Козлы отпущения

1

Через несколько дней мы в качестве зам. министров в новом правительстве уже приносили от имени Национального фронта клятву перед президентом страны. После этой впечатляющей церемонии его высокопревосходительство господин президент пригласил нас на личную беседу. Первый гражданин государства, человек разносторонних способностей и огромной мудрости, поблагодарил нас за неустанную работу в области национальной защиты волосатых и в то же время обратил наше внимание на зов истории в свете растущей нищеты и безработицы в стране и на необходимость более мягкого обхождения с определенными кругами лысых, в первую очередь с теми из них, кто обладает капиталом.

— Ваше высокопревосходительство, — опередил я Пепи, — все это и так понятно — как в свете неотложных проблем, так и в свете нашего к вам глубочайшего почтения. Наши глубокие научные исследования проблемы лысых показали, что лысые, имеющие собственность, проникнуты значительно большим патриотическим чувством, чем лысые бедняки. Причем, что интересно, первая категория к тому же еще и богаче. У этих людей нет никаких причин опасаться будущего, однако остальные лысые, господин президент, заплатят за свои грехи в стократном размере. На том стоит и будет стоять Национальный фронт гарпунеров!

При этих словах господин президент заявил, что мы произвели на него очень хорошее впечатление. Его высокопревосходительство позвонил в звонок и вызвал свою секретаршу — высокую блондинку, — а мы вышли из зала, отвешивая господину президенту глубокие поклоны, очарованные встречей с этой удивительной личностью.

Наш офис перевели в Государственный институт по изучению проблем лысины, где нам выделили пятьдесят комнат. Эти помещения, так же как и шестьдесят восемь чиновников, тщательно проверенных с точки зрения волосяного покрова специальной государственной комиссией, предоставило нам министерство внутренних дел. В день нашего вступления в должность мы удостоились визита главы правительства Эберхарта Т. Дуговича в сопровождении его приемного отца доктора Зенмайера.

Мы провели с ними теплую дружескую беседу относительно актуальных политических событий.

— Примите к сведению, — заявил глава правительства, — что вы ни в коем случае не должны подрывать древних основ гуманистической морали нашего народа. Мы всегда гордились тем, что мы страна закона и демократии, и мы как зеницу ока блюдем неотъемлемые права граждан. У нас, друзья, лишь воля народа устанавливает демократические порядки.

— И моя тоже, — добавил доктор Зенмайер, — и то, и другое.

— Ну, это само собой понятно, — заметил премьер-министр. — Вот в этом духе, друзья, вам нужно продумать возможность как можно скорее разработать законопроект, который максимально затруднит лысым носорогам социальное и экономическое продвижение. Мы надеемся, что такой закон будет подготовлен вашей фракцией без излишней жалости и снисходительности.

— Разумеется, ваше высокопревосходительство, — немедленно ответил я, — к нашему превеликому удовольствию.

Мы перешли к обсуждению деталей законопроекта. На этом этапе к нам присоединился и министр внутренних дел барон Дорфенхаузнер. Он тут же заявил, что первый параграф нового закона должен немедленно отменить право лысых накладывать арест на имущество волосатых. Если, например, волосатый имеет виллу в районе Холмов Роз, а лысый директор банка злоумышляет наложить на эту виллу арест из-за смехотворного долга в сорок тысяч форинтов, то такой арест не имеет юридической силы. И этот вопрос уже не должен обсуждаться компетентными органами за исключением тех случаев, когда должник сам об этом попросит.

Тут нам пришлось затронуть и еще одну актуальную тему: оказывается, в стране нет данных относительно масштабов облысения населения. Поэтому мы приняли предложение доктора Зенмайера и официально потребовали от ЦСУ немедленно исправить это упущение, оставив все остальные работы и сосредоточившись лишь на подготовке подробного отчета о ресурсах лысых и лысеющих в стране. Поскольку лишь профессионалам под силу выполнить эту нелегкую задачу — точно установить степень облысения головы отдельно взятого гражданина, — министерство внутренних дел по нашей рекомендации создало постоянно действующее Главное управление по учету лысых — Главлысучет (ГЛУ), где должны были работать офицеры, обладающие соответствующими полномочиями и знаниями. Работа этого учреждения была призвана положить конец неразберихе, творившейся в этом важном деле, и обеспечить наконец общество необходимой информацией. Офицеры, которых поставили во главе нового учреждения, прошли ускоренный курс обучения при правительстве. На работу в ГЛУ принимали лиц в возрасте от 22 лет, без уголовного прошлого и, разумеется, с соответствующим уровнем волосяного покрова.

Мы с Пепи несколько опасались возложить на себя разработку законопроекта и поэтому попросили у доктора Зенмайера разрешения обратиться к премьер-министру с просьбой предоставить в наше распоряжение шесть адвокатов, с отличием закончивших юридический факультет.

— Эберхарт даст много-много профессор, — заверил нас доктор Зенмайер и тут же велел своему приемному сыну действовать в соответствии с нашей просьбой, дабы не нарушалась законодательная система страны.

На следующий день депутаты от Национального фронта собрались в шикарном зале заседаний парламента. Мы расселись в предназначенных для нас креслах на правой стороне зала. Когда мы вошли, почти все депутаты встали, чтобы приветствовать аплодисментами маленькую, но уже закаленную в идейных боях группу представителей Национального фронта. По залу прокатилась волна одобрительных возгласов. Старейший депутат парламента, вдова Шик, в слезах бросилась на шею своему соседу и опомнилась лишь тогда, когда поняла, что Пепи сидит по другую руку от нее, а она обнимается с братом-близнецом пепиной массажистки.

Однако были и депутаты, встретившие нас откровенно враждебно. Впрочем, этих мы совершенно игнорировали; разве что наш швейцар делал в их сторону разные жесты, сопровождаемые движениями нижней половины тела.

Доктор Шванц, избранный зам. председателя палаты депутатов, открыл первое заседание нового парламента. Оно началось с выступления Эрнста Шумкоти о целях и задачах нашего Движения.

Пепи кратко обрисовал программу партии по вопросу общенационального спасения волосатых и выразил надежду, что наше Движение облагодетельствует кабинет министров двумя зам. министрами и предоставит на службу любимой родине большое количество активных вождей.

— Всенародная борьба с лысой заразой, — подчеркнул Пепи, — подобно борьбе с гибелью всех первенцев в Египте — это борьба до победного конца!

На этом Пепи закончил свое выступление, присовокупив напоследок:

— Мы маленькая, но в то же время великая партия. Да благословит нашу деятельность Господь!

После Пепи слово было предоставлено главе правительства. Под звон колоколов, транслируемый в зал громкоговорителями, премьер-министр сообщил, что проблема лысых будет решена законным путем при помощи активных совместных действий правительства и оппозиции. Нынешнее правительство начертало на своем знамени призыв к национальной защите волосатых. Вследствие всего этого в ближайшее время будет поставлен на обсуждение законопроект о защите волосатых, касающийся всех аспектов проблемы лысых. Благодаря новому закону ярмо лысых будет сброшено с шеи волосатого рабочего народа.

При этих словах в зале воцарилась атмосфера всеобщего ликования. Главы фракций и их члены, депутаты законодательного собрания, познакомившиеся друг с другом всего несколько дней тому назад, обнимались в порыве нахлынувших на них чувств. Другие парламентарии забрались на кресла и оттуда поздравляли и благословляли нас, выкрикивая лозунги в нашу поддержку, а заодно и фамилии лысых, с которыми надо разделаться в первую очередь. После этих радостных событий первое заседание нового парламента было закончено, и его участники разошлись в праздничном настроении.

Платформа Национального фронта была для остальных парламентариев единственным лучом надежды на спасение родины. Новое правительство, созданное под сенью св. Антала, не выдвинуло сколько-нибудь значительных планов реформ, отличных от наших.

Когда парламентарии уже выходили из зала, премьер-министр господин Э.Т. Дугович призвал всех задержаться и выслушать важное сообщение.

Он заявил, что после обеда наша страна вступила в войну, которая овеет нас славой, в войну, которая уже давно бушевала у наших границ. Вступление в эту войну, заявил премьер-министр, гарантирует нам громкие победы, поскольку мы воюем в союзе с великой державой, которую представляет у нас доктор Зенмайер. Мы воинственная нация, с давними военными традициями, так что присоединение к воюющей коалиции для нас дело естественное.

Премьер-министр выразил уверенность, что парламент ретроактивно одобрит наше вступление в войну. Во всяком случае половине стран мира уже разосланы ультиматумы.

Объявление войны породило среди некоторой части граждан чувство страха, однако нация быстро смирилась с этой идеей и даже стала воспринимать ее как ловкий маневр для захвата новых территорий при помощи нашего огненного меча. Предвкушение зрелища возвращения наших солдат с захваченных территорий с богатыми трофеями в подарок семьям возбуждало население до необходимой степени.

К сожалению, положение на фронтах стало быстро меняться не в нашу пользу, и победоносное продвижение наших войск было остановлено. Это весьма тревожило командование. Не раз бывало, что наша армия завоевывала вражеский город и немедленно приступала к выявлению и переписи лысых, однако командиры антилысистских десантов не успевали переписать всех, как наши войска уже оказывались вытесненными с захваченной территории. Иногда на одной и той же территории лысых приходилось переписывать по три-четыре раза, в соответствии с изменением положения на фронтах. Перепись лысых имела крайне важное значение для проведения боевых действий, поскольку было ясно, что местные лысые являются пособниками подлых врагов Национального движения защиты волосатых.

В своей программной парламентской речи глава правительства открыл истинные причины наших неудач на полях сражений:

— Мы бы уже давно победоносно завершили все битвы, если бы не лысые среди нас, которые в критический момент нас предали. Полиция провела обыски в кафе и обнаружила у 35 % обыскиваемых лысых в карманах спички. Это неопровержимо свидетельствует о том, что подлые изменники подавали сигналы огнем вражеским самолетам! Лысые не только занимаются враждебной пропагандой среди волосатого населения, — они также несут ответственность за то, что мы до сих пор не одержали окончательную победу в нашей оборонительной войне.

Эта речь была опубликована и на страницах нашей газеты «Подавляющее большинство». Газета призывала патриотически настроенных граждан взять судьбу страны в свои руки и прекратить злокозненные акции роев лысой саранчи, которые играют на руку врагу.

Этот призыв вызвал у населения даже больший прилив энтузиазма, нежели мы ожидали. Так, в общественном парке одного из наших городов бдительные патриоты заметили прокрадывающегося туда по вечерам лысого, который украдкой смотрел на светящийся циферблат своих часов. Цель злоумышленника была несомненной — подавать сигналы вражеским бомбардировщикам, совершающим террористические налеты на нашу страну. Толпа сумела предотвратить вражескую акцию. Народ изъял у злоумышленника часы и вылил на него целую канистру бензина, так что изменник родины пылал на протяжении всей подлой вражеской бомбежки.

Такие вещи все чаще случались в разных районах страны, что заставляло нас ускорять разработку Закона о лысых и торопиться с представлением его парламенту на рассмотрение. Мы работали сутки напролет, иногда даже в послеобеденные часы. Шесть известных профессоров-юристов оказывали нам посильную помощь. Без их вклада мы бы до сих пор боролись с разными параграфами закона. Вскоре у нас вырисовалась достаточно ясная картина, и мы, благодаря сотрудникам Главлысучета, получили данные о состоянии с лысиной по всей стране. Мы пришли к выводу, что лишь 11 % населения относятся к категории лысых, однако доля контролируемых лысыми предприятий в жизненно важных секторах экономики значительно выше, и такое положение просто недопустимо. Наши исследователи обнаружили также, что среди обитателей домов престарелых каждый третий совершенно лыс, и вообще большинство пенсионеров лысые или лысеют. Наш законопроект был призван исправить эту социальную несправедливость в кратчайший срок. Манифесты, опубликованные нами в последнее время, подбадривали нацию и создавали положительную атмосферу в обществе, которое в последнее время прониклось определенным пессимизмом в связи с нашими военными неудачами. Эти манифесты информировали население, что нужно еще совсем немного продержаться, а затем в силу вступит новый радикальный закон о лысых.

Неустанная забота о развитии нашего Движения и о благе страны и народа в целом полностью меня захватила, и я не мог уделять достаточно внимания жене. Это, разумеется, повлияло на атмосферу в доме.

В первые месяцы нашей совместной жизни не требовалось больших усилий, чтобы разделить политику и частную жизнь. Однако впоследствии, по мере развития моей молниеносной карьеры, стали возникать определенные трудности. По правде говоря, у меня не раз портилось настроение, когда во время оваций после моих выступлений на массовых митингах защитников волосатых я замечал, что Мици смотрит на меня с немым укором. Ее грустный взгляд огорчал меня гораздо больше, чем огорчали бы громкие ссоры, которых между нами не было.

Все эти моменты негативно влияли на гармонию в наших отношениях. Не раз я заставал Мици с газетой в руках и со слезами на глазах. И всегда в таких случаях оказывалось, что газета раскрыта на новостях из жизни защитников волосатых. Это не только нарушало мой покой, но и пробуждало во мне гнев.

Однажды я охрип прямо посреди выступления на митинге, ибо речь, составленная доктором Шимковичем, оказалась слишком длинной, и пришел домой раньше, чем обычно. Моя домоправительница, она же руководитель женского отдела партии, встретила меня в коридоре с многозначительным видом.

— Господин Пинто, — прощебетала она, крестясь, — у нас Гагай.

И действительно, старикашка сидел посреди нашего салона, напротив маленькой Мици. Как только я появился, он поджал хвост и поспешил убраться.

— Что это, птичка, — спросил я супругу, — ты берешь частные уроки глупости?

— Гиди, ты должен знать, что этот старик — единственный нормальный человек во всем государстве!

Я тут же понял, откуда ветер дует:

— Где твой отец, дорогая?

Мици опустила глаза:

— Он в надежном месте.

— Ему не нужно прятаться. Согласно закону, он обладает статусом «хорошего лысого».

При этих словах Мици разрыдалась. Я обнял ее, поскольку плакала она очень красиво.

— Что случилось, девочка моя? — спросил я ее с любовью.

Мици посмотрела мне в глаза долгим взглядом.

— Гиди, — прошептала она, — не может быть, чтобы ты верил во все это.

Она никогда не была в таком отчаянии. Да и я тоже.

— Какая разница, верю я или нет? — исповедовался я. — Я обязан верить. Допустим на минуту, будто правы всякие Пулицеры и человек не виноват, что родился лысым. Ладно, допустим, гены виноваты или черт знает что еще. Так что из этого? Какая разница, справедливы ли наши меры по отношению к лысым или нет? Ведь все равно они нас всех ненавидят, а меня в особенности. Пойми, птичка, мы уже не можем отступить. Они стали нашими вечными и непримиримыми врагами, они спят и видят наш крах. И все это лишь из-за того, что у нас есть волосы, а у них, по случайности, нет. Ты что, действительно не понимаешь, девочка моя, что мы ведем борьбу против наших угнетателей? Мы ведем борьбу, чтобы предотвратить их месть. Есть ли у нас другой путь? Что мне, повеситься? Или, может, записать все движение на имя Пепи — этого щипателя задниц?

Мици не отвечала, а лишь вздыхала. Я смирился с тем, что логикой ее не пронять, и, нежно поцеловав жену в закрытые глаза, направился в ванную. Там, стоя под струями горячей воды, я вдруг понял, почему мне не удалось разделить политику и личную жизнь. Да потому что нет у меня личной жизни! Нет — с тех пор, как я стал вождем партии.

Я должен упомянуть о том, что после опубликования результатов выборов наш враг, которому мы нанесли сокрушительное поражение, доктор Сил, панически бежал из страны. Он успел заявить последышам пролысистской прессы:

«Здравомыслящий гражданин не может оставаться в стране, где "защитники волосатых" служат не всеобщим посмешищем, а депутатами парламента и зам. министрами».

Вся прогрессивная общественность нашей страны с нетерпением ждала опубликования Закона о лысых. Законопроект в окончательной редакции мы подали парламенту в рамках чрезвычайного торжественного заседания. Мы пригласили на это историческое событие видных деятелей искусства и ведущих политиков, однако в ложе для гостей все же осталось достаточно много пустых мест, свидетельствовавших о том прискорбном факте, что наша борьба с режимом лысых не устраивала ничтожные группки интересантов.

Торжественное заседание открыл господин Эберхарт Т. Дугович. Глава правительства сердечно поблагодарил своего приемного отца, который из своей ложи приветливо помахал ему и остальным членам парламента, старым и новым.

Затем наш советник по внутренним делам, доктор Шимкович, сделал сообщение об основных принципах, положенных в основу нового закона:

— Из поколения в поколение демонстративное отчуждение лысых от общественно-политической жизни и сплочение патриотических волосатых кругов на базе основных ценностей общества все более разделяло эти две непримиримо антагонистические группы и привело, в конце концов, к тому, что лысая клика оказалась изолированной от общества в целом. Темные инстинкты лысых, направленные на сохранение у них отсутствия волос, подливали масла в огонь на протяжении всей истории человечества.

Программный антилысистский манифест вызвал бурю аплодисментов в зале заседаний. Это свидетельствовало о том, что нам удалось воздействовать как на разум, так и на чувства уважаемых депутатов.

Я встал и поблагодарил высокое собрание за бурные аплодисменты, которыми было встречено вышеупомянутое выступление. Моя мгновенная реакция явно обеспокоила Пепи, однако я почувствовал некое приятное ощущение во всем теле и попросил председателя парламента предоставить доктору Шимковичу слово по насущному вопросу «Кого считать лысым?».

Палата депутатов приняла мое предложение по части выступления, доктор Шимкович приступил к краткой, ради экономии времени, формулировке проблемы. Он огласил лишь основные тезисы из нашей административной платформы, включающей в себя описание сорока восьми разновидностей лысых. Это была сжатая, но весьма углубленная характеристика, подготовленная нами специально к обсуждению вопроса в парламенте.

1. Лысый — это человек, на голове которого имеется недостаток естественного покрова, называемого волосами. У лысых этот покров отсутствует полностью или в значительной мере. Эти люди включены в категорию «А», т. е. совершенно лысые.

2. Наполовину лысыми считаются люди, у которых на задней части головы имеется полоса волос шириной менее 6, однако более 2,5 см и непрерывной протяженностью не менее 21,3 см от уха до уха. Таковые личности входят в категорию «Б», то есть наполовину лысые.

Эта категория включает в себя подкатегории, как, например:

«Б (с)» — «светлые» — наполовину лысые блондины и рыжие различных оттенков.

«Б (т)» — «темные» — наполовину лысые с темной полосой черного или каштанового цвета.

«Б (сед) — «седые», т. е. полулысые с полосой седого цвета.

Лица этой категории обязаны представить справку, заверенную офицерами Национального института по проблемам лысых, что согласно с цветом волосяного покрова они включены в одну из вышеперечисленных категорий, например, Б (с) или Б (сед).

3. Лысыми на четверть считаются люди, которые страдают частичным отсутствием волосяного покрова вследствие его выпадения на площади не менее 3,5 см хотя бы с одной стороны головы. Таковые субъекты включаются в категорию «В», если им удастся доказать, что их предки не принадлежали к категориям Б-2, Б-3, Б-28 или другим. Такие люди получают удостоверение частичного сохранения волосяного покрова.

Если же вышеуказанные лица не имеют права на получение подобного документа, то на них, согласно закону, возлагаются все обязанности категорий Б (с) или Б (сед).

4. Людьми лысого происхождения считаются те, у кого хотя бы один из родителей принадлежал к одной из вышеперечисленных категорий, даже если у этих людей состояние волосяного покрова нормальное. Такие люди — «члены семьи лысых» или «люди лысого происхождения» — получают категории Г-1, ГБ-3, ГБ (с), ГББ (б) и т. д.

5. Если предки включены в категорию Г, то их дети вообще не подпадают под действие настоящего Закона, однако дети лиц категории Г лишены права в рамках военной службы проходить обучение на курсах офицеров особых подразделений, а министерство транспорта лишает их возможности занимать должности выше уровня 6 табели о рангах.

В Законе уделяется также внимание дифференциации женщин по волосяному признаку. Это, разумеется, непростая проблема, поскольку даже младенцу известно, что сортировка женщин по уровню развития волосяного покрова гораздо сложнее, чем сортировка мужчин. Однако согласно требованиям Госглавлысуправления — Национального института по проблемам лысых — статус женщин с точки зрения защиты волосатых определяется в соответствии со степенью волосатости их отцов, а в тех редких случаях, когда волосяной статус отца определить проблематично и неясно, в какую категорию его отнести, то по волосяному статусу матери.

Ниже приводятся основные тезисы Законопроекта о лысых, касающиеся женщин, происходящих от лысых. Эта часть законопроекта разработана в тесном контакте с сотрудницами женского отдела нашей партии.

1. Женщиной полностью лысого происхождения считается та, отец которой относится к категории А. Такая женщина обозначается как ЖА.

2. Женщиной наполовину лысого происхождения считается та, отец которой относится к категории Б, со следующим подразделением: ЖБ-2, ЖБ-3, ЖБ-28 или ЖбБ, а также ЖБ (б), ЖБ (с), ЖБ (сед).

3. Женщиной на четверть лысого происхождения считается та, отец которой относился к категории Г. Такие женщины обозначаются соответственно ЖГ-1, ЖГБ-3, ЖГБ (с) ЖГББ (с) и так далее.

Две последние из вышеперечисленных групп практически одинаковы и лишь при поступлении в музыкальные академии они держат экзамен в установленном законом порядке.

4. Женщиной на одну восьмую лысого происхождения считается та, отец которой относится к категории Д. Такие женщины обозначаются соответственно ЖДБ(б), ЖДБ(сед), ЖДБВ(сед), ЖДГ(б)(сед), ЖДГБ(сед) и т. д. Женщины по отцовской категории Д, если отец их матери не был в категории Мк, или по крайней мере был включен в категорию Д(с)Т, а в особых случаях — в категорию Д (д), вправе подавать заявления на включение их в категории ЖД(д)Д или ЖД(д)(с)Т, что обеспечит им определенные льготы. Женщины этой категории вправе занимать различные общественные должности, посылать телеграммы и письма за границу и в институт статистики в период с 30.11 по 31.12 ежегодно.

Законопроект подробно перечислял все должности и их разновидности, которые запрещено занимать лысым как на государственной службе, так и в частном бизнесе вследствие и без того преувеличенной доли лысых во всех сферах жизни нашей страны. Мужчины категории ДБ-3 и женщины категории ЖД(д)СТ имели право работать пожарными, однако они могли занимать лишь должности старшего пожарного и не более того. Зато им без ограничения разрешалось открывать киоски в мелких городах при условии, что им удастся, при посредничестве офицера Института проблем лысых, доказать, что отец их матери не включен в категорию Мд-2(с).

Вышеприведенные фрагменты дают представление о характере нашего законопроекта, оглашение которого в парламенте заняло двадцать два с половиной часа.

Спустя восемнадцать часов с момента начала представления законопроекта депутаты парламента слушали его с закрытыми глазами. К тому же, по моему мнению, доктор Шимкович зачитывал текст несколько монотонным голосом. Этот ленивый адвокат оставил на конец полностью лысых, включенных в категории А/ЖА. Лысым этих категорий запрещалось работать в правительственных и городских учреждениях, в частном секторе, а также заниматься любыми иными видами деятельности. Они были не вправе получать постоянные водительские права и должны были довольствоваться временными, на три недели. Они не могли иметь личный транспорт с объемом двигателя более 350 куб. см и владеть недвижимостью стоимостью свыше 35 форинтов. В армии их можно было занимать лишь в ночном карауле; их также предписывалось полностью удалить из системы просвещения, отстранить от занятий искусством и спортом. Кроме того, были предложены и другие ограничения, о которых сейчас не время и не место упоминать.

— Господин докладчик! — наш метрдотель слегка похлопал доктора Шимковича по спине, чтобы тот проснулся. — Так что же этим лысым остается?

— Что им остается, дружок? Пусть идут дрессировать львов. Эта возможность остается для них открытой.

Наш законопроект апеллировал к контролируемому гуманизму, в соответствии с которым даже некоторые совершенно лысые категории А были освобождены от ограничений, налагаемых законом, к примеру:

1.1. Лысые — ветераны Первой мировой войны, награжденные орденами, освобождены от всех ограничений, вытекающих из данного закона. Эта льгота не распространяется на их потомков.

1.2. Освобождаются от всех ограничений, вытекающих из данного закона, лысые — граждане иностранных государств, при условии их постоянного проживания за границей.

Льготы, предложенные в законопроекте, ограничивались этими двумя либеральными пунктами.

* * *

Депутаты парламента организовали небольшую вечеринку «в честь появления шедевра юридической и социальной мысли», как выразился глава правительства, который встал со своего места, чтобы не заснуть. Остальные парламентарии дремали в креслах от усталости.

При голосовании наш законопроект получил подавляющее большинство голосов, причем в него были внесены лишь самые незначительные изменения. Например, один из руководителей коалиционной партии, который еще не уснул, просил освободить духовенство от ограничений, налагаемых законом, ибо святой престол с давних пор требует от католических священников выбривать макушку, оставляя тонзуру круглой формы. Отсюда следует, что лысина служителей церкви не является преступлением, а определяется велением свыше, каковое следует почитать.

Выслушав это мудрое замечание, Пепи встал и заявил, что мы с радостью учтем его, поскольку сам он, Пепи, являясь идейным вдохновителем Фронта гарпунеров, всегда действовал в духе святой церкви.

При виде взрыва религиозных чувств Пепи я почувствовал, что необходимо заняться укреплением дисциплины внутри Движения. Поэтому я встал и заявил высокому собранию, что готов принять замечание уважаемого коллеги и рассматривать его как часть официальной позиции партии, но вся беда в том, что… — в этот момент я увидел сквозь слипающиеся веки недовольную мину Пепочки, — вся беда в том (я так и сказал — «вся беда в том»), что придется создать Государственную контрольную комиссию, в задачу которой будет входить всемерное предотвращение возможности превращения святой церкви в убежище для лысых.

— Намерения моего помощника господина Шумкоти весьма похвальны, — добавил я, — однако его предложение нуждается в значительной доработке.

Депутат парламента госпожа Шик высказала мне порицание. Заметим, что она сидела рядом с Пепи, который после моего выступления покраснел как рак. Однако все остальные депутаты, а точнее, те из них, кто еще мог двигаться после заседания, длившегося более суток, захлопали с энергией, достойной всяческих похвал.

Я должен заметить, что на этом этапе небольшой инцидент слегка подпортил праздничную атмосферу. Дюжина депутатов, принадлежащих к вере пророка Моисея, вышла в буфет для проведения закрытого совещания и по возвращении выразила протест против «антисемитской дискриминации», содержащейся, по их мнению, в законопроекте.

— Значит, им с тонзурой можно, — заявил их бородатый пресс-секретарь, — а наша кипа, выходит, запрещена?

— У меня не было никакого намерения ущемлять интересы народа Книги, — заявил я. — Национальный фронт гарпунеров не признает никаких различий между людьми, за исключением случаев, вытекающих из необходимости общенациональной защиты волосатых.

Мои теплые слова уняли начавшуюся было бурю, и у нас больше не возникало проблем с представителями еврейской общины.

После этого неприятного инцидента были заслушаны некоторые замечания и возражения со стороны оппозиции. Нашлись депутаты, заявлявшие, что законопроект разработан в спешке, а также те, кто утверждал, что закон слишком суров. Нашелся даже один лысый депутат (категория Б(б)2), который заявил, что закон несправедлив, не больше и не меньше. Однако мы, бойцы Фронта, просто не обратили никакого внимания на эти глупости, поскольку нами овладело непреодолимое желание спать.

В последний раз перепалка вспыхнула, когда представитель левых экстремистов высказался в том духе, что законопроект проникнут духом средневековья и приведет к падению уровня морали населения.

Это одинокое замечание вызвало наш решительный отпор.

— Наймит лысых! — воскликнул доктор Шимкович, а внезапно проснувшийся Пепи выкрикнул этому клеветнику: «Да сядь уже, кусок ослятины!», после чего стало очевидно, что Пепи уже вполне освоил парламентский стиль полемики. В этот момент среди депутатов от коалиции наблюдалось всеобщее веселье. Кроме того прозвучало заявление с места:

— Заткнись там, пока по заднице не получил!

Эта последняя фраза принадлежала беспартийному, представлявшему тех честных людей, что утратили волосяной покров временно, вследствие определенных медицинских процедур либо в результате болезни.

Я велел нашему оратору отреагировать на последнее заявление положительным образом.

— Да, наш Фронт положительно относится к подобным явлениям, — уверенно заявил Шимкович, — лысые этих категорий будут освобождены от ограничений, налагаемых законом, если, разумеется, им удастся доказать, что отсутствие у них волосяного покрова является временным.

— А как это можно доказать?

— Посредством волос, которые вырастут.

(Возгласы с мест: «Правильно! Так и нужно!» Аплодисменты со стороны коалиции и правых сил.)

— Когда волосы вырастут? — выкрикнул парламентарий, задавший вопрос, с трудом поднимая веки.

Пепи вскочил, развел руки в стороны и проскандировал известное изречение Фронта гарпунеров:

— Ничего не поделаешь, индивидуальные трагедии на почве лысины не исключены.

Известие об одобрении парламентом Закона о лысых заняло немаловажное место в иностранной прессе. Так называемые «демократические организации» за рубежом выразили свой протест против принятия закона, который они называли «антигуманным» и «диким». Однако грандиозная операция по спасению лысых продолжалась весьма недолго — общественное мнение Запада быстро переключилось на интимную жизнь наследника престола княжества Монако.

Моего подопечного Артура Мольнара я задействовал на исследовательских работах в офисе, чтобы он как можно меньше появлялся в обществе без особой на то необходимости. Он следил за иностранной прессой и делал мне рефераты. Немцы реагировали на наш закон весьма благосклонно, с большой симпатией, тогда как французы лишь ухмылялись, узнавая о действиях защитников волосатых. Последнее, впрочем, не удивительно, ведь большинство из них сами волосатые. Америка совершенно игнорировала новость, поскольку каждый второй американец носит парик или накладку.

Вообще-то нам было плевать на то, что за рубежом создавались различные общества в защиту лысых. Нашей основной заботой теперь стала необходимость проверки каждого гражданина страны на волосатость, в соответствии с новым законом. Что касается совсем лысых или лысых наполовину, то с ними особых проблем не было, поскольку вопиющее отсутствие волос у этих категорий населения можно было наблюдать невооруженным глазом.

2

Однако проблемы возникли при переписи женщин, подозреваемых в происхождении от лысых, или женщин, определяемых как лысые, поскольку их позор был не столь явно различим. Для решения этой проблемы нам пришлось приложить немало усилий. По соглашению с Минпросом Национальный институт по изучению проблем лысых постановил приостановить занятия во всех начальных и средних школах страны. Всем учителям страны, чье волосяное происхождение не вызывало сомнений, были разосланы мобилизационные повестки на обязательную общенациональную трехмесячную учетную службу в городских и районных отделениях Главного лысучетного управления. Детские сады не прекращали работу, дабы обеспечить беспрерывность образовательного процесса для будущего нашей страны.

Работа двух тысяч трехсот восьмидесяти филиалов Главлысучета не сводилась только лишь к переписи лысых. Этим организациям, как и всем государственным структурам, было также вменено в обязанность осуществление слежки за лысыми мошенниками, которые пытаются ввести в заблуждение общественность путем ношения париков. Как выяснилось, по мнению лысого сброда, законы государства существуют лишь для того, чтобы упрямо их нарушать. Многие лысые (как правило, обладатели крупных капиталов) приобрели дорогие парики, сменили имена и переселились в отдаленные районы страны. Там они, как ни в чем не бывало, фигурировали как честные волосатые люди, уклоняясь от государственного учета. Множество честных волосатых граждан выполняли свой патриотический долг по срыванию всех и всяческих париков с замаскированных лысых врагов народа, посылая множество сигналов в соответствующие органы. Для повышения безопасности я лично обратился в МВД и потребовал, чтобы местные филиалы Главлысучета были укреплены кадрами отделов полиции по борьбе с особо опасными преступлениями.

Министр внутренних дел немедленно отреагировал на мою просьбу. Он признал, что вопрос защиты волосатых имеет приоритет над всеми остальными делами государства. А тем временем Национальный институт исследования проблем лысых стал органом, руководящим и направляющим работу всех государственных учреждений. С целью удовлетворения постоянно растущих потребностей института по обеспечению государственной безопасности ему было передано здание Национального музея, освобожденного от всех экспонатов. На полицейских была возложена жизненно важная работа в области защиты волосатых. Полиция быстро взяла дело под свой контроль и стала проверять па улицах всех прохожих на предмет ношения париков — как в городах, так и в деревнях. В процессе патрулирования полицейским приходилось, с умеренной степенью вежливости, тянуть людей за волосы, дабы сорвать маску с лиц замаскированных лысых. В процессе этой работы полиция продемонстрировала столь высокую эффективность, что сам премьер-министр Э.Т. Дугович наградил, по моему предложению, орденом «Почетный волосатый» десять наиболее отличившихся полицейских.

Удостоилась почетных званий и группа биологов, проведшая ряд важных научных экспериментов, проливающих свет на поведение лысых. Ученые установили, что побритые наголо лабораторные мыши становятся агрессивными и враждебно настроенными по отношению к волосатым мышам.

Мы с Пепи получили орден «Знамя национального примирения». Более того, доктор Зенмайер от имени своего государства вручил мне «Орден Золотого орла с мечами» в знак моих особых многолетних заслуг перед его правительством.

Лысые, которым всегда было тяжело приспосабливаться к новой ситуации, не сразу поняли, куда ветер дует. Вместо того, чтобы облегчить свою участь путем проявления доверия к властям, они всячески стимулировали деятельность фирмы «Промышленность париков» им. Тровица и К⁰, производство в которой выросло до небывалых размеров. Соответственно выросли и доходы компании.

В один из дождливых дней, после обеда, навязанный мне против моей воли компаньон Пепи навестил меня в штабе партии. В процессе долгих размышлений он пришел к выводу, что есть возможность еще больше увеличить доходы от фирмы Тровица.

— Это очень просто, — сказал он, — надо запретить ношение париков. Тогда появится черный рынок, и цены на парики взлетят до небес.

— Хорошо, — сказал я, — но доктор Шимкович об этом знать не должен.

— Само собой.

Запрет париков оказался важной мерой в деле защиты общественной нравственности. Бухгалтерские книги Тровица убедительно доказали замечательное коммерческое чутье моего друга Пепи, поэтому я смог преподнести моей маленькой Мици на день рожденья сюрприз — знаменитый изумрудный кулон Марии Антуанетты. Ходили слухи, что Пепи намеревается приобрести акции Суэцкого канала.

Постоянно растущая потребность населения в париках была вызвана и новой модой — родственники новорожденного покупали ему паричок, чтобы предохранить младенца от дурного глаза.

Национальный институт по изучению проблем лысых — ГОСНИИЛЫС — приступил к очередной фазе спасения нации. Сотрудники заведения начали по всей стране тотальную перепись граждан, так или иначе связанных с лысыми, и классификацию их в соответствии с полом, возрастом, семейным положением, профессией, жилищными условиями, состоянием здоровья, собственностью, капиталами, банковскими счетами и прочими показателями. Одиннадцать филиалов особого комитета занимались определением цвета волос лысых на случай, если у них отрастут волосы (что было запрещено законом).

Эта работа принесла огромную пользу, поскольку теперь мы получили полную картину распределения лысых по районам страны. Вследствие этого я дал указание доктору Шимковичу открыть новый филиал нашего предприятия по производству средства «Антитер Икс Ж» в местах повышенной концентрации лысого населения. После принятия нашего закона потребность населения в средствах для ращения волос неизмеримо возросла. Однако наши доходы вовсе не выросли в прямой пропорции, ибо конкурирующее анонимное предприятие снизило на 0,3 форинта цену на свой новый продукт «Кассонал Икс Ж», так что нам пришлось продавать нашу продукцию по 0,16 форинта за маленькую бутылочку, что лишь на 0,16 форинта превышало себестоимость.

Возникли определенные трудности и с миллионами официальных анкет, поскольку мой офис взял на себя их печатание. Чтобы выполнить свои обязательства, я в административном порядке изъял все запасы бумаги в стране и временно запретил издание книг. Мы потребовали включить в стандартные анкеты новые вопросы. К традиционным графам типа «образование» мы добавили следующие:

5. Лысый или волосатый?

6. Мать/лысая/категория.

7. Мать/волосатая/пробор.

8. Справа/слева (лишнее зачеркнуть) и еще множество пунктов.

Мы подошли к этому вопросу с должной серьезностью. В соответствии с указаниями доктора Шимковича мы ввели порядок, согласно которому во всех документах лысых должна проставляться печать цвета сурика с буквой «Л», чтобы государственные служащие не теряли драгоценного времени и знали, как относиться к посетителям низшей категории.

Количество документов, посвященных лысым, потребовало расширения государственных архивов. ГОСНИИЛЫС потребовал освободить под склад документов здание оперы. Просьба была выполнена незамедлительно. Четыре грузовых вагона доставили материалы Гослысархива в здание оперы, где они сортировались в партере, в ложах, на балконе и т. д. Это было существенным подспорьем в работе, так как теперь мы заранее знали, где находятся материалы, касающиеся тех или иных групп лысых изменников. Успех мероприятия превзошел все ожидания. К примеру, материалы о лысых группы А-2(с) находились в партере, 2 ряд, места 3–5. Вскоре зрительный зал был заполнен документами до отказа, так что нам пришлось устанавливать дополнительные стулья.

* * *

Итоги первых этапов борьбы за права волосатых в стране были подведены на заседании генерального директората ГОСНИИЛЫСа, в драматическом отчетном докладе доктора Шимковича.

— В тесном сотрудничестве с государственными и общественными организациями, — подчеркнул докладчик, — мы продолжаем решительную очистку от лысых ключевых постов в государственных и экономических структурах. Мы уделяем огромное внимание всем областям жизнедеятельности в духе учения Гарпуна. Пункт 38297 Закона о лысых гласит, к примеру, что лысые категории А, Б-2, Б(с), ГБ(с) не могут быть продавцами газет, грузчиками и курьерами на велосипедах, за исключением инвалидов войны с инвалидностью свыше 75 %. Определенные льготы получают также обладатели официального освобождения от действия закона, которое выдано руководящими органами и не просрочено.

Далее в своем докладе господин Шимкович остановился на данных мне законом особых полномочиях, принятых по моему представлению и вызвавших гнев Пепи. В соответствии с этими полномочиями я имел право выдавать в особых случаях официальное «Освобождение от действия Закона» отдельным представителям класса лысых. Эти привилегированные лысые имели право на ношение парика, что было запрещено всем остальным. Таковое освобождение предоставлялось на девятнадцать недель и требовало визы президента, но на него я всегда мог положиться, поскольку от наших источников нам было известно, что дядя зятя президента со стороны матери является лысым категории А-1.

— Положение на фронте париков достаточно сложное, — продолжил докладчик, — по всем признакам, подпольное производство париков в стране достигло огромного объема. Это вызывает необходимость дальнейшего усиления работы Гослыс-инспекции по своевременному обнаружению скрытых лысых.

Я видел, что во время отчетного доклада Пепи стал заметно нервничать, боясь, что предприятие Тровица может попасть в весьма неприятную ситуацию. Только этого нам не хватало — чтобы этот подлый тип Шимкович, который пытается всюду совать свой нос и свои грязные лапы, начал бы, подобно бешеной ищейке, вынюхивать производителей на черном рынке.

— Ничего не поделаешь, господа, — заявил Пепи в прениях по отчетному докладу, — каждое лысое ничтожество еще дважды подумает, стоит ли ему рисковать попаданием в тюрьму и конфискацией имущества за ношение запрещенных париков. Надо заметить, что большинство этих хитроголовых лысых теперь носят шапки.

— Об этом я и хотел сказать, — заявил в ответном выступлении доктор Шимкович, — я предлагаю обязать лысых носить стеклянные шапки.

— Ну вот еще, — тут же отреагировал я, — эта идея никуда не годится. Неужели мой коллега хочет поставить лысых в привилегированное положение по сравнению с честными гражданами?

— Почему вы так полагаете, господин вождь?

— Да это же ясно, Шимкович! Если ветер сорвет шапку с нашей головы, то мы будем вынуждены бежать за ней, согнувшись. А если с лысого упадет стеклянная шапка, то ему бежать за ней уже не придется.

— Да, в этом что-то есть, господин вождь.

Нашего советника по внутренним делам убедила моя железная логика, а Пепи в первый раз за многие годы посмотрел на меня с уважением.

Таким образом предприятие Тровица было спасено от убийственных контрольных рейдов.

Доктор Шимкович предложил альтернативное решение — обязать лысых выходить на улицу с небольшими бубнами и бить в них постоянно. Однако мы решили, что это также является нарушением прав честных граждан, поскольку шум бубнов будет мешать их отдыху.

Пепи склонялся к другому варианту. Мы, по его инициативе, приняли постановление, обязывающее лысых как дома, так и в общественных местах носить под коленом левой ноги красную ленточку шириной 8,3 сантиметра — так, чтобы она была заметна издали. Оттенки красной ленточки должны соответствовать категории носителя. Ношение ленточки обязательно и для лысых, находящихся в инвалидных колясках. Однако лысые, обладающие лишь одной ногой, освобождены от ношения ленточки, вплоть до новых указаний.

Доктор Шимкович явно обиделся, когда его предложение отклонили, и для успокоения адвоката мы приняли постановление, по которому граждане, определяемые законом как лысые, обязаны в течение двадцати двух дней со дня принятия постановления добавить к своему прежнему имени новое, свидетельствующее об их волосяном статусе. Дополнительное имя будет зафиксировано в МВД. Мужчины обязаны добавить к своему имени слово «Коперник», а женщины — «Коппелия».

— Неплохое предложение, — признался я сам себе и несколько раз прошептал: «Александр Коперник Пулицер». Блестящая идея, надо сказать, в особенности если вспомнить о предстоящем мне судебном процессе.

Совещание на высшем уровне завершилось успешно, и Пепи преподнес присутствующим приятный сюрприз, раздав нам первый том своих сочинений, который только что увидел свет. Мы уже давно ждали выхода этого исторического труда, написанного в тесном сотрудничестве со специалистами ГОСНИИЛЫСа.

Книга называлась «Протоколы лысых мудрецов». На обложке был изображен бильярдный шар, а на нем — физиономия дьявола. В предполагаемых ассоциациях трудно было ошибиться. Я поздравил Пепи с плодотворной работой его советников и спросил, есть ли уже критические отзывы на книгу.

— Пока только несколько литераторов согласились на это, — объяснил Пепи, — другие еще сомневаются в моем утверждении, что международный заговор лысых пытается захватить власть во всем мире, хотя это совершенно очевидно. Женская религиозная организация выразила протест против опубликованных в книге данных о том, что 82 % женщин-садомазохисток относятся к категории ЖДБ-3(б)с и ЖДГ-2(с). Тем не менее, в газете «Подавляющее большинство» был опубликован восторженный отклик на труд Пепи за подписью доктора Шванца.

Мы еще успели запретить продажу в аптеках витаминов для укрепления корней волос, после чего закрыли заседание с пением «Марша в честь неизвестной вдовы Шик». Мы славно поработали.

* * *

Дома меня ожидал менее восторженный прием. Мици отказалась раскрыть место убежища своего отца, несмотря на то, что я выдал ему двойное освобождение от действия Закона на тридцать восемь недель. Я обратил внимание упрямицы-жены на то, что в случае ее отказа раскрыть местопребывание отца она попадет в категорию ЖА, а ее сыновья, соответственно, в категорию ДБ-2(б) или, в лучшем случае, в ДГ(2). Это значит, что они утратят право на 67,3 % пенсии, а в футбольных командах смогут выполнять лишь функции запасных.

— Ничего, — ответила моя любезная женушка, — все это долго не продлится.

Я попытался перевести все происходящее в шутку, однако мне стало ясно, что маленькая Мици готовится к военным действиям на всех фронтах.

Мы надеялись, что быстрое и эффективное решение проблемы лысых будет способствовать повышению боеготовности нашей армии, однако надежды эти не оправдались. Согласно сообщениям, отфильтрованным генштабом, большинство молодых людей, подлежавших призыву, вместо того, чтобы идти добровольцами в боевые части, предпочитали служить охранниками в создаваемых концлагерях для лысых, вдалеке от фронта. Поэтому неудивительно, что наша непобедимая армия в союзе с армией дружественной нам державы находилась, к вящей радости проклятых лысых, в процессе отступления. Доктор Зенмайер назвал совместное отступление наших войск «выпрямлением линии фронта». Это звучало успокаивающе, однако подлый враг оттеснял нас все ближе к границам нашей любимой родины. Противник опирался на старые, избитые лживые лозунги — очевидно, под давлением лысых элементов. Пропаганда противника клеветала, что Закон о защите волосатых находится в вопиющем противоречии с международными юридическими нормами и поэтому, видите ли, с ним надо бороться.

Глава правительства Эберхарт Т. Дугович со всей решительностью отверг грязные происки.

— Никакие внешние силы не имеют права вмешательства во внутренние дела нашей страны, — заявил он на последнем массовом митинге гарпунеров, — наш путь полон камней преткновения, однако он ведет к очищению страны от лысых уродов. В нашем народе таятся огромные силы, которые позволяют нам и нашим потомкам уверенно смотреть в светлое будущее, где жизнь будет лучше и волосатее.

Все мы восприняли эти проникающие в душу слова с чувством глубокого морального удовлетворения и радости. Однако каждому мыслящему человеку стало ясно, что лагерь лысых вошел в тайные сношения с противником, дабы при его поддержке вернуться к власти.

Это была лишь одна из причин того смятенного состояния, которое охватило меня. Другой причиной стало странное поведение моей женушки. Стоило нашему печатному органу опубликовать постановление насчет красных ленточек, как Мици просто поразила меня. Когда я пришел домой, то увидел, что на ее ноге болтается какая-то красная тряпка.

— Что это? — спросил я недовольно. — Птичка, почему ты насмехаешься над самым святым?

— Это не насмешка. Я тренируюсь.

Целый вечер она крутилась по квартире с этой тряпкой на ноге. Даже вдова Шик обратила внимание на эту провокацию.

— Это нехорошо со стороны госпожи Пинто, — заметила домоправительница шепотом, — но, может, у нее нога болит?

Я сделал замечание обнаглевшей женщине и напомнил ей, с кем она имеет честь разговаривать.

— Я хорошо знаю, кто вы, господин Пинто, но ведь и я руководитель женского отдела, если не ошибаюсь.

— У меня вы всего-навсего домоправительница, — заметил я, — и не забывайте, кто вас вызволил из тюрьмы.

— Я ничего не забываю. Вы просто думали, что полиция нашла ваши доллары.

Да, эта женщина вконец обнаглела. Однако кое-что она все-таки забыла. Она забыла, что у меня, как у бывшего жильца, есть ключ от ее квартиры…

* * *

Я вошел в квартиру вдовы Шик на цыпочках. Открыл входную дверь и предстал перед портретом покойного Гершона. Вдова, как вы помните, утверждала, что за ним хранятся мои пятьсот долларов. С экономической точки зрения эта сумма меня совершенно не интересовала, ибо мои источники дохода оправдывали себя превыше всех ожиданий. Однако в свете упрямства, проявленного вдовой, этот вопрос стал для меня принципиальным.

Я снял портрет со стены и чуть не свалился на пол от удивления. За портретом была не просто какая-нибудь ниша для припрятывания денег, там стоял тяжеленный сейф. Не буду отрицать — по части сейфов я обладал кое-каким опытом еще с детства. В четырнадцать лет я пришел к ошибочному заключению, что в современном обществе есть место лишь для людей культурных и образованных, до конца прошедших весь путь, предлагаемый средней школой.

Руководствуясь этими мыслями, я принял решение выкрасть экзаменационные билеты из сейфа своего учебного заведения. На мое счастье, отец ученика, сидевшего рядом со мной — Бенди Фрайверта, если не ошибаюсь, — был опытным взломщиком сейфов. Он вкратце изложил мне основы своей науки при условии, что я поделюсь билетами с его сыном. Я против этого не возражал, и мы оба сдали экзамен на «отлично». Бенди сегодня работает старшим преподавателем гуманитарных наук в университете, а я, как известно, стал зам. министра. С годами мне случалось еще несколько раз извлечь пользу из уроков господина Бенди. Помимо стального сейфа в конторе Пулицера мне удалось облегчить и пару-тройку других, попавшихся на моем пути. Вот и теперь близкое знакомство с сейфом госпожи Шик не составило для меня особого труда.

То, что я там нашел, извергло из меня поток весьма энергичных выражений. За портретом покойного Гершона мною было обнаружено следующее:

— восемь тысяч пятьсот долларов США;

— отпечатанный на машинке договор на гербовой бумаге между объединением производителей стекла с одной стороны и господами Шумкоти и Шимковичем с другой об отчислении этим господам 5,7–9,3 % от чистой прибыли стекольной промышленности «до тех пор, пока Движение в защиту волосатых будет продолжать свою деятельность на благо нации. Печать, подпись»;

— расписка, данная господином Шумкоти госпоже Шик, с обязательством отчислять ей 6 % от вышеуказанных сумм за секретное использование ее сейфа. Сумма будет уплачиваться наличными раз в три месяца;

— серебряный портсигар, который Пепи не вернул мне в свое время;

— сто сорок семь любовных писем Гершона ученице 7-го класса средней школы Аманде, рассортированные по датам и перевязанные красной ленточкой;

— героическое фото Пепи с посвящением «С вечной любовью, Эрнст»;

— мой портрет с выколотыми глазами.

* * *

Излишне говорить, что при виде всех этих богатств мое давление поднялось до небывалых высот. Мне вдруг все стало ясно: подлая измена Пепи, двуличие продажного Шимковича, предательское поведение руководителя нашего женского отдела.

Да, никому на этом свете нельзя доверять!

Я вернул все доказательства преступлений обратно в сейф, разумеется, кроме своих пятисот долларов, и удалился. У дверей квартиры я остановился, так как посчитал, что если 6 % вдовы составляют восемь тысяч долларов, то два этих бандита сунули себе в карман не менее 133333,33 долларов США, полученных от производителей стекла. И все это за моей спиной! Вследствие этого и учитывая, что сумма, которая была инвестирована, помимо моей воли, в сейф вдовы наверняка принесла уже существенный процент, я изъял из сейфа еще восемь тысяч долларов. Я быстренько подрисовал на фотографии Пепи усы и, осторожно закрыв сейф, поехал домой, чтобы забрать клюшку для гольфа, полученную в свое время от Фиделио.

* * *

Когда я ворвался в штаб партии, Пепи тут же почувствовал перемену направления ветра. Он отступил к конторскому шкафу, где хранил архив Движения. Я замахнулся клюшкой над его головой и разбил вдребезги бутылки и рюмки, стоявшие в шкафу для документов, — так поступают мужчины, охваченные гневом. Пепи, стоя среди осколков, вжался в стену и взвыл, как раненый пес.

— Ты с ума сошел! — заорал он. — Что ты вытворяешь?

— Поставляю работу производителям стекла, — заорал я, трахнув кулаком по стеклянной панели его письменного стола, — в соответствии с соглашением!

— Что ты несешь? — завопил Пепи, когда настала очередь оконных стекол.

— Почему Шимкович получает лишь 5,7 %, подонок? Экономия, да? Обманываем лучших друзей?

Лишь на этом этапе моего визита Пепи понял, что дело принимает серьезный оборот.

Он трясущимися руками попытался набрать номер, но телефон упал и разбился вдребезги вследствие удара по нему клюшкой. Мой гнев был неописуем.

— Караул! — закричал руководитель отдела общественных связей в расколоченную стеклянную дверь, — Йони, спасай!

Метрдотель, который в тот день был на службе у Пепи, немедленно прибыл на поле битвы.

— Да, господин главный редактор, чем я могу вам помочь?

— Ради всего святого, — простонал Пепи, — останови этого безумца!

Йони подошел ко мне, сказал «пардон» и вырвал у меня из рук клюшку. Я отвесил наглецу пощечину, в ответ на что он нанес мне удар в район губ, так что я, несмотря на дневное время, увидел сразу все звезды в небе.

Я поднялся и набросился на него со словами:

— Ты что, своего вождя избиваешь, совсем с ума сошел?

Но Йони лишь улыбался.

— Это было указание господина Шумкоти, — заметил он.

— Только я даю здесь указания! — проревел я. — Немедленно наподдай этому негодяю, а не то я тебе все кости переломаю!

Наш общий охранник после некоторых колебаний подошел к Пепи, извинился и стукнул его по затылку. Пепи выразил решительный протест против этой акции, заявив, что сегодня Йони должен обслуживать лишь его в соответствии с заранее установленной очередью. А посему, подчеркнул Пепи, он вправе требовать от Йони оказания необходимых услуг по обузданию меня.

— Что правильно, то правильно, — признался метрдотель и трижды пнул меня сзади.

Это было уже слишком. Я заорал, что если Йони немедленно не отлупит Пепи, он может считать себя исключенным из партийных рядов.

— Вы вождь, господин Пинто, — извинился Йони и швырнул Пепи в корзину с мусором. Пепи беспомощно болтал ногами, глаза его остекленели. Затем он подбежал ко мне, как бы ища убежища:

— Скажи, Гиди, по какому праву он нас избивает?

Совместными силами мы набросились на распоясавшегося метрдотеля и вытолкали его из конторы.

— Скажи, Гиди, чего можно было ждать от этого жалкого типа Шимковича? Он в ответе за все это безобразие, поверь мне. Подобных мошенников надо изгонять из Движения!

Пепи, разумеется, ничего не знал о том, что этот мошенник по внутренним делам имеет отношение к выпуску жидкости для ращения волос.

— Ситуация для чистки партии еще не созрела, — успокоил я его, — надо подождать, дорогой Пепи, до наступления нужного момента. Шимкович лысеет.

— Ладно, тебе решать. Ты не только мой друг, но и вождь.

— Вот и славно. Значит, теперь доходы от стекольщиков делим пополам, ладно?

— Хорошо. Это ведь не помешает нашей дружбе.

Так хорошие друзья разрешают конфликтные ситуации. Я взял свою клюшку и вышел, довольный, из штаба.

* * *

На следующий день в центральном штабе партии разыгрались весьма драматические события. Проходя мимо офиса женского отдела, я вдруг услышал разрывающие душу завывания. Признаться, это не было для меня совершенной неожиданностью.

Дверь офиса резко распахнулась, оттуда вылетела заместитель председателя отдела госпожа Мольнар и направилась ко мне с криком:

— Господин Пинто! Эту Шик надо немедленно заменить!

Я без слов направился в офис. Вдова стояла на коленях на холодном полу, напротив цветного снимка св. Антала, и горько рыдала. Я ее пожалел. В конце концов, она вдова.

— Что случилось, дорогая госпожа Шик?

— Грехи мои тяжкие, грехи неисповедимые, — рыдала несчастная вдова. — Все пропало, сатана все забрал, ой, согрешила я тяжкими грехами, совершила тяжкое преступление. Все было закрыто там, никто не знал, даже несчастный Гершон. Я не хотела ничего утаивать, все само утаилось. Фото… вдруг усы появились… Господи, как мне тяжко… и другое фото… другое…

— Какое, мадам?

— Ваше, — завывала вдова, — ваше фото, господин Пинто.

Я посмотрел на убитую горем вдову с невыразимой жалостью:

— Мое? Возможно, мое фото мозолило глаза Всевышнему?

Зрачки вдовы расширились:

— Глаза? Ой, да, глаза были проколоты.

При этих словах несчастная потеряла сознание и рухнула на пол.

Да, Всевышний не наказывает плетью, как гласит поговорка. Я, собственно, тоже.

* * *

Следующие дни прошли под знаком госпожи Мольнар. Как только я доверил ей бразды правления женским отделом — до тех пор, пока вдова Шик не придет в себя, — она, пользуясь служебным положением, попросила собрать высшее партийное руководство, чтобы обсудить, как она заявила, одну неотложную тему.

Госпожа Мольнар подчеркивала, что речь идет о чрезвычайно деликатной проблеме, в которой она доверяет только господину Шумкоти. Постепенно она разговорилась и начала рассказывать о наболевшем:

— Я люблю своего мужа просто до безумия. То, что он лысеет, для меня ничего не значит, поскольку господин Пинто освободил его от позора, связанного с лысиной, и я должна принять решение моего вождя. Проблема в том, что Артур… как бы это сказать… Артур стремится… делать это со мной… как можно чаще… ну, вы понимаете… А я не могу даже и одного раза вынести этого… и не потому, что он вонючий лысый, а потому, что я все-таки принадлежу к руководящему партполитаппарату Движения в защиту волосатых, и у меня больше с Артуром не получается… и вы меня не заставляйте…

Мы и не пытались заставить госпожу Мольнар делать это против ее желания.

Наступило тяжелое молчание, которое я все же нарушил:

— А вы пробовали делать это с закрытыми глазами?

— Не раз, господин Пинто. И это было еще хуже. Дело в том, что он снимает парик, как только замечает, что я закрыла глаза…

— Тьфу! — возмутился Пепи. — Может, вам стоит перед этим выпить чего-нибудь?

— Алкоголь вводит меня в депрессию.

Тут я понял, что мне нужно поговорить с женщиной начистоту, как подобает истинному Гарпунеру.

— Госпожа Мольнар, — сказал я как можно мягче, — может, у вас есть проблемы с этим делом вообще?

— Да никаких! Ведь с другими мужчинами у меня все нормально проходит.

— Тогда что же можно сделать?

Господа Мольнар допила свой стакан и резко встала:

— Я скажу вам, господа, что можно сделать. Надо запретить это дело по закону.

— Еще чего! — резко ответил я, но Пепи меня перебил.

— Я об этом давно думаю, — сказал он, погруженный в свои размышления, — настал час спасти грядущие поколения от проклятия лысины. Ведь эта каинова печать переходит по наследству. А что ты думаешь, Гиди?

Я припомнил отца моей жены и предпочел промолчать. Пепи поцеловал госпоже Мольнар руку:

— Госпожа, сегодня вы творец истории. Волосатые граждане сожрут это, как горячие пирожки.

— Спасибо, — прошептала госпожа Мольнар с видимым облегчением, — теперь, с Божьей помощью, я больше не обязана спать с Артуром. Да здравствует Пинто!

Закон о сохранении генетической чистоты волосяного покрова был составлен очень быстро. Теперь мужчина, имеющий ту или иную категорию лысины, мог совокупляться лишь с женщиной лысого происхождения. Причем если одна из совокупляющихся сторон принадлежит к более низкой категории, то и другая сторона автоматически попадает в эту категорию, даже если таковое совокупление происходит вне официального брака.

Да, на этот раз Пепи оказался прав. Этот просвещенный закон вызвал удовлетворение даже в кругах оппозиции, так что господин министр внутренних дел Дорфенхаузнер в своей речи заявил:

— Народ, идущий по пути национального возрождения, доказал с помощью этой превентивной меры свою волю к жизни!

При этих гордых словах все депутаты встали и устроили бурную овацию.

На следующий день в передовой статье Пепи в газете «Подавляющее большинство» описывались светлые перспективы, которые раскрывает перед народом новый закон:

«Святая воля народа ныне нашла свое законное выражение. Мы больше не должны опасаться, что косоглазые и кривоногие плешивые-паршивые со своими звериными инстинктами будут осквернять наших чистых и непорочных волосатых девушек. Вонючее семя международного лысого племени более не будет смешиваться с чистым генетическим волосатым материалом».

* * *

Дело о клевете, которое в прежние времена могло считаться заурядным, сегодня приобрело общенациональное, общегосударственное значение. Мой лысый босс, как вы помните, некогда возбудил против меня дело — после того, как я создал новую партию, идущую от победы к победе под моим руководством ради спасения волосатой нации. С тех пор, разумеется, соотношение сил изменилось. Тем не менее, лысый Пулицер (категория А-1) отказывался признавать новые общественные реалии. Возможно, он надеялся на то, что суд не примет во внимание политические условия Новой Эры.

Да, теперь этому лысому не позавидуешь! Однако один наполовину лысый писака в погоне за дешевой сенсацией опубликовал статью под кричащим заголовком «Неизвестный лысый обвиняет!», в которой Пулицер описывался как маленький человек, Давид, бросивший вызов всемогущему Голиафу.

Нет ничего более верно доказывающего сложившееся соотношение сил, чем объявление, помещенное под этой жалкой статьей в рубрике «Поиск работы»:

Двадцатилетний парень, способный доказать волосатое происхождение своего деда, закончивший начальную школу, без знания языков, не имеющий специальности, готов взять на себя управление крупным предприятием за соответствующее вознаграждение. Ответы будут даны лишь на запрос, содержащий исчерпывающее описание работы и написанный разборчивым крупным почерком. Отличительный признак соискателя — густые кудри.

Да, будущее принадлежит молодым и энергичным, с удовлетворением констатировал я, входя в зал суда, до отказа наполненный зрителями. Я приветственно помахал публике, встретившей меня бурными продолжительными аплодисментами. Мой ответ на эти овации был обычным, общепринятым в нашем Фронте — правая рука поднята вверх, четыре пальца сжаты, а большой палец описывает круги, намекая тем самым на круглый лысый череп.

— Терпение, — неслось отовсюду, — да здравствует Пинто!

Я уже привык к подобным признакам обожания. Шимкович, этот грязный боров, который должен был выполнять на суде функции юридического советника, прибыл, как всегда, с опозданием:

— Извините, но я вместе с господином Шумкоти участвовал в церемонии сожжения книг Сократа во дворе университета.

Мне стало совершенно ясно, что Пепи решил уклониться от участия в процессе. Он прекрасно помнил, что именно я в свое время продиктовал ему историческую статью о проклятии, нависшем над лысыми, а следовательно я, а не он, являюсь пророком и провидцем Движения. Пепи аргументировал свое отсутствие тем, что он заказал грузовик для доставки книг лысого Сократа к костру, а в этом ответственном мероприятии участвовали студенты философского факультета университета.

По сути, на суде я ни в ком не нуждался. Пулицер вошел в зал суда в сопровождении своего адвоката. Публика встретила их насмешливыми возгласами:

— Привет, лысый карлик! Ты сегодня мыл голову?

Имели место и другие меткие замечания того же типа. Да, это была несусветная наглость — чтобы совершенно лысый обвинил человека моего положения в «нарушении общественного порядка»!

Доктор Шимкович просил немедленно начать процесс и провести его по ускоренной и сокращенной программе, но судья отклонил это предложение:

— Изменения хода процесса не будет. Все равны перед законом.

Доктор Шимкович тут же парировал:

— В соответствии с Законом о защите волосатых истец относится к категории А.

Я вскочил:

— Господин судья! Благодаря моему законопроекту о защите волосатых от моей партии в парламент избрано сорок пять депутатов!

— Это лишь доказательство того, что вам оказано доверие, — ответил судья, — Дрейфусу такого доверия не оказывали.

— Я, увы, не разбираюсь в истории средних веков, — тут же парировал я, — и доверяю, господин судья, только научным фактам. Я требую выслушать экспертное заключение врача — представителя нашей партии.

Я имел в виду профессора Кумергальта. Он был назначен партийным врачом по рекомендации доктора Зенмайера, который утверждал, что хотя соискатель и требует высокую зарплату, но он действительно крупный специалист. Кроме того, оплата производилась из партийной кассы.

Между тем мы успели внимательно рассмотреть судью. К нашему глубокому сожалению, его голова была просто до отвращения покрыта густыми волосами.

Атмосфера в зале суда начала накаляться. Доктор Кумергальт принес клятву свидетеля и вышел на трибуну.

— Среди людей укоренился предрассудок, — начал лекцию авторитетный специалист, — согласно которому лысина — это всего лишь внешний, генетически обусловленный признак, игра слепого случая. Только немногие понимают, что появление лысины обусловлено глубокими и серьезными причинами. Современная медицинская наука знает две болезни, переходящие по наследству от отца к сыну — сифилис и лысина. Сифилис — это свидетельство телесных грехов родителя, тогда как с лысиной следующему поколению передаются гены духовного вырождения предков. Мы, современные ученые, придерживаемся того мнения, что при помощи лысины мудрый Господь отделил людей, стоящих на низшей ступени развития, от нормального здорового волосатого человечества. Поэтому нет никакого сомнения в том, что моральные и душевные качества человека непосредственно связаны с количеством волос на его голове. Под слоем кринс немусола, простирающимся от синкипота до оксипота, находится каллипатическая система нервных узлов, ответственная за процессы мышления, а через клетки плогоналиса — и за моральный уровень человека.

— Погодите! — взревел вдруг Пулицер, и если б адвокат не удержал его, то лысый истец набросился бы на профессора Кумергальта. — Может, этот тип полагает, что тот, кто не понимает его идиотских терминов, — полный кретин? Ради Бога, что здесь происходит?

Судья призвал нарушителя к порядку, а доктор Шимкович не остался в долгу перед истеричным оппонентом.

— Пулицер, заткнись, — заявил он и затем обратился к судье: — Лысым запрещается всуе произносить имя Господа! Господин судья, в этой связи я прошу выслушать теолога господина Занделя, обладающего международной репутацией.

Свидетель Зандель был давним нашим товарищем по партии, депутатом парламента, активнейшим приверженцем идеи защиты волосатых. Он немало помогал нам в деле мобилизации экономических ресурсов и в поиске их новых источников.

— Многие возводят на нас, представителей Фронта, напраслину, — начал свое выступление известный священник, — будто бы мы выступаем против Иисуса-избавителя. Эта злобная клевета не имеет под собой никаких оснований. Когда мы требуем решения проблемы лысых, то действуем точно в соответствии с духом Господа нашего Иисуса, кудри которого простирались до плеч.

Один из невежливых критиков издал смешок.

— Как известно, — продолжал господин теолог, не обращая никакого внимания на досадную помеху, — Иуда Искариот, который, согласно Новому Завету, предал Иисуса, был бы зачислен, согласно древним описаниям, в категорию ГБ(с)2. Дополнительный аргумент в пользу моего утверждения мы видим на картине художника Джотто из Падуи «Поцелуй Иуды», где Иуда изображен лысым. А на картине «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи Иуда изображен в парике. Но это еще не все, уважаемый суд! Во Втором послании апостола Павла к Тимофею, глава 3, мы находим мнение святою апостола по поводу этих подлых людей, то есть лысых:

«К сим принадлежат те, которые вкрадываются в домы и обольщают женщин, утопающих во грехах, водимых различными похотями»

Таким образом, святой Павел предвидел своим пророческим даром наше законодательство о защите волосатых.

Речь знаменитого теолога была довольно долгой и весьма убедительной. В заключение он подписал свое свидетельство следующим образом:

«Настоящим свидетельствую о том, что предприятие Гарпуна является угодным в глазах Господа нашего Иисуса, который не остановился перед изгнанием кнутом из Храма лысых богохульников».

— Мне трудно в это поверить, — заметил судья, — ведь вам известно, господин священник, что в те времена некоторые ограничения накладывались и на самого Иисуса.

Священник ожидал замечаний подобного рода. Он поднял над головой древний образ Спасителя, на котором явственно были видны светлые кудри, ниспадающие на плечи.

— Вот! — провозгласил религиозный деятель. — Это одно из самых достоверных изображений Господа нашего.

— Возможно, — парировал судья, — но Иосиф, отчим Иисуса, на рисунке Джеральдино — художника, почитаемого Святым Престолом, — изображен совершенно лысым.

Специалист стал оглядываться, ища спасения. Доктор Шимкович, сохранивший завидное спокойствие духа, вскочил со своего места:

— Я гарантирую господину судье, что Иисус был бы удостоен двойного «Освобождения от действия Закона о лысых» от нашего руководителя Гидеона Пинто. С этим нет никаких проблем.

Публика разразилась овациями. Судья попросил тишины.

— Если я не ошибаюсь, — заметил он, — целью настоящего процесса не является выяснение вопроса, относится ли Сын Божий к категории Д(а) или А(Б)И. Мы занимаемся иском господина Александра Коперника Пулицера о том, что подстрекательство против лысых граждан — дело низкое и антигуманное.

Доктор Шимкович толкнул меня в спину:

— Положение осложняется, я сейчас просто разорву эту рожу.

С этими словами наш советник по внутренним делам встал.

— Господин судья, — произнес он ясно и четко, — вы являетесь заинтересованным лицом, поэтому мы просим о прекращении процесса.

Шимкович с силой стукнул кулаком по столу:

— Судья! Ваша жена принадлежит к самой низкой категории — ЖД(Г)(сед).

Публика встретила это сообщение гулом, чреватым взрывом эмоций. Зрители достали карандаши и бумагу, чтобы вычислить категорию жены судьи. Ж — это женщина, Д — отец не лысый, дед принадлежит к категории Г, то есть лыс на четверть, с седыми волосами. Все ясно!

Все обожание публики снова было отдано мне. Своевременное вмешательство доктор Шимковича явно принесло свои плоды.

— Вы должны представить доказательства насчет жены, — кричали проколовшемуся судье из первых рядов, — наемник лысых!

— Я не могу представить никаких доказательств, — тихо признался судья.

Зал захлестнула волна негодования. Тут я счел нужным вмешаться. Я встал и насмешливо спросил:

— А почему же господин судья затрудняется представить доказательства насчет жены?

— Потому что у меня нет жены, — заявил судья. — Я холост.

Это была неприятная минута. Я почувствовал судороги в желудке и никак не мог с ними совладать.

— Я откладываю судебное заседание, — заявил судья, — ибо я действительно заинтересованное лицо. Дело в том, что мне глубоко антипатичен господин Пинто.

Публика стала пробираться к выходу. Мое удрученное настроение не могло развеять даже зрелище того, как отважные люди избивали Пулицера и других лысых подлецов, проходивших мимо здания суда.

* * *

Как вы помните, я затаил обиду на доктора Шимковича из-за его мелких пакостей, в которых участвовал и мой друг Пепи. Я имею в виду их темные делишки с производителями стекла. Каждый раз, когда я вспоминал, с каким честным видом Шимкович докладывал мне, что Пепи чист, то есть не получает ничего от объединения промышленников, меня охватывал гнев. Я удерживался от того, чтобы не раскроить Шимковичу череп, лишь из опасения, что советник по внутренним делам откроет Пепи историю средства «Антитер», который мы производили без ведома моего друга.

Однако теперь, после позора, которым Шимкович покрыл себя на суде, я больше не мог сдерживать свой гнев. Как только дверцы нашей партийной машины захлопнулись, я не сдержался и начал во весь голос орать на советника по внутренним делам:

— Хорошенькое дельце вы заварили, Шимкович! Неужели нельзя было узнать заранее, женат ли судья?

— Ну ладно, Пинто, как я мог знать, что судья — гомик? Кстати, дорогой руководитель, жаль, что вы были так невоздержаны и наговорили столько глупостей.

— Может, мне у вас поучиться уму-разуму, Шимкович?

Мы смерили друг друга презрительными взглядами, подобно двум музыкантам в одном кабаке. Мне было ясно, что мой имидж — значительно более руководящий.

— Заткнись, бандит! — закричал я. — Тебе бы лучше помолчать после всех тех грязных махинаций с отчислениями от витрин, что ты проделывал вместе с Пепи.

Зрачки советника по внутренним делам сужались и расширялись поочередно.

— Гидеон Пинто, — просипел он, — поговорили бы лучше о париках!

— А ты мне не указывай, о чем мне говорить!

— Ах так? Можно подумать, что не я писал каждое слово, которое вылетало из твоих руководящих уст. Да ты без меня не способен придумать ни одной стоящей мысли!

— Ну, Шимкович, да ты просто наглый гордец!

— Тьфу ты, Господи, — вздохнул опозоренный на суде советник, — теперь я начинаю понимать Пулицера!

— А я — лысых!

Когда мы остановились на перекрестке, стало ясно, что наша перепалка грозит перейти в рукопашный бой.

— Если хочешь знать, — проревел советник по внутренним делам, — я уже давно жалею, что заключил с тобой договор на производство жидкости для волос.

— А я-то, идиот, еще делился с тобой деньгами, полученными от Вацека!

— Какого Вацека?

Да, это была серьезная ошибка с моей стороны. В пылу ссоры я совсем забыл, что это Пепи, а не адвокат является моим партнером по объединению промышленников. Но с каких это пор я обязан отчитываться о своих доходах перед подчиненными?

— Шимкович, — сказал я сухо, — выйди из машины!

Мои слова лишь подлили масла в огонь.

— Я выйду не только из машины. Я выйду из всех общих дел, — бросил бывший советник по внутренним делам, выскакивая из автомобиля. — Я основываю новую партию! — закричал он. — Посмотрим, как ты без меня управишься!

В ответ он получил от меня кулаком в нос через открытую дверцу машины.

— Вот тебе пример, как я без тебя управлюсь, — объяснил я свои действия.

Доктор Шимкович растянулся на мостовой, и я выкрикнул в его сторону злободневный лозунг:

— Да здравствует Пинто!

* * *

Пепи не особо взволновало известие об уходе третьего человека из нашего триумвирата.

— Это совершенно не важно, — заметил мой друг, — так нам на двоих больше достанется.

— А конкурирующая партия?

— Ничего, переживем.

«От нас ушел верный сын Фронта, — писал Пепи с большим воодушевлением на следующий день в передовой статье нашей газеты «Подавляющее большинство», — этот верный боец активно боролся за принципы национально-волосатого возрождения. Он был нашим советником по внутренним делам. Сегодня, когда мозг Элмира Шимковича совершенно затуманен и душа его погружена в потемки, мы склоняем в его память фиолетовые знамена и наши губы шепчут в гарпунной печали: «Мы будем продолжать общее дело!»

Передовая статья, помещенная в траурной рамке, не произвела нужного впечатления. Широкие волосатые народные массы нисколько не интересовались проблемами душевного здоровья своих лидеров. Их куда больше интересовали доходы лысых.

Новая партия под руководством Шимковича получила название «Общенациональная лига спасения волосатых». Платформа ее в точности совпадала с нашей, однако для решения проблемы лысых предлагались более радикальные средства. Об этом свидетельствовал и гимн новой партии:

Молодежь сразу полюбила новую песню. Новая партия часто проводила парады под звуки гимна, названного «Марш молодых спасителей волосатых».

Кроме того, Шимкович поспешил выпустить свою газету. В первом же ее номере он заявил, что расставание с нами было для него весьма болезненным, а причиной разрыва стало то, что «разум Гидеона Пинто внезапно помутился».

Началась борьба двух общенациональных движений, принесшая немало осложнений и приведшая к обострению борьбы против лагеря лысых.

Институт по изучению проблем лысых — ГОСНИИЛЫС — оставался в исключительном распоряжении нашей партии и пытался подорвать деятельность Лиги, постоянно публикуя все новые ценные указания по дальнейшему обузданию банд лысых. Особенно горячий прием среди населения встретило правительственное постановление, запрещающее полностью лысым (категория А) или наполовину лысым (категория Б) держать домашних животных, покрытых шерстью. Наш фиолетовый плакат тоже пользовался успехом у публики. Он требовал, чтобы лысые под угрозой тяжкого наказания ходили лишь по обочине дороги и выходили на улицу лишь в обуви, которую носили как минимум три года.

Согласно новому постановлению, лысым мужчинам категорий Д(а) и ДББ(б) и женщинам категорий ЖДБ(с), ЖДБ(т), ЖДС(т) разрешалось посещать кафе лишь с 15.30 до 16.00 при условии, что они будут сидеть под столами и воздерживаться от питья кофе. Лишь лицам категорий Д(д) и ЖД(д)Д было разрешено заказывать черный кофе (без молока!) до 15.15, однако и они обязаны были покинуть заведение до 15.40.

Требование Лиги защиты волосатых обязать всех полностью лысых ходить на четвереньках было отвергнуто под давлением церкви. Более того, мы разрешили женщинам лысого происхождения категории ЖД(д)С(Т) посещать общественные парки и даже сидеть на скамейках с надписью «Не для лысых». Однако этой привилегией они могли пользоваться лишь по воскресеньям, с 10.00 до 10.20, а также в 5 утра.

Особая муниципальная проблема возникла в связи с необходимостью изменения режима работы светофоров в духе защиты волосатых. Мы дали указание наряду с обычными светофорами установить на отдельных столбах светофоры фиолетовые, которые зажигались каждые 43 минуты на 22 секунды, что позволяло лысым беспрепятственно переходить через дорогу.

Невозможно было отрицать, что конфликт двух родственных партий сопровождался отдельными нежелательными явлениями, особенно в зимнее время. Волосатые граждане массами простуживались из-за нежелания носить шапки — на случай внезапной проверки волосатости силами жандармерии.

Большие проблемы испытывали и пациенты больниц, в которых практиковалась ежедневная стрижка больных наголо. После выписки из больницы граждане выходили на улицу лишь в сопровождении дедушек и бабушек, дабы при случае доказать свое чистое волосатое происхождение.

Волосатая проблема повлияла и на армию, отрицательно сказавшись на ее боеготовности. Командующий запретил на фронте ношение касок, дабы лысые враги не просочились в наши ряды. Этот приказ, оправданный сам по себе, привел к тому, что по мере нашего отступления увеличивалось количество солдат, убитых пулей в голову.

Части подлых врагов во многих местах уже просочились через границу, захватывая все новые районы нашей родины. Однако это не остановило лихорадочных поисков окончательного решения проблемы лысых. Более того, последние события дали новый толчок действиям, направленным на спасение нации от лысой чумы.

3

Лысые заговорщики, не вызывающие доверия у властей, совершенно не считались с указаниями, сделанными во имя защиты волосатых. Эти предатели открыто возлагали надежды на победу вражеских сил, охваченных лихорадкой агрессии. Подлое поведение лысых, выразившееся в открытой поддержке противника и подрыве основ существования нации, наглое отсутствие у них доверия к властям, вынудили государственное руководство издать новые постановления по ограничению ренегатов. Эти низкие люди, с характером, подобным флюгеру, стали пятой колонной для нашей родины, ведшей тяжелую оборонительную войну против подлых врагов. Все это и определило окончательную судьбу лысых.

Положение обострялось по мере распространения панических слухов о положении на временно оккупированных захватчиком территориях. Люди говорили об ужасных актах мести волосатым со стороны лысых; о мучениях, которым подвергали ни в чем не повинных приверженцев Гарпуна лысые предатели, «освобожденные» от нашей власти.

— Жребий брошен, — писал старый картежник Пепи в газете «Утренний вестник», которая перешла в его распоряжение после того, как лысый старик Гузлицер повесился в больнице, — или мы, или они! Братья в волосах, выбора у нас уже нет. Чаша переполнена, никогда больше!

К великому сожалению, передовая статья моего друга не оказала такого воздействия на общество, как его прежние публикации. Жалкой газетенке Шимковича «Перевешивающее большинство» удалось взглянуть на проблему под более интересным углом. В первом номере этой паршивой газетки было напечатано программное заявление руководителя новой партии Шимковича под хитроумным заголовком «Подлая предательская измена лысых». Пламенные слова лидера Лиги произвели большое впечатление на круги интеллектуалов и молодых офицеров.

«Чаша переполнена, — писал Шимкович, — лысые сами себя вывели за пределы человеческого общества!»

Вследствие пугающего приближения линии фронта к столице вера некоторых оппортунистских кругов в окончательную победу волосатых над лысыми была несколько подорвана. Да к тому же и наш президент, известный своим старческим маразмом, стал лепетать что-то о «рыцарском» решении проблемы лысых. Одна из нейтральных газет не постеснялась даже опубликовать скандальную статью пресловутого профессора Сила, который, как вы помните, бежал за границу.

«Соотечественники, что с вами происходит? — писал Сил, которого Нобелевская премия превратила в заносчивого упрямца. — Отсюда, с другой стороны океана, до меня доносятся ваши ужасные стоны, стоны безумцев, бегущих в никуда».

Это ничтожество со своей кафедры в Бостоне осмеливается называть нас своими «соотечественниками»! Это меня до того рассердило, что я велел записать его лысым предателем категории Б(сед) и лишить гражданства (вследствие расширения моих полномочий, как вождя партии и основателя Движения, мне было предоставлено право объявлять любого гражданина, независимо от состояния его волосяного покрова, «лысым по декрету» в соответствии с третьей редакцией Закона о защите волосатых).

Параллельно с этим мне пришлось пережить весьма неприятные моменты. Мой друг, барон Фиделио Бонифаций Мария, подвергся агрессии со стороны подлых врагов, лишивших его имения. Разумеется, это произошло в результате клеветнической пропаганды международного союза лысых. И вот барон Фиделио, предав меня, присоединился к Лиге. По его словам, он сделал это для того, чтобы подготовить окончательное решение проблемы лысых «на более авторитетном и представительном форуме».

— Вот и надейся после этого на друзей, — пожаловался я Мици. — Когда-то он просто лип ко мне, а теперь заключил союз с этими типами, лишенными всякого чувства национальной ответственности.

Мици успокаивающе гладила меня по голове:

— Мой Гиди, придет день, и мы все пробудимся.

Как будто я мог заснуть! Порой мне казалось, что кроме доктора Зенмайера никто уже не верит в успех идеи национальной защиты волосатых. Кроме того, наше финансовое положение становилось неблестящим.

Идиотская идея Пепи насчет запрета ношения париков оказалась серьезной ошибкой. Мы не приняли во внимание известную трусость лысых. Компанию Тровица, судя по всему, ждал кризис. Артур Мольнар по секрету раскрыл мне, что Тровиц купил большие чемоданы. Я велел Артуру внимательно следить за этим фабрикантом-изменником.

Из-за подлого предательства моего компаньона Шимковича я вышел из дела по производству жидкости для волос. К тому же конкурирующая фирма, выпускающая «Кассонал Икс Ж», обещала каждому, кто купит ее препарат, отдых в столичной гостинице на всю семью.

Сезон разбитых витрин подходил к концу, поскольку опозоренные лысые продавали свои магазины, а посему производителям стекла больше незачем было с нами сотрудничать. Денежный ручеек от директора Вацека также пересох: этот хитроголовый лысый промышленник куда-то исчез, и от него не было ни слуху ни духу. Но обидней всего было услышать от нашего нового советника по внутренним делам доктора Шванца жуткую информацию. Шванц с пожелтевшим от злости лицом доложил мне, что лысый Пулицер после вынесенного мне оправдательного приговора удрал за границу с фальшивым паспортом.

Вскоре подоспело еще одно скандальное сообщение: тайная полиция заявила, что лысые массами пересекают границу и братаются с проклятым врагом.

Эта пощечина законодательной системе привела к необходимости созывать особое совещание совета директоров Государственного института по проблемам лысых. Наиболее видной личностью на этом чрезвычайном собрании стала вдова Шик, представлявшая женский отдел партии.

— Братья в волосах! — начал я свою речь. — Если так будет продолжаться, мы останемся вообще без лысых!

Атмосфера отчаяния охватила присутствующих, как лесной пожар.

— Что же делать? — уныло спросил доктор Шванц. — Подлый враг в пятнадцати километрах от столицы. Возможно, что завтра это расстояние сократится до четырнадцати, а послезавтра — до двенадцати с половиной.

— Именно поэтому, — перебил Пепи, — мы не можем терять времени. Нам нужно всеми доступными средствами пресечь утечку лысых из осажденной столицы. Мы не станем посмешищем в глазах лысых. Никогда больше! Без лысых мы — колосс на глиняных ногах.

Все присутствующие с этим согласились.

— Я полагаю, Эрнст, — обратилась к Пепи вдова Шик, — что этих преступников надо запереть в тюрьме.

— Я не возражаю, — заявил доктор Шванц. — Мы соберем их в каком-нибудь квартале бедноты и окружим колючей проволокой. С вашего разрешения я бы начал осуществлять эту программу прямо сегодня.

— Погодите, Шванц, — вмешался Пепи, — а что будет с освобождающимися квартирами после выселения оттуда изменников?

— Это не проблема, — заявил Шванц, — мы их распределим согласно Закону между самыми преданными активистами Фронта, такими, как мы.

— Шванц, не забывайте, что вы всего-навсего случайный человек, занимающий пост советника по внутренним делам, — заткнул ему рот Пепи. — Право выбора остается за историческим руководством. Это не подлежит обсуждению. Понятно?

— Понятно, товарищ Шумкоти.

Вдова Шик заявила, что ей нужна швейная машинка. Пепи, как и ожидалось, предъявил права на винные погреба. Я же сосредоточил свое внимание на больших персидских коврах. Доктор Шванц из-за своего вечного упрямства проявил интерес к большой спортивной красной машине, но я тут же вынес ему порицание:

— А если машина окажется не красной, вы ее вернете?

К моменту окончания внеочередного заседания руководящих органов партии подлый враг находился уже в одиннадцати километрах от нас. Мы все ощущали, что назрела необходимость в судьбоносных решениях. По предложению доктора Шванца мы единогласно приняли закон, требующий немедленной проверки всех граждан на наличие лысых предков, вплоть до прабабки и прадеда. Пепи тут же потребовал от остатков тайной полиции выслать большую группу следователей.

* * *

Устройство «территорий для лысых» прошло гораздо легче, чем мы предполагали. Эта операция проводилась при активном участии волосатого населения столицы, однако, не полагаясь лишь на содействие сознательных граждан в деле сосредоточения лысых в определенных районах и в поисках спрятавшихся лысых предателей, мы возложили эти функции также и на особые отряды Гарпунеров. Мы не колебались, приняв решение отозвать с фронта элитные части ради высшей цели — спасения нации. На борьбу с лысыми были брошены соединения морских пограничников и инженерные войска. Последние были нужны нам для быстрой установки проволочных заграждений в районах трущоб на окраинах, куда срочно свозились все лысые.

Все эти меры, необходимые как воздух ради сохранения закона и порядка, к сожалению, негативно повлияли на положение на фронтах. Но такова жизнь — нельзя попасть в двух птиц одним камнем, как, по-моему, сказал поэт.

Я должен отметить, что переселение лысого сброда сопровождалось приближающимся грохотом пушек и атаками с самолетов, пролетавших недалеко от нас. Все это мешало передвижению колонн лысых к пунктам назначения в соответствии с планом.

Каждый переселяемый имел право взять с собой следующее:

ночной горшок (1);

зубная щетка (1);

ношеные трусы (2).

Припрятывание гребешков и щеток для волос, а также мыла весом более ста сорока грамм на весь лагерь влекло за собой большой денежный штраф с последующим немедленным расстрелом.

Принимая во внимание осадные условия, в которых находилась столица, в срочном порядке был издан закон, запрещающий лысым приобретение продуктов питания, а также их хранение и поедание.

Через сорок восемь часов после начала операции полковник жандармерии, на которого было возложено руководство переселением, заявил: «Столица полностью очищена от лысых! Да здравствует Пинто!»

Блестяще проведенная операция по очистке столицы от врагов вызвала едва скрываемую зависть Лиги по спасению волосатых. Хотя Шимкович, как подобает джентльмену, и отправил правительству поздравительную телеграмму, в отделение почты угодил снаряд, так что мы так и не узнали, что этот сукин сын там написал.

Из дома, где мы жили раньше, один лишь дядя Цуцлик был переселен в лагерь. Я послал ему свой портрет с надписью: «Моему спасителю в знак верной дружбы. Гидеон». Я позаботился и о том, чтобы на его нарах лежало не более шести человек. Позже до меня дошли слухи, что Цуцлик умер от голода, о чем я искренне сожалел.

А у меня в семье тем временем происходили весьма драматические события. Мики, брат моей жены, вдруг объявился в бомбоубежище парламента, куда в целях безопасности переселились все лидеры Фронта Гарпуна. Оказалось, что маленькая Мици просит меня защитить ее брата. Мики уволили из пограничной службы, поскольку он не мог представить свидетельство о чистоте волосяного происхождения от офицера Главлысучета. Отец Мики и Мици исчез, и Мики опасался, что его, как принадлежащего к категории А, интернируют в лагерь для лысых.

— Гиди, — просила меня жена. — помоги моему брату!

— Мне очень жаль, моя птичка, — ответил я рассерженно, — но все это можно было бы предотвратить, если б твой отец своевременно покинул свое нелегальное убежище и согласился получить от меня «Освобождение от действия Закона о лысых» на восемнадцать недель.

Мици грустно взглянула на меня:

— Ладно, — сказала она тихо, — да благословит тебя Господь, мой Гиди.

Она исчезла вместе с братом. Лишь некоторое время спустя я узнал, что они переехали к Гагаю — почтальону на пенсии. Сказать по правде, тогда у меня не было времени погружаться в семейные проблемы, поскольку подлый враг уже разрушал снарядами пушек и минометов здания в пригородах.

Центр по приему требований на имущество лысых, которым руководил доктор Шванц, был завален до отказа просьбами населения. Однако здание Центра оказалось разрушено прямым попаданием снаряда. Из-за этой варварской акции огромное количество документов Центра пришлось перенести в подвал ближайшего сумасшедшего дома.

В те дни меня подстерегал неприятный сюрприз. Однажды вечером в нашем убежище, служившем по совместительству и партийным штабом, появился человек Фронта — офицер службы розыска лысых. Он привел с собой человека в теплой одежде, с большой шляпой.

— Лечь на пол! — закричал на него представитель службы розыска. — Ты должен пасть ниц перед нашим вождем, главой Движения защиты волосатых.

Несколькими пинками беднягу удалось повалить на пол. При мерцающем свете свечей я узнал в этом несчастном, распростертом у моих ног, министра внутренних дел барона Дорфенхаузнера.

— Смилуйтесь, — лепетал бывший большой начальник.

Наш человек сбил с барона шляпу. Я чуть не воскликнул от удивления, увидев, что голова бывшего министра была гладко выбрита.

— Мы поймали его в нескольких километрах от границы, — заявил офицер лысрозыска, — эта свинья пыталась перейти линию фронта и бежать к нашим врагам, чтобы получить у них льготы как лысый, подвергавшийся здесь «дискриминации».

Вот до чего мы докатились!

— Как же вам не стыдно! — закричал я на этого злополучного перебежчика. — Порядочный волосатый человек готов стать лысым по собственной воле?!

— Я прошу снисхождения, — расплакался бывший министр, — у меня семья, и я просто хотел выкарабкаться из всей этой ситуации. Дело защиты волосатых, к моему великому сожалению, обанкротилось. Так я побрился.

Офицер лысрозыска двинул негодяя под ребра:

— Заткнись, паршивый изменник!

Затем он обратился ко мне:

— Что с ним сделать, господин вождь?

Я долго взвешивал возможные наказания и наконец решил выбрать наиболее болезненный для человека, готового облысеть лишь для того, чтобы втереться в доверие к врагу, вариант.

— Послушай, негодяй, — объявил я свое решение, — в силу данных мне законом полномочий я объявляю тебя волосатым де-юре.

Я обратился к офицеру:

— Перебросьте его за линию фронта, но в качестве волосатого, черт побери!

* * *

Это удивительное происшествие заставило было меня глубоко задуматься, однако я не мог позволить себе надолго погрузиться в размышления, поскольку подлый враг уже прорвал нашу оборону в пригородах. У нас не оставалось иного выхода, кроме как спешно перенести лагеря для лысых в другую часть города, которая пока была в наших руках. Здесь, вокруг здания парламента, еще оставались пустые дома. Не затронутой вражескими бомбардировками оказалась аптека — часть комплекса психбольницы. Задача перенести сюда лагерь вместе с тысячами плешивых-паршивых казалась невыполнимой, однако непобедимая сила идей защиты волосатых позволила нам даже под оглушающей канонадой, в условиях осады, справиться с ней. Согласно поступившей информации, лишь пятерым лысым удалось бежать. Трое из них были застрелены на месте, один ранен. Для поимки оставшегося беглеца пришлось задействовать парашютистов.

Из ста сорока депутатов парламента в здании оставались лишь девятнадцать. Доктор Шванц, заместитель председателя законодательного собрания, созвал их всех на экстренное ночное заседание. В тусклом свете свечей мы рассматривали внеочередные поправки к Закону о лысых. Новый проект предусматривал значительно большее углубление в генеалогическое древо граждан с целью выявления лысых предков. Этим должны были заниматься офицеры Главлысучета. Предложение было принято большинством в восемнадцать голосов. Лишь один депутат воздержался, поскольку как раз во время голосования он стоял у окна и получил пулю в живот.

Пепи лично посетил командующего Главлысучетом, который сидел в винном погребе парламента. Вдвоем они разбирали накопившиеся проблемы.

— Можно предположить, — заявил Пепи, — что не все лысые взяли с собой в лагерь необходимые документы, поэтому мы должны самостоятельно установить волосяной статус их дедушек и бабушек. Эта экспертная оценка будет действовать до тех пор, пока мы не изгоним из нашей страны последнего захватчика. Необходимые бланки анкет уже размножаются в будке охранника у входа в лагерь. Завтра с утра мы сможем войти в закрытые зоны, где размещаются лысые.

Командующий Главлысучетом дал торжественную клятву соблюдать волосатое законодательство. Проверка удостоверений личности и генеалогических древ лысых в лагерях была намечена на следующий день.

Единственный радиоприемник на батарейках, оставшийся в темном здании парламента, в 5.45 утра передал обращение Шимковича к сражающейся нации.

— Дорогие соотечественники! — взывал руководитель Лиги. — Чаша терпения переполнена! Никогда больше! Правительство лысых вместе с его прислужниками из двуличного так называемого «Фронта Гарпуна» изменило пути национального возрождения! Бойцы Лиги во главе с их военачальником, носящим титул барона, сегодня ночью овладели участками города, еще свободными от захватчиков. Они взяли в свои руки управление государством и действуют с величайшей энергией ради спасения волосатой нации! Чаша переполнена, да здравствует Шимкович!

* * *

Переворот свершился в мгновение ока.

Бойцы Лиги практически нигде не встретили серьезного сопротивления, поскольку большая часть города уже была занята войсками подлого неприятеля, а наши солдаты, опасаясь мести со стороны лысых, были заняты лихорадочными поисками трусоватых плешивых-паршивых. Члены продажного правительства, почуяв бурю, разбежались на все четыре стороны. Президент попытался смыться из своего дворца, переодевшись в женское платье, однако люди барона поймали его и собирались судить военно-полевым судом. До суда президента заперли в сумасшедшем доме — единственном здании в округе, имевшем решетки на окнах. Я из самых чистых побуждений объявил исчезнувшего главу правительства «лысым по декрету». Это решение обязывало объявленного таковым брить голову и грудь, однако в силу определенных причин оно было выполнено с большим опозданием.

Бойцы Лиги встретили неожиданное сопротивление лишь на территории нашего штаба. Завязались тяжелые бои между приверженцами Фронта и лигистами, произведшими этот подлый переворот. Бойцы Лиги развернули свои силы на площади перед парламентом. Надо отметить, что наше сопротивление было бы значительно мощнее и эффективней, если б лучшие бойцы Фронта не были заняты на охране лагерей для лысых. Мы не могли рисковать, допустив, чтобы хоть один из этих подлецов оставил лагерь без разрешения.

Пепи и вдова Шик отступили к комнате, где они жили. Пепи заявил, что не может вести борьбу против солдат Лиги, ибо они, в конечном счете, наши товарищи по борьбе за спасение родины. Я же проявил значительно меньше понимания наших соратников по антилысистскому делу, поскольку подлое двуличие Шимковича в деле распределения тайных доходов, поступавших от производителей стекла, глубоко врезалось в мою память. В силу этого я спрятался за окном своего офиса и время от времени кидал вниз разные мелкие, но тяжелые предметы, как, например, пепельницы и чернильницы. Я сбрасывал их на головы террористов из Лиги, которые приближались к зданию по тротуару. Они отвечали мне выстрелами, чем создавали весьма сложную ситуацию.

— Черт побери! — крикнул я Йони, стоявшему за моей спиной. — Где дети?

— Они присоединились к Лиге.

Слышать это было нелегко. Несколько дней назад, когда столица еще была в наших руках, все силы безопасности страны были брошены, как я упоминал, исключительно на защиту волосатого дела. Тогда же я, пользуясь своим статусом, принял решение: с целью остановки дальнейшего продвижения подлого врага возложить бремя защиты родины на молодежь.

На стенах зданий появились фиолетовые плакаты:

Школьники! Вступайте добровольцами в ударные отряды Гарпуна! Мы обещаем послать вас на самые опасные участки фронта, под смертельный огонь, так что вам не придется проходить никакой военной подготовки! Долой лысых изменников! Да здравствует Пинто!

В ударные отряды записалось немало гимназистов и взрослых граждан. Однако в конечном счете молодежь выступила против нас, а не против подлого внешнего врага.

Мы остались одни, но тем не менее по-прежнему стойко держались перед лицом приближающейся бури, и не только из соображений престижа.

В разгар битвы кто-то дотронулся до меня сзади. Это был Артур Мольнар.

— Господин Пинто, — прошептал он, — я развожусь. Выяснилось, что моя жена относится к категории ЖГБ(сед) — она на четверть лысого происхождения. Что вы на это скажете?

— Артур, — сказал я, согнувшись под подоконником, — законы надо выполнять. Ваша жена лысая со стороны отца или матери?

— Со стороны матери, дорогой вождь.

— Если так, то я, слава Богу, вправе предоставить ей «Освобождение».

Я облегченно вздохнул и бросил на улицу гранату:

— Артур, вам надо будет подать завтра прошение по этому вопросу в пяти экземплярах.

Мольнар пригнулся вместе со мной и поправил парик. Полученное им от меня «Освобождение» было еще в силе, а его работа во внутренней разведке в последние месяцы меня вполне устраивала.

— Это мой последний парик, — извинился Мольнар, — маэстро Тровиц бежал в Лихтенштейн.

— Так я и знал!

— У меня есть дополнительная информация, — сказал Артур, скидывая в окно пресс-папье, — мы поймали химика — брата Шимковича. Он пытался бежать на территорию, захваченную противником, продав фабрику по производству «Кассонала икс Ж» по смехотворной цене офицеру разведки подлого врага.

— Что?! — вырвалось у меня. — Так этот подлец Шимкович производил на нашей фабрике конкурирующий продукт?!

— По-видимому, так, — пробормотал Артур, — я не знал, дорогой вождь, что вы занимались производством жидкости для волос…

Снова я сболтнул лишнее. Но какое это сейчас имело значение?

— «Антитер» был гораздо лучше, — пролепетал Артур, — во всяком случае, на вкус.

— Тихо, что-то там внизу происходит.

В этот момент люди барона прекратили стрельбу, освободив проход для трех человек, приближавшихся к зданию. Это были доктор Зенмайер, его приемный сын Эберхарт Т. Дугович, а за ними следовал доктор Шимкович.

* * *

Произошел драматический поворот событий.

Доктор Зенмайер потребовал немедленно созвать экстренное заседание руководства партии.

— Время терять нельзя, — заявил он, — нужен мир между Лига и Фронт. Без мир придет много-много лысых, и вас повесить на большое дерево.

— Папа, я в качестве премьер-министра присоединяюсь к вашему мнению, — заявил Дугович и обратился к нам: — Сколько еще лысых в нашем распоряжении в лагерях?

— Восемь тысяч триста семьдесят два полностью лысых, — заявил доктор Шванц, — три тысячи двести два наполовину лысых и пятнадцать лысых на четверть. Это данные утренней поверки.

Шванц говорил под вой пролетающих снарядов. Задняя часть здания парламента с грохотом обрушилась.

— Хорошо, — сказал доктор Зенмайер, — обняться быстро, раз-два!

Доктор Шимкович подошел ко мне и дружески обнял:

— Дорогой Пинто! Я всегда вас ценил. Я должен был это сказать.

— Сукин сын, — шепнул я ему, — а «Кассонал Ж»?

— Забудем об этом, — прошептал он мне, — все это приносило сплошные убытки.

Грохот снаружи усиливался. Внизу гремели выстрелы. В зал ворвался командующий Главлысучетом.

— Враг у ворот! — выкрикнул он, задыхаясь.

Доктор Зенмайер и его приемный сын опрометью выбежали на улицу. Руководство Фронта и доктор Шимкович держались стойко, соблюдая взаимное уважение к движениям-близнецам по защите волосатых. Мы сидели под большим столом заседаний, анализируя сложившуюся ситуацию.

— Что слышно в лагерях для лысых? — поинтересовался доктор Шимкович, перекрикивая грохот пушек. — Чем они там занимаются?

— У нас нет точной информации, — проорал доктор Шванц, — утром еще продолжались экстренные проверки генеалогических древ. Сто двадцать лысых мошенников, выдававших себя за волосатых, предстали перед военно-полевым судом.

— Ну и как? — прокричал Шимкович. — Привели приговор в исполнение?

— Не слышу!

— Приговор?!

— Что?

Грохот стал просто невыносимым. Мы слышали, как с шумом рухнули железные ворота парламента. Рукопашный бой шел уже на лестнице. Снаряд упал прямо в зале, но, на наше счастье, разорвался в углу.

Пепи и вдова Шик прижались друг к другу под столом, между ног Йони. Бледные губы вдовы шептали тайную молитву:

— Господи милосердный, святой Антал, прими под свой покров волосатых, не отворачивайся от нас! Не отдай на растерзание обезумевшей толпе лысых! Да будет твоя Господня воля — уничтожь побыстрее всех лысых в мире! Аминь.

К нам подполз доктор Шванц.

— Господин Пинто! — прокричал он мне в ухо что есть мочи. — Ваша жена отнесена к женщинам лысого происхождения, категория ЖДБС(сед).

— Откуда вы знаете?

— Мы накрыли всю ее семью у прислужника лысых — Гагая. Полицейская проверка еще продолжается, но ее отец — полностью лысый, категория А. Брат вашей жены оказал сопротивление при задержании…

По-видимому, Шимкович благодаря краткому перерыву между грохотом снарядов услышал что-то из этого разговора. Бой, тем временем, шел уже около дверей зала.

— Что, — ехидно спросил Шимкович, — вождь Пинто живет в кровосмесительном сожительстве с лысой? Кто бы мог подумать!

— Эту проблему можно решить, — поспешил мне на помощь Шванц и вытащил из кармана жилета сложенный лист бумаги. — Сегодня утром я набрался смелости и составил для господина Пинто заявление о том, что он желает развестись с женщиной лысого происхождения.

Вражеские солдаты уже высаживали дверь дубовыми прикладами своих ружей.

Я стал рассматривать заявление, написанное красными чернилами.

— Красные буквы?!

Я всем телом навалился на Шванца и стал душить его обеими руками:

— Скотина, так это ты написал мне письмо с угрозами?

Доктор Шимкович и Пепи совместными усилиями пытались вызволить перепуганного советника по внутренним делам из моих цепких рук.

— Гиди, не устраивай скандал, — орал Пепи, — ты что, с ума сошел?

Я оставил Шванца и набросился на Пепи:

— Это я с ума сошел? Можно подумать, что я написал проклятую статью о лысых!

Пепи уцепился за ножку стола.

— Ты меня подстрекал против Пулицера, — выл он, — я бы до такого идиотизма никогда не додумался!

— А кому была нужна эта твоя идиотская партия? Тебе или мне?

Я схватил его за голову и принялся бить об пол.

Вдова Шик пыталась оторвать меня от Пепи, завывая:

— Оставь Эрнста в покое, оставь его, подлый взломщик сейфов!

— Ах ты, сучка! А кто послал в газету только половину моей квартплаты?

— И этого было много, — вмешался Шимкович, вцепившись мне в волосы, — ты просто скотина, Пинто!

— А ты двуличный производитель жидкостей для волос!

— Лысая тыква!

Двери зала со скрипом распахнулись. Подлые враги ворвались в зал, возглавляемые лейтенантом с обнаженной саблей. Бойцы Фронта с криком бросились под стол.

— Осторожно, — выкрикнул Шванц, — лейтенант наполовину лысый!

Кто-то уцепился за мою ногу. Это был Йони — мой охранник в тот день.

— Давай быстрее! — подталкивал он меня. — Задняя дверь ведет в сумасшедший дом…

Что было дальше — не помню…

* * *

И вот я здесь, в этом заведении. Прошло уже много лет с тех пор, как случилась вся эта история. Когда бои подходили к концу, меня обследовал психиатр и запретил выпускать отсюда. Чувствую я себя здесь неплохо. Любимый тесть и женушка навещают меня почти каждую неделю. Госпожа Мольнар принесла мне на Пасху шоколадного зайца. Она, кстати, снова живет с Артуром, который теперь гордится своей лысиной, — по-моему, без всяких на то оснований.

Пепи с вдовой Шик бежали за границу. Недавно он прислал мне весточку из Аргентины:

«Моральная победа осталась на нашей стороне, и лишь вмешательство грубой силы помешало нашим принципам восторжествовать. Идея защиты волосатых живет и будет жить до тех пор, пока хоть один лысый ходит по земле».

Вдова послала мне благословение святого Антала. По-моему, они поженились — после того, как госпожа Шик забрала из сейфа удостоверение о смерти мужа.

Иногда ко мне приходит Мики, брат Мици, и мы с ним играем в домино. Это очень увлекательно.

Доктор Зенмайер, по слухам, работает на правительство США в качестве специалиста по национальным движениям. Барону Фиделио вернули имение. Профессор Сил возвратился на родину, но его считают предателем, поскольку он покинул страну во время войны. Я послал ему несколько ободряющих строк.

Не всем, однако, удалось так дешево отделаться.

Доктор Шванц был осужден на шесть месяцев условно. Йони отбывает восемнадцатилетний срок заключения.

А против меня государственный прокурор, опасаясь истечения срока давности, недавно выдвинул обвинение.

На этом фоне уже совершенно неважно, что я начинаю лысеть с боков.

Председатель коллегии адвокатов доктор Шимкович взял в свои руки мою защиту.

До начала суда я успел второпях набросать кое-какие воспоминания обо всех кознях лысых подлецов. Свои воспоминания я назвал «Козлы отпущения».

Суд меня полностью оправдал, однако постановил продолжать лечение.

«Всю эту абсурдную историю, — писали три адвоката в своих заключениях, — в которой честные граждане были обвинены лишь на основании отсутствия волос, эту кошмарную историю мог придумать лишь больной человек с извращенным мышлением».

Где-то в Европе, XX век.