Космиты навсегда

Эпилог

Бодрый я и совершенно живой и здоровый Додик шли по дачной улочке к проходной. Иваныч с интересом разглядывал картины моего мира. А моего ли?.. Этот поселок выглядел значительно более убого, чем я его запомнил, и больше походил на дремучее село, а не на дачи. Надпись на табличке, грубо приколоченной к покосившемуся забору, сообщающая о том, что это поселение № 146, была выполнена малоразборчивым готическим шрифтом. Что-то не помню я этой таблички.

У проходной в развязных позах стояли два добрых белобрысых молодца в форме войск СС.

— Ей, ком цу мир, шнель, шнель! — позвал нас один из них тоном, не терпящим возражений.

— Если это не актеры порнушки, то я начну зверствовать, — шепнул я, подходя к этой парочке.

— Ей, бидло, фот тебье дойч марки, бьехи ф махазьин и ньеси нам фодку. Шнель. Ми сеходня отдихать, а фи бегать длья нас ф махазин.

Я взял банкноты, посмотрел на них и… вот тебе на! На банкноте в пять дойч марок был изображен Гиммлер, на десятке — Геринг. Банкноты новенькие, хрустящие, дата выпуска — 2005 год. Почему я не удивлен? Я заботливо сложил деньги и положил их в карман, но остался стоять на месте, преданно заглядывая в их лица.

— Бистро, думкопф! — сердито гаркнул один из них и угрожающе надвинулся на меня.

— Господа блистательные офицеры, — сказал я тоном, полным раболепия, — а есть у вас еще деньги? Понимаете, у меня их нехватка.

— Нахальний бидло. Ньеси фодка, бидло, и заработаешь дьесять пфенниг, — снисходительно ответили мне.

— Какая щедрость. Спасибочки, только почему бы вам не пойти в задницу?!

— Шьто?!

— В задницу. Обычную. У меня вертится на языке еше парочка метких адресов, но боюсь, что вы, геноссы пидорские, их не поймете…

Гримасы ненависти исказили их лица, и тот, что стоял ближе ко мне, схватился за пистолет на поясе. Я перехватил его руку и врезал ему головой по носу, второй ринулся ко мне, но получил от Иваныча ногой в челюсть — челюсть замечательно хрустнула, и немец повалился на землю. Тут же не пойми откуда выскочили трое бородатых мужиков в грязных телогрейках и с лопатами в руках. Мы отскочили в сторону, и я сунул руку за спину, хватая рукоять своего большого черного пистолета, но мужики и не собирались на нас нападать. Своими лопатами они принялись добивать эсэсовцев, и через полминуты все было кончено.

— Партызаны? — спросил мужик. — Молодци-и! Хутко, хапаем фашистив й тикаемо, мы вас сховаем, ни бздить, отут вас нихто ни выкрые…

Прибежала какая-то бабуля с ведром песка и начала засыпать пятна крови, а мы подхватили убиенных и потащили их вглубь поселка, подальше от дороги…

Ну вот, меня опять приняли за партизана. Черт-те что. Герда! Это все чертова Герда! Что случилось в этом мире, не известно. Если советские войска не удержали Сталинград, то вполне могла случиться катастрофа. Или, может, немцы срезали Курский выступ? Это была б совсем страшная катастрофа. Да мало ли что могло произойти?! И теперь здесь, под Киевом, в 2005 году запросто шляются эсэсовцы, уверенные в том, что я послушно побегу для них за водкой… Чертова Герда!

Что ж я натворил?! Ладно. Без паники! Я натворил, мне и исправлять. Ну, Герда, ну, курва, ну, держись! Обратный «двойной» билет на Колумбийское метро у меня есть, и он мне очень пригодится. Спасибо Пронину, как в воду глядел…

Константин Лишний 2004—2005