Котэрра

Дэн Шорин Коты не умеют улыбаться

Инга читала «Алису в стране чудес», временами бросая косые взгляды в сторону иллюминатора. Там всегда царила кромешная тьма — ни единой, даже самой маленькой звёздочки видно не было, только клубы тумана, из шлюза казавшегося буроватым. Снаружи были мрак и смерть, внутри — обитаемый островок и безысходность.

«— Хорошо, — сказал Кот и исчез — на этот раз очень медленно. Первым исчез кончик его хвоста, а последней — улыбка; она долго парила в воздухе, когда все остальное уже пропало», — прочитала Инга и захлопнула книгу.

— Интересно было бы посмотреть на висящую в воздухе кошачью улыбку, — вслух подумала девушка.

— Коты не умеют улыбаться…

Голос прозвучал где-то рядом, хотя в шлюзе никого не было. Инга пробиралась сюда именно из-за возможности побыть в одиночестве — отгородившись от всего звездолёта, остаться наедине с собой и с книгами. С книгами о Земле, на которую они уже никогда не вернутся.

— Кто это сказал? — спросила Инга, требовательно оглядывая пустоту.

— Банальный здравый смысл, — тут же ответил голос.

— Да нет, я имею в виду не «кто сказал эту мысль первым», а «кто со мной сейчас разговаривает», — произнесла Инга, нахмурившись.

— Это же очевидно, — ничуть не смутился голос. — С тобой разговариваю я.

— Правила вежливости предполагают, чтобы собеседник представился, — возразила Инга.

— Но ты же не представилась… — фыркнул невидимка.

Этот довод Ингу смутил, однако она тут же взяла себя в руки:

— Но ты начал этот разговор первым!

— Правда? — невидимый собеседник отчётливо хмыкнул. — А кому хотелось посмотреть на висящую в воздухе улыбку? Не тебе?

Инга быстро оглянулась, словно ожидая увидеть эту самую улыбку. Но увидела только голые стены шлюза.

— Ты видишь меня, а я тебя нет! Это нечестно!

— Это, наверное, всё потому, что ты не там смотришь!

— А где надо смотреть? — Инга заинтересованно уставилась в пустоту. — Где можно увидеть привидений?

— Почему ты решила, что я привидение? — голос незнакомца прозвучал обиженно.

— Потому что на корабле кроме меня всего пять человек. И все они женщины. Я же сейчас отчётливо слышу мужской голос.

— Да, как у вас всё запущено… — Инга услышала в голосе разочарование. — Хорошо, если ты действительно хочешь меня увидеть — выгляни в иллюминатор.

— Логично! — девушка улыбнулась. — Если тебя не может быть на корабле, значит ты снаружи. Вот только ты одного не учёл, таинственный незнакомец. Мы сейчас находимся в гиперпространстве, и снаружи корабля по определению нет ничего.

— А ты всё-таки выгляни, — голос звучал загадочно и чарующе.

Инга подошла к иллюминатору и обомлела — снаружи в клубах бурого тумана отчётливо просматривались очертания полупрозрачной кошачьей мордочки. И Инга могла дать руку на отсечение — эта мордочка улыбалась.

— Мне кажется, она слишком много читает, — голос Мариэлины Велидоровны был сух и твёрд. — Это может плохо кончиться.

— Ой, и не говорите!

Полиандра Симариловна вязала свитер, искоса поглядывая в сторону флэтскрина, на котором показывали семьсот сорок третью серию «Возвращения любимого».

— Мне кажется, то о чём я говорю, гораздо важнее сериала! — Мариэлина Велидоровна подняла лежащий на кушетке пульт и нажала на «паузу». — Мы теряем Ингу.

— Запретить ей читать — вот и всё! — в кают-компанию вошла Ниниэль Джалиновна, в бытность свою супруга капитана корабля, а сейчас председатель корабельного совета. — Нечего с молодёжью цацкаться. Ещё не хватало, чтобы она вышла наружу. Думаете, так просто она всё время отирается в шлюзе? Наверняка код подбирает.

— Ну, код-то, положим, она не подберёт, десять триллионов вариантов — это вам не шутка, — Мариэлина Велидоровна грузно опустилась на кушетку. — А вот полоснуть себя по венам… Медкомплекс на последнем издыхании, можем и не спасти.

— Сколько их было — самоубийц-то? — вздохнула Полиандра Симариловна. — И чего им только не хватает? Всё не могут смириться, что никогда не увидят Землю. А что мы забыли на этой самой Земле? Ничего там не было хорошего. Сплошная грязь и антисанитария. По мне, так нам и тут неплохо живётся. Всегда сытые, всегда чистые, да и за здоровьем нашим медкомплекс как-никак присматривает.

— А шут их знает, чего им не хватает! — сказала Мариэлина Велидоровна.

— Это всё книги, это всё их тлетворное влияние, — Ниниэль Джалиновна высоко подняла указательный палец.

— Их с самого начала надо было скормить утилизатору.

— Хорошо хоть потом спохватились.

— Спохватились, да поздно… Инга вон позапрятала их по всему кораблю…

— Найти и уничтожить! — твёрдо сказала Ниниэль Джалиновна.

— И найдём! И уничтожим! Пусть сериалы вон смотрит! Её ведь в кают-компанию не затащишь.

— Это она нами брезгует! Пороть её надо было больше!

— Поздно уже.

— Воспитанием заниматься никогда не поздно.

— Вот вы, Мариэлина Велидоровна, и займитесь её воспитанием, а я посмотрю, как у вас это получится.

— И не сомневайтесь, Полиандра Симариловна, ещё как получится. Посадить на недельку на хлеб и воду — сама свои книжонки утилизатору скормит.

— А как вы, Мариэлина Велидоровна, её собираетесь на хлеб и воду посадить? Мы же её личный код синтезатора не знаем. Как сделать, чтобы она котлетки да блинчики себе не заказывала? А?

— А мы просто запрём её в каюте, — Ниниэль Джалиновна достала из кармана стопку ключей и победоносно потрясла ей у себя над головой. — Но сначала с Ингой надо поговорить. Вдруг одумается?

— Да не одумается она, уж я-то её знаю, — фыркнула Полиандра Симариловна. — Она вся в отца, тот таким же непутёвым был. В первый год путешествия вены себе вскрыл. «Не могу, видите ли, оставаться в четырёх стенах, они на меня давят». Помяните моё слово, Ниниэль Джалиновна, Инга так же кончит. У неё ведь вместо мозгов в голове сплошной сквозняк.

— Совсем как у Валенсии из «Мексиканки». Помните, на прошлой неделе она из окна выпрыгнула? А этот толстый Антонио даже в больницу к ней не пришёл…

— Ну, положим, у него были на то свои причины, хотя в предыдущей серии он уверял её, что готов умереть за любовь…

Разговор плавно перетёк на другую тему.

Инга смотрела, как кошачья морда растворяется в бордовом тумане. Впервые на корабле Инга столкнулась с чем-то необъяснимым, что не вписывалось в привычные законы обыденности. И Инга растерялась.

— Интересно, что это было? — спросила девушка, надеясь, что тихий голос ответит и объяснит ей всё происходящее.

Но ей ответили только тишина и прерывистый стук собственного сердца. Чудесам иногда свойственно кончаться. Инга вернулась в свою каюту и прижала коленки к груди. Кошачий голос ещё стоял в ушах у девушки, и было в нём что-то необычное, таинственное. Незабываемое.

Инга открыла книгу, но мысли её постоянно возвращались к коту. Кто он такой? Откуда он взялся?

С раннего детства Инга мечтала о принце, о Прекрасном Принце, который вырвет её из этой коллективной могилы. С ним Инга будет чувствовать себя легко и комфортно, на него она всегда сможет опереться в трудную минуту. Инга понимала, что мечты о Прекрасном Принце противоречат законам физики, вот только она не могла остановиться. Потому что мечты — это единственное, что у неё оставалось.

Ниниэль Джалиновна вошла в каюту неожиданно, Инга едва-едва успела спрятать «Алису» под одеяло.

— Читаешь? — в вопросе вдовы капитана отчётливо прозвучало неодобрение.

— Картинки рассматриваю, — огрызнулась Инга.

— Вредное занятие. Ты бы лучше за своей внешностью смотрела. Замухрышка замухрышкой, а всё туда же — читать она, видите ли, любит.

— А что в этом плохого?

— А что хорошего?

Этот вопрос смутил Ингу.

— Ну… Когда я читаю книги, я вспоминаю Землю…

— Вот это-то и плохо, — произнесла Ниниэль Джалиновна назидательно. — Ты знаешь историю нашего корабля?

— Знаю, — хмуро ответила Инга.

— Ты не дерзи старшим, а лучше послушай лишний раз. Может ума-то и прибавится. «Галилей» стартовал с Альфы Кассиопеи двадцать лет назад, тебе тогда было меньше года, и должен был долететь до Земли за неделю. Наш корабль снабжён гипердвигателем, работающим от двух реакторов холодного синтеза. Гипердвигатель позволял переходить в гиперпространство, в котором можно перемещаться со сверхсветовой скоростью. Но когда мы вошли в гипер, случилась авария.

— Наслышана. Взорвался кормовой реактор.

— Весь экипаж принимал участие в ликвидации аварии. Мой муж лично возглавил операцию. Этим героям удалось остановить синтез и заглушить реактор, вот только лучевая болезнь последней стадии неизлечима… Они погибли. Все. Лучшие из лучших. Но термоядерный демон ещё дремлет в недрах кормового реактора. Здесь, в гипере, другие физические законы, сейчас мы в безопасности. Но стоит нам выйти в обычное пространство — реактор взорвётся и «Галилей» превратится в звёздную пыль.

— Наслышана.

— Но нас ещё было много. Среди нас оставались и мужчины, и женщины, и дети. Именно тогда возникла мода обманывать себя, создавать в каютах голопейзажи, делать вид, что мы находимся не на корабле, а на Земле. Знаешь, чем это закончилось? Вижу, знаешь. Волной самоубийств. Люди понимали, что всё вокруг обман, что им никогда не вернуться на Землю, и они теряли себя. У кого-то была просто глубокая депрессия, кто-то начинал видеть «демонов пустоты». Каждый сходил с ума по-своему.

— И при чём тут книги?

— Не в книгах дело, а в мечтах. В воздушных замках, которые ты пытаешься себе построить. Смирись с обыденностью, научись любить свой дом — «Галилей», оставь свои мечты, в них нет смысла.

— Ниниэль Джалиновна, вам лучше уйти, — холодно произнесла Инга.

— Я надеюсь, ты одумаешься, — мягко произнесла вдова капитана. — Ты не против, если я время от времени буду тебя проведывать?

— Против, — холодно ответила Инга.

Когда Ниниэль Джалиновна вышла, Инга упала головой на подушку и расплакалась. По щекам потекли слёзы. Время от времени девушка вытирала их рукавом. Так она сидела — закусив губу и сдавленно всхлипывая — пока в размеренном шуме корабля не раздался давешний голос:

— Грустишь?

Девушка проглотила стоявший в горле комок и взглянула туда, откуда донёсся звук:

— Ты где?

— Знал — сказал бы…

Инга не могла понять, шутит голос или говорит серьёзно.

— Ты не знаешь, где находишься?

— А сама-то ты знаешь?

— Знаю, — сказала Инга так, что послышалось: «Лучше б не знать!» — На корабле «Галилей». Хотя охотно поверю в то, что это — плод больного воображения.

Послышался отчётливый кошачий получих-полуфырканье.

— Я что, глупость какую сморозила?

— Напротив… А теперь попробуй объяснить то же самое ещё раз. Без всякого субъективного восприятия и виртуальной реальности. Только старый добрый научный материализм. Так, где ты находишься?

— На корабле, — повторила Инга, ощущая в вопросе кота какой-то подвох.

— А корабль-то где находится?

— В гиперпространстве… — до Инги стала потихоньку доходить мысль кота.

— А что такое гиперпространство? — в голосе кота прозвучало не слишком прикрытое торжество.

— Полагаю, особый вид пространства, в котором и находится сейчас наш звездолёт…

— Чушь! — фыркнул голос, и Инга представила пузатого кота, вальяжно растёкшегося по каминной полке. Образ был таким полным, что девушка невольно усмехнулась.

— Ты хочешь сказать, что звездолёт сейчас не в гиперпространстве?

— Я хочу сказать, что в твоём образовании имеются пробелы, — быстро ответил кот.

— Значит, пробелы? — обиделась Инга, жалея, что не может швырнуть чем-нибудь в хвостатого нахала. — В моём образовании… А в твоём?

— О! Я самый образованный кот в этой части галактики! И самый гениальный знаток гиперпространства — исключительно живучего мифа прошлого столетия. Хочешь, я расскажу, как работает ваш «Галилей»?

— Расскажи-расскажи, это обещает быть интересным. Только сначала всё-таки покажись. Я привыкла видеть собеседника.

— Можно подумать, у тебя тут слишком много собеседников, — хмыкнул кот. — Чтобы я проявился внутри твоей каюты, ты должна пригласить меня на корабль. Понимаешь ли, мы, демоны пустоты, не приучены являться без приглашения.

— Заходи, — махнула рукой Инга. — Располагайся.

Кот проявился посреди каюты во всей хамоватой четырёхлапой красе. Сейчас Инга могла разглядеть его подробнее. Густые усы, сквозь которые едва просвечивал письменный стол, саркастическая ухмылка и висячее, надломленное в основании правое ухо создали в мыслях Инги образ прожженного космического бродяги. А потом девушка увидела его глаза и утонула в этих бездонных, всепонимающих озёрах тьмы. Вертикальные полоски зрачков смотрели на Ингу с немым восхищением, и она наслаждалась этим взглядом.

— Константин, — представился кот, чуть прищурившись.

— Инга. Ты, к-кажется, хотел рассказать мне о корабле, — произнесла Инга, пытаясь скрыть неожиданное волнение.

— Ну так слушай, — кот свернулся в клубок у ног Инги. Он не шевелил губами, но голос — ровный и уверенный голос — возникал в голове у девушки. — В обычном пространстве скорость звездолёта ограничена скоростью света. Точнее даже не скоростью света, а некоторым пределом, после которого несущие конструкции звездолёта начинают критически деформироваться…

— Этот предел определяется по формуле две трети це умноженные на натуральный логарифм от лимита прочности композиционного материала, делённого на коэффициент осевой нагрузки, — с невозмутимым видом дополнила кота Инга.

Кот одобрительно фыркнул.

— Молодец, знаешь! И каким образом люди сумели преодолеть световой барьер?

— Они научились погружать звездолёты в гиперпространство, где светового барьера просто не существует!

— Двойка по физике, естествознанию и астронавигации, — буркнул кот. — Никакого такого «гиперпространства» просто не существует. «Гиперпространство» — это псевдонаучный термин, придуманный фантастами-профанами в конце прошлого тысячелетия и прижившийся среди обывателей.

— А где же мы сейчас находимся? — полушепотом спросила кота Инга.

— Я же тебе с самого начала говорил, что не имею ни малейшего представления, где я нахожусь, — терпеливо объяснил Инге кот.

— Хорошо, а где тогда нахожусь я? Где находится наш корабль? Как вообще возможны сверхсветовые полёты?

— Надеюсь, ты знаешь, что наши тела состоят из атомов?

— Атомы состоят из протонов, нейтронов и электронных облаков, а те в свою очередь состоят из кварков, — ответила Инга.

— А некоторые кварки состоят из микрокварков, — продолжил кот, — однако это нас уже не касается. Интересующие нас взаимодействия происходят на уровне кварков. Вообще эти взаимодействия сами по себе очень интересны, благодаря им формируются электронный спин и внутриатомное притяжение. Так вот, каждый кварк несёт в себе некоторый квазизаряд, который и определяет все гравитационные взаимодействия, начиная от притяжения материи и кончая образованием статичных ям в вакууме. А теперь представь себе, что будет, если обнулить этот квазизаряд.

— Не представляю, — честно призналась Инга, — но, полагаю, ничего хорошего…

Кот саркастически хмыкнул.

— Хотя бы вспомнила про антигравитацию… Но это ещё не самое важное свойство квазифизики. Помнишь, почему согласно теории Эйнштейна−Чеснокова скорость света является абсолютным пределом?

— Наша Вселенная представляет собой большой пузырь, наполненный фотонами в состоянии покоя. Любой физический предмет при ускорении сталкивается с сопротивлением эфира Чеснокова, причём на больших скоростях энергия ускорения начинает полностью расходоваться на образование электронно-позитронных пар. Отсюда возникает приращение массы и, соответственно, предел скорости.

— Вот-вот. А если мы обнуляем квазизаряд звездолёта, что происходит? — кот подмигнул правым глазом.

— Исчезает внутреннее взаимодействие между кварками, и звездолёт превращается в мелкую пыль, — просто ответила Инга. Кот озадаченно посмотрел на Ингу, потом улыбнулся.

— Вот именно поэтому квазизаряд не обнуляют, а просто изменяют его полярность. И корабль летит сквозь пространство, как неуловимый Летучий Голландец, со скоростью, во много раз превышающей скорость света.

— Как Летучий Голландец, — произнесла Инга, и тут её прорвало. Инга почувствовала, что если она сейчас не выговорится, если не расскажет Константину всё от начала и до конца, то она никогда не сможет себе этого простить.

Инга сидела и молча смотрела в потолок. Рядом примостился полупрозрачный кот, меланхолично вылизывая шерсть.

— Вот так мы и летим, медленно умирая изнутри… — закончила Инга и доверчиво заглянула в зелёные глаза. — Иногда мне хочется просто открыть шлюз и шагнуть туда, в неизвестность — так я устала. Знаешь, это так трудно — понимать, что я никогда уже не попаду на Землю.

— Земля… — мечтательно произнёс кот. — А почему ты, собственно, так рвёшься туда?

— Мне тесно оставаться в четырёх стенах, здесь я постоянно испытываю какое-то давление.

— А почему именно на Землю? Чего ты ждёшь от Земли?

— На Земле я смогу выйти замуж. На Земле я расширю возможности своего разума, имплантировав к себе в мозг компьютер.

— Это опасно, — неожиданно серьёзно произнёс кот.

— Это ты про «замуж»?

— Это я про компьютер. Нейрооперации до сих пор сложны, только один из пяти пациентов после имплантации сохраняет свою индивидуальность.

— Ладно, — согласилась Инга. — Тогда остаётся пункт «замуж».

— Тогда вам действительно стоит вернуться на Землю.

— Ты меня совсем не слушал, — Инга швырнула в кота подушку, от которой тот ловко увернулся. — Когда произошла катастрофа, нам пришлось заглушить основной реактор. Но внутри до сих пор идёт синтез. Пока мы в гипере, это безопасно. Но стоит нам выйти из него — реактор тут же рванёт.

— Чушь, — поморщился Константин, и у Инги спёрло в груди. — Квазизаряд никоим образом не влияет на сам процесс водородного синтеза. Худшее, что с вами может случиться, — кратковременная перегрузка от трёх до пяти же… Думаю, это не смертельно…

— Но почему?!! Почему все эти годы мы летим неизвестно куда, если всё так просто? Почему?!!

— Это ты у меня спрашиваешь? — Константин выразительно посмотрел на Ингу.

— Да. То есть нет. То есть… Я запуталась. Нужно сказать об этом нашим. Представляю, как они обрадуются…

— Выкинь этот бред из головы! Ты хочешь всех нас убить! Мало тебе лавров твоих предшественников, которые убили себя, так ты ещё хочешь захватить с собой и всех нас! Не выйдет!

Ниниэль Джалиновна была разъярена. Ещё бы — эта соплячка, которая и есть-то от горшка два вершка, взялась учить её — вдову капитана — что надо делать.

— Ниниэль Джалиновна, но это же наш единственный шанс, — Инга готова была расплакаться. — Вы же хотите увидеть Землю.

— Хочу, — автоматически солгала Ниниэль Джалиновна. — Но только ещё больше я хочу сохранить экипаж в живых. Я несу ответственность за людей, а выход из гиперпространства почти наверняка означает нашу смерть. Поэтому я не могу пойти на это. Успокойся и вытри сопли.

— Вы! — гневно выкрикнула Инга. — Именно вы несёте ответственность за тех людей, которые сделали выбор уйти. Вы крадёте у людей последнюю надежду! Смысл жизни! Я вас ненавижу!!!

— Я только разрушаю ненужные иллюзии. Воздушные замки. Ты слишком много фантазируешь, девочка. Пора тебе взрослеть, возвращаться к реальной жизни.

— Тогда… Я сделаю это сама! Вы не сможете помешать мне! Слышите! Не сможете!

— А вот это ты видела? — Ниниэль Джалиновна повертела перед носом у Инги пластинку магнитного ключа. — И рубка, и реакторная заперты, ты просто не сможешь туда попасть.

— Смогу! — Инга развернулась и побежала прочь — в сторону своей каюты.

— Подожди, мы ещё не закончили!

— Я не хочу вас видеть! Никого! Слышите, никого!

Инга влетела каюту и наглухо задвинула композитный засов.

— Немедленно открой дверь! — прокричала Ниниэль Джалиновна, колотя руками и ногами по твёрдой поверхности.

— Ни за что! — четко ответила Инга.

— Ну и как, ваши обрадовались? — Константин лежал на кресле и лукаво смотрел на Ингу.

— Как видишь, — вздохнула девушка.

— Этого следовало ожидать.

Тем временем из-за двери донеслось приглушенное шушуканье: судя по всему, там собрался весь экипаж, решая, как поступить с непокорной девчонкой.

— Что будем делать? — спросила Инга у кота.

— Полагаю, пока весь экипаж ломится в твою каюту, нам стоит сходить в рубку и посмотреть, что там и как.

— Константин, мне кажется, ты кое-что забыл.

— Правда? — Константин пристально посмотрел на Ингу. — И что же?

— Между нами и рубкой две запертые двери и пять разозлённых тёток.

— Хм, — фыркнул Константин. — Это, действительно, досадное упущение. Но, полагаю, мы что-нибудь придумаем. Положи мне руку на загривок.

— Как? — Инга вопросительно посмотрела на Константина.

Но тот непонятным образом вытянулся и теперь больше напоминал тигрёнка, чем кота.

Инга прикоснулась к шее Константина. Шерсть у него была странная, какая-то неправильная: гладкая, холодная и чересчур мягкая.

— Отлично! А теперь ничему не удивляйся. И не отпускай руку, что бы ты ни увидела.

Константин подошёл к стене корабля и поскрёбся в неё. Инга только приготовилась что-нибудь съязвить по этому поводу, как стена всколыхнулась и расступилась перед ними. Девушка увидела коридор, окантованный бурым туманом. И Константин смело шагнул в этот коридор. Инга, не отпуская кошачьего загривка, шла за Константином, изумлённо озираясь. Места, по которому они шли, просто не должно было существовать. Инга даже подумала, что это просто бред, галлюцинация.

— Не беспокойся, ты в здравом уме и твёрдой памяти — это действительно существует, — разрушил её опасения тихий голос Константина, прозвучавший в голове у девушки.

— Правда? — Инга выдавила из себя усмешку. — Я иду по месту, которого просто не может быть, в сопровождении говорящего кота. И что же это такое, если не бред?

— Реальность, — просто ответил Константин. — Самая что ни на есть банальнейшая реальность. Не отвлекайся, мы уже почти пришли.

В рубке царило запустение. Множество предметов — рассыпанные по полу нанодиски, какие-то навигационные журналы, разбитый вдребезги наладонник — несли на себе отпечаток давно минувшей катастрофы.

— Титаник онлайн, — фыркнул Константин и тут же запрыгнул в кресло первого пилота. — Доступ psi-42-273-unreal. Аварийный рестарт системы.

Ответом ему была лишь тишина. Инга улыбнулась.

— Интересно, в чём же тут дело? — задал вопрос в потолок кот.

Тишина выразительно промолчала. Константин положил лапы на пульт и быстро-быстро забегал ухоженными когтями по клавиатуре. В результате его манипуляций ожил один из мониторов.

— Ого, а тут повреждения гораздо сильнее, чем можно было ожидать.

Инга заглянула Константину через плечо. На мониторе раз за разом появлялась неизменная фраза: «files not found».

— Это значит… — Инга вопросительно посмотрела на спутника.

— Мне очень жаль, — Константин вздохнул как-то совсем по-человечески. — «Галилей» навсегда останется в квазисостоянии. Прощай, Инга.

— Подожди! Я не хочу здесь оставаться!!! Константин. Пожалуйста! Возьми меня с собой!!! Проведи меня к себе по тёмному коридору! Пожалуйста!

— Вот ты уже и термин для перехода придумала. Прости. Я не могу этого сделать. Технически не могу, — кот виновато улыбнулся. — Есть только одно существо, которое на это способно.

— Кто?

— Ты сама.

Константин медленно растворился в воздухе, и только искренняя грусть, одушевившая последние слова, ещё долго висела в воздухе.

Инга присела на край стола и улыбнулась. Потом ещё раз улыбнулась и шагнула сквозь стену. И само пространство расступилось перед тихой решимостью девушки.

Холодное сияние исходило от стен неведомого коридора, который уходил в пустоту. Причудливое векторное переплетение линий показалось Инге смутно знакомым, и девушка уверенно устремилась вперёд. Движение отнимало силы, но, как это ни странно, возвращало уверенность. Где-то впереди проступили очертания небольшого корабля, который с каждым шагом был виден всё отчётливей. Инга оглянулась. Коридор, по которому она шла, терялся в буром тумане, и контуры «Галилея» уже практически не угадывались. Лёгкое головокружение застало Ингу врасплох, девушка побежала вперёд, только вот расстояние в этом коридоре, по-видимому, определялось по иным законам. Инге вдруг вспомнились слова чёрной королевы о том, что приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте; если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее! И она побежала…

Инга открыла глаза и увидела потолок. Обычный шероховатый корабельный потолок пепельного оттенка, вот только шестое чувство громко кричало Инге, что она не на «Галилее». Несколько секунд Инга лежала, рассматривая монтажные пупырышки и вслушиваясь в размеренные щелчки, раздававшиеся где-то рядом. В конечном итоге любопытство победило страх, и Инга оторвала голову от подушки. Небольшой рыжий котёнок читал с непривычно яркого монитора. Причём языка, на котором был написан этот текст, Инга не знала. Услышав шорох, котёнок повернул голову и заинтересованно уставился на девушку. Висячее, надломленное у основания правое ухо категорически выдавало в нём недавнего визитёра, вот только глаза у котёнка были самые обычные — узкие кошачьи глаза.

— Константин? — хрипящим от волнения голосом спросила Инга.

— Его зовут Мурзик, а Константин — это я, — раздался за спиной у Инги знакомый голос. — Мы рады приветствовать тебя на борту «Диптиха».

Девушка повернула голову и увидела входящего в каюту молодого человека в синей джинсовой форме. В его бездонных глазах сверкали созвездия.

Они сидели в кают-компании и пили чай — солоноватый, с каким-то незнакомым Инге ароматом.

— Как тебе всё это удалось? — Инга опустила голову на плечо Константина, нежно прижимаясь к его гладко выбритой щеке.

— Спасибо Мурзику, — Константин бросил взгляд в сторону котёнка, безмятежно лакавшего молоко. — Ему удалось обнаружить ваш корабль, а остальное было делом техники. Слияние сознаний — моего и Мурзика — и искусственная проекция квазиобраза.

Инга подняла голову с плеча Константина, предпочтя в очередной раз раствориться в его зелёных глазах.

— А когда мы махнули из каюты в рубку? Это тоже был квазиобраз?

— Переход осуществлял Мурзик. Я до сих пор не понимаю, как ему это удаётся. Мало того, что он знает квазифизику лучше нас с тобой вместе взятых, он ещё умеет манипулировать объектами с отрицательным квазизарядом.

— Кто такой этот Мурзик? Ты говоришь о нём, как будто он кандидат наук.

— В прошлом году он защитил докторскую, — усмехнулся Константин.

Инга недоверчиво встряхнула головой. Константин улыбнулся.

— Знаешь, с самого начала путешествий сквозь так называемое «гиперпространство» было замечено, что человеческий мозг в условиях отсутствия эфира Чеснокова ведёт себя как-то странно. В одних случаях вроде бы умные люди непроходимо тупеют, у других наоборот — интеллект растёт как в гидропонной оранжерее. Именно тогда и возник проект «Совершенный Разум». Мурзик — продукт эксперимента «Котята-74». На корабле, находящемся в квазисостоянии, окотилась кошка. Для её котят была разработана оригинальная методика развития. Сейчас их интеллект в несколько раз превышает человеческий.

— А «Котята-73» имели место быть? — спросила Инга.

— Предыдущие семьдесят три, впрочем, как и последующие несколько тысяч подобных экспериментов, окончились полной неудачей, — вздохнул Константин. — И что самое интересное, никто не знает, почему именно эти котята неожиданно обрели разум, а все остальные остались просто котятами.

Инга смотрела на Мурзика и пыталась осознать, что вот в этом маленьком пушистом клубочке заключён интеллект, превосходящий интеллект человеческий.

— А как насчёт математики?!! — вдруг сообразила Инга. — Кошки же неспособны к абстрактному мышлению!

— Ты права, — Константин тяжело вздохнул. — Банальная математика этим котятам недоступна. Пытались даже создать «образную математику» и «образную физику», но в конечном итоге оказалось, что симбиоз с компьютером надёжнее.

— В Мурзика напихали чипов? — Инга с сожалением посмотрела на котёнка.

— Да нет, кто же решится оперировать мозг, который работает по непонятному для нас принципу…

Инга внимательно посмотрела на Константина, и глаза девушки округлились.

— Чипов напихали в меня, — подтвердил её догадку Константин. — А доступ к ним Мурзик осуществляет через слияние сознаний.

— Это жестокий мир, — Инга прижалась к плечу Константина. — Скажи, а какова цель твоей экспедиции? Только честно.

— Мы искали потерянные корабли… — Константин на секунду запнулся. — Мы искали совершенный разум, который мог бы развиться на одном из потерянных кораблей. Разум, который оперирует абсолютно иными категориями. Разум, по сравнению с которым Мурзик — просто глупый котёнок.

Искали. Это слово резануло Ингу по ушам.

— Значит, вы нашли его? В тот момент, когда я… из рубки — сюда?.. Знаешь, Костя, мой разум далёк от совершенства.

— Инга, — Константин обнял девушку за талию и нежно поцеловал в носик. — Когда Мурзик осуществлял переход «из каюты в рубку», он знал, где находится твой корабль и с какой скоростью он движется, у него даже была монтажная схема «Галилея». Ты же осуществила гораздо более красивый переход, не имея ни малейшего представления о местонахождении «Диптиха». Совершенный разум — удел котят, а мы нашли нечто большее… Совершенную интуицию.