Красная машина. Юниор 3

Глава 5

— Ну, что? — отец остановился напротив входа в здание школы, глядя на дверь так, будто его там ждет реальная драка.

Вид у него был соответствующий. Я батю знаю хорошо. Судя по выражению лица, по тому, как он разглядывал эту дверь, исподлобья, с гораздо большим удовольствием отец перешел бы сразу к делу, не тратя время на слова и объяснения. Например, реально навешал бы люлей директору. Причем, это действительно могло бы получиться именно так. Здесь отца сдерживало то, что у него нет цели наказать Пузана. Но зато есть цель добиться моего восстановления в школе. А вряд ли разбитая директорская рожа позволит эту цель достичь. Поэтому отец явно набирался сейчас терпения. И зная его вспыльчивую натуру, то, как он привык решать любые проблемы, это охренеть какая значительная жертва ради сына.

— Что? — я тоже стоял рядом с батей. Тоже смотрел. По мне, дверь, как дверь. Высокая, деревянная, с длинной ручкой, украшенной внизу и вверху набалдашниками.

Сергей Николаевич только отсутствовал. Его рядом с нами не было. Он ждал в машине. Тренер сказал, что его активное участие окончено. По крайней мере, на данном этапе. Все дальнейшее зависит от Степана Аркадьевича.

Тут не поспоришь. Странно будет, если Сергей Николаевич отправится выяснять, почему Леонид Владимирович такой козел. Он к этой истории вообще вроде отношения не имеет. Нет, если там, к примеру, потребуется характеристика или что-то подобное, не вопрос. Поэтому и ждал нас в своем автомобиле, припаркованном возле школьного забора. Мы договорились, что в случае, если нужно будет внести свою лепту Сергею Николаевичу, он сразу подключится.

А вот батя, это, да. Это — логично. Его присутствие необходимо. Тем более, раз уж одним из решающих факторов, сыгравших роль во всей ситуации стала моя семья. Да и вообще… Так-то подросток не может сам за себя разбираться со взрослыми. Это будет выглядеть странно.

— Да ничего, — отец вздохнул, а потом пошел к ступеням крыльца. Перед дверью остановился и отряхнул ноги.

Я двинулся следом. Мне кажется, батя волнуется гораздо сильнее, чем должен. Это заметно по некоторым мелким деталям в его поведении. Даже, наверное, сильнее, чем я волнуется.

— Ты чего такой смурной? — отец толкнул меня плечом. — Все хорошо будет, Славик, не ссы. Прорвемся. Где наша не пропадала. Вот помню, перед последней отсидкой… Судья была, конченая тварь. И прокурорские всю жопу порвали. Думал, лет пятнадцать неумерших светят. Но…

Батя вдруг замолчал, потом потер лоб, сдвинув шапку наверх.

— Ладно. Неважно. Чет я не в ту степь. Просто имей в виду, отец у тебя не совсем уж тупой. Разрулит все равно.

Я молча кивнул ему, мол, даже не сомневаюсь, и мы вошли внутрь. На первом этаже было тихо. Даже уборщица и вахтерша отсутствовали. Хотя уж они — те еще любительницы посидеть, потрепаться о жизни.

— Куда? — отец обернулся и посмотрел на меня вопросительно.

— Идем, — я обошел батю, а затем направился к лестнице.

По идее, Степан Аркадьевич должен быть уже здесь. Мы договаривались встретиться в десять часов утра. Он сказал, что будет ждать нас в кабинете директора. Время, как раз, секунда в секунду.

Мы поднялись на третий этаж. Нужная нам дверь находилась прямо сразу рядом с лестницей, в начале коридора.

Батя на секунду задержался перед тем, как войти, а потом толкнул створку, решительно переступив порог. Я, естественно, последовал за ним.

Секретарь, женщина средних лет, посмотрела на нас равнодушным взглядом. Наталья Михайловна, так вроде ее зовут. Я видел секретаря только один раз, когда мы с матерью оформлялись в школу. Как-то не приходилось часто бывать в директорском кабинете.

— Мы к Леониду Владимировичу… — начал отец.

— Проходите, — секретарь, не дослушав батину речь, махнула рукой. Мол, валите уже. Она с умным видом при нашем появлении кинулась изучать какие-то листы, но я успел заметить, из-под бумажек торчит уголок журнала. Надо же. Секретари, походу, во все времена одинаковые. Делает видимость работы, а сама какой-нибудь «Огонек» читает в тишине.

Отец вытер ладонь о брюки, будто она у него мокрая, а потом постучал и сразу открыл следующую дверь, которая вела непосредственно к директору.

Я выглянул из-за отцовского плеча. Пузан в кабинете находился не один. Вместе с ним был Степан Аркадьевич. Все, как и договаривались. Тренер выглядел спокойным, даже каким-то умиротворенным. Он будто ждал чего-то.

А вот лицо Леонида Владимировича заслуживало отдельного внимания. Сначала, когда заглянул отец, директор просто уставился на него, словно не мог понять, что этот незнакомый, посторонний человек делает на пороге его кабинета. Но когда Пузан заметил меня… Его будто подменили. Он быстро посмотрел на тренера. Причем взгляд такой был… из разряда, что за подстава? Потом Леонид Владимирович начал краснеть. Реально. Просто как-будто его снизу вверх наполняли краской. Сначала подбородок, затем щеки, и в конце — все лицо.

Судя по реакции, Степан Аркадьевич не сообщил заранее директору о том, с кем конкретно предстоит встреча. Хотя, мне кажется, он и о встрече не сообщил. Так понимаю, тренер решил сделать сюрприз. Или это тонкий психологический ход. Застать Пузана врасплох. Если у Степана Аркадьевича была такая задумка, то она в полной мере удалась. Пузан при виде моей рожи, выглядывающей из-за отца, просто охренел.

— Белов? — выдал, наконец, Леонид Владимирович. Причем это звучало настолько удивлённо, словно в дверях нарисовался не я, а английская королева. Особенно, учитывая, что она, как бы, уже почившая, можно представить степень шока директора.

Он снова повернулся к тренеру, который сидел чуть в стороне, на одном из стульев, выстроившихся вряд возле стены, а затем опять уставился на меня. Пузан, похоже, ждал объяснений, но Степан Аркадьевич всем своим видом демонстрировал, что если объяснения и будут, то позже. А сейчас в приоритете — беседа с главным действующим лицом. То есть со мной.

— Беловы, — весомо заметил отец и уже без сомнений зашёл в кабинет.

Я скромненько держался за его спиной. Честно говоря, если бы не возраст Славика, с большим удовольствием сейчас сам бы побеседовал с Пузаном. В тот день, когда он тряс перед моим лицом часами, в присутствии всего класса, я, честно говоря, повел себя как дурак. Пошел на принцип, испытал шок от предательства Ленки, позволил гордости взять верх над адекватным пониманием ситуации. Даже, наверное, это была не гордость, а спесь. Мол, ни хрена себе! Меня и мордой в грязь! Решил, зачем что-то кому-то доказывать, если виноватого уже назначили. Поэтому развернулся и молча уехал. Возможно, сказались еще чертовы гормоны. Все-таки умом я понимаю одно, а в поступках показываю совсем другое. И такая ситуация происходит достаточно часто. Уверен, сто процентов гормоны подростка дают о себе знать.

Но вот сейчас имелось огромное желание раскатать Пузана в тонкий блин. Морально, естественно. Жаль, что не могу развернуться по полной программе. Странно это будет выглядеть.

— Не припомню, чтоб я вас вызывал… — Леонид Владимирович взял себя в руки и начал говорить своим обычным тоном.

Первая реакция директора была, конечно, бесценна, но она прошла. Теперь он смотрел на нас с отцом, в большей мере, кстати на отца, с высокомерием.

— А мы не ждем приглашения. Мы сами приходим, — заявил батя.

Потом промаршировал к стульям, где сидел тренер, взял один, с отвратительным скрипом протащил его по полу до самого стола, и уселся напротив директора. Смотрел отец исключительно на Леонида Владимировича.

— Славик, ты вон, рядом со Степаном Аркадьевичем присядь, — бросил батя в мою сторону, при этом, даже не повернувшись. Все его внимание было сосредоточено на директоре.

— Так… я не понял… — Леонид Владимирович оперся руками о столешницу, собираясь встать.

— Вот и я не понял! — отец ни с того, ни с сего шлепнул ладонью по столу. Так громко это вышло, что входная дверь тут же распахнулась и в кабинет заглянула секретарь.

— Наталья Михайловна, я Вас не звал. Что за день-то сегодня такой… — Директор снова начал нервничать.

— Действительно, Наталья Михайловна, — отец оглянулся назад. — Отвлекаете нас от серьезного, можно сказать, жизненно важного разговора. Ну, не хорошо. Честное слово. А такая приличная женщина на первый взгляд…

Секретарь открыла рот, закрыла, посмотрела на батю так, будто он ее матерными словами обозвал, а потом исчезла, прикрыв осторожно дверь.

— Так вот… — батя опять переключился на директора. — По поводу, кто кого приглашал. Вы… м-м-м… как зовут, извините?

От такой наглости у Пузана чуть пена изо рта не пошла. По крайней мере, глаза точно округлились и стали гораздо больше.

— Меня зовут Леонид Владимирович. А Вы…

— Ага! — отец совершенно нагло игнорировал директора. Перебил его на середине фразы и даже бровью не повел. — Так вот, Леонид Владимирович, мы сами приехали со Славиком. Имеем сильное желание разобраться в одном вопросе. Понимаете, о чем я?

— Разобраться? — Леонид Владимирович подпрыгнул на месте. Реально просто подскочил на своём стуле. Он вообще мне в этот момент сильно напоминал героя мультфильма про девочку Алису Селезневу. Весельчак, по-моему. Только в директоре, конечно, ничего весёлого не было. Впрочем, как и в том жирном космическом пирате из мультика.

— Простите, но с чего Вы взяли, что я буду вообще разбираться с какими-то… — директор окинул отца выразительным взглядом, сверху вниз и обратно. — Уголовником.

Я так понимаю, Пузан плохо контролировал свои эмоции и поэтому позволил себе быть невежливым. Мягко говоря. А так, если откровенно, он просто хамил. Может, хотел еще батю вывести на какое-то хреновое поведение. Не знаю. Но отец, в отличие от Пузана, оставался совершенно спокоен. Более того, он смотрел на директора вежливо, слегка наклонив голову к одному плечу, но с легкой, еле заметной брезгливостью.

— Уголовник… Оно ведь знаете, как бывает… Сегодня уголовник я, а завтра — вы. Как народ в старину говорил… От сумы да от тюрьмы не зарекайся. А народ, он умный. Он всегда знает, о чем речь. Так что я бы на Вашем месте сильно на данный факт моей биографии не напирал. Да и потом… Я перед государством, страной и советским правосудием уже чист. Вы со своими словами запоздали немного, Леонид Владимирович. Тут вопрос в другом. Вы моего сына в краже обвинили. Хотелось бы знать, на каких основаниях?