Роберт ТАЙН КРАСНАЯ ЖАРА

Глава 1

Двое офицеров московской милиции, Иван Данко и напарник его Юрий Огарков, покинув холодную заснеженную улицу, вошли в ветхое здание на Потемкинском проспекте, что в старой части города. Некогда улица эта была цветущей и богатой, но позже, за годы войны и разрухи, изрядно подизносилась. В доме расположился спортзал — старый, небось ещё дореволюционный, подумал Данко; и припомнился знаменитый лозунг Ленина о том, что мир нужно переделать огнём и железом.

А мир огня и железа здесь царил, пожалуй, как в никаком другом месте. В огромном помещении, среди горячего сырого воздуха, среди пара и запаха пота, гигантские мускулистые мужчины и женщины равной им — а подчас и более внушительной — комплекции стонали и кряхтели в тяжёлой битве с древними спортивными снарядами.

До дрожи мышц состязались они с массивными железными чушками, толкали громадные штанги и с грохотом швыряли их обратно на разбитый деревянный пол. Казалось, что вся комната просто закована в металл. Толстенные древние трубы, змеясь вдоль стен и опутывая потолок, с грохотом несли горячую воду и пар, питая допотопные клёпанные резервуары, в которых тяжеловесные атлеты обоего пола мокли в кипятке, словно рептилии в болоте.

«Мир огня и железа», — снова подумал Данко. Стражи порядка сдали одежду дряхлому гардеробщику у входа. Старик даже не глянул на налитое, мускулистое тело Данко. Силачи были здесь делом привычным. Юрий, не столь массивный и мускулистый, как его спутник, повесил на шею полотенце. И хотя он тоже был человеком крепким и в бою опасным, но рядом с Данко и прочими населявшими зал горообразными существами выглядел невзрачно. Когда пара милиционеров вошла в спортзал, древний бойлер грохотал, словно гром, предсказывающий великую бурю. Щели его изрыгали пар. Котельщик, чьё говяжьего цвета лицо было перемазано смесью пота и гари, поднял взгляд от топки и уставился на Юрия и Ивана. В громадном своём кулачище он сжимал металлический прут — как видно, кочергу. И угрожающе покачал ею. Ментов он с первого взгляда распознал — а тут их не любили.

Но Данко словно и не заметил его.

— Они тут, — сказал он Юрию. — Нюх у меня на них. Юрий кивнул. Переводя взгляд с тела на тело, он выискивал среди них Виктора и его головорезов.

— В парилке?

Данко кивнул и двинулся к двери в дальнем конце помещения. Огромная, нагая, напоминающая Атланта фигура, высоко подняв над головою трехсотфунтовую штангу, пыталась удержать её в таком положении. Когда Данко поравнялся с ней, фигура решила прекратить борьбу и штанга с треском рухнула на пол прямо под ноги Данко. Но тот перешагнул её, не моргнув и глазом.

Милиционеры вошли в парилку. Кто-то плеснул горячую воду на груду раскалённых камней, заполняющих стоящую посреди комнаты облезлую жаровню. Густой и влажный пар окутал душное помещение, словно плотная туча. Сквозь пар Данко различил мужские и женские фигуры, развалившиеся на гладких сосновых скамейках. Они выжидательно вглядывались в пар, рассматривая мощные формы пришельца с любопытством, как театральные зрители, ожидающие поднятия занавеса перед первым актом.

— Легавые, — сказал кто-то, как бы констатируя факт. Данко взглянул на него. Он знал это лицо из материалов о Викторе и его банде. Николай, торговец наркотиками, убийца, вор, и вообще хулиган. Да наверно, ещё и сводник. Данко с Юрием с удовольствием отправят его, куда следует. Но это попозже. Сейчас игра покрупнее.

— Он сказал, что вы из милиции, — произнёс другой голос из тумана. Данко посмотрел туда. Это Владимир, по кличке Хиппи. У него было широкое, почти восточное лицо и плечи такой ширины, что на них, пожалуй, можно было взгромоздить и автобус. Его густые чёрные волосы торчали во все стороны. Толстую шею кольцами окружали складки жира, наполовину скрывая под собою серебрянные и золотые цепочки.

— Я сказал: он говорит, что вы из милиции.

— Я литейщик, — ответил Данко. — Из Кирова. Хиппи залыбился во весь свой толстогубый рот:

— Далековато от дома, — он неуклюже подковылял к Данко и стал рассматривать его руку, изучая её, словно врач. — Только ручонки-то не литейщицкие.

— Иди на… — рявкнул Данко. Лицо у толстяка потемнело:

— А мы посмотрим, кто ты такой. Небольшая проверочка, правда ли ты к литью-то привычный.

Сидящие на скамейках подались вперёд, вглядываясь сквозь пар. Сейчас будет интересно.

— Николай, — крикнул Хиппи. — А ну-ка, подогрей нашего дружка из Кирова.

Николай осклабился. Он поднял железные щипцы и выбрал в жаровне камень, отыскивая его со всей старательностью ребёнка, выбирающего конфетку в коробке. Он держал камешек в щипцах почти как лакомство. И протянув его Данко, поднёс ко все ещё вытянутой руке Ивана.

А тот не отводил взгляда от ухмыляющейся физиономии Владимира. Данко понимал, что происходит, и готовился к боли, стремясь ничем не выдать своих эмоций. Он сосредоточил всю свою ненависть в глазах и не отрываясь смотрел на Владимира, словно питая свои силы отвращением к этому человеку.

Владимир с садистской тщательностью распрямлял ладонь Данко, отгибая его пальцы.

— Не бзди, — сказал он со смешком. То есть не будь трусом. Он говорил, словно с ребёнком, ожидающим укола. — Если ты работал литейщиком, то ведь привык к жаре. Так что ничего даже не почувствуешь.

Он посмотрел в лицо Данко и щёлкнул пальцами. Николай ухмыльнулся и опустил раскалённый камень на ладонь Ивана.

Боль пронзила все тело Данко, когда камень коснулся его ладони. Словно раскалённая стальная перчатка сжала его руку. Странная тишина наполнила комнату, когда глаза Данко вспыхнули, губы искривились, а челюсти сжались, словно тиски. Даже звуки, доносившиеся из спортзала, казалось, притихли, когда он боролся с болью. Он не сказал ни слова.

Данко сжал пальцы, соединяя ладонь в огромный кулак. Он вонзил четыре пальца в ладонь и замкнул их пятым — так, словно старался выжать жар из камня и боль из руки. Борясь со страшным желанием закричать, он медленно поднял кулак к подбородку и остановил его там, словно заполняя пространство, отделяющее его от Владимира. Суставы его становились белее камня, когда он сжимал их все сильнее и сильнее, вырывая из камня горячую боль.

Вопреки своему желанию, Владимир смотрел — смотрел удивлённо и испуганно. Ведь этот мент не издал ни звука. В груди у Владимира зародилось беспокойство — а за ним и страх.

Боль и ненависть соединились в мозгу Данко в единую взрывную смесь. Затем она воспламенилась и разлилась по его мускулам жгучей огненной жидкостью. И, наполненный взрывной силой, гигантский кулак рванулся вперёд, со скоростью молнии поражая челюсть Владимира. Сила удара, которая, казалось, оторвёт тому бороду, словно фальшивую, швырнула Владимира на тонкую сосновую стенку парилки. Все триста фунтов тела бандита обрушились на деревянную перегородку, проламывая её наружу. Парилка вдруг залилась ярким, белым, отражённым снегом, светом.

Владимир закричал, когда его разогретое тело вылетело на холодный, морозный воздух. Он зашатался на крошечном балкончике за стеной, и глубокий слой покрывавшего балкончик снега сковал его мозолистые ноги. Но он понимал одно. Он не вернётся обратно, чтобы снова встречаться с этим полоумным. Раздетый, страдая от холода и боли, он перепрыгнул парапет и опустился на снег с шестиметровой высоты. Но не успел он ещё коснуться земли, как Данко вылетел вслед за ним. Не размышляя ни секунды, огромный милиционер прыгнул с балкона, крича от ярости и злости.

Владимир подскочил и успел перебросить Данко через плечо, когда тот обрушился на него. Но Ивану удалось захватить длинные волосы Хиппи и он крутанул их с такой силой, словно пытался сорвать с того скальп. Затем рванул его к земле и со всех сил ударил кулаком. Несколько зубов во рту Владимира хрустнули и обломились. Он закричал от боли, посылая бессвязную смесь ругательств и проклятий.

Кулак Владимира дёрнулся навстречу лицу Данко, но удар оказался слишком уж медленным, слишком неточным. Данко перехватил кулак врага своим и сжал. Затрещали пальцы. С силой тарана Данко обрушил своё колено на грудную клетку Владимира. Преступник, теряя воздух в лёгких, зашипел, словно паровоз, выпускающий пар. Он рухнул на снег, а Данко навалился на его разбитую грудь, придавливая её словно каток. Выкручивая Владимиру ногу, он продолжал давить тому на грудь, пока Владимир не стал задыхаться, словно рыба, выброшенная из воды. И снова кулак Данко, тяжёлый и твёрдый, словно ящик кирпичей, вонзился в челюсть Владимира. Кость не выдержала этой неравной борьбы и лопнула, словно простая деревяшка. Владимир почувствовал, что его мозг разваливается, будто старая машина, а рот наполняется кровью. С него было достаточно.

В тот момент, когда Данко ударил Владимира в парилке, Юрий тоже подключился к действию. С размаху вонзив локоть Николаю в висок, он швырнул его на мокрый пол. Когда Данко исчез за стеной вслед за Владимиром, Юрий уже занялся котельщиком, который покинул свой бойлер, чтоб позабавиться, помогая разделаться с парой легавых, посмевших заглянуть в «Дружбу». Описав своей кочергой крюк, таивший в себе смертельную силу, он лишь на миллиметры промахнулся мимо головы Юрия. Но юркий, ловкий мент, ухватив котельщика за гигантскую лапу, трахнул ею о стену, заставляя того выронить своё стальное оружие.

Однако котельщик был силён и вовсе не собирался сдаваться. Он ухватил Юрия за плечи и швырнул его на покрытую трубами стену. Но Юрий, ударившись о них, отлетел, словно боксёр от канатов, направляя прямой правый котельщику точно в лицо. Удар застал того врасплох и ошеломил его. Огарков ухватился за потные волосы котельщика и стукнул его головой о стену. Тот медленно сполз на пол.

Но оставались ещё враги. Из пара вынырнул Тартар, рыча и обнажая свои пожелтевшие, обломанные зубы. Длинный смертоносный нож был сжат в его руке. Тартар низко наклонился, держа нож в стороне от тела, и ждал, пока Юрий раскроется.

Но Юрий хлестанул полотенцем ему по лицу, прямо по глазам, как это делают мальчишки в раздевалке. Когда шершавая тряпка шлёпнула Тартара, ослепив его на секунду, Юрий, вложив в удар всю свою силу, пнул противника ногой в пах. Тот издал мучительный, сдавленный крик и рухнул, как подрубленное бревно.

Юрий растолкал сжавшихся раздетых женщин, всего минуту назад с наслаждением наблюдавших за мучениями Данко, и выскочил на балкон. Он спрыгнул в мягкий снег рядом с Данко и лежащим Владимиром.

— Виктор? — спросил он. Данко пнул Хиппи ногой.

— Нет. Не он. Но он здесь, — он зачерпнул пригоршню снега, чтоб остудить свою обожжённую руку. — Где он, Владимир?

Владимир что-то пробормотал, выпуская слюну и кровь на чистый белый снег.

— А говорить-то он может? — спросил Юрий, с сомнением рассматривая избитого человека.

— Говорить может, — сказал Данко. И что есть силы пнул распростёртого мужчину. — Где он, Владимир? Где Виктор?

Шевеля разбитыми губами, Владимир тяжело произнёс:

— В «Дружбе». Сегодня вечером в «Дружбе».

* * *

Той ночью шёл снег, шёл гораздо сильнее, чем обычно. Данко сидел за рулём «Волги», Юрий рядом с ним. Автомобиль нёсся сквозь снег во главе небольшой процессии подобных же машин. Их было три — ив них сидели милиционеры, которые придут на помощь, когда Данко отдаст такой приказ. Но пока Данко не прикажет, им следовало держаться вне поля зрения.

Данко всматривался сквозь заиндевевшее лобовое стекло «Волги». Где-то впереди была «Дружба» — один из низкосортных баров столицы. Он был хорошо известен среди преступного мира как место, где можно разжиться наркотиками, оружием, валютой, нелегальными записями и даже электроникой — видеомагнитофонами и стереоаппаратурой. В «Дружбе» можно было нанять и воров — если вам нужен был человек, чтобы вскрыть сейф или влезть по водосточной трубе, или помочь смыться на машине — можно было смело отправляться в «Дружбу». «И это, — подумал Данко, — как раз то место, которое нужно Виктору Росте».

Милиция знала о «Дружбе» и регулярно совершала налёты. Но любой фараон любого отдела любой части света знает, что сколь бы ни старался ты и каким бы строгим ты ни был, все равно найдутся желающие рисковать и становиться ворами. Московские милиционеры признавали, что люди крадут, а они так и не могут положить этому конец.

Но наркотики — а их все легче было раздобыть в Москве — это другое дело. Данко был полон решимости остановить их зарождающийся поток. Убить в зародыше, пока не затопило. Виктор Роста со своей семейкой были в этом потоке пионерами и их во что бы то ни стало следовало засадить за решётку.

— Становится все трудней, — сказал Юрий, словно прочитав мысли Данко. — Десяток лет назад — никаких наркотиков. А теперь уже проблема. Ещё десяток лет, — он вдруг чихнул, — и тут будет Гарлем, — он высморкался. — Ну вот, попрыгали по снежку, — сказал он печально. — Я, кажись, простыл.

Данко подрулил к тротуару. До бара осталась пара кварталов. Их лучше пройти пешком. Остальные машины остановились за ним.

— Окружите здание, — приказал Данко. — Только осторожно. И дайте мне десять минут, прежде чем заходить.

— Есть, товарищ капитан, — ответил сержант, возглавлявший отряд.

Юрий и Данко двинулись вперёд. Юрий снова чихнул.

— Мама научила меня домашнему средству от простуды, — сказал Данко. — Всегда помогает.

Юрий взглянул с надеждой:

— Правда? И что это?

— Подержи в руке горячий камешек, пока ждёшь напарника.

Юрий рассмеялся:

— Хочешь, чтобы я поверил, что такой вот камешек испортит тебе руку? А я не поверю.

Данко остановился, взглянул на бар, потом снова на Юрия:

— Знаешь, что делать?

— Конечно. Как всегда. Ты заходишь спереди, а я жду сзади. Если выйдешь спереди с Ростой, то и порядок. Если он попытается смыться через чёрный ход, я его беру. Проще некуда.

— Вот и отлично, — Данко прошёл последние метры до «Дружбы», откуда слышались сдавленные звуки грохочущей рок-музыки.

Он толкнул дверь; волны музыки, резкий запах сигарет и водки окружили его. Тёмный бар был заполнен всякими подозрительными типами. Они сидели у старых столиков с металлическими ножками, склонившись над стаканами с напитками и заговорщически перешёптываясь. «Интересно, сколько же преступлений замышляется в эту снежную ночь?», — подумал Данко.

Первым его заметил бармен. Он тут же распознал мента — бармен немало повидал их за свою карьеру — и сразу понял, что будут неприятности. Выражение лица Данко ясно говорило о том, что уж этот-то милиционер точно не зашёл сюда просто, чтобы пропустить рюмочку от холода, и даже не в расчёте получить взятку. Этот здоровый мент пришёл делать дело. Бармен быстро налил себе стаканчик и проглотил напиток.

Никто из завсегдатаев бара не заметил внезапной суетливости бармена, как не заметили они и Данко, пока тот не подошёл к стойке и не протянул под нос бармену своё удостоверение.

— Данко, — сказал он, — милиция.

Люди у стойки замолкли. Каждый надеялся, что этот самый Данко ищет не его. Постепенно милиционера стали замечать и прочие посетители прокуренного кабака. Разговоры в баре помаленьку стихли.

— Я ищу Виктора Росту.

Бармен нервно сглотнул и взглянул в дальний угол тёмного помещения. Виктор был человеком опасным — и не любил, когда его выдавали. Но, с другой стороны, и мент тоже, кажись, не слишком обожает, когда граждане-товарищи отказываются ему помогать.

— У задней стены, — сказал бармен, понизив голос, — под окном.

Данко кивнул и повернулся. Теперь в помещении раздавались лишь звуки какой-то отечественной металлической музыки, ревущей из старых динамиков. Данко пересёк комнату и остановился возле Виктора. Тот сидел за столом рядом с братом, парой громил и ещё парой размалёванных шлюшек.

— Пойдём, — сказал Данко. — Все вместе.

Женщины нервно глянули на своих спутников. Пара Викторовых телохранителей, Егор и Саша, внимательно разглядывали Данко, готовые — вероятно, даже желающие — принять участие в драке, которая, в чем они не сомневались, вот-вот вспыхнет. Лишь оба брата Роста — Виктор, заправила, и Вагран, его помощник — казались столь же спокойными и собранными, как Данко и Огарков. Они смотрели на милиционера без видимого интереса, даже как бы скучая, являя собой в этом отношении зеркальное отображение хладнокровных офицеров. Данко был профессиональным милиционером, братья — профессиональными преступниками. Не впервые приходилось им иметь дело с милицией и, конечно, не в последний раз.

В отличие от прочих посетителей бара, Виктор был хорошо одет и в выражении его лица читалась уверенность в том, что деньги и страх, который он внушал другим, всегда выведут его даже из самой тяжкой ситуации. Он носил дорогие итальянские костюм и обувь. И, в отличие от прочих, перед ним стоял бокал дорогого заграничного виски.

Виктор провёл рукой по щетине на подбородке. Он тщательно ухаживал за ней, стараясь, чтобы она не превратилась в настоящую бороду, но никогда не сбривая начисто. Такой вид культивировался дорогими западными журналами, которые он читал: «Уомо», «Вог», «Джи-Кью», «Интервью»… Виктор поигрывал маленьким колечком с рубином, которое он носил на пальце. И размышлял, что будет лучше — купить этого мента либо прикончить его.

— Виктор Роста, — медленно сказал Данко. Даже обладая незаурядным самоконтролем, Иван Данко не мог сдержать чувства удовлетворения, которое промелькнуло в его голосе. — Я вас разыскивал.

Егор, Саша, Вагран и женщины переводили взгляды с Ивана на Виктора. Они чувствовали силу этих мужчин, каждый из которых был полон ненависти, но спокоен; они, словно мощные магниты, излучали противоборствующую, взаимоотталкивающую силу.

— А меня нетрудно найти, — сказал Виктор лёгким, слегка удивлённым голосом. Данко покачал головой.

— Верно, стоило лишь пойти по следам кокаина и трупам.

Виктор оглядел комнату, усмехаясь своим друзьям, словно призывая их в свидетели столь невероятной клеветы.

— Кокаин? Трупы? — сказал он с деланным недоумением. — Про это мне ничего не известно. Вы, вероятно, с кем-то меня перепутали. Кокаин — это бич загнивающего запада. Я сам об этом в «Правде» читал.

— А вы с братцем продаёте его русским.

— Говно! — сказал Вагран, Викторов брат. Виктор отвечал поспокойней. Его голос был полон истинного огорчения:

— Вы считаете, что мы с братом стремимся уничтожить великую Родину? — проговорил он, словно не веря своим ушам.

— Вы этим зарабатываете, — ответил Данко коротко. Ему надоело это паясничанье. — Идём. Всем встать!

Викторова свита нервно взглянула на своего хозяина. Брат смотрел, ожидая указаний. Шлюшки побледнели, несмотря на всю свою раскраску.

Со скучающим видом Виктор поднялся на ноги:

— И чего вы, товарищ милиционер, вечно цепляетесь к бедным крестьянам? — он потрогал рукав своего итальянского пиджака. — Мы люди деревенские и не знаем, как у вас тут принято, в большом городе. Поэтому, видать, и попадаемся так легко вам на мушку.

Чтобы выследить Виктора, Данко потребовалось шесть месяцев. Погибали хорошие люди. Виктора Росту с его братцем и их паршивой бандой непросто было взять на мушку. Это были убийцы — и от них следовало избавиться. Но вот теперь долгая охота закончилась. Теперь уж Виктору придётся вкусить, что такое суровый закон. Там, куда он отправится, не слишком удобно в красивых заграничных шмотках. Данко протянул руку и выключил музыку. Да и с шотландским виски в советской тюрьме неважно.

— Пора идти, Виктор.

Виктор вздохнул, пожал плечами и, сразу оживившись, бросился в сторону.

— Давай, Егор! — крикнул он.

Егор подскочил на ноги, выхватывая тяжёлое орудие из широкого кармана. Дважды прогремели выстрелы, и две мощные пули вонзились в дверную раму, вырывая из неё кусок дерева прямо возле головы Данко. Его пистолет ответил на них с убийственной скоростью. В течение секунды Данко выстрелил три раза, вгоняя в грудь Егора девятимиллиметровые заряды, которые отбросили того назад, на пластиковую стенку, изуродованного, окровавленного и уже мёртвого.

Крича, подпрыгнули женщины. Разбился стакан. Зал наполнился кислым запахом горелого пороха. Кровь из груди Егора стекала на изношенный ковёр.

Данко держал пистолет наготове. Он тщательно прицелился в Виктора, готовый свалить его одним точным выстрелом. Но на пути оказалась женщина. Он отшвырнул её в сторону, но за это время Виктор с братом успели вырваться в боковую дверь.

Старое здание, в котором располагалась «Дружба», представляло из себя лабиринт лестниц, коридоров и комнат, где местные проститутки обслуживали своих клиентов. В баре царил хаос. Люди удирали из парадной двери либо ныряли вниз в поисках убежища. В этой суматохе Виктор со своей компанией успел проскочить в комнаты за баром, надеясь скрыться от Данко — либо убить его — в окружающем лабиринте.

Данко не раздумывал. Он подчинялся своей реакции. Ворвавшись за дверь, он ожидал выстрела. Но вместо этого бутылка водки, брошенная из темноты длинного коридора, разбилась о стену у него над головой. Едкая вонь наполнила тёмное помещение.

Данко, крадучись, двинулся по мрачному безмолвному коридору, держа пистолет перед собой. Со светом тут было неважно. Он прижимался к стене, готовый стрелять, если что попадётся на пути. Быстро и молча он двинулся по узкому проходу, нервы напряжены, каждая частица тела готова к действию.

Он заметил, как блеснул ствол, вслед за этим услышал выстрел, и вслед за этим различил и контуры стрелявшего. В конце прохода, освещённый тусклым светом слабой лампочки, в боевой стойке расположился человек, сжимавший в руке изрыгающий огонь пистолет. Четыре куска металла вонзились в стену рядом с Данко ударами тяжёлого молотка. Иван не смог разобрать, кто стрелял — Виктор или Вагран — да не все ли равно. Его пистолет прогремел в ответ, посылая пули в туманную мишень.

Но та исчезла.

Иван услышал шаги по деревянному полу. Кто-то быстро убегал. Данко сорвался с места, преодолевая последние метры, как охотник, настигающий добычу.

Затем прислушался. Шаги были неровными, неритмичными. За сильным следовал слабый. Их можно было распознать, словно почерк. Теперь Иван точно знал, кого он преследует.

Коридор выходил на небольшую лестницу, где через несколько ступенек обнаружилась ещё одна безымянная деревянная дверь, не дающая ни малейшего намёка на то, что скрывалось за ней. Данко ворвался внутрь.

Он оказался в убогой спаленке. Лысеющий толстый мужчина и столь же непривлекательная проститутка скорчились в углу, перепуганные до смерти. Их краткую связь внезапно нарушила пара вооружённых людей, явно преследующих цель уничтожить друг друга. Клиент всхлипывал, но его подружка указала на завешанное тяжёлыми шторами окно. Шторы развевались, в комнату струился холодный воздух. Данко выпалил из пистолета. В шторах появились две огромные дырки. В окне, отбрасывая шторы назад, возник Вагран. Из ствола его пистолета полыхнула вспышка. Данко бросился на пол, перевернулся и снова вскочил, продолжая стрелять. Грохот выстрелов отдавался звенящим эхом в тесном помещении. Три пули вонзились Ваграну в грудь, ложась одна рядом с другой — первая чуть выше сердца, вторая чуть ниже, а третья вошла точно между ними. От первых двух выстрелов Вагран скончался бы через пару минут. Третий убил его меньше чем за секунду. Безнадёжно разрушенное сердце перестало стучать. Бандит рухнул в комнату. Грудь его напоминала мишень отличника по стрельбе после занятий в школе милиции. Если бы не кровь.

Данко почувствовал, как напряжённые мышцы у него на спине расслабляются. Он встал, отряхнулся и отложил пистолет. Данко вытащил Ваграна к центру комнаты и, не обращая внимания на мужчину с женщиной, уселся бандиту на спину. Ухватив ногу Ваграна рукой, он оттянул её назад, обламывая у коленного сустава.

Проститутка со своим клиентом с ужасом следили за этим вытаращенными глазами. Когда Данко сломал ногу и стал вытягивать её из штанов трупа, женщина перевернулась и тоскливо заскулила в деревянный пол. Мужчина потерял сознание.

Данко поднял протез Ваграна высоко вверх, словно трофей. Затем перевернул его к полу. Чудный белый порошок заструился вниз, словно зимний снежок. Он кружился и смешивался с серой пылью.

— Кокаин, — сказал Данко.

Но вдруг он отбросил ногу прочь. Та полетела, разбрасывая по комнате порошок, а Данко откатился к двери, держа пистолет наготове. Оттуда возникла ещё одна фигура — это был Саша, уже готовый было стрелять, но слишком замешкавшийся. Пистолет в руке Данко сверкнул ещё раз. Пуля вонзилась точно посередине лба его врага. Тот рухнул, покинув сей мир ещё до того, как тело его успело коснуться земли.

Секунду спустя появился ещё один человек. Палец Данко сжал спусковой крючок, но вовремя остановился. Его пистолет был направлен прямо в голову молоденького милиционера. Рот у юноши пересох, и он секунду стоял, вытаращив глаза, прежде чем смог заговорить.

— Товарищ капитан, — с трудом выдавил он из себя. — Пожалуйста, пойдём. Капитан Огарков… — Данко уже вскочил и выбежал в коридор, — его застрелили, — закончил милиционер, обращаясь к удаляющейся спине Ивана.

Когда Виктор спрыгнул со второго этажа в небольшой дворик, расположенный позади здания, — и рванулся к ржавым воротам, выходящим на улицу, Юрий уже ждал его. Он спокойно вышел из тени, поднимая пистолет.

— Ни с места, Виктор, — сказал он. Юрий ликовал. Он уже чувствовал во рту вкус водки, которую они будут пить с Данко, отмечая замечательное событие. Он будет подшучивать над своим другом, напирая на тот факт, что это он, Юрий, поймал злого разбойника Виктора Росту, пока Данко отлавливал мелкую рыбёшку. Иван станет притворяться раздосадованным, станет ругаться… но оба они будут понимать, что это победа их обоих, что это вместе они уничтожили крупнейшую в Москве шайку. Это будет минута их триумфа.

Виктор остановился, спиной почувствовав направленный в него пистолет.

— Вот ты и арестован, дружок, — сказал Юрий. Виктор медленно повернулся и посмотрел на него. Он слегка улыбнулся.

«Хладнокровный, сволочь», — подумал милиционер.

— Бросай оружие! — приказал он. Большой автоматический пистолет Виктора тихо упал на снежный покров. Он протянул вперёд руки:

— А теперь наручники, да?

— Да, — сказал Юрий, улыбаясь. «Не такие уж они крутые, когда попадутся», — подумал он. — Пожалуй, это будет очень кстати.

Виктор оттянул назад манжеты:

— Осторожней с рубашкой. Её в Лондоне шили.

— Конечно, приятель.

Руки Виктора были направлены прямо в сторону груди Юрия. Внезапно, словно скользнув вдоль руки, в ладони у Виктора оказался пистолет. Он выскочил, приведённый в движение усилием мышц и появился, словно по волшебству. Калибр у него был небольшой, но двух пуль, вонзившихся в грудь Юрия, оказалось достаточно. Юрий схватился за грудь и упал. Виктор спрятал пистолет обратно в свой пошитый в Лондоне рукав и неторопливо вышел через ворота. Там он свернул налево по заснеженной улице и исчез…

После чего вновь возник в городе Чикаго, что в Соединённых Штатах Америки. Там он был арестован полицией за какое-то нарушение уличного движения. Имя его оказалось в компьютере ФБР, откуда попало в компьютер Интерпола в Бельгии, который, в свою очередь, оповестил как американцев, так и русских, что задержан крупный международный преступник.

Сообщение об аресте Виктора Росты, проследовав через ряд инстанций московской милиции, в конце концов оказалось на столе у непосредственного начальника Ивана Данко. Это был майор Бондарев — и уже он-то и сообщил Данко, что самый разыскиваемый в Москве человек арестован в Чикаго. Хотя внешне, казалось бы, спокойно воспринявший эту новость, Данко почувствовал, как сильно забилось сердце у него в груди.

— Вы отправитесь в Америку, — сказал Бондарев, — и привезёте его домой.

— Есть, товарищ майор, — флегматично ответил Данко.

— Вообще-то мне не следовало бы посылать вас. Вы, конечно, отличный офицер, Иван Иванович, но уж больно много значит для вас это дело. А это порой, мне кажется, несколько влияет на рассудок.

— Я буду исполнять приказания, товарищ майор.

— Конечно, — майор Бондарев предложил Данко толстую чёрную сигару. — Возьмите. Стоит иногда доставить себе удовольствие.

Данко взял сигару скорее из любезности, чем с охотою, но сигара понравилась ему. Чудесная настоящая Гавана — в Штатах таких не достанешь.

— Там вы останетесь только на одну ночь, — сообщил ему начальник. — Прилетаете, проведёте ночь, заберёте арестованного и возвращаетесь. Вам ясно?

— Абсолютно, товарищ майор.

— Отлично, — майор выпустил облако голубого дыма. — Я ведь знаю, что это значит для тебя, Ваня.

«Нет, не знаешь», — подумал Данко. Никто не знает, что чувствует опер, когда убивают его напарника. Данко провёл целые ночи, долгие холодные ночи, восстанавливая ту сцену в своём воображении. Он снова прослеживал каждое своё движение, анализируя, критикуя, размышляя, не совершил ли где ошибки. Он не мог забыть того дня.

Как только он увидал огорчённое, бледное и испуганное лицо молоденького милиционера, Данко понял, что Юра ранен. Он выскочил во двор, как сквозь туман различая, что снег возле тела его друга стал уже совсем красным рядом с раной, постепенно розовея по краям. Люди, посетители «Дружбы» и милиционеры, сгрудились вокруг Юриного тела. Данко растолкал их и опустился на колени возле лежащего друга. Даже неспециалисту было ясно, что Юрий уже при смерти. Лицо его побелело, дыхание стало тяжёлым и прерывистым, губы посинели и дрожали.

Данко обхватил Юрия руками.

— Держись, дружок, — хрипло произнёс он, — сейчас «скорая» придёт. Завтра мы ещё посмеёмся. Пожалуйста, держись.

Глаза Юрия словно ничего уже не видели, но он узнал голос и улыбнулся:

— Слишком поздно, Вань. Я проиграл.

Данко почувствовал, как тело его друга тяжелеет.

— Он ведь был мой. Мой! Но я проиграл, — если б у Юрия было побольше сил, он бы в отчаянии трахнул по земле кулаком. Но даже для того, чтобы произнести последние слова, ему понадобилось напрягаться. — Продолжай без меня. Обещай, обещай, что возьмёшь его.

— Обещаю, — торжественно сказал Данко. Юрий довольно улыбнулся:

— Вот и хорошо.

Бондарев что-то говорил, и Данко потребовалось несколько секунд, чтобы сосредоточиться на его словах:

— ..конечно, вы не должны давать американцам ни малейшего намёка на то, за что мы разыскиваем этого человека. Мы с ними можем сейчас более-менее дружить, но не стоит выносить сор из избы — надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

— Конечно, товарищ майор, — Данко выглянул в окно. В Москве уже лето. А Юра умер зимой. Но кажется, будто ещё вчера снег был по колено.

Бондарев продолжал что-то говорить. Данко снова заставил себя вернуться к действительности.

— Ровошенко, лейтенант Ровошенко принесёт вам билет, визы и все остальное, что потребуется. Сегодня вечером, — он протянул руку:

— Удачи, товарищ капитан.

Данко пожал руку своего начальника:

— Спасибо, товарищ майор.

* * *

Данко, будучи аккуратным, методичным человеком, упаковал одежду, заботливо складывая её, прежде чем поместить в потрёпанный чемодан, лежащий на кровати. Он уложил два гражданских костюма — один голубой, другой безвкусного зеленоватого цвета, не забывая при этом расправлять складки на брюках. Опустился вечер и, словно напоминая ему об этом, ровно в шесть запикали его наручные часы. Он нажал на рычажок, отключая сигнал. Затем пошёл в свою небогато обставленную гостиную, приподнял крышку птичьей клетки и покормил сидящего там яркого попугайчика.

Тут раздался звонок в дверь. Он открыл. Это была лейтенант Катя Ровошенко, светловолосая, сурового вида дама лет сорока с лишним, столь же преданная своему служению в рядах московской милиции, как и сам Данко.

— Товарищ капитан, — сказала она. — Я принесла ваши документы.

Он посторонился, пропуская её на кухню, и вынул бутылку водки из морозилки обшарпанного холодильника. Она открыла свой портфель, надела очки в роговой оправе и начала читать холодным отрывистым голосом.

— Ваш паспорт, — сказала она, протягивая ему красную книжицу, — и ваше удостоверение, и ваше международное разрешение на перевоз преступника через границы иностранных государств.

Данко взял три темно-жёлтых конверта и подержал на ладони, точно взвешивая.

— В Международном аэропорту О'Хейр вас встретит представитель чикагской полиции.

— Как его зовут?

Ровошенко полистала свои записи:

— Тут не указано.

Данко кивнул. Он найдёт этого человека, когда прибудет.

Ровошенко вынула из портфеля ещё один конверт Он был потолще других.

— Тысяча долларов наличными. За каждый цент вы должны отчитаться. Если по каким-либо причинам этого будет недостаточно или если у вас возникнут какие-либо затруднения, вам следует связаться с Советским посольством в Вашингтоне. Там вам следует обратиться к вице-консулу Григорию Муссорскому, помощнику Дмитрия Степановича.

Данко запомнил имена.

— Что-нибудь ещё?

Последний конверт лёг на стол.

— Билет на самолёт для Виктора Росты. В одну сторону, — она взяла водку и выпила её одним глотком. Снова налила и, наконец, позволила себе одну из редких для неё улыбок.

— Чикаго, — сказала она, — город американских гангстеров.

— Меня не интересуют американские гангстеры, — сказал Данко, — меня интересует их советская разновидность.

— Если позволите мне заметить, товарищ капитан, — не следует воспринимать все так близко к сердцу.

— Вы кое-что забыли, — сказал Данко, проигнорировав её совет.

Лейтенант Ровошенко нахмурилась:

— Что?

— Разрешение на провоз через границу оружия.

— Вы поедете без оружия. Американские власти не разрешили вам иметь при себе оружие. Данко кивнул.

— Как хотят, — сказал он с миной послушного служаки.

И напоследок, прежде чем выйти из квартиры и отправиться в аэропорт, Данко вытащил свой тяжёлый девятимиллиметровый пистолет из ящика стола и опустил его под фальшивое дно чемодана. Черт с ними, с американскими правилами. К Виктору Росте он без оружия подходить не станет. И уж если не сумеет привезти его в Москву, чтоб отправить под суд, то лучше пристрелит его. Это уж точно.

Загрузка...