Крест короля Артура

Глава третья

Гвинет опустилась на колени возле дядюшки Оуэна и трясущейся рукой потянулась к его губам. Дядя лежал неподвижно, и лицо его было белым, как мел, но пальцами Гвинет почувствовала слабое дыхание. Жив.

— Благодарю тебя, Господи! — прошептала Гвинет.

Она с трудом поднялась — дрожали ноги. Выпрямилась и поспешила к выходу из часовни. Толкнув тяжёлую дверь, она чуть не сбила с ног брата Тимоти.

— Гвинет?

Юный монах ухватил её за плечи и с тревогой заглянул в глаза.

— Что стряслось?

— Дядюшка Оуэн! — Гвинет показала на тёмный провал двери. — Там, внутри…. Он ранен!

Брат Тимоти тут же отпустил её и скрылся в часовне. Гвинет ухватилась за шершавую каменную стену и несколько раз сглотнула, борясь с подступавшей дурнотой. Её била нервная дрожь.

Брат Тимоти вновь появился в дверях.

— Я позову брата Патрика. Побудь со своим дядей, проследи, чтобы никто его не трогал.

Он торопливо умчался, хлопая полами длинной рясы.

Гвинет молча смотрела ему вслед. Первый шок от страшной находки начал постепенно проходить. Она перевела дыхание и вновь нырнула в темноту часовни. Брат Тимоти просил её последить за дядей….

Не успела она снова присесть, как услышала за дверью шаги и голоса. Может, это уже брат Патрик? Но, повернувшись, Гвинет увидела только Герварда и Мэтта Грина.

Гервард подбежал первым. Даже в полумраке часовни Гвинет видела, как побледнело его лицо.

— Брат Тимоти нам сказал, — прошептал он хрипло.

Мэтт Грин склонился над Оуэном и уже протянул к нему руку, но тут вмешалась Гвинет:

— Брат Тимоти не велел его трогать.

Каменщик удивлённо посмотрел на неё, но руку убрал. В конце концов, он удовлетворился тем, что встал на колени возле раненого товарища, участливо глядя ему в лицо.

— Что здесь произошло? — спросил Гервард.

— Не знаю, — ответила Гвинет. — Когда я пришла, он уже тут лежал. Может, споткнулся?… Хотя нет, думаю, его ударили. Смотри!

Гвинет показала брату на разбросанные вокруг черепки.

— А кости исчезли!

— Что?!

Гервард обернулся и недоверчиво уставился на пустой гроб.

— Ты думаешь, кто-то напал на дядюшку, чтобы украсть кости?

Гвинет кивнула, читая в глазах брата отражение своей тревоги. Даже если бы дядюшка Оуэн не был ранен, пропажа останков — дело серьёзное. Без них не будет ни пилигримов, ни денег на реставрацию, ни надежды на окончание нищеты.

— У кого же рука поднялась? — Гервард был потрясён.

— Мы найдём его, кто бы он ни был! — обещал мастер Грин, поднимаясь с колен. — Чтоб шериф Торсон, да не нашёл! Найдём и повесим!

Дверь снова распахнулась, и Гвинет с облегчением увидела брата Патрика. Его сопровождали два монаха помоложе с носилками в руках. Брат Патрик стремительно подошёл к дядюшке, опустился на колени, приподнял раненому голову и кончиками пальцев принялся исследовать рану. Увидев кровь на руках монаха, Гвинет с трудом сглотнула, но глаз не отвела.

По тому, как потемнели и сузились глаза целителя, Гвинет поняла, что рана действительно серьёзная.

— Пожалуйста, — прошептала она, стискивая руки, — скажите мне, он ведь не умрёт?

Брат Патрик поднял голову и улыбнулся.

— Нет, дитя моё, твой дядя не умрёт. Но после такого удара он нескоро поправится.

Гвинет подавила подступившие к глазам слезы.

— Мы отнесём мастера Мэйсона в лечебницу, — продолжал брат Патрик. — И обеспечим ему должный уход.

— Спасибо, — пробормотала Гвинет.

Втроём монахи осторожно положили Оуэна на носилки. Тот застонал.

— Он приходит в себя! — воскликнула Гвинет.

— Нет, пока, — ответил брат Патрик. Он всё ещё придерживал голову больного.

— Лежи спокойно сын мой. Всё будет хорошо.

— Ты знаешь, кто это сделал? — Мэтт Грин подскочил к носилкам. — Ты видел, кто тебя ударил?

— Сейчас не время для расспросов, — покачал головой брат Патрик. Дядюшка Оуэн снова слабо застонал.

— Спроси монаха, — прошептал он чуть слышно.

Все остолбенели. Гвинет, разинув рот, обернулась к брату. Не может быть! Неужели дядя хотел сказать, будто его ударил кто-то из святых братьев?

— Что ты сказал? — переспросил мастер Грин. — Какого ещё монаха?

Но дядюшка Оуэн уже снова провалился в беспамятство. Мэтт Грин признал своё поражение и позволил святым братьям вынести носилки из часовни.

В дверях брат Патрик ещё раз обернулся к Гвинет:

— Не бойся. Всё будет хорошо, обещаю тебе!

Он повернулся и поспешил вслед за носилками. Мастер Грин хмуро смотрел, как он уходит.

— Надо рассказать жене Оуэна, — вздохнул он наконец и тоже покинул часовню. Гвинет и Гервард остались вдвоём.

— Не может быть! — заявил Гервард. — Монахи ни на кого не нападают!

Гвинет поёжилась. Как бы ей хотелось согласиться с братом! Но окружавший её уютный мир внезапно сделался жутким и полным опасностей. Разве аббатство не мирное пристанище, созданное, чтобы славить Господа? Как же так случилось, что именно здесь человека бьют по голове и пропадают реликвии, что могли бы спасти от нищеты всю округу?

— Дядюшка Оуэн сказал: «Спроси монаха», — напомнила она. — Он не говорил, что его ударил монах.

Но Герварда это не утешило.

— Если это не монах, — сказал он хмуро, — значит, кто-то из деревни.

— Нет! — воскликнула Гвинет. Сердце её затрепыхалось, как у испуганной птицы. — Не может быть! Это, наверное, разбойник! Пришёл откуда-нибудь из леса и…

— Подумай, Гвинет! — нетерпеливо перебил Гервард. — Какие ещё разбойники? Все знают, что в аббатстве красть нечего! А слух об останках короля Артура не мог разойтись так быстро. Да и заметили бы тут незнакомого человека…

Гвинет подозревала, что он прав. Гервард всегда умел глядеть правде в глаза. Сама она предпочитала видеть все в розовом свете, но, похоже, сейчас не тот случай, когда можно утешать себя детскими отговорками.

— Что ж теперь делать?

— Не знаю, — покачал головой Гервард. И добавил, чуть резче:

— Ты никого не видела возле часовни, когда шла относить дядюшке завтрак?

— Нет, — сразу поняла его Гвинет. — К тому времени вор уже успел уйти.

— Недалеко. Утреня закончилась не так давно, а в это время все монахи были в часовне, и заметили бы, если бы кости исчезли.

Гвинет вздрогнула. Возможно, она лишь на мгновение разминулась с вором! Что если один из монахов немного отстал, стукнул дядюшку Оуэна по голове и украл кости?

— Интересно, кто-нибудь из них опаздывал к завтраку? — спросила она вслух.

— Не вижу, как бы нам удалось задать кому-нибудь подобный вопрос, — заметил Гервард.

— Но мастер Грин и брат Патрик оба слышали, что сказал дядюшка!

Дверь часовни снова отворилась. Вошёл брат Тимоти с кожаным ведёрком и охапкой тряпок.

— Шли бы вы лучше домой. Мне надо прибраться — скоро опять служба.

— Мы поможем, — поспешно предложила Гвинет, сообразив, что это лишний шанс поискать следы вора. Она твёрдо решила сделать все, чтобы найти преступника и вернуть кости в часовню. Ради дядюшки, ради аббатства и всей деревни.

Она подобрала хлеб и рог, а брат Тимоти вытер разлившийся эль. Гервард, стоя на коленях, подбирал разлетевшиеся черепки. Гвинет стала помогать ему, стараясь не притрагиваться к пятнам крови.

— Бутыль или кувшин, — сказал Гервард задумчиво, складывая два осколка. Он повертел их в руках и вдруг воскликнул:

— Смотри, что это?

Гвинет посмотрела. На черепке отчётливо виднелось клеймо — отпечатанный глубоко в глине рисунок в виде звезды.

— Если мы узнаем, у кого была такая бутыль, это может оказаться полезным. Хотя кто знает, сколько их тут таких?

Гервард нахмурился, но всё же спрятал оба черепка в кошель у себя на поясе.

Звон колокола возвестил о начале службы первого часа. Пора уходить. Гвинет выпрямилась, и впервые за сегодняшнее утро взгляд её упал на алтарь…

— Гервард, смотри!

Белый льняной покров на алтаре оставался таким же гладким и незапятнанным. Но крест исчез. Тот самый крест, что был захоронен над гробом и служил единственным доказательством подлинности найденных останков.

— У меня идея, — сказал Гервард.

Они с Гвинет шагали через монастырский двор к воротам. Позади них монахи собирались в часовню. Интересно, отец Генри уже знает о краже?

— Какая идея? — спросила Гвинет.

— Я ведь сказал, что вор — это либо кто-то из аббатства, либо из деревни? Так вот, я ошибался.

Он, похоже, ожидал, что сестра сразу поймёт, в чём дело. Но Гвинет ответила ему непонимающим взглядом.

— Мы забыли ещё кое о ком. Он тоже сейчас в аббатстве, и у него больше прав находиться здесь, чем у обычных посетителей.

— Годфри де Массар! — воскликнула Гвинет, прозревая. И тут же смутилась — вдруг кто-нибудь услышал?

— Да, конечно, — негромко продолжила она. — Он так разозлился, когда отец Генри рассказывал нам про кости, ты бы видел его лицо!

— Не поверил, что это останки короля Артура и королевы Гвиневеры, — кивнул Гервард. — Во всяком случае, сказал, что не верит. И он из Уэллса, значит, не хочет, чтобы аббатство в Гластонбери стало богаче, чем Уэллский собор.

Гвинет вздохнула с облегчением. Ей очень не хотелось верить, будто кто-то из её добрых соседей оказался преступником. А на гордеца приезжего не жаль было свалить что угодно. Годфри де Массар наверняка на все способен, если это может принести пользу его распрекрасному собору.

— Если он украл крест, — размышляла она вслух — то отец Генри не сможет доказать, что откопал именно кости короля Артура…

— Да, но зачем тогда брать сами кости? — удивился Гервард. — Он не сможет перевезти их в Уэллс, ведь тогда все поймут, кто вор!

Гвинет задумалась.

— Может, для надёжности? Хотя, если у отца Генри не будет хотя бы чего-нибудь одного — креста или останков, он всё равно не сможет вернуть пилигримов в Гластонбери…

Она похолодела, осознав, какая нищета ожидает теперь деревню.

— В Уэллсе будут рады-радешеньки, — мрачно заметил Гервард.

— И, значит, дядюшка Оуэн имел в виду отца Годфри! — заключила Гвинет.

— Может и так. Когда он очнётся, мы будем знать точно.

Они вышли из ворот и сразу увидели небольшую толпу возле лавки Риса Фримена. У дверей лавки, расставив ноги и заткнув большие пальцы за пояс под обширным брюхом, стоял сам хозяин. Рядом торчал карлик с тусклыми глазами — помощник Риса, Осберт Теллер.

Среди собравшихся Гвинет заметила Мэтта Грина. Похоже, здесь уже знают о нападении на дядюшку. Гвинет и Гервард присоединились к толпе.

— Оуэн начал приходить в себя, и сказал: «Спроси монаха», — рассказывал мастер Грин. — И я так думаю, как раз монах его и ударил, а кости — они до сих пор в аббатстве!

— Разве можно говорить такое о святых братьях! — ахнула Марджери Карвер.

— А брат Патрик тут же велел ему замолчать, — продолжал Мэтт. — И вот что я вам скажу…

— Вот что я тебе скажу, — перебил его Рис Фримен, толстым, как сарделька, пальцем тыча мастера Грина в живот. — Нынче утром, когда я проверял верши — вдруг угорь попадётся — я видел, как кто-то выбросил в болото узел. Здоровый такой узел — уж кости-то точно влезут.

За спиной Риса Осберт Теллер несколько раз энергично кивнул, подтверждая слова хозяина.

— Кто ж это был? — спросил кто-то.

— Вот этого не скажу, — ответил мастер Фримен. — Солнце тогда ещё только встало, и туман такой был — ничего не разглядеть. Но одно я заметил — на нём был тёмный плащ с капюшоном. И шёл он быстро, будто не хотел, чтобы его видели возле болота.

Гвинет с братом переглянулись. Монахи из аббатства носили тёмные плащи, и брат Годфри тоже.

— А куда он бросил узел, ты заметил? — спросил Мэтт Грин.

Рис Фримен покачал головой.

— Когда он ушёл, я поискал в воде немного. Никаких следов.

Посыпались вопросы, но Рису было нечего ответить. Выбираясь из толпы, Гервард пробормотал:

— Но мы же не знаем, что в узле были именно кости….

— Что ж ещё? — перебила Гвинет. — Мастер Фримен видел этого типа почти сразу после того, как кости украли. И идти там всего ничего — мимо рыбных садков, и ты уже у реки. Как раз там, где у мастера Фримена верши!

Гервард подумал ещё немного и кивнул.

— Ладно, пусть кости. Но выбрасывать-то зачем? Вор мог бы продать их — пусть не здесь и не сразу, но обязательно найдётся какой-нибудь богатый любитель редкостей…

— А зачем монаху деньги? — возразила Гвинет. — Думаю, даже Годфри де Массар, хоть он и ездит верхом на таком чудесном коне, давал обет бедности. Слушай, Гервард, а ведь если в том мешке кости, значит, отец Годфри их и выбросил! Ему-то они как раз и не нужны! Он только хочет, чтобы их не было в нашем аббатстве!

Они молча дошли до угла, и тут Гвинет вновь ухватила брата за рукав.

— Гервард, слушай, я не думаю, что Рис Фримен так уж внимательно искал мешок! А что, если мы с тобой поищем? Представляешь, мы приходим и возвращаем аббатству кости короля Артура!

В первое мгновение ей показалось, что сейчас Гервард, как всегда, начнёт возражать. Но он расплылся в улыбке.

— Точно! Пилигримы валом повалят в аббатство, и отцу не придётся закрывать «Корону»!

Солнце было уже высоко, когда Гвинет и Герварду удалось, наконец, вырваться из дома. Сначала они рассказали о нападении на дядюшку Оуэна и успокоили родителей, передав им слова брата Патрика. Раз монастырский целитель обещал, что дядюшка поправится, значит, так и будет. Потом надо было закончить работу. И только после этого они выскользнули из дома и мимо рыбных садков вышли к реке возле вершей Риса Фримена.

Мрачная громада Тора закрывала полнеба. На самой вершине виднелся силуэт небольшого храма святого Михаила. Наверху склоны холма поросли колючим боярышником, но здесь, у подножия, где склон плавно переходил в болотистый берег реки, начинались заросли осоки и камышей. Река промыла себе в них извилистое русло. Берега её поросли плакучими ивами, полоскавшими в воде длинные ветви с узкими серебристыми листьями. Часть ветвей, впрочем, была подрезана — ивовые прутья хороши для плетения корзин.

Где-то в листве перекликались невидимые птицы. По мелководью важно вышагивала цапля. С громким плеском плюхнулась в воду водяная крыса.

Тропинка шла поверху, над болотом, но Гвинет и Герварду надо было спуститься пониже, к берегу. В летнюю жару здесь бывало настолько сухо, что можно было пасти скот, но сейчас, после осенних дождей река опять поднялась. Под ногами у Гвинет чавкало и хлюпало, а в следы её ног тут же набиралась вода. Гвинет почувствовала, как холодная жидкость затекает в дырявый башмак.

— Вот здесь Рис Фримен ставит свои верши, — окликнула она брата. Гервард подобрал где-то длинную ветку и тыкал ей во все омуты и мочажины.

— Годфри выбросил узел где-то здесь.

— Мы пока не знаем, Годфри ли это был, — напомнил ей Гервард. Он подошёл к берегу и встал рядом с сестрой, вглядываясь в мутную коричневую воду.

— Ничего не вижу. Наверное, течение уже всё унесло.

— Кто бы ни выбросил этот узел, место он выбрал правильно, — заметила Гвинет. — Где угодно ещё он так и лежал бы.

— Вот именно. И откуда отцу Годфри так хорошо знать нашу реку?

Гвинет отодвинула пучок длинной травы и заглянула под берег.

— Может, он просто шёл за мастером Фрименом? — предположила она. — Все знают, что угри любят сильное течение. — Гвинет продолжала разглядывать воду и низкие берега. — Давай спустимся немного вниз по реке и поищем там, — предложила она. —Только бы кости не пострадали!

Она обернулась, услышав за спиной шаги. Кто-то шёл к ним, громко хлюпая грязью. Высокий широкоплечий человек в длинном тёмном балахоне… Лица его не было видно под низко надвинутым капюшоном.

Сердце Гвинет бешено заколотилось от страха.

Он вернулся! Тот, кто напал на дядюшку Оуэна и украл кости! Вернулся, чтобы достать их из реки…