Красный павильон

Глава 19

На следующее утро Ма Джунг пришел с докладом очень рано, когда судья Ди еще ел свой утренний рис на веранде. Легкий туман поднимался над безмолвным парком, мокрые поникшие гирлянды из разноцветного шелка ниспадали среди деревьев.

Судья кратко передал своему помощнику разговор с Фенгом и его дочерью. Он заключил:

— Сейчас мы попытаемся найти госпожу Линг. Скажи управляющему, чтобы он приготовил для нас двух лошадей. Если госпожа Линг не вернется в свою лачугу, мы должны будем сделать довольно долгую поездку вглубь, на север Острова.

Когда Ма Джунг вернулся, судья Ди только что сложил палочки для еды. Попросив Ма Джунга выложить его коричневое дорожное платье, он поднялся и вошел в дом. Помогая судье переодеться, Ма спросил:

— Я полагаю, что Киа Ю-по не впутан во все эти подозрительные дела, господин?

— Нет. А что?

— Я случайно услышал прошлой ночью, что он планирует покинуть Остров вместе с девушкой, в которую влюблен. Я сделал вывод, что его помолвка с госпожой Фенг была так или иначе навязана ему.

— Пусть едут. Он мне не нужен. Я думаю, мы тоже сможем уехать отсюда сегодня, Ма Джунг. Я надеюсь, в свободные часы ты получил все развлечения, которые хотел?

— Да, естественно! Но Райский Остров — очень дорогое место!

— Я не сомневаюсь, — сказал судья, наматывая черный пояс вокруг талии, — но у тебя были две серебряные монеты, их должно быть достаточно!

— Честно говоря, господин, их было недостаточно! Я прекрасно провел время, но я спустил все деньги.

— Я надеюсь, это стоило денег! И у тебя еще есть капитал — то золото, которое ты унаследовал от дяди.

— Оно тоже ушло, господин, — отметил Ма Джунг.

— Что?! Те два золотых слитка, которые ты собирался сохранить на будущее? Это невероятно!

Ма Джунг с грустью кивнул.

— Дело в том, Ваша Честь, что я нашел здесь слишком много привлекательных девочек, слишком много! И слишком дорогих!

— Это позорно! — воскликнул судья Ди. — Растратить целых два золотых слитка на вино и женщин!

Сердито передернувшись, он резким движением надел свою черную шапочку. Затем он вздохнул и сказал, пожав плечами:

— Ты никогда не поумнеешь, Ма Джунг.

Они молча вышли на передний двор и сели на лошадей.

Ма Джунг ехал впереди. Они поскакали с судьей по отдаленным улочкам, через пустырь. Перед началом тропинки, проложенной меж деревьев, он приостановил свою лошадь и показал судье, где именно на него и двух его друзей напали. Затем он спросил:

— Фенг знал, что стояло за этим нападением, господин?

— Он думает, что знает, но на самом деле нет. Я знаю. Это было нападение на меня.

Ма Джунг хотел спросить, что это значит, но судья уже пришпорил свою лошадь. Когда показался большой тис, Ма Джунг указал на лачугу около искривленного дерева. Судья Ди кивнул. Он спешился и отдал поводья Ма Джунгу, говоря:

— Ты останешься здесь и подождешь меня.

Он пошел один по мокрой траве. Утреннее солнце еще не успело проникнуть сквозь плотную листву, которая нависала над крышей лачуги. В тени было холодно и влажно; от гниющей листвы исходил неприятный запах. Слабое мерцание света появилось за грязной промасленной бумагой единственного окна.

Судья Ди подошел близко к ветхой двери и прислушался. Он услышал необыкновенно красивый голос, тихо напевающий старую мелодию. Он вспомнил, что эта мелодия была популярна, когда он был еще ребенком. Он толкнул дверь и вошел. Пока он стоял у входа, дверь закрылась за ним, скрипнув на ржавых петлях.

Свет от дешевой глиняной масляной лампы освещал тусклую комнату неясным мерцающим светом. Старая женщина сидела по-турецки на бамбуковой кушетке, баюкая омерзительную голову нищего, пораженного проказой, которая лежала у нее на руках. Нищий лежал на спине на кушетке, язвы на его теле виднелись через грязные лохмотья, которые едва прикрывали его истощенное тело. Его единственный уцелевший глаз тускло светился в свете лампы.

Она подняла свою голову и повернула слепое лицо к судье.

— Кто это? — спросила она приятным теплым голосом.

— Это я, магистрат.

Синие губы прокаженного скривились в усмешке. Глядя в упор на его единственный глаз, судья сказал:

— Вы — Ли Вей-джинг, отец академика. А она — куртизанка Изумрудная Роса, которая была объявлена мертвой тридцать лет назад.

— Мы — любовники! — гордо сказала слепая женщина.

— Вы приехали на Остров, — продолжал судья Ди, обращаясь к прокаженному, — потому что вы услышали, что Королева Цветов по имени Осенняя Луна довела вашего сына до убийства, и вы хотели мести. Вы были неправы. Ваш сын убил себя, потому что он обнаружил опухоли на шее и подумал, что он также заразился этой болезнью. Правда это или нет, я не знаю; я не осматривал труп. У него не было вашего мужества, и он не мог посмотреть в лицо ужасному концу прокаженного. Но Осенняя Луна не знала этого. В своем глупом стремлении к славе она заявила, что он убил себя из-за нее. Вы слышали это из ее уст, когда, прячась в кустах перед верандой Красного павильона, вы подслушали наш разговор.

Он остановился. Слышалось только лишь тяжелое дыхание прокаженного.

— Ваш сын доверял Осенней Луне. Он передал ей письмо для вас, где он объяснял свое решение. Но она совершенно забыла про него и даже не распечатала его. Я обнаружил его, после того как вы убили ее.

Он вытащил письмо из рукава и прочитал его вслух.

— Я носила твоего сына под сердцем, дорогой, — нежно сказала женщина, — но после лечения от оспы у меня был выкидыш. Наш сын был бы красивым и смелым. Как ты!

Судья Ди бросил письмо на кушетку.

— После того, как вы приехали на Остров, вы все время наблюдали за Осенней Луной. Когда той поздней ночью вы увидели, как она шла в Красный павильон, вы пошли за ней. Стоя на веранде, вы видели ее через окно с решеткой, лежащей обнаженной на кровати. Вы позвали ее по имени. Затем вы встали около окна, прислонившись спиной к стене. Когда она подошла к окну, и, возможно, приникла лицом к железной решетке, чтобы посмотреть, кто ее зовет, вы внезапно бросились вперед. Вы просунули руки сквозь решетку и схватили ее за горло, чтобы задушить. Но ваши обезображенные руки не смогли удержать ее. По дороге к двери она позвала на помощь, у нее произошел сердечный удар, и она рухнула на пол. Вы убили ее, Ли.

Красное возбужденное веко дергалось от волнения. Старуха наклонилась над обезображенным лицом и прошептала:

— Не слушай его, дорогой! Отдыхай, мой сладкий, ты не очень хорошо себя чувствуешь.

Судья отвел взгляд. Уставившись на влажный пол из утоптанной земли, он продолжал:

— Ваш сын правильно упомянул в своем письме о вашей неукротимой силе воли, Ли. Вы были смертельно больны и ваше богатство истощилось. Но у вас был сын. Вы сделали из него великого человека, и к тому же быстро. Райский Остров, этот Остров сокровищ из золота, был расположен на границе с вашими владениями. Сначала вы послали своих разбойников, чтобы ограбить транспорт Фенга, везущий золото, но он был слишком хорошо охраняем. Затем у вас появился более хороший план. Вы сказали своему сыну, что антиквар Вен Ян ненавидит Фенга и хочет отстранить его от должности. Вы приказали своему сыну установить связь с Веном и привести в исполнение заговор, который привел бы к позорной отставке Фенга. Ваш сын назначил бы Вена губенатором Острова вместо Фенга, а через него вы бы смогли завладеть сокровищами Острова. Смерть сына нарушила все планы.

Мы не встречались раньше, Ли, но вы знаете мою репутацию, так же как я знаю вашу, и вы боялись, что я узнаю про вас. После того, как вы убили Королеву Цветов, вы вернулись к Красному павильону. Вы некоторое время стояли на веранде, наблюдая за мной через решетку в окне. Из-за вашего дьявольского присутствия у меня был только плохой сон. Вы не могли мне ничего сделать, так как я лежал слишком далеко от окна, а дверь я запер.

Судья поднял глаза. Лицо прокаженного было похоже на отвратительную злобную маску. Гнилой запах в маленькой комнате стал еще сильнее. Судья приложил шейный платок ко рту и к носу и заговорил через него.

— Вы пытались уехать с Острова после этого, но лодочник не взял вас. Я полагаю, что вы рыскали по лесу вдоль берега, в поисках места, где можно было бы укрыться, и там, случайно, после тридцати лет, встретили вашу любовницу по имени Изумрудная Роса. Полагаю, что вы узнали ее по голосу. Она сообщила вам, что я расследую дело о смерти Тао Квэнга. Что привязывает вас к жизни, которая дает вам лишь страдание, Ли? Вы решили спасти свою репутацию любой ценой? Или это преданность женщине, которую вы любили тридцать лет назад и которую вы считали умершей? Или это дьявольское решение все время выходить победителем? Я не имею представления, каким образом неизлечимая болезнь воздействует на великий дух…

Так как ответа не последовало, судья Ди продолжил:

— Вчера днем вы опять шпионили за мной, в третий раз. Я должен был бы узнать этот запах, который ни с каким другим не спутаешь. Вы слышали, как я говорил моему помощнику, что собираюсь прийти сюда. Вы пошли позвать наемных людей и приказали им лечь в засаде между деревьями и убить меня. Вы не могли знать, что после того как я вошел в гостиную, я изменил свои планы. Вместо меня ваши люди напали на моего помощника и людей губернатора. Все посланные вами были убиты, но один из них упомянул ваше имя, перед тем как он умер.

После того, как я прочитал письмо вашего сына, я вдруг понял. Я знал, какой вы были человек, Цензор Ли. Фенг говорил, что тридцать лет назад вы были энергичный молодой чиновник. И Изумрудная Роса снова описала вас, когда говорила со мной о любовнике с диким безрассудочным характером, о человеке, который бы беззаботно бросил богатство, положение — все из-за женщины, которую любил.

— Это был ты, дорогой! — мягко сказала женщина. — Это был ты, мой красивый безрассудный любовник!

Она покрыла его лицо поцелуями.

Судья Ди отвернулся. Он сказал уставшим голосом:

— Люди, страдающие неизлечимыми болезнями, находятся за пределами досягаемости закона, Ли. Я только хочу заявить, что вы убили куртизанку Осенняя Луна в Красном павильоне, так же как убили Тао Квэнга тридцать лет назад.

— Тридцать лет! — снова заговорил красивый голос, — после всех тех лет мы снова вместе! Тех лет не было, дорогой, они были дурным сном, ночным кошмаром. Только вчера мы встретились в Красной комнате; красной, как наша страсть, как наша сжигающая безрассудная любовь. Никто даже не знал, что мы встречались там; ты, красивый талантливый чиновник, любящий меня, самую красивую и самую талантливую из куртизанок, Королеву Цветов Райского Острова! Фенг Дэй, Тао Квэнг и многие другие — все они добивались моей благосклонности. Я поощряла их, притворялась, что не могу принять решение. И все это только для того, чтобы сохранить нашу тайну, нашу милую тайну. Затем настал последний вечер… когда это было? Было ли это прошлой ночью? В тот момент, когда ты сжимал мое трепещущее тело в своих сильных руках, мы внезапно услышали, что кто-то есть в гостиной. Ты вскочил с постели и, как был обнаженный, выбежал туда. Я последовала за тобой и увидела, как ты стоял там, красные лучи заходящего солнца окрасили твое любимое тело в огненно-красный цвет. Когда Тао Квэнг увидел нас, стоящих рядом друг с другом, обнаженных и вызывающих, он побелел от гнева. Вынув кинжал, он обозвал меня позорным словом. «Убей его!» — крикнула я. Ты ринулся на него, вырвал у него кинжал и вонзил его ему в горло. Кровь хлынула на тебя, красная кровь на твою красную широкую грудь. Никогда, никогда я не любила тебя больше, чем тогда…

Исступленная радость придала опустошенному слепому лицу странную красоту. Судья наклонил голову. Он услышал, как дрожащий голос продолжал:

— Я сказала: «Давай быстро оденемся и убежим». Мы вернулись в Красную комнату, но затем услышали, что кто-то вошел в гостиную. Ты вышел и увидел этого глупого мальчишку. Он тут же снова выбежал, но ты сказал, что он мог узнать тебя. Было бы лучше перенести тело в Красную комнату, вложить кинжал ему в руку, запереть за собой дверь и протолкнуть ключ обратно внутрь через щель под дверью, затем мы бы сказали, что Тао совершил самоубийство.

Мы расстались на веранде. На маленьком киоске напротив, в парке, как раз зажигали цветные фонари. Ты сказал, что должен уехать на несколько недель, чтобы переждать пока самоубийство будет расследовано. Затем ты вернешься ко мне.

Она начала кашлять. Кашель становился все сильнее, вскоре он сотрясал все ее изможденное тело. Пена и кровь появились на ее губах.

Она небрежно утерла губы и продолжала; ее голос внезапно стал слабым и хриплым:

— Они спросили, любил ли меня Тао. Я сказала, да, он любил меня, и это была правда. Они спросили, умер ли он, потому что я не приняла его, и я ответила, да, он умер из-за меня, и это тоже была правда. Потом эта болезнь… Я заболела — мое лицо, мои руки… мои глаза. Я должна была умереть, и я хотела умереть. Лучше умереть, чем позволить тебе снова видеть меня такой, какой я стала… Был пожар, другие больные женщины тащили меня, через мост, в лес.

Я не умерла, я жила. Я, которая хотела умереть! Я взяла бумаги госпожи Линг, Золотой Зари, как ее звали. Она умерла в поле, в канаве, рядом со мной; я вернулась, но ты думал, что я умерла, как я и хотела. Как я была рада, когда я услышала, каким великим, каким известным ты стал! Это было единственное, что поддерживало во мне жизнь. И сейчас, наконец, ты вернулся ко мне, в мои руки.

Неожиданно она замолчала. Когда судья Ди поднял глаза, он увидел, как она быстро перебирала своими тонкими, как паучьи лапки, пальцами по неподвижной голове на ее коленях. Единственный глаз прокаженного закрылся, тряпье поверх запавшей груди больше не шевелилось.

Прижимая уродливую голову к своей плоской груди, она выкрикнула:

— Ты вернулся, благословенье небесам! Ты вернулся, чтобы умереть у меня на руках… и я с тобой.

Она прижималась к мертвому телу, шепча ласковые слова.

Судья повернулся и вышел. Скрипучая дверь захлопнулась за ним.