Крестоносцы

Глава 1

Событие первое

Разтудык вас разтак! Обуминоги кривопузые! Как там? Тараканы беременные!

Андрей Юрьевич смотрел на результат многодневной работы и охреневал? У него в руках был листок формата А2, точнее два склеенных листа формата А3. А тараканы беременные стоят рядом и с… Как бы это выражение лица выразить? С обожанием, в общем, смотрят и не понимают, чего король слюной брызжет. Чего ножкой топочет? Что не так Ваша Величавость?

— Это же зеркальное отражение. Я же говорил, что буквы, которые будете резать, рисовать в обратную сторону.

— Наоборот? Кверху ногами? Так и сделали.

— Точно. Мать вашу! Возьмите зеркало и взгляните на текст. Вот так нужно резать. Не кверху ногами, а загогулинами и дужками этими в противоположную сторону.

— Зеркало, так немае…

Ну, да первое зеркало у него не получилось. Как, впрочем, и второе. И даже пятое не получилось. Сейчас профессор Виноградов вспоминает, что читал почитывал про изготовления стекла листового в попаданческих романах, вспоминается пока так себе. Нет, про ванну то ли с расплавленным оловом, то ли свинцом он помнил. А вот как эту массу расплавленную стеклянную пропустить между роликами так чтобы не блин получился, а прямоугольник, не помнит. И что вообще будет эту стеклянную какашку толкать между роликами? Конвейер с роликами, и ролики на приводе? Каком? Электрическом? Зубчатом? Ну, это ладно, тут часовщики византийские изобразят. Но как получить прямоугольник. Ограничители нужны? При температуре в тысячу градусов?

Ну, не зеркало сюда пришёл изобретать. Тут Андрей Юрьевич решил на пару сотен лет прогресс толкнуть и изобрести книгопечатание. И начать решил с Азбук. Не книг, а плаката такого, на котором все буквы нарисованы и против каждой рисунок. Сначала возникла проблема с рисунками. Все же знают, что в таких азбуках А — это арбуз. Разрезанный такой полосатый с красной сердцевиной. Беда, что на Украине будущей, а сейчас Русском королевстве нет арбузов. Не завезли ещё с… А чёрт его знает, где их уже выращивают. Но кавунов немае. Во! Из Астрахани не завезли, а всё потому, что Астрахани нет.

Семена дыни, тыквы и арбуза этой весной Андрей Юрьевич Агафону заказал. Вроде бы ещё римляне арбузы ели, а ещё где-то слышал профессор Виноградов, что слово кавун в переводе с какого-то восточного языка означает — «дыня». Ну, у украинцев и кофе — кава. Сути не меняет. Должны быть в Крыму или Константинополе уже арбузы и дыни. А у него. Есть Каменец и там эти ягоды должны летом колоситься нормально.

Так арбуз в Азбуке не единственная проблема. Почти ни одна буква не соответствует тому, что в будущем будет нарисовано. «Б», например. Белка будет⁈ Так она сейчас векша или мысь. Дельфина рисовать? Там, где буква «Д». Слона, где «С»?

Придумали, естественно. Аиста, там, ведро, стог, дерево. Рак остался разве раком, да ель елью. А Ёж ещё, Цыплёнок, Яблоко и Корова.

Андрей Юрьевич картинки согласовал. Буквы этим умельцам без закорючек — печатные нарисовал и отправил деревяную для первого раза матрицу резать. Со словами резать наоборот. Свинец есть и отлить литеры, не проблема, но решил сначала на кошках потренироваться. Тем более, что тут картинки.

И вот ему принесли первые напечатанные листы. А там буквы кверху ногами и в зеркальном отображении. Дебилы, конченные. И две недели трудов насмарку.

— Тимофей, — Андрей Юрьевич вернул листы первому в мире книгопечатнику — Тимофею Федорову, возьми у княгини зеркало бронзовое полированное, видел у неё, и сначала на букву через зеркало посмотри, а потом режь. На этих досках прямо. Рисунки почти нормальные их только перевернуть… А нет! Не получится. Уйдёт порядок. Ну, чего теперь, сам виноват. Неправильно объяснил. Начинайте резать новые доски. Надеюсь, теперь опыт есть, быстрее получится.

С алфавитом с самим Андрей Юрьевич намаялся. Решил его сократить и пришлось вступить в конры с митрополитом Афанасием. Буква «Ѵ» (и́жица) точно кучу споров вызвала с их Высокопреосвященством, отдельного звука для ижицы в славянских языках не нашлось. По этой самой причине ижица употребляется только в словах, заимствованных из греческого языка, и произносится по-разному. Если «Ѵ» стоит после «А» или «Е», то она передавала звук [в]: Еѵфратъ (название реки). В большинстве же случаев этой буквой, наряду с буквами «И» и «I», обозначался звук [и]: мѵро, сѵнодъ, ѵпостась. Кстати, место её по азбуке святых братьев Кирилла и Мефодия как раз в конце алфавита. Сейчас не скажешь товарищу зазнавшемуся, что «я — последняя буква в алфавите». Последней зараз ижица.

— Зачем нам, Ваше Высокопреосвященство, три буквы «И». давайте одной обойдёмся. Легче будет учить письмо. Ошибок в священных книгах меньше будет.

— А чего это ты, княже, лёгких путей ищешь? И что делать со священными книгами, что написаны уже? В огонь что ли? — аж зарычал на него владыко Афанасий. Ну, как зарычал, брови свёл. Губки гузкой сделал. Как Иван Васильевич из фильма про него, а голос пятуха дал. Ездил в Загор митрополит всея Руси, новую землицу принимать под свою руку и искупали его в реке возчики, перевернулась телега на броде. Простыл владыко и теперь сипит. Хорошо, что это на обратной дороге случилось. Конфуз бы вышел в Словакии.

Бились долго. Пока ничья. Решено печатать две азбуки. Два плаката. А потом глянуть на них и ещё раз всё обсудить, уже без криков и сипов. А тут вона чё!!!

Событие второе

Прогресса по стекольному делу… Коряво звучит. Стекольное прогресорство? Хрень. В общем, прогресса в стеклотворчестве не было. И не потому, что не было желания, и даже не потому, что бутылок там стеклянных или фужеров хрустальных не надо. Надо, но вдруг оказалось, что самый ходовой товар из стекла — это цветные бусы. При этом цена кубка, который ещё выдуть и обработать надо, и цена равного по весу количества бусин отличается в разы. Бусы дороже. Так стакан этот ещё продать надо, а за бусами выстроилась очередь в несколько… лет. Это если срочно четвёртую и пятую мастерскую не открывать.

Ажиотаж начался неожиданно. Решил Андрей Юрьевич отправить небольшой торговый караван в столицу Польши Краков. Не так и далеко сей оплот католицизма, всего четыреста вёрст, и вполне безопасная дорога. Вместе с торговцами поехали и десять спецназовцев Емели во главе с Иваном Пегим. Ну, мало ли, вдруг тати всё же, практически выведенные в королевстве Русском, посягнут на дорогой товар, но это не главное, нужно было в Кракове походить по рынку и городу, послушать новостей. Ещё, если попадётся, купить немного ржи, пшеницы, проса и прочих морковок. Всё же, раз селекционная станция есть, то нужно её новыми семенами обеспечивать. Попадутся крупные яблоки, груши, сливы, вишни, и их брать. Про садоводство тоже помнить нужно. Третье, не менее важное задание — послушать разговоры приезжих, торговцы они заранее всё про грядущие войны знают.

Приехали торговцы, выложили пару ковров на продажу, несколько сабель и мечей из булата и синего харалуга, пару фэнтезийных мечей на прилавок бросили. Повесили три гобелена с коняжками, вдруг их в столице Польши кто купит. Ну и в уголке пару ниток бус из цветного стекла выложили.

Иван Пегий ушёл народ по корчмам распределять, пьяниц изображать, оставив при себе и торговцах только одного воя.

Сначала народу набежало полно. Ничего подобного никто больше не продавал. Походили любопытные, языками пощёлкали и расходиться начали. Это настолько дорого, что только королям и маркизам всяким по мошне. Простому человеку фэнтезийный меч не то, что не по карману, а даже не по мечтам.

Терёха Коваль — это главный у купцов княжьих уже вздыхать начал, мол опять торга путного не будет — нищета кругом, но тут подошёл явно такого же купеческого сословия облом пузатый и тыкнул сосиской с жуковицей в бусы.

— Муранское стекло? — не вопросительный вопрос, а утверждение скорее утвердительное.

— Бери выше, — ткнул пальцем в небо в редких белых перистых облаках Терёха, — Наша это работа — Владимирская, куда фрязинам до нас. Темнота, лета не видели, — повторил он слова Андрея Юрьевича.

Облом ляшский глянул на облако, застывшие без движения на голубом небе, потом взял сосисками розовыми нитку бус и стал как чётки перебирать, любуясь узором.

— Сколько просишь? — опять вопрос был задан так, будто и не интересно купчине местному.

— Гривна… или пять дукатов. Золотых, понятно.

— Ух, ты⁈ — хохотнул лях и жуковиной ткнул в соседнюю нитку бус, она двойная была, — А ile kosztuje ta?

— Костуе? Две гривны.

— Ого, dziesięć dukatów? — перевёл лях.

Он постоял, опять глянул на облака, и полез в кошель, привязанный к поясу.

— Тут пятнадцать дукатов. Жинке возьму и дочери. (Żonie wezmę i córce).

Лях позвякал золотыми небольшими монетками и отсчитав нужное количество забрал бусы, долго копаясь в нитках, выбирая самые красивые на его взгляд.

Коваль не успел убрать деньги в свою калиту, как вместе с разодетой в шелка дамой подошёл ещё один облом. Рыжий, толстый и ростом под два метра. И опять сосиски вместо пальцев и жуковины на них.

— О це, dziesięć dukatów? — молва пошла, понял Терёха, он ведь не называл цену этому ляху.

— Десять за двойную. Пять за одинарную. Четырнадцать за тройную нитку.

— Тройную? — взвизгнула паночка.

— Вот, — Коваль вытащил из сундучка, в котором лежали бусы тройную нитку.

— Эти! — завопила такая же рыжая панёнка.

Молодая, губки красные, щёки в румянах. Можно и красавицей назвать, но уж больно здорова. Почти по ухо огромному ляху. На голову выше низкорослого Терёхи.

— Четырнадцать.

— Czternastu? — облом хотел видимо поторговаться, но панёнка уже себе на шею бусы пыталась через платок и сложную причёску из свёрнутых кос натянуть, — а Diabeł jest z Tobą, — он из кошеля стал выуживать золотые монетки и выкладывать на прилавок.

Минут тридцать ничего не происходило, потом ещё один богатей нитку бус купил. А когда торговался четвёртый, ещё примерно через полчаса, то вдруг затрубили в рог неподалеку, и к Ковалю чуть не бегом бросился разодетый в шелка воин. В шелка-то в шелка, но под ними кольчуга и меч на поясе.

— Не продавай больше пан. Наш король прослышал про бусы и другие твои товары и приглашает тебя вместе с товаром во дворец. Он хочет купить много твоих бус.

— Король Владислав? — усомнился Терёха.

— В Польше один кроль. Ты рус? — подозвал рукой воин несколько победнее одетых, но судя по мечам и кольчугам тоже воинов.

— Я купец князя Андрея Юрьевича Владимирского.

Чуть позже выяснилось следующее. Тот первый боров, оказывается, был не купец, а придворный короля, и когда он с женой через час появился в замке краковском Вавеле, то почти сразу бусы увидала жена Локетека Владислава — королева Ядвига дочь князя Болеслава Великопольского и Иоланты Венгерской. И тут неожиданно выяснилось, что королева любит носить красивые бусы.

И не всё ещё. Король Шаробер венгерский ведь приказал долго жить. Вот его жена, родив второго сына уже мертвому королю пока отходила от родов и известии, что стала вдовой потеряла сына. Впрочем, как и первого. Оба не прожили и недели. Собралась дочь Локетека и королева Венгрии и сбежала к матери. И тут оказалось, что вдова Карла I Роберта Эльжбета или Елизавета тоже может чуть утешить свое горе цветными бусами.

И опять не всё. Старшая дочь Локетека и Ядвиги — Кунигунда — жена князя Бернарда Свидницкого прибыла на побывку в отчий дом, пока муж прибирает к рукам наследство после скончавшегося скоропостижно брата.

И даже тут не всё. Ещё есть новенькая с иголочки жена наследника Казимира, женившегося на Анне, дочери короля Германии Фридриха III Габсбурга. И ей бусики из цветного стекла с не менее цветными кляксами понравились. И ей надо.

Коваль, приведённый под руки в замок на горе Вавель стал доставать бусы из сундука. Началась драка. Ну, почти. Оказалось, что бус хватит всем и даже остан… нет, ведь у обоих королев и двух княгинь есть свита. И вот ведь чудо, все они хотят такие бусы.

— Триста шестьдесят дукатов? — подпрыгнул король Локетек.

— На рынке я продавал дороже, Ваше Величество.

— Ох, Матка Боска. За что ты окружила меня одними жёнками⁈ Ладно я прикажу чтобы тебе выдали… А скажи мне купец… Скажи мне… Вот если я закажу моему родичу и твоему князю большую партию таких бус… да очень большую партию, продаст ли он мне их… за половину… Ладно за две трети цены, которую получил ты?

Терёха, он купец, а не дурень. Зачем королю большая партия, понятно. Там в немецких землях, на Западе полно княгинь, герцогинь, королев и прочих кюрфюстердам, и всем им понравятся бусы, и если их будет продавать управляющий короля Владислава, то он не только отобьёт затраты на своих женщин, но и большую прибыль получит. И это явно будет на пользу и Андрею Юрьевичу. Пусть и не полная цена, но она в разы больше себестоимости, и есть постоянный заказ, и не нужно тратить деньги и силы на сопровождение караванов в немецкие земли, кишащие разбойниками. Там лихих людишек больше, чем самих немцев. Пусть у Локетека об этом голова болит.

— Да, Ваше Величество, думаю, что я сумею уговорить князя Владимирского на это. Мои пять процентов за доставку бус в Краков.

— Три.

— Четыре.

— Три.

— Пять.

— Так и быть, четыре процента твои. Немедленно выезжай во Владимир.

— У меня там ковры, гобелены, мечи, сабли.

— Так что же ты молчишь, пся крёв?!! Немедленно вези всё сюда!

Ляхами не ограничилось. Буквально всем бусы понадобились. Один за одним идут к нему бояре и просят сделать для жены или дочери, а чаще и для жены, и для до… дочерей. А их бояр-то двадцать пять человек.

Плюс Агафон две сотни ниток одинарных заказал и сотню двойных.

А потом и брянцам понадобилось.

А чуть позже приехал Юрий Болеслав Мазовецкий. У него жены нет. ну, не было. Андрей Юрьевич сразу вызвал к себе по прибытии родича — князя Иван Романович Болоховского с дочерьми. Пришлось им подарить. Юрий уехал, обручившись с Еленой Болоховской, старшей дочерью князя.

В подарок матери Юрий увёз цветные бусы. И через две недели с Мазовии повалили купцы с просьбами продать им бусы. Мол, иначе их назад не пустят. Такая там склока началась из-за подарка.

Ещё чуть позже объявился наконец Гедимин. Про брянцев он молчал. Про убитого сына тоже. Но был зол, сразу видно. Но тут дочь Альдона — Анька пришла вся в цветных бусах и сердце старого воина оттаяло. Он заключил с Андреем Юрьевичем договор о совместном походе на крестоносцев следующей весной и отбыл, увозя с собой пару ниток бус в подарок матери Альдоны.

И? И понятно, что с Литвы потянулись купцы за бусами. Так не только купцы. Приехал и брат Альдоны и старший сын Гедимина Наримунт (в крещении Глеб) — князь гродненский, пинский, полоцкий; наместник Новгородский. Приехал с женой. А жена-то не простая. Имея такую можно в нонешнем времени на много престолов претендовать. Ею оказалась ордынская княжна Мария, дочь хана Тохты (Тукая) от его брака с Марией Палеолог (1297—1332), внебрачной дочерью византийского императора Андроника II Палеолога. Кроме самого Наримунта в делегации был его вполне взрослый сын — князь пинский. И тоже с женой.

Нет. Эти не за бусами приехали. Но увидев на родственнице, и себе захотели, и родичам в подарок купить.

Словом, заказы сыпались и сыпались на бусы, и конца этому не было. А ведь со дня на день князь Владимирский ожидал возвращения нескольких воев из того другого Галича с результатами переговоров о покупке части Галицкого княжества. Они же должны сообщить, о возможности торговли с местными. Или вернее, обмена. Менять стеклянные бусы на меха. Если всё там сладится, а Андрей Юрьевич почти в этом не сомневался, то ещё и туда надо будет бусы делать из цветного стекла.

Пора было подумать о серьёзном расширении мастерской, что их в женском монастыре делает. Как и о том, как выделить их в отдельную мануфактуру. Ведь нужно и зеркала продолжить изобретать и стаканы с бутылками. Если стекло стало такие деньжищи приносить, то нужно больше временит и сил бросить на развитие именно этого направления.