Кот – 3. Стратегия. Забытые Острова. Становление

День Двадцать Седьмой-3. «Охота на варана» и рассказ Пилар

Рассказ Имира (остров «Варан», через несколько часов)

— «Тля»! На девять — Огонь!!! Там он, зарраза!

Засекли мы этого «дракона». Быстро он атаковал. Шустрый гад оказался! Слишком быстро двигается, очень быстро. Пришлось побегать, причем всем. И от него, и за ним. Хорошо, что Ойвинд по суставу ему смог метко зарядить. Ну и мы добавили вразнобой. Да ему что — шкура как у БТРа, и в чешуйках брони и все под углами, чуть что — рикошетит. Как друг дружку не задели таким плотным огнем — и сами потом удивлялись. Кстати, скорее всего, именно так арабы своего и подранили, потому в лодку тот их парняга и не успел… Да и то, если бы не повышенная прыгучесть и верткость нашего Мумбаи, то ходить бы ему на костылях, если не того хуже. Но зверюга нам ещё та попалась! Злющая! С перебитой правой лапой нашего чёрного друга чуть не уделал. Он все же его сшиб и под себя подмял. Хорошо чернявый успел ствол ему в рот пихнуть и все патроны в нёбо разрядил. А заряд картечи в глотку — это вам не фунт перца! Подох, рептилий. Но живучий-то какой оказался!

Да всех нас тут задело. И Николая царапнуло, и Ойвинда. Меня вот так вообще «пронесло», но это уже позже.

Замучились мы скидывать с Мумбая эту тушу. Упарились. Тут ведь важно и «дракона» в сторону бережно оттащить, и шкурой его шершавой Мумбая более не поцарапать, итак весь покоцанный — в ссадинах и царапинах. И когтями задел и вообще он, этот «охранник» здешний, весь колючий, с-с-собака! Пока бегали, пока стреляли, да потом тушу в сторону стаскивали — умаялись. Аж жрать захотелось. И серьезно так — да и пора бы уже… «Война войной — а обед по распорядку» — это я еще с армии усвоил. Потому горячему шашлыку все обрадовались — самое то для уставших мужиков.

Откуда такое? Пока мы осматривали окрестности — Мумбаи замутил по-быстрому костерок и зарядил на прутиках обжариваться самые вкусные куски. Объедение! А запах! Змеятину есть как-то не приходилось, Бог миловал, крокодилов — тоже, но чем-то на курятину мясо похоже. Поначалу. Ну это если на пасть не смотреть — вот она рядом лежит. Вараном этот зверь оказался, к слову, так что ели мы шашлык из варанины.

Налопались от души, да какое там, наелись — пузо набили все так что дышать тяжко было. После адреналинчику-то, что хватанули. Съел врага — стал сильнее! Так у Мумбаи в деревне говорят — по его же словам. Мы спорить не стали, а то мало ли до чего разговор зайдет — какого там врага его предки ели… Меньше знаешь — крепче спишь, говорил уже. Все мы тут по своему хороши.

Не наше это дело. Хотел было анекдотом компашку порадовать про подобного нашему чернокожему другу абитуриента, вспомнилось к месту, да счел что обидится еще… Николаю только и рассказал, как чуток в сторону отошли.

« Получает такой же, вот как наш Мумба письмо из дома, а там пишут: "Когда мы узнали что ты поступил учиться в Москву — мы очень обрадовались. А твой папа обрадовался больше всех, от радости залез на дерево, но упал и сломал хвост…»

Поржали, че… Но нашему абитуриенту" не расскажем о чем мы — точно не стоит. Потом остров плотно прочесывать стали. Зря что ль рисковали-то, пора и «урожай» собирать.

Мумбай, малийский рейдер русской группы — «швой парень», боец и воин, позывной «Малай»

Дома, в Мал и — мне было проще! Сильно проще. Все чёрные — земляки, в крайнем случае гости, или родня из соседней деревни, если они тоже из деревни фульбе родом. Или чиновники- maswuwlun, жадные чиновники — almaswuwlin aljashein, причем те чаще всего были из народа бамбара, как и торговцы. Все остальные — такие же земледельцы, как и наши фульбе, сенуфо и догоны. А здесь…

Вот так тут живу — лучшие друзья и учителя все белые! И ничего — привыкаю. Ну и что? Какая разница: черные, белые, желтые, красные… — обычные же люди. Почти как наши. И еще с ними интересно! Очень интересно. Много нового узнал за это время, что я здесь. И нисколько не жалею, что с ними — потому как постоянно в поиске, постоянно в бою. Я — воин! Как отец — он бы мной гордился, если б узнал… И мои навыки здесь нужны, реально нужны — меня ценят и уважают. Перенимают то, что могу научить я и учат всему тому что знают они. Не всегда сразу запоминаю, но я стараюсь. И еще они как настоящие воины защищают наших женщин от опасностей, всех, и мою Жадэ — тоже. И я… Вот несколько дней с ней не виделся — а уже скучаю, как она там без меня? По радио передавали привет, значит ждет. Потому и буду осторожен. Впредь… а ведь чуть было не погиб. И как глупо-то!

На все воля Аллаха, он все видит, но чтобы вот так…

Ну никак я не ожидал что этот островной «сухопутный крокодил» такой быстрый и ловкий. Ранил меня — гад! Дома, на Нигере такие не встречались.

За пределами нашей страны этого никто толком, конечно, не знает, но, как мне тут растолковали, общество народов Фула имеет три касты: Римббе, Нинббе, Джейааббе. Названия-то знакомые, просто не задумывался никогда, просто жил. Было привычно. Первые — правители и их приближение, вторые — чаще всего воины, ремесленники, историки и исполнители, а третьи — всегда рабы, низшая ступенька. Семья отца — из второй категории, значит и мне, как и ему, суждено воевать и строить. Пока все так и происходит, значит я все правильно делаю и ущерба и умаления статуса для рода в этом нет никакого. И мной им можно гордится, наверное, не только отцу, но и всей нашей деревне. Наверное… Я уже понимаю, что тут не наша прежняя планета, а какая-то другая, но всё же так тут похоже… Трудно мне далось это понимание, но постепенно свыкся. Если когда-то повстречаюсь с земляками — будет что рассказать. И про себя, и как я тут живу. Кстати, неплохо живу!

Когда-то он, мой отец, был солдатом, и не из плохих, его начальство ценило, он даже несколько лет прослужил в охране нашего посольства в Индии, оттого-то у меня такое совсем не африканское имя — отец так решил. Белые-то этого совсем не понимают, а оно действительно так. Вот у братьев — обычные, как у многих соседей, например, Камил, Идрис, Малик, Камиль, Карим, а у меня — такое. Ну и что? А мне оно нравится!

Он-то, мой отец после отставки не стал оставаться в городе, устал он шумных городов, надоели. Потом, вернувшись в родную деревню, отец первый раз женился и стал заниматься традиционным ремеслом и строительством. Постепенно жен становилось больше, столько, сколько и положено в исламе — четыре, одна из них умерла, он женился еще раз, а все мы, его дети росли и воспитывались вместе. И любили, и уважали мы все наших мам одинаково. Так уж получилось, что обучать в городе сразу нескольких сыновей сразу семье было дорого, поэтому выбрали учиться там моего брата, а мне пришлось заниматься добычей еды — работать в поле и иногда охотиться. Да-да, практически на всё что водилось в округе, в том числе и на крокодилов. Мы же не только обычные земледельцы и скотоводы, но и потомственные охотники — тоже. Не все, далеко не все, только те, кому повезет, и если учителя-марабу не будут возражать. С этим у нас строго. Но раз мой отец солдат — то и мне брать в руки оружие тоже можно. И даже — нужно! И я учусь им пользоваться, здешние учителя — хвалят!

А с крокодилами… да, и есть их тоже приходилось. Мясо — и на еду, не всё, но какую-то часть, а шкуры и все остальное мы продавали. Все ж какой-то доход, или сами шили из них что-то, или специальным людям, что ездили по деревням и скупали такие трофеи, продавали. Может не всегда все было и законно, но деньги ж за охотничьи трофеи сразу… Кто не жил в большой семье впроголодь — тот меня не поймет! Поэтому какой-никакой опыт охоты на них у меня уже был. Остальным нашим — что Ни́колу, что Имиру, ни Ойвинду охотиться на них не приходилось совсем. Говорят — что у них такие не живут. Как так — не понятно? Реки же у них и озера есть — должны ж водится! У нас — везде водятся! Для некоторых народов крокодилы — священные животные… Ну, бывает. Хотя что в них священного — добыча как добыча. Правда и сами они охотники не из последних, но тут уж «кысмет», судьба такая — либо ты его, либо он тебя. Пока мне везло…

Родным крокодилом для саванны южнее реки Нигер считается тупорылый крокодил, он имеет небольшую длину, до 3 метров, на животе характерные черные полосы и слегка курносый, задранный нос. Шкура у него вот только толстовата, снимать ее с тушки неудобно. А обычный речной — с ним намного привычнее. Главное, не бояться и не связываться со слишком крупными, те — по-настоящему опасны. А те, что поменьше — как раз и есть наша добыча.

Но этот — он совсем другой! Совсем! Такой скорости и прыгучести от него не ожидал никто, даже и я. Вроде бы пока готовились, пока шли — рассказывал, что знаю про охоту на крокодилов, а тут все получилось совсем не так…

Как позже мне сказали — это совсем сухопутный крокодил — варан. Этот Варан — достойный противник оказался. Но я его победил! Да, он сильно меня исцарапал своей чешуйчатой шкурой, но вот я — жив, а он — нет.

Теперь жарю на палочках мясо из его хвоста. Это — важно! Потом белые друзья меня перевяжут и будут лечить, тут главное — доказать его духу что мы в схватке оказались сильнее, что мы — отважные воины! И если съедим хоть по кусочку — он не придет нам мстить ночью, не перевернет нашу лодку. Наши старики нас так учили, не мне отменять традиции. Да и есть захотелось, не только мне. Спиртного нам нельзя, харам, а вот так — можно и даже нужно.

Убедил! Решили друзей попробовать! Никто не отказался, даже единоверец. Все ели — и он ел… Ну и что что пахнет непривычно — положено так!

Пилар — мореход и исследователь; акватория между о. Дом и о. Зеланд, разговор в пути с земляками

— Говорила мне мама — «не выделывайся, дочка, будь как все мы! Ты только посмотри вокруг — все наши родичи рыбаки, зачем тебе это надо? Найдешь ты здесь себе хорошего парня, замуж выйдешь — вон хоть соседский Эрик или Паблито, да хоть бы и любой другой кто. Ты у меня девушка видная, умная…» Это она тогда не хотела чтобы я в Барселону уезжала. Надолго, на несколько лет. Ну да, а я хоть и любила ее, и сейчас и здесь люблю и постоянно вспоминаю, но не удержалась, уехала на учебу. Да что там, удрала! В самую Барселону, куда ж еще-то? Можно было и в Пальме отучиться, на главном острове наших Islas Baleares, да и остаться там, например работать в туристическом бизнесе или еще как-то закрепиться. Да даже и у нас, но я же каталонка, гордая и независимая, как все мы — мне ж больше других надо. Вот и уехала. Думала навсегда.

Трудно было, и поначалу, да и потом — и денег на учебу и на проживание надо было постоянно доставать. Семья помогала, как могла, но нас в ней сколько — всем, и братьям и сестрам столько, сколько надо, и не выделишь, приходилось самой работать. Много. И официанткой работала и прислугой, дома у богатых убирала, что могла — откладывала и училась. Поступила в Universitat Oberta de Catalunya (UOC — Открытый университет Каталонии). Меня всегда интересовали языки. С детства свободно говорила сразу на двух — родном каталонском и испанском, хотела углубленно изучать и другие. Например английский, русский, что-то еще.

И путешествовать по миру, посмотреть вблизи другие города, другие страны, пожить там какое-то время, потом снова в дорогу. Наивная… Например побывать не только в соседней Франции, там-то я как раз была, а, например, в Америке или заснеженной России. Почему-то всегда казалось что там только зима и снег. Но не получилось.

Пришлось прервать учебу и вернуться на родной остров — Форментеру, ухаживать и присматривать за мамой. Как отец после шторма, в которой попал на своей лодочке, заболел, она за ним до последнего ухаживала, надеялась что оправится. Он ведь, не смотря на преклонный возраст, так и продолжал рыбачить, как и многие поколения предков до него. Тогда один из моих братьев погиб, второй остался инвалидом, а отец вскоре умер. А другие сестры — младше меня…

(остров Форментера на Балеарских островов Испании, пляж Кала Саона — один из самых уютных пляжей острова)

Вот я и вернулась. Стала работать учителем в нашей школе, той же, где когда-то училась и сама, преподавать детишкам родной язык. Да еще и в младших классах. На старшие у меня не хватало образования, подтвержденного бумагами. Все всё понимали, меня ж там многие еще помнили, да и родителей моих знали и уважали. Жалели, но… против закона не пойдешь. No se supone que lo haga, ¡no! (Не положено — значит нет! — исп.) Так мне и сказали. Спасибо и так помогли как могли. В общем, я учила детишек и ухаживала за быстро сдающей мамой. Без отца ей стало совсем грустно и одиноко. Мы старались как могли, но… сами понимаете, Модесто.

Ну и с личной жизнью — как-то не сложилось. В Барселоне были у меня приятели, встречались, но до совсем уж серьезных отношений, когда парень и девушка не только какое-то время живут вместе, но и планируют завести семью и детей как-то не доходило. Может быть потому что я слишком много работала, чтобы оплачивать учебу, может что-то еще… А дома на Форментре — тоже как-то не до этого было.

Наша Форментера — самый маленький и самый южный из Балеарских островов. Вы не были? Ну да, понимаю, работа… Он расположен всего в 6 км от тусовочной Ибицы, но при этом очень тихий и спокойный. У нас там всего один относительно крупный город — Сан-Франсес-де-Форментера (он же Сан-Франциско-Хавьер), а весь остальной остров почти не тронут цивилизацией — это плоское, едва покрытое растениями каменистое плато. Моя любимая Форментера отличается от других Балеарских островов и часто туристам напоминает Грецию: здесь очень чистое море, разнообразная подводная жизнь, наверное поэтому сюда любят приезжать дайверы, а морепродукты считаются одними из лучших во всей Испании.

Вот морепродукты отец и добывал… пока был жив… И рыбу и моллюсков и всякое прочие. Что заказывали… Вот ведь, вспомнила, и снова слеза на глазах… Извините. Теперь я добытчица всего этого.

А потом я оказалась здесь. Возвращалась после занятий к маме и…

Пришла в себя, стала осматриваться — я снова на острове, но совершенно другом, незнакомом. Очень похоже, но все же что-то не то. Потом, уже после, когда появился Фидель и Пако — они стали для меня настоящей семьей. С Фиделем, я надеюсь, мы вскоре поженимся когда он вернется, а Пако — как младший брат. Даже теперь и по ним скучаю. Ну и что что я — каталонка, а они испанцы, какая разница? Это в столичной Барселоне чего-то постоянно шумят про отделение от Испании, а для нас большой разницы не было бы ни там, ни здесь. У вас тоже такое непонимание — чего им надо? Ну значит вы, Модесто, меня понимаете.

Зато имею прекрасную возможность постоянно изучать другие языки, общаясь в быту с самыми разными людьми. Почти так, как я и хотела… Теперь вот и вы — наши земляки из Испании здесь появились и эти португальцы. И русские, эти загадочные русские… Вот уж кого не ожидала встретить на нашей Эспаньоле — так это их! А когда они к нам пришли в самые-самые первые дни — даже не сомневалась — вместе мы выживем. Именно так. Вместе, в одной группе. И нисколько об этом не жалею — так честно и рассказываю всем новичкам. Особенно тем из них, кто сомневается.

Удастся ли когда-то оказаться снова на Земле, нет ли, а пока у меня все складывается. И не только у меня. Возможно, даже и не сомневаюсь, у нас бы и самих что-то да получилось. Может быть. Но когда вы вместе — ничего не страшно.

Бандиты, вы спрашиваете? Очередные идиоты, что-то там себе возомнившие и мечтающие превращать других людей в бесправных рабов, а женщин в покорных шлюх? Не бывать такому! Им не должно быть места на этой планете. Стреляла и буду стрелять в таких! Да, стреляла и я, когда была угроза. И дальше — даже и сомневаться не буду. Посмотрела я тогда на португальцев что мы, вернее наши освободили — Мигуэля и Анну-Клару… Ну уж нет, такого ни для себя ни для кого-то другого я точно не хочу! Жадэ сильная, она как-то легко пережила последствия своего плена, может потому что ее особенно-то и не мучили, так как она и черная и повариха неплохая, а ее пленители тоже были черные — может быть и поэтому… Да, вот на этом острове куда мы сейчас идем все и было. И Мумбай ее очень любит, может еще и потому также. Мумбай — это ее парень. Не знаю…

А Клара — вот ей заново смотреть на людей очень трудно, всех дичилась. Да вы сами поняли. В первый день, когда я ее увидела и пыталась поговорить, успокоить, обнять как сестру — она всего опасалась… Даже моих, моих, женщины, прикосновений! Сразу в крик и слезы… Звери — нет им оправдания! Доктора Фаю только не боялась, и вот, нашего алькальда — Кота. Я же говорю — они располагают к себе. Многих. Чем? Ну, сразу даже и не соображу, не знаю — просто открытые и доброжелательные люди, не какие-то заносчивые аристократы, нет. Им до этого далеко, ведут себя очень просто, как потом оказалось — обычные горожане. Кот из семьи инженеров, а родители доктора Фании — и вовсе, как оказалось, простые рабочие люди из пригорода, и еще они много лет держали скотину. так что ее детство прошло почти как в деревне — вместо игр со сверстниками постоянная забота о животных. Чем-то моя судьба даже похожа не ее, и это не смотря на то что мы из разных стран. Только она смогла, сумела, выбилась в люди и выучилась как мечтала, а я… и я тоже смогу! Потому что я — Пилар. Я — упрямая. Каталонка и рыбачка, несмотря ни на что! И теперь вот — путешествую, уже здесь, как старшая. Они мне доверяют, а я доверяю им. С самых первых дней! И знаете, мне сними спокойно и надежно!

И вот сейчас мне нужно довезти людей на новые для меня острова — на Зеланд и Юту. Здесь я пока еще не была. Дорога еще пока незнакомая, да и лодки наши нагружены основательно, и люди, и материалы и продукты. Везем, сами видите — много чего. Полагаем все это нужно, да что там — необходимо! Еще и своими глазами хочу посмотреть — и такое задание мне тоже дано, как здесь, стоит ли сюда перебираться. Может быть не всем, но многим. Наше островное сообщество растет, и становится понятно, что мы на том, ставшим нам родном Доме — Сasa de la isla, как мы его называем, когда-то уже и не поместимся.

Дело в том, что все мы начинаем постепенно понимать — мы здесь, в этом мире, не просто надолго, а возможно и навсегда. Судя по всему условия Эксперимента от каких-то Viendo (смотрящие — исп.) не предусматривают обратного возвращения. Тогда надо устраиваться с максимальным комфортом. Уже убедились — остров и соседние с ним оборонять-то можно, что мы и доказали, и жить там довольно комфортно, но полностью полагаться только на поставки и то, что добудем из моря — не совсем правильно. Да, сделали несколько грядочек, что-то посадили, вы видели, даже несколько саженцев деревьев с других островов к нам туда привезли, но для большого сельского хозяйства практически нет свободного места.

Увы! Или вырубать-выжигать нынешние деревья и кустарники, так их-то не так уж и много, или искать какой-то другой, альтернативный выход. И еще, среди растущих на Доме — фруктовых или иных полезных деревьев не так уж и много. Так, жалкие крохи, пока хватает, по чуть-чуть на всех нас, но и не более. На Зеланде, по словам вот этого датчанина Нильса и место для посадок есть и фруктовых деревьев много больше растет, и по площади он значительно больше. Вот и посмотрим! Я-то не шибко в этом разбираюсь, у нас остров каменистый, но кое-что и я понимаю. Потому вот так. Сейчас идем двумя лодками рядом, и Нильс и Вазиф дорогу показывают, остальные там тоже не были, надеюсь, покажут правильно. Особенно на Нильса надеюсь — они вообще-то тоже рыбачить неплохо умеют, пока он был на нашем острове даже вместе раз на рыбалку выбрались — поучили друг друга кое чему. Он мне признался — что до самого присоединения к нашему сообществу опасался что его обманут. Но вот же — не обманули и теперь везем переполненные лодки всего что там необходимо. И теперь я буду ходить к ним постоянно, каждые несколько дней. И мне такое нравится!

Вот уже и его родной Зеланд впереди. Проходим мимо скал острова Подскок. Здесь наши ночевали перед тем как его и других пленных освобождать.

Оп-па, а что это там виднеется такое? Контейнер? Точно подойдем ближе! Такое — просто так не оставляют!

— Эй, ребята, поворачиваем — курс на остров Подскок!