Кости внутри

Еще два зверя напали из пещеры.

— Сколько там этих существ? — прорычала она и отвернулась. Воздух замерцал вокруг нее, один из них чуть не попал по ее бедру когтями.

Гетен поджег крикуна, прорычал заклинание и отбросил четвертого крикуна в гору. Он удерживал чудище там, подняв руку, заклинания летели из его рта монотонными фразами. Существо извивалось, кости трещали. Сияние в нем мерцало, угасало.

Галина посмотрела на горящего зверя. Тот крался, визжал, но крик все еще был заглушен. Вонь от горящей плоти заставила желчь подступить к ее горлу. Он споткнулся и упал, встал и пошел к Гетену, желая уничтожить его. Жар от монстра не давал Галине подойти. Монстр бросился к нему.

— Осторожно!

Он направил сильное заклинание в крикуна, отбросил существо на склон, по которому они поднялись. Он рухнул на дне, труп дергался, кусты вокруг него загорелись.

Галина вытерла пот со лба и повернулась к Гетену, но уловила движение. Она оттащила его в сторону, попыталась отскочить, но не смогла избежать столкновения с пятым крикуном.

Галину Персинну не раз топтала в бою лошадь.

Это было хуже.

У лошадей не было когтей, и от них не пахло смертью.

Она рухнула на землю и прижала подбородок к груди, закрывая руками голову и шею. Вес вдавил ее в каменистую землю. Она охнула, ребра трещали. Когти пробили ее кожаный жилет, порезали плечо и спину. Боль опалила лицо.

Земля дрожала, жар задел ее и пропал, забирая с собой вес крикуна. Она медленно разжалась и открыла глаза, увидела, как ее муж рассек чудище мечом. Он придавил его чарами, отрубил голову, вонзил меч в позвоночник. Он оставил оружие в звере, побежал к ней.

— Кровь Семел, — он выругался и поднял ее на руки. Ее лицо болело хуже всего. Наверное, челюсть была сломана. — Не говори, — сказал он. — Он рассек тебе щеку когтем. Мне нужно убрать яд и закрыть рану, — он поднялся по склону холма.

Амма Зана встретила их на середине пути. Арик был с ней, а еще солдаты.

— Уверены, что все звери убраны? — спросил бок.

Гетен оскалился в хищной невеселой улыбке.

— Нет, но если больше выберутся, вы с ними разберетесь. Я доказал свою невиновность, — он пошел дальше к оврагу. — Амма, возьми мою сумку. Кто-нибудь, установите палатку, — рявкнул он через плечо.

Убежище установили, Гетен промыл и зашил лицо Галины, раны на ее теле, пока она подавляла ругательства. Он заставил ее выпить что-то гадкое, намазал раны вонючей мазью. Она хотя бы не потеряла зубы в этот раз.

Он надел на нее свою тунику, сел на край кровати, нежно убрал волосы с ее пострадавшего лица.

— Твои ребра ушиблены, но переломы я не нашел, — ее левый глаз опух и закрылся. Она коснулась его. — Твой глаз в порядке. Признаков внутреннего кровотечения нет. Это хорошо.

Она фыркнула, закатила здоровый глаз, а потом постучала по зубам и буркнула:

— Не рзт.

— Не разбиты? Зубы? — она кивнула. — Тоже хорошо, — согласился он и коснулся губами ее лба. — Хватит говорить. Сначала опухнет хуже, а потом пройдет.

Амма Зана заглянула в палатку.

— Как наша принцесса-воин?

— Амма, я тебя уважаю, но сейчас не время для общения, — Гетен был как злой волк, голос звучал низким рычанием.

— Направь гнев на верную цель, маг солнца, — рявкнула она.

— И это будешь ты, старушка. Ты знала, что Галина не даст мне биться одному.

— Я знала, что только так можно доказать твою невиновность.

— Моя жена чуть не погибла!

Аппа Унеган прошел в палатку, поднял ладони, словно защищался от атаки.

— Тише, Гетен из Ранита, — сказал старик.

Галина поймала мужа за ладонь, потянула, привлекая его внимание. Он посмотрел на нее, она покачала головой, бормоча:

— Прошу ннд, — краем рта.

Гетен выдохнул.

— Я буду спокоен ради тебя, — сказал он ей.

Арик-бок вошел в палатку. Жевон и четыре солдата вошли с ним, наверное, чтобы уберечь короля от гнева Гетена. Галина рассмеялась бы от этого, если бы могла. Рана на ее щеке задевала уголок рта, останется неприятный шрам.

Арик заговорил, но она подняла ладони и указала на пергамент, чернила и перо.

«Доволен?» — написала она.

— Твоими ранами? Нет. Доказательствами невиновности Гетена Риша? Да.

«Хорошо. Это важно».

Арик покачал головой.

— Твое состояние важно, Красный клинок. Больше, чем ты знаешь.

Она игнорировала это. Она слишком часто такое слышала. У нас союз?

— Да. Как только Ор-Хали избавится от крикунов, мы отгоним Урсинум от нашей границы и отправим еду и медицинские припасы в Иствит. Но я не могу послать солдат.

Гетен мрачно посмотрел на бока.

— Что насчет Налвики?

Галина написала: «Валдрам?».

— Вы доказали, что маг солнца не вызывал крикунов. Но это не доказывает, что король Валдрам это сделал. И не доказывает, что он управляет королем Илькером, — Арик-бок покачал головой. — Я не могу вовлекать своих людей в ссору твоей семьи, Галина. И я не брошусь прямиком во вторую Войну ветров.

«Налвика идет на Татлис», — она подчеркнула это.

— Я послал птицу для подтверждения угрозы. Послание из Татлиса заявляло, что все хорошо. Похоже, тебе подали неверную информацию.

Она сломала перо и села, покачнулась, но Гетен удержал ее.

— Это ваше последнее решение, ваше величество? — спросил он.

— Жаль разочаровывать, лорд Риш, леди Риш, но да, это мое последнее решение. Если только вы не представите неопровержимые доказательства, что король Валдрам некромантией создал крикунов и управляет королем Илькером, я не могу рисковать своими людьми. Если Урсинум и Бесера хотят обсудить ситуацию перед Советом королей, я выслушаю, конечно.

Галина закрыла глаза и глубоко вдохнула, кривясь, боль пронзила ее ребра. Помощи от Ор-Хали не будет. Арик-бок не спешил воевать. Она уважала его за это, хоть он и ошибался.

Перед тем, как они ушли, аппа Унеган и амма Зана обещали поговорить с Махиш, лидером даргани, о союзе.

— Обещать не могу, — сказал аппа. — Они верны Арику-боку.

Галина кивнула и написала: «Спасибо за старания».

Гетен молчал. Он прощал не так просто, но скоро это случится.

* * *

Они вернулись в Ранит, после четырех дней Галина устала от жалости и ужаса Церис каждый раз, когда они говорили. Но юная королева Бесеры была терпеливее, когда Гетен описал их время в Ор-Хали, и не стала высказывать свое мнение.

— Я думал, вы будете злиться, ваше высочество, — отметил он.

— Потому что Арик-бок ставит нужды своего народа выше Бесеры? — она передала спящего сына няне. — Нет, я не могу винить его за это, особенно зная, сколько он потерял, и видя ущерб от тех чудищ, — она взглянула на Галину и быстро отвернулась. — Я должна быть терпеливой, доверять мужу и своему народу.

Галина кивнула и подумала, что Церис могла стать неплохой королевой.

Ее рана уже не была опухшей стараниями гадких лекарств ее мужа, и боль притупилась. Порезы на спине, плечах и груди хорошо заживали.

— Я — интересная палитра, — отметила она, разглядывая свое тело в зеркало Гетена. Ее речь стала нормальной, хотя порой она проливала медовуху, если не была осторожной.

Он оторвал взгляд от книги, что-то о древнем оружии на старом языке.

— Нарисованная леди, — отметил он.

— Хорошо, что я — не правительница Урсинума. Они назвали бы меня Королевой шрамов.

— И мне пришлось бы рычать весь день, чтобы доказать свою ярость.

Она рассмеялась и надела платье цвета вина через голову, стараясь не задевать швы. Она присоединилась к нему на диване. Карта Кворегны была развернута на низком столике перед ним. Она склонилась и обвела линию на северо-востоке от Айестры до Северных пустошей.

— В Телеянск? — спросил Гетен.

— Да. Установим союз с императором Локшином, купим его армию за сталь Налвики. Разделим силы. Половина пойдет в Налвику, а потом на юг к Татлису. Оставшиеся освободят Бесеру и пересекут Серебряное море. Мы поймаем Валдрама между объединенными армиями в Урсинуме. Когда мой брат и идиот-кузен поймут, что происходит, мы уже будем стоять в их палатках.

Гетен смотрел на карту.

— Это может сработать.

Она фыркнула.

— Может.

ВОСЕМЬ

Прошли три недели осады Бесеры. Галина и Гетен вернулись в Айестру, и король Данас, как и обещал, дал корабль и экипаж. Она вежливо поблагодарила его, приберегла ругательства на ночь.

«Банриона» была с запасом провизии, и они отправятся на следующий день, надеясь получить армию, в которой отчаянно нуждалась Галина.

Айестра предлагала Гетену манящую силу множества невинных душ. Он избегал их, скрываясь в покоях, которые делил с женой, или помогая ее сестре, Аревик, похудевшей от летней жары.

В последний день в Эссендре Галина убивала время, устроив дуэль с солдатами, которые сопроводят ее и Гетена в Телеянск.

Гетен смотрел на нее из тени арки, пока она проверяла свои пределы против воинов, которые не разрезали бы ее, но делали победу сложной. Она повела плечами, пока шагала по тренировочному пыльному рингу цитадели Эссен. Она слизнула пот с верхней губы и плюнула.

— Проклятая пыль, — полуденный жар мерцал у земли. — Я потею как свинья на вертеле, — она вытерла лицо тряпкой, стараясь не задеть рану от крикуна.

— Я так себя и ощущаю, — согласился один из солдат.

— И выглядишь ты так же, — сказал ему другой, и группа рассмеялась.

Галина проверяла группу, которая будет поддерживать ее во время путешествия в Телеянск. И она показывала им свое достоинство, доказывала, что была сильной, хоть и с новыми шрамами.

Она прищурилась, глядя на безоблачное небо Айестрии.

— Во мне еще есть силы, дураки. Кто последний?

— Я, — Гетен оттолкнулся от белого камня стены, прошел на солнце.

Воины заметили его, заухали и захлопали, радуясь, что Красный клинок будет биться с ее боевым магом.

Она перестала кружить, посмотрела на него, щурясь.

— Чем обязана такой честью?

— Любопытство, дорогая жена, — он вошел на ринг, призвал теневую броню и меч под удивленный шепот зевак. Он пошел вокруг нее, вытянул руки и разминал плечи, пару раз взмахнул мечом.

— Хм, — она вытерла пот со лба и кивнула. — Я буду мягче, муж.

Гетен остановился и поднял меч в защитной стойке.

— Не стоит.

Галина улыбнулась и повернула голову к солдатам.

— Ему нравится, когда я грубая, — они рассмеялись, поддерживали воплями ее и Гетена, она отсалютовала ему своим мечом.

Муж и жена кружили, их оружие звенело, звук отражался от каменных стен двора. Галина была потной, но не устала, отбивала легко удары.

— Твои движения скованные, лорд Риш, — отметила она, ударив его по правому бедру.

Гетен склонил голову.

— Меч — не моя первая защита, леди Риш.

— Ясное дело, — она бросилась к нему, он едва избежал удара. Солдаты захлопали, советовали ему:

— Беги, маг!

— Теперь мы знаем, у кого меч больше!

— Применяйте магию, если хотите выжить против стали ее светлости.

Гетен заметил говорящую в последний миг и улыбнулся женщине, как волк.

Узкая полоска тени поймала Галину за левую лодыжку. Она расставила ноги шире, боролась с притяжением. Толпа загудела, но она покачала головой.

— Нет-нет, — сказала она. — Я не запрещала его оружие, — биться магией было вечным испытанием. — Я поставлю всех вас биться с магом солнца. Вам нужно научиться биться с магией.

Ее меч безвредно прошел сквозь тень, та в ответ сжала ее ногу крепче, и Гетен потянул, и она упала. Он бросился, но Галина ожидала его ход, взмахнула мечом низко, целясь по ногам. Гетен прыгнул, с трудом избежав клинка, но хватка на тени ослабла. Галина поднялась и бросилась за ним выпадами, которые заставили мага уйти в защиту, пока другая тень не поймала ее за руку с мечом, а потом сбила с ног. Галина рухнула на спину с лязгом доспеха. Клинок Гетена постучал по ее груди. Она подняла ладонь, вытянув палец.

— Очко, — сказала она, он поднял ее на ноги. — Потому он нужен нам.

Гетен промолчал.

Галина спросила:

— Что ты затеял, маг?

Он просто улыбнулся. Она замерла, ее выражение лица обещало, что он заплатит за каждый синяк этой ночью.

Они нападали друг на друга дальше, но уже осторожнее. Галина следила за его ладонями, избегала темных углов двора.

Со следующей его атакой тени обвили ее облаком, не давая увидеть его движения. Ее солдаты возмутились.

Галина крикнула:

— Тихо! — но недостаточно быстро, и она ответила на шорох ног Гетена слишком поздно, ощутила его меч у своего горла.

Тьма поднялась. Он стоял за ней, губы были так близко к ее уху, что она дрожала, когда он сказал:

— Очко.

Но он забыл, что Галина не слушалась правил. Она повернулась, поймала его за руку и плечо, перекинула его на землю. Оседлав мужа, прижав кинжал к его горлу, Галина сказала:

— Уже не твое.

Она слезла с него, зашагала по кругу, а он кивнул и ответил:

— Вижу, пора надавить сильнее, воительница, — сказал он и встал.

Галина хитро улыбнулась мужу и ответила:

— Позже, маг.

Зрители вопили.

Она прищурилась, пытаясь понять, что он хотел достичь. Давить на нее магией было опасно. Она не собиралась его ранить, но Галина могла вспылить и не сдержаться.

Она не дала ему время обдумать план. Она напала, уклонилась от его выпада, обезоружила его взмахом меча. Его оружие застучало по камням вне ринга, и солдатам пришлось отпрянуть. Но Гетен не собирался быстро проигрывать. Он призвал тени, чтобы поймать ее за руки и талию, взмахнул рукой и бросил ее по арене. Она ударилась об каменную стену так, что из нее вылетел воздух. Галина покачала головой и выругалась.

Гетен вызвал магию солнца, и жар сменил холод теней. Пот стекал по вискам его жены, капли были на верхней губе. Жар был сильным. Ринг мерцал от жара. Из нее вырвалось звериное рычание, которое должно было прогнать его в укрытие.

— Отбивайся! — приказал Гетен, взяв свой меч. — Останови меня, Галина, — солдаты кричали на него, требовали, чтобы он отпустил ее. Он отгонял их огненным щитом. Их гнев был осязаемым, питал сражение. Гетен не сомневался, что его жена видела все красным.

Она закрыла глаза и билась с давлением солнца. Вес давил на нее, выгоняя воздух из легких. Она оскалилась. Ее ладони дрожали, меч задевал камни и гремел.

— Ну же! Бейся! — Гетен расхаживал перед ней, как хищный волк, скаля зубы. — Хватит быть слабой!

Ее взгляд пронзил его, и он знал, что пробил барьер. Галина отодвинулась от стены. Она отталкивала его магию, медленно подняла меч, словно резала камень, а потом контроль на ее гневе разбился. Она рассекла воздух, его магию, силу, приковывавшую ее к стене, ударяла клинком по его мечу снова и снова, пока со звоном меч мерзавца не разбился, тень, создавшая оружие, рассеялась.

— Стой! — Гетен поднял ладони в ее сторону.

Было слышно только дыхание Галины и крик чаек над бухтой Эссендры.

Она хотела убить его. Но и нет. Смятение и почти ослепительный гнев поглощали ее. Гетен видел это в ее глазах. Она отвернулась от него, прошла, топая, по арене и ударила по одной из кукол, набитых соломой, по пути. Она отрубила кукле голову, рассекла ее живот. А потом, еще кипя от гнева, она взревела и бросила меч на арену. Воины пригнулись и пялились, когда она пошла по двору и в замок, расталкивая слуг с дороги.

Гетен был прямо за ней, убрал свою броню и уклонялся от хаоса, который она учиняла.

Двое слуг были в их покоях, когда она открыла дверь ногой.

— Прочь! — закричала она, дверь ударилась об стену. Они побежали мимо нее и Гетена, который спокойно вошел за ней.

Галина повернулась к нему.

— Сними эту броню. Я не могу в ней дышать. Прочь! — она дрожала, едва владела собой. — Что ты со мной сделал? — прорычала она.

— Заставил выйти за пределы, — Гетен потянул за ремешки и шнурки. — Я должен был.

Когда он снял ее кольчугу через голову, она отшатнулась. Он снял и мягкий жилет, и она закричала от облегчения, ощутив прохладный воздух на коже. Он направил ее к купальне.

— Тебе нужна вода.

— Мне нужно заколоть тебя!

— Сначала вода, — он направил ее к чаше с водой, схватил ковш и вылил ей на голову.

Галина охнула, прохладная вода остужала ее огонь.

— Зараза! — она сжала края столика, смаргивая воду с глаз. — Что ты со мной сделал? — повторила она спокойнее. — Я так срывалась в последний раз в бою в день, когда убили моего брата Галиона.

— Когда тебя назвали Красным клинком? — она кивнула, и он сказал. — Я доказывал теорию.

— Теорию? Что ты — гаденыш, которого нужно было убить при первом шансе?

Он рассмеялся и убрал мокрые волосы с ее лица.

— Нет. Что твоя магия крови даст тебе броню.

Она раскрыла рот.

— Как твоя броня?

— Да, но усиленная кровью, а не тенями, — он нашел для нее полотенце.

Галина вытерла воду с волос.

— Но я не некромант. Ты сказал, что броня — это живая тень. Разве ее не нужно призывать и управлять ею?

— Да и нет. Призыв — это просто. Иначе Валдрам не был бы такой угрозой. Но поддержание брони на теле требует магии, за которую должна уцепиться тень.

— Не понимаю.

Он задумался на миг.

— Это как твоя броня. Каждая часть соединена так, чтобы создать защиту вокруг твоего тела, и твой жилет все поддерживает. Да?

— Видимо, да.

— Магия для тени как твой жилет.

Она кивнула с пониманием в глазах.

— Ясно. И без магии облик брони не поддержать?

— Именно. Броня работает как живая тень, которую ты использовала в Древье Линне и Татлисе. Я создам тень, привязанную к твоей душе, ограничу ее независимость. Ты призовешь ее, когда нужно, уберешь, когда она не нужна.

— Это не может быть так просто.

Он рассмеялся.

— Это и не просто. По крайней мере, поначалу. Но потом это станет легко. Ты даже научишься применять ее как оружие.

Она посмотрела на него.

— Как твои кинжалы и веревки?

— Возможно.

Она поджала губы.

— Люди не посчитают меня боевым магом?

— Некоторые уже так думают, Красный клинок.

— О, — она пожевала губу. — Но почему ты надавил на меня?

— Чтобы увидеть, придает ли магия крови тебе сил в бою.

— Хорошо. Зачем?

— Потому что ты будешь защищать броню так же, как она — тебя. Это живое существо.

Она нахмурилась.

— Не понимаю.

Как он мог объяснить это просто.

— Тень-броня бросает трусов.

Понимание проступило на ее лице.

— Она будет защищать меня, только если мне хватит сил и воли ее использовать?

— Да, и нужен источник — твоя магия крови.

Она пошла за ним к маленькому столу у окон, где свет падал лучше всего. Он уже разложил вещи из сумки, ингредиенты стояли в контейнерах, ступа, пестик и котелок ждали на столе.

— Ты ожидал, что теория подтвердится, как погляжу.

Он посмотрел на нее исподлобья.

— Когда я ошибался?

— Пару раз помню, — она поежилась и сняла мокрую тунику через голову.

— Я пытаюсь сосредоточиться, — буркнул он, отвлекаясь.

— А я пытаюсь высохнуть, — она указала на стол. — Сдержи похоть и колдуй, — она вытащила платье и накидку из сундука у кровати, сняла остальную потную одежду. Гетен смотрел на нее, очарованный подтянутым телом жены в шрамах. Он встряхнулся и сосредоточился. — Одевай тунику и штаны.

— Зачем?

— В этом ты будешь под броней, — он опустил кусочек сурьмы в котелок, отнес его к камину и опустил на угли. Он собрал больше хвороста вокруг черного котелка, поджег бело-голубым волшебным огнем.

Галина оделась, налила медовухи из графина у кровати и опустилась на диван, глядя, как он работает.

— Твоя тень-броня обитает в твоей тени? — спросила она, и он кивнул. — Я всегда думала, что ты притягиваешь к себе тени.

— Не совсем. Когда я призываю тень, она собирает другие тени, сплетает из них броню, наделяя ее силой моей души. Она защищает меня, чтобы защитить себя. Если я умру, она пропадет.

Галина зевнула.

— Это будет долго? — в комнате было тепло, и камин еще сильнее ее нагревал.

— Пару часов, — он толок ингредиенты в ступе, добавляя их по одному — черная соль, селитра и пиролюзит. — Сурьма меняется медленно.

Она вытянулась на диване и закрыла глаза.

— Разбуди меня, когда буду нужна.

Гетен дал ей поспать. Он надавил на нее на ринге, и ей нужна была энергия, пока он завершал тень-броню. Ей нужно было сосредоточиться, сила нужна была, чтобы научиться управлять этим. Он растолок последние несколько ингредиентов и получил светло-серый порошок. Он добавил очищенную воду, пять капель желтой жидкой серы. Он проверил сурьму, сел перед камином и стал равномерно прогревать котелок. Он снял тунику, вытер пот с лица ею. Прошел еще час.

— Боги, тут жарко, — пробормотала Галина, садясь и потягиваясь.

— Нужно много жара, чтобы сурьма стала жидкой, — он проверил ее снова, погасил огонь и поднял котелок с углей и на камин. Он принес ступу и осторожно добавил содержимое в жидкую сурьму. Густой белый дым поднялся, как дух, над сосудом, ингредиенты бурлили и шипели.

Галина налила еще бокал медовухи себе, принесла один и ему. Она вернулась на диван, подогнула под себя ноги, смотрела на его работу. Дым растаял, Гетен вылил содержимое котелка в медную чашу. Он поманил ее пальцем.

— Теперь нужна ты.

Она встала, потянулась, вытерла лицо рукавом.

— Мы можем открыть окна и впустить ветер?

Он сделал это, холодный воздух наполнил комнату.

— Ты знаешь, как это. Повернись, чтобы твоя тень вытянулась на полу, — она сделала это, закрыла глаза от яркого солнца, падающего в открытые окна, Гетен отодвинул стул, свернул ковер, чтобы ничто не мешало видеть ее тень. Он присел у края, скользнул пальцами над полом, прошептал заклинание, зачерпывая тень, сжимая кулак и оттягивая руку к свету.

Галина поежилась.

— Идем, — он вернулся к чаше, поднял кулак над ней и произнес еще заклинание. Янтарный свет сиял между пальцев, но пропал, когда Гетен разжал кулак. Черная тень стала жидкой, но легкой. Она собралась в его ладони, сжалась, когда он повернул руку, и не х отела падать в чашу, пока он не сдул ее.

— Ты добавил и туда свою душу? — спросила она.

— Нет. Я не хочу, чтобы она запуталась, кого защищает, — он помешал остывающее зелье медной палочкой и протянул руку. — Ты знаешь, что мне нужно дальше, и тут потребуется больше пары капель, — он поменял палочку на кинжал.

— Главное, оставь мне хоть немного, — она вложила ладонь в его руку.

— Я сказал «больше», но не все, — он занес ее ладонь над чашкой, и Галина зашипела, когда он порезал ее мизинец от кончика до основания. Рана была неглубокой, но кровь текла сильно. Наполнив четверть чашки, Гетен отпустил ее руку, вылил содержимое в чашу и добавил больше воды. Он помешивал ее, не прекращая, произнося заклинание, пока Галина прижимала тряпку к ладони. Наконец, ему понравились консистенция и цвет, и Гетен процедил зелье сквозь ткань. Он кивнул на ее ладонь и спросил. — Кровотечение остановилось?

Она поправила ковер.

— Не совсем. А что?

— Кровь не должна течь из раны во время последнего шага.

— Почему?

— Это броня крови. Тень примет облик, потянет силу из твоей души и усилит броню кровью в бою.

— Моей кровью?

— Кровью твоих врагов.

Она приподняла брови.

— Это жутко.

— Для них — да.

— Так почему важно, чтобы не текла моя кровь?

— Потому что ее влечет к крови, даже к крови господина. Я не хочу, чтобы она поглотила тебя и себя.

— Ох.

— Покажи рану, — она протянула ладонь, и он зачаровал порез закрыться быстрее.

Она пригляделась к пальцу, когда он закончил.

— Я не знала, что ты так легко можешь закрывать раны. Почему ты не сделал так с моим лицом? — она коснулась пострадавшей щеки.

— Та рана была отравлена, ее нужно было обработать иначе, — он отвел Галину к окну, чтобы ее тень растянулась на полу. Произнося еще заклинание, он медленно влил жидкость по краю ее тени. Она растеклась и заполнила тень, стала частью тьмы и на миг придала ей алый оттенок, а потом потемнела до черноты.

Галина посмотрела на свою тень, а потом на него.

— Что теперь?

— Теперь ты научишься призывать ее.

— И она сразу станет броней вокруг меня?

Он кивнул.

— Сначала нужно произносить заклинание вслух, но вскоре хватит и мысли, а потом уже и одного желания, чтобы привлечь тень-броню.

Она повернулась к нему.

— Хорошо, учи меня.

— Gveed, enaith, a cysgud, amdivin vi ad vy engilenion.

— Это старый язык. Что он значит?

— Это изначальная версия современного бесеранского. Это значит: «Кровь, душа и тень, защитите меня от врагов».

Она закрыла глаза.

— Повторишь несколько раз? — он сделал это, и она двигала губами, пока он говорил. Наконец, Галина кивнула. — Хорошо. Я попробую, — Гетен отошел, Галина произнесла заклинание. — Gveed, enaith, a cysgud, amdivin vi ad vy engilenion, — она охнула, ее глаза расширились, когда тени закружились вокруг нее, потянулись из-под кровати, из углов комнаты и из-за дивана. Они обвили ее, создавая живую броню, какую носил в бою Гетен, но алого цвета. Ее символ солнца был на поверхности. Она смотрела на броню, вытянув руки, с восторгом на лице. Когда броня затвердела, Галина прошептала. — Хотырь меня побери, — она посмотрела в его глаза. — Это… вызывает желание защищенности… и я ощущаю себя сильной.

Он кивнул, медленно улыбнулся.

— Приятно, да?

— Легче и теплее, чем я ожидала, — она постучала костяшками по пластине на груди. Звук был как у обычной брони. — Невообразимая магия, — сказала она.

Гетен рассмеялся.

— Ты видела часто, как я призываю свою.

— Да, но не думала, что сама буду в таком. Это поразительно, — она ярко и красиво улыбалась, чуть криво из-за шрама, но это все равно очаровывало Гетена. Он тоже улыбнулся.

— Тебе нужно и идеально уметь убрать ее.

Галина обошла комнату, двигаясь, привыкая к ощущению брони.

— Какое заклинание?

— Esbryd, euk meyun tehveuk. Это значит: «Тень, иди с миром», — она заставила его повторить несколько раз, а потом сказала сама.

Броня стала тенями, и Галина расстроилась. Она бросила взгляд на Гетена, призвала броню снова, смеясь, как ребенок, получивший сладости в День Семел. Гетен покачал головой и упал на диван. Он не мешал ей радоваться силе брони. Он уже забыл эту радость. Когда он создал броню, его вело отчаянное желание защититься от Шемела. Теперь он мог порадоваться с ней.

Он зевнул. Бой и магия утомили его. Он использовал много энергии на создание брони, и магия, гудящая в нем, стала едва слышной.

Галина убрала броню и села напротив него, посмотрела в окно на синий залив. Она хмурилась, поджав губы, ее радость пропала.

— Что такое? — спросил он.

— Ха! С чего начать?

— С правды.

Она вздохнула.

— Таксин назвал меня королевой, — она медленно покачала головой. — Людей за такое убивают. Армии убивают лидеров. Родня отравляет друг друга. Я никогда не хотела короны, — она выпрямилась. — Никогда. Илькер — правильный король. Он — единственный живой ребенок Амброзины. Я — бастард, и мне повезло получить Кхару. Я знаю это, — она посмотрела на него. — Я никогда не хотела большего.

Он поманил ее сесть рядом, взял ее за левую ладонь, когда она сделала это. Он поцеловал ее пострадавшие пальцы.

— Тебе нужно решить, кто ты, Галина, — она открыла рот, но он продолжил. — Да, ты — моя жена, — он поцеловал ее ладонь. — И да, ты герцогиня, принцесса, бывшая маркграфиня. Ты — лидер, солдат, Красный клинок Ор-Хали. Жертва амбиций Валдрама. Женщина, которую я люблю, — он повернул ее ладонь и поцеловал внутри. — Но так тебя зовут другие люди, — он поймал ее взгляд и сказал. — Кто ты, когда это убирают? Только тебе решать.

ДЕВЯТЬ

Галина покачнулась, желудок сжался. На воде Великого Зеленого океана «Банриона» была постоянным звуком и движением. Паруса корабля хлопали, ветер постоянно менялся. Доски стонали, цепи гремели от волн. Волны бились об корабль, кричали чайки.

Гетена этот шум и качка не тревожили. Они покинули Остендру десять дней назад, и он часто забирался на мачту и смотрел на океан. Он висел на канате, смотрел на дельфинов, плывущих вдоль корабля. Он часами был на палубе ночью, изучал звезды, смотрел на зловещее сияние крохотных существ под волнами.

— Думаю, это еда для других существ, но не знаю, почему они сияют, — сказал он Галине, делая записи и рисунки. — Думаю, это тот же внутренний огонь, что у светлячков и мха.

Галина не хотела, чтобы ей мешали тошнота и дрожь ног, и она дважды в день билась с солдатами на борту.

Хотя, по совету Гетена, она скрывала свою новую броню.

— Прибережем этот козырь в тайне от врагов до последнего, — предложил он.

Этим утром, пока «Банриона» плыла на северо-восток, а вдали было видно темную линию Северных пустошей, Галина стояла в маленькой каюте, которую делили они с Гетеном, и она была в темно-красной броне. Она подумала о заклинании «Esbryd, euk meyun tehveuk», и броня утекла с нее тенями.

Гетен отдыхал на узкой кровати. Он проснулся хмурым, не полез на мачту, как обычно, а хмуро смотрел в окошко каюты, бурчал под нос.

Ритмичные крики моряков доносились с палубы. Галина смотрела, как они тянули канаты слаженно, чем она восхищалась. Требовались навыки и сотрудничество, чтобы управлять высоким кораблем.

— Это как маленькая армия, — отметила она капитану в первый день на воде. — Корабль — ваш отряд, а море — поле боя.

— Порой и враг, — ответил он.

Галина поежилась и повернулась к Гетену.

— Мне всегда холодно, когда я убираю тень. Это нормально?

Он пожал плечами.

— Я не обращал внимания. Обычно я просто рад, что выжил, после боя.

Она рассмеялась и склонилась, чтобы поцеловать его.

— Спасибо, что создал ее.

Несмотря на его настроение, он улыбнулся ей.

— Я рад, что ты это приняла. Я помню, когда ты считала мое предложение помощи оскорблением.

Она выпрямилась.

— Я с тех пор познала уязвимость.

— А силу?

— Это тоже, — она провела пальцами по его волосам. — Я считаю тебя своей силой.

Он встал и напрягся от качки корабля.

— Это льстит, — отметил он, поглядывая на окошко.

— И это правда.

Он притянул ее к себе.

— Я рад, что ты так думаешь.

— Я не сразу поняла, — она разглядывала его профиль — сильная челюсть, острые скулы, тяжелый лоб и серые внимательные глаза. — Ты всегда рядом, — она нежно поцеловала его, обвила руками его пояс, прильнула к нему. Если она не могла быть с броней, она насладится поддержкой его создателя. Он был лучше.

Он убрал волосы за ее плечи, нежность прогнала немного строгости с его лица.

— Спасибо, что позволяешь быть рядом. Только ты мне так доверяешь.

— А Магод и Нони?

Он покачал головой.

— Это другое.

Она посерьезнела.

— Почему ты не доверяешь мне?

— Что? Я доверяю тебе, — он снова посерьезнел.

— Не во всем. Не свою уязвимость, — он нахмурился. Он отодвинулся, но она удерживала его. — Я знаю, ты что-то скрываешь от меня, Гетен. Что-то о некромантии, что, по-твоему, прогонит меня, если ты признаешься.

Он стал камнем в ее руках.

— Некоторое лучше не знать.

— Почему? Ты знаешь все обо мне.

— И ты не хочешь знать все обо мне, — он вырвался из ее хватки. Он открыл дверь каюты, замер и добавил. — Я делюсь, чем могу, Галина. Доверяй мне, когда я ее хочу говорить.

Дверь закрылась, Галина вздохнула.

— Не получилось, — проворчала она.

Словно в ответ на настроение ее мужа, зазвучал гром, далекий, но четкий. Топот ног на палубе над головой напоминал ей, каким маленьким был корабль. Кто-то мог подслушать разговор. Не важно. Пары спорили, это все знали. Гетен боялся тайны. Или боялся ее реакции. Это было ближе к правде, и это задевало. Она любила ее. Он не мог сделать ничего, чтобы она стала любить его меньше. Разозлить — да. Он это делал много раз. Но ее любовь это не задело бы.

Молния вспыхнула в окошке, через миг раздался раскат грома, шипел дождь на море. Паруса хлопали, канаты натянулись, и крики экипажа стали напряженными.

Галина прошла по короткому коридору к лестнице. Дождь и соленые брызги били по ее лицу, пока она выбиралась на палубу. Моряки закрывали люки. Паруса хлопали и развевались.

— Лучше оставаться под палубой, ваша светлость, — крикнул один из мужчин. — Шторм приближается близко. Мы не сможем избежать его. Сверху будет тяжело.

— Внизу тоже! — она пошла к Гетену, стоящему рядом с капитаном, оба смотрели на стену черных туч и молнии. Она прошла по палубе, шатаясь, добралась до мужа, и он сказал:

— Я сделаю, что смогу, но погода — не мой конек.

— Любая помощь будет приятна, ваша светлость. Это не обычный шторм.

— Это точно, — согласился Гетен. — За ним магия погоды, и не от одного мага.

— Откуда ты знаешь? — спросила Галина.

— Он движется быстрее ветра, — ответил капитан.

Она хмыкнула от неприятной новости.

— Союзники Валдрама стоят за этим?

Гетен кивнул, хмуро глядя на бурю. Он начертил сияющие золотые символы в воздухе и прошептал заклинания.

— Откуда они узнали, где найти нас? — спросила она.

— Я не знаю, и я не могу сейчас думать об этом, — рявкнул Гетен. — Я постараюсь замедлить шторм.

— Что я могу? — спросила она.

Капитан ответил:

— Ступайте под палубу, ваша светлость.

Она не слушала его.

— Гетен, дай тебе помочь.

Он взял ее за руку, но все еще глядел на тучи. Она сжала его руку, скривилась от жара у ладони, покалывание побежало по ее руке.

— Борись с моим притяжением. Не дай забрать все, — процедил он и вернулся к заклинаниям.

Галина кивнула и сосредоточилась на их связи, поддерживая его, но и не давая забрать слишком много ее магии крови. Они никогда еще так не работали. Конечно, они бились с Ведьмой инея вместе, но тут они действовали не в панике. И он боялся, что осушит ее. Раньше он не переживал из-за этого. Она ощущала его напряжение через связь, знала, когда он ослабевал, и давала ему больше сил. Но его магия ощущалась соблазнительно, словно губы на ее голой коже. Она погрузилась в магию и трепетала. Она посмотрела на широкую грудь мужа, взгляд задержался на мышцах его предплечий. Жар наполнил ее, и она закрыла глаза от гула магии между ними.

— Галина! — Гетен вырвал руку из ее хватки. Она открыла глаза, он прорычал. — Я сказал, бороться со мной!

Она сглотнула и кивнула. Галина сжала его руку, сдавила их связь и огляделась, чтобы отвлечь разум от манящей магии.

Канаты корабля натянулись, как паутина. Солдаты забирались на них, закрепляли паруса, пока ветер грозил порвать моряков и оторвать паруса от мачт. Шум волн, грома и ветра заглушал крики. Дождь бил по морю, угольная завеса пропала от вспышки молнии. Гром грохотал следом.

Капли жалили, мелкий град стучал по коже. Галина смаргивала соленые брызги с глаз, одной рукой сжимала канат, другой — Гетена, пока корабль бросали в стороны волны.

Нос корабля накренился, волны ударяли по нему, белая пена летела на палубу, сбивая моряков с ног, затапливая все. Вода бурлила, текла по дереву. Она била по люкам, грозила затопить корабль и утянуть на дно.

Гетен продолжал колдовать, а шторм растекался по небу. Но он проигрывал. Серо-белые волны сменили спокойное море. Только молния среди туч и участки бирюзовой воды давали отличить темное небо от темного моря.

«Банриона» содрогнулась перед огромной волной, паруса чуть не попали в соленую воду. Гетен сжал поручень и руку Галины. Она держалась за канат, подавляя крик. Моряки вопили, сжимали канаты и перила, мачты и друг друга. Корабль быстро выпрямился, покачиваясь.

Гетен на миг потерял концентрацию, вспышка и треск раскололи небо. Молния ударила по грот-мачте, раскалывая ее до основания. Обломки полетели. Тела падали. Паруса рвались, канаты трещали. Доски летали по палубе, сталкивали моряков в воду. Галина заметила краем глаза движение. Инстинкт спас ее и Гетена от смерти, когда она дернулась в сторону, увлекая его за собой. Но доска задела его висок, сбила его за борт. Галина держалась. Они погрузились в бушующее море.

В ушах звенело, кожу покалывало от силы молнии. Галина всплыла. Она вдохнула и закашлялась, чудом удержала мужа, потерявшего сознание. Она обвила рукой его грудь, прижала его к себе, держала его голову над водой. Она искала в воде, схватила кусок доски, запутавшейся в канатах и парусе, чтобы это помогло удержать их на плаву.

Она ждала крики «Человек за бортом!», но слышала только визг и жуткий треск дерева. «Банриона» упала на бок, мачты и паруса были в воде, моряки и солдаты тонули, волны накрывали корабль и экипаж.

— Нет! — кричала Галина. — Нет! Нет! Нет!

Крики умирающих моряков было едва слышно среди воя ветра, грома и жутких звуков разваливающегося корабля.

— Сволочи! — она проклинала ведьм погоды, которые напали на «Банриону». — Когда я найду вас, я рассеку вас от глаз до зада!

Бывшая маркграфиня Кхары, дочь мертвого короля, жена некроманта кричала на серое небо, а потом давилась холодной водой моря, сжимая крепче мужа. Его кровь придавала зеленой воде неприятный оттенок, она была песней сирены для хищников моря. Но их общий жар поддерживал ее жизнь, пока моряки и солдаты тонули в ледяной воде вокруг нее, погружаясь в незримые могилы.

— Хотырь меня побери, — выругалась она. Она не могла удерживать Гетена в руках вечно, но к дереву была присоединена веревка, и она привязала мужа к себе, а левую руку — к доске. Обломки, тела, бочки и прочее с корабля плавало вокруг нее — все, что осталось от «Банрионы» и экипажа. Галина опустила голову на доску и глубоко вдохнула, стараясь не плакать.

Она видела то, что было хуже, но не намного.

Король Вернард давился своей кровью в главном зале Харатона.

— Это было хуже, — сказала она себе.

Ее старший брат Галион был пронзен в голову на поле Ор-Хали.

— Хуже.

Ее старший брат Тириус умер в муках, когда его облили смолой и подожгли. Она сжала Гетена и кивнула.

— Хуже. Намного хуже.

Шторм быстро утих, яростный вой сменился ритмичным звуком. Галина подняла голову. Вдали волны бились об берег Северных пустошей. Шторм принес корабль ближе к земле, чем она думала.

Она коснулась губами головы мужа, стала отбиваться ногами. На это уйдет пару часов, но земля была лучше моря в любой день, как думала Галина.

— Ну же, маг. Боги еще нас не бросили.

ДЕСЯТЬ

Гетен открыл глаза и увидел бесцветный пейзаж. Он лежал в неглубоком молочном озере. Сверху было черное небо без звезд.

Пустота.

— Кровь и кости.

Если он был тут, что-то пошло не так. Он сел и огляделся. Во все стороны тянулась Пустота.

— Кровь и кости Скирона, — он видел эту часть Пустоты лишь дважды, и он не хотел встречать того, кто обитал тут, снова. Скирон Разрушитель. Бог Смерти. Истинный повелитель Гетена.

Он поднял руки. Они были не серыми, а смуглыми, как обычно. Значит, его тело не умерло в мире смертных. Но почему он пересек границу Пустоты?

Что случилось с его женой и кораблем? Галина была в безопасности?

С тихим плеском Гетен встал. Он озирался, щурясь. Он заметил что-то вдали. Башню? Фигуру? Он не был уверен, но только это было среди пустого пейзажа, и он побежал туда, рябь бежала по белой воде.

Если он был в Пустоте не по своей воле, и его тело не было мертвым, то его вызвал сюда Скирон. Он увидится с богом, примет наказание или приказы и тут же вернется к Галине. Сопротивляться не было смысла, это только оттянет их воссоединение. Его жена нуждалась в нем. Сила ведьм погоды Валдрама дала это понять.

И их как-то выследили. Дело было не в везении. Это была измена? Или другой способ? Он должен был скорее разобраться в этом.

— Я смотрю, как ты падаешь.

Божественный голос раздался за ним. Гетен обернулся. Скирон был в облике Галины, скалился. Глаза бога были белыми, и Гетен напрягся от вида этих глаз на красивом лице жены.

— Я только начал сражаться, — ответил он.

— Не впечатляющее начало.

— Я стараюсь…

— Этого мало, — прорычал Скирон. Он выпятил бедро, это было удивительно женственно для Бога смерти. Разглядывая ногти Галины, он добавил. — Корабль утонул.

Гетен сглотнул страх.

— Моя жена?

— Жива и сохраняет тебя таким.

Бог фыркнул, покопался в ее зубах, посмотрел на находку и сбросил в белую воду. Гетен покачал головой, облик сбивал с толку. Бог Смерти ценил его не больше того, что застряло между ее — его — зубов.

— Я бы предпочел иной облик для вас, — сказал он.

Скирон поднял голову Галины, посмотрел на него свысока и снова фыркнул.

— Я думал, это была твоя любимая шкура.

Гетен показал зубы.

— Она — не «шкура».

Скирон снова оскалился.

— О, ясно. Ты думаешь, что я отношусь без уважения к твоей смертной возлюбленной.

— Вы так относитесь ко всем смертным.

Скирон пропал и заговорил снова из-за Гетена.

— Я не уважаю то, что создано, чтобы поклоняться мне, смертный. Я — Смерть, и твой мир не существовал бы без меня, — холодное дыхание задело его ухо, бог прошептал. — Помни это.

Гетен повернулся, Скирон теперь был в облике Шемела.

— Это не лучший выбор.

Бог рассмеялся, земля задрожала от звука. Рябь побежала по белому озеру вдаль.

— Хорошо. Мне нравятся твои страдания, маг солнца.

Гетен скрипнул зубами.

— Направьте меня. Покажите, как помешать Валдраму создавать крикунов. Скажите, как одолеть Шемела, пока он не перешел в мир смертных.

— Остановить безумного короля Налвики? Одолеть твоего бывшего наставника? — бог склонил голову. — Зачем? Они служат своей цели.

Гетен раскрыл рот.

— Какой? Создать войну и принести страдания? Они убивают невинных детей. Убивают людей ради наслаждения и власти. Шемел угрожает сбежать из Пустоты. Валдрам портит магию. Зачем позволять этому продолжаться?

— Слепой дурак! — бог ударил Гетена, и тот отлетел кубарем в воду. Когда он перестал кувыркаться, Скирон навис над ним, большая фигура из лиц демонов, когтей и зубов. — С силой, которую не понимаешь, и способностями, которые ты не используешь. Ты. Служишь. Смерти, — он снова принял облик Шемела, его тон был пренебрежительным, он оскалился. — Ты — разочарование, — Скирон направил на него палец с когтем. — Неси смерть, некромант. Неси страх. Заражай им. Иначе я найду других, кто сделает это, — он фыркнул и пропал.

Вода вокруг Гетена поднялась. Он встал и огляделся, но земли выше не было. Он выругался, белая жидкость затопила его до колен, поднималась к бедрам. Его господин не был приятным, и Гетен жалел, что не служил Семел, Хотырь, а то и никому. Но Гетен не выбирал сам, кому служить, и вряд ли его ждал выбор.

Он шел шумно по воде к точке вдали. Он видел одинокое тонкое дерево. Он не успеет добраться, вода захлестнет его с головой.

Корабль утонул. Гетен покачал головой от новости, гадая, была ли это ложь.

— Ты принес меня сюда, чтобы врать и дразнить? — спросил он, но бог оставил его, ответа не было.

Гетен плыл, вода доставала до груди. Дерево было впереди, рука скелета тянулась над озером, манила и угрожала. Он держал голову над белой теплой водой. Она была как жидкость, которая вытекла из Ведьмы инея много месяцев назад.

Добравшись до дерева, Гетен впился в ствол. Вода еще поднималась вокруг него. Как она еще прибывала, было не важно. Скирон играл с ним, как кот с мышью. Он напоминал ему о жизни под обучением Шемела.

Гетен держался за верхние ветки дерева, но что-то впилось в его ногу, а вода все прибывала. Он вдохнул, нырнул и тщетно пытался вырваться, но ветки обвили его ступню, поднялись по лодыжке, до колена. Он выпрямился, пытался дотянуться до поверхности, но не удавалось. Он запаниковал. Его легкие просили воздуха. Его голова затуманилась, мысли путались, инстинкт вел его. Гетен бил по ветке, пинал дерево, рвался, но ветки не поддавались. Пузырьки вылетали из него, ценный воздух, хрупкая жизнь.

Легкие дрожали. Разум бушевал.

— Гетен.

Он открыл глаза.

Он увидел над собой лицо Галины. Он повернулся на бок, его стошнило водой.

Она держала его, пока его тошнило.

— Ты не знаешь, какой ты тяжелый, когда пропитан водой.

Он попытался ответить, но вода все лилась. Он встал на четвереньки, из него вылилась половина океана. Голова гудела. Легкие горели. Соленая вода жалила нос и глаза.

— Теперь я легче, — прохрипел он.

Когда он перестал выплескивать морскую воду, он встал с ее помощью. Они были на пляже у ручья, вытекающего в океан. Она подвела его к свежей воде, и он выпил почти столько же, сколько из него вылилось. Шторм был лишь воспоминанием в ясный день, хотя солнце уже миновало зенит.

— Что случилось? — прохрипел он.

— Канаты порвались. Тебя сбило доской. Повезло, что твой череп уцелел.

— Долго я был без сознания? — он скривился, пальцы нашли порез на лбу, перевязанный обрывком туники Галины. Он не помнил, чтобы его ударило, но шишка намекала на удар.

Она посмотрела на солнце.

— Около шести часов, — она поджала губы, добавила напряженно. — Я боялась, что ты не вернешься.

Он поймал ее за руку, поцеловал ее обрубленные пальцы. Он коснулся своей головы, прошептал заклинание и закрыл рану, смягчил синяки и шишку.

— Скирон хотел отругать меня.

Ее глаза расширились.

— Он говорил с тобой?

— К сожалению. Утащил меня в Пустоту.

— Он злится на тебя? — она нахмурилась. — Это не честно.

Гетен фыркнул.

— Бога смерти справедливым не назовешь.

— Видимо, да. Он думает, что ты должен был уже остановить Валдрама?

Он покачал головой и скривился от боли в левой стороне шеи. Доска ударила его не шуточно.

— Скирон думает, что я должен подражать Валдраму и Шемелу.

— Что? — охнула она. — Скирон хочет войны? Но почему?

Гетен стал качать головой, а потом вспомнил о боли.

— Я не знаю точно, только то, что он — Бог смерти.

— А Семел и Хотырь? Они представляют жизнь. Они не хотят этой резни.

Он пожал плечами и снова скривился.

— Не знаю. Я не слышал богинь.

Она смотрела на него и дрожала.

— Это безумие.

— Безумие и хаос. И я не хочу радовать Скирона. Я не выбирал быть магом солнца. Боги сделали это. Я не буду подчиняться их требованием.

— Проше сказать, чем сделать, да?

Он скривился.

— Голова болит, думать пока сложно, — он огляделся. Она соорудила грубое убежище из досок, обрывка паруса и трав на пляже. Она собрала вещи, которые выглядели как обломки корабля — парус, обломки и веревки.

Галина спросила:

— Ты голоден?

— Живот говорит, что нет.

— Хорошо, потому что почти ничего не найти.

— Если есть водоросли, этого хватит. Свежая вода — счастье. Ты поела?

Она кивнула, но не сказала, что поела. Значит, это был какой-то зверь, и она не стала описывать детали, зная, что он не ел мясо. Он это ценил.

Она сказала:

— Ты не должен двигаться много несколько дней. Ты точно получил сотрясение.

— Точно. Но мы не можем оставаться тут. Нам нужно понять, где мы, и стоит ли добираться до Телеянска, или лучше вернуться в Айестру.

— Мы ближе к Телеянску. Когда появятся звезды, сможем понять точнее, — она зевнула. — А я пока посплю.

Он согласился, и она помогла ему забраться в палатку. Она опустила ткань на входе из паруса, укутала их в другой кусок паруса.

— Почему Скирон хочет такого? — прошептала она сонно.

Гетен зевнул. Ему не было уютно, но он и не замерзал. Трава была удивительно удобной кроватью, и жар, который он всегда делил с Галиной, согревал обоих.

— Выключи мозг, воительница. Мы еще успеем обдумать эту загадку.

Она кивнула, ее дыхание замедлилось.

Гетен сжал ее крепче. Все болело, но сердце — больше всего. Он подозревал, какими были мотивы Скирона, и если он был прав, Кворегну ожидала неприятная правда и жуткий выбор. Он окружил их убежище чарами, самыми опасными, а потом уснул.

* * *

Гетен проснулся от тусклого света утра, боль пронзила от головы до пят. Не весь дискомфорт был от гибели корабля. Его магия ослабела от боя со штормом. Похищение Скироном не помогало. Ему нужно было долго отдыхать или доступ к душам. Но это его не ждало.

Галина спала рядом с ним, медленно дышала. Ее присутствие было манящим, магия крови гудела, доступная. Он мог утолить этим жажду. Но он не осмеливался трогать ее даже в отчаянии. Если он станет забирать ее магию крови сейчас, Гетен не остановится. Как Валдрам, он заберет не свое и уничтожит ее душу в процессе.

Он подавил ругательство, попытался встать, не разбудив жену.

— Что такое? — спросила она, ладонь лежала на нем, другая — на кинжале.

— Мне нужно в туалет, — шепнул он и выполз из убежища. Он пошел по пляжу, глубоко дыша, надеясь, что она не пойдет за ним. Его ладони дрожали. Пальцы немели. Но даже так он ощущал магию крови Галины. — Боги! Хватит! — он резко сел. Его подбородок лег на колени, он смотрел на волны и гадал, мог ли как-то взять силу у океана. Он впился пальцами в песок и невесело рассмеялся. — Шемел был прав, ты слаб, Гетен Риш, — если бы он взял немного ее сил и остановился, не осушим ее. Но Гетен не доверял себе, как и ей после того, что случилось между ними на корабле. Его жена была готова дать больше магии, чем стоило.

Он вздохнул. Его растущая слабость была опасной.

Он нашел пальцами плоскую и круглую ракушку с узором, похожим на лист с одной стороны и извилистыми краями. Что за существо звало ее домом? Он оглядел пляж.

— Что за существа зовут этот берег домом? — может, он найдет зверя, который одолжит ему свою душу. Он фыркнул. — У крабов мало силы.

Чайки летали сверху, зуйки носились у края воды, гонялись за волнами. Они вряд ли отдадут свободу, чтобы помочь ему. Птицы редко делали это, он давно понял это.

— Почему ты сидишь хмуро на пляже? — Галина прошла к нему, ее рыжие волосы трепал ветер, рана на щеке была красной.

Он смотрел на море. Он должен был заставить ее держаться подальше, но не мог. Он хотел, чтобы она была ближе. Всегда. И это было опасно для обоих.

— Я ощущаю себя пустым, как этот пляж, — сказал он, когда она остановилась рядом.

Галина посмотрела на океан, а потом ткнулась носком в его бедро.

— Хватит жалеть нас, помоги собрать водоросли. Я сделаю суп тебе на завтрак, — она бросила рядом с ним мешок и пошла по песку за ним.

Гетен покачал головой и встал, стряхнул песок с ладоней и штанов. Ничто не могло задержать ее надолго. Он собрал пару горстей водорослей, потом стал искать жену. Он нашел ее выше среди дюн, она поднимала обломки досок, которые принесли сюда штормы.

— Как ты это делаешь? — спросил он.

— Что? — она посмотрела на кусок, похожий на маску, поднесла к лицу и посмотрела в дырки, демон из дерева и плоти с дикими рыжими волосами.

— Продолжаешь, — он потянул сухую траву из травы и бросил в мешок для костра. — Как бы плохо ни было, ты продолжаешь. Ты злишься, но не сдаешься.

Она оскалилась, сильнее напоминая демона.

— Я — дочь Короля-медведя. Я не могу сдаваться, — она указала на северо-восток. — В той стороне Ясан Хот. Мы отдохнем, восстановим силы пару дней и пойдем, — она посерьезнела, выдерживая его взгляд, и добавила. — Кворегна рассчитывает на нас. Все те дети — Фэдди, Элоф, принц Герезель, принц Вернард, все дети четырех королевств нуждаются в том, чтобы мы покончили с тиранией Валдрама, — она опустила кусок дерева и добавила к своей коллекции. — Я не подведу их, Гетен. Мы не подведем.

ОДИННАДЦАТЬ

Галине показалось, что Гетен выглядел больше похожим на себя после двух дней отдыха, хотя шишка на его голове не пропала, левая сторона лица и глаз были в черно-синих синяках.

— Так Скирон вредничает, — сказала она, пока они собирали обломки досок и сухую траву, как делали каждый день. — Не удивительно.

— Да. Не удивительно. Шемел научился всему, что знает о жестокости, от нашего бога.

— Но почему он хочет столько страданий? Я знаю, что он отправляет мертвых в живые тела, но зачем искать столько разрушения? Разве в Пустоте мало душ? Его приказ оскорбляет Семел и Хотырь.

Гетен долго не отвечал, и она повернулась к нему. Он выдернул охапку траву из песка и сказал:

— У меня есть неприятная теория.

Она ждала, а он снова долго не говорил.

— Богам нужны наши молитвы, — наконец, сказал он.

— Нужны? — это звучало странно. — Они — боги. Зачем им что-то от нас?

— Молитвы равны вере, — он посмотрел на вечернее солнце и закрыл глаза. — И без веры смертных, по-твоему, боги будут существовать?

Галина смотрела на него. Она никогда не думала о существовании богов. Они всегда просто были. Она молилась им, проклинала их, почитала их и праздновала в их честь. Хотырь, Семел и Скирон всегда присутствовали на фоне в ее жизни.

Гетен посмотрел на нее.

— Почему ты в них веришь? Почему думаешь, что они существуют?

— Я… — она нахмурилась и склонила голову. — Я и не думала об этом.

— Редкие думают. Они просто принимают существование богов и дают им власть над своими жизнями, — он потянул больше травы. — Я часто думал, почему. И теперь я гадаю, что было бы, если бы все о них забыли, — он склонился к ней. — Боги пропали бы?

Она огляделась, ожидая, что Скирон вдруг появится и ударит по ее мужу. Но ничего не изменилось. Ветер дул над морем, поднимая пену на изумрудных волнах. Чайки летали с потоками, оскорбляли друг друга. Волны набегали ритмично.

— Не знаю. Что было бы, если бы они пропали?

— Тоже хороший вопрос, — он указал на мертвую рыбу, ее труп высох до тонкости бумаги. — Эта рыба не верила в Хотырь, но она родилась. Она не верила в Семел, но она жила, делала свои дела. Она не поклонялась Скирону, но все равно умерла, — он развел руками. — Весь мир не молится им троим. Не вешает кости, черепа и ленты. Не умоляет о помощи, когда дети болеют, не хвалят их, когда живот полный, когда выжил в бою, — он опустил руки. — Мир, звери, растения существуют, живут и умирают, не нуждаясь в богах, — он ткнул носком песок у мертвой рыбы и добавил. — Порой я думаю, что трио богов стали оправданием.

— Для чего?

— Поражения. Войны, — он пожал плечами.

Галина смотрела на пустынный пейзаж.

— Я не думала об этом, — она сунула в мешок обломок дерева. — Люди в Телеянске не поклоняются нашим богам. Они верят в Одного бога, — она не думала толком о религии брата. — Илькер тоже, как и жители Айестрии. Многие в Эскисе тоже. Ничто плохого от их выбора не случилось, — она подняла тяжелый мешок выше на плечо. — Так почему вера важна для существования Триумвирата?

Гетен отряхнул руки об штаны, оставляя песок.

— Во время Войны ветров люди Кворегны молили о пощаде. Многие это не получили. Боги не слушали их отчаяние. После войны появилось много храмов Одного бога. Его последователи говорили о порядке, а не хаосе, о мире, а не конфликте. Это привлекало людей, которые только пережили одну из самых жестоких войн в истории Кворегны, где маги и короли мучили людей и терзали королевства.

Она кивнула.

— Тогда Илькер выбрал эту веру. Мой отец не думал много о его выборе, но он не запрещал. Король Вернард не переживал из-за богов и религии. Он не ходил на церемонии, не молился. Он говорил, что молитвы были тратой дыхания, — она рассмеялась. — Это было одно из немногих, в чем мы соглашались. Я чаще проклинала богов. Но я считала, что Хотырь придавала мне сил в сражениях. Она была на моей стороне.

Он коснулся ее ладони в шрамах.

— Если так, она плохо старалась.

Галина рассмеялась и сказала:

— Ладно, — она села на бревно и опустила мешок у ног. — Думаешь, боги заметили уменьшение верующих и хотят вернуть… власть?

— Да.

— Плохой план. Так можно толкнуть верующих в руки Одного бога, если они поверят, что Триумвират бросил их.

— Да, но Хотырь и Семел стали посещать своих жриц, — он сел рядом с ней. — В Айестре я слышал о слугах богини, которые видели Мать и Дочь.

Галина хмыкнула.

— И я слышала. Я думала, это были выдумки. Но теперь? — она покачала головой. — Дружно они напали: Скирон продвигает войну и смерть, а богини — веру в их существование, чтобы убедить людей, что их не бросили. Он толкает людей в руки Хотырь и Семел.

— И ждет, что я буду запугивать людей. Он ясно выразил недовольство мной.

— Ты в опасности? — от мысли, что Скирон навредил бы Гетену, чтобы тот слушался, она злилась. Она была беспомощна. Как она могла защитить его от Бога смерти?

Он слабо улыбнулся.

— Пока Скирон получает достаточно веры для существования, будет угроза для меня от его силы. Он может притянуть меня в Пустоту и наказать там, но не может тронуть меня тут.

— Хм. Я не думала, что они так вмешаются в дела смертных.

— Они действуют через видения верующих и мое существование, — он взял камешек и бросил в воду. — Мои предшественники постарались, разнося ужас Скирона.

— Но ты — маг солнца.

— Да, один из двух в истории. Скирон, как и Шемел, точно считает меня ошибкой.

Она взяла его за руку и прислонилась к его боку.

— Моя любимая ошибка.

Он повернул голову и поцеловал ее в висок.

— А ты — моя любимая бастардка.

— И что мы будем делать с этими разбушевавшимися богами?

— Пока не знаю. Сначала мы позаботимся о том, что они устроили в мире смертных. Я думаю, что стоит уменьшить их власть.

Она кивнула.

— Придется подавить их влияние. И постараться не погибнуть в процессе, — она выпрямилась и уперлась пятками в песок. — Люди злятся, когда их религии угрожают. Мой отец узнал это, когда хотел запретить храмы Одного бога в Урсинуме. Тогда Илькер искренне возмутился. Я думала, семья расколется, — она пнула камень в воду. — Она все равно разбилась из-за Валдрама и богов, — вся ситуация наполняла ее горечью.

Гетен обвил рукой ее плечи.

— Мы отыщем способ решить это и воссоединить твою семью.

— Нам нужно сначала спасти твоего брата.

— Нам нужно сначала покинуть эту пустошь.

Галина оседлала бревно.

— Как твоя шея?

— Затекает и болит.

Она указала ему опустить мешок и повернуться к ней спиной. Она массировала ему мышцы шеи и плеча регулярно после крушения. Он вздохнул под ее прикосновением, его благодарность приободрила ее.

— Есть одно хорошее в том, что боги стоят за всем этим, — отметила она.

— О?

— Это доказывает, что мой отец не просто так вдруг стал воинственным королем. Он был, пожалуй, козлом и ужасным отцом, но он был хорошим правителем, достойным того, чтобы я жертвовала ради него шкурой.

— И это доказывает, что Илькер не сам пошел против тебя.

Она кивнула и сказала:

— Тоже радует.

Гетен опустил голову к груди, Галина мяла его шею и плечи.

— Нам нужно прогнать силы Валдрама обратно к Налвике, — сказала она. — Если король Наглый Пудинг думает, что он испугает меня, убивая людей вокруг меня, то он глупый, как я всегда и думала.

Гетен рассмеялся.

— Король Наглый Пудинг? Это официальный титул?

— Должен быть, — она посмотрела на небо, а потом на сухую землю вокруг них. — Судя по звездам прошлой ночью и последним координатам капитана, мы в двух неделях от столицы Телеянска пешком. Может, больше.

Гетен сунул кусочек водоросли между зубов и проследил за ее взглядом.

— Звучит правильно, — он повел плечами и шеей. Уже не затекало, он благодарно вздохнул. — Уверена насчет похода в крепость Локшина? Я могу легко вернуть нас в Ранит или Остендру, да и в другие теплые и безопасные места.

— Уверена. Нам нужны союзники, в Кворегне варианты кончились. Локшин — последняя надежда. Я не хочу, чтобы «Банриона» утонула зря. Столько хороших моряков и солдат утонуло, — она поежилась. Она еще слышала их крики. Еще ужас в ее растущую коллекцию. — Я договорюсь о союзе и приведу армию. Валдрам будет обречен и мертв. Я не дам ему остаться без наказания за убийство такого количества людей. Будут последствия, — она слабо улыбнулась ему и добавила. — Хотя я признаюсь, что, если я сильно проголодаюсь, я отправлю тебя домой за припасами. И лошадьми. Это уже возможно, ведь ты знаешь, куда вернуться.

— Только скажи слово, и я исчезну.

Галина потерла свою шею.

— Ты справишься?

— Да. И я смогу взять мази и медовуху. В Ранит и обратно за пару часов, и у нас будут припасы и даже карта, чтобы добраться до врат Локшина в Ясан Хот.

— Хорошо. Потому что, когда я соберу армию, я собираюсь нанизать голову Валдрама на меч и держать ее там, пока все мясо не отвалится. А потом я превращу его череп в пыль и скормлю свиньям на кухне Ранита.

— Прошу, не надо так травить свиней. Они такое не заслужили.

— Ты прав. Я высыплю это в туалете, а потом еще пописаю сверху, чтобы наверняка.

Он ухмыльнулся.

— Я в очереди сделать это.

Галина рассмеялась, и это было приятно. У них было мало причин для веселья, но они не любили жалеть себя. Гетен и Галина видели проблему и искали решение.

— Хорошо. Когда ты перенесешься?

— Сейчас, — он кивнул на их самодельный лагерь. — Давай соберем хворост для костра, а потом оба отправимся.

Она покачала головой.

— Я останусь, — он открыл рот, чтобы возразить, и она сказала. — Оглядись. Тут почти ничего нет. Этот маленький лагерь и я — единственные твои якоря в пустоши.

Это было правдой, и она знала, что он знал это. Они стояли у океана, смотрели на пейзаж, где было почти так же бесцветно, как в Пустоте. Земля постепенно поднималась от пляжа, и все было цвета овсяной каши. Песок, сухая трава, долины вдали, и все одного цвета. Большой Зеленый океан был бесконечным изумрудным простором с барашками белой пены. Несколько деревьев торчали из земли тут и там, все были кривыми и неприметными. Траву примял ветер, она почти не отличалась цветом от земли. Северные пустоши были сухими и лишенными выдающихся черт.

— Ручей уникален.

— Да? Откуда ты знаешь?

Гетен нахмурился, не мог спорить. Ничто на пляже не выделялось так, чтобы он отыскал потом это место, кроме их лагеря и Галины.

— Иди, — сказала она и пошла к их убежищу. — Чем раньше уйдешь, тем скорее вернешься, — она махнула рукой на пустошь вокруг них. — Ничто меня не поймает и не спасет, пока тебя нет.

Он вздохнул и последовал за ней.

— Мне не нравится, когда ты права, особенно, когда мои инстинкты говорят, что ты ошибаешься.

Она оглянулась.

— Я сегодня выбираю логику, а не инстинкты.

Он опустил хворост возле убежища, притянул ее в свои объятия. Гетен обвел рану на ее щеке.

— Заражена. Тут нужна забота лучше, чем я предоставил, — рана была красной от соли и песка. — Я вернусь как можно скорее.

— Я знаю. И я буду в порядке.

— Надеюсь, ты права.

Она поцеловала его.

— Не будь пессимистом. Это на тебя не похоже.

Он нежно поцеловал ее в лоб, крепко обнял ее, а потом отошел и сплел заклинание перемещения, чтобы попасть в цитадель Ранит.

Галина смотрела, как он уходил, с уверенной маской, хотя не ощущала себя так.

После того, как сияние чар Гетена растаяло, пустоши снова стали блеклыми.

— Стоило пойти с ним, — она жалела, что решила остаться. Пейзаж напоминал Пустоту в мире смертных. Она побывала в бесцветном мире мертвых и хотела избегать его так долго, как только могла.

Она встряхнулась и собрала хворост в кучу. Они останутся на пляже еще на день, планируя путь по картам, которые принесет Гетен. Нужны были дрова и трава. Даже с их общим жаром и построенным шалашом ночи были холодными. Она надеялась, что он принесет мазь для ее губ. Они ощущались как сухая рыба, которую он нашел у воды.

Собрав весь хворост, отделив длинную траву от короткой, Галина выстелила пол их шалаша травами тяжелее, заткнула остальное в угол, чтобы ветер не украл. Она попила из ручья, холодная вода жалила ладони, от нее болели зубы. Она воняла, хотела помыться, но пока не была готова окунуться в такую воду целиком.

Ветер свистел возле ушей, настойчивый и раздражающий. С ней остались чайки и зуйки, и первые докучали ей, пока последние просто летали вместе.

— Грубые звери, — крикнула она им. Она жевала сухие водоросли, вкус ей не нравился, но это было лучше пустого желудка. — Четырнадцать дней до Телеянска, — пробормотала она. Сколько разрушений случится в это время в Кворегне? Бесера могла пасть. Илькер мог умереть, и Урсинум попасть под тиранию Валдрама. Отсутствие Гетена могло позволить Шемелу вернуться в мир смертных и выпустить все демонические души из Пустоты. — Проклятье.

Она прищурилась от света северного солнца. Гетена не было уже два часа. Не будет еще два или три, особенно, если его задержит Церис. Бедняжка, наверное, мучилась от тревоги и нетерпения.

— Я не могу винить ее за это, — отметила Галина птицам. — Я сама не люблю сидеть на месте, — она фыркнула и нашла плоскую острую ракушку, заточила длинную палку в копье. Она не знала, было это орудие для охоты или сражения. Скорее всего, для охоты на земле, где мало жизни и угроз. Хотя тут должно было хватать еды для морских птиц. Она съела пару маленьких крабов в первый день на пляже, пока нервничала, что Гетен не проснется.

Галина кусала губу. Ей не нравилась его история о жестокости Скирона. Она поежилась, зная прекрасно страх, что утонет.

— Зараза, — если она сможет поговорить с Богом смерти, она сдерживаться не будет. А зачем? К тому времени она уже будет жить в Пустоте. Если ей придется полагаться на его сомнительное гостеприимство, она сможет и выразить свое отношение. Он подавал ужасный пример для теневых магов и некромантов. Она предпочитала подход мужа к темным искусствам. Гетен использовал опасную магию, чтобы уничтожать существ, которые обитали в ранах и приводили к страданиям и смерти. Он был хорошим. Она не даст никому, даже Скирону, лишить Гетена человечности. Она покупала и продавала это всю жизнь, пока не встретила мужчину, пока не увидела, каким человечным он был. Каким красивым и умным он был. И он был хорошим любовником. Это было важно.

Галина рассмеялась от своей похоти. Она повернула копье, продолжила точить наконечник, погрузилась в простое задание. Она не слышала волков, пока птицы не разлетелись, крича предупреждения. Она вскинула голову. Галина огляделась и заметила их. Ее дыхание застряло в горле.

Два худых коричневых волка стояли в дюжине футов от шалаша, желтые глаза смотрели на нее. Это были не спутники ее мужа. Дуэш и Гвин были черного и белого цвета. Они были местными, и она казалась хорошим обедом.

Галина медленно встала с копьем в руке.

— Никогда не беги от волков, — повторила она детский урок. — Они живут ради погони. Стой. Не показывай страха.

Она широко расставила ноги, подняла перед собой копье горизонтально зверям.

— Я не хочу вам вредить, но я не сдамся без боя, так что лучше подумаете, стою ли я усилий.

Один из зверей прижал уши. Другой опустил голову и сунул ее под челюсть товарища, прося защиты.

Галина стояла. Она не будет нападать или отступать. Может, их привлекло присутствие Гетена.

— Если вы пришли к магу солнца, можете подождать, пока не пытаетесь съесть меня.

Они заворчали.

— И вы мне неприятны, — прорычала она, скаля зубы и готовясь к бою.

ДВЕНАДЦАТЬ

— Демон! — завизжала фрейлина королевы Церис, когда Гетен появился вдруг в мастерской Ранита. Если бы он не спешил и не злился, он поразился бы от вида женщины с факелом со стены в руке, будто оружием.

— Я не демон, — прорычал он и потушил ее факел взмахом ладони.

Она пискнула и отпрянула к стене.

— Это вы, лорд Риш? — крикнула королева с лестницы, ее голос дрожал.

— Да, ваше высочество. Я во плоти, крови и раздражении.

— Я хочу, чтобы вы сообщали о своем прибытии, — сказала она.

Гетен подавил едкий ответ.

— Я обычно не объявляю о своем появлении в своем доме.

— Но ваше прибытие пугает, — возразила она, спускаясь по лестнице. Она посмотрела на него, ее глаза расширились. — Что случилось с вашим лицом?

— Кусок мачты попал по нему в шторм. Мне сказали, что корабль утонул, хотя я был без сознания и не заметил. Моя жена спасла меня, не дала утонуть.

— Утонуть? — она посмотрела на мастерскую за ним. — Где ее светлость?

— На пляже в Северных пустошах, где настояла оставить ее. Я уже жалею об этом, — он обошел жену брата и пошел к библиотеке на первом этаже за картой. Он уже пополнил мешок мазями, травами и зельями из мастерской.

— Не понимаю, — Церис пошла следом. — Я думала, вы отправлялись в Телеянск, чтобы заключить союз и императором Локшином.

— Так и есть. Но корабль потонул на южном берегу Северных пустошей, — они вошли в библиотеку. — Я вернулся за припасами, картой и лошадью. Мы поедем в Ясан Хот, — он прошел по библиотеке к полке, полной свитков, вытащил несколько листов, пока не нашел то, что хотел. Он сунул карту в кожаный чехол и повесил его на плечо с мешком.

— Как я могу помочь?

Вопрос удивил его. Он повернулся и посмотрел на юную королеву.

— Еда, — ответил он. — Хлеб, вафли, сухофрукты и твердый белый сыр. И несколько бутылок медовухи.

Церис позвала служанку и пошла с ней на кухню. Гетен последовал за ними, потирая задумчиво подбородок, глядя, как королева и ее леди собирают припасы. Он нашел для них мешки, а потом пересек двор, направился за калитку в лес.

— Ремиг! — позвал он и свистнул. — Где ты? — он пошел по тропе, пока не услышал вопль, хруст листьев и веток.

Педран, конь Гетена, остался в Остендре, а боевой конь Галины, Абелард, был в Татлисе. В Раните остался только темный боевой конь Ремиг, которого он отпустил в Хараян. Конь пришел из леса и встретил его еще одним воплем.

— И я тебе рад, — сказал он и погладил бархатный нос коня. Тот выглядел здоровым, даже хищным. — Мне нужна твоя сильная спина в Северных пустошах. Там будет холодно, еды будет меньше, чем в лесу, но ты будешь не один.

Ремиг фыркнул и тряхнул головой. Гетен рассмеялся.

— Ты прав, это неблагодарный труд. Идем, старый друг. Галина ждет на холодном пляже посреди пустоши. Не будем оставлять ее надолго.

Конь последовал за ним к конюшне, где Одруна и Таксин ждали с медовухой, которую просил Гетен.

— Галина осталась в Северных пустошах? — Так стоял, широко раздвинув ноги, подняв голову, гневно раздувая ноздри.

— Она настояла. Я спорил. Она победила, — Гетен оставил Ремига пастись во дворе, пока вернулся на кухню за остальными припасами.

Так пошел за ним.

— Я бы не проиграл в этом споре.

Гетен не слушал его.

Одруна фыркнула.

— Не льсти себе. Ты никогда не побеждал в споре с Красным клинком. Никто из нас.

— Все, что вы просили, собрано, — сказала Церис, — а еще запасная одежда для вас и леди Риш.

Гетен склонил голову.

— Вы заботливы, ваше высочество. Спасибо, — он поднял мешки, но замер у порога. — Есть новости от Зелала?

Она прикусила губу и покачала головой. Она успела забрать Герезеля оттуда, где он был, и теперь он сосал ее палец.

Гетен погладил черные кудри мальчика.

— Мне жаль. Мы с Галиной приведем помощь как можно скорее.

Слезы вдруг заблестели в ее глазах.

— Знаю, — прошептала она.

— Потерпите, верьте в силу своего короля.

— Буду, брат, — она прижала ладонь к его руке. — Безопасного пути и удачи с императором Локшином.

Гетен склонил голову над ее ладонью.

— Спасибо, ваше высочество.

Во дворе Фэдди и Элоф закрепляли сумки к седлу Ремига, работали вместе в тишине, пока Одруна и Таксин спорили о том, кто поедет с Гетеном, хотя он не собирался брать никого.

Он думал о Галине, обходя стену башни, следуя за солнцем в поисках волков Ранита. Он задержался, ругал себя за то, что не зачаровал пляж.

— Тот удар задел мозг, — буркнул он. Он заметил Дуэша и Гвин в высокой траве рядом с открытой стеной базилики.

— Волки, идемте.

Они подняли головы, зевнули и встали, подошли и потерлись об него мордами.

— И я рад вас видеть. Надеюсь, вы в настроении для приключений. Я возьму вас с собой в Телеянск, — он потянул силу из душ зверей, ощутил их тепло, но не дал себе утомить их.

Фэдди и Элоф появились с Ремигом.

— Если не хотите присоединиться к спору во дворе, — сказала принцесса Налвики, — уходите скорее, ваша светлость.

— Вы могли бы взять нас с собой, — с надеждой сказал Элоф.

Гетен покачал головой и забрал у Фэдди поводья.

— Вам все еще безопаснее всего тут, даже если вы слышите только споры. Чары сильны, и вас могут тут защитить.

Дети кивнули с мрачным видом.

Гетен сказал Фэдди:

— Надеюсь, ты учишься сражаться мечом. Галина проверит, когда вернется.

Она кивнула.

— Учусь. Одруна и Марья не дадут мне отлынивать.

— И я прочел почти половину вашей книги, господин Гетен, — сказал Элоф. — Фэдди — хороший учитель.

— Отлично, — ответил Гетен. — Выбери заклинание и формулу, отточи их до идеала. Покажешь, когда я вернусь домой.

— Хорошо, — мальчик подпрыгнул и улыбнулся.

Сжимая поводья Ремига, ощущая прижавшихся к ногам волков, Гетен сплел еще заклинание перемещения, думая о Галине на пустом пляже, кривых деревьях, узком ручье и шалаше.

Его янтарная магия унесла его, показала Северные пустоши, шалаш, зеленую воду, маленький ручей и тощие деревья. Гетен выругался. Он не видел самого важного. Он не видел жены.

— Галина? — он огляделся, поворачиваясь. — Галина! — боги, где она был? Почему он ее оставил? Почему не окружил лагерь чарами? Почему снова подвел жену?

— Я тут, — последовал ответ.

Почему он не заглянул в шалаш перед тем, как думать о худшем?

— Они еще там? — спросила она, отодвигая кусок паруса на входе. От ее вопроса он перестал сомневаться в инстинктах. Она с опаской огляделась, заметила Дуэша и Гвин.

Он окинул пляж взглядом.

— Кто?

— Волки, — она выползла из шалаша. — Они появились пару часов назад. Мы смотрели друг на друга, а потом они легли, и я решила, что они были любопытными, а не голодными. Они не подбирались ближе ручья, а я замерзла, так что перестала следить за ними, — она пожала плечами. — Видимо, и им надоело смотреть на меня, — она сняла сумки с седла, провела ладонями по шее Ремига, почесала Дуэша и Гвин за ушами.

Гетен тут же создал убийственные чары, оставив достаточно простора для пасущейся лошади.

Она поставила сумки на землю у шалаша, проверила содержимое, отметила сыр и хлеб. Она повеселела при виде медовухи, сделала большой глоток из бутылки.

Он опустился на песок рядом с ней, притянул ее к себе.

Галина рассмеялась.

— Ты переживал за меня?

— Да, и я глупо не оставил чары защиты, еще глупее поступил, оставив тебя, особенно, с волками поблизости, — он почесал челюсть и оглядел пляж. Почему он не ощутил их?

Она провела пальцами по его виску, поцеловала уголок глаза, где еще был темный синяк.

— Я в порядке, да и не интересна. И я так воняю, что даже дикие волки не стали есть.

Он уткнулся лицом в ее грязные волосы и вдохнул.

— Ты пахнешь идеально, — сказал он.

Галина отодвинулась и с опаской посмотрела на него.

— Ты влюблен или безумен.

— Все сразу, — он отклонил ее голову и поймал ее губы своими. Галина прильнула к нему. Жар вспыхнул между ними, и он перестал переживать за волков. Он оградил лагерь чарами, и тело его жены ощущалось приятно. Магия текла между ними, гудела, как улей, его магия солнца сочеталась с ее магией крови.

— Идем в шалаш, — прошептала она в его рот. Его дыхание было сладким. Оно дрогнуло, когда его ладони погладили ее челюсть.

— Отличное предложение, — ответил он.

Ремиг щипал траву, волки сторожили, урчали подозрения, ощущая запахи нежданных гостей.

Гетен разгадает эту загадку… позже. Сейчас он интересовался только сильным телом Галины и ее талантливым языком.

В шалаше она разглядывала его лицо, гладила пальцами его брови и щеки.

— Если бы боги уничтожили бы меня сейчас, я была бы рада уйти в Пустоту, если бы могла провести вечность с тобой, Гетен Риш, — она смотрела на его губы.

Он притянул ее ближе, радуясь запаху ее кожи и щекотке от ее дыхания на его губах.

— Надеюсь, они этого не сделают. Пустота — неприятное место. Я предпочитаю оставаться тут и живым, наслаждаться теплом твоего тела.

Галина прижалась к его губам в медленном нежном поцелуе.

Но требования магии нельзя было игнорировать, и, хоть Гетен желал ее, он не мог дать больше. Она отодвинулась, он прижался лбом к ее лбу, усталость замедляла мысли.

— Ты. Истощен, — сказала она и села.

Он утомленно покачал головой.

— Я брал силу у душ волков.

— Я не все знаю о твоих нуждах, но точно мало знаю о магии волков, — она убрала его волосы со лба. — Ты всегда заботишься обо мне. Моя очередь, — она не ждала его ответа, стянула с него сапоги.

Гетен смотрел с утомленным изумлением.

— Что, по-твоему, мне нужно, жена?

От ее взгляда его сердце дрогнуло, желание разгорелось.

Галина выпрямилась и провела пальцами по жилету Гетена, расстегивая его. Она сунула ладони под накидку, сняла с его плеч и отбросила. Следом полетела его туника с капюшоном, без колебаний стянутая через голову. Легкая туника под ней присоединилась к куче одежды. Галина легла на него, и его желание к ней перестало вызывать сомнения.

— Похоже, я привлекла твое внимание, — сказала она.

Гетен ответил хриплым голосом:

— Я сосредоточен только на тебе, ваша светлость.

Ее смех был чудесным. Он дрожал, ее пальцы пробежали по его коже по завиткам его бесеранских полосок, оставляя жаркий след — жар, который они делили, касаясь друг друга.

Она посмотрела на его грудь, на его губы.

— Мне нравится твой вид, — она прижалась лицом к его шее, глубоко вдохнула, а потом выдохнула с жаром. — Я люблю твой запах, — ее ладони опустились на его пояс. Она расстегнула его пояс, потянула за шнурки штанов, спустила их до его лодыжек. Ее ладони двигались ниже. Она сжала его, провела пальцами по его члену, и Гетен охнул. — Больше всего, — сказала она, — мне нравится ощущать тебя, — она нашла его рот. Ее губы и ладони восхищали его.

Магия трепетала в груди Гетена, где она всегда горела, ждала, чтобы взорваться, когда была нужна ему больше всего. Она стала огоньком, теплым гулом после заклинаний перемещения. Но Галина разводила тот огонь сильнее. Он снял с нее одежду. Но она не дала ему власть, толкнула его на спину. Она оседлала его и впустила в свое тело.

Он застонала. Не было ничего лучше ощущения ее вокруг него. Он любил ее звериные звуки. Он словно сражался с ней, и это восхищало, занимало его сердце, разум и тело. Была только Галина, магия между ними, пока она медленно и уверенно двигалась на нем.

Она шептала о любви, просила взять силу ее магии крови, восстановить свои силы.

— Бери, что нужно, — шептала она. — Бери мою силу, тело, сердце. Бери меня, Гетен.

— Ты даешь и даешь, — сказал он, выдыхая слова в ритме ее движений на нем. — Откуда ты знаешь, что мне нужно? — его ладони запутались в ее растрепанных рыжих волосах, он удерживал ее, смотрел в ее голубые глаза, пытался понять, как она так хорошо знала его. — Ты не знаешь, как отчаянна эта необходимость.

— Да, — выдыхала она. — Знаю.

Она не знала. Не могла. Если бы она знала монстра, запертого в нем, и как близко он был к потере контроля каждый раз, когда он притягивал еще душу, она ушла бы. Если бы она знала, с каким кошмарным чудищем он бился, ужас того, чем стал Шемел, чем пытался не стать он, она убила бы его. Должна была.

— Я знаю тебя, Гетен, и я не боюсь тебя. Я хочу узнать все, что есть в тебе, — она смотрела в его глаза. — Доверься мне. Я могу тебе помочь, — она сжала его лицо ладонями. — Позволь помочь тебе.

Гетен обвил ее руками, лег на спину и повернулся, оказался над ней, все еще вонзаясь глубоко в нее. Он стал ослаблять контроль, позволяя монстру получить то, что он так хотел — магию крови, что текла в ней, потрясающая сила, которая сохраняла ей жизнь в ужасных боях, манила солдат слепо идти за ней, заставила его поклоняться ей. Он входил и выходил из нее, быстро и с силой, желая ощущать каждый ее дюйм, желая овладеть ею полностью.

Но, если он последовал бы за тем жутким желанием до конца, он поглотил бы Галину, уничтожил бы ее душу, как хотел сделать Валдрам, к чему толкал его Шемел.

— Галина, — он напрягся, стиснул зубы и зарычал, подавляя желание некромантии. — Я не могу. Не буду, — он яростно целовал ее, до синяков, и она скулила.

Она охнула, когда он отодвинулся.

— Ты не можешь навредить мне, — сказала она, обвила его руками, прижала его бедра к себе длинными ногами. — Я доверяю тебе. Я знаю тебя. Ты — не Валдрам. Ты — не Шемел. Верь в мою силу.

Он с закрытыми глазами и напряженными мышцами глубоко вдохнул и отодвинулся от края безумия. Он подавил ощущение и сковал его. Она не двигалась под ним, затаила дыхание, хотела увидеть, что он сделает. Он открыл глаза и нежно поцеловал ее. Он отодвинулся от нее, но прижался лбом к ее лбу, он уже не мог завершить то, что она начала.

— Нет, леди Риш, я не покажу тебе это. Не могу. Я сомневаюсь не в твоей силе, — он смотрел в ее голубые глаза, — а в своей.

— Гетен…

Он заглушил ее поцелуем.

— Если любишь меня, Галина, ты доверишься мне в этом. Есть некоторые аспекты моей темной магии, которые я не хочу тебе показывать.

Она разглядывала его лицо, а потом кивнула и уткнулась лицом в его грудь.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Знаю.

— Ты говорил, что мне нужно решить, кто я, — она подняла голову и поймала его взгляд. — Тебе тоже.

Гетен вздохнул и погладил ее волосы, засохшие с солью.

— Знаю, — повторил он.

ТРИНАДЦАТЬ

Галина разглядывала профиль Гетена, темная линия в сумраке шалаша.

— Ты знаешь, какое твое качество я считаю лучшим?

Он приподнял бровь, поднял ладонь и создал янтарный огонек из воздуха и желания.

Она покачала головой.

— Нет.

Он потушил огонек и указал на свой пах.

Галина рассмеялась.

— Нет, это среди твоих лучших черт.

— Что тогда?

— Ты умело закрываешься, — она прильнула к нему. — Ты слушаешь. Даешь мне буйствовать. И ты не осуждаешь, не пытаешься исправить меня, — она вздохнула. — Я хочу, чтобы другие научились такому. Это редкое качество.

— Не вижу, что нужно что-то исправлять.

— Об этом я и говорю, — она провела пальцем по его профилю ото лба к подбородку. — Ты даешь мне быть такой, — она сделала паузу. — И хорошо то, что ты — красивый.

— Да?

— О, да, — она потянула его за бороду. — Но не к месту скромный.

Гетен щёлкнул зубами в сторону ее пальцев. Она рассмеялась и стала садиться, но он напрягся и остановил ее. Он склонил голову, слушая. Она тоже так сделала, но не слышала ничего. Но способность Гетена ощущать то, что она не могла, нельзя было недооценивать. Она ждала, затаив дыхание, напрягшись.

— Мы не одни, — сказал он.

— Сколько?

— Двое у края моих чар. Больше за ними.

— Дуэш и Гвин не реагируют.

— Нет. И это странно, — он схватил тунику и штаны, она тоже так сделала. — Их души… странные.

Они вышли в угасающий свет дня, красный закат бросал кровавое сияние на песок. Волки Гетена сидели у входа в шалаш, глядели на двух коричневых волков за чарами Гетена. Всадники на потрепанных конях были за ними, два десятка фигур стояли в растущей тьме.

— Ранние гости? — спросил Гетен.

— Да, но всадники — новое.

Всадники были вооружены, но не держали оружие. Галина и Гетен медленно подошли к линии чар. Дуэш и Гвин присоединились к ним. Они приблизились, серебряная магия взорвалась вокруг двух коричневых волков, и они стали мужчинами в коричневых шкурах.

— Amitat shidet — звериная магия, — сказал Гетен. — Это древняя магия.

— Ты это видел раньше?

— Нет, но знал, что это было возможно. Это объясняет их странные души.

— Приветствую, чужаки, — сказал один из оборотней, голос был низким, рычащим.

— Тебе нужно говорить первой, — тихо сказал Гетен.

— Почему?

— Так они поймут, что ты — сильная женщина со своим голосом. Скажи им, кто ты, и что мы — женаты.

Она кивнула.

— Приветствую. Я — Галина Персинна Риш, дочь короля Вернарда из Урсинума, герцогиня Риш. Это мой муж, Гетен Риш, герцог Риш, сын короля Макзена из Бесеры. Мы ищем аудиенции с императором Локшином. Наш корабль разбился, и мы попали на берег три дня назад.

— Вы далеко от Ясан Хот, — ответил мужчина. Он говорил с оканьем северного народа. Хоть он и его товарищи были небольшими, они были с похожими темными узкими глазами и круглыми лицами, как у народа Гурван-Сам, с прямыми черными волосами и маленькими носами.

Его товарищ спросил:

— Откуда у вас лошадь и волки, если корабль потонул? — он смотрел на Гетена.

— Я принес их, — ответил Гетен.

— Тогда почему вы оставили жену одну, маг?

Гетен улыбнулся.

— Красный клинок не нуждается в моей защите.

— Мы заметили ее бесстрашие, — ответил первый.

Другой спросил:

— Вы путешествуете с волками. Вы практикуете amitat shidet?

— Нет, только магию солнца и тени, — ответил Гетен. — Волки — мои компаньоны, Дуэш и Гвин.

— Так вы — маг смерти, uhklin id shid?

Качая головой, старушка проехала вперед на рыжем пони.

— Ugul-ugul, — она спешилась с большей легкостью, чем ожидала Галина от старого тела, и растолкала двух оборотней. Она указала кривым пальцем на Гетена и благоговейно сказала. — Ezen ni Kuchin Togoldor.

— Ezen? — спросил удивленно второй оборотень.

Галина посмотрела на Гетена.

— Что она говорит?

— Повелитель Пустоты, — ответил он и сказал громче женщине. — Ene bol namaig dudsan yoom.

Она улыбнулась широко и беззубо.

— Я знала, — сказала она на общем. — Сильная магия. Сильная. Я ощущала ее костями и душой, когда вы прибыли на наши земли, — она шлепнула двух оборотней и рявкнула. — Выразите уважение. Это важные гости.

Гетен поклонился ей.

— Спасибо, Kuchin Shulam, — он опустил чары взмахом руки.

Она пересекла черту и взяла его за руки.

— Кенбиш. Это мое имя, — она указала на двух оборотней. — Эти два дурака — мои сыновья, Одгерель и Гансук. Для нас честь принять вас и Красный клинок Ор-Хали в Хоно Хот, — она опустилась на колени и протянула руки для Дуэша и Гвин. Волки понюхали ее, потерлись головами об ее руки, она рассмеялась.

Галина начала отказываться, но Гетен удивил ее, ответив:

— Честь и для нас.

Другие всадники тихо смотрели, как Галина и Гетен собирали вещи, седлали Ремига и забирались на него. Одгерель и Гансук снова стали волками и побежали впереди группы. Кенбиш ехала рядом с Гетеном, болтала о магии и волках Ранита. Она восхищалась верностью Дуэша и Гвин, они оставались близко.

С другой стороны от Ремига ехал солдат на пятнистом пони. Он посмотрел на Галину и отметил:

— Я не знал, что южные кобылицы так впечатляют.

— Ремиг — жеребец.

— Я не про лошадь, — его улыбка показала два сломанных передних зуба.

«Зараза, — подумала она. — Путь будет долгим».

— Правда, что вы бьетесь наравне с мужчинами? — продолжил он.

— С мужчинами и женщинами. Я командовала армиями с юности.

— Командовали, — сказал он, — но не сражались рядом с ними.

Галина подняла голову и посмотрела на него свысока.

— Думаете, эти шрамы от вышивки? — она склонилась и указала на красную линию на щеке. — Крикун оставил мне это, — она оскалилась и добавила. — Видели бы вы шрам, который я оставила в ответ.

Он усмехнулся.

— Мне нравятся ваши истории. Может, несколько даже правда, — некоторые всадники вокруг них рассмеялись.

Она пожала плечами.

— Может, вы узнаете, когда в историях появится ваше избиение.

Он продолжил ехать рядом с ней, разглядывая ее.

— Муж не должен бросать жену одну. Может, ему нет дела до вас.

Галина приподняла бровь от его поведения.

— Почему не сказать ему это? Посмотрим, как он отреагирует.

— Заводишь врагов, Арбан? — спросил один из его товарищей.

Арбан усмехнулся.

— Ищу новую жену.

Галина закатила глаза и игнорировала его после этого, решив, что разговор с дураком убьет его быстрее, и скорее всего он погибнет от ее руки.

Он все хвалил свои умения на охоте, в выпивке, в бою, описывал, как поднимал коз, и она не верила ничему. Галина смотрела, как пейзаж менялся, пока они оставляли океан позади. Их окружили холмы. Трава покачивалась, среди камней, брошенных будто после игр богов, появились колючие кусты.

Их группа ехала бодро к холмам вдали. Солнце пропало, поднялась луна, озарила холодную пустошь серебряным светом. Ветер стал сильнее, свистел в ушах Галины, и она дрожала, куталась в шерстяной плащ. Ремиг прижал уши и фыркнул. Гетен провел ладонью по его шее и плечу. Галина надеялась, что им не нужно было ехать дальше.

Еще холм, и они попали в широкую долину. Небольшие холмики с кострами среди них оказались круглыми деревянными строениями и палатками из шкур.

— Хоно Хот, — сказал Арбан.

Гетен перевел:

— Волчий город.

Решив быть вежливой, Галина спросила:

— Арбан, все тут говорят на общем языке?

— Да. Это нужно, если хотите торговать на рынке в Ясан Хот.

Они въехали в деревню, люди появлялись из палаток и приветствовали, смотрели на чужаков. Дети смотрели из-за родителей. Мужчины и женщины смотрели на Галину и Гетена, бормоча на своем языке.

Дуэш и Гвин вызвали особый интерес жителей, которые не боялись больших хищников. И оба волка спокойно принимали их ласки и интерес.

— Волчья магия, — шепнула она Гетену. Он кивнул и смотрел на все и всех пристально.

Галина поняла, что потеряла мужа на пару часов, пока он расспрашивал Кенбиш и ее сыновей, его интересовали их способности менять облик и другие примеры их редкой магии.

Они спешились, Ремига накормили и увели с пони. Кенбиш повела Галину и Гетена в маленькую палатку среди тех, что окружали большое здание в центре. Она была между палаток ее сыновей, почетное место.

— Спасибо за щедрость, — сказала Галина, кланяясь старушку.

Кенбиш отмахнулась от благодарности.

— Отдыхайте, пока готовят еду. Мы хорошо поужинаем. Тут никогда не было таких важных гостей.

— Это ваше гостеприимство — честь для нас, — ответил Гетен.

Их оставили отмывать грязь дней с кожи и переодеваться в чистую одежду.

— Сменная одежда! Спасибо, — Галина обрадовалась тунике и штанам, как и медному платью с изумрудной накидкой.

— Благодари Церис. Это была ее идея.

— Мило с ее стороны, — сказала она.

— Да. Юная королева моего брата удивила меня. Я думал, она была величавой и нервной, но она приняла роль защитницы.

— Может, впервые она получила ответственность на свои плечи.

— Она жила в уединении, — Гетен снял тунику и окунул голову в ведро с водой. Галина взяла тряпку и стала с радостью мыть тело мужа. Она обводила бесеранские полоски на ребрах и мышцах, любила, как он наблюдал за ее руками, смотрел на ее лицо, и его кожа нагревалась под ее ладонями. — Жаль, нет толком времени на себя в этом пути, — сказал он и притянул ее к себе.

Она рассмеялась и игриво шлепнула его.

— Ты меня промочишь.

Он улыбнулся, как волк, и ее дыхание участилось.

— Вот именно, — прорычал он. Но они знали, что эта ночь была не для любви. Он встряхнулся, вытер кожу и облачился в чистую одежду.

Галина помылась и переоделась, они пришли в здание к хозяевам, и им представили местную еду. В чашах с черными полосками были красные семена размером с ноготь большого пальца Галины, пряное блюдо с овощами напомнило кухню аммы Заны, а еще были прожаренные коренья с белым козьим сыром, который растаял сверху. Они закончили ужин местным напитком.

— Гонсу, — сказал Одгерель, — опуская графин на круглый стол перед собравшимися. — Зеленое молоко. Помогает с пищеварением.

— Что там? — Галина понюхала бледно-зеленый напиток и сморщила нос от запаха алкоголя. Запах был травянистым, напоминал чай Гетена в темные месяцы года.

— Кобылье молоко и настой зимнего чертополоха, — ответил Арбман.

— Лучше подавать теплым, — Кенбиш наполнила глиняные чашки и подала первой Галине. Гетен покачал головой, но старушка налила и ему. Галина подвинула чашку к себе, несколько мужчин рассмеялись.

— Я сделала что-то не так? — спросила она.

Арбан потянулся к чашке.

— Женщины не могут выдержать больше одной чашки.

Галина опустила ладонь поверх чашки.

— Женщинам опасно много этого пить? — спросила она у Кенбиш.

Старушка хмуро посмотрела на мужчин. Они отвели взгляды, но не стыдились.

— Только если мужчины вокруг нее не могут удержать руки при себе.

Галина улыбнулась.

— Тогда я буду рада второй чашке, раз тут все благородные, — это вызвало больше смеха.

— Да, — сказал Гетен и посмотрел на Арбана, обещая страдания, если он забудет о манерах.

— Erool mendee — ваше здоровье, — Арбан поднял чашку. Так сделали все за столом, включая Галину. Она потягивала напиток, и он оказался мягче скорваланской сомы, так что она спокойно проглотила его. Приятный огонь растекался от языка к животу, она допила и опустила чашку на стол с радостным стуком.

Мужчины улюлюкали, она огляделась. Они осторожно потягивали напиток.

— Думаю, его нужно было смаковать, — отметил Гетен.

Галина ухмыльнулась.

— Я сделал это, как сделал бы солдат Урсинума. Такая уж я.

Местные мужчины один за другим допили и перевернули чашки.

— За Урсинум! — говорил каждый, допивая, пока Галина хлопала и смеялась.

Арбан усмехнулся ей.

— Как насчет второй чашки, солдат?

Она подняла чашку гонсу.

— Ты со мной, или я буду пить одна? — она осушила чашку и ждала, чтобы понять, ударит ли по ней напиток, смешанный с первой чашкой, но она не была пьяна. Мужчины за столом выпили вторые чашки, не желая проигрывать Красному клинку.

— Третья! — крикнул Арбан. Кенбиш нахмурилась. Некоторые мужчины смеялись и держали чашки, многие смотрели с вопросом на него, оставили чашки перевернутыми.

Галина подняла руки.

— Я не хочу выпить весь запас Кенбиш.

— Я принес гонсу, — рявкнул он. — Заставишь меня пить одну?

— Уверена, остальные будут рады выпить по третьему кругу с тобой, — мягко сказала она.

— Но ты — гость, — его взгляд и тон бросали ей вызов. Она отказала его флирту, и теперь он мстил. Если она не будет осторожной, ее отказ станет оскорблением.

Гетен был раздражен рядом с ней. Ощущая его жар, Галина опустила ладонь на его ногу. Кенбиш посмотрела на Арбана, потом на гостей, помрачнев от раздражения.

Гансук склонился над столом.

— Я выпью с тобой, Арбан, чтобы ты перестал совать голову в пасть волка.

Арбан хмуро посмотрел на него.

— Я не хочу пить с псом. Я хочу пить с Красным клинком Ор-Хали, — он схватил графин из центра стола, налил Галине и себе. Он поставил чашку перед ней и поднял свою, глядя ей в глаза. — За ваших богов.

Еще вызов. Она оскорбит Хотырь, Семел и Скирона, не ответив на это? Но он не так понял, кому она была верна.

— Нет, — она подняла чашку. — За ваших, — Галина выпила напиток, в этот раз не перевернула чашку. Если Арбан хотел выглядеть как гад, она ему в этом поможет.

Смеясь, Гетен взял горсть полосатых семечек и отклонился на стуле. Он щелкал их, бросал красные семена в рот, глядя на Арбана с ухмылкой.

Тот посмотрел на нее и ее мужа поверх края чашки, а потом сказал:

— За богов, — и осушил напиток. Кенбиш наполнила чашку Галины, смотрела на его чашку. Арбан опустил ее, и старушка наполнила ее, Галина тут же подняла свою в тосте.

— За новую дружбу, — сказала она и выпила четвертую чашку. Она протянула ее для наполнения, не сводя взгляда с Арбана.

На шестой чашке местные мужчины стали делать ставки за и против Галины. На десятой Арбан перестал управлять левым глазом. Он крутился в глазнице, словно боялся видеть, как легко Галина выпила еще чашку и опустила на стол для наполнения. С четырнадцатой он потерял сознание и рухнул на пол.

Гетен склонился и посмотрел на него.

— Проследите, чтобы он не подавился своей рвотой, — другие мужчины, разделив деньги после ставок, повернули Арбана на бок.

— Это было не справедливое состязание, — пожаловалась Галина.

— Точно, — ответил Гетен. — Но он не знал, что ты пила сому со скорваланской армией с семнадцати лет.

— С сеснацати, — она посмотрела на Арбана и пробормотала. — Надеюсь, я не получила врага, — ей было немного неприятно после такого количества молока и настоя чертополоха.

Кенбиш рассмеялась.

— Вряд ли он вспомнит этот вечер, леди Риш.

— И он не будет знать, почему должен злиться на тебя, — добавил Гетен. Он встал. Галина тоже встала, и он поймал ее за локоть, когда она покачнулась. — Ты тоже пострадала, жена.

— Тощно, — ответила Галина. — И мне нужно пописать.

Все мужчины весело указали на местную версию туалета. Это была маленькая палатка с отдельными зонами. Место над ведром было удобнее, чем пьяным сидеть над дырой. Галина оценила свежую воду, в которой помыла руки.

Гетен поймал ее и направил к их палатке. Внутри он снял с нее сапоги и ослабил пояс, пока Галина пыталась снять с него одежду.

— Что, по-твоему, ты делаешь? — спросил он, изумленно глядя на ее старания.

— Соблазняю тебя? — ответила она, хотя не была уверена, что было так. Разум был мутным.

Гетен рассмеялся.

— Ты слишком пьяна, чтобы сделать это. Сон выиграет, как только ты ляжешь на ту кровать.

Она посмотрела на кровать в форме шкуры, не могла спорить, как и не помнила, из-за чего хотела спорить.

— Ты со мной? — спросила она, он устроил ее на кровати и укрыл ее одеялами.

— Я окружу чарами палатку, а потом поговорю с Кенбиш.

— О щем? — она вяло поймала его рукав. — О магии?

Он поцеловал ее пальцы, замер на том, где было черное зачарованное кольцо.

— Да, Красный клинок, о магии.

Галина вздохнула и уютнее устроилась на кровати.

— Мне с тобой? — пробормотала она.

— Нет, — он поцеловал ее и направил Дуэша к камину палатки, чтобы он сторожил ее. Гетен прошептал заклинания, чтобы защитить палатку. Галина едва заметила, что ткань на входе зашуршала, он и Гвин ушли.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

Хоно Хот звенел песней и смехом. Хоть солнце давно село, люди еще ходили по деревне, смотрели на него, пока Гетен искал Кенбиш и ее сыновей. У него было много вопросов.

Гвин шагала рядом с ним, ее янтарные глаза сияли на белой голове. Она успокаивала его. Галина будет тут в безопасности, тут уважали волков, и волки защищали ее.

Это спокойствие было сложными для Гетена. Желания вернулись от растущей слабости его магии. Без отдыха и с множеством требований его магии, аппетит к душам рос в нем. Смех звучал громче. Голоса были назойливее. Души притягивали, мучили его, и Гетен подавлял эти желания, не хотел получать врагов, когда они с Галиной искали дружбу и доверие тут. Помогло немного силы волков, но он не мог взять много, не подвергая их жизни опасности.

Он вошел в главное здание из грубо обтесанных бревен, круглую крышу поддерживали столбы. Головы волков, вырезанные на вершинах столбов, смотрели на смех и пение. Мужчины и женщины смотрели на него и Гвин с любопытством в темных глазах. Некоторые подняли чашки в его честь, другие кивали, когда он ловил их взгляды. Он кивнул, разглядывая толпу.

Гансук встал из-за стола в дальнем конце и помахал.

— Думаю, вы ищите Кенбиш, — сказал он, когда Гетен подошел к нему.

— Да, как и вас с вашим братом. У меня есть вопросы.

Гансук кивнул.

— Уверен в этом.

Он отодвинул штору из шкуры, повел Гетена в личные покои. Грубо сплетенные шерстяные ковры смягчали твердую землю под ногами. Резные стулья и диваны с подушками и тяжелыми шкурами и одеялами. Огонь трещал в яме.

Кенбиш вышла из-за еще одной тяжелой шкуры-шторы.

— Волки всюду с вами ходят? — она была в шерстяном платье, серебристые волосы ниспадали косой на спину.

— Обычно они остаются в цитадели Ранит, но мне нужна их помощь в этой миссии.

— Миссии? Интересный выбор слов. Будто вам дала это задание жена, — она указала ему сесть. — Или это был ваш бог смерти?

— Точно не Скирон, — ответил он с горьким смехом. — Он лучше устроит хаос, чем помешает ему, — он сел и вытянул холодные ноги к камину. Гвин устроилась рядом с ним, грелась у огня.

Кенбиш приподняла бровь.

— Ты перечишь своему богу?

— А разве все мы так не делаем?

Она рассмеялась.

— Ты знаешь об amitat shidet.

— Я знаю, что волчья магия запрещена в Телеянске. Я знаю, что вы поколениями боретесь с запретом.

Старушка смотрела в огонь.

— Предки Локшина нашли способ проклясть наших предков через подкуп. И тут стали принимать Одного бога вместо Амитан Сансан, — она подняла взгляд, — духов зверей наших предков. На их стада пришла чума. Голод и бедность. Телеянск захватил плодородные долины, которые занимали до этого наши люди.

Гансук добавил:

— Наше племя и несколько других звериных племен были унижены, торговлю запретили, нашу культуру и родной язык запретили. Рождалось все меньше оборотней. Те, кто есть, прячут свою магию, боясь, что их убьет правительство.

Гетен кивнул.

— Я слышал о печальной участи вашего племени. Такое случается, когда люди борются за власть.

Одгерель тихо присоединился к брату и матери, с ним была девочка-подросток, Тербиш, их приемная сестра.

— Вы прибыли убить нас? — спросила она.

— Зачем мне это делать? — удивился он.

— Телеянск использовал некромантов против нас раньше, — ответила Кенбиш.

— Я не служу Телеянску.

Одгерель склонился ближе, черные глаза были как у хищника.

— Ты перечишь своему богу и нашему императору. Кто твой господин, маг солнца?

— Я — свой господин. Я служу миру смертных. Короли и простые жители равны в моих глазах.

Кенбиш зарычала, первый признак, что она умела менять облик.

— Врешь, маг.

Он выдерживал долгий миг взгляд женщины.

— Откуда такое обвинение?

— Ты служишь Красному клинку, — рявкнула она.

— Я люблю ее. Я соглашаюсь с ней. Но не служу ей, она не требует этого. Галина не так глупа.

— А если она попросит выбрать ее вместо Кворегны? — спросила Тербиш, вопрос был удивительно уместным для юной девочки.

— Она так не спросит, — ответил Гетен со спокойной уверенностью, которую редко ощущал. — Потому я женился на ней.

Кенбиш отклонилась.

Гансук спросил:

— Если вы не прибыли убить последних оборотней, почему вы и Красный клинок ищете помощи у Императора улыбок?

— Мы ищем союзников, чтобы одолеть короля Валдрама из Налвики. Он практикует некромантию и хочет забрать магию крови Галины.

Кенбиш пристально посмотрела на него.

— Женщина — маг крови?

Гетен покачал головой.

— Она получает преимущество от силы магии крови, но не управляет ею. Она вплетена в ее душу.

Одгерель пробормотал:

— Это объясняет ее репутацию.

— Она заслужена, — ответил Гетен. — Я не предлагаю идти против нее с мечом.

— Конечно, если ее запал в выпивке указывает на ее силу в бою, — сказала Кенбиш и рассмеялась. Ей нравилось поражение Арбана. Она посерьезнела. — Так король Налвики раскрыл свою магию? Избалованный принц вырос в гнилого короля, — она плюнула в огонь. — Ты ищешь и нашей помощи?

— А вы ее предлагаете?

— Нет, мы не можем воевать на Юге. Это разобьет наш народ и не даст вам союз с Телеянском. И я не могу предсказать, что сделает Локшин, если вы попросите его помощи.

— У вас есть причина не доверять ему. Мы не одинаковы в этом.

— Да, но у вас тоже нет повода доверять ему.

Гетен кивнул. У племени не было ресурсов, чтобы идти против Налвики, а Телеянск не разрешил бы этого. Если правительство Локшина обнаружит, что тут еще были оборотни, они будут истреблены. Императоры были рады использовать магию, чтобы победить в войне, но они не доверяли самой магии.

Смех сообщил о прибытии двух детей, они бросились мимо занавеса и стали играть в догонялки вокруг стула Тербиш.

— Эй! — зарычала Кенбиш, и дети остановились с огромными глазами. Только тогда они заметили Гетена и Гвин.

— Хоно! — запищала девочка и обвила руками шею волчицы, уткнулась лицом в белую шерсть Гвин. Она забыла о страхе перед главой племени.

Хвост волчицы стучал по ковру, она повернулась, открывая живот, чтобы его почесали. Девочка и мальчик послушались.

Кенбиш покачала головой.

— Идите, — сказала она, звуча весело, а не раздраженно.

— Мы не можем остаться с волком? — попросил мальчик. — Мы будем тихими.

— Нет. Вон.

Тербиш взяла их за руки.

— Вы должны были лечь спать часы назад. Я расскажу вам сказку на ночь, — она повела их из покоев главы.

Кенбиш опустила мозолистые старые ступни на край ямы с огнем и смотрела на Гетена.

— Так ты перечишь богу и королям ради этой женщины? — спросила она.

Он подумал о девочке, маленьких детях, всех малышах, кого он видел в деревне. И его решимость остановить Валдрама и Шемела стала сильнее.

— Нет, я перечу им, потому что я не дам пожертвовать детей Кворегны ради амбиций безумца или сохранения существования богов.

Одгерель склонил голову.

— Ваши боги требуют жертв?

— Они требуют веры, — ответил Гетен, — и быстрее всего они получают ее из страданий людей. Я не буду участвовать в этом. Лучше никаких богов, чем те, которые упиваются мучениями последователей.

Гансук медленно кивнул.

— Ваши мотивы благородны, господин маг, но если вы ищете силы, чтобы воевать с королями и богами, разве вы не выполняете желание вашего бога смерти?

— К сожалению, да, в будущем. Но я хочу освободить людей Кворегны от службы, которая придет с безумными амбициями короля Валдрама и существованием Скирона.

Кенбиш сказала:

— Я слышала, что Красный клинок с сильной волей, но никогда не поверила бы, что она вместе с самым сильным магом четырех королевств, чтобы биться с богами. Я не знаю, можешь ли ты в этом победить, маг солнца, но меня восхищает ваше стремление к благородному делу. Я желаю тебе и твоей жене успеха. Я сожалею, что мы не можем помочь. Ваша война достойная, и я не говорю это просто, Кучин Тоголдор.

Он склонил голову.

— Я польщен вашей верой, Кучин Шулам.

— А теперь, — она опустила шкуру на колени. — Что ты хочешь знать о amitat shidet?

Гетен улыбнулся.

— Все.

Они рассмеялись.

— Что питает ваше превращение? Нужна тень для поддержания заклинания? Кто-то еще может научиться такому?

— Что за тень? — спросил Гансук.

— Вид призрака, — ответил Гетен, и три оборотня зашептались.

Кенбиш покачала головой.

— Мы не используем призыв, чтобы стать волками. Способность — min mon chanar.

Одгерель кивнул.

— Arisanda, — сказал он и перевел. — В моей коже, — когда Гетен нахмурился.

— Это часть вас? Вы родились такими?

— Родились со способностью выпускать волков, живущих в нас, да, — ответил Кенбиш.

— Это дар от Амитан Сансан? — спросил Гетен.

— Нет, — сказала она. — Мы — Амитан Сансан, а они — мы. Они — звери. И мы — звери. Еще задолго до существования богов духи ходили по земле, летали среди облаков и плавали в водах. Люди жили среди них. Порой волки, медведи, птицы, киты или другие звери хотели ходить на двух ногах и говорить с людьми. И их духи обретали облик человека. Они становились Хун Сансан. Порой они влюблялись в людей, возлежали с ними, и у них рождались дети. У этих детей были духи человека и зверя.

Гетен восхищенно кивнул.

— Ваша семья получилась от такой пары?

— Да, — сказал Гансук. — Мы — Сунси Хун. Стать волками — стать другим нашим обликом. Я — Гансук-человек и Гансук-волк. Я знаю себя таким.

Гетен задумался.

— Тогда amitat shidet — не навык, которому можно научиться. Это часть вашей природы. Да? — они кивнули, и он продолжил. — Это не как моя магия солнца и тени. Я не получил способность владеть магией. Она живет во мне, — он коснулся груди, — и всегда жила. Я научился ее использовать, придавать облик и направлять заклинаниями и силой воли. Но это не от богов.

Кенбиш улыбнулась.

— Конечно, нет. Такова твоя природа.

— Arisanda, — согласился он.

Одгерель усмехнулся.

— В вашей коже.

Гетен задумался над их словами.

— Как вы поддерживаете другой облик? Нужно много сил, чтобы превратиться.

Кенбиш пожала плечами.

— Сила из мира вокруг нас. Деревья, растения, звери. Движение ветра и воды. Все это создает ритм, как биение моего сердца, движение моих легких и моей крови. Я ощущаю мир и жизнь, пульсирующую в нем. Это тело, и я — его часть, — она посмотрела на свою ладонь. — Если я хочу, чтобы мои пальцы сжались, я не думаю об этом. Я просто сжимаю их, — она сжала кулак. — Amitat shidet работает так же, — она смотрела на Гетена. — Ты думаешь о чарах перед тем, как использовать его?

Он покачал головой.

— Нет, если они не новые, или если я редко применяю его.

Она рассмеялась.

— Так я себя ощущаю, когда хочу стать ястребом.

— Вы можете становиться другими зверями? — Гетен был удивлен. Он думал, что они могли принимать только один облик.

— Конечно, — ответила Кенбиш. — Но мне не нравится высота.

Гансук рассмеялся.

— И вы не умеете плавать, так что не станете рыбой.

Она посмотрела на него.

— Следи за манерами, или я стану медведем и побью тебя.

Одгерель объяснил:

— Некоторые облики даются легче. Мы первым делом стали волками. Это самый естественный облик. Но мы можем стать любым зверем, которого знаем.

— У вас поразительная способность, — сказал Гетен. — Я жалею, что эта форма магии закрыта для меня.

— Я — нет, — сказал Гансук. — Даже в Хоно Хот мы знаем, что у мага солнца поразительная сила. Я бы больше боялся вас, если бы вы овладели amitat shidet.

Гетен с горечью улыбнулся.

— Сила может быть проклятием, особенно, когда она вызывает страх даже среди друзей.

Кенбиш кивнула.

— И поворачивает людей против тебя только из-за страха.

ПЯТНАДЦАТЬ

Галина проснулась рядом с Гетеном. Его рука лежала на ее бедре, тяжелая. Он ровно дышал, глубже, чем во сне. Он поздно пришел в их кровать. Она провела пальцами по его ладони, но он не отреагировал.

Не желая беспокоить его, она выскользнула из-под одеял, поежилась от предрассветного холода. Она сунула ноги в сапоги, набросила плащ на плечи. Волки сонно смотрели на нее. Дуэш потянулся, зевнул и пошел за Галиной, когда она вышла из палатки. Удивительно, но ее вывел на холод не желудок, а мочевой пузырь. Она ожидала жуткую головную боль после гонсу, но разум был чистым, а желудок бурчал только из-за пустоты в нем.