Глава 3

Коричневое от загара лицо Барни было все испещрено морщинами. В морщинах прятались от ослепительного австралийского солнца ярко-синие, как небо над Куинслендом, добродушные глаза-щелки. Когда Роуана поставила перед ним тарелку с бифштексом, яичницей и толстым золотисто-коричневым ломтем ананаса, он удивился, но одобрил. Роуане очень польстила похвала Барни, потому что именно он был старожилом кафе. Тут-то она и выпалила:

— Сколько я вам должна платить? Когда? Когда вы спите, ведь вы целый день на тростнике, а ночью здесь? Почему вы такой добрый?

Барни отвечал по порядку:

— Смешные деньги. В пятницу. Теперь уже я работаю не целый день, как раньше, сплю на диване, когда нет посетителей, — ночью иногда от трейлера до трейлера может и три часа пройти.

— Вы не ответили, — улыбнулась Роуана, — почему вы такой добрый.

Покончив с едой, Барни принял из ее рук чашку с чаем, положил туда несколько ложек сахара и принялся раскуривать трубку.

— Я всю жизнь на тростнике, мисс Редланд.

— Просто Роуана.

— Роуана. — Синих щелок совсем не стало видно.

— Вы — отличный работник, — Роуана вспомнила, что говорил о Барни Джонатан, — можете срубить одиннадцать тонн в день.

— Мог. — Барни тяжело вздохнул. — Сейчас силы уже не те, так что рублю гораздо меньше, а иногда и совсем ничего. Но занятие на плантациях всегда для меня найдется: я хорошо управляюсь с трактором и свожу тростник на переработку, убираю и сжигаю мусор, да мало ли еще что. Сплю теперь совсем мало, а в свои лучшие годы, когда рубил по одиннадцать тонн, в семь часов укладывался.

— Понятно, — кивнула Роуана и осторожно поинтересовалась, не лишних ли денег ради Барни работает в кафе.

— Ну, — замялся он, — деньги, конечно, не главное. Видите ли, я подумал, что мне такая работа пригодилась бы в будущем, когда я больше не смогу выходить в поле…

— Ах вот оно что… — Роуана представила себе, какое ужасное разочарование, должно быть, испытал Барни, когда дядя Томас умер, завещав «Мальчик-с-пальчик» ей. Желая как-нибудь выразить сочувствие, Роуана нагнулась к Барни и погладила его по коричневой руке.

— Ничего, теперь-то мне не жалко, — словно угадав ее мысли, сказал Барни.

— Теперь?

— Знаете, человек ведь должен передать кому-нибудь свое дело, и до вас другие племянницы и племянники старины Тома приезжали, все крутились тут, делили шкуру неубитого медведя. А вы — вы совсем не такая, и… я остаюсь с вами.

— Ой как здорово! — обрадовалась Роуана. Она была растрогана. — А почему вы считаете, что я не похожа на них?

— Наверно, из-за сандвичей. Вы их так приготовили и упаковали, прямо как будто я сам делал. — Барни смущенно улыбнулся. Роуана улыбнулась в ответ, и они оба поняли, что с этого момента стали друзьями.

— Вы сказали, что мои двоюродные братья и сестры были здесь. Вы их видели?

— Нет, сам я не видел, но знаю, что они все подлизывались к старине Тому. На исходе жизни он словно прозрел, и мне кажется, проживи он подольше, завещание изменил бы.

— Не в мою пользу?

— Насчет этого сказать не могу. Старик умер, не успев ничего изменить, ну а завещание есть завещание.

«А Джонатан Саксби есть Джонатан Саксби», — подумала Роуана.

— А мои кузены и кузины живут далеко отсюда?

— Наоборот, слишком близко, — скривился Барни.

— Да что вы! И где же? — нетерпеливо вскрикнула Роуана, которая словно только сейчас осознала, что у нее есть родные. Семейные чувства были ей доселе неведомы, так как ее отец, не имевший ни братьев, ни сестер, умер, когда она была совсем малышкой, а рассказы матери об австралийских родственниках были чрезвычайно скупы. Роуана только и знала, что, выйдя замуж, ее мать уехала в Англию и больше с ними не общалась.

— Беда в том, что слишком близко. Это всегда так, когда вас донимают, как они донимали старину Тома.

— Но почему? — Роуана огляделась, не понимая, как можно прельститься оцинкованной коробкой вроде «Мальчика-с-пальчик». Ей было известно, что жажда наследства играет с людьми злые шутки, и все же…

— Потому что у этого места есть перспективы! — уверенно заявил Барни. — Куинсленд — штат будущего.

«Хорошо сказано, — думала Роуана, — значит, и я — частичка будущего». После Такого решения «Мальчик-с-пальчик» показался ей чуть менее отвратительным.

— Они все на него окрысились, — продолжал Барни.

— Мои двоюродные на дядю Тома?

— Да.

— Все сразу?

— Поодиночке. Но я думаю, они уже успели объединиться.

— Что вы имеете в виду, Барни?

Он кивком указал сначала на дверь кафе, а потом на расчищенную полоску на противоположной стороне.

— Еще одна закусочная.

— Ах, помню. Водитель, который привез меня с аэродрома, говорил о ней, и мистер Саксби тоже. Вы и вправду думаете, что это они? — Роуана заговорила вдруг заговорщическим шепотом.

Барни опять кивнул.

— И что из этого выйдет?

— Они знают условия завещания и что либо вы добиваетесь успеха, либо уезжаете отсюда.

— Но я намерена справиться.

— Послушайте, Роуана, — продолжал растолковывать ей Барни, — у Укромного Уголка есть будущее, но оно не может наступить сейчас, понимаете? Я хочу сказать, что когда-нибудь здесь будет достаточно клиентов для двух закусочных, но это — завтра, не сегодня!

— Тогда зачем моим родственникам идти на такую глупость?

— У вас есть двоюродный брат по имени Пирс Грант?

— Дайте-ка подумать. — Она мысленно пробежала глазами страницу Библии, где были записаны имена. — Да, есть Пирс.

— Этот Пирс и открывает кафе напротив.

— Но зачем? — никак не могла взять в толк Роуана. — Они же хотят «Мальчик-с-пальчик»?

— Откроют новое и ваше получат, потому что, как я сказал, для двоих места тут нет. Когда Джонатан начнет подсчитывать доходы и убытки, что, будучи Джонатаном, он непременно сделает, так как всегда поступает по закону, а в завещании говорится: «Поддерживать прибыльность»…

— «…и вести дела…», — попыталась вставить Роуана, которая решительно ничего не понимала.

— И тогда, — продолжал Барни, — он выступит против вас, несмотря на все ваши новшества, если обнаружит, что доходы упали. А они обязательно упадут, помяните мое слово. Понятно?

— Теперь понятно, — грустно вздохнула она. — Но я буду надеяться на чудо и вести дела так хорошо, что никто не посмеет занять место напротив.

— Еще как посмеют, это человеческая природа.

— Я все же попытаюсь, — с дрожью в голосе упорствовала Роуана. Еще вчера она, в первый раз увидав свое кафе, чуть не упала в обморок, а теперь, всего сутки спустя, ее ужасала мысль, что она может его лишиться.

— Попытайтесь, конечно, — одобрил Барни, — а знаете, что еще вам нужно сделать? Бросить все на меня и пойти отдохнуть — вы выглядите усталой.

— Да, у меня сегодня был трудный день, но я его запомню. Если будет слишком много работы, Барни, зовите меня.

— Откуда? Из Наргано?

— Нет. Тут неподалеку есть усадьба. Ее новый хозяин… и его сестра пригласили меня.

Барни ничего не ответил, только спросил:

— Вы не забыли положить горчицу в сандвичи?

— Нет.

— Тогда отчаливайте. Осторожнее там, на тропинке, а то какой-нибудь Джо Блейк может выползти погреть в пыли свое пузо.

— Джо Блейк?

— Ну, змея. Не бойтесь, — улыбнулся он, поймав ее встревоженный взгляд, — змеи не больше вашего мечтают о встрече, они сами боятся, что вы на них наступите.

Проходя через кустарник, Роуана старалась наделать как можно больше шуму, чтобы некоторые любители погреться в пыли успели ускользнуть до ее появления. И вот за поворотом показался дом. Он был меньше, чем дом в Наргано, но построен в том же стиле. Все окна были освещены, хотя ночь еще не наступила. На ступеньках крыльца ее уже поджидал Николас.

— Ужасно мило с вашей стороны, Роуана, — приветствовал ее он, — спасибо, что пришли.

— Нет, это вам спасибо. Если бы не ваше предложение, мне снова пришлось бы ночевать в пряничном домике.

— Звучит интригующе. — На веранде появилась Элисса. — Его зовут Ганзель? Он влюблен в Гретель?

— Нет, его зовут Джонатан. Джонатан Саксби, он мой опекун.

— Как интересно.

— Ничего интересного я в нем не нахожу. От него зависит моя судьба.

— Судьба женщины всегда зависит от мужчины, — фыркнула Элисса.

«А ведь она знает, что говорит», — подумала Роуана.

Просторное бунгало Джарвисов состояло из нескольких больших комнат. Там легко дышалось и можно было отлично отдохнуть и расслабиться. Войдя в дом, Роуана высказала свое давнишнее наблюдение, что раньше при постройке жилищ люди не гнались за внешней эффектностью, а заботились об удобстве для себя и близких.

— Такие дома немного примитивны, — передернула плечиками Элисса, — но в них что-то есть.

Николас стал благодарить Роуану за «Диких мустангов». Заслышав, что речь идет о лошадях, оживилась и его сестра и стала прислушиваться к разговору.

— Вы вылечите Грея? — спросила Роуана.

— Уверен.

— В некотором роде я и о себе позаботилась. Они обещали заходить в «Мальчик-с-пальчик» каждый раз, когда будут навещать пони. С разрешения Ларри.

— Ларри? — нервно переспросила Элисса.

— Так они говорили.

— Ларри, — задумчиво повторила она, — редкое имя.

— Не такое уж редкое. Насколько я поняла, этот Ларри у них большой начальник.

— Родео в Куинсленде — это всегда большое мероприятие, без начальника там не обойтись, — заметил Николас.

— Правда? — удивилась Роуана. — А я думала, что родео — это просто когда отчаянные парни скачут на диких лошадях.

— Элисса может вам поподробнее рассказать, она у нас наездница.

— Глупости все это, — отрезала его сестра. — Роуана, боюсь, наш чай вам не понравится.

Роуана тут же вспомнила, какой чай подают в ее кафе, и попросила:

— Мне, если можно, кофе.

— Я предлагаю начать с чего-нибудь покрепче, — предложил Николас. Он вышел и вернулся с бутылкой вина.

На протяжении всего вечера Роуана чувствовала, что Элиссу что-то угнетает. Николас же, наоборот, выглядел абсолютно счастливым и изо всех сил старался развлечь сестру. Несколько раз Элисса вставала и подходила к окну.

— До чего же здесь просторно, — вздыхала она.

— Да уж, сестренка, три штата Виктория поместились бы.

— До чего же… — снова начинала Элисса.

Они слушали пластинки, болтали и пили кофе, на котором все же решили остановиться, с сандвичами, вовсе не похожими на Пизанскую башню. Потом Элисса, поднявшись, заявила:

— Я иду спать. Ваша комната, Роуана, в конце коридора. Боюсь, я не взбила вам как следует подушки.

— Ничего, спасибо, вы и так для меня достаточно постарались, — поспешила ответить Роуана.

Когда Элисса ушла, Николас встал и налил себе и Роуане еще кофе.

— Вы, наверно, уже поняли, что моя сестра по сути беглянка, иначе она бы ни за что не согласилась поехать со мной.

— Тот самый роман?

— Да. Никак не может забыть. Вообще-то она умеет хранить верность, о чем, конечно, не говорит ее яркая внешность. Вот потому-то я и надеюсь…

— На фермера?

— Да… На кого-нибудь вроде вашего «имбирного пряника». Мы сегодня с ним познакомились.

— Расскажите мне ее историю, — попросила Роуана, — если можно…

— Даже и не знаю, что рассказывать. Знаю только, что этот Лоренс надолго поселился в ее сердце.

— Так его зовут Лоренс?

— Да. Я, впрочем, ни разу его не видел, зато чувствовал, что Элисса переживает разрыв гораздо глубже, чем обычно.

— У нее было много романов?

— Для ее возраста — вполне достаточно. Но этот… — Николас поежился, как от озноба.

— Жаль, — сочувственно произнесла Роуана. — И она собрала вещи и поехала с вами?

— Вот именно. Но надолго ли? Понимаете, моя сестра привыкла к яркой жизни, и я боюсь, что эта глушь ей скоро наскучит.

— Пусть приходит в «Мальчик-с-пальчик», там у нас все буквы вывески горят разными цветами, а ночью — особенно ярко, и всегда полно посетителей мужского пола. Я думаю, Элиссе не составит труда окрутить какого-нибудь дальнобойщика.

— О чем вы говорите, Роуана? — засмеялся Николас.

— А что, — продолжала она импровизировать, — дальнобойщик, наверно, очень неприхотливый муж: все, что ему нужно, — это бифштекс и яичница, разве не знаете?

В ее голосе послышались истерические нотки, и Николас, поднявшись, решительно заявил:

— Ну все, вам пора спать. Пусть я всего лишь лошадиный врач, но могу точно определить, когда человеку нужен отдых. Элисса, если не ошибаюсь, говорила, что ваша комната находится в конце коридора.

— Спасибо, доктор, — улыбнулась Роуана.

Она действительно очень устала. Более того, ей казалось, что усталость отныне будет неотступно преследовать ее, так как скучать здесь не приходилось.

Добравшись до своей комнаты, Роуана наспех расстелила постель, с некоторым сожалением вспомнив то великолепное ложе, которое ей предоставили вчера вечером (впрочем, она тут же устыдилась этого воспоминания). Отбросив в сторону одеяло, потому что при такой жаре оно было лишним, она упала на кое-как расправленные простыни и закрыла глаза. В памяти возник пансион мисс Гримбелл и ее подруги, с которыми она грезила о хрупком фарфоре и булочках с корицей и о мужчинах — изысканных городских джентльменах. Такие мужчины вежливо наклоняют голову в ответ на предложение выпить чашечку янтарного чая, а кусочки сахара из сахарницы берут серебряными щипчиками. Среди них вы не встретите ни дальнобойщиков, ни объездчиков лошадей, ни… «имбирных пряников».


Когда она проснулась, солнце ярко светило в окно. Ночь, казалось, пронеслась в одно мгновение. Роуана вскочила, со стыдом, как и накануне, и вдруг ощутила, что ей не хватает завтрака на подносе и… красного бутона имбиря. Она обнаружила большую ванную, которой уже кто-то успел попользоваться — Николас, конечно. Она приняла душ, оделась, лишь слегка — как и полагалось на этих широтах — подкрасилась и отправилась на поиски хозяина. Николаса уже не было, только кофейник стоял на плите. Налив в чашку кофе, Роуана понесла его в комнату Элиссы, где ее сонно попросили «оставить это на тумбочке». Потом собрала вещи и поспешила по тропинке в «Мальчик-с-пальчик». Все, чего требовали ее сердце и желудок, находилось там.

Барни уже поджидал ее. Ночь была тихой, и ему даже удалось вздремнуть. Он погасил лампочки на вывеске, прибавил жару в печке и, посоветовав своей сменщице заправиться стейком, ведь до десяти часов ей придется обслужить прорву клиентов, отчалил.

Барни оказался прав: четыре грузовика подъехали одновременно, а за ними — легковушка. Сидевшие в автомобиле мужчина и женщина принялись отчаянно спорить: мужчина говорил, что шоферы знают, где есть, его же спутница кричала: «Да что тут есть?!» В конце концов она его убедила — машина уехала. Роуану покоробило высокомерие этой женщины, хотя еще позавчера она поступила бы точно так же.

До самого полудня Роуана даже не присела и только после обеда смогла немного передохнуть. С чашкой чая в руке, радуясь, что шоссе, хотя бы и в ущерб ее бизнесу, временно опустело, она вышла на улицу. Одна машина все-таки маячила на трассе. Легковой автомобиль остановился на противоположной стороне. Вышедший из авто мужчина огляделся и, увидев Роуану, направился к ней. Он был так себе: среднего роста, маленькие глазки…

— Ну что, аншлага не наблюдается? — спросил мужчина, кивая на пустую дорогу.

Роуане не понравился его тон, но она очень вежливо произнесла:

— Просто короткая передышка. Чего-нибудь хотите?

— Ну… вообще-то хочу.

— Чай? Бифштексы? Сандвичи?

— Нет-нет, я хочу побеседовать с вами, — ответил автомобилист, чем немало удивил Роуану. Она теперь знала своих посетителей: те всегда прямо говорили, чего им надо, а не ходили вокруг да около, как этот человек. Возможно, он вел себя так из застенчивости, но Роуане показалось, что он явно хитрит.

— Ну что же, я вас слушаю.

— То, что я скажу, вам не понравится.

И тут же она все поняла. Это был конкурент.

— А вы?.. — Роуана перевела взгляд на расчищенную полоску напротив «Мальчика-с-пальчик».

— Да.

— Так о чем же нам говорить? Я ведь не могу остановить вас.

— Зато вы можете облегчить свою участь, если, конечно, мы договоримся.

— Договоримся?!

— Две закусочных в Укромном Уголке — нонсенс.

— Согласна…

— У меня есть предложение. Строго говоря, мне это совсем ни к чему, я мог бы просто открыться — и все тут, но будет гораздо приятнее нам обоим, если мы сделаем, как я предлагаю, не правда ли?

— И что же вы предлагаете?

— Я предлагаю вам компенсацию — давайте назовем это так.

— Какую компенсацию?

— Ну… некоторую сумму, в обмен.

— На что?

— На «Мальчика-с-пальчик».

— Зачем я стану меняться? Он приносит неплохую прибыль.

— Сейчас приносит, а потом, когда у вас появится конкурент?

— И тогда будет приносить.

— Вы уверены?

— Что… что вы имеете в виду?

— Я, видите ли, знаком с условиями завещания дяди Томаса.

— Ах, вот оно что… Тогда вы…

— Да, Роуана, я — ваш двоюродный брат, — мужчина криво усмехнулся, — если можно так выразиться. Мне вправду очень жаль, что мы не родственники, — очень хотелось бы иметь такую симпатичную кузину, как вы.

Роуана тупо на него уставилась, не понимая, о чем речь. Он пустился в объяснения:

— Ваша мать, Роуана, не родная, а сводная сестра моей матери, падчерица моего деда во втором браке. Ваша мать — не Тумб.

— Нет, она всегда говорила, что Тумб, Селина Тумб. — Роуана вспомнила, как мама так же всегда добавляла, что свою девичью фамилию она ненавидела.

— Возможно, ее так называли удобства ради. В семье Тумбов один не-Тумб — это смешно, — сказал он и, так как Роуана ничего не ответила, продолжил игриво: — Может, это даже лучше, что мы не родственники, а, Роуана?

Она также не отвечала, вперив в потомка Тумбов невидящий взгляд. Вот почему мама так мало и неохотно рассказывала о своей семье. Неудивительно, что все кузены и кузины обиделись, когда наследство досталось дочери их неродной тетки. Она бы на их месте тоже обиделась.

— А… ясно, — невпопад пробормотала она.

— Ну и хорошо, что ясно, — обрадовался «двоюродный брат», становясь приторно галантным. — Кстати, Роуана, меня зовут Пирс Грант, я сын Фрэнсис Тумб. И теперь, когда мы с вами повстречались… — Он осторожно придвинулся к Роуане.

В ответ девушка отступила на шаг — Пирс Грант ей определенно не нравился.

— Прежде чем что-либо предпринимать, вам следует посоветоваться с остальными, — холодно произнесла она.

Пирс Грант закусил губу. Вся его любезность мигом испарилась.

— Ладно, раскрываю карты. На семейном совете мы решили, что я поеду и предложу вам выйти из игры до того, как обстоятельства вас заставят, ведь это в ваших интересах.

На щеках Роуаны вспыхнули два алых пятна.

— Не на ту напали, мистер Грант, — с расстановкой произнесла она.

Пирс заметно напрягся, но пока держал себя в руках.

— Нам всем известны несправедливые условия завещания. — Он перешел на деловой тон.

— Если так, почему вы не обратитесь в суд?

— Впутывать сюда закон, это изобретение дьявола? Ну уж нет. Мы решили предоставить вам шанс с честью уйти со сцены. С честью — значит с некоторой суммой.

— Нет.

— Нет?

— Вы слышали.

— Вы хоть понимаете, от чего отказываетесь?

— Да.

— Вы понимаете, что, даже если сейчас дела у вас идут неплохо, через месяц все изменится?

— Через месяц? — В голосе Роуаны прозвучало недоверие.

— Даже раньше! У нас есть разрешение на постройку, готов проект… Хотите взглянуть? — Пирс Грант сбегал к машине и принес свернутый в трубочку план. — Вот, пожалуйста: проект кафе «Перспектива».

— «Перспектива»?

— Да, «Перспектива». Перспектива, которую я… мы имеем счастье обозревать. С нашей стороны шоссе открывается великолепный вид, чего не скажешь про вашу сторону.

Он развернул план, но Роуана даже не взглянула.

— Жаль, что вы не хотите ознакомиться, хороший проект. Мы построим достаточно скромное сооружение, так как оно понадобится только на короткое время. Но естественно, не оцинкованную коробку без удобств! — Пирс сделал паузу и, не увидев реакции со стороны Роуаны, продолжил: — Я бы на вашем месте не торопился, подумал бы о компенсации. Учтите, мы можем ее предоставить вам строго до начала строительства.

— Я уже подумала, мистер Грант.

— Просто Пирс. — Он, видимо, не оставлял надежды познакомиться поближе.

— Я уже подумала, мистер Грант, и мой ответ отрицательный. Я знаю, что для двоих здесь места нет и что после бухгалтерских вычислений мистер Саксби…

— Ах, Джонатан Саксби… — Что-то в голосе Пирса заставило Роуану насторожиться. Она уставилась на него. — Ну конечно, Джонатан Саксби. Я могу ошибаться, но, скорее всего, вы немногое о нем знаете.

— Нет, — с неохотой подтвердила Роуана. — А что я должна знать?

Пирс закурил сигарету, настоящую, дорогую сигарету, не самокрутку, как Саксби.

— Послушайте, дорогуша, у вас есть какие-нибудь семейные записи? — От этого «дорогуша» у Роуаны вдруг заныли все зубы.

— Есть, в Библии.

— Ну так просмотрите их.

— Они в Англии.

— Пошлите за ними, обязательно пошлите. Если вы рассчитываете на благосклонное отношение вашего опекуна, вас ждет жестокое разочарование.

— Зачем вы мне все это говорите? — возмутилась Роуана.

— Доберитесь до этих записей, они вам раскроют глаза. А сейчас, дорогая кузина, я вас покину. — С этими словами Грант отправился к машине и, заведя мотор, тронулся в путь.

Вскоре потянулись новые посетители. Потом пожаловал Джонатан Саксби. Мастерски выполняя операции по поджариванию стейков, Роуана время от времени искоса посматривала на него. Что имел в виду Пирс Грант, когда советовал ей просмотреть семейную Библию? Ей, безусловно, пришлют Библию из Англии, но что она там найдет? Снова имена своих мнимых родственничков? Когда Роуана нагружала поднос сандвичами, ей пришло в голову, что, не явись сегодня этот отвратительный Пирс, она, пожалуй, была бы готова заочно воспылать к ним любовью.

— Да вы экспертом становитесь. — Джонатан незаметно подошел к ней и встал рядом.

— Я заработала очко? — бросилась в атаку Роуана.

— Я целый день нюхал имбирь, мисс Редланд, и больше не желаю ничего острого, — устало произнес он.

Отнеся один поднос, Роуана вернулась за вторым.

— В конце концов, все это не важно, правда? — с горечью спросила она.

— Что не важно?

— Очки не важны. В любом случае у меня нет шансов.

— Не рано ли сдаетесь, мисс?

— Я не сдаюсь, но ведь напротив открывается новое кафе!

— Откуда вы знаете?

— Вы сами мне намекали.

— Ах да, помню…

— Почему вы мне сразу не сказали прямо?

— Я думал, вы все сами скоро узнаете.

— Вам известно, что его открывают мои родственники?

— Да.

— Я полагаю, вам также известно и то, что они мне никакие не родственники.

Он удивленно поднял брови:

— А разве нет?

— Я только знала, что моя мать была младшей в семье, поздний ребенок.

— Возможно.

— Да, но не поздний ребенок моего неродного деда! Об этом мне поведал Пирс Грант.

— Значит, он был здесь! — Глаза Джонатана сузились от гнева.

— Они мне, оказывается, и не двоюродные вовсе, неудивительно…

— Ерунда, — резко оборвал ее опекун, — родство не имеет никакого значения. Значение имеет только любовь!

— Любовь?

— Ну… я имею в виду, что нельзя ничего построить на одних родственных связях.

— Он… Пирс очень рад, что мы с ним не родня.

— Да ну? А вы?

— Я… Я не знаю, для меня это был шок. Он посоветовал мне достать семейные записи. Я, конечно, напишу в Лондон, чтобы мне прислали…

— А вот я вам не советую.

— Почему?

— Нет необходимости, вы ведь и так уже все знаете.

Роуана хотела было возразить, но передумала. Теперь она чувствовала, что непременно должна получить Библию и послать телеграмму в Лондон, как только Джонатан закончит свою инспекцию и уедет. Ей не терпелось узнать, что скрывается за всей этой семейной историей.

Но лишь перед самым приходом Барни Роуана смогла наконец перевести дух. Удостоверившись, что на шоссе пусто, она сняла трубку большого черного телефона и долго пыталась соединиться, прежде чем ей ответили. Коммутатор находился еще в каком-то Уголке: как и говорили ковбои, в округе их было полно. Выслушав сообщение, телефонистка сказала:

— Милочка, зачем вам выписывать Библию из Лондона? Хотите, я одолжу вам свою? — За целый день она была первым человеком, говорившим с Роуаной действительно по-человечески, не считая, конечно, дальнобойщиков, дружелюбие которых оставалось неизменным.

Роуана объяснила, зачем ей нужен именно это экземпляр.

— Осторожнее, милочка, среди ваших родственников может оказаться черт, — шутливо предостерегла телефонистка. Еще она сказала, что ее зовут Ширли, и предложила звонить ей почаще. Потом сообщила, что телеграмма принята, и спросила, как Роуане нравится на новом месте. По мнению Ширли, это место было ничем не лучше, но и не хуже других. Однако в ее голосе звучала та же гордость, что и у Джонатана, когда он рассказывал о Куинсленде.

Роуана положила трубку, когда пришел Барни. Он предупредил, что ночью прибудет новая партия бифштексов и нужно будет загрузить их в холодильник. Они выпили чаю и съели по сандвичу из тех, что заготовила Роуана. Критически осмотрев их, Барни заявил, что можно было бы сделать и потолще, ну да ладно, для новенькой сойдет.

По дороге к бунгало Джарвисов «новенькая» больше не боялась наступить на змею, похоже, акклиматизация проходила успешно.

Загрузка...