Красота от отказа (ЛП)

Не знаю, что я ожидал услышать, но явно не это.

Увидев его, я думал, что случилось что-то страшное.

- О. Мои поздравления, но я, честно, слегка потрясен. Не думал я, что вы

планировали больше детей.

Он смеется, но вот только совсем не смешно.

- Мы и не планировали. Она оставила свои противозачаточные таблетки,

когда пару месяцев назад мы уехали на выходные в загородный дом, а когда

вернулись, то подумали, что всё будет в порядке, если она вновь вернется к

ним. Но, к сожалению, ошиблись.

- А что по этому поводу думает Эм?

- Она счастлива. Все уши мне прожужжала, что будет мальчик. Она,

оказывается, думала, что я хочу сына, но мне как-то было всё равно будет он

у нас или нет. Я без ума от наших девочек.

Ему не нужно говорить о том, как сильно он любит дочек и Эмму, я знаю, что

они - его мир. Он мог бы владеть всеми моими деньгами и богатством, но он

отвернулся от всего ради семьи.

- Так ты не рад появлению нового ребенка в семье?

- Нет. И за это я чувствую себя эгоистичным ублюдком.

Он делает глубокий вдох и медленно выдыхает, прежде чем начинает

расхаживать по моей гостиной с руками по обе стороны головы. Сегодня он

предстал передо мной в новом свете, и причина его конфликта беспокоит

меня.

Не знаю, могу ли я чем-то ему помочь, но я могу выслушать, даже если не

смогу дать ему совет.

- Ты можешь рассказать мне обо всем, что у тебя на душе. Поверь, я не буду

осуждать тебя. Я имею в виду, черт...вспомни, чем я занимался на протяжении

четырех лет. Я не святоша. И поэтому не мне тебя судить.

Он садится на диван и наклоняется, положив голову на руки.

- Буквально недавно Эмма вернулась ко мне. Весь прошлый год Мила была

прикована к её груди.

Двенадцать гребаных месяцев - слишком долгий срок для твоей жены,

кормящей ребенка грудью днем и ночью. Брат, худшей половой близости и не

придумаешь. Ты чувствуешь себя ублюдком, мечтая о том, чтобы твой

ребенок повременил с едой, когда тебе хочется потрахаться.

Вау. Эти несколько слов я не смогу выкинуть из головы. Лучше бы я этого не

слышал.

- Два месяца. Наконец Мила стала обходиться без её груди, и это было просто

великолепно. Дети в своей комнате, мне наконец-то предоставился шанс

трахать мою жену в нашей кровати, а не тайком на диване в промежутках

между тем, как ребенок не присосется к её груди, как пиявка. Но сейчас

появится еще один, который встанет между нами.

Блядь. Я больше ни за что не сяду на их диван.

Я не знаю, что ему сказать, а посоветовать и подавно.

- Знаешь что? Тебе лучше начать действовать. У тебя...семь месяцев до того,

как он появится. Так что пора делать запасы на зиму.

- Дело не в этом, - ворчит он.

- У Эммы всегда преждевременные роды, поэтому ей нужно держать в покое

таз, так что все эти месяцы это только будет мешать мне, пока он наконец не

появится на свет.

Черт. Мне жаль моего младшего брата.

- Мама уже знает?

- Да. Мы сказали ей вчера вечером, и она на седьмом небе от счастья. Она и

подумать не могла, что вновь станет бабушкой, пока ты не встретил Лорелин.

Пока я не встретил Лорелин. Раньше, услышав такое, означало бы, что уже

всё потеряно, но не сейчас. Я больше не беспокоюсь о том, на что будет

похожа моя жизнь, имея семью. Я больше боюсь того, на что будет похожа

моя жизнь, если в ней не будет Лорелин. Я знаю, что она хочет детей и

планирую дать ей это – так много, как она того захочет и, когда будет готова.

С нетерпением жду того момента, когда смогу зачать их в ней.

- Всё будет хорошо. Уверен, у вас с Эммой и с этим ребенком всё получится.

- Я знаю, что всё будет хорошо. Я в панике от того, что этот ребенок не был

запланирован. Такое ощущение, будто я теряю самооблалание и не люблю

его. Боже, ты вправе думать, что я придурок, только из-за того, что я считаю,

что благодаря этому ребенку мне будет отказано в сексе.

- Я же сказал тебе, что не буду осуждать тебя, что я в принципе и делаю,

потому что я не знаю, чтобы делал, окажись я в твоей шкуре. И мы оба знаем,

что ты будешь любить его.

Как бы мне хотелось заботиться о беременной Лорелин. По крайней мере, это

бы означало, что она со мной.

- Джек, тебе стоит найти Лорелин, и когда ты окажешься в той же ситуации,

что и я, то, поверь, тебе не захочется проводить это особенное время с ней.

- Надеюсь, мне выпадет шанс запаниковать в такой ситуации.

Припарковавшись в гараже, я обнаруживаю миссис Порчелли на кухне.

- Мистер Маклахлан, как хорошо, что вы вернулись.

Надеюсь визит к родителям прошел благополучно?

Хотел бы я оказаться в Сиднее случайно, но не это послало меня туда.

Оказался я там по совершенно иным причинам, которые я не хочу обсуждать,

поэтому я лгу.

- Да, всё прошло хорошо.

- Отлично. Если вы голодны, я могла бы приготовить вам обед.

- Спасибо, но нет необходимости делать это. Пару часов назад я

останаливался в небольшом кафе.

Когда я уже собираюсь выходить, миссис Порчелли зовет меня по имени.

- Мистер Маклахлан?

Я поворачиваюсь и замечаю тень неуверенности в глазах экономки - так,

будто она ищет правильные слова, чтобы сказать мне.

- Да?

Она крутит руки, явно нервничая. Мне становится любопытно.

- Не знаю, должна ли я вам что-либо рассказывать, но, думаю, вам стоит

знать.

Я жду её дальнейших объяснений, но она ничего не говорит. Что бы это ни

было, она не желает рассказывать мне.

- И о чем же вы?

- Я убиралась в вашей спальне и нашла кое-что из вещей Лорелин. Положила

на тумбочку, потому что не знала, что с этим делать. Думаю, с моей стороны

было бы неправильным выкинуть это в ведро.

Ах! Должно быть одна из пар нижнего белья Лорелин упала под кровать во

время наших ночных шалостей.

Уверен, эта седая леди подразумевала именно это, покрывшаяся румянцем.

- Спасибо, что дали мне знать.

Я улыбаюсь, проходя по коридору к моей спальне.

Было бы замечательно оставить на память один из таких сувениров.

Хмм.. интересно, какая пара это будет? Надеюсь, что те самые белые

кружевные, которые я снял с неё в день, когда мы впервые занялись любовью,

вместо того, чтобы трахнуться, день, когда она сказала, что любит меня.

Еще будучи стоя в дверях, я замечаю, что это не белые кружевные, а цветные.

И сложены в крошечный прямоугольник. Что-то не припомню, чтобы на ней

хоть раз было что-то подобное, поэтому я пересекаю комнату, чтобы лучше

рассмотреть. Это вовсе не трусики, а мешочек из ткани, где Лорелин по всей

видимости хранит противозачаточные таблетки.

Вытащив упаковку, покрытую фольгой, я лишний раз подтверждаю свои

сомнения. Эти самые таблетки она должна была принимать, уехав от меня.

Сидя на кровати, я держу их в руке. Неужели это значит, что она собирается

забеременеть?

Иду в гостиную и беру свой ноутбук, прежде чем возвращаюсь обратно. Я

даже не знаю, что искать.

Дрожащими руками печатаю, что случится, если перестать принимать

противозачаточные таблетки и нажимаю enter. Выбрав первый же

появившийся результат, мигом оказываюсь на каком-то медицинском сайте.

Просматриваю статью, читая о вещах, в которых ничего не понимаю, но

затем я наталкиваюсь на заголовок под названием "повышенная вероятность

беременности". Это я еще могу понять, поэтому с головой ухожу в чтение,

чтобы узнать, о чем в ней говорится: Повышается риск забеременеть, когда

прекращаешь пить таблетки. Уровень гормонов быстро меняется, когда

прекращаешь пить таблетки в середине цикла, тем самым увеличиваются

шансы на зачатие. Некоторые женщины думают, что защищены еще на целый

месяц, даже если закончили пить их раньше указанного срока, но это не так.

Вы защищены только тогда, когда регулярно принимаете таблетки.

Блядь! Лорелин вообще в курсе всего этого? Она вообще понимает, к чему

может это всё привести? Уменя нет ни единого гребаного способа узнать это,

и спросить я тоже не могу, так как её здесь нет.

Джим вот уже пять дней ищет её в Штатах. Он ежедневно информирует меня

о том, как продвигаются дела, но теперь этого явно недостаточно, когда я

узнал, что она может быть беременна. Я умираю здесь; мне нужно, чтобы он

наконец-то отыскал её.

Вытаскиваю телефон из кармана и звоню.

- Мистер Маклахлан.

Не хочу ничего слышать, кроме того, что он знает, где она.

- Ты нашел её?

Уже заранее знаю, что ответ будет "нет". Он бы заранее уведомил меня, если

бы нашел её; у него есть строгие инструкции, чтобы сразу же позвонить мне

и сообщить о её местонахождении.

- Прошу прощения, мистер Маклахлан, но нет. Я не нашел ни одного дома,

зарегистрированного на имя Эддисон Донаван. Обнаружив сегодня утром

человека под таким именем, никак не мог бы быть подругой Лорелин.

- Уверен? Может она лжет.

- Девочка учится в средней школе, а её мать не была рада тому, что я явился в

их дом с расспросами о их дочери. Никакой активности в социальных сетях

Эддисон с тех самых пор, как она уехала из Австралии.

Такое ощущение, будто она сквозь землю провалилась Одно препятствие за

другим. Пару дней назад мы узнали, что Лорелин прекратила всякие связи со

своим мобильным оператором, так что нашим лучшим решением было

вообще не проявлять никаких инициатив. Понятия не имею, почему она это

сделала, но есть подозрение, что причиной тому является Блейк Филлипс. Я

представляю себе, как он преследует Лорелин теперь, когда она вернулась в

Нэшвилл, и одна только мысль сводит меня с ума. Мне снова хочется

задушить его.

- И каков же твой план, Джим?

Я хочу услышать, как он скажет, что у него есть другая стратегия, ведь

поиски Эддисон ничем не увенчались.

- Я знаю, что вы прибегли бы к этому в последнюю очередь, но я

порекомендовал бы обратиться к Блейку Филлипсу. Не вижу смысла

прочесывать всю Калифорнию в поисках Эддисон, когда он так близко.

Я умру, если в итоге окажется, что она с ним. Может потому я хочу, чтобы он

был последним вариантом, потому что каждый раз боюсь, что она с ним. Я

хочу видеть его реакцию, когда Джим будет спрашивать его о ней. Мне нужно

видеть выражение его лица, а также узнать ответ.

- Я хочу, чтобы ты записал вашу встречу и тут же отправил мне.

Не колеблясь, Джим отвечает.

- Конечно, сэр.

5 глава

Лорелин Прескотт

Ничего себе. Я еду домой в изумлении, ведь у меня есть отец, и он хочет

подпортить жизнь человеку, который угрожал мне. Он заверил меня, что,

когда он закончит с ним, ему в этом городе не светит быть даже

расфасовщиком продуктов. Одна только мысль делает меня счастливой до

того момента, как я вспоминаю, что у него трое детей, зависящих от него. Как

бы мне не хотелось лицезреть, как Блейк ползает на брюхе, как змея, я

никогда не смогу простить себя за любое несчастье, нанесенное этим детям.

Они ведь не виноваты, что их отец - та еще скотина. Поэтому-то я и

попросила Джейка ничего не предпринимать в отношении Блейка.

Я паркуюсь на своем обычном месте возле дома и сижу, уставившись на

дверь. Мне не хочется идти туда, поскольку одиночество не совсем

положительно сказалось на мне. Было достаточно времени, чтобы подумать

над тем, как я скучаю по Джеку Генри.

Я моментально выхожу из транса, как только слышу рингтон Эддисон.

- Как дела?

Бодрым голосом отвечаю я. Надеюсь, она не поймет, насколько фальшиво это

звучит.

- Эй, подруга. Чем занимаешься?

Эддисон звонит каждый день, чтобы проверить меня - иногда даже дважды.

Она была очень внимательна к...хорошо, для Эддисон. Я никогда не замечала

за ней, чтобы она о ком-нибудь заботилась. Кажется её отношения с Заком

выработали в ней такое чувство, как сожаление. Не думала я, что она

способна на это.

- Только что вернулась домой от мамы.

- И как всё прошло?

У меня не было времени, чтобы переварить всю информацию касаемо

Джейка Беккета, поэтому я пока не готова обсуждать это, особенно по

телефону. А когда об этом узнает Эддисон, она будет в шоке.

- Хорошо.

- А как прошла встреча с твоим уродом-продюсером?

Каждый раз не могу сдержать смеха, когда Эдди называет Блейка уродом-

продюсером. Ему это прозвище подходит как нельзя кстати.

- Отлично. Он был очень отзывчивым - пока не последовал за мной к машине

и не начал приставать, угрожая при этом разрушить мою карьеру, если я не

вернусь к нему.

Я чувствую, как Эддисон начинает гневаться.

- Этот ублюдок сделал тебе больно?

- Нет! Ты же знаешь, что я птица с крутым нравом. Ну припугнул он меня

слегка, но вероятнее всего это я сделала ему больно. Не думаю, что в

ближайшее время ему понадобится вазэктомия. Надеюсь, мое колено

хорошенько прошлось по его яйцам.

Эддисон хохочет.

- Я рада слышать это, но что будет с твоей карьерой?

Я глубоко вздыхаю, прежде чем осознаю, где я стою, как будто от этого что-

то изменится.

- Я потеряла всё, над чем так упорно работала, а теперь придется начинать с

нуля. А всё потому, что я отказалась иметь дело с женатым мужчиной.

- Но это же несправедливо.

Кричит она так, что у меня чуть не лопаются перепонки.

- Ты не можешь уйти ни с чем. У него по крайней мере должно взыграть

чувство приличия, чтобы вернуть твои песни.

Это она еще не видела ярости на его лице.

- Этому никогда не бывать, но всё нормально. Правда.

Если ему так хочется, пусть держит мои песни у себя. Я по-прежнему владею

половиной из них, так что он не сможет отдать их кому-то ещё. Кроме того, у

меня есть кое-что новенькое, что намного лучше всего моего старого

материала.

- Потому что все они о нем.

Мне и спрашивать не надо, о ком она говорит.

- Даже если и так, по крайней мере они искренние и исходят из моего сердца.

- Уверяю тебя эти песни еще десять раз станут платиновыми, потому что

фанаты всегда знают, когда они настоящие. Они обязательно прочувствуют на

себе всё то, что ты вложила в них. Надеюсь, и он тоже.

Я тоже.

- У меня хорошие новости.

Её слова излучают радость, но вот голос оставляет желать лучшего.

- По крайней мере, я надеюсь, что ты действительно думаешь, что они

хорошие. Завтра я еду домой. Клив устраивает для меня прослушивание, и в

связи с этим он сказал, что бы я обязательно вернулась к четвергу.

Слава богу. Наконец-то я больше не буду находиться в этой квартире одна.

- Ты просто не представляешь, как я счастлива, что ты приедешь домой, но

вот, кажется, ты совсем этому не рада.

- Прослушивание будет проходить с группой, и, к сожалению, я не буду

ведущей вокалисткой.

Для мисс Перед и Центр занимать нелидерские позиции - явная проблема.

- Я буду петь с парнем.

- Сейчас такие группы преуспевают в стране, так что это хорошая

возможность, - поддерживаю я.

- Я их знаю?

- Южная Офелия.

- Черт, Эдди. Они сейчас находятся на самом пике своей карьеры. Правда.

Поверить не могу, что один из солистов ушел посреди всего этого успеха. Это

безумие какое-то.

- Может быть, но это не то, чего я хочу, потому что это не мой стиль. Не

думаю, что буду довольна тем, что мне придется бороться с кем-то за

внимание. Ты же знаешь, что я люблю быть в центре внимания.

Намечается большой концерт, но у меня такое ощущение, что всё происходит

слишком быстро. Хизер ушла на прошлой неделе, и, как намечается, со

следующего месяца мы начнем пробивать себе путь, поэтому у нас не так

много времени спеться вместе.

После этого на протяжении шести месяцев мы будем колесить по стране,

продвигая альбом.

Эддисон никогда не любила делиться вниманием, а Клив был прав, что для

нее это будет хорошим движением вперед. Как бы то ни было, это было моей

работой поддерживать её.

- Эдди, это, правда, очень хорошая возможность, чтобы продвинуться по

карьерной лестнице.

Выступления, гастроли - это же здорово. И кто знает?

Может тебе понравится петь с тем парнем.

- Я просто возненавижу всё это. Я знаю.

Пессимист.

- Есть вещи и похуже.

- Прости, Лори, - извиняется она.

- С моей стороны было неправильным ныть после того, что произошло с

Блейком.

Честно говоря, я поражена тем, с каким уважением она относится к этому.

Кажется, отношения с Заком

изменили её в лучшую сторону.

- Конечно дерьмово, но со мной всё будет хорошо.

- Знаю, но я была невнимательна к твоим чувствам.

Если быть честной, я была хреновым другом, за что и приношу свои

извинения. Клянусь, я исправлюсь.

Я принимаю Эддисон такой, какая она есть, не ожидала я, что она смогла бы

измениться ради меня.

- Что за ерунду ты говоришь? Ты не была хреновым другом. Ты звонила

каждый день - иногда даже дважды, чтобы удостовериться, что со мной всё

хорошо.

- Мы обе знаем, что я могла бы сделать куда больше.

Она не единственная, кто мог бы измениться в лучшую сторону.

- Я съехала от тебя, чтобы жить с мужчиной, которого едва знаю.

- Из-за того, что мой брат сделал тебе, и я встала на его сторону. Извини.

Согласна. Она должна была тогда меня поддержать.

- Всё нормально. Всё, что ни делается, всё к лучшему.

Совместное проживание с Дж...Лахланом на протяжении двух с половиной

месяцев послужило для меня хорошим опытом.

- И как мы только будем обходиться без этих австралийских парней?

- Понятия не имею, Эдди.

И это кристально честная правда. Я не знаю, как смогу забыть любовь всей

моей жизни.

Я помогаю Эддисон разобрать её вещи, как вдруг она достает подарочную

сумку из её чемодана.

- Я кое-что купила тебе, пока была в Кали - ты, конечно, могла бы купить это

и здесь, но я знаю, что ты бы ни за что не купила бы это себе сама.

Некоторые люди рождены, чтобы дарить подарки. Им нравится дарить,

потому что это заставляет их чувствовать лучше. Вот только Эддисон не

относится к этой группе людей. Интересно, что заставило её отказаться от

своих старых привычек?

- Не стоило.

Она прям вся светится от счастья, гордясь собой.

- А я думаю стоило. Я больше, чем уверена, что ты нуждаешься в этом.

Очень.

Я вытаскиваю коробку из сумки и чувствую, как жар растекается по моему

лицу. Нет, только не это. Я смотрю на фиолетовый вибратор через

пластиковую упаковку и понимаю, что она всё же сделала это.

- Он фиолетовый. Как раз твой любимый цвет.

Выхватив из рук, она достает его, видя, что я не собираюсь этого делать.

- Это не вещь, а фантастика, Лори. Только посмотри, что может делать

наконечник. Он вращается.

Он какой-то неестественный.

- Я никогда не видела член, который бы вращался, да и к тому же с яркими

яйцами.

Ну конечно, ведь в своей жизни я видела-то всего лишь несколько, но из всех

только член Джека Генри был способен на такие трюки. По крайней мере, я

уверена в этом.

- Такое ощущение, будто внутри него механизм для жевательных резинок, а,

если еще и начнет светиться, то клянусь богом, это какая-то детская игрушка

получается.

Она закатывает глаза.

- Поверь мне, это не детская игрушка. Вращения приносят незабываемые

ощущения.

- А вот это самая великолепная часть.

Я слегка напугана.

- И что, черт возьми, это такое?

- Клиторальный стимулятор.

Хороша беда.

- Ты должно быть шутишь.

Она смеется, качая головой.

- О, нет. О таких вещах не шутят. Эта маленькая прелесть заставить тебя

кончить менее чем за минуту.

Гарантирую.

Менее чем за минуту? Дерьмо!

Увидев прикрепленный зонд, я уже боюсь спрашивать, что это, но

любопытство берет верх. Я касаюсь его и спрашиваю.

- А это?

- Анальный зонд.

Я одергиваю руку, как будто этот зонд уже когда-то использовался, и делаю

выражение лица, говорящее ей о том, будто меня оскорбили.

- Я не собираюсь засовывать это в свою задницу!

- Тебе и не нужно. Эта детка прекрасно работает и без него. Я знаю, что это

слишком, поэтому-то и купила тебе этого новичка. Его называют Пулей.

Она вынимает маленький блестящий серебряный гаджет и кладет мне на

руку. Этот выглядит менее пугающим, чем фиолетовый пенис с яйцами,

вращающийся вокруг оси.

Эддисон никогда не скрывала, что она эксперт по секс-игрушкам и всегда

заставляла меня попробовать их, но это первый раз, когда она решилась

подарить мне это счастье.

- Покинув Лахлана, ты лишилась великолепных оргазмов.

Да.

- Лори, тебе это необходимо. Поверь мне - лучше этого тебе не найти.

- Ну кому, как не тебе это знать.

Она указывает на фиолетовый вибратор.

- Есть много причин, по которым он нужен тебе, и не все из них обязательно

осуществлять с Лахланом.

Странно слышать, когда она его так называет.

- Оргазмы держат твое тело в тонусе, а также помогут заснуть, что судя по

тебе ты давно не делала.

А вот и вернулась старая Эддисон.

- Большое спасибо.

Она пожимает плечами так, будто не может себе помочь. И это действительно

так.

- Я просто хочу сказать...

По крайней мере, она говорит, как есть.

- Слава богу, я всегда могу рассчитывать на то, что ты расскажешь мне всё то,

что у тебя на уме.

Может быть я сказала лишнего, отчего она поедает меня глазами.

- Медицински доказано, что оргазмы способствуют выбросу эндорфинов, а

это в свою очередь помогает при мигренях. И как часто они у тебя были, пока

ты была в Австралии? Я имею в виду мигрени, не оргазмы.

Если бы моя жизнь зависела от этого, я всё равно не смогла бы посчитать

бесчисленное множество оргазмов, испытанные с Джеком Генри.

- Один раз.

- А когда?

Мы тогда даже не были близки с Джеком Генри.

- Задолго до того, как мы приехали в Австралию.

- Видишь? Испытывая регулярные оргазмы с Лахланом, твои мигрени как

рукой сняло.

Джек Генри! Не Лахлан! Хочется крикнуть мне. Но она права. До того, как

отправиться в Австралию, мигрени одолевали меня довольно часто. А когда я

была с ним, они чудесным образом проходили.

- Ты права. Стоило мне переехать к нему, как мои мигрени прекратились.

- Видишь? Оргазмы физически необходимы и должны быть прописаны твоим

врачом для хорошего самочувствия. Не вижу причин для того, чтобы по

меньшей мере не иметь хотя бы один в день. Лично я рекомендую три. Мы же

чистим зубы три раза в день, чтобы они были здоровыми, так почему нельзя

содержать свое влагалище в первоклассной форме?

Она это серьезно?

- И ты хочешь сказать, что используешь свой вибратор три раза в день?

- Да. Приходится работать сверхурочно, поскольку мы уехали из Австралии, -

хихикает она.

- А еще я купила один дополнительный на случай, если этот износится. Черт,

скучаю по Заку.

С Эддисон мы дружим вот уже четыре года, но, боюсь, ей никогда не понять

значение выражения "слишком много информации".

- И каков же план?

- Детка, я сама не знаю, чего хочу. Нет, я конечно не сомневаюсь в том, что

хочу его. Это я как раз таки знаю. Я никого и никогда так не любила, как его.

Она кусает свой наманикюренный палец. Никогда не наблюдала за ней

такого.

- Он попросил меня вернуться в Австралию. На неопределенный срок.

Она от него без ума. Поверить не могу, что она до сих пор не запрыгнула в

самолет, чтобы обратно улететь в страну Оз.

- Ты приехала сюда на прослушивание для этой группы. Разве это не

означает, что ты соглашаешься на работу и не возвращаешься к нему?

- Я понятия не имею, что буду делать. Я не могу просто взять и оставить всё

позади, уехав в Австралию к парню, которого знаю три месяца. Я несу бред,

правда? Здесь моя жизнь. Родители. Карьера. Ты.

Она смотрит на меня так, будто сейчас расплачется.

- Что бы ты сделала?

Я конечно люблю свою семью и Эддисон, но без всякого сомнения я полетела

бы на первом же самолете, позвони Джек Генри и попроси меня вернуться

обратно. Может потому, что моя карьера полетела прахом, я чувствую себя

так. Не задумываясь я бы собрала сумку, если бы это означало в скором

времени вернуться к нему.

- Ему не нужно было бы просить меня дважды.

- Мне бы твоя уверенность. Я настолько не уверена...во всем.

Проще быть уверенным в ответе на вопрос, которого никогда не услышишь.

Джек Генри никогда не попросит меня вернуться в Австралию. Мне никогда

не придется выбирать между ним и карьерой, потому что такого выбора мне

просто напросто не предоставится.

Жестокая реальность.

Я просыпаюсь от стука в дверь спальни. Эддисон по-тихоньку открывает.

- Ты не спишь?

- Да

Я лежу, заставляя себя сесть. Вчерашняя ночь была просто ужасной,

поскольку я провела её в раздумьях о Джеке Генри. По всей видимости мне

удалось поспать несколько часов, но я не хочу, чтобы Эддисон чувствовала

себя виноватой за то, что разбудиламеня.

- Как дела?

Она подходит и садится на край кровати.

- Вчера мне так и не удалось заснуть.

Я сняла свои контактные линзы, и поэтому

расплывчато вижу её, но от моего взора не скрылось обеспокоенное

выражение её лица.

- Волнуешься?

- Ни в коем случае. Прослушивание меньше всего сейчас меня волнует. Это

всё Зак. Я не могу перестать думать о нас и о том, как мне хочется вернуться.

Я не верю ей. Если бы она действительно любила его, как говорит, то она бы

не оставалась здесь и не позволяла ему ускользнуть от неё.

- Тогда сделай это. Перестань унывать и езжай к нему.

- Ты действительно так думаешь?

Я бы даже не колебалась.

- Абсолютно. Ты любишь его, и это не значит, что нужно всё заканчивать.

Я знаю это по своему личному опыту. Она тянется к моей руке и сжимает её.

- Я собираюсь сделать это, но я хочу, чтобы ты пошла на прослушивание

вместо меня.

Она что с ума сошла? Такие вещи не принято вытворять в музыкальной

индустрии. Даже думать об этом не хочу.

- Я не могу появиться на прослушивании вместо тебя.

- Да, ты можешь. Вставай и одевайся. У тебя час.

- Нет. Нет. Нет. Я не могу это сделать.

Могу ли я?

- Им нужна вокалистка. И ты им идеально подходишь.

Их не будут интересовать детали после того, как ты споешь. Это то, что тебе

нужно. Они ищут певицу, которая умеет играть на гитаре. Тебе нужна работа.

Проблема решена.

Прошло две недели с тех пор, как я пела или играла.

- Я не репетировала.

- Выбери что-нибудь знакомое наподобие..."What hurts the most". Ты

репетировала эту песню дольше, чем мы с тобой знакомы. Это одна из твоих

лучших, поэтому сможешь спокойно выступить с ней, не разогреваясь.

Она права. Это всегда было моим лучшим выступлением, так что должно

сработать.

Ха! Я что действительно рассматриваю этот вариант?

- Мы обе знаем, что это бесполезный трюк. Даже если им понравится мой

голос, это никак не подходит под понятие "профессионально". Да и

безнадежно всё это.

Они скажут мне убираться.

- Я пойду с тобой. Сделаем вид, будто я пришла на прослушивание, а ты

поддерживаешь меня. В последнюю минуту мы поменяемся местами.

У нее всё так легко, что трудно сказать "нет".

- Если я соглашусь, что я теряю?

- Ничего.

Она права. Когда ничего нет, нечего и терять.

- Я должна подготовиться.

Мы возвращаемся в студию, и я чертовски нервничаю.

Это не я пытаюсь попасть в группу, поющую в небольших клубах. Они еще

добьются успеха.

Эддисон представляется, а я тем временем стою сзади, когда она ошеломляет

всех своим заявлением.

- Я не одна буду прослушиваться сегодня.

Она жестом указывает на меня.

- Она будет петь вместо меня.

Наступает минута молчания перед тем, как парень, который, как я поняла и

есть вокалист этой группы, начинает говорить.

- Я так не думаю: здесь такие вещи не прокатят. Мы ожидаем увидеть

девушку по имени Эддисон Донаван,

которую подыскал наш агент. Так что никаких исключений. Мы не играем в

парную команду.

Я знала, что это плохая идея. Я уже собираюсь развернуться и выйти за

дверь, но Эддисон не собирается так легко сдаваться.

- Мой менеджер организовал это прослушивание для меня до того, как я

узнала, что уезжаю в другую страну. Вам не кажется смешным устраивать

впустую прослушивание, когда то, что вам нужно стоит здесь перед вами?

- Мы не ищем второсортную замену.

Теперь понятно, кто здесь лидер: мистер Крутые Белокурые Локоны с

серьгами и татуировками.

- Вы неправильно поняли. Она потрясающий вокалист и музыкант, играет на

гитаре и фортепиано.

Да, безусловно, мне нравится то, что Эддисон перечисляет мои достоинства,

но это больше походитна благотворительность. И это бесит меня.

- Нет. Для нее никто не устраивал прослушивания, поэтому у неё нет ни

единого шанса спеть или сыграть, пока её менеджер не организует ей его.

Этого стоило ожидать после того, как Дэвид отказался от меня из-за случая с

Блейком.

Спор продолжается, пока я наконец не прерываю его.

- Всё нормально, Эддисон. Пойдем.

- Нет! Не нормально.

Она поворачивается к тому, с кем спорила.

- Вы здорово обложаетесь, если позволите ей уйти отсюда.

Унизительно стоять и слушать, как тебя обсуждают и просят за тебя, как

будто тебя здесь и нет вовсе.

Поднимаю с пола чехол для гитары и направляюсь к двери.

- Господа, прошу прощения за причиненные мной неудобства. Желаю удачи в

поисках идеального вокалиста.

Так я вежливо говорю им поцеловать меня в задницу, а также это своего рода

код для Эддисон, чтобы заткнуться и проваливать от сюда к чертям. Может я

и нахожусь в отчаянном состоянии, но будь я проклята, если стану просить.

Может у меня нет работы и любимого человека, но у меня еще осталась капля

гордости. И эта группа кретинов не отнимет у меня этого.

- Хорошего дня, - с отвращением говорю я. И пусть шлюхи заразят вас чем-

нибудь.

- Подожди.

Я останавливаюсь, находясь практически за дверью, и оглядываюсь назад,

чтобы посмотреть, кто из них соизволил со мной заговорить.

Снова этот лидер - высокий с волосами, как у Кита Урбана. Развалившись в

кресле, он спрашивает другихучастников.

- Ну что позволим этой маленькой леди развлечь нас?

Черт, а он самодоволен.

- Не делай мне одолжений.

Да, я знаю. Мне не следовало бы быть резкой с этими парнями, но я ничего

не могу с собой поделать. Они бесят меня, ведя себя так, будто я в их власти.

Парень, стучащий карандашом по столу, начинает смеяться.

- Ух, какая злющая. А что хороший знак.

Блондин делает всё, чтобы я вернулась, но мои ноги словно приросли к полу.

- Ну, давай же, покажи нам, что ты умеешь.

Я не так быстро отвечаю на его запрос. Чтобы не показаться отчаянной, я

нацепляю свою лучшую маску и возвращаюсь к ним. Кладу чехол для гитары

на стол для переговоров и достаю мамину гитару. Надев ремешок через

голову, я сажусь на свободный стул.

- Как тебя зовут?

Хорошо, что сейчас я не использую своё настоящее имя, поскольку

контактирую со своим отцом. Даже незнаю, что будет, когда об отношениях

родителей станет известно всем - уверена, это только вопрос времени, когда

это случится. Такие вещи не быстро забываются, поэтому я не могу рисковать

тем, что люди догадаются, что он мой отец.

Меня застигли врасплох. Мне нужно придумать имя, совсем как в тот вечер,

когда Джек Генри спросил, кто я. На ум сразу же приходит назвать себя

Пейдж Беккет, но это только подтвердит мою связь с отцом.

- Лорелин Прескотт, но на сцене мне бы хотелось, чтобы меня называли

Пейдж Маклахлан.

Эддисон оборачивается, чтобы посмотреть на меня.

Она должно быть думает, что я сошла с ума. Мне придется придумать, что ей

сказать. Позже. Сейчас на повестке дня три парня, которых нужно убедить

своим голосом.

- Я - Чарли.

Он - ведущий вокалист, с которым мне придется петь. Я играю на гитаре,

когда он указывает на парня с гладко выбритой головой, развалившись в

кресле и скрестив руки на груди. Кажется, ему наплевать здесь я или нет.

- Это Райан. Он играет на клавишных и мандолине.

Он переходит к парню, стучащему карандашом по столу. Я уже знаю, что он

скажет.

- Это PJ. Наш барабанщик.

Но даже это не заставляет меня почувствовать себя, как Мисс

Конгениальность, после такого ледяного приема, но как бы то ни было я

улыбаюсь.

- Рада с вами познакомиться.

- Что сыграешь для нас?

Я уверена в своем решении. Песня Rascal Flatts - лучший выбор, поскольку

их стиль схож с Южной Офелией.

- What hurts the most.

- Хороший выбор.

Я начинаю играть, а затем и петь с закрытыми глазами. Большинство людей

думают, что я так делаю, потому что нервничаю, но это не так. Я использую

время, чтобы прочувствовать музыку и представить. Я переношусь в то

место, чтобы аудитория чувствовала искренность в моих словах.

Найти такое место в своей голове нетрудно; с тех пор как мы с Джеком Генри

расстались, эта песня стала значить для меня нечто другое.

Сохраняю темп, держась каблуками за перекладину стула. Когда наступает

черед припева, я открываю глаза.

Три участника Южной Офелии пристально наблюдают за мной, и это значит,

что я должна либо сделать, либо умереть. И в качестве добычи я выбираю

Чарли, раз уж он вызвался быть главным в этой троице. Мой взгляд

встречается с его, и тут я чувствую себя по-дурацки, используя слова в

качестве своих эмоций. Я раскрываю ему моё сердце и душу - без Джека

Генри они выглядят ужасно. Он видит мою темную сторону только потому,

что я ему это позволяю.

Когда я заканчиваю, наступает тишина, после чего Райан и PJ осыпают меня

комплиментами.

Чарли просто смотрит. Райан встает перед лицом Чарли, и только тогда,

кажется, с его лица сходит шок.

- Чарли. Что думаешь?

Я указываю на дверь.

- Я могу выйти, чтобы вы могли спокойно обсудить.

- В этом нет необходимости, - говорит он, ухмыляясь.

Теперь я знаю, что нет такого решения, которого нельзя изменить. Я победила

триаду Южной Офелии.

6 глава

Джек Маклахлан

Три. Долгих. Чертовых. Месяца. В течение этого времени я не видел

Лорелин. И не думаю, что смогу прожить хоть еще одну минуту. С каждым

днем, прожитым без нее, я погибаю.

Её чертовски сложно было найти. Судьба будто специально разводила нас по

разным концам.

Испытания. Было смешно наблюдать за тем, как Джим довольствовался

малой долей информации. Один шаг вперед, два - назад, а не наоборот.

Сбежавшего уголовника было бы проще отыскать.

Но я, наконец, нашел её.

Лорелин Пейдж Прескотт, известная публике как Пейдж Маклахлан -

женщина, ради которой я сегодня нахожусь здесь. Я улыбаюсь от того, что

она взяла мою фамилию, но мне непонятно, зачем ей нужен сценический

псевдоним. При мне она никогда ни одного не упоминала, отчего мне

становится интересно, а не случилось ли чего с её биологическим отцом. Или

с Блейком Филлипсом.

В зрительном зале так много народу, что трудно протиснуться. А надев через

плечо еще и Мартина,

пробраться через толпу становится труднее.

Наконец я добираюсь до своего места. Поскольку я человек привычки, я

несказанно рад, что оно находится в темном углу.

Сажусь и ставлю Мартина между ног. Я так сильно нервничаю, что сердце

вот-вот выпрыгнет из груди. Я увижу как любимая мною женщина выйдет на

эту сцену.

Часы показывают без одной минуты восемь. Сердце бесперебойно бьется в

груди пульсируя в ушах, заглушая даже гул толпы. Наконец-то музыканты

выходят на сцену и занимают места.

А затем я вижу её, впервые за три месяца. Моя Лорелин. Время и расстояние,

разделявшее нас, в миг исчезает, когда я снова лицезрею её лицо.

Она выглядит также, но по-другому. Её волосы намного длиннее и темнее.

Медовые пряди исчезли, а также она стала стройнее. Она по-прежнему

красива, но образ, запетчаленный в моих мыслях за эти несколько месяцев,

значительно отличается.

На ней коричневые сапоги - те же самые, которые были одеты на ней в

первый раз, когда я её увидел; потертые джинсы и белый топ без бретелек. Её

голые плечи так и манят прикоснуться к ним.

И поцеловать. Её топ расположен ниже грудей, а нижняя его часть - над

джинсами. Я представляю, как они сидят низко на её бедрах, таким образом я

с легкостью мог бы поцеловать её живот.

Она берет в руки гитару, которую, как я подозреваю, её биологический отец

подарил её матери, и протаскивает ремешок через голову. Вместо того, что

сейчас находится на её плече, она должна держать своего Мартина.

Она стоит спиной к зрителям, отчего я снова вспоминаю ту ночь в Вагга

Вагга, когда она проделывала тоже самое. Тогда она загипнотизировала, и с

тех пор ничего не изменилось.

Она по-прежнему завораживает меня.

Моя американская девочка занимает место позади микрофона, а затем я

замечаю парня рядом с ней, и то, как большинство девушек в этом

помещении сходят по нему с ума. Перемещаю свой взор на других двух

участников группы. Джим как-то позабыл упомянуть о том, что она являетесь

частью чисто мужской группы.

Сейчас маленький зеленый монстр, поселившийся внутри меня, решает, что

хочет выйти, надрать задницы и узнать имена.

Когда каждый из них наконец находится на месте с инструментом в руках,

парень позади Лорелин регулирует микрофон.

- Даллас, как поживаете?

Толпа начинает сходить с ума, кричать и свистеть,

когда барабанщик начинает бить в самый большой барабан, поднимая

зрителей на ноги. Такое ощущение, будто все хлопают в унисон вместе с

ударными.

- Все готовы зажигать?

Кричит он, и раздается гул. А их любят.

Он подбирает звук на своей гитаре, которого я прежде не слышал, и

объявляет.

- Дамы всегда первые, и наша прекрасная Пейдж начнет с одной из песен с

нашего нового альбома под названием "Let it go.

Её зовут Лорелин, а не Пейдж.

Моя красивая девочка закрывает глаза, что говорит о том, что она готовится к

исполнению.

Это её способ отгородиться от всего мира и улететь в те места, где

посредством музыки и слов она сможет рассказать свою историю.

Музыка подобна чувствам, которые звучат вслух.

Разве это не то, о чем она рассказывает?

Я сижу на краешке стула. Признаться, я отчаянный человек, который

держится за тонкую, тонкую нить.

Все те слова, что крутились в моей голове за эти месяцы, мне хотелось

сказать ей. Но сейчас я здесь с ней, и вот он, мой шанс доказать ей, как

хорошо нам быть вместе.

Она сказала, что любит меня, и я молю Бога, чтобы ничего не изменилось.

Наклонившись к микрофону, она поет о воспоминаниях и прощаниях. Её

голос - единственный, который признает мое сердце. Её соблазнительный

голос проникает глубоко в душу и обволакивает мертвые стенки сердца,

заставляя биться снова.

Когда начинается припев, она открывает глаза. Как всегда. Мне не нравится,

когда она поет о том, чтобы отпустить. Я знаю, что она выбирает песни

сердцем, но мысль о том, что она поет эти строки, представляя при этом нас,

убивает меня. Может, она до сих пор думает обо мне. Любит меня. Надеется,

что я приеду за ней.

Закончив петь, толпа взрывается аплодисментами.

Она - фан- блядь-тастический исполнитель. Я знал это, но не подразумевал,

что настолько.

Другой певец подходит к микрофону.

- Эта девушка умеет зажигать, не так ли?

Публика еще громче кричит и хлопает в ладоши.

- Следующая песня, которую мы исполним, называется "Win you over".

Он смотрит на мою девушку и улыбается, подмигивая при этом. Что черт

возьми это такое? Парень смотрит на Лорелин и поет о завоевании сердца

девушки,

которое было разбито. Он смотрит ей прямо в глаза, и тут меня осеняет -

ублюдок поет не для публики. Он поет моей девушке. Сукин сын!

Не смотри на него, Лорелин. Не поддавайся на это дерьмо - соблазнительную

улыбку, мягкий голос, глубокие ямочки. Я знаю эти уловки, и поверьте: всё

это ерунда, так что он может катиться, куда подальше.

Я с такой силой хватаюсь за подлокотники стула, что думаю, что раздавлю их.

Что если я опоздал, и она уже с этим придурком? Вполне возможно. А что,

спрашивается, ей мешает? Она и понятия не имеет, как сильно я её люблю, и

какие расстояния мне пришлось преодолеть, чтобы найти её. Уверен, она

думает, что всё своё внимание я направил на новую собеседницу.

А почему собственно ей об этом не думать?

На меня нахлынули воспоминания о женщине, которая чуть не стала номером

четырнадцать. Она с радостью согласилась пойти в гостиничный номер

незнакомца, с которым познакомилась минуту назад. Она готова была

позволить мне трахнуть её, потому что мужчина, которого она любила, не

чувствовал того же к ней. Таким образом она хотела выкинуть его из головы.

Вот кем я мог бы быть для Лорелин - человеком, которого она хочет выкинуть

из головы, что позволила этому парню трахнуть её, чтобы стереть всякие

воспоминания обо мне.

Это плохо. Очень плохо.

Я думаю над тем, чтобы встать с места и выйти на сцену, чтобы она увидела

меня и знала, что я здесь ради нее. Я хочу увидеть её реакцию. Мне

необходимо посмотреть ей в глаза и понять, что я по-прежнему являюсь

единственным, кого она любит. Или же всё таки его.

Встав, мои ноги отказываются двигаться. Они не будут повиноваться

командам, которые посылает мой мозг.

Они умнее, чем моя голова или сердце. Как бы мне ни хотелось, чтобы она

узнала, что я здесь, но я не могу, поскольку охранники в любом случае

преградят мне путь, как только я соберусь пробраться ближе к сцене.

Ублюдок заканчивает свою песню, и Лорелин меняет гитару на другой

инструмент, скорее всего мандолину.

Она никогда не говорила мне, что играет на чем-то, кроме гитары и пиано,

отчего мне становится завидно, что эти парни знают что-то, чего не знаю я.

Они начинают петь следующую песню, дуэт под названием "Tell me what I

want to hear". Отлично. Это именно то, что я хотел увидеть - как оба они поют

вместе. Я ничего, к сожалению, не могу с этим поделать, поэтому мне

остается только сесть и успокоиться.

Они проходят по основному списку своих песен, и в течение всех двух часов

я замечаю, как этот парень трахает глазами Лорелин.

Отвратительно сидеть и смотреть на это, не в состоянии что-либо

предпринять. Я зол, как черт, но имею ли я право сказать хоть что-нибудь?

Понятия не имею, но, поверьте, я найду способ это узнать.

Когда наступает время для последней песни вечера, Лорелин выходит в центр

сцены, что она должна была делать на протяжении всего вечера, и в миг

узнаю песню, исходящую с клавишных её коллеги по группе.

- Эту песню я написала, когда мы с лучшей подругой решили отдохнуть в

другой стране пару месяцев назад.

Тогда у меня было достаточно времени, чтобы написать несколько песен.

Я начала писать её там, но никак не могла заставить себя закончить. Где-то

месяц назад я всё таки решилась на это. Она называется "Without a goodbye.

Я жду, когда твое сердце проснется

Чтобы попросить меня остаться.

Мое сердце с нетерпением ждет

Услышать слова, которые я так прошу тебя сказать.

Но если я останусь, и ты никогда не произнешь эти

слова,

Я сомневаюсь, что смогу вынести такую боль.

Поэтому я вынуждена уйти, не попрощавшись

И ты никогда не узнаешь, сколько слез мне придется

выплакать.

Я вынуждена уйти, не попрощавшись

И мне не придется скрывать боль в моих глазах.

Я приняла решение уйти

И теперь нас разделяет расстояние.

Ты так далеко, очень далеко.

И что, теперь ты всегда будешь находиться вне моей

досягаемости?

Легко лгать себе, но

Боюсь моё глупое сердце никогда не будет свободно.

Поэтому я ушла, не попрощавшись.

И ты никогда не узнаешь, сколько слез мне пришлось

выплакать.

Я ушла, не попрощавшись

И мне не придется скрывать боль.

Прошло так много времени, когда я в последний раз

касалась твоего лица

Я не могу перестать думать о тех днях.

Я смотрю на твои фотографии

И задаюсь вопросом, будет ли неправильным сказать

это.

Я здесь совсем одна и чувствую себя слабой.

Может быть я совершила ошибку, когда ушла.

И была неправа, когда ушла, не попрощавшись

Потому что теперь ты не узнаешь, что я готова

попробовать.

Я была неправа, когда ушла, не попрощавшись

Потому что теперь ты не увидишь любовь в моих

глазах.

Красивая песня, но грустная. Слова, как нельзя кстати, описывают нас, и где-

то глубоко в душе я знаю, что она пела именно о нас - по крайней мере, я

надеюсь, что в своих словах она осознает ошибку, уйдя, не попрощавшись.

Это должны быть мы.

Концерт заканчивается, и люди друг за другом покидают зал. Я же сижу

неподвижно. Спустя какое-то время зрительный зал пустеет. Прежде чем

встать, я вытаскиваю красную розу, спрятанную в футляре Мартина. С

гитарой в одной руке и розой в другой, я начинаю свой поход, в конце

которого я наконец закончу эти поиски и воссоединюсь с любимой. Я ранен

отчасти от того, что этот Дон-гребаный-Жуан весь вечер подкатывал к моей

девушке - но больше всего потому, что я наконец-то увижу женщину, которую

люблю всем сердцем.

Подойдя к сцене, охранник останавливает меня.

- Никому не разрешается проходить туда, за исключением участников группы

и персонала - У меня гитара Пейдж.

Я держу доказательство в руке.

Он скрещивает руки на груди и тяжело дышит.

- Сожалею. Если это принадлежит одному из музыкантов, вам следует

препринять другие меры, чтобы отдать ему.

Похоже этот мускулистый парень не собирается идти на контакт, поэтому я

достаю бумажник, чтобы перевести разговор в другое русло. Я вынимаю

десять стодолларовых купюр и держу их прямо у него перед лицом.

- Тысяча долларов твои, если ты пропустишь меня, чтобы я мог отдать мисс

Маклахлан её гитару.

Его глаза округляются, и он озирается по сторонам.

Протянув руку, он забирает деньги.

- Если тебя поймают, не смей говорить, что это я тебя пропустил. Понял?

Бинго!

- Конечно же нет.

Он открывает дверь и указывает вниз.

- Она должна быть в комнате для отдыха, собирает вещи. Третья комната

слева.

- Спасибо.

Он закрывает за мной дверь. Какое-то время я стою в коридоре, тяжело дыша.

Мое сердце бешено стучит в груди, пытаясь спастись, отыскав вторую

половинку.

Меня тянет к ней, потому что сердце нуждается в ней, чтобы вновь

почувствовать себя цельным.

Я иду вниз по коридору. Прохожу мимо парней, но они замечают в моей руке

чехол от гитары и ничего не говорят. Останавливаюсь у двери и колеблюсь,

поскольку до смерти напуган. Дверь скрипит, и я вижу, как Лорелин сидит на

диване с этим ублюдком рядом с ней. Его рука у нее на ноге, медленно

ласкающая её - также, как я когда-то делал это много раз. Блядь! Он трогает

её, но что хуже всего, она позволяет ему это делать. И это разбивает мое

сердце. Уверен, я чувствую, как оно разбивается на множество осколков в то

время, как я стою здесь и наблюдаю за единственной вещью, которой я так

боялся.

Зажмурившись, я надеюсь на то, что неправильно всё понял или это мое

подсознание решило надо мной подшутить.

Когда я снова открываю глаза, он наклоняется к ней.

Чтобы поцеловать. Я отворачиваюсь. Шокирован.

Опустошен. Убитый горем.

- Эй. Что ты здесь делаешь? Кто ты?

Слышу, как кто-то окликнул меня, на что я оборачиваюсь и замечаю

барабанщика группы.

Я сглатываю мучительные звуки, которые вот-вот вырвутся из моего рта. Это

моя вина. Я облажался, и вот моя расплата.

Я поднимаю чехол для гитары, чтобы он видел.

- Это принадлежит мисс Маклахлан. Не могли бы вы отдать это ей? И розу

тоже.

- Мартин. Круто.

Он забирает их и спрашивает.

- Передать ей что-нибудь?

Да. Скажи ей, как сильно я её люблю и сожалею о том, что отпустил её.

- Просто скажите ей, что мне понравился концерт, и что она была фан-

чертовски-тастична.

Он поднимает чехол с розой.

- От кого мне сказать всё это?

- Она знает, от кого.

Глава 7

Лорелин Прескотт

Чарли смотрит на меня так всё время, когда мы выступаем. Мне не нужен

переводчик, чтобы объяснить смысл этого взгляда. Это напоминает мне о

том, как однажды я увидела что-то подобное в глазах Джека Генри -

предупреждение о том, что он сейчас кончит.

Я до сих пор помню, как он заставлял меня дрожать от одного этого взгляда.

Я мечтала о всех вещах, которые мой сексуальный австралийский мужчина

имел для меня в запасе. Да и сейчас тоже. Очень сильно.

Я не была честна с Чарли. Он не заслуживает того, через что я заставила его

пройти последние пару месяцев. Он милый и слишком хорош для меня. Он

был невероятно добр и понимающ по отношению к Джеку Генри. Он даже

сказал, что готов ждать меня, но сегодня в его взгляде нечто другое. В нем

пылает огонь.

Может быть это своего рода предупреждение относительно того, что он

передумал терпеливо ждать меня вместо того, чтобы свыкнуться с мыслью о

человеке, которого я больше никогда не увижу. Или никогда не перестану

любить.

Концерт закончился, участники группы направляются за кулисы по своим

комнатам. Уставшая я падаю на диван. Я просто хочу вернуться в отель,

принять душ и доползти до кровати, так чтобы можно было проспать год или

пока не уйдет эта боль из сердца. Но я не могу.

Чарли хочет поговорить, и я никак не могу позволить свершиться этому

разговору в одном из наших гостиничных номеров.

Он садится рядом со мной на диване, и я чувствую себя одинокой с ним. Взяв

мою руку в свою, он слегка поглаживает её.

- Я хочу поговорить о том, что между нами происходит.

Он прав. Нам следует поговорить об этом. Я должна сказать ему, что никаких

нас не будет, пока ему не предоставился шанс наговорить слишком много.

- Хорошо, но я начну первой.

Рука Чарли выпускает мою, и перемещается на колено.

Он начинает гладить его точно также, как Джек Генри, когда мы сидели на

диване и разговаривали.

Закрываю глаза, представляя, будто это рука моего дикаря, а не Чарли.

- Я уже знаю, что ты собираешься мне сказать, поэтому я буду первым. Я

должен рассказать тебе о своих чувствах, пока ты снова не дашь мне отпор.

Он собирается сделать ход.

- Я знаю, что у тебя с ним ничего не закончено. Я не дурак. Но я верю в то,

что могу помочь тебе забыть его, если ты только дашь мне шанс.

Он кладет руку выше моего бедра, и всем своим телом прижимается ко мне.

- Тебе так трудно впустить меня? Разве так ужасно отпустить боль и отыскать

свое счастье со мной?

Это то, чего я хочу - снова быть счастливой и спокойно спать всю ночь, не

видя его в своих снах. В своих фантазиях он держит моё лицо в своих руках и

спрашивает, не хочу ли я возобновить наши отношения. А потом я

просыпаюсь, и мое сердце разрывается от боли снова и снова. Замкнутый

круг, но как бы я не пыталась, я не в силах это остановить.

Я ничего не говорю, потому что не могу, а Чарли не останавливается.

- Тот, кто не может забыть свое прошлое, вынужден жить с этим. Это должно

остановиться. Ты должна отпустить его. Это было три месяца назад. Он в

Австралии, а ты здесь. Этот ублюдок даже ни разу не позвонил тебе.

Он касается моего лица и пальцем смахивает одинокую слезу, скатившуюся

по моей щеке.

- Я хочу быть штилем на твоем море, а не кораблекрушением, что тянет тебя

вниз. Вот, кто он для тебя.

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня. И я позволяю ему, поскольку мне

так отчаянно хочется почувствовать хоть что-то, кроме боли, поглощающей

меня день и ночь. Она душит меня. С каждым днем я умираю.

Губы Чарли такие мягкие, а поцелуй - нежный. Не требующий ничего взамен

и не побуждающий ни к чему.

И именно сейчас мною овладевает страх, что я никогда не найду человека, с

которым буду чувствовать себя точно также, как это было с Джеком Генри.

Дверь комнаты распахивается, и входит PJ. Я отскакиваю в сторону,

смущаясь, что меня застали целующейся с Чарли. Он останавливается и

удивленно смотрит.

- Простите. Мне наверно стоило постучать, но я понятия не имел, чем вы тут

занимаетесь.

- Нет проблем. Все мы делим эти комнаты. Тебе не нужно стучаться.

Я даже не знаю, что еще сказать.

Он протягивает мне красную розу.

- У тебя есть поклонник.

Беру розу и подношу к носу. Получить букет цветов после концерта не

является чем-то необычным, но до этого мне никогда не дарили одну розу.

Настолько личное.

- Фанат, я полагаю?

- Я застал этого чувака за дверью, подсматривающего за вами. Я спросил, кто

он, но он не сказал. Он просто сказал мне передать тебе эту розу и гитару. О,

и что ему понравился концерт, и ты была фан-чертовски-тастична.

Он ложит футляр мне на ноги, и мир вокруг меня начинает вращаться

слишком быстро.

Мой Мартин. Это может означать только одно – Джек Генри был здесь.

Прямо за этой дверью, когда Чарли целовал меня.

Я вскакиваю с дивана и бегу по коридору, взывая к нему, как маньяк.

- Джек Генри! Джек Генри!

Я понятия не имею, в какую сторону бежать, но всё таки выбираю зал. Он

пуст, не считая уборшиц,

поэтому я выбегаю в вестибюль, а затем и на улицу.

Я молюсь на то, что когда я выйду, он будет стоять на тротуаре.

Идет дождь. Убираю мокрые волосы с глаз, и вот тогда-то я вижу его. Он

садится в такси.

- Джек Генри!

Я кричу изо всех сил, но он не слышит меня. Он слишком далеко.

- Джек Генри!

Я бегу к машине, крича его имя, но, когда наконец настигаю, оно отъезжает. Я

лишь успеваю с силой стукнуть по багажнику, наблюдая за тем, как он снова

отрывает его от меня.

- Неееет!

Я кричу так громко, как только позволяют мои голосовые связки. Коленями

опускаюсь на холодный, мокрый бетон. Пытаюсь кричать, но снова ничего не

выходит, дыхание покинуло меня.

Пожалуйста, не уходи. Пожалуйста, не уходи из моей жизни навсегда.

Такси на немного уезжает, но затем сквозь ливень я расплывчато вижу, как

красные огни проносятся рядом с моим лицом, отчего слезы застилают глаза.

Такси начинает тормозить и останавливается. Задняя дверь открывается.

Это мой Джек Генри.

Выйдя из такси, он становится под сильный ливень, оглядываясь на меня. Я

понятия не имею, как – ведь мое тело буквально превратилось в кашу - но я

встаю с колен и бегу к нему. Достигнув его, я бью по нему кулаками, а затем

оборачиваю руки вокруг него. Мои колени слишком слабы, чтобы стоять в его

руках и не упасть. Я лицом утыкаюсь в его шею и вдыхаю этот запах. Именно

здесь я хотела бы находиться вечно. В руках Джека Генри.

- Вы едете или выходите?

Я слышу, как водитель зовет его.

Джек Генри не отвечает, на что я я слегка ослабляю свои объятия, чтобы

посмотреть в его глаза.

Прикасаюсь к его лицу, до сих пор не веря, что это действительно он.

- Ты отрастил бороду. А что мне нравится. Сексуально.

Держа его лицо в своих руках, я обеспокоена тем, что вижу. Это должен был

быть самый счастливый момент в нашей жизни - по крайней мере, для меня -

но его выражение лица говорит совсем о других чувствах.

Что-то не так.

- Что случилось?

Его лицо искажено от боли.

- Нам надо поговорить.

Конечно, мы должны поговорить, но его тон застает меня врасплох. Если

быть честной, он пугает меня, настолько зловеще он звучит.

- Хорошо.

- Тебе нужно вовнутрь, чтобы забрать вещи?

- Да. Это займет всего минуту.

Я беру его за руку, потому что не хочу расставаться с ним ни на минуту. Я

боюсь, что он возьмет и исчезнет.

- Я хочу, чтобы ты пошел со мной.

Он наклоняется вовнутрь и говорит водителю:

- Я остаюсь.

И закрывает дверь.

Я хватаю его за руку, когда мы входим в зал.

Уверена, он видел, как Чарли целовал меня.

Черт! Он должно быть думает, что сейчас я с ним. Но я обязательно ему всё

объясню. Я заставлю его поверить, что он - мой единственный.

Добравшись до комнаты, он останавливается.

- Думаю, мне лучше остаться здесь.

Да. Он определенно видел, как Чарли целовал меня.

- Я не надолго.

Когда я вхожу, Чарли сидит на том же месте, где я и оставила его. Я понятия

не имею, что ему сказать, ведь все эти два месяца он так упорно добивался

меня.

Какое-то время ему будет больно, но я знаю – это единственный выход. Он

заслуживает того, чтобы быть всем для кого-то, а не занимать второе место

после мужчины, которого я не перестану любить.

Я сажусь рядом с ним, чтобы объяснить, потому что он -друг, и я чувствую,

что я в долгу перед ним, но он уже это знает. Я вижу это по его лицу.

- Он решил вернуться, когда я планировал сделать огромный шаг вперед.

Я киваю, потому что не могу ответить. Чарли любит меня, и все эти два

месяца он был добр ко мне. Я знаю, ему больно. Он упирается предплечьями

на бедра, наклонившись вперед, уставившись в пол.

- Это даже хорошо. Ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливой. Но было

бы куда лучше, если бы он вернулся до того, как я влюбился в тебя.

Черт. Ну почему это так трудно?

- Прости. Я и подумать не могла, что это произойдет.

Он продолжает смотреть в пол, наверняка из-за того, что он не хочет, чтобы я

видела, как он плачет.

- Знаю, и это не твоя вина. Тебя чертовски легко любить. Ты с самого начала

предупреждала меня, что никогда не сможешь полюбить кого-то еще после

него.

А теперь тебе никогда не представится такой шанс.

Я хочу сказать ему, что он заслуживает гораздо большего, чем я, и успокоить,

что он еще найдет ту единственную, которая подарит ему любовь, но вот

только момент неподходящий.

- Мне нужно идти, Чарли.

- Конечно.

Он смотрит на меня. Я была права. Слезы скатываются по его щекам, отчего

мое сердце разрывается на части.

- Не забывай, что автобус отходит ровно в девять.

Он что боится, что я не вернусь?

- Я буду.

Поднимаю Мартина и кладу его рядом с ним.

- Ты не мог бы попросить команду, чтобы они занесли её в автобус?

- Конечно.

Джек Генри ждет меня в коридоре, стоя на

противоположной стороне. Интересно, а не из-за того ли, что он боится

подслушать, что говорит мне Чарли.

Увидев меня, он направляется ко мне.

- Куда ты хочешь пойти?

Мне всё равно, куда идти, лишь бы оказаться голой с Джеком Генри и

показать ему, как сильно я по нему скучала.

Я не хочу рисковать, что нас может застать кто-нибудь из группы.

- Где ты остановился?

- Заказал номер-люкс в Фэрмонте.

- Я хочу, чтобы ты отвез меня туда.

По пути в отель мы оба молчим. Он смотрит прямо перед собой, в то время,

как я смотрю на него.

Уверена, он знает, что я наблюдаю за ним, но мне всё равно. Я не могу

остановиться, потому что боюсь, что

он исчезнет, словно призрак.

Я страстно желаю, чтобы он поцеловал меня, но он этого не делает. Он даже

ни разу не посмотрел в мою сторону. Будь я чуточку храбрее, я бы коснулась

его руки, чтобы добиться хоть какой-то реакции от него, но я этого не делаю.

Я слишком боюсь - я понятия не имею, где витают его мысли после того, как

Чарли поцеловал меня.

Плохо. Ну почему он должен был увидеть это?

Мы проходим по роскошному вестибюлю отеля и заходим в лифт. Мы с ним

и еще двое человек настолько вплотную стоим в таком маленьком

пространстве, что сексуальное напряжение, которое мы излучаем в этот

момент, просто удушающе. Я хочу его так сильно, что это причиняет боль.

Мне нужно прикоснуться к нему, почувствовать его тело рядом с моим.

Лифт приезжает на шестой этаж, где находится его люкс. Отворив дверь, мое

сердце и тело приходят в восторг. Мы наконец-то одни.

И я до смерти боюсь. Мы были порознь эти три месяца, а когда Джек Генри

впервые за всё время увидел меня, другой мужчина целовал меня. Ни в одной

фантазии о нашем воссоединении, я и представить себе такое не могла.

Черт, отстойно. О чем он думает? Зол ли он на меня?

Или может быть ему больно? Или того хуже - ему всё равно, что чувствовать:

гнев или боль. Я не могу сказать, потому что по нему непонятно.

В комнате включен кондиционер, отчего очень холодно. Промокнув до

костей, я чувствую, как начинаю дрожать. Или быть может я дрожу от страха.