Красные Башмачки

Глава двадцать вторая

Спать уложили Лиз в комнате в мансарде. Внезапно ставшая лапочкой, Кирса, постелила постель и пожелала спокойной ночи.

Урс остался поболтать со старыми знакомыми. Сказал, что будет спать на сеновале.

После сытного ужина и двух кружек пива Лиз уснула мгновенно, едва коснувшись щекой подушки набитой пахучим лесным сеном.

Сны под утро приснились тревожные.

…В таверне Урс с трудом удерживал дверь от рвущихся снаружи людей. Напрягая все силы, он упирался ногами в пол, но дверь все более и более открывалась. Густая темная масса рук, ног, голов перла в помещение, как будто не люди, а многоконечное и многоглавое чудище рвалось сюда!

Лиз на ватных ногах бежала к лестнице в мансарду, но ноги ее едва шевелились. Обмирая от страха, она рвалась наверх, на спасительную лестницу…

Люди ворвались в зал и набросились на Урса. Проводник исчез под копошащейся липкой массой.

Лиз почти добралась до первой ступени и протянула руки к перилам. Два огромных черных пса с оскаленными пастями прыгнули ей на грудь из тьмы мансарды и отбросили на пол.

Лиз закричала, забилась и села на постели.

В душном сумраке она почти ничего не могла разглядеть. Горло пересохло.

«Это сон, только сон! Все приснилось!»

Она легла в постель, отбросила в сторону одеяло.

Только уснуть больше не смогла. Лежала и смотрела, как наливается светом щель между прикрытыми ставнями. В мир приходил неторопливым шагом рассвет нового дня.

Множество вопросов теснилось в голове. Узнает ли ее Тоффини?

Днем после встречи с Урсом, она все же посмотрелась в зеркало воды тихой речной заводи. Тируэль не только изменил цвет ее волос. Нос стал чуть длиннее, а лицо овальнее и смуглее, а главное — зеленые глаза превратились в карие…

Она смотрела на себя в оцепенении. «Это не я, о, боже, не я…»

Лиз еще раз пережила момент знакомства со своим новым обликом и вздрогнула, кутаясь в одеяло. Волшебное превращение вызвало страх и оторопь.

Да, все верно! Замечательно! Лесной дух спас ее жизнь и изменил внешность. Она лишилась малыша, но теперь она свободна и ее никто не ищет!

Она умерла для всех-девочка Элиза. Она осталась там, в неглубокой лесной могиле…

«Что я скажу мэтру? Поверит ли он мне?»

Лиз положила ладонь на живот.

«Где теперь моя крошка?»

Тируэль прав. Вернуть ребенка, забрать его из когтей герцогини Марлис невозможно простой горожанке.

Лиз поплакала и не заметно для себя уснула опять.

Утром они направились в Неймеген. Селянин ехавший на рынок с корзинами, полным квохчущими курицами, подсадил Урса и Лиз в свою повозку.

Селянину было скучно. Урса он хорошо знал, и завязалась пустопорожняя беседа. Хмурая Лиз слушала вполуха.

— Болтают, что будет вскорости война.

— Тебе дядюшка Гуго виднее.

— Вот то-то и оно, что виднее! Пацанов рождается больше чем девок-верная примета-быть войне! Вон и герцогиня Дармштадская мальца родила на днях, посмертного наследничка.

Лиз вздрогнула и навострила уши.

— Герцога господь прибрал, а вдовушка его, раз и понесла! А иначе, бездетной ей прямая дорога в монастырь, а герцогство бы перешло к Лимбургским графам.

— Все то ты знаешь, Гуго!

— Об этом зять мой, Хельмут все уши прожужжал. Он в конюхах у герцогини, так им бочку вина выкатили и по десять гульденов всем выдали!

— Всем слугам? Врешь?!

— Истинный крест! Герцогиню такой доброй да ласковой отродясь не видали. Она в железных рукавицах всех держит — ей не бабой, а мужиком надо было родится!

— Так что же ребенок? Где он? — вмешалась в разговор Лиз.

— Известно где — во дворце у нянек и кормилиц в ласковых ручках. Где ж ему быть?

— И на кого он похож?

— Говорят — вылитый покойный герцог!

Лиз вздрогнула.

— Разве герцог умер?

— Умер, как не умереть! Еще по осени! Покалечил его на охоте кабанище лютый. Только по одежде и опознали! В гробу лежал в соборе под кисеей тонкой, чтобы не пугать, значит, родственников ужасным видом!

«Туда ему и дорога, уроду!»

Что убило герцога — чары картины или кабан на охоте Лиз совершенно не интересовало.

Лошадка дядюшки Гуго шла ходко, в повозке было скучно и тряско. Группу всадников появившуюся позади Лиз сразу заметила.

— Урс, смотри!

Проводник чертыхнулся. Они ехали у подножия безлесного холма. Справа пологий склон, слева поле пшеницы. Прятаться негде.

— Сиди смирно. Может, пронесет! Говорить буду я!

Гуго сдернул шапку с головы, обнажив изрядную лысину и свернул повозку на обочину. Всадники миновали повозку, не замедляя коней.

Впереди скакали два хохочущих господина в ярких одеждах. Перья, пристегнутые к беретам, вились на ветру.

За господами скакала свита: конюхи, слуги, егеря и сокольничие. Смех, свист, громкие крики.

Ярко и богато одетые веселые молодые люди с блестящими глазами и развевающимися по ветру волосами.

Пронеслись с грохотом, только пыль клубами. Лиз закрыла глаза рукавом.

— Кто это, Урс?

Вместо Урса ответил Гуго:

— Бароны Раймштейн с охоты едут. Чтоб их!

Лиз вздрогнула и перекрестилась.

Этим уродам не стоит на глаза попадаться!

За холмом дорога шла под гору, и стал, виден город Неймеген.

Башни, городская стена, россыпь крыш и шпили церквей. За городом блестела как рыбья чешуя Рир. Пологий склон покрывали кусты и редкие, молодые деревца. Солнце светило в лицо и не давало, как следует все разглядеть, всю открывающуюся панораму.

— Еще немного осталось.

Гуго нахлобучил шапку и взялся за ручку деревянного тормоза.

— Спасибо, дядюшка, мы здесь сойдем!

— Вроде в город собирались?

— Передумали.

— Хе-хе… дело молодое.

Урс спрыгнул с повозки и подал руку Лиз.

Босые ее ноги погрузились в теплую дорожную пыль.

Урс повесил потертую кожаную сумку на плече. Потянул Лиз за собой с дороги за кусты.

— Почему мы не едем с Гуго до города?

— Люди Раймштайнов к нам приглядывались — не стоит рисковать.