он указал в сторону группы на веранде.

Дугал тонко улыбнулся.

– Достаточно. Они знают, что им предстоит путешествие на примитивную планету якобы ради установления торговых связей, на деле же – с секретным заданием изыскать средства покорения планеты. Подлинная цель операции, по их мнению, – выведать все возможное о науке, традициях, военной мощи и прочая и прочая Империи… то есть обычный шпионаж. У них есть приказ не нарушать законы Империи без вашего особого распоряжения, но вблизи имперских кораблей глядеть в оба и держать ухо востро. Вам и вашему сержанту известно о библиотеке. По прибытии на Макассар можете поделиться этой информацией с остальными. – Дугал закурил очередную сигарету.

– Пожалуй, обойдутся, – сказал Маккинни. – Ладно. А груз?

– Крупная партия примитивного оружия. Секиры, мечи и тому подобное. Доспехи. Золото и платина, но немного – их мы можем продавать Империи напрямую. Ткани. Качественный тартан из зимней шерсти вулша. Груа. Пряности. Побрякушки. Очень скоро вы получите полный перечень, и если вспомните о чем-нибудь таком, что можно продать на Макассаре или что могло бы вам пригодиться, дайте мне знать. Только не пытайтесь втихаря протащить что-нибудь противозаконное с точки зрения Империи.

– Да зачем бы? – Маккинни вздохнул, внимательно осмотрел пепел в чашечке своей трубки и поинтересовался: – Командовали когда-нибудь военным подразделением?

– Нет. Только полицейскими. А что?

– Старый принцип. Ни один план не выдерживает столкновения с врагом. И ваш не выдержит.

– Вероятно… и как быть?

Маккинни пожал плечами.

– Не знаю. Но то, что вы нагородили – бред. Нет, это наверняка лучшее, что можно сделать, но на всякий случай подготовьте-ка план Б. Сдается, что у вашего основного плана столько же шансов успешно претвориться в жизнь, сколько у меня – переплыть Главное море.

Глава 5 Дом Империи

Маккинни в одиночестве сидел на веранде. Остальные разбрелись по делам, а он, единственный в экспедиции, кому нечем было заняться, остался. Когда он допил чайкест и затосковал по чашке хорошего кофе, явился Старк.

– Нашел кого-нибудь из «волков»?

– Да, сэр. Набрать сержантов – не вопрос. Вот офицеров сыскать трудней. А вы точно уверены, что ребята вам нужны? Вы ведь у нас числитесь в покойниках. Дерутся парни отменно, а вот секрет, да еще такой, как пить дать вскорости разболтают. Кстати, и за себя я тоже не ручаюсь.

– А что те двое, которых нам выделил Дугал? Толковые?

– Макриди – охранник как охранник, сэ… м-м… торговец. Контрактник, сопровождал торговую экспедицию на Южном материке, потом – морской караван вдоль западной оконечности Архипелага. Наш человек. Другое дело Тодд. Небось, курсант-стажер. С виду парнишка славный, когда-нибудь, пожалуй, и до полковника дослужится, да только по разговору и по повадкам видать, что казармы малый не нюхал. Хотя, если не давать ему болтать лишку, сойдет.

– Чего-то в этом роде я и ожидал, – кивнул Маккинни. – Ну, да жаловаться бессмысленно. У Дугала собственное представление о том, что и как должно делаться, и, пока мы здесь, на планете, изменить ничего не удастся. Да и после, возможно, тоже. Придется командовать черт знает кем.

– Мной, – напомнил Старк.

Маккинни ухмыльнулся.

– Ладно, долой сомнения. – Он на мгновение задумался. – Хэл, тащи сюда Данстона с Олби и прихвати парочку капралов, кого найдешь. Есть подозрение, что нам понадобятся надежные младшие офицеры, и мне не хотелось бы, чтобы весь боевой состав оказался из гaваньских. М-м… и передай ребятам: хвастать, что они «волки», не стоит.

Старк понимающе усмехнулся.

– Да, торговец. – Усмешка растаяла. – Думаете, будет знатная драчка?

Маккинни пожал плечами.

– Не представляю. Дугал знает, иначе не посылал бы меня. Я ведь, считай, ничем другим не занимался. Полагаю, на встрече с жульем из Имперской Торговой Ассоциации удастся выяснить больше.

– Да, сэр. Когда выступаем?

– Чем скорей, тем лучше. Чего ждать? Нормально подготовить личный состав мы не успеем – да и знать бы еще, к чему… Если мы таки вернемся с тем, за чем нас отправляют, здесь начнется дикая свистопляска – но это трудности Дугала. Его, Солона и магнатов. – Полковник поднял взгляд и увидел, что к нему идут Мэри Грэхем и профессор Лонгвей.

– Быстро вы обернулись, – с деланной улыбкой бросил он девушке.

В ответ Грэхем блеснула узкой полоской зубов:

– Как только вы одобрите перечень груза, торговец, я отправлю товар на Имперскую верфь для погрузки. Сейчас все на складах. Есть еще указания?

– Да. Снимите мерки и найдите кого-нибудь, кто умеет делать доспехи. Я хочу, чтобы у каждого – в том числе у вас, фриледи – был полный кольчужный доспех. Затем пришлите мне для инспекции возможно более полный набор клинков лучшего качества. Каждому из нас надо будет выбрать личное оружие. Начальник охраны Старк проинструктирует вас относительно экипировки своих людей.

– Да, сэр. – Мэри достала из поясной сумки блокнот и что-то записала. Ее движения были едва заметными и точными. – Это все?

– Нет. Мы с вами обедаем вместе.

– Да, сэр, – повторила она с прежней интонацией и отправилась следом за Старком к столу.

Маккинни повернулся к Лонгвею.

– Профессор, вам понадобится специальное оборудование?

– Боюсь, что нет, торговец. Мы многое могли бы использовать, но все это – техника, а следовательно, под запретом. Я бы порекомендовал вам заказать себе и своим людям стальные нагрудники. Если на Макассаре хоть сколько-нибудь развито искусство стрельбы из лука, они вам очень пригодятся.

– Что ж, ценное предложение, – Маккинни раскурил трубку. – Само собой мы не готовимся к масштабным военным действиям. Надеюсь, что кольчуга понадобится нам только для того, чтобы защититься от воров и им подобных. Однако хорошие нагрудники всегда полезны, если только их успеют сделать вовремя. Я скажу леди Мэри.

– Что касается остального, – продолжил Лонгвей, – то мы слишком мало знаем о Макассаре, и потому трудно сказать, к чему нам следует готовиться. Бумага и блокноты для записей, само собой. Несколько измерительных и чертежных инструментов, составлять карты. Несколько справочников тоже не помешают. Как вы думаете, Космофлот разрешит нам взять с собой книги? На Макассаре знакомы с письмом и чтением?

– Никаких книг, – ответил Маккинни. – Не вздумайте запросить Космофлот о книгах. Можно брать только рукописные материалы. И никаких вопросов о специальных инструментах без моего разрешения.

Лонгвей задумчиво кивнул.

– Как скажете, торговец. Мне еще нужно собрать в дорогу одежду и кое-что на продажу. Я могу идти?

Маккинни кивком отпустил профессора и направился к столу, за которым сидел со своими людьми Старк. Тодд и Макриди тянули эль, Старк инструктировал Мэри Грэхем. Слушая, она делала многочисленные стремительные пометки в своем блокноте.

Вид у Хэла был сосредоточенный, и, диктуя, он деловито барабанил пальцами по столу.

– Мне нравятся самострелы, леди. Хорошие стальные самострелы. В орлеанском гарнизоне был один сержант-оружейник, Брайтон, который знал, как их делать – он мастерил их для специального отряда в наших частях. Тридцать самострелов изготовил, помню. Они до сих пор где-то лежат.

– Самострелы, – повторила Грэхем. – И колчаны со стрелами.

– Да. Столько, сколько возможно.

Старк на мгновение задумался.

– Под кольчугу и стальные нагрудники нужны куртки и штаны из шкуры вулша с неостриженным ворсом. Просто и тепло. Если меня ударят мечом, то лучше, если под кольчугой будет мягкая подкладка. Ступайте, сделайте заказ, а когда вернетесь, у меня тут будет для вас еще кое-что.

Мэри кивнула и ушла. Маккинни присел за стол и тоже налил себе эля.

– Думаю, она справится, – сказал он. – Надеюсь, от нее будет польза.

– От женщин в бою пользы никогда не было, торговец, – ответил Старк. – Но эта ничего не пропускает. Я окончательно все пойму, когда увижу, какое она притащит снаряжение, а пока она все записывает в книжечку и, похоже, знает, где и что можно очень быстро найти.

– Но почему мы так торопимся, сэр? – спросил Тодд.

– Имперский торговый корабль скоро вылетает, – ответил Маккинни. – Если опоздаем, придется ждать следующий.

«Такова официальная причина, – подумал Маккинни. – Но есть и другая, более важная. Если этот лейтенантик-морячок снова начнет болтать про библиотеку, и это дойдет до имперского коменданта, до торговцев – до кого угодно, рано или поздно кто-нибудь догадается связать нас с библиотекой. Поэтому чем раньше мы отправимся, тем лучше.

Попытка отчаянная, но стоит попробовать, и чем быстрее мы вернемся, тем скорее магнаты смогут приняться за постройку корабля. Если только мы сумеем найти и привезти им что-нибудь, и если только они сумеют с этим что-нибудь сделать».

Полковник знал, что по приказу Дугала несколько ученых из Университета начали работы над системами жизнеобеспечения, используя намеки, найденные в имперском романе. Другие уже разрабатывают корпус корабля. Первым делом Дугал должен был обеспечить лояльность научных работников; Университет Принца Самуила располагался в Гавани, но имел независимый статус, подтвержденный вековым договором. Теперь же, когда Гавань начала военные действия с многочисленными соседями, Университет вряд ли мог долго сохранять независимость, однако ректор едва ли станет выполнять прямые указания тайной полиции короля Давида…

Обеспечить выполнение этих приказов входило в обязанности Дугала.

Но пока тайна двигателей имперских кораблей и источника их двигательной энергии не будет раскрыта, все прочее не имеет значения.

«А это моя обязанность», – подумал Маккинни.

Мэри Грэхем прибыла как назначено, точно к обеду, ее блокнот в сумке распух от заметок и вложенных листов со списками заказов. Маккинни подвинул Мэри стул, после чего рассмотрел ее с искренним любопытством.

«Она довольно красива, – решил Маккинни. – И умеет одеваться, и знает, как подчеркнуть выгодные стороны своей внешности. Она явно уделила определенное время подбору гардероба, а значит, хотела произвести хорошее впечатление. Для чего она согласилась отправиться в такую опасную экспедицию с совершенно неопределенным результатом?»

Был единственный способ выяснить это.

– Зачем вы согласились отправиться в это безумное путешествие?

– Я считаю это своим долгом, торговец.

Было ясно, что она тщательно подбирает выражения.

– Гражданин Дугал сказал, что это будет самая важная миссия в истории Гавани, хотя и не объяснил почему.

– Значит, вы патриотка?

Мэри пожала плечами.

– Но не неистовая патриотка. Я хочу стать частью чего-то важного. Предложение Дугала – отличная возможность для этого. Таких возможностей мало. В особенности для женщины.

«Нельзя не согласиться. Таков порядок вещей. На войне женщина – помеха. Хотя и там можно найти подругу», – Натан постарался отогнать эту мысль. Память о Лауре вызывала в душе только боль и гнев, а он и так долгое время жил одними воспоминаниями. Сегодня перед ним была поставлена четкая задача, и следовало сохранить ясность рассудка.

– Чем вы можете быть полезны экспедиции? – спросил он.

– Не скажу наверняка, но я способна, как мне кажется, выполнять все, что необходимо. Секретари были во многих торговых экспедициях, и мои университетские знания могут вам пригодиться.

Натан усмехнулся.

– Сомневаюсь.

«Более того, – подумал он, – я сомневаюсь, что ты можешь быть полезной в чем-то, кроме одного, для чего ты пригодишься точно. Или я ошибаюсь? Возможно, она высокопрофессиональный агент. Говорят, в Гавани тайная полиция привлекает в качестве сотрудников женщин, однако те женщины-агенты, с которыми приходилось сталкиваться полиции Орлеана, без сомнения происходили из низшего сословия, хотя и выдавали себя за благородных дам из хороших семей. Но эта девушка не из таких. У нее манеры аристократки. Как у Лауры. Лаура, кстати, была невысокого роста, как эта девушка…» – и снова ему пришлось отогнать от себя эту мысль.

– Какова была ваша специализация в Университете, и что вообще подвигло вас отправиться туда?

– Я училась всему понемногу, торговец. Поскольку в Университете занималось всего несколько девушек, я могла выбрать практически любой предмет. Мои профессора все равно не знали, что со мной делать. Весьма почтенные бородатые люди, уже немолодые – но так и слышно было, как они цокают языками, вдруг узнав, что придется выслушивать доклад по своей дисциплине от девушки. Поскольку эти люди не относились всерьез к моим попыткам чему-то научиться, я могла учиться всему, чему хотела, и ходить на любые лекции, какие нравятся. По мне, прекрасный способ обучения.

– Но вы еще не сказали, фриледи, почему вы решили отправиться в Университет?

– Пожалуйста, зовите меня Мэри. Ведь вы мой начальник, и я работаю на вас. Верно?

Она пригубила охлажденное вино, и Маккинни обратил внимание, как осторожно она это сделала. Это говорит о многом; девушки ее окружения не привыкли пить вино днем.

– Итак, почему я оказалась в университете, – повторила она. – Я не знаю, мне казалось, что так нужно. Я шокировала подруг… ну, по крайней мере некоторых из них. Все они теперь замужем, а я ужасная старая дева. Так и слышу их голоса: «Бедняжка Мэри, она так и не смогла отловить мужа и удержать его при себе!» Но это меня не интересовало. В Гавани удел девушки вполне предсказуем, как всюду на Северном материке, насколько я знаю. Никаких приключений. Профессор Лонгвей в одной из своих лекций упомянул, что в результате войн на мире Принца Самуила осталось так мало женщин, что мужчины запирали их дома, чтобы никто их не увидел, и что только совсем недавно нам разрешили выходить на улицу. Не знаю, правда это или нет, но так он сказал. Я хочу чего-то большего, чем просто растить детей и помогать карьере своего мужа, флиртуя с его начальством. Я решила, что университетское образование может мне в этом помочь, но в итоге люди решили, что я выскочка и «синий чулок». Вот почему я так просила взять меня в эту экспедицию.

Мэри задохнулась и замолчала, потом слабо улыбнулась.

– Значит, вы не обручены?

– Сейчас – нет. Когда-то была. С сыном друга моего отца. Но помолвка расстроилась.

– Что думает ваш отец по поводу того, что вы поступили на службу в тайную полицию и теперь собираетесь улететь с планеты?

Маккинни внешне расслабился и откинулся на стуле, но продолжал внимательно наблюдать за девушкой. Он был почти уверен, что она действительно то, чем кажется на первый взгляд, а значит, будет больше помехой, чем помощником. Как считала и она сама, ее университетское образование вряд ли могло принести какую-то пользу в экспедиции.

– Отец одобрил мой выбор, торговец, – скованно произнесла она. – У меня есть все официально заверенные необходимые разрешения. Вы опасаетесь, что отец может возражать и подать на вас жалобу? – Глаза Мэри на миг блеснули, словно она пожалела о сказанном. – Хотя я, конечно, не это имела в виду. Пожалуйста, поймите меня правильно: просто я очень долго уговаривала отца позволить мне отправиться в эту экспедицию. Вообще, от отца всегда было очень трудно добиться разрешения.

– Послушать вас, так, похоже, вы сторонница этой чуши Терана о равенстве полов?

– Я не настаиваю на равенстве полов, торговец, не в полной мере. Но я не хотела бы себе судьбы маркитантки или кабацкой девки. Я верю в то, что женщина может найти себе достойную службу. Не все наши секретарши были рождены в приюте. Если фриледи могут устраивать дела магнатов или торговцев, почему они сами не могут владеть собственностью? Профессор Лонгвей сказал, что в Старой Империи так и было. Да что говорить, даже в парламенте есть женщины, и никто не считает это необычным.

– И вы в это верите?

– Что ж, это кажется несколько необычным, но почему бы и нет? Согласитесь, женщины вовсе не безмозглы. По крайней мере некоторые из нас способны на мужскую работу. Кто следит за поместьем, пока мужчина на войне? Вы не хуже меня знаете, что не у всех жен и компаньонок были телохранители… и если жены способны управлять поместьем, когда их мужья живы, хотя и отсутствуют дома по много месяцев, почему им нельзя управлять поместьем, если мужа убьют?

Усмехнувшись, Маккинни занялся своей трубкой.

– Управление поместьем одно, владение поместьем другое, фриледи Мэри. Если вы владеете чем-то, то вы можете это продать.

Существуют города-государства, где женщины обладают собственностью. Довольно часто после кровопролитных войн существенная часть земель оказывается во владении помещиц, и мужчинам приходится искать выгодный брак, чтобы поправить свое финансовое положение.

Но в данном случае это не имело большого значения. Ясно, что Дугал выбрал Мэри для участия в экспедиции по собственным соображениям, так что Маккинни ничего не оставалось, как попробовать извлечь из сложившейся ситуации максимальную выгоду. Возможно, Мэри даже окажется полезной.

– Как продвигается подготовка груза? – спросил Натан.

Мэри открыла сумку и стала копаться в пачке бумаг, пока не нашла нужный листок – плотный, сложенный вчетверо.

– Вот список. Все перечисленные здесь товары уже доставлены в имперский погрузочный док.

– И доспехи?

– Гражданин Дугал организовал в оружейной мастерской Гавани изготовление нагрудников и кольчуг. Его подчиненные нашли мастера, который умеет ковать доспехи быстро и качественно, и сегодня вечером мастер придет к нам, чтобы снять мерки. С ним придут дубильщики, которые сошьют куртки и штаны. Дункан и Лаур уже куют мечи различного типа, и как только работа будет закончена, пришлют оружие к нам для осмотра. Мы нашли самострелы, и сейчас для них делают стрелы.

– Дункан и Лаур, – повторил Маккинни. – Помню, в дни моей молодости существовал целый полк кавалерии, вооруженный только мечами и пистолетами. Как правило, исход боя решали именно они.

«Но потом, – подумал про себя он, – постепенно все изменилось. Неожиданно на поле боя появились новые технологии, новая тактика, основанная на самозарядных ружьях и скорострельных многоствольных пистолетах, и оружие, заряжаемое с казенной части, достаточно легкое, чтобы вести огонь из седла. Изменилась манера ведения боя, боевые действия стали менее зависимы от личности, более кровавы и масштабны.

Я успел научиться новым способам боя, – продолжал он рассуждать про себя. – Неплохо научиться, однако кое-кому из моих товарищей-офицеров это оказалось не под силу. Они так и не смогли измениться. Продолжали настаивать на том, что стремительность и боевой дух значат больше, чем вооружение и тактика, и в результате такой недальновидности их полки были уничтожены поголовно. Я научился новой тактике, но не нашел в ней вкуса, мне не нравится новая война».

Натан поднял голову и поглядел на собеседницу.

– Возможно, наша страна сможет стать сильнее в результате нашей экспедиции. Если только мы сумеем найти то, что стоит привезти домой.

Через час вернулся Дугал.

– Вам предстоит встреча с имперскими торговцами, – объявил начальник тайной полиции. – В вашей комнате для вас приготовлена новая одежда. Переоденьтесь, и мы отправимся в Имперский Дом.

Вместе с Маккинни Дугал направился к комнате полковника.

– С этими имперскими торговцами будьте особенно осторожны. На встречу с вами явятся всего двое, с виду очень доброжелательные. Не верьте внешности, она обманчива; глупцы не смогли бы разбогатеть, а они богаты. Из этих двоих торговец Салиман главный, хотя по статусу они равны. Между Космофлотом и имперскими торговцами существует вражда, хотя я не стал бы на это делать ставку. Истинная подоплека нам неизвестна, но пока что имперские торговцы готовы отстаивать в чем-то наши интересы перед Космофлотом.

– Ясно, – ответил Маккинни. – Вы уже говорили мне, что Космофлот не позволил бы нам лететь на корабле, если бы не имперские торговцы.

– Вот именно. Торговцы настояли, чтобы нам было позволено лететь. Говорят, довольно дорогое удовольствие. Не знаю, что побудило их.

– Когда деловой человек оказывает вам услугу, – сказал Маккинни, – я считаю, что нужно внимательно приглядывать за своим кошельком.

Натан толкнул дверь своей комнаты, и Дугал остался ждать снаружи.

В комнате полковника ждал отлично сшитый килт из дорогой материи, камзол, отделанный золотым и серебряным кантом, и драгоценности во вкусе крупнейших торговцев Гавани. Взяв с кровати одежду, Натан обнаружил припрятанные под ней патроны к своему пистолету. Чувствуя нечто сродни облегчению, Натан зарядил свой крупнокалиберный пистолет и убрал в кобуру, но тотчас сообразил, как не вяжется оружие с его нарядом. Заглянув в небольшую кожаную сумку, оставленную для него на кровати вместе с одеждой, он нашел там небольшой карманный пистолет с рукояткой из драконова дерева, украшенной жемчугом, нефритом и тонкими медными накладками. Разрядив маленький пистолет, он прицелился и несколько раз нажал на курок, испытывая удовольствие от мягкого хода спускового механизма. Торговое клеймо свидетельствовало, что оружие изготовлено братьями Сент-Эндрюс, лучшими, по общему мнению, мастерами-оружейниками на мире Принца Самуила, чьи изделия, само собой, были и самыми дорогими. Подумав, Маккинни, не любивший держать при себе оружие, из которого ни разу не стрелял, все же засунул «сент-эндрюс» за кушак на животе, а свой верный боевой пистолет со вздохом повесил в шкафу.

Вход в Имперский Дом охраняли несколько групп военных. Внешний периметр широкого, обнесенного стеной, двора охраняли вытянувшиеся по стойке «смирно» бойцы личной гвардии короля Давида. Молодой офицер в караульной будке за воротами проверил у гостей документы, извинившись, забрал оружие и указал следующий пункт досмотра, собственно каменный КПП, находящийся в отдалении, на другом краю выжженного лавового поля.

Едва они подошли к массивной двери, та открылась. Их ослепила вспышка цвета – внутри ждали имперские десантники в алой форме с золотым кантом; в руках охранники держали совершенно непонятное Маккинни оружие. Оно напоминало ружья и выглядело весьма грозно, однако рычажки и утолщения на прикладе и стволе казались бессмысленными – к тому же дуло ствола не имело никакого видимого отверстия.

Маккинни ожидал нового обыска, но вместо этого рядовой десантник взглянул на светящийся экран с датчиками, по которому двигались силуэты людей; Маккинни удалось увидеть экран только мельком, однако он успел заметить там очертания зажигалки Дугала. Каким-то образом десантникам удалось заглянуть в кошель начальника тайной полиции прямо через кожу…

Молча они стояли и ждали, пока рядовой вел переговоры по рации.

«Очень эффективно, – подумал Маккинни. – Проникнуть в это здание будет трудновато. Если захватить пропускной пункт, толку будет немного. Останутся укрепленный Имперский Дом и корабль на орбите мира Принца Самуила, вне пределов всякой досягаемости. Нет. Способ, предложенный Дугалом, лучше – вот только по его плану Гавань должна править Орлеаном…»

Открылась внутренняя дверь, и вошел молодой флотский офицер. В руках он держал небольшие значки, изготовленные из странного материала, не металла, а чего-то неизвестного Маккинни. Один значок офицер вручил Натану.

– Во время пребывания внутри Имперского Дома вы должны носить этот значок не снимая, – проинструктировал его офицер. – Я лейтенант Эйкелян, буду сопровождать вас к месту встречи.

– Здесь изображено мое лицо, – заметил Маккинни.

Лейтенант Эйкелян удивленно вскинул брови.

– Естественно, – кивнул он. – Мы фотографируем всех посетителей Имперского Дома. Сюда, пожалуйста.

Маккинни бросил взгляд на Дугала. Губы начальника тайной полиции были сжаты в тонкую линию. «Еще бы, – подумал Маккинни. – Лейтенант Эйкелян был в той троице, что надралась в «Синей бутылке». Похоже, лейтенант не узнал нас. В тот вечер парень нарезался в лоскуты – чему же удивляться…»

Эйкелян проводил их в залитый ослепительным светом коридор. Никогда прежде Маккинни не видел столь ярко освещенного помещения. Кто-то объяснил ему, что это называется «электричество». Электрическое освещение. Но не тот принцип, что используется в военных поисковых электродуговых прожекторах. Профессора Университета экспериментировали с новыми способами получения электрического освещения, а также с дальней связью на основе электричества, но для этих целей требовались целые мили провода – слишком дорого для того, чтобы найти практическое применение на бедном медью мире Принца Самуила. Провожатый указал им на движущуюся лестницу, на верху которой была еще одна дверь. Эйкелян открыл ее. За ней оказалась большая комната.

Два толстяка, одетые в брюки, а не в килты, и в строгие пиджаки без вышивки, почти без украшений, что создавало существенный контраст между их весьма скучной внешностью и обликом Маккинни и Дугала, неспешно поднялись, когда гости вошли в большую, строго обставленную комнату. Эйкелян жестом предложил Маккинни и Дугалу располагаться, несколько секунд пристально рассматривал гражданских торговцев, потом вышел, не сказав ни слова.

Не успела дверь за моряком закрыться, как один из имперских торговцев рассмеялся.

– Господи, благослови Космофлот, – со смехом проговорил он. – Но почему бы Тебе не сделать так, чтобы здешние офицеры были хоть чуточку старше? Добрый вечер, господа.

В ответ на приветствие Дугал кивнул и официально проговорил:

– Имперский торговец Салиман, честь имею представить вам торговца-магната Маккинни, слугу его величества и главу экспедиции с нашей стороны. Торговец Маккинни, это Салиман, торговец из столицы Империи и, насколько я понимаю, чиновник Имперской Торговой Ассоциации.

Спокойно рассматривая имперского торговца, Маккинни отметил, что толстяк не потрудился подать ему руку. Он чуть поклонился (ответом ему стал столь же краткий поклон) и повернулся ко второму торговцу.

– Имперский торговец Ренальди, позвольте представить вам торговца-магната Маккинни, – мурлыкнул Дугал.

– Для меня это честь, – отозвался Ренальди. Когда Натан вежливо склонил голову, Ренальди тоже поклонился – в точности как Маккинни, ничуть не ниже. Разница в глубине поклонов не составляла и толщины листа бумаги.

– Господа, – сказал Салиман. – Эта комната предоставлена нам для встречи и некоторое время будет в нашем распоряжении. Присядем же и побеседуем как цивилизованные люди.

Торговец указал на кресла, расставленные перед камином. Когда все уселись, Салиман продолжил:

– Обратите внимание, сколько умиротворения приносит горящий в комнате камин. Мы в столице давно не пользуемся каминами. Думаю, у нас есть несколько домов с каминами, но сам я давно не видел, чтобы кто-то разводил в них огонь. По возвращении прикажу оборудовать камин в моем доме. Огонь очень способствует размышлениям, верно, Чезаре?

– Да, это очень приятно, – ответил Ренальди.

– Не слишком, если камин – единственный источник тепла в доме, – заметил Дугал.

– Да, пожалуй, я с вами согласен, – кивнул Салиман. На его лице появилась задумчивость. – Когда Космофлот наконец разрешит расширить торговые операции, надеюсь, что «Империал Автонетикс» привезет сюда фабрики по производству более совершенных систем обогрева. Думаю, на них тут будет спрос. – Салиман вздохнул. – Однако военные ведомства никогда не отличались активностью. На это наверняка уйдет некоторое время.

Маккинни отметил, что оба имперских торговца говорили на языке Северного материка почти безукоризненно, но выговор их отличался той тщательностью произношения, которая свойственна людям, лишь недавно изучившим иностранный язык. Никогда раньше он не слышал имперского и понятия не имел о том, насколько он близок языкам мира Принца Самуила, хотя сходство наверняка имелось и немалое, раз уж агенты Дугала сумели так быстро прочитать добытую книгу. Тем не менее это наверняка потребовало определенной подготовки, а следовательно либо имперские владели способами быстрого обучения, либо торговцы считали, что важно уделять значительное время изучению местных диалектов. Оба варианта представлялись интересными.

Салиман склонился, предлагая напитки, которые собственноручно разлил за небольшой стойкой у одной из стен комнаты, после чего наконец присоединился к остальным. В бокалах плескалось охлаждение вино с одного из островов Архипелага, и Салиман высоко оценил его качество.

– Надеюсь, вино доберется до места назначения в целости и сохранности, – заключил он. – В столице оно будет стоить целое состояние. Вино отличное, не хуже настоящих земных вин, ну, или почти такое же превосходное, поэтому продавать его можно будет баснословно дорого. Господа, вам повезло, что вы живете на планете, столь богатой винами и бренди. Это может сделать вас настоящими богачами. А ваш груа – при том, что персик растет почти повсюду? Но нигде, кроме вашего Самуила, он не вызревает как нужно. Ах, если бы только Земля не пострадала так во время Сепаратистских войн! – Салиман доверительно понизил голос. – Потому наш Космофлот всегда так строг. Академия Космофлота находится на Земле, и моряки воспитываются, видя последствия войны. Флот ни за что на свете не допустит ее повторения, даже если для этого им придется обратить всю галактику в рабство. Хотя в последнее время у императора появился обычай отправлять престолонаследника в Новый Аннаполис, все же правительство в целом весьма предано идее недопущения войн.

– Вы сами бывали в Макассаре, торговец? – спросил Маккинни.

– Недолго, весьма недолго, – ответил Салиман. – Дикая и пустынная планета, не представляющая для нас почти никакого торгового интереса. Тем не менее я уверен, что для себя вы отыщете там много интересного, – быстро добавил он. – Не настолько уж там все неразвито – скорее всего дело в том, что мы по сравнению с вами привыкли к большему комфорту. Там много меди, хотя из-за стоимости перевозки вы вряд ли станете ввозить медь в действительно промышленных количествах. Для нас ценность этой планеты невысока, но вы, я уверен, сможете извлечь из своего путешествия выгоду. Само собой, мы не станем сильно отдаляться от города, рядом с которым Флот развернул свою базу.

– Следовательно, Космофлот уже разработал детали этой экспедиции? – поинтересовался Дугал. – И ваши светлости тоже отправятся с нами? А также, возможно, офицеры Космофлота? Кто будет командовать кораблем?

– Макассар никогда не входил в сферу моих деловых интересов, но я отправлюсь туда с вами, – сказал Ренальди. – И с большой охотой приму участие в этом полете, а торговец Салиман будет защищать мои интересы на Самуиле.

Вид Ренальди говорил о том, что имперцы, решая, кому лететь, бросили монетку, Ренальди проиграл и теперь скрывал за шуткой досаду из-за проигрыша.

– Корабль принадлежит мне и Салиману, поэтому судно поведет наш капитан-торговец и на борту будет наша команда. На борту также будет находиться в качестве наблюдателя флотский офицер, его задача – убедиться в том, что ни одно из их дурацких правил не нарушено. Мы должны предупредить вас, торговец, – Ренальди повернулся к Маккинни, – что Космофлот весьма строг в том, что касается его правил. Не пытайтесь их нарушить, иначе вам никогда не придется вновь увидеть вашу очаровательную планету. Имперская тюрьма весьма неприятное место.

– Не будем о печальном, – перебил партнера Салиман. – Лучше обсудить возможную прибыль. К тому же этот полет будет первым со времен Старой Империи выходом ваших людей за пределы Самуила, не так ли?

Небрежный тон торговца не смог скрыть тот интерес, с каким он ждал ответа на свой вопрос.

Прежде чем Маккинни успел ответить, подал голос Дугал:

– Кстати о языке Макассара – торговец Маккинни сможет достаточно легко объясняться с местными жителями?

– Местный язык очень похож на ваш да и на наш, вы сами в этом убедитесь, – ответил Салиман. – Упрощенная форма языка Старой Империи с несколькими десятками местных идиом. Язык требует освоения, но большой трудности не представляет. Скажите мне, торговец Маккинни, как вы относитесь к перспективе полета на другую планету?

– С интересом, – ответил Маккинни. – Для меня это в новинку.

Он сделал чуть заметное ударение на первых словах, заслужив одобрительный кивок от Дугала.

– Что за жизнь там, на Макассаре? Условия этой планеты похожи на те, к которым мы привыкли здесь, на Самуиле, или враждебные? Позволят ли нам осмотреть их города или придется оставаться в одном месте, а местные сами должны будут добираться к нам?

– Флот не против того, чтобы вы путешествовали, – ответил Ренальди. – При условии, что вы не возьмете с собой ничего более совершенного и высокотехнологичного, чем то, что уже есть на Макассаре. Следует понимать, что путешествие по планете с примитивным уровнем развития может быть опасным. Там нет никакой политической системы, и даже вы на Самуиле должны понимать всю опасность. Здесь, на Самуиле, у вас есть несколько правительств и городов-государств, образующих устойчивые содружества, – по крайней мере, на Северном материке. На Макассаре имеется дюжина королевств, свободные города, небольшие республики, лиги и тому подобное – даже по вашим стандартам мелочь в планетном масштабе. Сами по себе королевства скорее иллюзия, чем факт, потому что в этих королевствах повсюду разбросаны независимые владения. Понятно, что это связано с технологической отсталостью вкупе с примитивной военной организацией. Все это сгрудилось на одном краю огромного материка. Однако и такая цивилизация заканчивается на гигантской степной равнине, протянувшейся на три тысячи километров на восток. В степи нет ничего, только варвары. Никто не знает, сколько их там: варвары кочуют где хотят, совершая набеги на окраины цивилизованных земель. Среди моря варварства есть островки – сильные племена, под стать королевствам; эти совершают набеги даже на крупные города. Так что добро пожаловать в дичь и глушь, торговец Маккинни, и не удивляйтесь, если вас вдруг вздумают убить. Единственным более-менее безопасным местом можно считать крупные города, но и там нельзя чувствовать себя в полной безопасности. Имперский Космофлот основал наблюдательный форт, но военные корабли на планету не садятся, так что даже если вам удастся подать сигнал флотским, те вряд ли успеют что-то предпринять для вашего спасения – да и не захотят. Макассар очень небезопасное место.

– Однако без риска хорошей прибыли не получить, – мягко подхватил Салиман. – Кто знает, что вы найдете в восточных королевствах? Форт Космофлота – на западном побережье, и в целом нам очень мало известно об этой планете.

Маккинни кивнул.

– Выходя за пределы имперского форта, мы постараемся соблюдать осторожность. Господа, вот чего я так и не понял: почему Макассар так примитивен? Почему там не сохранили никаких технологий, пусть самых незатейливых, основных?

– Ах, это, – кивнул Салиман. – Никаких окончательных выводов о том, что же там случилось, нет, одни догадки. Если верить нашим записям, эта планета была очень скудно населена уже в самом начале Сепаратистских войн. Во времена Старой Империи Макассар был преимущественно местом отдыха военных Космофлота и гражданских служб… миром-заповедником, сохраняемым в первозданном виде и в основном необитаемым. Потом, по мере развертывания военных действий, по неким причинам, нам неизвестным, определенные районы планеты были укреплены. Позже укрепления были разрушены, а с ними и большая часть главного города, от которого сегодня уцелел только дворец. На остальной части Макассара в дальнейшем бушевали войны. Вероятно, народу уцелело немного. Почти всем пришлось искать себе занятие в сфере обслуживания. Горстка ремесленников – а большинство аборигенов подалась в туристический сервис и в сферу удовольствий и развлечений. Проститутки и тому подобное. Какая цивилизация могла возникнуть на такой основе, при том, что большая часть оборудования была уничтожена? – Торговец сделал многозначительную паузу, отхлебнув вина. – Кроме того, большая часть растительности на Макассаре – местного происхождения. Для людей ничего съедобного. Разные сорняки. На равнинах еще прижились кое-какие сорта нашей пшеницы, но она выродилась и теперь скорее годится на корм скоту и лошадям, чем в пищу людям. Большинство злаков культур на Макассаре происходит из Земных Сортов; там достаточное разнообразие пищи такого типа, но выращивание съедобных злаков требует постоянного внимания. В таких условиях определенная часть населения превратилась в грабителей, живущих за счет урожаев земледельцев. В результате те для защиты выделили из своих рядов воинов, которые впоследствии стали аристократией. В мирное время воинам нужно занятие, в поле они точно не пойдут… Само собой, варвары могли напасть в любой момент, и для того чтобы успешно отражать атаки, солдатам приходилось постоянно поддерживать свои боевые навыки. На планете не прекращается вялая война между цивилизованными людьми и варварами, а также между разными группами воинов в пределах цивилизованных областей… и между цивилизованными областями и баронами. По крайней мере, так мы поняли. Усобицы не прекращаются ни на минуту.

– На Старой Земле тоже был подобный период, – вставил Ренальди. – Но с введением научного земледелия, открытого церковью, войны закончились. Однако на Макассаре развилась своя идея веры, что совершенно не нравится Новому Риму.

– Да, действительно, – подхватил Салиман. – Кроме вас и наблюдателей из Космофлота, на Макассаре будет еще одна группа вновь прибывших. Его святейшество прислал туда епископа с горсткой людей, чтобы вернуть население в лоно традиционной государственной религии. Но пока усилия миссионеров не увенчались успехом.

Дугал допил вино и поставил бокал на стол. Порывистый Салиман вскочил из кресла, колыхнув объемистым брюхом, подхватил со столика пустые бокалы и отправился с ними через комнату, чтобы налить еще вина.

Глядя на Салимана, Дугал заметил:

– Будем надеяться, что торговец Маккинни проявит осторожность и не навлечет на себя опалу его святейшества епископа. Кстати, мы, на Самуиле, вскоре тоже можем ожидать подобного визита?

– Без сомнения, – ответил Ренальди. – Конечно, у вас, на Самуиле, церковь более ортодоксальна, чем на Макассаре, хотя Церковь находит разнообразие сект тревожным. Тем не менее, вы увидите, что Новый Рим умеет проявлять терпимость и идти на компромиссы. Как вы считаете, объединение верований способно вызвать противление народа?

– Умеренное, – ответил Маккинни. – Около ста стандартных лет назад у нас были религиозные войны. Сегодня религиозный фанатизм на мире Принца Самуила утратил былую ярость – пар уже выпущен. С момента появления сил Имперского Космофлота ортодоксальные церкви объявили о своей лояльности Новому Риму, остальные пока не решили, какую выгоду для себя истребовать. Империя планирует вмешиваться во все внутренние дела, включая религию?

– Вряд ли, вряд ли, – решительно замахал руками Салиман. Он осторожно разлил вино, и Маккинни перехватил злобный взгляд, который Салиман бросил на Ренальди. Второй торговец быстро переменил тему разговора, и следующие полчаса они беседовали о ходовых товарах и о том грузе, который предполагалось взять на корабль. Их разговор прервал стук в дверь. Ренальди открыл, в комнату вошли двое офицеров флота и остановились перед Маккинни. Держались они без тени дружелюбия.

Глава 6 Правила

Внешне офицеры составляли разительный контраст друг другу. Один был молод, высок и строен, с неописуемой шевелюрой, отчасти каштановой, отчасти цвета сырой соломы. Второй был намного старше, с морщинами, проложенными тревогами в уголках ничего не выражающих глаз, с редким венчиком седых волос на голове. Старший был приземист и тяжеловат, но в обоих была видна уверенность и деловитость; в отличие от молодого сослуживца, старший не обнаруживал и следа ожидания и предвкушения, которые так заметны были в юноше.

– Торговец Маккинни, – уверенно обратился старший офицер. – Я капитан его императорского величества Космофлота Гриноу. Под моим началом находятся местный гарнизон и эсминец «Томбо» на орбите. Это гардемарин Ландри, назначенный мной наблюдателем в вашу глупейшую экспедицию.

Маккинни встал, коротко поклонился капитану Гриноу и еще короче – Ландри, даже не пытаясь подать им руку: рукопожатия тут явно не были приняты.

– Не угодно ли присесть, капитан? – вежливо предложил Салиман. – Вина? Груа?

– Нет. Мы с мистером Ландри – при исполнении.

Лицо гардемарина осталось бесстрастным; или по губам все же скользнула улыбка? Трудно было сказать.

– Тогда хотя бы присядьте, – продолжал настаивать Салиман.

– Предпочитаю стоять. – Капитан повернулся к Маккинни. – Поскольку с местной стороны именно вы, сэр, будете возглавлять экспедицию, считаю своим долгом довести до вашего сведения, что любые нарушения установленных императором правил, допущенные участниками данной экспедиции, влекут за собой судебное разбирательство с последующим наказанием как команды, так и вас лично. Это понятно?

– Да, капитан, – кивнул Маккинни. – Он тщательно рассмотрел большое кольцо у себя на левой руке, потом поднял глаза на Гриноу. – Я отлично вас понял, капитан. Скажите, если это возможно, конечно, почему вы так волнуетесь из-за меня?

– Я волнуюсь не из-за вас, торговец. Ваше желание слетать в космос вполне понятно. Я недоволен тем, что мистер Салиман уговорил меня позволить вам это.

– Вы сгущаете краски, капитан, – подал голос Салиман. – Я просто указал вам…

– Вы просто указали мне на соответствующий параграф в имперском законе и подчеркнули свою влиятельность. Мне плевать на ваше влияние где бы то ни было, но закон я обязан выполнять. Тем не менее, должен предупредить вас, Маккинни, что если Салиман изволит во всем придерживаться закона, то и я не отступлю ни на йоту. Перед отлетом вы получите копию соответствующего раздела, но я решил встретиться с вами лично и попытаться отговорить от этого предприятия.

– Прошу прощения, капитан, – заговорил Дугал. – Но почему вы так возражаете против обычной торговой экспедиции? Мне всегда казалось, что имперская прерогатива – это поощрение торговли между мирами Империи. Ваш посол обещал, что мир Принца Самуила получит огромные преимущества, присоединившись к Империи.

– Сэр… – Капитан хрустнул пальцами.

– Гражданин Дугал, сэр, – быстро сообщил гардемарин. – На службе у его величества короля Давида.

– Гражданин Дугал, на этой станции у меня офицеров раз, два и обчелся. Я несу ответственность за защиту этой планеты от любой помехи ее развитию и объединению с Империей. В двадцати парсеках отсюда свили гнездо бунтовщики; ваш король Давид страшно торопится объединить планету, ему противостоит довольно крепкая оппозиция; исследовательские команды все время забирают у меня людей; из-за этой экспедиции я должен отправить своего младшего офицера черт знает куда и черт знает на сколько. Нужно будет составить отчет, провести досмотр. А для чего все это? Для того чтобы мистер Салиман смог положить на свой счет в банке еще миллион крон, а вы – притащить с собой на Самуил диковинки и сосредоточить в своих руках тот скудный капитал, что бродит по планете. Мне это не нравится и не должно нравиться.

– Простите, что вам приходится поступать против правил, капитан, – ответил Маккинни. В глубине души он понимал те трудности, какие навязывает военному его правительство. Он мог бы даже испытывать симпатию к Гриноу, однако память о Личфильде была слишком жива. Империя оставалась его врагом. – Но вы не можете не согласиться с тем, что мотивы, которые заставили вас дать нам добро, ясны. Я могу только надеться, что полет закончится успешно и мы не доставим вам хлопот.

– Черт возьми, вы не доставите мне никаких хлопот, – резко отозвался Гриноу. – И прежде, чем вы примете окончательное решение, позвольте ознакомить вас с правилами. Пункт первый: вас с помощью флотских методик обучат основным понятиям одного из местных языков, которым пользуются в главном городе на Макассаре. Вам строго воспрещается обучать местных жителей своему родному языку или языку Империи. Все переговоры должны вестись только на местном наречии. Все ясно?

Маккинни кивнул, внезапно вспомнив, что все жители Империи, с кем ему довелось встречаться, говорили на одном из языков Гавани. Если вы говорите на языке человека, сомнительно, что вы расскажете ему что-то, о чем он не знает. Для развитых технологий в примитивных языках вряд ли имеются подходящие понятия.

– Пункт второй: гражданство Империи, – продолжил Гриноу. – Согласно обычному порядку вы должны быть временно взяты под охрану Империи для защиты от пленения и насилия со стороны варваров. Но на вас эта мера не может быть распространена полностью. Имперский гарнизон на Макассаре очень мал, и там даже нет корабля. Если вы угодите в неприятности, придется разбираться самим.

Капитан достал из кармана небольшой предмет размером с записную книжку, нажал на одну из кнопок на панели и взглянул на экран, потом вернул предмет в карман алой туники. Маккинни узнал один из имперских карманных компьютеров, вероятно, равный по мощности тысяче механических калькуляторов, которыми пользовались в банках Гавани – равный, а может быть, и более мощный. Имперские пользовались компьютерами повсюду: и как записными книжками, и для связи, и как справочниками.

– Еще кое-что, Маккинни. Любые технические инновации, след которых приведет к вам, прямо или косвенно, влекут за собой обвинение во вмешательстве. Если результатом станет серьезное нарушение в развитии планеты, вы закончите свою жизнь в тюрьме. Оценка последствий появления на планете технических новинок является прерогативой Верховного Имперского Судьи.

– Почему вы устанавливаете такие строгие правила, капитан? – спросил Дугал. – Как мы понимаем, единственное намерение Империи – нести мир и дружбу всем союзным планетам.

– И это верно, черт возьми. А мгновенные технические перемены могут разрушить и то и другое. Я видел, как разные умники при помощи капли техники и бочки нахальства прибирали к рукам целые планеты и становились королями. Кровь лилась рекой. Половину населения уничтожали, вторая половина попадала в рабство. Приходилось приводить крейсер и несколько бригад десантников, чтобы восстановить порядок. Мистер, подобного в моем секторе быть не должно.

– Правила такие строгие неспроста, – подхватил Ренальди. – Невозможно угадать, какой эффект даст самая невинная на первый взгляд техническая новинка. То, что вначале внедряется как лечебно-профилактическое средство, в итоге может превратить всю планету в пустыню. Есть известный пример, из ранних дней Новой Империи. На одной из планет церковные миссионеры из лучших побуждений обучили местных примитивов приемам практической медицины. Главной заботой миссионеров было снижение смертности среди детей варваров. Дикарям были также переданы некоторые сельскохозяйственные орудия и промышленные технологии, но люди оказались к этому не готовы. Дикари отказались и от сельского хозяйства и от промышленности, а вот медицину взяли на вооружение. И через пятьдесят стандартных лет на планете разразился голод. Результаты были самыми ужасающими.

Гриноу кивнул.

– Когда я был юным гардемарином, таким, как Ландри, голод все еще свирепствовал. Я служил стропольщиком на одном из кораблей сопровождения каравана с продовольствием. Труднее задачи нет и не будет. Можете представить себе, какой флот нужен, чтобы накормить целую планету, охваченную голодом? Даже если использовать все корабли Космофлота и торговые корабли, даже если собрать в одной звездной системе достаточно продовольствия, легче не станет. Но интерес к этому делу проявила сестра императора, и было приказано «помочь». Толку все равно не вышло. С тех пор численность населения на Плаценте немного подросла, но так и не достигла прежнего уровня.

– Итак, вы видите, – мягко продолжил Салиман, – важна политика невмешательства. Все равно по каким причинам. Никто не запретит вам утверждать, что, не ввяжись вы, ситуация ухудшилась бы, но наверняка вы этого знать не будете. – Салиман пригубил вино. – Кроме того, люди привыкают к обыденным невзгодам. А ваше касательство может навлечь на них неведомые доселе несчастья, бороться с которыми будет сложно и которые наверняка отбросят назад естественное развитие планеты.

– Благодарю за объяснения, – ответил Маккинни. – Мы будем осторожны. Что еще я должен знать?

– Вы не изменили своего решения, – кивнул Гриноу. – Так я и думал. Что ж, если мне не удалось убедить вас отказаться от этой затеи, так тому и быть. Завтра приведите свою команду на осмотр. Гардемарин Ландри ознакомит вас с остальными правилами.

Капитан направился к двери, потом остановился.

– Запомните, Маккинни, вас предупредили. Ладно, черт с вами.

Капитан быстро вышел за дверь, гардемарин за ним следом.

Как только они сели в кэб и пустились в обратный путь, Маккинни попытался заговорить с Дугалом, но тот движением головы приказал ему молчать. Они вернулись в Королевский Гостиный Дом, где Дугал предложил Маккинни принять душ таким настойчивым тоном, что Натан понял: это приказ. Полковник закончил мыться и надел свежую одежду; вышитый килт торговца и камзол унесли. Когда Маккинни был готов, к нему вышел Дугал, и полковник отметил, что полицейский тоже переоделся.

– Извините, торговец, – сказал Дугал, – но у нас есть печальный опыт с приборами имперских, такими маленькими, что их почти невозможно заметить, и тем не менее позволяющими Космофлоту слышать нас на большом расстоянии.

Поначалу наши инженеры не могли поверить в такое, но, желая проверить наши подозрения, я специально направил имперским ложную информацию. Мои подозрения подтвердились, и в конце концов мои люди обнаружили устройство. Размером с кончик вашего пальца.

Маккинни присвистнул.

– К нашей одежде это тоже было прикреплено? – спросил он.

– Нет, на этот раз нет. Но кэб стоял перед Имперским Домом все время, пока мы были внутри. У Космофлота было достаточно времени на то, чтобы предпринять, что угодно.

– Вы имеете представление о том, на каком расстоянии могут действовать эти приборы? – спросил Маккинни.

– Никакого. И каким образом они работают, мы не знаем – никаких предположений. Кое-кто из наших физиков имеет предположения о том, как сделать такое устройство, но, по их словам, то, что они построят, окажется гораздо более громоздким и будет потреблять много энергии. Но лиха беда начало.

В комнате негде было присесть, и полицейский нервно зашагал, заложив руки за спину.

– Кстати, – спросил Маккинни, – что будут делать наши церкви, если Новый Рим решит насадить тут свою веру? Я заметил, что епископы короля Давида слетелись в Орлеан как мухи.

– Лучше наши, чем чужие, – резко отозвался Дугал. – Тем больше надежды на успех вашей миссии, Маккинни. Возможно, на планетах Союза государственная религия менее строга.

– Согласен. – Натан стоял, прислонившись к стене, и терпеливо наблюдал за метаниями Дугала. – Однако после этой беседы я вообще не вижу способа завладеть этими книгами – а ведь это совсем не книги, верно? Тот флотский паренек, что бы он ни болтал, обмолвился, что это какие-то катушки, или кассеты, или другая чертовщина. Книги, наверно, еще придется напечатать, а это нам не очень-то под силу. Мы толком ничего не знаем.

– Готовы сдаться? – спросил Дугал.

– Нет, упаси Господи! – улыбнулся Маккинни. – Чем скорей начнем, тем больше будет шансов на успех. Затея отчаянная, почти провальная, но мне все равно приятно снова почувствовать себя полезным, проиграем мы или выиграем.

Глава 7 Долг имперского офицера

Лейтенант Альфонс Павлоничек Джефферсон влюбился. Он влюбился внезапно, но ничуть не сомневался в своем чувстве; все признаки были ему известны из любовных романов. По сравнению с этим все его прежние связи были либо смехотворны, либо отвратительны; всякое желание отправиться с приятелями в таверну за дешевой любовью у него пропало; ему хотелось только вернуться к Элейн. Видно, это и была любовь.

Они познакомились на улице, когда он заблудился и спросил у нее дорогу. Конечно, он обрадовался возможности поговорить с местной девушкой; завести знакомство на мире Принца Самуила было гораздо труднее, чем на большинстве цивилизованных планет. Поскольку он забрел в гораздо большую глушь, чем ему думалось, девушке пришлось начертить для него план, и казалось вполне естественным, что после он пригласил ее выпить с ним кофе в ресторанчике, который, по счастью, оказался рядом, это подкрепило уверенность Джефферсона в том, что их встреча с Элейн не случайна. Потом она созналась, что приняла его приглашение, поскольку никогда еще не разговаривала с имперским офицером. Ее родители это бы не одобрили.

Шли часы. Он не мог припомнить ничего существенного в их разговоре. Они просто болтали, сначала в ресторане за кофе, потом пошли вместе через парк и дальше по набережной – приятная прогулка погожим днем, беседа о пустяках, но важно было все: он больше ничего не хотел, только видеться с ней, и она была согласна. Само собой, он должен был зайти к ней домой, познакомиться с ее отцом и спросить у него разрешения видеться с ней. Его предупредили, что местные обычаи очень строги, а капитан Гриноу прибавил, что флотскому офицеру, по чьей вине возникнут проблемы, не сносить головы.

Джефф не слишком задумывался о разговоре с отцом Элейн, но не сомневался, что все будет хорошо. Судьба не могла сыграть с ним такую злую шутку, чтобы сначала он встретил Элейн, а потом бы ему запретили видеться с ней. Отец Элейн служил чиновником в Гавани, а Империя считалась ее союзником. Отец не мог открыто проявлять неприязнь к имперским офицерам и должен был бы порадоваться возможности познакомиться с одним из граждан Империи. Джефф несколько раз повторил себе это.

Сейчас, однако, у него намечалась другая встреча. Верховный Представитель сэр Алексей Дмитриевич Аков проводил свой еженедельный семинар по колониальному правлению, и младшим офицерам настоятельно рекомендовалось его посещать. Теоретически между настоятельной рекомендацией и приказом существовало различие. Если бы Элейн не припозднилась с обедом, у лейтенанта Джефферсона не было бы проблем. Девушка почти силой выпроводила его из дома, и даже в своей эйфории лейтенант понимал, что с Верховным Представителем шутки плохи.

Он едва не опоздал. Остальные офицеры уже собрались в жилище Акова, в спартански строгой комнате для совещаний. Джефф ворвался внутрь, и в тот же миг противоположная дверь открылась и прочие слушатели почтительно встали.

Взмахом руки сэр Алексей позволил всем усесться за круглый стол и сам занял за ним место. Аков был невысок и не сказать чтобы широк в плечах; по его наружности мало кто мог угадать, что видит перед собой самого влиятельного человека на мире Принца Самуила, единственного, кто мог отдавать любые приказы Космофлоту и заставлять его повиноваться. Вид сэра Алексея, конечно, говорил о серьезности его полномочий, тон свидетельствовал о том, что он ожидает обязательного повиновения – но таким он бывал не всегда; в конце концов, Аков оставался дипломатом, искусным в убеждении. Это было его первое назначение в качестве Верховного Представителя на планете, но до этого он дважды был заместителем Верховного Представителя, и утверждали, что он прекрасный профессионал.

Отец Джеффа был немного знаком с Аковым и в последнем письме к Джеффу назвал того в качестве отличного примера лучшего – и худшего – чиновника Империи: «Дай ему власть, и он извратит ее. Ему хватает чувства меры, чтобы признавать исключения. Но власть ему необходима. И политика. Политику он устанавливает собственную. – Далее сухой голос предлагал Джеффу стереть эту часть письма, чтобы она не достигла слуха Представителя Акова. – Семейное состояние и титул унаследует твой брат, сынок, – сказал ему с экрана отец и подмигнул. – Если хочешь породить собственный клан, тебе понадобятся такие друзья, как сэр Алексей. Возможно, тебе даже стоит остаться на мире Принца Самуила, подумай об этом. Я кое-что слышал об этом месте, совсем неплохая планета, там наверняка понадобятся колонисты. Не удивлюсь, если ты получишь там титул барона. Так что постарайся не злить сэра Алексея. К тому же он не такой уж плохой человек, и с ним можно общаться на его условиях».

– Господа, – начал Аков. – У меня появилось много важной работы, поэтому сегодня наша встреча будет краткой.

Напротив Джеффа за столом сидел гардемарин Ландри. На его лице отразилось облегчение. Джефф надеялся, что собственное лицо не отразит эмоции столь явственно, потому что сэр Алексей глядел прямо на него.

– Вас что-то развеселило, мистер Джефферсон?

– Нет, сэр.

– У вас нет причин для веселья. Завтра вы прикомандировываетесь к поисковой группе. То же касается большинства из вас. И не ворчать. Это важная часть работы.

«Наверняка так и есть, – пронеслось в голове у Джеффа. – Но…»

– Сэр? – спросил он.

– Да?

– Я… Вы уже можете сказать, куда меня направят?

– Пока что в районе Гавани, – ответил Аков. – В Университете. – Губы сэра Алексея чуть изогнулись – возможно, в улыбке, а может и нет. – Нам необходимо составить полную картину промышленных мощностей этого мира. Нужно составить полный отчет о существующем здесь энергетическом балансе. Весь технологический бюджет, который может позволить создавать сложные технологии. Без этого отчета мы не сможем установить пределы ввоза на Самуил.

Гардемарин Ландри поднял руку.

– Да? – спросил Аков.

– Торговец Салиман говорит, что он уже определил перечень товаров для поставки на эту планету, а если что-то упущено, рынок скоро это ему подскажет.

– Я согласен. Наверняка он так сделает или постарается сделать, – кивнул сэр Алексей. – Он не рассказал вам случайно, какие именно товары он наметил к ввозу?

– Нет, сэр.

– Можете не сомневаться, что идеи мистера Салимана существенно отличаются от моего плана, – продолжил Аков. – Предметы роскоши и минимального комфорта. Идиотские выходки, вроде экспедиции на Макассар. Вполне естественно, что мистер Салиман намеревается извлечь выгоду для «Империал Автонетикс», и нет никакой тайны в том, каким образом он собирается этого добиться. Наша задача – как можно осторожней привести эту планету в лоно Империи, и эта задача во многом более сложная. Памятуя о нашем положении, о малочисленности наших рядов, о дороговизне перевозок, мы не можем позволить себе ошибку. Рынок может подвести мистера Салимана, но он рискует только деньгами. Наша ошибка может стоить жизней – и не следует обманываться, потому что ошибки неизбежны.

Офицеры за столом многозначительно переглянулись. Лекции были любимым коньком Акова, и начав, он с трудом останавливался. Что еще важнее, он не станет задавать много вопросов. Когда Аков берет такой менторский тон и начинает говорить о долге имперского офицера, можно смело расслабиться и дремать с открытыми глазами…

– Например, – продолжил Аков, – всем известно, что энергосистема – ключ к индустриализации. Сделай производство энергии в больших количествах дешевым и доступным, и люди придумают, как ее использовать. Но какого рода должны быть энергетические системы? Спутниковые? На этой планете нет соответствующей для таких целей промышленности, а у нас недостаточно персонала для строительства орбитальных или наземных компонентов и вряд ли найдутся люди с достаточными профессиональными навыками. О подобных энергостанциях следует забыть на несколько поколений.

Что остается – небольшие атомные электростанции? Но кто будет управлять ими? Кто будет их строить? Сколько у нас инженеров, и сможем ли мы обучить местный персонал? Каким образом организовать передачу электричества на планете, где металлов и меди так мало, что их используют для ювелирных украшений? Придется применить органические проводники. А это очень сложная технология, слишком сложная для такого примитивного мира, но я не вижу другого выхода.

А если мы начнем внедрение технологии, вследствие чего электроэнергия станет дешевой и общедоступной – каким образом нам контролировать развитие промышленности? Неважно, чем мы будем заниматься, в любом случае мы предполагаем изменить классовое устройство на этой планете. Властные взаимоотношения изменятся и вновь установятся непредсказуемым образом. Мистер Джефферсон. В чем заключается исходная идея нашей миссии?

– Сэр? – Джефф испуганно вскинул голову, пытаясь понять, о чем его спрашивают. – Поддержание мира.

– Именно так. А значит, как только здесь разовьется промышленность, планетой должны будут управлять – и надежно управлять – люди, лояльные Империи. Правители должны быть мудрыми и общепризнанными, чтобы их положение оставалось более-менее стабильным, без постоянных попыток переворота. И тем не менее, не все так просто. Как только мы создадим тут промышленность, сюда придется доставить или обучить на месте персонал, который станет управлять первичными системами. Как привлечь сюда специалистов? Что мы можем предложить профессионалам высокого класса, чтобы они согласились участвовать в колонизации новой планеты?

– Большие деньги, – подал голос Ландри.

– Отлично, – кивнул Аков. – Именно большие деньги. И широкие возможности. Возможность создать семью и присоединиться к аристократии. Наконец, власть. Но стоит привести на планету внешний правящий класс, как среди местного населения немедленно возникнет сопротивление. Стоит сопротивлению набрать силу, как управление станет невозможным. Ситуация станет неуправляемой. Хотим мы того или нет, но через несколько поколений на мире Принца Самуила станет возможно создание современных видов оружия. Когда это время наступит, планета должна быть лояльной к нам. О других вариантах даже невозможно подумать. Вспомните выбор, вставший перед Кутузовым на Истване…

Джефф повел плечами. «Адмирал Кутузов подверг бомбардировке целую планету, отбросив ее в каменный век. Не сделай он этого, возможно было бы восстание целого сектора, могла начаться новая Сепаратистская война, разрушение планет Империи, весь ужас военных лет. Кутузов поступил правильно, но ни один офицер в здравом уме не хотел бы столкнуться с таким выбором.

Да, – подумал он. – Здесь это тоже может случиться. Со мной. Есть и другая сторона медали, если я соглашусь стать колонистом. Возможно, это случится не со мной. С моими детьми. С Элейн…»

Эта мысль испугала его. Неужели он в самом деле задумался о женитьбе? Они едва знакомы. Он не может расстаться с ней ни на час, и…

А почему бы нет? Она из хорошей семьи. Имперская политика поощряла смешанные браки колонистов с коренными жителями планет, чтобы закрепиться на том мире, с которым колонисты решили связать свою жизнь.

– Трудный выбор, господа, – сказал Аков. – Решения, которые мы принимаем, меняют ход истории на этой планете. Сегодня местное правительство сотрудничает с нами. И даже приветствует нашу помощь. Мы дали им понять, что, как только они возьмут под свою руку всю планету и образуют планетарное правительство, их династия останется правящей навсегда. И вы, леди и джентльмены, обязаны поддерживать эту легенду как можно дольше.

– А когда они поймут, что мы лгали?… – спросила офицер-советник. По ее тону было ясно, что она не одобряет подобную политику.

– Это не совсем ложь, мисс Невилль, – ответил Аков. – Скорее дипломатический ход…

– Как бы мы это ни называли, что случится, когда они узнают? – настаивала советник.

– Когда они узнают, – повторил Аков. – Вы, молодые, можете позволить себе рассуждать об этом. Что они узнают? Что, каковы бы ни были наши намерения, инженеры, которых мы приведем сюда, окажутся гораздо важнее любых самых влиятельных местных политиков? Что торговцы и техники, а также дипломатический персонал и чиновники получат знания и опыт, который позволит им достичь высокого положения во время неизбежных пертурбаций, связанных с цивилизацией общества, а здешним традиционным лидерам – нет? Вот настоящая правда, гораздо более действенная, чем любая наша первоначальная дипломатия. Идите нашим путем – а они пойдут, потому что другого выбора не будет, – и правящая элита наверняка изменится, это неизбежно. И по очевидным причинам мы должны сделать так, чтобы здешний новый правящий класс был лоялен к нам. Понадобится нечто такое, что обуздает местных правителей после того, как они лишатся своей власти. Необходимо будет все, что требуется при смене правящего класса. Необходимо будет…

– Почему просто не оставить их в покое? – спросила Сирика Невилль.

Аков пожал плечами.

– Думаете, это более гуманно? – спросил он. – Предположим, мы последуем вашему совету. Оставим их в покое и дадим возможность развиваться самостоятельно. Не говоря уж о том, что во время неизбежных революций люди видят святых в чудовищах, которыми бывают вожаки, что мы будем делать, если эти люди решат отвернуться от Империи и заключить союз с отщепенцами, превратившись в угрозу всему сектору?

«Снова выбор Кутузова, – подумал Джефф. – Но есть и другой путь, лучший».

– Теперь я дам вам возможность обдумать, в чем наш долг, – заключил Аков. – Мы не имеем права на ошибку. – Сэр Алексей взглянул на свой карманный компьютер. – Уже поздно. Лекция закончена. Теперь прошу всех встать для присяги верности…

Присутствующие встали и повернулись к портрету Леонидаса IX, Императора Человечества.

Глава 8 Вид из космоса

Вопреки страстному желанию Дугала закончить все еще накануне, осмотр и погрузка товара заняли три следующих дня. Но наконец с грузом было покончено, и Маккинни встретился с полицейским. Последний раз перед отлетом.

– Нужно поблагодарить торговца Ренальди за помощь, – сказал Дугал. – Без его содействия мы бы до сих пор вели переговоры с имперскими чиновниками.

Маккинни усмехнулся.

– Он просто хочет вернуться обратно в цивилизацию.

Дугал презрительно фыркнул.

– Но он сказал…

– Он этого не говорил.

– Но это само собой разумеется. – Дугал пожал плечами. – Что ж, спасибо ему за нетерпение. И имперской бюрократии – за то, что мало отличается от нашей.

– Им понятно, что при нашей примитивности мы вряд ли можем представлять угрозу для Империи…

– Скорее, для их личных дел. И карьеры, – заметил Дугал. – Нам повезло, что они не поручили этот полет тому молодому болтуну из таверны.

– Точно. Этот гардемарин Ландри наверняка профессионал, мастер своего дела, но на Макассаре никогда не был. Я полагал, что с нами отправят одного из парней, успевших там побывать…

– Они не могут послать с нами никого рангом выше гардемарина, это было бы слишком расточительно, – объяснил Дугал. – А этот лейтенант Джефферсон, как видно, считается опытным и ценным специалистом.

– Мне кажется, он вообще не спит, я вижу его на ногах днем и ночью, – заметил Маккинни.

– Может, и не спит. Во всяком случае, его отправили в наш Университет, где он читает технические книги и осматривает исследовательские лаборатории.

Маккинни нахмурился.

– Они что-то заподозрили? С чего бы это?

– Не знаю. Мне объяснили, что это часть общей инвентаризации нашей планеты, цель которой – определить потребности мира Самуила. Не сомневаюсь, что заодно множество их агентов высматривает все подозрительное, а о Джефферсоне мы просто знаем больше чем о других. Он подружился с дочерью одного из чиновников короля Давида, и мне представляют самые точные рапорты о его действиях. До сих пор Джефферсон ни разу не возобновлял разговор о Макассаре, но я вздохну с облегчением, только когда вы улетите.

– Ясно. Кстати об отлете: мне пора в Гавань, – сказал Маккинни.

– Волнуетесь?

– Немного.

– Вы сделали все, что могли.

– Естественно, – кивнул Маккинни. – Но этого вряд ли достаточно. Одному Богу известно, смогу ли я доставить обратно эти книги.

– А может, это вовсе не книги.

– Вот именно. Может это вообще не книги. – Полковник пожал плечами. – Тут важно время. Наблюдайте и действуйте по обстоятельствам.

«Так говорил преподаватель тактики в Академии, – подумал Натан. – Академия сегодня распущена…»

– У вас все получится, – сказал, подумав, Дугал. – Удачи.

– Спасибо. Удача мне понадобится.

Посадочный бот торговцев был уродливым приземистым цилиндром с крыльями и ничуть не походил на изящный посадочный катер Космофлота, качавшийся на волнах у главного причала имперского дока. Сходни бота наклонно спускались на причал. Внутри стены были из голой стали.

– Бот построен для перевозки грузов, – объяснил Ландри, когда они ступили на борт. – В отличие от катеров Космофлота ему нет необходимости совершать сложные маневры в атмосфере.

Никто ничего не ответил, хотя видно было, что Маклин с интересом прислушивается к словам Ландри. Они миновали небольшой коридор и оказались в каюте с рядами мягких сидений.

– Выбирайте места и рассаживайтесь, – сказал Ландри. – Я помогу вам пристегнуться.

– Зачем пристегиваться? – спросил Лонгвей. – Если мы упадем, это вряд ли поможет, верно?

– Не поможет, – согласился Ландри. – Но эти боты очень надежны. У них почти не бывает аварий.

– Надеюсь, что так, – подала голос Мэри Грэхем. – Я… а где торговцы?

– Прилетят через час, – ответил Ландри. – С вашим грузом. Очень небольшим по сравнению с тем, что мы обычно перевозим.

Из этого Маккинни сделал собственные выводы, которые ему совсем не понравились. Но ничего не поделаешь… По крайней мере, Ландри уже на борту.

Откуда-то раздался предупредительный сигнал, три повторяющиеся ноты, потом серия коротких сигналов, вслед за чем у них за спиной раздался рев. Посадочный бот вздрогнул и заскользил по воде.

– Что заставляет его двигаться? – спросил Клейнст.

– Пар, – ответил Ландри. – Дистиллированную воду пропускают через ядерный реактор…

– Ядерный? – переспросил Маклин.

– Извините, – пробормотал Ландри. – Но слишком долго объяснять. Я не знаю, имею ли я вообще право вам это рассказывать…

– Но мы с Империей союзники, – сказала Мэри Грэхем. – Вы можете нам все объяснить.

– В самую точку, фриледи, – усмехнулся Ландри. – Но даже я не знаю точного ответа. К тому же у меня приказ… так, откиньтесь на спинки кресел, сейчас взлет.

Внезапно ускорение вдавило их в кресла, словно вес тел неожиданно увеличился. Маккинни сжал зубы и приказал себе сохранять спокойствие. Увидеть, что происходит снаружи, было невозможно, но он был уверен, что они уже летят – впервые за много веков обитатели мира Принца Самуила летят на машине тяжелее воздуха. Натан повернулся и быстро взглянул на Мэри Грэхем. Та бессознательно вцепилась в подлокотники кресла, но на губах ее играла улыбка. Что происходило с остальными, Маккинни не видел.

Ощущение непривычной тяжести сохранялось довольно долго. По оценке Маккинни вес тела увеличился примерно вдвое; не очень приятно, но безболезненно. Ему доводилось таскать на себе товарищей и потяжелее себя. Но хорошо бы это прекратилось побыстрее.

Когда двигатели наконец выключились, наступила пугающая тишина. Еще хуже было ощущение падения.

Первой заговорила Мэри Грэхем. Ее голос звучал спокойно.

– Двигатели сломались. Мы разобьемся?

Сзади что-то растерянно забормотали, потом один из солдат крикнул:

– Черт возьми, мы же падаем!

Маккинни часто приходилось смотреть в мрачный лик смерти, и ему вспомнились глупые молитвы, которые полковые капелланы читали над убитыми. Отчего-то теперь эти молитвы не казались таковыми.

– Нет, ничего страшного, – подал голос Ландри, успокаивая. – Извините еще раз. Мне следовало предупредить. Мы уже на орбите. Ощущение падения вполне естественно, но это обман. По сути дела, мы не можем упасть. Если двигатели не включатся, мы так и будем кружиться вечно, потому что мы падаем вокруг планеты… черт возьми, мне никогда вам этого не объяснить. Главное, никакой опасности нет.

– Рад слышать, – мрачно заметил Лонгвей. – Но вы могли бы заранее сообщить нам об этом.

Происшествие подтвердило догадки Маккинни по поводу Клейнста. Ученый наверняка знал, что бот в безопасности, но ни словом не попытался успокоить остальных, чтобы случайно не разрушить свою маску историка и социолога. Маккинни плевать хотел на его слабости, но, похоже, молодой человек не только был образован, но и обладал здравым рассудком.

Двигатели посадочного бота снова включились, и на этот раз перегрузка была гораздо меньше, чем вначале. В течение следующего часа ускорение появлялось и исчезало, их бросало то вперед, то вбок. Наконец раздался гулкий лязг, затем другие звуки. Гардемарин Ландри взглянул на карманный компьютер.

– Хорошо уложились, – хмыкнул он. – Я вряд ли справился бы быстрее.

– Вы умеете управлять этим кораблем? – спросил Маклин. – Прошу прощения, но мне кажется, что вы слишком молоды. Тут требуется много знать и уметь

Маккинни с удивлением прислушивался к разговору. Из беседы с Маклином он уяснил, какие усилия тому требовались, чтобы оставаться вежливым с простым гардемарином.

– Я около года работал пилотом посадочного катера, и у меня есть соответствующая квалификация, – гордо ответил Ландри. Потом оглянулся на Мэри Грэхем, словно ища одобрения. Она улыбнулась.

– Пилотировать катер или бот не так уж сложно, – продолжил Ландри. – Основную работу выполняет компьютер. По правде говоря, летать на этих кораблях без него вообще невозможно.

Дверь каюты открылась и на пороге появились двое в комбинезонах. У одного на рукаве блестели золотые нашивки, оба были чернокожие с чуть раскосыми глазами. Это не были азиаты, на мире Принца Самуила такие люди тоже не встречались. Маккинни и остальные с любопытством разглядывали их.

– Меня зовут Така, – сказал один из членов экипажа. Не ступая на палубу, он вплыл в каюту и принялся отстегивать ремни Натана. Закончив, они пригласили всех к выходу.

Мэри Грэхем смотрела на пилотов во все глаза, но Маккинни не мог сказать, что так заворожило ее, их раскосые глаза или то, как они летали по отсеку. Клейнст напустил на себя скучающий вид, но в его глазах Маккинни заметил живой интерес. Бледный молодой ученый казался спокойным, но, как только члены экипажа начинали говорить, он чуть напрягался.

– Проходите на борт, – сказал Ландри. – Нам нельзя терять время…

В потрясенном молчании, они осторожно двинулись по коридору, ведущему от посадочного бота внутрь корабля, перелетая от поручня к поручню и держась за линь, который протянул для них чернокожий офицер.

«Наш мир остался позади, – подумал Маккинни. – Я должен буду принести в свой мир знание, которое позволит нам построить такой же корабль». Он мрачно потряс головой. Чем больше он смотрел на устройство этого корабля, тем больше в нем крепла уверенность, что они взяли на себя решение непосильной задачи.

Отведенные им каюты оказались крохотными клетушками, на первый взгляд лишенными какой бы то ни было мебели, но стоило нажать тут и там кнопки, как из стен выдвигались кровати, стулья и столики. Маккинни присел на стул и, держась за него одной рукой, принялся рассматривать различные приспособления, но так толком и не разобрался ни в чем.

Прошло немного времени, и снова вернулась тяжесть.

Корабельный офицер проводил его в кают-компанию, где кое-кто уже собрался. Маккинни показалось, что комната обставлена непривычно и странно. Приличная мебель – тут были кресла, столы, ковры и шкафы, – но при этом одну из скругленных стен перед ним тоже покрывали ковры и там тоже стояла мебель, очевидно, прикрученная болтами. Стена имела вид диска, но неполного: точно над головой Натана в стену входила большая труба. Еще более удивительной, чем мебель на стене, была сама палуба, скругленная и за, и перед полковником; тем не менее, когда Маккинни шел по ней, ощущение нормального пола под ногами сохранялось. Сделав несколько шагов, он оглянулся и убедился, что место, где он только что стоял, теперь очутилось над ним. Пройдя еще немного, он поднял голову и увидел над собой Ренальди, словно бы свисавшего с потолка: торговец удобно устроился в кресле со стаканом в руке.

– А, торговец Маккинни! Пожалуйста, садитесь. Остальные скоро соберутся. Приятно снова чувствовать тяжесть, верно?

– Да.

Маккинни сел, вновь отметив странное ощущение в среднем ухе при каждом резком движении.

– Как вам удается менять наш вес?

Ренальди с минуту удивленно смотрел на Маккинни, потом улыбнулся.

– Так вы и в самом деле не понимаете, да? Подождем, пока придут другие, и я объясню всем сразу. Пока выпейте, торговец. Для выпивки остался всего час, потом явится капитан, и нам всем придется разойтись по каютам и приготовиться к переходу.

Через минуту появились Маклин, Лонгвей, Клейнст и Мэри Грэхем. Вскоре прибыл гардемарин Ландри и объяснил, что солдаты охраны со своим командиром размещены на другой палубе и у них своя кают-компания. Когда все расселись, Ренальди обратился к Ландри:

– Знаете, гардемарин, торговец интересуется по поводу силы тяжести. Думаю, что Империя не разрушится, если мы объясним это нашим гостям?

– Нет, конечно не разрушится, торговец, – ответил Ландри. – Дело в том, джентльмены и фриледи, что капитан заставил корабль вращаться вокруг продольной оси. Таким образом центростремительная сила отбрасывает нас прочь от корабля. Однако когда мы начнем полет, довольно долго ускорение будет отбрасывать нас в направлении кормы, при этом необходимости во вращении корабля не будет. Во время разгона сила тяжести снова появится, однако будет направлена вниз, в сторону вот этой палубы, которая сейчас является стеной. – Молодой человек ненадолго примолк, потом неожиданно сказал: – Если вы не были в космосе, значит, вы никогда не видели, как выглядит ваша планета. Здесь в корпусе есть иллюминаторы – позвольте, я открою их и дам вам возможность увидеть ваш мир.

Не успели остальные подняться со своих мест, как Клейнст уже стремительно промчался к иллюминатору, и замер в нетерпении, дожидаясь, когда тот откроется. Ландри пожал плечами, открыл его, потом – еще несколько, чтобы все могли спокойно смотреть. Ни у кого не хватило духу попросить Клейнста подвинуться.

Они увидели мир Принца Самуила, который предстал перед ними не в виде сферы, поскольку орбита была невысокой. Планету частично закрывали облака, была видна большая часть Северного материка, часть Главного моря и несколько крупнейших островов Архипелага. Без прозрачных облаков, планета выглядела бы в точности такой, какой они привыкли видеть ее на глобусах и на картах в школе или в Университете. Мир внизу перемещался в их поле зрения, а за его границами была чернота космоса и звезды, сиявшие пронзительно ярко.

Несколько минут все молчали. Наконец мало-помалу, один за другим, они разошлись по местам, все, кроме Клейнста, который стоял у иллюминатора до тех пор, пока не была отдана команда всем вернуться в каюты перед началом полета.

Маккинни не разрешалось уходить из кают-компании, за исключением прогулок на нижнюю палубу, где разместили Старка и охрану. Солдатам были предоставлены куда менее роскошные каюты, чем его собственная, но там было больше свободного пространства, к тому же Хэл коротал время с пользой, обучая охранников приемам рукопашного боя, а также практиковался с коротким мечом и щитом из личного арсенала. Охранники были в хорошей форме и в прекрасном настроении, и Маккинни велел ежедневно выделять им по небольшой порции бренди, чтобы скрасить монотонность пути. Потом вернулся в свою каюту получить предписания.

Дни сменяли друг друга – однообразные, заполненные лишь уроками макассарского языка. Маккинни и Маклин раздобыли деревянные мечи и по несколько раз в день упражнялись в фехтовании, постепенно покрываясь синяками и проникаясь уважением друг к другу. Изредка они тренировали своих людей.

Лонгвей и Мэри проявили удивительные способности к языку, в особенности профессор, который освоил не только язык столиц, но и мелкие диалекты, проштудировав потрепанные книги с выпадающими листами, которые выдал им офицер Космофлота. Их предупредили, что перед посадкой книги у них заберут. Маккинни замолчал, ожидая продолжения, но ничего не последовало.

Через одиннадцать дней после отлета с мира Принца Самуила им снова приказали пристегнуться ремнями в своих каютах – ожидался час невесомости перед возвращением нормальной силы тяжести. Постоянно донимая расспросами Ландри, едва тот присоединялся к ним в кают-компании, Маккинни узнал, что первую часть пути они летели с ускорением, а вторую будут тормозить, чтобы приготовиться к передвижению со сверхсветовой скоростью. Заметив, что все смотрят на него вопросительно, Ландри объяснил:

– Есть два способа передвижения в космосе – в обычном пространстве и в гиперпространстве. В обычном пространстве мы пользуемся ядерными двигателями, помещенными в Поле Лэнгстона и испускающими поток фотонов, толкающий корабль вперед. Вообще-то мне запретили объяснять вам такие вещи. В результате возникает ускорение. Гиперпространственный движитель работает на другом принципе. Работа движителя основана на использовании псевдоядерных силовых межзвездных путей. Не думаю, что вы из этого что-то поймете. Между звездами существуют пути, подобные силам, удерживающим вместе атомные частицы. Но в отличие от межатомных сил, быстро ослабевающих в экспоненциальной зависимости от расстояния между частицами… ладно, в этом вы тоже ничего не смыслите. Важнее всего другое: этот двигатель не работает вблизи солнц или планет. Для того чтобы выйти в гиперпространство, нужно добраться до строго определенной точки Олдерсона. В противном случае включение двигателя ничего не даст. Космофлот снабжен наилучшим оборудованием для точного определения таких точек, поэтому в отличие от торговых военные корабли обходятся без торможения. Как только мы оказываемся в нужном месте, можно войти в гиперпространственный коридор между звездами. Двигаться по нему можно быстрее скорости света.

Ландри оглянулся, и Клейнст поспешно принял отсутствующий вид, чтобы не отличаться от остальных. Гардемарин почесал в затылке, пробормотал, что все равно ему нельзя об этом рассказывать и попросил, чтобы ему подлили в стакан. Маккинни заметил, что молодой человек выпивал обычно три стакана и, как только допивал третий, уходил из кают-компании. Он также отметил, что гардемарин становится гораздо более разговорчивым в присутствии Мэри Грэхем.

Дни отмерялись по корабельным часам. Сутки здесь были немного короче дня на мире Принца Самуила, как его год был короче земного года. Маккинни отметил, что люди Империи везде и всюду используют системы мер и приборы, работающие на основе земной шкалы.

На двадцать второй день им снова велели разойтись по каютам, после чего каждого лично осмотрел гардемарин Ландри.

– Не паникуйте, что бы вы ни увидели и ни услышали, – предупредил он каждого. – Движитель Олдерсона действует на разных людей по-разному. Как правило, вы теряете ориентацию. Сохраняйте спокойствие, и все будет в порядке.

Следующий час после ухода молодого человека Маккинни провел в холодном поту, дожидаясь, что же последует. Он от души надеялся, что остальные будут в точности выполнять инструкции. Взглянув на часы в двадцатый раз, он ощутил, как корабль сотряс мощный гудящий звук. Гул продолжался несколько минут, потом последовал едва заметный рывок, словно к кораблю приложили ускорение, невероятно мощное, но так ненадолго, что их положение в пространстве практически не изменилось.

В тот же миг у Натана появилось невыносимое ощущение, что в мире все шиворот навыворот. Он осмотрел стены и теперь уже знакомые предметы. Все выглядело обычным до самых мелочей, однако же и по-другому. Волосы у полковника зашевелились, кожа на голове зудела. Гудящий звук пропал, но не полностью, оставив после себя некую ноту, которой Маккинни никогда прежде не слышал.

Последовало мгновение тишины. Она была мимолетной, но всепроникающей, она поглощала все: и звуки, и пространство, лишая его основного качества, а может быть, и тепло, и свет. Потом послышался новый звук; делаясь все выше, он исчез вдалеке, после чего вернулась тяжесть, направленная в сторону скругленной поверхности, которую Маккинни привык считать стеной своей каюты. С появлением тяжести его мир вернулся практически в нормальное состояние, однако где-то в глубине сознания еще некоторое время продолжало, затухая, кипеть крохотными каплями расплавленного олова ужасное осознание того, что все вокруг идет неправильно.

Глава 9 Макассар

Они оказались в другой звездной системе. Маккинни старался поверить в это, но осознать нечто подобное не удавалось. Тем не менее вряд ли дело обстояло иначе. Звезды в иллюминаторах корабля немного поменяли положение, одни созвездия остались на прежнем месте, другие изменились.

Полет до Макассара занял еще двадцать четыре дня, переход от ускорения к торможению произошел посреди ночи. В «полдень» последнего дня они собрались в кают-компании, где за стюарда был Старк, а когда открылись иллюминаторы, к компании присоединились Ландри и Ренальди.

– Мы почти на месте, джентльмены, – с важным видом объявил Ренальди. – Я попросил гардемарина Ландри показать вам цель нашего полета, и он любезно согласился. Планета видна вот в этих иллюминаторах.

Пока Ренальди говорил, Ландри отпирал задвижки и открывал иллюминаторы.

Макассар казался крохотным шариком, повисшим во тьме космоса. Главной приметой планеты, видной даже на расстоянии, была пара поразительно широких полярных шапок. Большую часть пространства между шапками покрывала вода, единственный материк, плыл на запад подобно огромному киту. Два огромных острова, почти не уступающих размерами материку, держались рядом с ним в северном полушарии, неглубокие моря были усеяны мелкими островами. В океане, там, где он был освещен солнцем, четко различались два оттенка, связанных, по молчаливой догадке Клейнста, с резким перепадом глубин. Глубокие места преимущественно находились в северном полушарии, в то время как материк окружала светло-голубая полоса мелей.

– Очень симпатично, – заметил Ландри, подходя к Маккинни и указывая ему наиболее примечательные черты. – Планета меньше Земли. Соответственно сила тяжести на ней составляет восемьдесят семь процентов земной, то есть… ну-ка посмотрим, – гардемарин достал из кармана компьютер и написал стилом прямо на его экране несколько цифр. – То есть семьдесят девять процентов от привычной вам силы тяжести, торговец. Ваши люди по сравнению с местными будут настоящими силачами. Это может оказаться полезным.

– Может быть, – пробормотал Маккинни. – А эти полярные шапки, они нормального размера? Насколько я припоминаю, на картах Самуила полярные льды меньше.

– Макассар немного холоднее Самуила. Орбита отличается большим эксцентриситетом, и климатические изменения существенны. Ось также имеет больший наклон. Это сокращает лето, в особенности в Южном полушарии, когда планета наиболее удалена от солнца. Не удивлюсь, если окажется, что два больших острова на севере необитаемы… ну или почти необитаемы. Там, наверно, очень холодно. Вы сядете на главном материке, там сейчас середина весны.

Маккинни припомнил выданные им карты. За исключением нескольких торговых портов, все основное население Макассара было сосредоточено на главном материке, по крайней мере по сведениям Империи. Карты были не слишком точные, но других в их распоряжении не было.

Корабль подлетал ближе, и Макассар рос. Члены торговой миссии стояли, замерев в почтительном молчании, пытаясь представить этот мир, грезя о других мирах. Прозвучал сигнал, и все направились к посадочному боту.

Имперская база размещалась в небольшом торговом городе близ просторной бухты на северном побережье единственного материка. Цепочка маленьких островков вела через мелкое море к более крупным островам, откуда выходили в плавание торговые суда, а иногда и пираты. По причине их опустошительных набегов местность вокруг Джикара была в основном необитаема, что как нельзя лучше соответствовало устремлениям Империи. Уже само присутствие имперских в городе вызывало смущение и брожение; у Космофлота не было желания мозолить глаза большому количеству народа на Макассаре.

Когда они выходили из посадочного бота, накрапывал легкий дождик. Остановившись на пристани, они молча осмотрелись.

– Другой мир, – наконец сказала Мэри Грэхем. – Трудно поверить.

– Но это так, – отозвался Маккинни. – Он принюхался, но не ощутил ничего странного. Если чужой запах и был, то дождь смыл его, закрыв своей пеленой окружающее. Он повернулся к Грэхем: – Прежде мне не удавалось поговорить с вами наедине, – сказал он. – Что это вы так жарко обсуждали вчера с Ренальди?

– Да ничего особенного…

– Прошу прощения, но я вам не верю.

– Он хотел… господи, говорю вам, ничего особенного.

– Торговец пригласил ее на ужин, – подал голос Лонгвей.

– Одну?

– Да. И, конечно, я отказалась, – ответила Грэхем.

Маккинни мрачно окинул ее взглядом.

– Следовало сказать об этом мне. Я бы…

– Вы бы сказали охранникам? – закончила за него Мэри. – Ну и что толку? Или вы хотите вызвать его? Ренальди бы струсил, потому что считает нас варварами. Вы ничего бы не добились…

– Но…

– Она права, – снова подхватил Лонгвей. – По мнению торговца, в таком приглашении нет ничего оскорбительного. – Ученый положил руку на рукав Маккинни. – Знаю, знаю, – продолжил он. – Такое предложение подразумевает согласие. Поскольку свободнорожденные леди никогда не посещают мужчину в его покоях, подобное предложение говорит о том, что торговец считает Мэри кабацкой девкой. Но Ренальди не знает наших правил, торговец Маккинни.

– А кто объяснит это ее отцу? – спросил Маккинни.

– Ее отца с нами нет, – осторожно ответил Лонгвей. – Поэтому нет необходимости давать ему объяснения. Торговец, имперские леди не менее нравственны, чем наши женщины, однако они сами себе хозяйки. И не ходят под постоянной охраной. Имперских так же изумляют наши традиции, как нас – обычаи Империи. И даже больше. К тому же не забывайте, где мы. Надеюсь, это самое трудное испытание из тех, что ожидают нас впереди.

Ничего не ответив, Маккинни отвернулся. Лонгвей, конечно же, прав. Даже на мире Принца Самуила имелись культурные сообщества, где, в отличие от Северного материка, женщин оберегали не столь строго. Были также места, где мужчины не носили при себе оружие постоянно. Он мог принять и понять это и должен был теперь принять и понять Макассар.

Форт Космофлота был сложен из грубых камней (очевидно, построен аборигенами) казармы для десантников не было. Маккинни не заметил никакой системы обороны имперских, даже когда они подошли вплотную.

Большинство местного населения составляли невысокие люди, с кожей черного или коричневого цвета, похожие на двух офицеров, которых Маккинни встретил на борту звездолета. Одежда была грубой, одни носили штаны, на других были длинные рубахи почти до щиколоток. В отличие от пассажиров звездолета практически у всех мужчин были бороды, подстриженные на разный манер, даже у тех, у кого борода росла плохо. Волосы местные жители носили длинные, и даже на расстоянии было заметно, что мылись тут не слишком часто.

На протяжении сотни футов между пристанью и имперским фортом к прилетевшим привязались по меньшей мере с десяток нищих, при этом некоторые не без гордости демонстрировали достаточно серьезные увечья. Попрошайки галдели и клянчили, и Маккинни с удовлетворением отметил, что неплохо понимает их мольбы. Практика на борту звездолета пошла на пользу, язык был освоен прилично, хотя во время этой первой встречи он почти не вслушивался в сказанное. Старк бросил несколько медяков, дав возможность остальным спастись бегством, пока нищие ругались и дрались из-за денег.

Им разрешили остаться в форте на несколько дней, и члены экспедиции Маккинни с интересом изучали небольшой городок, болтая с местными и разыскивая подходящие товары для закупки. Вечером третьего дня пребывания на планете все собрались в самой большой комнате форта. Ренальди, как обычно с бокалом в руке, уселся у камина.

– Ваше высочество, нам не удалось найти ничего, что стоило бы забрать с собой на мир Принца Самуила. Мы начинаем склоняться к мнению, что тут нет ничего стоящего, – начал Маккинни. – Где же обещанные пряности и экзотические ткани?…

Ренальди рассмеялся.

– Насколько мне известно, – быстро проговорил он, – на этой планете могло вообще не остаться ничего ценного. Салиман тут все хорошенько подчистил, когда ему представилась такая возможность.

– Но… но… – заволновался Маккинни, – если тут ничего нет, мы разорены. Нам придется заплатить вам огромные деньги за перелет. Здесь должно быть что-то, чем стоит торговать. Чем прикажете нам покрыть расходы?

– Может получиться, что вы не оправдаете свои расходы. Мы никогда не гарантировали вам прибыль, торговец. – Ренальди произнес «торговец» как оскорбление. – В нашем деле приходится рисковать. Возможно, на сей раз вы вытянули несчастливый билет.

– Но мы послушались вашего совета! – огрызнулся Маккинни, однако сразу сменил тон на умоляющий. – Наверняка вам известно на этой планете что-то, что может принести доход королю Давиду. У вас большой опыт, и вы наверняка в силах нам помочь.

– Сомневаюсь. – Ренальди сделал большой глоток. – Впрочем, если хотите что-то предпринять, поспешите. Корабль улетит через три дня.

– Через три дня! Нет, это невозможно. Вы обещали нам достаточно времени для того, чтобы наладить тут торговлю, возможно, даже организовать постоянно действующую компанию. Трех дней недостаточно для того, чтобы дела пошли. И вы знали все это до нашего отлета? – Маккинни взглянул сверху вниз на спокойное лицо и подавил в себе желание выдернуть жидкую бороденку. Взяв себя в руки, он продолжал: – Я собираюсь направить жалобу в ИВКФ. Они заставят вас уважать наш контракт.

– В нашем контракте, торговец, сказано, что вас доставят сюда и заберут обратно в момент, устраивающий обе стороны. Корабль вылетает через три дня. И это нас устраивает. Вам совершенно не на что жаловаться; прежде чем мы вернемся на вашу жалкую планету, мы посетим еще две звездные системы. Вам не будет позволено покидать звездолет на других планетах, но только подумайте, как существенно расширятся границы вашего путешествия.

– Если момент отлета нас не устраивает, то условие контракта не выполняется, – мягко заметил Лонгвей. – У нас не так много прав, имперский торговец Ренальди, но я подозреваю, что капитан Гриноу сочтет необходимым соблюдать наши скудные права. К тому же, ваше превосходительство, капитан не слишком благосклонен к имперским торговцам. Так что через три дня мы отсюда не улетим.

Ренальди пожал плечами.

– Как угодно. Следующий корабль, который мы собираемся направить в эту незначительную звездную систему, прибудет сюда не ранее чем через один стандартный год. Если вы всерьез настроены дожидаться следующего корабля, я попрошу Космофлот рассчитать точную дату прибытия. А до тех пор можете бродить по этому нищему миру сколько заблагорассудится.

Торговец с усилием поднялся и наполнил свой стакан из открытой бутылки, стоящей на столе посреди комнаты. Маккинни отметил, что бутылку выдували вручную, форма получилась грубоватая, зато цвет стекла был довольно любопытным. Ренальди местные напитки нравились.

– Три дня или целый год, – проговорил Натан. – Ни то, ни другое нас не устраивает.

– Зато устраивает нас. Что вы выбираете? – Заметив, что один из охранников направился к ним, Ренальди нервно попятился от Маккинни, нашаривая на ремне оружие, которого там не было. Торговец исхитрился добраться до своего кресла, уселся, и к нему вернулось самообладание. – Перестаньте, мы никогда не обещали вам златые горы. Кроме того, представьте, какие приключения могут вас ждать на этой планете свинопасов?

Ренальди рассмеялся было, но заметив выражение лица Маккинни, быстро оборвал смех.

Повернувшись к Маклину, Натан заметил:

– Пойдите, разыщите лейтенанта, который командует фортом. Хочу обсудить с ним, что они могут нам предложить.

Несколько минут они ждали в полном молчании. Наконец Маклин вернулся вместе с гардемарином Ландри и еще одним офицером.

Лейтенант Фарр, темнокожий и приземистый, походил на местных жителей. (Как-то между делом Маккинни поинтересовался, по какому принципу Фарра выбрали командовать фортом – не за его ли сходство с местным населением?) Натан объяснил спорный момент, и Ренальди с лейтенантом Фарром несколько минут переговаривались на имперском языке, до того быстро, что даже Лонгвей не смог ничего понять. Ренальди приходил во все большее возбуждение, гардемарин говорил с ледяным спокойствием. Хотя выражение лица лейтенанта вовсе не было похоже на обычное целеустремленное выражение имперских офицеров, тем не менее он ни разу не улыбнулся. Держался лейтенант подчеркнуто официально, хотя, внимательно приглядевшись, можно было заметить облегчение оттого, что скука бесцельного и бессмысленного командования фортом наконец развеяна.

Переговоры наконец закончились, и Фарр повернулся к Маккинни.

– Если торговец верно пересказал подробности подписанного вами контракта, то юридически он имеет право так поступить. Мы могли бы провести расследование, но это займет некоторое время. Кроме того, в форте нет офицера-юриста.

Маккинни склонил голову к плечу и, поняв, что для лейтенанта этот жест лишен смысла, сказал:

– Благодарю вас, в расследовании нет необходимости. Мы уверены, что имперские торговцы отлично составили контракт. – Он поглядел в свой стакан, наполнил его и выпил. – Как вы считаете, лейтенант, у нас есть шанс найти достойный внимания предмет торговли на этой планете? Вы позволите нам отправиться на поиски в случае необходимости?

– Единственное место, которое я могу предложить вам, это Батав, главный город. Батав считается богатым, но то, что здесь называют богатством, вряд ли произведет на вас впечатление. Сами увидите.

Маккинни кивнул.

– Тогда, по всей видимости, есть смысл туда отправиться. Я не могу вернуться к королю Давиду с пустыми руками, не оправдав его затрат.

– Есть одна сложность, – медленно продолжил лейтенант Фарр. – Империя не может доставить вас туда. Практически вся территория материка охвачена войной, и вероятность того, что вы уцелеете и доберетесь до Батава, очень мала… – Офицер помолчал. – Но если вы все же решитесь идти и доберетесь до столицы, то, вероятнее всего, вы найдете там еще одну группу имперских граждан, раньше вас отправившихся в Батав. Несколько священников не послушались нашего совета и ушли примерно месяц назад. С тех пор мы о них ничего не слышали, но его святейшество постоянно интересуется судьбой своих миссионеров. Если вам удастся узнать что-то об их положении, это облегчит нашу задачу.

Глядя на офицера, Маккинни сказал себе, что если уж Космофлот не отправил охрану со священниками, то ни за что на свете не станет сопровождать колониальную торговую миссию. Мир Принца Самуила затерялся где-то в бесконечной дали, растаял среди звезд в бескрайнем небе, и вполне возможно, им не суждено вернуться туда. По крайней мере, хорошо одно: Космофлот теперь не узнает, что он собирается искать в древней библиотеке, если только сумеет туда добраться.

– Мы постараемся разыскать священников, лейтенант, – ответил Натан. – А сейчас, я думаю, нам нужно подыскать себе жилье в городе, чтобы как следует подготовиться к экспедиции. Я не могу позволить себе вернуться на свою планету с пустым карманом и потому должен попытаться сделать все, что в моих силах. – Он повернулся к Ренальди. – Что касается вас, то, как я понимаю, Империя соблюдает местные обычаи насколько это возможно. Я доживу до того дня, когда вы вернетесь на мир Самуила, чтобы выяснить с вами вопросы чести. Конечно, если она у вас есть.

Ренальди ничего не ответил, и Маккинни вышел из комнаты.

Глава 10 Джикар

Таверна показалась Маккинни похожей на «Синюю бутылку». Даже перевод названия был похож, что-то вроде «Синего бокала», и полковнику это напомнило родину. Шел второй час пополудни, а в таверне было полно народу.

Мастер Блатт, дубильщик, и мастер Хурн, ткач, с радостью приняли приглашение Маккинни. Они молча тянули первую бутылку вина, смакуя пряный вкус напитка, в который хозяин таверны превращал кисловатый местный продукт. Вино подавали по цене, которую не мог позволить себе почти никто из местных жителей, отчего Маккинни сразу стал популярен. Натан разглядывал своих гостей, когда-то приятно полных, но теперь обезображенных обвислыми складками кожи, явное следствие недоедания. Другие горожане сидели в тягостном молчании, у многих на столах вообще не было бутылок. Хозяин таверны не подавал на бедность, а свой кредит эти люди выбрали, но им было некуда больше пойти.

– Что, в Джикаре всегда так? – спросил Маккинни, когда бутылка наконец опустела. – Прошу прощения, мастер, но ни один город не может долго выживать в таких условиях, даже тот, где, по счастью, есть гавань и поля.

Хурн откашлялся и взглянул на бутылку, слишком гордый, чтобы просить вслух. Маккинни небрежно махнул рукой хозяину таверны, и тот немедленно засуетился. Кроме мальчика восьми лет, Натан не заметил тут прислуги, хотя таверна, довольно большая, явно приносила доход. Подали новую бутылку, и Хурн глубоко вздохнул.

– Все из-за того, что пришли они, – прошептал он. Потом, нормальным голосом, хотя и не слишком громко, мануфактурщик продолжил: – Когда они прилетели, наш военный флот был уничтожен. Пираты не принимают выкупа от Джикара; в бою с нами они понесли слишком большие потери. Наш город небольшой, торговец, но очень гордый. Когда-то был гордым. А что от нас осталось теперь? Пираты перекрыли гавань, варвары разоряют поля. А они не делают ничего. Говорят, нельзя вмешиваться. – Голос мануфактурщика поднялся до крика, в котором слышались слезы. – Но, во имя Великого Бога, разве они уже не вмешались? Разве не разорили Джикар?!

– Аминь, – пробормотал Блатт. – Первым делом они уничтожили наш флот и нашу армию. Все пошло прахом. Пастбища сожгли, поля вытоптали. За городскими стенами мы в безопасности. Они не позволят тронуть город. По крайней мере, мы на это рассчитываем. Пройдет время, и, может быть, наши парни снова наберутся храбрости и пойдут драться, как в старые времена, вместо того чтобы сидеть на ступенях храма, дожидаясь милостыни, или пить в таверне за счет хозяина, пока их не выгонят вон. Проклятие чужакам. – Дубильщик поднял стакан, чтобы выпить за свое проклятие, и вдруг осознал, кто сидит перед ним. – Прошу простить меня, торговец. По мне, так вы не очень похожи на этих.

Маккинни задумчиво кивнул, оценивая свое затруднительное положение. На следующий день посадочный бот улетит, бросив их на планете, а он еще не продумал детали своей экспедиции. Как покинуть Джикар? За стенами города степи наводнены ордами кочевников, нападающих на всех отчаянных безумцев, кто отважится ступить на дорогу, ведущую на юг или на север. Выход из гавани стерегут пираты, их базы находятся на островах, раскинувшихся на всем протяжении огромной мелкой бухты под названием море Сулаве. Путь по воде отрезан; мерзавцы требуют от Джикара не просто выкупа, но головы всех главных мастеров Гильдии. Городу делало честь то, что никто не заикнулся о необходимости заключить сделку с пиратами, кроме пары старых мастеров, заявивших, что жить всем осталось всего несколько лет. Городской совет отказался обсуждать предложение пиратов.

Вторжение кочевников породило хаос на так называемых цивилизованных землях, которые и без того, даже в лучшие времена, не знали твердого правления. Исчезла большая часть семейных кланов, поддерживавших хотя бы иллюзию мира и порядка; воины покинули пределы города. Не осталось никого, кто взялся бы охранять крохотный отряд, вышедший из города Старой Империи, чтобы проделать путь длиной в три тысячи километров.

Империя располагала очень скудными сведениями о Батаве. В надежде найти кого-нибудь, кто побывал в Батаве и знал туда дорогу, Натан обратился к Гильдии, мастера которой правили городом, и узнал, что только горстка горожан отваживалась в разное время совершать вылазки, но отдалялись эти смельчаки в лучшем случае на несколько сот километров и погибли во время краткой и бессмысленной попытки оказать сопротивление вторжению Космофлота. Для имперских гибель трехсот девяноста местных жителей была огорчительна, но несущественна. Для Джикара она означала смертный приговор.

– Бог прогневался на нас, торговец, – сказал Хурн. – Несколько лет назад Джикар был самым оживленным портом на западном побережье. Здесь нет таких больших городов, как на восточном побережье, но у нас как-никак пять тысяч жителей и столько же в окрестностях. Торговля шла хорошо. Нам не нужно было идти на поклон к лордам и просить у них защиты. Мы были свободными людьми, никому не подчинялись и умели за себя постоять. Нами правит Гильдия, а не какие-то пустоголовые воины, которые только и знают, что махать мечом и греметь кольчугой.

– Не следует дурно отзываться о людях, закованных в сталь, – подал голос Блатт.

Вино согрело его, и он разговорился, припомнив прежние милые сердцу времена, проведенные в этой таверне. Подняв стакан из темно-синего стекла, давший название таверне, он сделал большой глоток.

– Воины умеют только сражаться, но полагаю, что своей свободой Джикар обязан болотам, которые окружают нас с востока. На нас пало проклятие, люди стали вымирать от чумы, форты пали, и степняки наводнили наши земли. Прежде нам приходилось драться лишь с редкими всадниками, которым удавалось пробраться мимо фортов, воровски, под покровом ночи. Но потом, когда кочевники ударили по нам в полную силу, мы познали их ярость.

– Мы узнали их по-настоящему, но победили! – выкрикнул Хурн. – Эх, торговец, это стоило видеть. Наши молодые парни, моряки и сыновья Гильдии, выстроились с пиками наперевес и ни на шаг не отступили под ударами варваров, которые шли волнами, одна за другой. Честь и хвала нашим парням, чья кровь обагрила землю. Тогда нам достались сотни лошадей и айков.

Лошадей и скот завезли на Макассар во времена Старой Империи. Теперь животные размножились, и, несмотря на то, что там, где их не защищал человек, лошадей активно уничтожали местные хищники, скакуны заполнили степи.

Некоторые кочевники ездили на айках, местных плотоядных, похожих на лосей, покрытых длинной шерстью, с когтистыми лапами и удлиненными, как у хищников, мордами. Айки питались ульевыми крысами, теплокровными яйцекладущими с телом семифутовой длины, которые жили огромными колониями и проявляли слабую тягу к продолжению рода. Ульевые крысы были одними из самых опасных животных на Макассаре, несмотря на то, что они не были хищниками. Крысы с легкостью пожирали крепкое, как камень, местное дерево, прорывали в земле тоннели и с большим удовольствием воздавали должное питательным свойствам посаженных человеком зерновых культур. Загнанная в угол крыса сражалась; когда одну ранили, тысячи других в слепой ярости бросались на помощь. Не один человек погиб, настигнутый ульевыми крысами на открытом месте.

– Это была великая победа, – продолжал Блатт. – Победа, о которой мастер Хурн сможет рассказать вам больше, потому что в те дни он руководил Гильдией. Мы разбили их, но не могли преследовать. Множество кочевников бежало в степь. Будь у нас хотя бы сорок верховых, разгром был бы полным и варвары еще лет сто не приближались бы к нашим воротам.

– Да, – кивнул Хурн и глотнул вина. Потом улыбнулся и пожал плечами. – Согласен, воины знают ратное дело. Но я помню день, когда они отвернули от ворот нашего города. Во время битвы наши парни стояли на месте и держали пики, а железнобокие, которых нахваливает мастер Блатт, топтались на флангах, потому что боялись атаковать. После мы ничего им не заплатили.

Не успели слова Хурна затихнуть, как молодой человек, темноволосый и довольно высокий для Макассара, когда-то мускулистый, но теперь тощий, как все остальные, с надменным видом вошел в таверну, в отличие от других местных, кого видел Маккинни, гордо и высоко держа голову. Парню было около двадцати пяти земных лет, а то и меньше, и одет он был немного иначе, чем все. Штаны из той же грубой материи, что и у прочих горожан, но куртка и плащ – из тонкой ткани и изящного покроя, к тому же Натан заметил на его воротнике выцветшие полоски, словно оттуда спороли нашивки. Он припомнил, что воротники с золотым шитьем отличали мастеров Гильдии. Хозяин таверны молча подал пришедшему стакан дешевого вина и толстый ломоть хлеба, что служило в таверне ежедневным эквивалентом церковной десятины. Парень принялся за еду.

– Вот с кем вам нужно поговорить, – сказал Хурн Маккинни. – Давно следовало послать за ним. Если и есть в Джикаре человек, который расскажет вам, что за рекой и лесом, то это он. Или его друг-воин.

– Кто он такой? – спросил Маккинни.

– Его зовут Бретт, – ответил Хурн. Потом понизил голос. – Говорят, он пришел издалека, кое-кто даже считает, что с восточного побережья. Он принес сказания и песни, но о своем прошлом говорить отказывается. Мне кажется, что он рожден среди варваров-кочевников.

– Однако он знает много цивилизованных языков, – заметил мастер Блатт.

– Да. – Хурн выпятил губы и задумался. – У нас в городе варвары не появляются, поэтому мы не знаем их порядков. Но я слышал, что в местах, где степные всадники более частые гости, горожане нередко берут в плен молодых кочевников и используют их как рабов.

– И ты считаешь, что Бретт один из таких? – спросил Маккинни.

– Может быть, – кивнул Блатт. – Хотя я не завидую тому, кто был хозяином этого певца. Я бы предпочел числить такого среди друзей.

– Истинно, – согласился Хурн. – В Джикар приходили и другие трубадуры, но ни один из них не появился так, как Бретт. Все приходили пешком, Бретт же приехал на огромном боевом коне, а с ним железнобокий, в латах, кольчуге и с мечом. Воина звали Ванъянк. Изгнанный из южных земель, он, так же как Бретт, странствовал, чтобы продавать свое боевое искусство любому, кто пожелает его купить.

«Бродячий наемник, – подумал Маккинни. – Как я когда-то». Рассматривая темнокожее лицо трубадура, Маккинни с удовлетворением хмыкнул. Парень переживает черную полосу, но он не сдался. Несмотря на молодость, он больше был похож на мастеров Гильдии, чем на прихлебателей из этой таверны.

– Позовите его за стол, – сказал он после минутного размышления.

– Эй, трубадур! – крикнул Хурн. – Просим к столу, пожалуйте! Наш благородный друг хочет поговорить с тобой.

Трубадур подошел к столу и, когда Хурн представил присутствующих, поклонился.

– Мне сказали, ты прибыл из далекого края, – сказал Маккинни. Налив вина, он подвинул стакан Бретту. – Если у тебя есть время, может быть, ты расскажешь мне о своих путешествиях?

Бретт поморщился.

– Чего-чего, а времени у меня хватает. В отличие от всего другого.

Он осушил стакан одним глотком.

– Говорят, что ты странствовал не один, трубадур? – спросил Маккинни, наливая еще вина.

– Конечно, не один. Я научил Ванъянка слагать стихи, он научил меня драться. Теперь каждый из нас может продавать оба ремесла, и мы живем лучше прежнего. – Трубадур с презрением обвел глазами таверну. – Верней, жили. Но мы не собираемся обременять мастера Блатта задачей хоронить тут наши кости.

– Значит, ты хочешь уехать из Джикара? – спросил Маккинни.

– Торговец, мы сами готовы заплатить человеку, который позволит нам сражаться за него, но только если у него будет достаточно людей, чтобы прорубиться через марис. А они останутся тут до тех пор, пока у них будет что есть и жечь в кострах, и они не так глупы, как надеется Гильдия. Они останутся тут до снега, а потом уйдут. И тогда для вас наступит благодать, мастера Гильдии.

– Это просто орды кочевников – или марис, ты, вроде, так их называешь? О какой благодати ты говоришь?

Блатт поднялся с места, его широкие плечи почти погребли под собой парня, здоровенные руки, окрепшие и загрубевшие от растворов для вымачивания кож, уперлись в бока.

– Успокойтесь, вы испугаете нашего гостя, и вина больше не будет, – тихо проговорил Бретт. Потом добавил с ноткой угрозы в голосе, чего никто здесь не позволял себе с мастерами Гильдии: – Я зову их марис, потому что они сами так себя называют. А благодать – истребление ульевых крыс. Когда марис пришли, здесь было полно крыс, по сути дела поэтому они и пришли. Айки едят крыс, оттого марис приходится кочевать по великим равнинам. Если айки не едят, марис тоже нечего есть. Кочевники сожрали в полях все ваши земные посадки, пока айки подчищали ульевых крыс.

Маккинни с интересом прислушивался.

– Значит, марис живут за счет айков?

Бретт удивленно вскинул на него глаза.

– Такого выговора мне до сих пор слышать не доводилось, – сказал он. – Ты нездешний, местные знают о марис все. Откуда же ты пришел, что там даже не слышали о кочевниках? Ага, вероятно из горных городов на севере? Так знай, северянин, что эти великие равнины такая же отрава для нас, как и большинство растений Макассара. Священники говорят, что много лет назад мы пришли сюда со звезд, и это, наверно, правда, иначе почему Бог поселил нас там, где мы ничего не можем есть? Но айки могут есть здешнюю зелень, а человек может есть айков, и пить их молоко, и даже, как марис, пить кровь своих скакунов. Лошади тоже едят на равнинах все, и некоторые марис живут только за счет своих лошадей, но айки лучше. Но одними айками не прокормишься. Если есть только айков, человек болеет и умирает, это случается часто. У себя на севере вы едите высокую траву, которую привезли с Земли, и там вы можете есть гротку. Но и вы, если не едите ничего кроме гротки и плавающих созданий из моря, тоже очень быстро умираете.

Маккинни кивнул. Имперские рассказывали ему о проблемах питания на Макассаре. Большая часть местных животных, хотя и не все, годилась в пищу, из растений можно было есть только земные формы, завезенные с другой планеты. Местные растения запасали в своих стеблях металлы, отчего приобретали невероятную жесткость и становились ядовитыми для человека. Местные животные научились выводить металлы из организма, хотя некоторые, например, ульевые крысы, которые ели не только плоды и зерно, были ядовиты. В макассарских формах жизни полностью отсутствовали необходимые витамины. Пока Маккинни слушал трубадура, его неожиданно осенило.

– Я собираюсь вернуться в северные горы, – сообщил он.

Судя по картам, Батав находился у подножия – противоположного по отношению к Джикару – горной гряды, берущей начало у северной границы материка и проходящей через весь огромный полуостров. Горы постепенно превращались в холмы, и тогда гряда, естественная преграда перед Великими Равнинами, поворачивала на восток.

– Ты хочешь идти на север? – спросил Бретт. – Давно ты оттуда? Хотя, возможно, ты прибыл сюда на корабле. Дорога по суше уже два года как закрыта, торговец. Великий Король Ущелья умер, остальные дерутся за его престол. Смерть может настигнуть повсюду, нигде нет ни судей, ни закона, люди выживают как могут. Если у вас достаточно денег, вы можете нанять людей и попытаться прорваться на юг. Я могу быть проводником. Мы пробьемся через марис и доберемся до города-государства и королевства Кепул. Но только не на север, торговец. Санги нам не пройти никогда.

Бретт допил вино и махнул рукой человеку чуть ниже его ростом, светловолосому и сложения совершенно не такого, как у трубадура, но с той же уверенной осанкой. Тот не торопясь подошел к их столу.

– Торговец, – представил человека Бретт. – Это Ванъянк, лучший друг, какой только бывает у бродяги, потому что он так же несчастен, как я, и так же вынужден скитаться по земле.

Не спросив разрешения, Бретт налил своему другу вина.

Ванъянк молча кивнул Маккинни и присел к столу. Полковник отметил, что воин моложе трубадура, скорее всего на пару местных лет. И тем не менее воспитание его было благородным, в то время как Бретт происходил откуда угодно, только не из деревянного форта железнобоких. Было видно, что молодых людей связывали доверие и дружба.

Мастера и трубадур объяснили воину план Маккинни.

– Но через Санги прохода нет, – закончил Бретт. – А если есть, то мне он неизвестен.

– Мне он тоже неизвестен. – Ванъянк пил вино медленно и спокойно – очевидно так же он приступал к любому делу. – Людей – столько, сколько необходимо для похода через лес – вам тоже не удастся найти. Берег закрыт. Что творится на море, мне неизвестно.

– Море, – фыркнул Бретт. – Если бы возможно было ходить по морю, половина Джикара убралась бы подальше отсюда. Пираты отказываются от золота, торговец, сколько ни предлагай, а военных кораблей в Джикаре не осталось. Вернее, корабль есть, но только один.

– Здесь есть корабль? – спросил Маккинни. – Я могу его купить?

– Не уверен, что этот корабль продается, – задумчиво ответил Хурн. – Корабль принадлежит Кузнецам. В Джикаре осталось мало такого, что не продается ни за какие сокровища, среди прочего – честь наших дочерей. Но я могу поторговаться для вас с Кузнецами и сбить цену – за небольшой процент для моей гильдии.

– Это запрещено, – уверено заметил Блатт. – Запрещено продавать человеку что-то, от чего он может принять смерть. Спустись с небес, Хурн: гильдии не станут грабить человека со звезд.

Натан отметил, каким интересом вдруг вспыхнули глаза Бретта, попытавшегося тут же скрыть этот огонек любопытства. Маккинни повернулся к Блатту.

– Я готов купить корабль, мастер. – Честность кожевника тронула его больше, чем он готов был признать. – Если мы вернемся домой с пустыми руками, мы погубим не только свои жизни, но и жизни многих других людей. Отправляйтесь вместе с гильдейским мастером Хурном и купите мне этот корабль, и мы заплатим обеим вашим гильдиям процент. Свободные граждане Бретт и Ванъянк, я заплачу вам за ваши советы в любом случае, отправитесь вы со мной или нет; но мы выведем этот корабль из гавани Джикара, даже если в море нас будут поджидать все пираты Макассара.

Глава 11 Корабельщик

Маккинни и его люди осматривали корабль, когда посадочный бот поднялся из гавани и исчез из виду в низких облаках. Провожая его глазами, Натан не испытал сожаления. У него было слишком много работы, чтобы тратить время попусту, играя роль торговца и уламывая Ренальди или пытаясь чего-то добиться от Космофлота. Оказалось, что корабль не готов немедленно выйти в море.

Повезло в другом. Гардемарин Ландри улетел вместе с Ренальди. Когда лейтенант Фарр услышал о плане Маккинни, он решил, что Космофлот не может себе позволить жертвовать даже одним младшим офицером в год, потому что, без сомнения, Маккинни не суждено было вернуться. Ландри получил приказ отправиться в следующий порт, доложиться там и получить инструкции.

Прежде чем Ренальди улетел, Фарр объяснил ему, что Космофлот крайне отрицательно относится к тому, как он поступил с Маккинни, и отметил, что как бы призрачны ни были шансы того выжить и вернуться, Ренальди должен обеспечить ему транспорт на мир Принца Самуила. В глубине души Маккинни был убежден, что лейтенант гораздо сильнее расстроен тем, что Ландри приходится тратить время впустую, чем несправедливостью и нечестностью имперских торговцев, поскольку Гриноу удалось убедить, что гардемарин будет отсутствовать всего месяц-другой. Тем не менее, Фарр гарантировал Маккинни возвращение домой, если только тому удастся добраться обратно до Джикара.

Мэри Грэхем осталась на Макассаре. Она наотрез отказалась лететь на одном корабле с Ренальди без защиты Маккинни, на что по обычаям и законам Гавани вполне имела право. Это само по себе было обузой, а то, что Мэри настояла на том, чтобы отправиться вместе с экспедицией в Батав, вообще ни в какие ворота не лезло, но как Маккинни ни старался, отговорить Мэри так и не сумел.

– Чем, по-вашему, я должна тут заниматься? – спрашивала она. – Оставаться здесь опасно.

– Фриледи, – отвечал Маккинни, стараясь сохранять спокойствие. – Гражданин Дугал включил вас в мою группу без моего согласия. Мы должны основать торговое представительство в порту Империи, и вам придется остаться здесь в качестве нашего агента.

– Но нам не нужна тут контора, – запротестовала Грэхем.

– Согласен. Однако отправиться с нами вы не можете. На борту корабля вы будете огромной обузой. Каким образом, скажите, мы сможем выделить для вас каюту? И извините за прямоту, но как быть с санитарными нуждами? Это сумасшествие.

– Сумасшествие, торговец? А не большее ли сумасшествие оставлять меня здесь, в осажденном городе? На корабле я могу быть вам полезна.

– Нет.

– Вы твердите «нет». А вы подумайте как следует. Если я, по-вашему, недостаточно надежна, чтобы отправиться с вами, почему вы рассчитываете, что я буду молчать, оставшись на год в Джикаре? Вы оставляете меня с имперскими офицерами…

– Я не говорил, что не доверяю вам.

– Оставил бы меня здесь Дугал? Подумайте. Он предпочел бы убить меня, лишь бы не рисковать.

«Точно, он так бы и сделал, – подумал Маккинни. – Что ей известно об истинной цели миссии? Я никогда с ней об этом не говорил. Клейнсту все известно. Возможно, и Лонгвею. А Мэри Грэхем? Может быть, кто-то из них сказал ей».

– Пожалуйста, торговец, – продолжала просить Мэри. – Я знаю, что эта миссия очень важна и для Гавани, и для всего мира Самуила. Почему вы отказываете мне в возможности продемонстрировать, что я – женщина Гавани – не меньше вашего обеспокоена вопросами чести и долга? Вы считаете мужчин бoльшими патриотами?

«Никогда об этом не думал, – сказал себе Маккинни. – Но куда важнее другое: действительно ли я рискну оставить ее в Джикаре? Она права, Дугал не стал бы рисковать. Не думаю, что она чем-то поможет, хотя, с другой стороны…»

– Что ж, будь по-вашему…

– Спасибо, торговец. Вы не пожалеете.

«Уже пожалел», – подумал Маккинни, но ничего не сказал.

И вот теперь Мэри с озабоченным видом ходила по доку следом за Маклином, который осматривал корабль, и торопливо записывала в блокнот замечания моряка. Толпа молодых парней, жаждущих наняться на корабль, стояла на набережной под присмотром мастера гильдии корабельщиков. Во время короткого и бессмысленного сражения с Имперским Космофлотом эта гильдия понесла огромный урон и теперь готова была позволить любому поступить на службу к Маккинни при условии, что корабельщикам выплатят надлежащую долю, а работы будут вестись под началом мастеров Гильдии. Разглядывая толпу у доков и за ними, Маккинни подумал, что наниматься на корабль явилось полгорода.

Сам корабль, всего тридцати метров в длину, не производил особенно сильного впечатления. Его вытащили из воды в сухой док чрезвычайно примитивным способом. Маккинни досталось судно небольшого водоизмещения, со скругленным днищем и небольшим килем по всей длине. Нос и корма были приподняты, на корме устроена просторная площадка, на ней – каюта. Кроме этой площадки, палубы как таковой не было, лишь вдоль бортов были устроены помосты для гребцов. Вдоль выгнутых дугой полупалуб могло усесться до двух сотен человек, но экспедиция не смогла бы нанять столько народу для долгого плавания, даже если бы все пираты подкарауливали ее у выхода из гавани. К своим людям Маккинни пока добавил только Бретта и Ванъянка, которые готовы были отправиться с ним, несмотря на то, что шансы прорваться на север были ничтожны.

После того как Маклин закончил осмотр судна, Маккинни отвел его под навес, для переговоров. Хэла Старка оставили дозорным, чтобы никто их не подслушал, и Маккинни не мешкая приступил к делу.

– Мы сможем доплыть до места? Нам необходимо попасть в Батав, даже если придется добираться туда вплавь.

Маклин попыхивал трубкой. Курение табака ничуть не пугало местных жителей, хотя в Джикаре Маккинни не заметил ни одного курильщика, а вот зажигалка Маклина, по всей видимости, была самым технологически развитым предметом на планете. Маккинни не мог взять в толк, каким образом Маклину удалось сохранить зажигалку после длительного досмотра, устроенного Ландри, перед тем, как им позволили погрузить свои вещи на посадочный бот. Попыхтев минуту-другую трубкой, Маклин ответил:

– Перед тем как отправляться в такую даль, нужно немного перестроить корабль. Из того, что я слышал, следует, что здешние воды покрыты островами, но если мы возьмем чуток к северу, то со временем с запада на четыре тысячи километров окажется открытое море. Как правило, с этой стороны приходят высокие волны. Наверняка можно ожидать дьявольски сильных штормов.

– Но мы доплывем?

Маклин кивнул, и Маккинни продолжил:

– Какая нам понадобится команда?

– Когда я перестрою корабль, нам понадобится вдвое больше людей, чем у нас есть теперь, но трудиться придется всем. Вы можете нанять несколько десятков человек и сделать из них матросов.

Я намерен превратить эту посудину в настоящее океанское судно, торговец. Та мачта, что есть, похожа на пенек. Я хочу ее снять и поставить более высокую, а для остойчивости положить на днище побольше балластного железа. Ничего, что вызвало бы возражения имперских, делать не буду. Потом хочу устроить бортовые кили.

Корабельные термины ничего не говорили Маккинни, но одно он понял.

– С высокой мачтой легче перевернуться, верно? – спросил он.

Маклин кивнул:

– Но балласт, я надеюсь, исправит дело. Шпангоуты достаточно широки, и корабль имеет нормальную остойчивость. Трюм мне понравился. Наверняка местные уже попадaли на этом корабле в хорошие шторма. Здоровенная железная баба идет от носа почти до миделя; вот единственное, что они предусмотрели в смысле балласта в киле. – Маклин еще немного пососал свою трубку. – Можете не сомневаться, мелей тут полно, а отливы и вовсе сумасшедшие, при двух-то лунах, наверняка чертовски далеко обнажают дно. Вот почему днище посудины почти плоское. На ночь, думаю, корабль обычно причаливает к берегу. Доплыть-то мы доплывем, торговец, но вот насчет пиратов – не поручусь.

Маккинни кивнул.

– Какие предложения?

– Все перестроить и переоснастить – и уповать на то, что пираты нас не догонят. Такого большого – и быстрого – судна у них наверняка нет. Это военный корабль, говорят, лучший на планете. Но пиратов чертова уйма. При неполной команде стоит только кому-нибудь взять нас на абордаж, и нам крышка.

– Согласен. Впрочем, заранее волноваться ни к чему. На сколько тут работы?

Теперь, когда имперские больше не следили за каждым шагом Натана, он обрел прежнюю уверенность, а четкая цель впереди наполняла его нетерпением и энергией. Он огляделся по сторонам, достал свою трубку и попросил у Маклина зажигалку.

– Как вы сумели это протащить? – поинтересовался он.

– А, это? – пожал плечами Маклин, взглянув на зажигалку, словно видел ее впервые. Это была обычная зажигалка с кремнем и фитилем, совсем не похожая на те элегантные беспламенные устройства, которыми пользовались имперские офицеры. – Просто вышел с ней с корабля и все. Ландри видел зажигалку, но ничего не сказал.

Маккинни медленно кивнул. Согласно стандартам Империи зажигалка была достаточно примитивным устройством даже по меркам Макассара. Он задумался о том, сколько еще Космофлот просмотрел произведенных на мире Принца Самуила вещиц, которые были в диковинку на Макассаре; об этом стоило поразмыслить и вспомнить.

– Скоро мы сможем выйти в море?

Маклин потер подбородок.

– Если повезет, через несколько дней. Переустройство палубы – самое сложное. Здесь полно работников, но ни у кого нет опыта, никто из них раньше такого не делал. Но, как только вы доставите на борт все товары и провизию, мы будем готовы выйти в море.

Работа заняла две местные недели. Сутки на Макассаре были чуть больше, чем на мире Принца Самуила и, соответственно, еще больше, чем земные, но, несмотря на это, очень скоро Маккинни заметил, что и он, и его команда привыкли жить по местному времени, которое измеряли по солнечным часам или не измеряли вообще.

Одной из причин того, что работы продвигались недостаточно быстро, была местная Церковь, настаивающая на соблюдении дня отдохновения, и сверх того установившая по меньшей мере один церковный праздник в неделю. Это, а также то, что местные рабочие не были знакомы со строительными методами, на которых настаивал Маклин, задерживало переустройство корабля. По его окончании потребовалась еще неделя, чтобы раздобыть нужное количество подходящей по качеству материи и обучить ткачей кроить паруса.

Маклин был единственным, кто знал и понимал устройство нужного снаряжения. Он сконструировал и изготовил якоря, невиданно совершенные для Макассара со времен войны; он установил лебедки и брашпили, показав кузнецам, как отлить все это из бронзы; позже ткачи сплели из местных волокон канаты и тросы. Все это было необходимо для успеха плавания, и Маклин за всем следил лично. Шли дни.

В тот день, когда имперские десантники под командованием своего лейтенанта пришли проконтролировать работы в доках, Маккинни пришлось понервничать, но волнение было напрасным – Космофлот не нашел ничего запрещенного. Изготовленные Маклином якоря и брашпили оказались настолько примитивными по понятиям Империи, что десантники даже не поняли назначения некоторых из них. Предусмотрительный Маклин заранее выучил Бретта обращаться с техническими новинками, чтобы тот продемонстрировал знакомство со всем, что есть на борту. Пусть Космофлот решит, что такие устройства в ходу повсюду на Макассаре.

К тому времени, как корабль был готов к отплытию, на причал доставили и сложили грудами товары и оружие, которые судно должно было везти в трюме. Команда мокла под мелким накрапывающим дождем, наблюдая, как местные спускают корабль на воду. Примитивный уровень Макассара не позволял использовать никакие сложные механизмы – половина молодых парней городка тащила «Субао» волоком, приподнимая и перенося, потом эти же парни переместили на борт судна железные чушки, которые Маклин подобрал для балласта. Маккинни надеялся, что после этого корабль немедленно отправится в путь, но оставалось сделать еще кое-что.

– Что еще? – спросил он Маклина.

– Нужно оснастить мачты. Поднять паруса, чтобы убедиться, что все ладно. Закрепить балласт – ведь никто из нас не хочет, чтобы в один прекрасный день, когда корабль попадет в шторм, балласт в трюме сдвинулся. Груз можете перенести на борт уже сегодня, чтобы сберечь время, но не ждите, что мы выйдем в море раньше чем через три дня.

Маккинни выругался – тихо, чтобы не услышал Маклин. Сделать ничего было нельзя, оставалось только ждать. Днем Маклин начал обучение кораблевождению. Оказалось, что в детстве Тодд ходил на маленьких яхтах по гавани родного города, и после расспросов Маккинни парень рассказал, что был направлен в военное училище одной из самых богатых семей королевства Гавань. Маклин немедленно назначил Тодда младшим помощником и рулевым.

Они выучили морской язык, на котором местные общались на борту корабля, и Маклин ввел в обращение несколько терминов, с которыми макассарские матросы до сих пор не были знакомы. Потом Тодд проследил за тем, чтобы моряки вызубрили названия всех линей и оснастки на борту. Маккинни обратил внимание, что Бретт схватывает все буквально на лету и обучается даже быстрее, чем самуильцы – а вот его друг Ванъянк почти не проявляет ни к чему интереса. Старк, ничуть не расстроенный неожиданным повышением Тодда, который получил старшую должность, по обыкновению споро усвоил необходимое и проследил за тем, чтобы солдаты охраны затвердили свою часть мореходной науки. Вечером Старк и Маккинни сидели в маленькой комнатке Натана на постоялом дворе у набережной.

– Люди застоялись, сэр, нужно дать им какое-то дело, – сказал Хэл. – Все эти упражнения с мечами и щитами – хорошо, но ребята уже устали таскать доски и забивать гвозди. Этот Ванъянк хорошо дерется, у него есть доспехи и оружие. По-моему, раньше он занимался тем же, чем и мы.

Маккинни кивнул.

– Я понял только, что он знает единственно военное дело. Он когда-то лишился своих земель и стал странствовать с трубадуром. А что ты думаешь о Бретте?

– Даже не знаю, сэр. Сразу бросается выполнять мои приказы, более расторопный, чем Ванъянк, но толку от него меньше.

– Ванъянк упрямей. У них с Бреттом странная дружба, два совершенно разных типа. Ванъянк, похоже, из тех железнобоких, о которых мне говорил Блатт. – Маккинни поднял стакан и подмигнул сержанту. – Новое войско Железного Маккинни. Несколько десятков бойцов хватит. Ты уже подобрал кого-нибудь из местных?

– Я как раз хотел поговорить с вами об этом, сэр. Есть один корабельщик, с которым мне довелось выпивать, капитан Лохоло. Он клялся, что за небольшие деньги сможет набрать нам команду. Часть цены, которую он просит, – взять его с собой. Мистер Маклин вряд ли захочет иметь на борту еще одного командира из местных, ему и так нелегко заставить матросов подчиняться, потому что никто не знает, кто где старший. И тем, что вы главный над ним, Маклин тоже не очень доволен. Но сразу отказывать Лохоло я не стал; местные гильдейские мастера хорошо о нем отзываются. Может, прислать его к вам? Он сегодня в «Синем бокале», говорит, что будет ждать ответа.

– Что ж, если мы переговорим с ним, хуже не станет. Пошли за ним, почему бы и нет.

Старк кивнул и направился к двери. Снаружи он вполголоса переговорил с одним из охранников.

– Его приведут сюда через несколько минут, торговец. Лучше я побуду здесь, когда он придет.

Старк взял свой стакан и перебрался в угол комнаты.

Капитан Лохоло был человеком невысокого роста с темно-коричневой кожей, плечистым и с виду сильным, с явно раскосыми глазами, и напомнил Маккинни одного из чернокожих офицеров, которых они увидели на борту торгового звездолета. На Макассаре часто попадались темнокожие такого типа, сильно отличающиеся от высокого и светловолосого Ванъянка. В ухе у Лохоло болталась золотая серьга-череп, за пояс был заткнут широкий кривой нож. Одежда капитана – а одет он был чисто и опрятно – была из более тонкой и дорогой ткани, чем у большинства населения джикарцев. Он уверенно остановился в дверях, спокойно глядя на человека со звезд.

– Торговец, – сказал Хэл. – Позвольте представить вам капитана Лохоло, корабельщика и коммерсанта. По его словам, он – последний капитан, оставшийся в порту.

– Прошу, присаживайтесь, капитан Лохоло, – сказал Маккинни, наливая в стакан вина. – Мой начальник охраны сказал, что вы можете набрать команду.

– Именно так. – Лохоло повертел в руке стакан, отпил глоток. – Не слишком хорошую команду, торговец. Лучшие матросы покоятся на дне моря либо ушли из города, чтобы присоединиться к пиратам. Но еще есть люди, способные управляться с веслами. Не моряки. Это дети гильдейских семейств, молодые парни, которым хотелось бы стать мужчинами.

Лохоло говорил так быстро, что полковник едва понимал его и потому попросил повторить сказанное, после чего ответил:

– Я уже видел этих парней, но капитан Маклин не смог выбрать среди них ни одного человека.

– И не выберет.

Лохоло притронулся к бутылке и, после того как Маккинни кивнул, снова наполнил свой стакан. Прежде чем продолжить, капитан выпил.

– Капитан Маклин странный человек, торговец. Настелил палубу, и теперь гребцам нечем будет дышать. Снял почти все скамьи для гребцов. Те, что остались, стоят так высоко, что трудно создать хорошее усилие. Вы не сможете пройти на этом корабле на веслах и сотни километров. А железо, что он напихал в трюм? Мертвый груз, который придется тащить с собой! Люди не пойдут с ним, потому что, хоть они и не моряки, но видят, что ваш капитан тоже не моряк. Корабль стал слишком грузным. Ему не уйти от пиратов, а если все-таки сумеет увильнуть, скорости набрать он не сможет. – Лохоло пожал плечами. – Прошу простить за прямоту.

– Но вы-то хотите плыть с нами? И привести команду?

– Именно так.

– Тогда объясните почему.

– Вы не береговая крыса, торговец, в ваших жилах есть капля соленой воды, и вы это знаете. Мой корабль вышел на битву, а я валялся в чумовом бреде на берегу. Корабль так и не вернулся. Это все, что у меня было. Мне не на что купить у Кузнецов новый. Даже военный, который торговцу ни на что не сдался. Когда вы окажетесь в море и ваше судно никуда не поплывет, уверен, вы опомнитесь. Вам не обойтись без того, кто знает эти моря. Надеюсь стать вашим шкипером на первую неделю вашего плавания. Если вы сумеете продержаться так долго. Но для меня это шанс, которым я хочу воспользоваться.

«Так или иначе, нужно на что-то решаться, – подумал Маккинни. Рукоятку кинжала за поясом Лохоло когда-то украшали драгоценные камни. Теперь самоцветы исчезли, но оружие за поясом предназначалось не для щегольства. – Если Лохоло действительно таков, как утверждает, он сумеет стать хозяином на корабле с им лично набранной командой. – Маккинни взглянул на Старка: в его глазах читались те же мысли. – Но и при таком раскладе Лохоло можно было бы использовать… чем черт не шутит, вдруг он честный малый?»

– Вся ваша команда погибла вместе с кораблем?

– Истинно. Все до одного. Те, кого я приведу вам, капитан, не настоящие моряки, зато рвутся выйти в море.

– Почему?

Лохоло улыбнулся.

– У меня слава капитана, который возвращается. С деньгами в кармане и живой. Говорят, я везучий.

– Но как вы убедите местных выйти с нами в море? Ведь на выходе из гавани нас поджидают пираты.

– Скажу, что люди со звезд защитят их. Всем памятен тот день, когда появились они. Ребята поверят мне.

– Но сами вы в это не верите?

– Если бы вам помогали люди со звезд, то вы не стали бы посылать своего начальника охраны поить вином ребят в таверне и подыскивать команду. Люди со звезд не помогут.

Маккинни кивнул.

– А как быть с пиратами?

– Есть разные способы. Я хорошо знаю эти воды, торговец. Когда в небе стоят две луны, над рифами высоко поднимается вода. Но высокая вода быстро уходит. Пройдите рифы в нужный момент, прежде любой погони, и вас никогда не настигнут. Сомневаюсь, что пираты знают эти воды лучше меня. У нас будет шанс прорваться. Если на весла сядет достаточно гребцов. Прикажите вернуть скамьи на место.

– Что скажете, – спросил Маккинни, – если после возвращения в Джикар оттуда, куда мы идем, мы сделаем вас капитаном нашего корабля и своим торговым агентом, будем платить каждый месяц золотом и назначим процент от оборота?

Лохоло внимательно посмотрел на Маккинни.

– Не искушайте того, кому нечего терять, торговец. Вы не шутите?

– А вы служи?те мне честно и верно. Вот первое задание: найти команду из двадцати человек, умеющих драться. Скажите, что наша затея безумна, но вы, капитан Лохоло, беретесь провести корабль мимо пиратов. Наберите нам такую команду, чтобы не роптали и выполняли приказы, и пусть завтра к темноте она будет на борту.

– И за это, когда мы вернемся, вы отдадите мне корабль? В полную мою собственность, чтобы я ходил на этом корабле капитаном?

– Даю слово! И еще я дам вам возможность доставлять товары со звездных кораблей по всему Макассару. А там, глядишь, вы, если захотите, прикупите еще судов.

Лохоло улыбнулся.

– Мне достаточно одного корабля. Будет вам команда, торговец. Но кто будет главным во время плавания – этот ваш человек?

– Да. Самым главным. У него под началом будет молодой парень, которого мы назначили корабельным офицером. Еще над вами будет мой начальник охраны. А если Маклин решит назначить вас старшим офицером, он это сделает. Надеюсь, что так.

– Когда-то я был шкипером, торговец. Значит, теперь я снова шкипер. До тех пор пока я вам нужен.

Глава 12 Роковой прилив

Отплывали на рассвете. Лохоло, назначенный шкипером, привел двадцать молодых парней с оружием – экипаж. Товары погрузили на борт, Маклин наладил бортовые кили, огромные, похожие на веера и сколоченные из толстых досок, с петлями у узких концов и в сложенном положении достающие почти до середины палубы. Поднятые кили надежно прикрывали палубу. Вечером накануне отплытия Маккинни собрал команду и пассажиров на борту, и с интересом наблюдал за тем, как Маклин и Лохоло «помогают» матросам развешивать гамаки, бранью загоняя людей в узкое пространство под палубой.

Каюты для командного состава Маклин расположил традиционным образом, себе отвел место позади небольшой кают-компании между каютами Маккинни и Мэри Грэхем. Далее находились совсем маленькие клетушки Лонгвея и Клейнста, едва ли больше обычной койки за дверью; Старк и солдаты ночевали в гамаках, развешанных в отсеке, идущем поперек корабля от одного борта до другого. Маклин настоял на том, чтобы двое солдат Старка в полном вооружении всегда несли вахту на юте возле большого румпеля, служащего для управления кораблем.

С первыми лучами солнца – от воды еще поднимался туман – команду подняли из гамаков и приказали взяться за весла.

Глядя на такую организацию, Лохоло цокал языком. Скамей для гребцов не было. Люди гребли стоя, по два человека на каждое огромное весло. Весла погрузились в воду, корабль медленно отчалил от берега и двинулся к выходу из бухты.

– Не лучше ли было выйти затемно? – спросил Маккинни.

Они стояли на юте с остальными жителями мира Принца Самуила. Хэл и его солдаты были в кольчугах, нагрудниках и при полном вооружении. Латы для остальной команды были закреплены сыромятными ремнями по бортам. У самого юта стояли Бретт и Ванъянк, тоже в полном вооружении и латах. Было невозможно заставить Ванъянка грести, и Маккинни решил освободить от весел и Бретта, сделав обоих солдатами. Их лошади были размещены в стойле вместе с другими животными, которых взяли на «Субао» в качестве пищи.

Прежде чем ответить, Маклин смерил взглядом расстояние до медленно исчезающего берега, потом вгляделся в туман впереди и за кормой.

– Нет, торговец. Ночь не укроет нас от пиратов, и они все равно нас увидят, а ветер к тому времени утихнет. Зато к полудню ветер окрепнет. Тут от берега дуют бризы и частые весты. А чтобы обогнать корабли пиратов, нужен сильный ветер.

– Ну, как скажете, – пожал плечами Маккинни. А если ветер так и не поднимается? Он опять пожал плечами. – Другого шанса у нас все равно не будет. Вперед, капитан Маклин.

– Есть, сэр.

В голосе Маклина слышалось презрение, питаемое капитанами к непонятливым судовладельцам, но Натан не видел причин заострять на этом внимание. Маклин был нужен ему для того, чтобы добраться до Батава.

Он подошел к поручням и стал смотреть на море. Рассвет уже высветил прозрачную воду, прогнав из нее темноту. У борта лениво плавали мелкие рыбообразные создания; взглянув на корабль, они кидались в сторону и вперед и, несмотря на все усилия гребцов, ободряемых криками и руганью Лохоло, легко обгоняли судно. Шкипер без устали отсчитывал взмахи весел, выдерживая мерный ритм, не нарушавшийся даже когда он начинал ругать кого-либо из гребцов:

– Греби, болван, раз-два, идиот, раз-два, греби, греби, вонючая грязная сухопутная крыса, греби…

Стоящий у румпеля Маклин отвернулся от Маккинни и сосредоточился на компасе, установленном на малой мачте прямо перед рулевым. Впереди возносилась над палубой большая мачта с расчехленными парусами, подвязанными к реям. Снятые с парусов чехлы были убраны в трюм. Маккинни уже чувствовал дующий с юга утренний бриз, который ближе к полудню должен был смениться западным.

Мэри Грэхем и Лонгвей подошли к правому борту и остановились рядом с Маккинни. Крики Лохоло отчетливо разносились и отчасти казались даже музыкальными.

– Греби… шаг назад, шаг назад… греби…

– Следите за правым бортом, мистер Тодд, – негромко приказал Маклин рулевому.

– Есть, сэр.

– С рассветом мы увидим там землю, – сказал своим спутникам Маккинни. – Как я понял, Лохоло полагает, что нужно непременно держаться берега. Здесь есть рифы и подводные скалы, известные только ему, и он поклялся провести нас над ними раньше, чем пираты нас настигнут.

– Странно, – задумчиво сказал Лонгвей. – Тогда почему он не вывел отсюда таким же путем другие корабли? До сих пор считалось, что блокаду пиратов невозможно прорвать.

– Сейчас об этом лучше не спрашивать, – отозвался Натан. – Тем не менее Маклин полагает, что попробовать стоит. Чем дальше мы пройдем по морю, тем больше у нас будет шансов сойти на берег там, где нет кочевников.

Светало все быстрее, впереди уже смутно проступала береговая линия. В пятидесяти милях впереди высоко над туманом в утреннем свете сверкали заснеженные горные вершины.

– Если мы сумеем туда добраться, никакие кочевники нам не помешают, – сказал Маккинни. – Нас должны волновать только пираты. Мы сможем пристать к берегу и отправиться к горам пешком.

– Путь неблизкий, – заметил Лонгвей.

– Верно. Но выбора нет.

Клейнст молча стоял у поручней, и Маккинни показалось, что молодой ученый немного бледен, если не сказать зеленоват. Если парня мутит даже при такой малой волне, то в шторм он наверняка сляжет. Все время пребывания на Макассаре Клейнст держался особняком, однако успел завести странную дружбу с Бреттом, и Натан не раз и не два замечал, как ученый и трубадур беседовали о чем-то за стаканом вина в комнатушке физика в портовой гостинице.

– Где же пираты, торговец? – спросил Лонгвей. – Не стоит ли на всякий случай приказать гребцам надеть нагрудники и приготовить оружие?

– Думаю, пираты не появятся еще около часа, – ответил Маккинни. – Они наверняка держатся подальше от гавани, боятся имперских десантников. Но они там, это точно, прямо за линией горизонта. Очень скоро вы их увидите.

– Раньше, чем хотелось бы, – пробормотал Лонгвей.

Уже совсем рассвело. Игольное Ушко светило над сушей на востоке, озаряя море косыми лучами. Корабль уходил все дальше от порта, и ранний утренний бриз скоро утих; вокруг стояла тишина, нарушаемая только командами Лохоло, который понизил голос, да так, что в конце концов с юта его приказы едва можно было разобрать.

– Греби…

Когда наконец из тумана выглянуло и засияло солнце, гавань уже исчезла далеко позади. Море было непередаваемого ярко-голубого цвета, не более чем в трех ярдах под поверхностью отчетливо виднелось дно. Длинная тонкая рыба стрелой пронеслась под кораблем, спасаясь от щупалец чудовища метровой длины с горящими зелеными глазами, неотрывно следившими за добычей. Несколько более крупных существ примерно той же формы появились возле корабля, чтобы почти разумными глазами рассмотреть людей на борту и лениво уплыть прочь. Маккинни невольно задумался о том, какие еще создания водятся в этих морях, но тут от бизань-мачты донеся крик Маклина.

– Подготовить паруса! – приказал он.

Маккинни с интересом следил за тем, как часть команды с мира Принца Самуила собралась на шкафуте.

– Навались на бизань-фал, – крикнул Маклин. Потом повернулся к рулевому: – Поверните корабль по ветру, мистер Тодд. Переложите румпель.

– Перекладываю румпель, сэр.

– Держать бизань-фал. Снимите привязи с парусов.

Хэл с одним из своих солдат развязали паруса, потом взялись за бизань-фал.

– Поднять паруса, – приказал Маклин.

Большой гафель поднимался рывками, фалы пятки гафеля шли вверх слишком быстро, но постепенно и пятка и нок поднялись.

– Крутите лебедки. Тяните, ребята. Теперь крепите, вот так. Тяните, черти ленивые! Теперь заводите на кнехты!

Гафель захлопал на ветру, и корабль замедлил ход.

– Теперь вперед, к главным парусам! – крикнул Маклин. – Поднимайте все паруса, да с умом, черти!

Люди бросились вперед, и большой главный парус, почти вдвое больше бизани, был поднят почти так же быстро, как и малый.

– Берись за шкоты, – кричал Маклин. – Эй, болван, этот трос клади сюда, – добавил он специально для солдата, который стоял в растерянности. – Ровняйте шкоты, мистер Старк.

– Есть, сэр, – отозвался Хэл. Он вопросительно взглянул на Маккинни, потом повернулся к своим солдатам, занятым парусами. Корабль теперь едва двигался по морю, хотя гребцы на веслах старались вовсю, а Лохоло стоял подбоченясь и молчал, всем своим видом показывая: «Я же говорил».

– Переложите румпель, мистер Тодд. Четыре градуса на правый борт.

– Есть, сэр. Румпель по ветру.

Корабль повернулся, большой парус поймал ветер и потянул вправо.

– Выровняйте эти шкоты, – приказал Маклин. – Еще. Подтяните выше. Навались, ленивые скоты. Крепите на кнехтах. Положите в воду кили по подветренному борту, мистер Старк.

Корабль теперь скользил вбок по ветру, двигаясь так же быстро, как раньше двигался вперед. Гребцы налегали на весла, стараясь удержать корабль по курсу; Лохоло, заметив, что его молчаливый призыв не возымел действия на Маккинни, продолжил мерно считать гребки. Старк отвязал фал, удерживавший огромную лопасть киля, и тяжелая конструкция упала в воду. Железный груз на конце быстро утопил киль.

– Мистер Лохоло, – скомандовал Маклин, – уберите весла. Быстрее, шкипер, и пусть ваши ребята держатся покрепче.

Корабль поймал порыв ветра, гребцы и команда по левому борту от толчка едва не полетели за борт.

– Кто не удержится на борту, тому придется добираться до берега вплавь! – крикнул Маклин. – Старк, поднимите вон те кливеры!

Ветер подхватил корабль, киль по подветренному борту резал воду. Корабль начал набирать ход, постепенно и неприметно, но вскоре стало ясно, что судно идет быстрее, чем на самом сильном весельном ходу, и скорость продолжает нарастать. По бокам от носа появились два белых пенистых гребня, за кормой изгибались дугой две кильватерные волны. Маккинни показалось, что ветер заметно окреп и теперь корабль несется вперед, подталкиваемый вестом. «Субао» плавно поднялся над волнами и стрелой полетел вперед. Лохоло, до сих пор изумленно глядевший за борт, отправился на корму.

– Ну как, мистер Лохоло? – спросил Маклин.

Бывший капитан мгновение молча глядел на своего начальника, потом неловко откозырнул.

– Корабль идет быстрее, чем его могли бы разогнать самые сильные гребцы, капитан. Думаю, теперь это самый быстрый корабль на Макассаре.

– Будем надеяться на это, мистер Лохоло. По крайней мере на то, что этот корабль быстроходнее пиратских. Прошу вас, пошлите одного из ваших людей на марс.

– Есть, сэр. – Лохоло повернулся к команде. – Банта, полезай на мачту в корзину. Пошевеливайся, сынок, и гляди в оба. Мы идем очень быстро и скоро окажемся в пиратских водах.

Мастерски преодолевая качку, Лохоло прошел по палубе, отвел своих гребцов на нос, а остальных разместил на шкафуте.

– Как идет корабль под парусами, капитан? – тихо спросил Маккинни.

– Хорошо, торговец, – ответил Маклин. – Под ветром даже чуть лучше, чем я рассчитывал. Корабль с килем лучше слушался бы руля, но с большим килем мы не смогли бы пристать к берегу. Как бы там ни было, под ветром мы идем быстрее, чем любое из судов, какими располагают пираты. Именно так я и собирался уйти от них. Пираты наверняка пойдут на веслах, и при хорошем ветре им нас ни за что не догнать. Мы оставим ублюдков за кормой… прошу прощения, фриледи.

– Не нужно извинений на собственном корабле, капитан. По-моему, то, что вы сумели сделать с этим примитивным кораблем за такой короткий срок – это чудо. – Мэри взглянула на капитана, потом на Маккинни. – Хотите чего-нибудь, капитан? Торговец? Я принесу.

– Чайкеста, – ответил Маккинни. – Если вы сумеете его тут приготовить.

– Если не сумеет, все плавание нам придется есть холодную пищу, – резко ответил Маклин. – Сегодня прекрасная погода, торговец. К полудню мы узнаем, каковы тут настоящие волны. Прилива я не жду. Возможно, вы не заметили, но здешнее отливное течение, очень сильное, тоже помогает нам. Когда течение перемениться на приливное, оно станет помехой. Вам стоит осмотреть камбуз, фриледи. Возьмите с собой молодого Бретта, он поможет.

– Хорошо, капитан.

Мэри неверным шагом двинулась по палубе, отыскивая взглядом поручни, и в конце концов позволила Бретту взять ее за руку и свести по трапу. Корабль очень сильно кренился, палуба наклонялась на добрых сорок градусов к горизонтали.

Чтобы разогреть вчерашний чайкест, понадобилось полчаса, и половину напитка Мэри пролила, пока несла чайничек и чашки на ют, но все равно было видно, что она горда своим достижением. Теперь лицо Мэри тоже приобрело зеленоватый оттенок, как лицо Клейнста, и, оглянувшись, Маккинни заметил, что молодой ученый неотрывно смотрит на берег, накрепко вцепившись в поручни по правому борту.

– Впереди парус, – крикнул дозорный. – Два паруса!

Лохоло по-обезьяньи ловко вскарабкался по вантам, заслоняя глаза от солнца, приложил ладонь ко лбу и вгляделся туда, куда указывал дозорный. Потом спрыгнул на палубу и подбежал к Маклину.

– Наверняка пираты, капитан. Впереди по левому борту.

Маклин кивнул. Пираты шли под ветром, под квадратными парусами, и держали курс на «Субао».

– Так держать, мистер Тодд. Мистер Лохоло, будет лучше, если вы встанете к Тодду и посмотрите за румпелем. Править кораблем под ветром сложнее, чем просто по компасу, и нам нужен самый опытный рулевой, какой у нас есть. Кто-нибудь из вашей команды знает, как править судном?

– Никто, капитан. Ребята горячие, но не моряки.

– Тогда придется помогать вам. Займите свой пост.

Маклин щурился от солнца, легко удерживая равновесие на качающейся палубе. Как он и предсказывал, отмель кончилась, началась настоящая глубина, а с ней и настоящая качка, так что на борту всем, кроме трех моряков, приходилось держаться за что-нибудь, чтобы устоять на ногах.

– Теперь нам нужно перейти на более хороший галс и идти полным ходом, море открыто, – сказал Маклин. – Старк, займитесь кливером. Гафели встанут сами. Бегом, парни, у нас не целый год впереди.

Хэл и его солдаты бросились на нос, подняв на помощь несколько гребцов, которые сидели без дела на шкафуте.

– Распустить все паруса! – крикнул Маклин.

Маккинни с удивлением отметил, что голос военного моряка легко разносится по ветру и Бретт на своем посту у бизани повторяет команды.

– Румпель под ветер, мистер Тодд.

Корабль развернулся на направление ветра, прошел через него, и рея пронеслась над палубой. Один из людей Лохоло, не успевая уклониться, упал плашмя на палубу, чтобы рея прошла над ним; люди на юте, следуя примеру Маклина, пригнулись пониже. Кливеры наполнил обратный ветер, и нос начал поворачиваться.

– Отпустить кливера! – скомандовал Маклин. – А теперь подберите по левому борту! Навались на кливер. Людей на кили! Осторожней, ребята!

По левому борту в воду опустили килевой щит, щит по правому борту вытянули на палубу за тросы. Маклин нетерпеливо притоптывал, пока задача не была исполнена, потом повернулся к Маккинни.

– Корабль послушный. Но если остановится, нам крышка. Если я вдруг выйду из строя, запомните это. Держите кливера свободными, пока нос не повернется, или попадете в мертвую зону.

Про себя Натан поспешно вознес искреннюю молитву о том, чтобы ему никогда не пришлось командовать кораблем. Впрочем, если Маклин погибнет, останется молодой Тодд.

Пиратские корабли подошли уже совсем близко, когда дозорный на мачте крикнул:

– Пять парусов по бортам и два впереди, сэр!

– Это пиратский флот, – проговорил Лохоло. – Прошу прощения, сэр, но рифы – вон в той стороне. – Он указал на левый борт и немного вперед.

Маклин холодно кивнул.

– Пока что мы не можем лечь на этот курс, Лохоло. Когда выйдем в море, попытаемся воспользоваться вашим советом.

Маклин прикинул расстояние до стремительно приближающихся пиратов. Было видно, как вражеские корабли выпустили весла, принявшиеся ритмичными взмахами пенить воду по обоим бортам. Пиратские суда во многом напоминали «Субао» до того, как Маклин переделал его, хотя рей на них было больше, чтобы выдерживать штормы в прибрежных морях, но принципиальных отличий не было. На носу каждого корабля красовалось недавно виденное в море чудовище со щупальцами – вытянутые пучками вверх и вперед, те служили опорой для короткой мачты.

– Все, кто не занят работой, вниз! – приказал Маклин. – Фриледи, профессор Лонгвей, мистер Клейнст – прошу, спуститься в каюты и оставаться там до тех пор, пока вас не позовут. Мистер Лохоло, оставьте на время пост у румпеля и вооружите своих людей.

– Есть, капитан, – ответил Лохоло и побежал к шкафуту, чтобы раздать оружие гребцам.

Маккинни проследил, чтобы Старк достал арбалеты и раздал каждому из солдат мира Принца Самуила, расставив стрелков на шкафуте. Пираты заметили, что «Субао» идет под ветром без весел, и изменили курс, чтобы перехватить корабль, зайдя чуть вперед, из-за чего сближение замедлилось и, когда суда постепенно сошлись на три полета стрелы из арбалета от борта до борта, до встречи оставалось примерно такое же расстояние.

– Сомневаюсь, что будет стычка, – тихо сказал Маклин. – Если они не смогут грести быстрее, им нас не достать.

Словно для того, чтобы опровергнуть слова своего капитана, дозорный с мачты крикнул:

– Три паруса по левому борту впереди. И три паруса по курсу, сэр.

– Если они сумеют следовать нашим странным маневрам так же быстро, как эти, боя не избежать. – Маклин прикинул расстояние до пиратского корабля. – Мистер Старк, буду вам весьма благодарен, если вы отправитесь на нос и приготовитесь снова повернуть. Не бросайте кливера, пока я не скажу. И дайте мне пять человек на подъемные кили.

– Есть, сэр.

Хэл послал своих людей на помощь, тщательно проследив, чтобы каждый оставил и закрепил свой арбалет у поручней на подветренном борту.

Маклин покачал головой.

– Отнесите арбалеты на левый борт, Старк. Я не хочу, чтобы заряженное оружие валялось под ногами, когда мы займемся работой… Приготовитесь, Тодд. Необходимо как можно ближе подойти к ним, но так, чтобы нас не протаранили.

Пиратский корабль, постоянно выправляя курс, приблизился, целя под углом в носовую часть «Субао».

– Немного переложите румпель – на градус, – тихо проговорил Маклин.

«Субао» повернул, прыгая на волнах.

– Внимание… Теперь круто переложи румпель!

«Субао» резко повернулся под ветер, на мгновение замер и стал забирать влево.

– Отпустите кливеры. Пусть полностью наберут ветер. А вы, ребята, быстро вытягивайте килевые доски!

Обитый железом нос ближайшего разбойничьего судна неудержимо приближался, но Маклин был совершенно спокоен. Весла пиратского корабля вздымались все чаще, уже слышно было, как на средней палубе барабан отбивает мерный ритм.

«Дзынь!» Маккинни услышал, как что-то щелкнуло над головой и, глянув вверх, увидел в бизань-парусе круглую дыру. Звон и щелканье повторились, на палубу дождем посыпались стрелы.

– Пригнитесь! – крикнул Маккинни.

Старк, низко склонившись, срываясь на бег, ринулся к борту и схватил арбалет. Он видел только огромный нос надвигающегося словно таран вражеского корабля в тридцати футах от себя, режущий кипящую пеной морскую воду.

Маккинни молчал, застыв в неподвижности. Оставалось только ждать, невозможно было ничего сделать. Железный таран увеличивался на глазах. Но потом словно бы остановился и скользнул назад.

«Субао» начал набирать ход, и нос пиратского судна уже не был нацелен ему в середину.

– Так держать! – тихо приказал Маклин.

Разбойник начал отставать, потом попытался повернуть в сторону «Субао», но потерял ветер, и его паруса обвисли.

– Так держать, – пробормотал Маклин.

Пиратский корабль прошел за кормой так близко, что можно было дотронуться до весел. С его палубы поднялась и обрушилась на фальшборт «Субао» туча стрел, Старк ответил несколькими выстрелами из арбалета. Со стороны врага донесся крик, быстро смолкший.

– Теперь им придется спустить паруса и снова выгребать на ветер, – небрежно заметил Маклин. – Им никогда за нами не угнаться. Эй, на марсе! Видно еще корабли?

– Слева по борту чисто, сэр!

– Они идут прямо по ветру, – проговорил Маклин. – Посмотрим, остался ли у них здравый смысл. Мистер Лохоло, вы не могли бы сейчас подняться на ют?

– Есть, сэр.

Когда Лохоло поднялся к румпелю, оказалось, что руки у него в крови.

– Один из моей команды погиб, сэр. Стрела попала парню прямо в горло. В парусах тоже понаделали дыр.

– Ясно. Так где эти ваши рифы, и когда прилив начнет спадать?

Лохоло указал на расселину между парой холмов в стороне берега.

– Рифы вон там, сэр. Прилив сейчас полный. Отлив начнется через час.

– Отлично. Тодд, курс на вон те рифы, и пусть мистер Лохоло объяснит вам, где там лучший проход. Надеюсь, мы еще успеем воспользоваться приливом. Шкипер, сколько людей может быть на пиратском корабле?

– Семьдесят, а то и больше, сэр. Наверняка не все из них моряки.

– И сколько с той стороны сможет участвовать в схватке?

– Думаю, все, сэр. Для того их и держат на борту.

Маклин кивнул.

– Но взять нас на абордаж они не смогут. Глядите в оба, мистер Тодд, мы слишком близко. – Маклин прищурился, глядя на берег, потом бросил легкий линь с кормы за борт и проследил, какой угол тот держит с центральной осью «Субао». – Нас сносит по ветру больше, чем следовало бы, – заметил он Маккинни. – А тот парень позади нас, похоже, соображает. Другие стараются догнать нас, но этот держится подальше, чтобы оставаться вне нашей досягаемости. Может получиться интересно.

Корабль шел вперед. В полдень бриз изменил направление и дул теперь почти прямо от берега. Повернуло и течение, начался отлив, уносящий от берега в море стайки пузырьков. Первая группа пиратских кораблей осталась далеко за кормой, вторую группу беглецы тоже легко обогнали: из-за своей ошибки – попытки протаранить «Субао» – она осталась в результате с подветренной стороны, и новая атака была возможна только в открытом море. Хотя поначалу пираты их настигали, маневр оказался для них слишком сложным, и теперь они отставали все больше. Теперь между «Субао» и открытым морем находился только один вражеский корабль.

Погоня продолжалась, береговая линия удалялась на север, и ветер надувал паруса «Субао», все больше увеличивая крен корабля. Внизу протестующе пронзительно ржали в стойлах животные, их резкие голоса, доносящиеся до палубы, беспокоили не привыкших к такому людей, и в конце концов Бретту пришлось спуститься и успокоить лошадей. Пиратский корабль плыл вдоль берега параллельно «Субао», приближаясь медленно, но без риска упустить добычу, как вышло у остальных пиратов. Капитан морских разбойников наивыгоднейшим образом установил большие треугольные паруса своего судна, оставив на веслах всего нескольких гребцов. Маклин стоял на своем посту и внимательно глядел вперед. За румпель встал Лохоло, который освоил управление судном гораздо быстрее, чем воображал Маклин, и теперь, держа тяжелый деревянный брус с легкостью и изяществом, удерживал равновесие на раскачивающейся палубе и неотрывно следил за берегом.

– Где мы, мистер Лохоло? – спросил Маклин.

– На мелководье, капитан. Через четверть часа отлив закончится, и там, где мы сейчас, будет голое дно.

– Ясно. – Маклин взглянул на пиратский корабль. – Уходим от берега, а его подпустим ближе. Людей на передние паруса! – скомандовал он. – Будьте добры, мистер Лохоло, поставьте корабль на градус под ветер.

– Есть.

После того как корабль встал на новый курс, пират начал подходить быстрее, отлив помогал сдерживать дрейф под ветром. Через несколько минут течение стало таким сильным, что линь, свисающий с кормы «Субао», отклонился от курса корабля на шестьдесят градусов.

– Отлив очень сильный, капитан, – сообщил Лохоло.

– Мистер Тодд, – приказал Маклин, – отправляйтесь вперед, промеряйте глубину и постоянно докладывайте.

Кадет забрался на ванты, бросил в море линь со свинцовым грузом и четким голосом начал выкрикивать глубину.

– Три метра с половиной… три метра…

– Пират идет на сближение, торговец, – сказал Маклин, внимательно глядя на вражеский корабль. – Солдатам – взять оружие и занять боевые посты. Возможно, дело закончится абордажем.

Способность «Субао» обойти пиратское судно на этот раз сводило на нет мощное отливное течение в подветренный борт, а б?льшая длина корпуса пирата обеспечивала ему выигрыш в скорости. Маккинни оглянулся на горизонт. Никого.

– Отлично, торговец, – тихо проговорил Маклин. – Против нас вышла дюжина неприятельских судов, а осталось только одно…

Море мчалось прочь от берега. Маккинни никогда в жизни ничего подобного не видел и с удивлением спросил Маклина, почему течение такое сильное.

– Сближение двух лун усиливает отливы и приливы во много раз, – ответил Маклин, – кроме того, на этой отмели не может держаться много воды. Чтобы превратить это место в сушу, не нужен очень большой отлив. Через несколько минут, торговец, мы сядем на мель. Если мы попробуем повернуть вслед за отливом, пираты нападут на нас. Если сядем на мель, они по крайней мере не смогут нас протаранить. Уж не знаю, что выйдет за схватка, когда пираты увидят наш корабль на высоком месте на суше. Возможно, они решат повернуть вслед за отливом и привести своих друзей. В этом случае мы можем посуху добраться до берега.

Маккинни кивнул. По всему заметно было, что пиратский корабль останется возле них. Неприятель тоже мог угодить в ловушку отлива. Пиратам, если они и в самом деле не знали о повадках здешних вод, могло представляться, что «Субао» надеется остаться на плаву. Шверц задел за мель, и корабль медленно накренился, потом выпрямился, снова стал прямо, потом днище зацепилось опять.

– Людей на фалы! – закричал Маклин. – Убрать паруса! Шевелитесь, черт вас дери! – потом добавил, уже спокойно: – Мистер Лохоло, если возможно, переложите румпель под ветер… поставьте корабль против течения… не торопясь… сержант Старк, теперь пусть ваши люди действуют!

Паруса были убраны, вся команда работала быстро и не жалея сил. Тяжелая парусина горой легла на палубу, макассарцы принялись сворачивать паруса. Быстро обернули их вокруг гиков и закрепили фалами. Корабль качнулся, гонимый против течения сильным ветром, замер на месте, потом окончательно потерял ход и грузно двинулся кормой вперед. Лохоло, привычный садиться на мель в коварных морях Макассара, балансировал румпелем без приказа. Вода уходила, и «Субао» ткнулся носом в дно, закачался, выпрямился и сел на песок, накренившись в сторону берега.

– Мы на мели, – подытожил Маклин. Потом взглянул на пиратский корабль, от которого их отделяло три сотни футов. – Батюшки, и он попался! Ему не выплыть против ветра!

Гребцы вражеского судна вовсю работали веслами, остальные подбирали треугольные паруса и привязывали их к мачтам, но на глазах команды «Субао» корма пирата ткнулась в дно. Скорость течения была необычайно высока, и уже через минуту пиратский корабль тоже сидел на мели.

Бретт бегом бросился на шкафут и с усилием потащил на себя крышку трюма, потом ему на помощь пришел Ванъянк.

– Какого черта вы там делаете? – прокричал с юта Маклин.

– Нужно вывести лошадей, – ответил Бретт. – Мы с мастером Ванъянком должны сражаться верхом, капитан.

– Пусть делают, как знают, – махнул рукой Маккинни. – Противник превосходит нас числом, так что кавалерия нам поможет. Смотрите, что там происходит.

Он указал на врагов. На палубе толпилось множество вооруженных людей, но, вместо того чтобы бежать к «Субао», пираты выстраивались шеренгами перед своим кораблем.

– Настала моя очередь, – подал голос полковник. – Маклин, прикажи своим людям надеть нагрудники и вооружиться, потом помогите Бретту.

Крышку трюма наконец открыли, и при помощи большой реи, которую удерживали наклонно главным фалом, оба скакуна, покачиваясь из стороны в сторону, были подняты на перевязях, пропущенных под животами, и благополучно поставлены на песок. Бретт и Ванъянк вскочили в седла, укрыв крупы своих лошадей полами кольчуг.

– Чего они ждут? – спросил Маклин, указывая на пиратов.

– Они не знают, сколько у нас бойцов на борту и есть ли у нас звездное оружие, – тихо объяснил Лохоло. – Их главари сейчас объясняют им, какая богатая добыча ожидает их на борту нашего корабля и сколько оскорблений вытерпели пираты от Гильдии Джикара, после чего они бросятся в атаку. Я предлагаю нашим людям спуститься на песок, иначе придется вести бой с корабля.

– Нет, с корабля я драться не буду, – ответил Маккинни. – У пиратов есть топоры. Если один из них улучит несколько минут возле борта, нам никогда отсюда не уплыть, каким бы высоким ни был прилив. Хэл, выстройте своих людей перед кораблем так, чтобы пиратам было непонятно, сколько у нас бойцов!

– Есть, полковник!

С помощью уговоров и угроз, Старк выстроил местную команду перед бортом судна в подобие шеренги, разместив солдат Гавани с фланга. Люди взволнованно переминались с ноги на ногу, их оружие блестело на солнце.

– Помогите мне передать вниз пики, – приказал Маккинни Лонгвею, появившемуся на трапе. – Потом укройтесь с остальными в трюме и оставайтесь там.

– Как прикажете, торговец, – ответил Лонгвей. – Но я мог бы сражаться.

Профессор вышел на палубу, и полковник увидел, что плотную фигуру ученого поверх кожаной куртки облегает кольчуга. Вместе с Маккинни ученый брал пики из гнезд и передавал через борт вниз дожидающимся там бойцам. Вся местная команда была в нагрудниках, перчатках, со шлемами на головах, с короткими мечами и круглыми щитами. С пиками в руках небольшой отряд моряков имел более организованный вид, говоривший о готовности отразить нападение неприятеля.

– Они будут драться лучше, если вы объясните им, что делать, – сказал Лохоло. – Они еще молодые ребята, но гильдии уже начали их обучение.

Маккинни спустился на песок и встал перед шеренгой, оставив Маклина и Лохоло на палубе. Он повернулся к своим людям.

– Самое важное – соблюдать дисциплину, – начал он. – Если вы будете сохранять строй, они ничего не смогут с вами сделать. Пока враг не подойдет близко, держите щиты сомкнутыми, чтобы стрелы не достали вас, потом наступайте по моей команде. Я хочу, чтобы вы ударили по ним единой силой, а не бились разрозненными группами. Хэл, встань с солдатами из Гавани позади основного строя, и держите дротики и арбалеты наготове. Как только пираты приблизятся на расстояние выстрела, я хочу, чтобы по ним дали залп из арбалетов, и продолжайте в том же духе, пока они не подойдут настолько близко, что вы не будете успевать перезаряжать. Потом беритесь за дротики и опять метайте все вместе по моей команде.

– Слушаюсь, сэр.

– Действуйте только по моему приказу. Бретт и Ванъянк, держитесь рядом со мной до особого распоряжения.

– Что же, нам держаться позади и отдать этим пешим всю славу в бою? Это несправедливо! – медленно проговорил Ванъянк.

– Черт с ним, справедливо это или нет. Если ты, Ванъянк, или Бретт броситесь в бой без моего приказа, я велю солдатам Хэла вышибить вас из седел.

– Мы согласились служить человеку со звезд, – произнес Бретт. – И должны выполнять его приказы, друг, это честно. – Он похлопал Ванъянка по плечу. – И потом, что такое пиратская честь? Что для них значит честная игра?

– Пираты атакуют! – крикнул с юта Лонгвей.

Маккинни бросился к носу корабля и огляделся. Большой отряд пиратов, около сотни человек, медленно двигался в хорошем строю к «Субао».

– Хэл, бери своих солдат, слезайте на песок и занимайте позицию. Стреляйте тогда, когда решите, что дистанция подходящая.

– Слушаюсь, сэр. Охрана, направо! Вперед марш.

Старк и его солдаты спустились с кормы и заняли позицию почти прямо под ней. В результате Хэл и его отряд оказались ближе к пиратам, чем отряд Маккинни.

Натан не отрываясь смотрел на приближающийся строй пиратов, который время от времени расступался перед небольшими озерцами, оставшимися после отлива. Никаких команд вновь быстро сомкнуть ряды командир пиратов не давал. Из того, что Маккинни знал о тактике, применяемой на Макассаре, такое хождение строем было само по себе достижением и вершиной военного искусства. Дальше этого не шло. В атаку пираты бросятся диким вопящим стадом.

Пираты приблизились, и Хэл скомандовал:

– Товсь! Цельсь! Пли!

Запели стрелы, и несколько человек в строю пиратов упали, но основная масса продолжила наступление. Маккинни пока наблюдал и приказа не отдавал. Позади него Бретт и Ванъянк ласково говорили с лошадьми, но в голосах всадников слышалось напряжение. Они рвались в бой, и успокаивающие слова не могли этого скрыть.

Второй залп из арбалетов сбил на песок еще несколько пиратов, и наконец их разношерстная армия, вооруженная только короткими мечами и щитами – лишь у считанных единиц были топоры, – бросилась на своих противников, чудесным образом подставив свой фланг Маккинни.

– Вперед, ребята. Идти только строем. Следуйте за мной и сохраняйте шеренги. Бретт, ты и твой приятель остаетесь позади строя, пока я не прикажу вам атаковать.

Нападающие оказались зажатыми между двумя маленькими отрядами. Главарь пытался командовать пиратами, но они уже разделились на небольшие группы и набросились на Старка и его солдат.

– За мной, парни! – закричал Маккинни. – Держать строй! Следите за соседями справа и слева и держитесь вместе.

Он повел своих людей шагом от носа корабля к корме, так, чтобы атакующие все время оставались между двумя отрядами. Кое-кто из пиратов уже повернулся к ним, чтобы драться. Но большинство продолжало наседать на Старка.

Хэл и его бойцы снова дали залп из арбалетов и бросили оружие, взамен взяв в руки дротики. Когда группа Маккинни зашла пиратам во фланг, полковник крикнул:

– Давай, Хэл!

Солдаты Старка бросились вперед и с ходу метнули дротики, пробив в рядах пиратов бреши, вслед за этим ударил отряд Маккинни: моряки шли в атаку с пиками наперевес, а с другой стороны их поддерживали «волки» Хэла, под прикрытием щитов пустившие в ход короткие мечи.

Головной отряд пиратов был взят в клещи, но основные силы врага отступили, не желая оказаться в опасном положении между двух огней. Через минуту пираты внезапно атаковали отряд Маккинни: бросившись вперед с короткими мечами и ныряя под пики, они стремительно ввязались в схватку с моряками, не успевшими приготовить мечи. Двое парней из Джикара были почти мгновенно зарублены, и в шеренге пик открылась брешь.

На другом фланге атака на Хэла и его «волков» неожиданно прекратилась. Без лат или нагрудников, с одними мечами пираты могли только сдерживать их натиск, да и то лишь за счет численного превосходства. Разбойники устремились в просвет между группами Маккинни, нацеливаясь на лестницы, свисавшие с поручней вдоль борта корабля.

Размахивая клинком, Маккинни бросился в брешь в строю пикинеров, крича своим людям: «Держаться!» На него замахнулись коротким мечом, но он отбил удар и, сделав ответный выпад, разрубил нападавшему шею. Пират упал, но на Натана вновь напали сбоку; меч Маккинни, описав сверкающий полукруг, ударил – и отбросил второго пирата. Однако брешь была слишком широка, чтобы закрывать ее в одиночку. Третий враг попытался обойти Натана слева, но моряк с пикой прикрыл его, и меч лишь слегка звякнул о кольчугу. Маккинни отчаянно выкрикивал приказ сплотить ряды.

Джикарцы неловко сомкнулись.

– Щит к щиту! – рявкнул полковник. – Сойтись вплотную!

Как только брешь исчезла, он смог наконец переключить внимание на пиратов, атакующих корабль.

Перед самыми поручнями их остановил Лонгвей, ударив клинком по лицу одного из врагов, лишь только его голова показалась над палубой. Рядом с Лонгвеем стоял Маклин, а Лохоло с огромным двуручным мечом, крича в дикой ярости, спрыгнул с палубы на песок. Бывший капитан крутил свое оружие над головой и посылал пиратам проклятия.

– «Субао» мой! – кричал он. – Грязное отродье, морская слизь, немытые пожиратели падали!…

Одним ударом он снес вражескую голову и прижался спиной к борту корабля, не подпуская к себе пиратов, которые атаковали его с не меньшей яростью.

Главарь, выделяющийся золотым ошейником и золотыми браслетами на руках, криками пытался заставить своих людей временно прекратить бой, перегруппироваться и использовать свое численное преимущество.

Маккинни дождался, чтобы пираты отступили и построились, и тогда скомандовал Бретту:

– Вперед!

Бретт выкрикнул странное ругательство. Они с Ванъянком пришпорили коней и ураганом понеслись вперед, разя тяжелыми мечами, сминая жалкие попытки отбиться; пираты бросились врассыпную, чтобы не угодить под копыта огромных коней. Те тоже дрались: лягались, втаптывали упавших в песок. С фланга ударил Хэл; его солдаты, наступая ровным строем, принялись рубить первый ряд пиратов. Те повернулись и побежали. Маккинни держал свой отряд на месте, приказав выставить копья щетинистой стеной, остриями к врагу. Лохоло продолжал отчаянно биться, его меч превратился в сияющий полукруг. Остатки вражеского отряда отступили, устремившись к собственному кораблю.

Бретт и Ванъянк пустились в погоню за бегущими по песку, но с палубы пиратского судна по всадникам открыли огонь из луков, и Маккинни скомандовал кавалерии вернуться. Снова перестроив свой маленький отряд под бортом «Субао» и велев всем отдыхать, полковник осмотрел поле боя.

Он потерял двух местных моряков, павших, когда пираты прорвали их ряды. У нескольких человек были серьезные ранения, одному пронзили руку ударом кинжала. Сверх того, Маклин получил довольно глубокую рану плеча, нанесенную в последний миг пиратом, которого смертельно ранил Лонгвей. Остальные не пострадали. Отряд Гавани постоянно нападал, и пираты почти не имели возможности сблизиться с ним, к тому же их оружие было недостаточно тяжелым, чтобы пробить нагрудники и кольчуги солдат, а Хэл не дал им времени попытаться сделать это.

Между двумя кораблями на песке осталось тридцать четыре тела. Некоторые еще слабо шевелились. Большинство лежали вдалеке от «Субао», убитые солдатами Хэла из арбалетов или всадниками во время погони.

– Обычное дело, – объяснил Лонгвею и Маклину, забравшись обратно на борт, Маккинни. – Я еще не видел такого боя, в котором у терпящего поражение хватило бы духу в решающий момент собраться с силами и переломить ход битвы. Как только потеряна воля к победе, разгром предрешен. Обычно урон больше во время погони, чем во время самого боя.

– Удивительно, что победа досталась нам так легко! – воскликнула Мэри Грэхем.

Маккинни повернулся, пораженный тем, что девушка на палубе.

– Я приказал вам оставаться внизу, – пробормотал он. – Если бы бой завязался на палубе нашего корабля, нам пришлось бы куда хуже. Начни пираты атаковать нас сразу со всех сторон на палубе, где у нас не было бы возможности встретить их в строю и маневрировать, нам пришел бы конец. Но они оказались достаточно глупы и приняли наши условия боя. Что вы можете предложить нам на обед, фриледи?

Мэри с трудом сглотнула и спросила:

– Они могут напасть снова? Еду нужно приготовить.

– Думаю, у них не хватит на это духа. – Маккинни повернулся к Лохоло. – Когда вода поднимется, пираты могут напасть снова?

Лохоло покачал головой.

– Когда начнется прилив, и нам, и им хватит неприятностей, торговец. Вода пойдет стеной.

Маккинни заметил, что, пока они сражались, Маклин вручную снял, опустил и укрепил в песке со стороны моря один из корабельных якорей.

– Якорь будет нужен, – объяснил военный моряк. – Без него прилив может выбросить корабль на берег и посадить на настоящую мель. Якорь удержит нас, пока вода не поднимется достаточно высоко.

– Пираты поступили так же? – спросил Маккинни.

– Если хоть что-нибудь соображают.

– Ясно. У меня возникла мысль. Надо переговорить с Бреттом.

В военных действиях наступило затишье, но Натан приказал своим войскам оставаться в строю на песке. Обедали стоя. Когда через час подошло время прилива, лошадь Ванъянка подняли на борт, после поднялись и все остальные, только Бретт на своем скакуне остался на песке позади корабля. Несколько пиратов попытались приблизиться к «Субао», но когда до корабля оставалось сто ярдов, появился Бретт, и грозный вид всадника обратил врагов в бегство, в то время как Ванъянк на борту бесился от вынужденного безделья.

– Ты нам еще понадобишься, Ванъянк, – сказал ему Маккинни. – Ты остаешься в резерве до наших дальнейших приказаний.

Они ждали.

– Вижу прилив! – закричал Лохоло с марса. – Волна идет!

Маккинни махнул Бретту:

– Пошел!

Тот галопом поскакал к вражескому кораблю. На расстоянии полета стрелы он свернул. Сохраняя дистанцию до корабля, нашел якорь, выброшенный, чтобы удержать судно на месте. Быстро взмахнув мечом, он разрубил якорный канат и во весь опор понесся обратно к «Субао». Чтобы уменьшить тяжесть всадника, его латы и броню его коня сняли и заранее подняли на корабль; когда Бретт оказался возле «Субао», Ванъянк уже держал наготове рею. Под нарастающий рев приливной волны всадника вместе с конем подняли на борт.

Маккинни взобрался на ванты и внимательно смотрел в сторону моря. Впереди, менее чем в километре, темнела трехметровая, яростно бурлящая стена приближающейся воды. Пираты в отчаянии кричали, один из них, стоя на носу корабля, грозил кулаком. Но было поздно: к тому времени, когда они успели бы добраться до якорного каната «Субао», волна уже обрушилась бы на них, и, как видно, никому из пиратов не хотелось жертвовать жизнью ради того, чтобы навредить Маккинни. Корабль морских разбойников понесло на камни, и Маклин отдал приказ поднимать паруса и готовиться к долгому плаванию.