Крепость Дракона

ГЛАВА 65

Уилл проснулся и спросонья вскочил было с кровати, но тут же снова рухнул в мягкую теплую постель, закутался в толстое одеяло.

С тех пор как он выехал из Ислина, такого комфорта у него не было, а начиная со Свойна, он и вовсе спал где придется и урывками. Парень потянулся. Надо же! Ничего нигде не болит.

Он открыл глаза, приподнял голову, посмотрел в угол комнаты. Перрин накануне взяла несколько подушек и две простыни с его большой кровати и соорудила себе небольшое гнездо. Она поставила два стула и на их спинки повесила в качестве ширмы одеяло. Уиллу хватило секунды, чтобы увидеть, что ее одежда — лифчик и набедренная повязка — висят на одном из стульев.

Уилл покраснел и отвернулся. В окно заглянул луч солнца и ударил ему в глаза. Уилл вскрикнул и перекатился на спину. Пери выглянула из своего гнезда, совершенно не стыдясь наготы, и Уилл почувствовал одновременно радость и огорчение оттого, что его ослепило солнце.

— Не пугайся, Пери. Просто солнце ударило мне в глаза. Гирким кивнула и потянулась. Комната овальной формы была просторной, так что она спокойно могла расправить крылья. Темное дерево гладких стен сливалось с цветом ее оперения. В отличие от домов, построенных людьми, стены здесь не были плоскими, а имели натуральный изгиб. В больших нишах стояли шкафы, в нишах поменьше — цветы.

Дверь комнаты открылась, и вошли двое слуг неопределенного возраста (у этих эльфов возраст никогда не разберешь), а за ними — принцесса Трэвин. Слуга держал полотенца и одежду, служанка — поднос с фруктами, сыром и теплым, свежеиспеченным хлебом.

Трэвин улыбнулась ему:

— Доброе утро, Уилл. Надеюсь, ты спал хорошо?

— Очень хорошо.

Она улыбнулась еще шире:

— Отлично. Мы надеялись, что ужин, который мы для тебя приготовили, будет способствовать твоему отдыху.

— Да?

Трэвин начала загибать пальцы:

— Вино, не слишком крепкое; хлеб из муки тонкого помола; суп из разных овощей, не слишком пряный. Рыба, а не мясо, чтобы не воспламенять кровь. Мы надеялись, что для мужчины это в самый раз.

— Ну хорошо, — Уилл притворно улыбнулся, потому что не совсем понял то, что она сказала. После месяца походной еды и той пищи, что сходила за еду на корабле, свежая горячая пища приятно наполнила ему желудок и не помешала уютно свернуться и тут же уснуть на теплой постели.

— И спасибо также за еду, которую вы прислали Перрин. Трэвин не посмотрела в сторону Пери, но кивнула:

— Сейчас ей тоже принесут еду. После того как ты позавтракаешь, искупаешься и оденешься, можешь погулять в саду. Твоя подруга может расправить крылья. После мы пойдем с тобой на королевский совет и обсудим там ваши планы относительно фрагмента Короны Дракона.

Уилл услышал в ее голосе нотки неодобрения. Но он не успел задать вопрос, потому что служанка поставила ему на постель поднос с завтраком и ушла вместе с Трэвин. Слуга подошел к изголовью постели Уилла и дотронулся пальцем до стены. В стене бесшумно отошла панель, и в комнату скользнула деревянная ванна. Сама по себе она наполнилась водой, и по комнате разнесся приятный аромат.

Уилл быстро поел и кинул Пери то, что он принял за яблоко, хотя фрукт этот пах дыней, а кожица имела голубоватый оттенок. Слуга то ли не заметил этого, то ли решил не обращать внимания на странного человека и его отвратительную питомицу.

Позавтракав, Уилл слез с кровати, снял пожалованную ему ночную рубашку и погрузился в ванну, где хорошенько намылился мылом с запахом цветов. Заметив, что слуга стоит рядом со щеткой, готовясь потереть ему спину, Уилл выслал его из комнаты, приказав унести пустую посуду. Ему показалось, что слуга обиделся.

Как только дверь за слугой закрылась, Пери весело рассмеялась:

— Да теперь они о тебе, Уилл, будут несколько лет говорить. Страшно подумать: попросить камердинера исполнить обязанности посудомойки!

— Не думаю, что на это кто-нибудь обратит внимание. Я привел с собой в Локеллин свою питомицу — гиркима. Вот о чем они постоянно будут вспоминать. — Уилл вздрогнул от пришедшей на ум мысли. — Если эльфы так долго живут, означает ли это, что слуги вечно остаются слугами? Пери покачала головой:

— Скорее всего, вчера он еще не был камердинером и завтра уже им не будет,

Уилл помотал головой, разбрызгивая с волос воду.

— Что?

— Эльфы не так жестко разделены на касты, как мы. — Пери села, подняв колени к груди. — Эльфы нас за это особенно не любят. Вот я, например, благодаря своему оперению — Коготь. То есть мое дело — война. Султаны — наши аристократы и лидеру; Мудрые — каста философов. У нас так заведено: ты будешь тем, кем была твоя мать, и этот порядок незыблем.

Он схватил полотенце и обернул его вокруг себя, после чего поднялся. Ванна медленно поглотила воду, деревянный пол выпил лужу вокруг ног. Уилл взял второе полотенце и вытер голову, но мысли о кастовых различиях не давали ему покоя.

— Но, Пери, разве тебе никогда не хотелось заняться чем-нибудь другим?

Она покачала головой:

— Война — это то, что у меня получается лучше всего. Это мой долг. Я не смогла бы исполнять обязанности Быстрокрылых так хорошо, как это делают они, и наоборот. Наше общество стабильно, потому в основе лежит определенная система.

— Ну а если бы ты захотела написать стихотворение, то смогла бы?

— То, что у каждого из нас имеются определенные обязанности, не мешает нам проявлять свои способности и в других областях, — пожала плечами Пери. — Мы вовсе не ограниченные, просто мы сосредоточены на своей главной работе. Ну а все остальное — второстепенно.

Уилл кинул полотенца на пол и начал одеваться. Камердинер вернулся вовремя: он подобрал полотенца и ночную рубашку и вышел из комнаты. Снова появилась служанка и, поставив на гладкий пол маленькую корзинку с фруктами и мясом, подтолкнула ее к Перрин. Служанка вышла, прежде чем гирким принялась за еду, но дверь за собой не прикрыла. Уилл хотел закрыть ее, но тут в комнате появилась Трэвин.

Эльфийка взяла Уилла за плечи и разгладила ему рукава туники.

— Очень хорошо. Портниха будет довольна, что одежда сидит так хорошо.

— Да, неплохо получилось. — Уилл вернулся к кровати, сел на нее и стал натягивать ботинки. Этот предмет гардероба был единственным, который эльфы не унесли и не заменили. Уилл заметил, что обувь была начищена и сверкала как зеркало. Он улыбнулся своим мыслям. Должно быть, в толпе воры обратили бы на него внимание, как на богатого человека, и стянули бы у него что-нибудь.

Трэвин кивнула, словно прочитав его мысли:

— Очень хорошо. Ну а теперь пойдемте в сад.

Перрин поднялась со своего гнезда, одетая как обычно, с двумя яблоками, наколотыми на когти.

— Пойдемте.

Трэвин словно бы и не слыхала ее, но Уилл кивнул:

— Мы готовы.

Эльфийская принцесса взяла Уилла за руку и повела его по коридорам, которые тянулись не по прямой линии, а причудливо изгибались, словно бы их проложили через лес термиты. В многочисленных нишах стояли статуэтки или красивые камни, а прожилки в деревянных стенах, соединяясь, превращались в призрачные фрески. Хотя от всего увиденного у Уилла захватывало дух, он чувствовал, что идут они не по главному коридору, потому что с ними была Пери.

По длинному туннелю они вошли в сад. Землю укрывал мягкий мох, покрытый утренней росой. Над головой колыхались тысячи деревьев, в ветвях которых гнездились сотни разнообразных цветущих растений. У некоторых из них корни и стебли висели прямо в воздухе. Другие, судя по всему, были привиты к деревьям, и стебли их обвивались вокруг стволов. Некоторые растения выращивались в горшках, помещенных в дупла. Обилие красок и ароматов ошеломили Уилла, и он остановился в изумлении уже через два шага. Трэвин осталась весьма довольна произведенным эффектом.

Пери глубоко вдохнула, расправила крылья и взлетела в небо. Трэвин проводила ее глазами. Затем, заметив, что Уилл смотрит на нее, чуть прищурила голубые глаза и широко улыбнулась:

— Дворцовые сады в Реллаенсе знамениты разнообразием растений. У нас собраны здесь все виды, есть даже из Воркеллина.

— Вы специально их выращиваете, чтобы ворки привезли свои растения домой, когда земля их будет свободна?

Трэвин кивнула:

— Когда ты ее освободишь, Уилл Норрингтон.

Уилл улыбнулся и пошел за ней по извилистой дорожке. Он узнал много растений из тех, что показывал ему Резолют. Были и незнакомые: они росли в серебряных и дубовых рощах. В кустарниках у подножия серебряных деревьев зрели фрукты и цвели цветы, похожие на части тела животных. Трэвин объяснила, что из листьев в форме сердца делают эликсир, избавляющий от сердечных болезней, фрукт в форме ноги хорош против грибка: из него изготовляют припарку и прикладывают к пораженному месту.

К дубам привиты были растения, листья и плоды которых имели сходную форму, но они обладали магической силой.

— Вот лист, имеющий форму сердца. Из таких листьев заваривают чай, который привораживает любимого.

Уилл указал на перистый лист:

— А это что?

Трэвин чуть напряглась:

— Это — особое реликтовое растение. Мы выращиваем его только для того, чтобы оно не выродилось, но не используем.

— А что оно может делать?

— Его называют сонным крылом, раньше оно навевало экзотические сны. К тому же, обладая сильным наркотическим действием, сонное крыло внушало оригинальные мысли. Его уже несколько столетий не употребляют. — Трэвин потянула его в сторону от пурпурного с золотым ободком цветка. — Тут есть пруд, возле которого мы можем отдохнуть.

Уиллу стало ясно, что о сонном крыле она говорить не хочет, поэтому сменил тему:

— Я слышал, слуги у вас не всю жизнь находятся в услужении, и это хорошо, потому что живете вы долго, очень долго.

Трэвин расправила юбки и, усевшись, похлопала возле себя по траве.

— Совершенно верно. Твой камердинер сегодня, вполне возможно, пойдет рыбачить в море, а на следующий день будет садовником.

Уилл тоже уселся.

— Но ведь так и запутаться можно. Никто не будет знать, что ему нужно делать.

Она засмеялась:

— Твой Резолют не привязан к своей родине, как мы к Локеллину. Так как мы накрепко связаны с домом, то знаем, каковы наши обязанности и когда их следует исполнять.

Уилл покачал головой:

— Не понимаю. Принцесса слегка улыбнулась:

— Тебе известно, что сприты знают, где они должны быть в определенный момент?

— Да.

— То же самое и у нас, только от нас не требуется такой неукоснительной точности. Наступает момент, когда мы чувствуем, что нужно пойти к тому или иному человеку, чтобы что-то узнать от него, или испытываем потребность научить кого-то. Умения, которые мы приобретаем, мы используем лишь тогда, когда этого требуют обстоятельства. Черные Перья отправились в Окраннел, потому что это выгодно Локеллину. Когда они вернутся, то, возможно, займутся сельским хозяйством, или будут подметать улицы, или делать что-то еще.

— Что, и принцессой кто угодно может стать?

— Нет, только не это. — Она чуть нахмурилась. — Браки с представителями других земель не возбраняются, и каждый эльф связан с землей своего рождения, вне зависимости от того, откуда родом его родители. Что же касается знати, то она привязана только к дому предков. Наша связь с домом крепче, а потому и ответственность глубже и сильнее. Наш путь предсказуем.

Уиллу показалось, что в голосе принцессы прозвучала зависть по отношению к тем, кто пользовался большей свободой.

— Ответственности много, к тому же вы должны управлять страной. Поэтому вы так и ненавидите гиркимов?

Глаза ее изумленно раскрылись:

— Я не испытываю никакой ненависти к твоей… подруге.

— Ха! Да вы даже имени ее произнести не хотите. И не смотрите на нее, если знаете, что кто-то за вами наблюдает. — Он усмехнулся. — Если это не ненависть, то не знаю, как это назвать.

— Это не ненависть, дорогой Уилл. — Голос Трэвин смягчился. — Другие могут ненавидеть гиркимов, но у меня нет ни малейшей ненависти к твоей Перрин. Вот видишь, я произнесла ее имя. Но ты прав. Мне трудно на нее смотреть.

— Вы меня не убедили.

— Это не ненависть, Уилл, я говорю тебе правду. — Эльфийская принцесса торжественно покачала головой. — Гиркимов и воркэльфов связывает общая беда: им навсегда заказано исполнить свое эльфийское предназначение. Они не могут стать частью своей родины. Осознание того, как много дает мне моя связь с Локеллином, наполняет мое сердце горечью, когда я думаю об этих несчастных. Я не могу смотреть на нее, потому что понимаю, кем бы она стала, если бы ее не коснулось авроланское зло. Душе моей этого не снести.

Керриган Риз стоял рядом с деревянными похоронными дрожками. На них лежало закутанное в саван тело Орлы. В маленькое окно ворвался солнечный луч и осветил тело. Орла казалась совсем маленькой, меньше, чем была при жизни.

Пираты сшили ей саван из ярко-красной парусины, и совершенно случайно это оказалось кстати, потому что цвет этот говорил об искусстве в области военной магии. Керриган был уверен, что ни Ломбо, ни его экипаж об этом даже не подозревали, хотя сама Орла наверняка была бы довольна.

А ведь я никогда не видел ее в одежде такого цвета. Адепт подумал о недолгом их знакомстве. Военным заклинаниям Орла его не учила: он знал все, что было известно ей, и даже больше. Она учила его действовать, как это положено воину. Теперь он это понимал и видел, что оказался плохим учеником. Магию он познал настолько, что способен был сделать почти все, Орла же пыталась научить его принимать решения, брать на себя ответственность и действовать.

Керриган оглянулся: в полутемной мрачной комнате кроме него находился еще и эльф.

— Спасибо тебе за то, что позволил мне побыть рядом с ней. Можно начинать.

Арристан неслышно приблизился и встал с другой стороны дрожек. Эльф вытянул над телом ладони.

— Оно по-прежнему здесь. Ломардел и Остелвин поступили глупо, не послушав тебя и магистра Орлу.

Керриган подошел поближе. В руках у него был брусок из магического дуба, который он накануне попросил эльфа для него приготовить. Брусок этот был длиною в фут, шириною в три дюйма и легче, чем он предполагал. Адепт погладил его правой рукой.

— Будьте добры, откройте саван.

Эльф вяло взмахнул рукой, и стежки распустились, а половинки савана разошлись. Гнилостный запах чуть не задушил Керригана. Подавив тошноту, он положил брусок на бледную плоть, прикрыл им рану. Верхняя часть бруска коснулась запястий сложенных крестом на груди рук. Все свое внимание Керриган сосредоточил на животе, стараясь не смотреть на бесстрастное лицо покойной.

Арристан обратил на него карие глаза.

— Ты уверен, что сможешь сделать это?

Керриган медленно наклонил голову. Из разговора с Остелвином он узнал, что оба эльфийских целителя обнаружили двойное заклинание, о котором предупредила их Орла. Они воспользовались магией, чтобы разделить заклинания, но оказалось, что защитное заклинание было всего лишь иллюзией. Причина, по которой Керриган с трудом его обнаружил, состояла в том, что оно втягивало в себя магическую энергию, а когда маги закачали в него дополнительное ее количество, был достигнут предел насыщения. Произошел взрыв, и заклинания обратились против магов.

Когда тело Орлы вынесли из «Белой Акулы», Керриган обнаружил, что из тела вышли еще не все заклинания, и предупредил эльфов об опасности. Керриган обдумал проблему и пришел к решению. Когда он изложил свои соображения, потрясенные его эрудицией эльфы позволили ему попытаться убрать из тела опасные заклинания.

Керригану и в голову не пришло, что, разрешив ему это, эльфы прежде всего старались обезопасить свой народ. Арристан согласился помочь ему, потому что Керриган у него поселился и потому что он и сам занимался колдовством и магией воссоздания, а не целительством. К раненым соплеменникам его по этой причине не пригласили. Целители Локеллина хлопотали вокруг Остелвина и Ломардела, но надежды на выздоровление последнего таяли у них с каждым часом.

Керриган сделал глубокий вдох, а потом медленный выдох. Снова погладил деревянный брусок и приступил к магии. Он использовал то же заклинание, с помощью которого он изготовил Орле новый жезл. Сейчас он медленно изменял форму деревяшки. Магический дуб хорошо поддался чудотворному воздействию. Дерево стало похоже на тягучую массу, позволило себя растягивать и сжимать, обретало новую форму. Керриган изменял природу дерева, вносил в него сущность Орлы.

Керриган не знал, сколько времени ушло у него на то, чтобы дубовая деревяшка превратилась в подобие Орлы, но заметил, что солнечный луч давно уже покинул похоронные дрожки. План он свой осуществил, не применяя прут Вила и даже не прикасаясь к нему, хотя и воспользовался методом колдуна. Адепт рассудил, что если прут позволил Вилу распознать ее заклинания и создать против них защиту, то и он, подобно пруту, сможет определить ее сущность. Как только он это сделает, то наделит ее чертами дубовую модель, и тогда заклинания, оставшиеся в разлагающейся ее плоти, выйдут наружу, приняв деревяшку за Орлу.

Арристан посмотрел на дубовую модель. На животе Орлы лежала маленькая деревянная статуэтка женщины. Ее можно было принять за амулет, который кладут в могилу вместе с покойником.

— Ты уверен в следующем своем шаге? Керриган потер глаза.

— Не совсем, но надеюсь, что у меня получится. — Он снова дотронулся до модели и, используя ее как проводник, осуществил простое диагностическое заклинание. Арристан тем временем произнес другое заклинание, делая модель более восприимчивой к магии. Керриган выманивал колдовскую магию авроланов, создавал впечатление, будто цель ее — Орла — все еще жива. Для этого и предназначалась деревянная модель, вобравшая в себя суть Орлы. Авроланское заклинание медленно пришло в движение. Керриган направил магию в руки Орлы и чуть выпустил ее наружу. Колдовское заклинание Хеслина пошло из ее внутренностей, через мертвую плоть, наверх, следуя за призрачным призывом. Керриган прибавил энергии, и авроланское заклинание ускорило движение.

— Будь осторожен, адепт, очень осторожен. — Эльф вытер со лба пот.

— Я буду осторожен. — Пот заливал Керригану глаза. Его палец погладил модель. Очень медленно, дюйм за дюймом, он выманивал злую энергию. Вот она подошла к левому ее плечу, спустилась по руке, подошла к запястью и ударила в деревянную куклу.

Кукла вздрогнула и открыла рот в беззвучном крике, а потом попыталась укусить Керригана за палец. Во рту у нее, однако, оказалась твердая броня, и тут Арристан уничтожил заклятие, а кукла застыла с выражением ярости на лице. Керриган взял куклу, а эльф, взмахнув рукой, снова с помощью магии мгновенно зашил саван.

Арристан утер лицо рукавом:

— Колдовская сила оставила ее. Она может спать спокойно. Тебе лучше уничтожить эту штуку.

Керриган покачал головой:

— Нет, она больше никому не причинит вреда.

— Откуда ты знаешь? Я отсюда чувствую, что магия в ней работает.

— Да, но у нее сильные ограничения. Она не убила Орлу сразу, потому что я изменил ее природу, когда лечил ей травмы. Убило ее проклятие, выпускавшее токсины. Когда произошел взрыв, оно извергло тот же самый токсин, который убил бы эльфов на месте, будь они людьми. Яд этот настолько сильный, что даже в мертвом теле он продолжал работать и постепенно уничтожил бы его без следа. А теперь заклятие заперто в деревяшке, и разрушать оно уже будет модель.

Эльф нахмурился:

— Из того, что ты говоришь, явствует, что оно все-таки уничтожит дерево. Так зачем нужно это допускать? Лучше уж сразу предать ее огню.

— Все дело во времени. — Керриган посмотрел на модель, а потом на тело Орлы. — Понадобится время для того, чтобы изучить заклинания, посмотреть, как они действуют, и понять, что можно сделать, чтобы зло Кайтрин не распространилось по всему миру.