Сильвия Торп Коварная соперница

Глава 1 Застигнутые в ночи

С полудня ветер постепенно усиливался, а теперь с наступлением ночи стал крепчать, неся с собой холодный, безжалостный дождь. Капитан Адриан Клер, сжимавший вожжи заледеневшими, несмотря на перчатки, руками, пригибал голову под яростными порывами ветра и уныло думал, что пять лет изнеженной жизни отучили его от подобных испытаний. Не пристало ему, опытному солдату, обращать внимание на неудобства, и негоже пускаться в путь по незнакомой местности, только чтобы ублажить свои сентиментальные прихоти.

Он и его слуга Тайтус, который стоически следовал за ним, без сомнения, заблудились, но возвращаться было бесполезно, так как темнота уже почти накрыла их, а вокруг — ни единого признака человеческого жилья.

Размокшая, грязная тропа, по которой брели измученные лошади, свернула в чащу леса, и теперь непроницаемая темнота мешала определить, как далеко тянется лес. Капитан Клер с отчаянием думал о том, что ночь застигла их в самом неподходящем месте.

Вдруг его лошадь подняла голову и тихо, но пронзительно заржала. Адриан натянул поводья и прислушался: сквозь вой ветра и шум дождя он услышал, как в ответ заржала другая лошадь. Слуга тоже придержал свою лошадь, и они оба замерли.

— По-моему, сэр, где-то справа, — с сомнением в голосе сказал Тайтус.

— Тропа, кажется, туда и сворачивает, — сказал через мгновение Адриан. — Вперед! И держи пистолет наготове.

Адриан тронулся в путь, доставая свое оружие. В то время все дороги Англии кишели разбойниками, и ни один путешествующий не рисковал ездить безоружным. Тайтус старался держаться поближе к хозяину. Оба с напряжением вглядывались в темноту. Тропа действительно повернула вправо, и скоро какая-то тень промелькнула под деревьями, выдавая присутствие животного, чье ржание они недавно слышали. Адриан остановился и крикнул:

— Кто здесь? Мы честные проезжающие, но мы вооружены и в случае чего будем обороняться.

Ответа не последовало. Адриан повторил свой вопрос и, не получив ответа, снова пустил лошадь вперед.

— Почему это проклятое животное без седока? — удивленно воскликнул он. — Что, черт побери, все это значит?

У тропы терпеливо стояла лошадь. Адриан уже протянул руку, чтобы схватить ее за поводья, когда Тайтус тронул его за руку.

— Капитан! — предостерег он. — Вы ничего не слышите?

Адриан покачал головой. Несколько бесконечных секунд они стояли молча, прислушиваясь к тишине, и, как оказалось, не зря: из зарослей кустарника, росшего по сторонам тропинки, послышался тихий стон.

Адриан соскочил на землю, отдал поводья обеих лошадей Тайтусу и стал пробираться сквозь подлесок. Не прошел он и нескольких шагов, как споткнулся и покатился по насыпи, которая скрывалась за деревьями.

Капитан упал вниз на три-четыре фута, но тут же вскочил на ноги и выразительно выругался. Это несколько взбодрило забеспокоившегося Тайтуса, оставшегося наверху, на тропе. Стон повторился, но уже громче. И Адриан, осторожно двигавшийся по ползущей под ногами насыпи, через мгновение остановился перед распростертой на земле фигурой.

В темноте трудно было что-то рассмотреть, кроме того, что это был мужчина среднего роста, крепкого сложения, и, когда Адриан попытался поднять его, он снова застонал. Капитан снял перчатки и стал ощупывать его, чтобы понять природу ранения, и вскоре его пальцы наткнулись на теплую, вязкую влагу. Он покричал Тайтусу, и слуга скатился по склону с фляжкой бренди, которая всегда была приторочена к седлу его хозяина.

Вдвоем им удалось влить немного спирта в горло мужчины, и это, кажется, несколько оживило его — он пошевелился и затем хрипло произнес:

— Пуля… в левом плече. Лошадь поскользнулась… и я упал.

— Тише, мой друг, тише, — успокоил его Адриан. — Вам нужно беречь силы. Не шевелитесь, мы перевяжем вашу рану.

Тайтус уже занялся этим, действуя с ловкостью солдата-ветерана, которым он и был на самом деле. С помощью Адриана он умудрился соорудить грубую повязку на раненом плече, хотя им и пришлось действовать на ощупь.

— Ладно. Пока мы не доберемся до света и укрытия, сойдет и так, — сказал Адриан.

— Да, сэр, но когда это будет? — заметил практичный Тайтус.

— Возможно, этот бедняга имеет представление о местности, — ответил Адриан. — Дай ему еще глоток бренди. Вдруг это оживит его память.

Бренди сыграло свою благотворную роль.

— Мой дом… недалеко, — пробормотал раненый. — Посадите меня на лошадь… она довезет…

Эта просьба, хотя и не без трудностей, была исполнена, и, повинуясь с трудом высказанной команде хозяина, лошадь двинулась по тропе. Адриан поддерживал ее седока сбоку, а Тайтус ехал сзади, ведя лошадь капитана.

Сколько они так ехали, ни Адриан, ни Тайтус позднее не могли вспомнить. Тропа стала настолько узкой, что лошади постоянно соскальзывали с нее, и Адриан начал сомневаться, так ли уж разумна лошадь раненого, когда кобыла встала и капитан, вглядевшись в темноту, увидел какое-то небольшое строение.

— Ключ… в правом кармане, — еле выговорил незнакомец.

Адриан сунул руку в карман его камзола и вытащил большой ключ вместе с каким-то куском ткани. И то и другое капитан положил в свой карман и пошел искать вход в коттедж. Некоторое время спустя он шагнул, наконец, из проливного дождя в тепло и сухость, ощупью нашел камин, а затем свечу и подсвечник, стоявшие на каминной полке. Адриан зажег свечу и пошел помочь Тайтусу внести раненого.

Они положили незнакомца на деревянное кресло рядом с камином, и капитан Клер с любопытством оглядел его: не больше сорока лет, приятное, добродушное лицо, сейчас сведенное гримасой боли, темные волосы, седеющие на висках. Одет он был в темный поношенный костюм для верховой езды с тяжелым плащом поверх него — ничто в его облике не говорило о его положении в обществе или профессии.

Быстро оглядев хозяина, Адриан перенес свое внимание на его жилище. Коттедж был очень старый, с крошечными, тщательно закрытыми окнами, глубоко сидевшими в толстых стенах, низкий потолок задымленно чернел между массивными балками. Комната была чистой и опрятной, но выглядела совершенно мужской. Здесь, Адриан не сомневался, женщин не было.

Пока Тайтус раздувал огонь, добавив в камин свежих дров, Адриан стянул промокший плащ и шляпу и склонился над человеком в кресле. Грубая повязка уже промокла от крови, а в темных глазах стояла боль.

— Мы сделаем для вас все, что сможем, — успокаивающе проговорил Адриан. — А как только рассветет, приведем к вам врача, пусть он обработает рану.

— Нет! — быстро возразил тот, и казалось, в его глазах промелькнул страх. — Никаких врачей…

— Но у вас пуля в плече, — запротестовал Адриан. — Без хирурга не обойтись.

— Не хочу, чтобы какие-то проклятые хирурги… копались во мне, — упрямо повторял раненый. — Благодарю за помощь… можете есть что угодно и укройтесь здесь на ночь… но не приводите никаких врачей.

Адриан вопросительно взглянул на Тайтуса.

— Смею сказать, я сумею сам это сделать, сэр, — проговорил слуга в ответ на немой вопрос. — Мне не впервой, и не стоит откладывать. Чем быстрей сделаем, тем лучше.

В коттедже была еще только одна комната — напротив кухни, оказавшаяся спальней с небольшим набором мебели, туда они и отнесли мужчину, потерявшего сознание. Пока Адриан помогал Тайтусу делать импровизированную операцию, его продолжал мучить вопрос: почему незнакомец отказался от более квалифицированной медицинской помощи? Что стоит за этим? Бедность, вероятно, если судить по обстановке дома. Но почему в глазах этого человека появилась тревога, когда он упомянул о враче?

Адриан уложил раненого на кровать и отправил Тайтуса поискать какой-нибудь еды, а сам взял фонарь и снова вышел в обволакивающую темноту — надо было куда-то поместить лошадей. Грубый навес за домом оказался единственным местом, подходящим для конюшни: вдоволь корма и достаточно места для трех животных. Кобыла, принадлежавшая раненому, была отличной породистой лошадью, которая лучше бы смотрелась в стойле какого-нибудь замка, а не в сарае бедного коттеджа, и в Адриане вновь вспыхнули неясные подозрения.

Когда он вернулся в коттедж, в очаге весело пылал огонь, а на столе стояла простая еда — хлеб, холодное мясо и эль.

— Как там наш хозяин, Тайтус? — спросил он. — Увенчались ли твои усилия успехом, как ты думаешь?

— Думаю, да, сэр, — спокойно ответил тот. — К счастью, жизненно важные органы не были затронуты, и теперь, когда пулю вытащили, рана будет затягиваться. Он парень довольно крепкий и жилистый, выдержит еще не один удар.

Адриан придвинул стул к столу и махнул слуге рукой, чтобы тот тоже садился.

Тайтус кивнул и сел с невозмутимым видом. Адриан смотрел на него с любовью и удивлением. Тайтус прислуживал ему еще в последние три года его военной службы, и, когда капитан Клер вышел в отставку, он уже так высоко ценил его, что взял с собой, только чтобы не разлучаться. Тайтус, со своей стороны, с готовностью отдал бы жизнь за своего хозяина, который в его глазах всегда поступал правильно.

И ничего удивительного: Адриан Клер был человеком, вызывающим всеобщую любовь. Горячий, настойчивый и щедрый до безрассудства, он всегда был готов броситься на помощь или ввязаться в совершенно безнадежное предприятие. Это снискало ему огромное количество друзей, но было частично повинно в том, что он оказался в нынешних обстоятельствах: капитан Клер был разорен.

У него никогда не было огромного состояния. Младший сын оксфордширского сквайра, он пошел в армию в восемнадцать лет на должность, которую купил ему его дядя по материнской линии, маркиз Уорхэм. Его светлость сам был военным до тех пор, пока не потерял ногу в битве при Бленгейме, а его единственный сын был так слаб, что не смог пойти по его стопам. Поэтому он с готовностью поддержал своего юного внучатого племянника, решившего продолжить семейные традиции.

Служба Адриана проходила успешно. Он хорошо проявил себя во Фландрии, и его отправили назад в Англию для поправки здоровья после ранения, полученного в битве при Фонтенау. Перед возвращением в полк он счел своим долгом нанести визит своему родственнику и покровителю, который в это время принимал воды в Танбридж-Уеллз.

Старый маркиз принял его с удовольствием и настоял на том, чтобы он погостил у него, тем самым невольно положив начало его разбитым надеждам, — во время этого посещения вод Адриан познакомился с мисс Элен Серстон. Молодая леди, золотоволосая красавица девятнадцати лет с молочно-белой кожей, пребывала на модном курорте с мачехой, и Адриан, едва встретив ее, сразу влюбился. Нельзя сказать, что его страсть была отвергнута. Поклонников у мисс Серстон было много, но вскоре она стала выделять Адриана, и их можно было увидеть повсюду вместе: прогуливающихся в Пантайлзе, танцующих на балах или изучающих окрестности вокруг Уеллза.

Однако у Элен были дорогие вкусы, а у него не было средств, чтобы потакать им, и перспектива стать женой молодого человека, который не имел ничего, кроме армейского жалованья, совсем не прельщала ее. И Адриан вынужден был вернуться в свой полк, зная, что у него нет никакой надежды добиться исполнения своего сердечного желания.

Но вскоре он нашел противоядие своему несчастью. Шло лето 1745 года, на севере Шотландских гор вспыхнуло восстание, гордые горцы пожелали сместить ганноверских королей с трона. Адриан был рад оказаться в гуще событий, потому что, хотя рана, полученная при Фонтенау, зажила, его постоянно мучила другая, более сильная боль. Он был еще в Шотландии, когда до него дошло известие, что его старший брат внезапно умер и он теперь стал хозяином премилого оксфордширского поместья.

Его реакция была типичной для мужчины.

Элен отказалась выйти замуж за солдата, но землевладелец с приличным достатком — совсем другое дело, и, не подумав о том, что прошел уже год со дня их расставания, или о том, что его действия могут рассердить дядю-маркиза, Адриан продал армейскую должность и вернулся в Англию, чтобы вступить в права наследования и жениться.

Там он и получил ответ на письмо, которое написал ей перед отъездом из Шотландии. Этот ответ во второй раз убил все его надежды. В письме, выдержанном в холодном, официальном стиле, сообщалось, что три месяца назад она стала женой мистера Маркуса Вестлейка из поместья «Кумб Ройал», Уилтшир, и что она будет всегда помнить капитана Клера, но, вероятнее всего, они больше никогда не увидятся.

Это случилось пять лет назад, и за этот короткий промежуток времени Адриан ухитрился промотать все свое наследство. Лишенный возможности вернуться на военную службу и не чувствуя склонности вести жизнь деревенского сквайра, он отправился в Лондон в поисках развлечений. Разгневанный лорд Уорхэм отказался считать его своим родственником, но его внуки восприняли приезд Адриана с восторгом. Родство открыло капитану Клеру двери в высшее общество, и вскоре он сделался своим в бесконечном круговороте развлечений, которые заполняли дни и ночи мужчин их круга.

Им овладел демон безрассудства, к тому же он по природе своей был склонен жить одним днем. Естественно, неизбежно пришло время, когда все источники истощились и он оказался по уши в долгах. Многие из так называемых друзей испарились, и, хотя осталось немало других, которые с радостью были готовы оказать ему помощь, он разумно отказался от всех предложений. В конце концов, помощь пришла оттуда, откуда он и не ожидал. Лорд Уорхэм, под влиянием уговоров внуков, соизволил снова признать своего родственника и заплатил все его долги при условии, что Адриан покинет Англию навсегда. Младшая ветвь семьи поселилась в Вирджинии, куда и должен был отправиться капитан Клер и где ему предстояло заняться обеспечением своего будущего самостоятельно, о чем его светлость уже не желал думать.

Адриан согласился — а что ему еще оставалось делать? — и теперь в первую неделю марта, едва уладив дела, он отправился в Бристоль, чтобы сесть на корабль, который должен был доставить его в Америку. Его багаж был отослан заранее в товарном вагоне, а Адриан и его верный Тайтус выбрали путешествие на лошадях, предпочтя их медленной тряске в неудобном поезде, хотя только слуга знал о настоящей причине, стоявшей за этим решением: он во что бы то ни стало хотел снова повидать свою любовь.

Адриан понимал, что ведет себя как дурак, но было немыслимо покинуть Англию навсегда и не повидать ее еще раз. В его жизни были женщины и до Элен, и после. Он любил их легко, без всякой боли и страданий, и теперь с трудом мог вспомнить их лица. Но образ Элен жил в его памяти, хотя прошло уже семь лет, как они расстались.

Поэтому у Мальборо он свернул с оживленного пути в Бат, по которому они ехали из Лондона, чтобы найти поместье «Кумб Ройал» Маркуса Вестлейка.

Когда они утолили голод и остатки ужина были убраны, Тайтус тихо прошел в спальню посмотреть на раненого. Вернувшись он сообщил, что страдалец уснул и, кажется, чувствует себя совсем неплохо для человека в его состоянии.

— Хотя нужно, чтобы кто-нибудь позаботился о нем, сэр, когда мы уедем, — добавил он. — Парень не сможет ухаживать за собой еще несколько дней.

— Знаю, — отозвался Адриан. — У него наверняка есть родственники или друзья, которых мы могли бы позвать на помощь.

— По-моему, капитан, с этим парнем не все чисто, — заметил Тайтус. — Он здорово испугался, когда мы предложили привести к нему врача.

— И это не единственная странность, Тайтус, — добавил Адриан. — Подумай, кто, кроме разве лесника, будет жить в такой дыре? — Адриан встал и вытащил из кармана табакерку. — Более того, у лесника не может быть такой породистой лошади.

Он вдруг замолчал, потому что вместе с табакеркой достал кусок какой-то черной ткани. Откуда это у него? И тут Адриан вспомнил, что машинально положил его вместе с ключом, который дал ему незнакомец. Он долго рассматривал ткань, пока Тайтус не спросил:

— Что там, капитан? В чем дело?

Адриан очень медленно повернулся к нему и показал предмет, который держал в руке: черную креповую маску.

— Вот и вся тайна, Тайтус, — тихо проговорил он. — И теперь понятна тревога нашего хозяина — разбойнику необходимо надежное убежище.

Загрузка...