Краткая история спецназа России

Тренировочные нормативы

1. Подъем по кирпичной стене здания на 5 этаж без подручных средств за 30 секунд.

2. При полном снаряжении, в том числе с 4-мя гранатами и автоматом, общим весом в 10 килограмм, проплыть 5 километров за 1 час 30 минут.

3. Со связанными ногами, с 4-мя ручными гранатами на поясе и другим снаряжением, общим весом в 5 килограмм, проскакать в мешке три километра.

4. При полной экипировке в дождь по разбитой горной дороге, а точнее говоря по глине, за 12 минут преодолеть расстояние три километра — оценка удовлетворительно, три километра триста метров — оценка хорошо, три километра пятьсот метров — оценка отлично.

5. Подъем на перекладине и отжимание на параллельных брусьях — каждое упражнение по пятьдесят раз в день.

6. Прохождение 400-метровой полосы препятствий с 10-ю мишенями в группе из 4-х человек — два раза. Первый — для разогрева, второй — на время — не более 1 минуты 45 секунд.

7. Отжимание с упора лежа — 50 раз за 50 секунд.

8. Подъем гантели весом 24 килограмма — 50 раз, не более 50 секунд.

9. Бросание гранаты — 50 раз на дистанцию не менее 50 метров.

10. Поражение мишени-человека с расстояния в 200 метров из автомата с движущегося на скорости в 50 километров автомобиля.

11. Забросить гранату в окно автомобиля с расстояния в 30 метров.

Роль силовых структур в нашей стране традиционно велика. Если бы изначально воспринимали ее как должное, то нынешнее пристальное внимание к силовым структурам и спецподразделениям не понадобилось бы.

Слабость мы проявляем во всем, а не только в отношении к спецслужбам и силовым структурам — это лишь поверхность айсберга.

В России произошла катастрофа: рухнула государственная система. Мы остались практически без государства. Все нерыночные структуры России в течение 14 лет не жили, а выживали. Это факт.

Рынок проник туда, где ему не место при самой либеральной доктрине.

Силовые структуры — это те структуры, которые выполняют приказ. Приказ есть руководство к действию, а не руководство к размышлению с коммерческим уклоном. Поэтому восстанавливать их надо немедленно, и начинать делать это необходимо сверху, с головы.

Сегодня существует целый ряд проблем. Первая — это политика. Вторая — политическая разведка, то есть работа спецслужб. Третья — силовой блок: армия, милиция, МЧС.

А фактически на виду работа только последних.

Любому вменяемому человеку ясно, что колоссальные потери в подразделениях элитного спецназа ни к профессионализму, ни к офицерским или человеческим качествам не относятся.

Спецназ выполнял не предназначенную для него задачу. Он не должен быть живым щитом. Спецназ — всегда самое последнее средство, последний аргумент власти.

В борьбе с терроризмом, причем управляемым из-за рубежа, мы не видим сегодня ответственности государства. В политике неясна политическая задача. Не были точно сформулированы задачи спецслужбам.

Это для них крах. Спецслужбы должны заниматься двумя вещами — агентурной деятельностью и тайными операциями, то есть работой за рамками так называемого публичного права.

И без этих двух факторов говорить о войне с терроризмом вообще невозможно. Глупо сейчас обвинять президента за то, что слова, сказанные им в обращении к стране после ряда террористических актов, он не сказал раньше, конкретно определяя противника.

Фамилии, впрочем, не названы, но их называть не надо — и так все ясно. Единственная страна в мире, которая практикует откровенные выпады против терроризма — США.

Америка не нуждаются в дипломатии, так как считает себя достаточно сильным государством. Чем страна слабее, тем больше она нуждается в дипломатии. Она начинает деликатничать не только с миром, но и внутри себя.

Если взять последнюю серию терактов, то можно увидеть все, кроме деятельности спецслужб. Может, это связано с их сверхпрофессионализмом. Не хочется обвинять руководителей российских спецслужб — их ведомства находятся в такой же ситуации, как и другие государственные структуры. Они разрушены.

Чего же ожидать сегодня от них, так это определенных движений по восстановлению государственных структур с одновременным подкреплением материальным и моральным.

Прошло 14 лет новой российской истории. Те профессионалы, которые работали еще в советское время, обладали колоссальным опытом. И их школа вряд ли сегодня заменима.

Мы уверены, что практически заново будет отстроена структура силовых ведомств. Структура управления. Нам надоело слышать это устойчивое словосочетание — налаживание взаимодействия. Мы не знаем ни одного случая, когда его удалось наладить. Наверное, мы мало знаем, но становится уже смешно.

Есть разные взгляды на создание единой системы безопасности государства, но других средств, кроме как наладить оперативное взаимодействие, исключив возможность ведомственного размежевания, — нет.

Антикризисная система управления, предложенная Путиным, — очень правильный шаг по отношению к политике, экономике, обеспечению порядка в целом.

Это правильное понимание задачи, но недостаточная мера для обеспечения оперативного взаимодействия. Как мы представляем антикризисную систему управления? Там заранее должно быть прописано, кто куда бежит, что делает, и кто кому подчиняется.

Лучше всего, чтобы все были в одном ведомстве и бегали по одной команде. По сравнению с другими структурами, именно подразделения спецназа в большей степени сохранили и кадровый, и профессиональный состав. Не все ушли в рынок.

Во-первых, спецназ — это элита силовых структур. А сохранить костяк элиты проще, чем общую боеготовность вооруженных сил. В спецназе всегда гораздо сильнее мотивация нематериального характера.

Но нельзя использовать людей длительное время, паразитируя на их моральных убеждениях и держа их в нищете.

Задачи спецназа, к сожалению, все время множились, потому что именно спецназом подпирали отсутствие всех других выпавших звеньев. Как если есть пожарная безопасность на предприятии на низком уровне, то она должна быть толковая.

Нужно оставить бизнесу бизнес, а государству государство. Государственная служба предполагает на фоне больших привилегий одну обязанность — в любой момент пойти и умереть за государство.

Невозможно точно перевести русское слово разведка на иностранный язык. Оно обычно заменяется, таким сленгом, как исследование, или шпионаж, или сбор информации.

Каждый род войск имеет свой собственный механизм для добывания и анализа информации о противнике. Если какое-либо военное подразделение потерпит поражение в сражении из-за незнания противника, командир и его начальник штаба не имеют права ссылаться на то, что они не были полно информированы о противнике.

Самая главная задача для каждого командира и его начальника штаба — не ожидая пока информация откуда-то поступит, они должны организовать свои собственные источники информации о противнике и известить свои собственные силы и свои вышестоящие штабы о любой обнаруженной опасности.

Спецназ является одной из форм Советской военной разведки, которая занимает место где-то между исследованием и сбором информации. Это имя дано группам спецназа, в котором объединены элементы шпионажа, терроризма и большой доли партизанских операций.

Термин спецназ состоит из частей слов специальное назначение. Название подобрано грамотно. Спецназ отличается от других форм разведки тем, что не только ищет и обнаруживает важные вражеские цели, но, в большинстве случаев, атакует и разрушает их.

У спецназа длинная история, в которой были периоды успеха и периоды спада. Поэтому советское высшее командование было вынуждено разрабатывать средства определения, которые могли бы помочь подобраться к вражескому оружию, как можно ближе, и в каждом отдельном случае дать точный ответ на вопрос настоящее оно или нет.

Но даже если значительное число ядерных батарей были бы обнаружены в нужное время, это не решило бы проблему. В то время, пока разведывательные донесения передаются в штабы, пока анализируется полученная информация и пока готовится соответствующая команда для проведения их уничтожения, эта батарея может сменить позицию в любое время.

Поэтому эта служба должна быть создана так, чтобы она была в состоянии разведывать, обнаружить и немедленно разрушить найденное ядерное оружие в случае войны, или немедленно перед ее началом.

Спецназ был и остается именно этим инструментом, позволяющим командующим офицерам на армейском уровне и выше немедленно установить, где находится наиболее опасное оружие противника и уничтожить его на месте.

Возможно ли для спецназа установить местонахождение и разрушить каждую из обнаруженных ядерных установок противника? Конечно, нет. Ну и как же решать эту проблему? Да очень просто. Спецназ обязан приложить максимум усилий для своевременного обнаружения и уничтожения ядерного оружия противника.

Имея у себя такую организацию, как спецназ, и проверив их возможности в многочисленных операциях, советское командование пришло к заключению, что спецназ может с успехом быть использован не только против тактических, но и также против стратегических ядерных установок: баз подводных лодок, складов оружия, авиационных баз и ракетных пусковых шахт.

Даже этот короткий список приводит к заключению, что советская военная разведка — ГРУ и ее составная — спецназ — являются чем-то большим, чем глаза и уши Советской Армии.

Как специальное подразделение ГРУ, спецназ предназначен для действий во время войны и в ближайшие дни и часы перед тем, как она начнется.

Но спецназ не бездействует и в мирное время. Иногда говорят: «Если мы говорим о терроризме на высоком уровне, мы должны говорить о ФСБ».

Нет. Имеется три достаточных резона, почему спецназ является частью ГРУ, а не ФСБ. Во-первых, если ГРУ и спецназ были бы убраны из Советской Армии и переданы под начало ФСБ, то это было бы равнозначно ослеплению сильного человека, которому завязали глаза и лишили его каких-то других важных органов, и заставили драться, подсказывая, что ему надо делать для борьбы с другим зрячим человеком.

Советские военные лидеры не один раз пытались сделать это, и это всегда оканчивалось провалом. Информация, поступающая от секретной службы, была всегда неточной, запоздалой и недостаточной, а действия слепого великана, соответственно, были ни точными, ни эффективными.

Во-вторых, если действия ГРУ и спецназа руководились бы ФСБ, то в случае ядерных катастроф любой советский военачальник, или начальник Генштаба мог бы сказать, что он не получил достаточных сведений о противнике, например о действующем аэродроме, а ракетная батарея по соседству не была бы уничтожена силами ФСБ.

И это будут обоснованные жалобы, хотя, несмотря на то, что в некоторых случаях разрушить каждый аэродром, каждую ракетную батарею и каждый командный пункт невозможно, поскольку доставка информации во время сражения всегда неполна.

Любой командир, который получает информацию о противнике, может задумываться над огромным количеством дополнительных вопросов, на которые нет ответа.

Есть только один выход из такой ситуации, и он заключается в том, чтобы сделать каждого командира ответственным за сбор своей собственной информации о неприятеле и чтобы возложить на него всю ответственность за поражение от своего противника.

Поэтому, если информация недостаточна, или некоторые цели не были своевременно уничтожены, только он сам и его начальник штаба отвечают за это.

Они сами должны организовать сбор и обработку информации о противнике, так чтобы иметь если не полные данные, то, по крайней мере, наиболее необходимую информацию в нужное время.

Они обязаны организовать операцию свои подразделений так, чтобы разрушить наиболее важные преграды, установленные врагом на путях их продвижения. Это — единственный путь гарантировать победу.