Королевство Русское. Книга четвертая. Крестоносцы

Глава 12

Событие тридцать третье

Дед — Золотой рыбке:

— Бабка корыто новое просит.

— Хорошо. Будет ей «Лада Калина».

— Так вот ты какая золотая рыбка! — Андрей Юрьевич сделал вид будто разглядывает диковину какую. Ту самую золотую рыбку.

На самом деле перед ним была белобрысая со всклокоченной бородой и синими чуть навыкате глазами физиогномия десятника стрельцов Емели, при этом ещё и чуть перекошенная от флюса. От лекаря и выдернули его пред светлые княжьи очи.

— Какая рыба? — ну, да, Пушкин ещё сказку-то не написал, а профессор Виноградов её полностью не помнил. Написал карандашом несколько отрывков, которые сразу в памяти всплыли и… забросил. Тупо некогда, да и не особо вспоминалось. Были бы рифмы у Александра свет Сергеича, пошло может и легче, а так белый стих, чуть схалтурил потомок Ганибалла. И кроме «приплыла к нему рыбка спросила: „Чего тебе надобно старче?“», больше сразу в голову не приходило ничего. Вот война кончится и тогда он засядет и детские стишки для учебника «Родная речь» накарябает. Типа: Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу, всё равно его не брошу, потому что он хороший".

— Молодец говорю, ты Емельян. Столько хабара добыл. И главное — лодки какие баские. Слушай, а не знаешь, сколько отсюда до моря — океяна. Далеко Мемель?

— Не, княже, не знаю? — стрелец покрутил головой, очевидно, Фёдора разыскивая, задел больной щекой за воротник и искорёжился весь.

Андрей Юрьевич тоже головой покрутил. Хотя сомневался, что главный картограф знает сколько тут идти по Немену до залива… Не вспомнить как он называется. Или как сейчас называется? Коса Куршавская или куршавелевская? Не был в тех краях Андрей Юрьевич ни разу. А потом ещё оттуда до Мемеля. Но не близко. Дня три путешествие займёт.

— А что на лодьях пойдём Мемель брать⁈ — присвистнул Емеля.

— Незнаю. Гедимин… Великий князь Литовский Гедеминас, как я и думал, обрадовался лёгкой победе над Тевтонами и теперь со своими воеводами и сыновьями в замке планы грандиозные строит. Не знаю, как насчёт Кёнигсберга, а вот на Мемель они точно решатся пойти.

— Так, а ты, княже разве не хочешь тевтонов побить и Мемель пограбить? — рыжая физиономия главного стрельца расплылась в предвкушающей капут псам рыцарям улыбке.

— Вон, Фёдор у коновязи, — увидел, наконец, картографа профессор Виноградов, — тащи его сюда. Эти великие литвинские стратеги точно без разведки на Мемель попрутся.

А вообще, добыча была просто замечательная. Кроме пятидесяти комплектов полной экипировки арбалетчиков, включающей и шеломы, и кольчуги, и латные рукавицы, был огромный запас пусть и не самых лучших, но вполне пригодных к использования толстых и тяжёлых арбалетных стрел. Да, у своих наконечник из гораздо лучшего железа, да, древко стрелы во Владимире делали на токарном станке, да, перья на своих вставлены так, чтобы стрелу закручивало, но ведь несколько тысяч совершенно безвозмездно предоставленных богемцами стрел или болтов. Дарёному же коню в рыло не смотрят. Кстати, такая поговорка уже существует, но она гораздо длиннее огрызка, что в будущем остался. «Дарёному коню в зубы не смотрят, да если дар плох, то и брать его нечего.»

Кроме арбалетов и запаса стрел на лодьях, тех, что с продуктами, нашлось и зерно, и репа, и даже мука, и ржаная, и белая пшеничная. А ещё солёная рыба и вяленое мясо. До прихода этих четырёх лодей Андрей Юрьевич уже думал, что пора отряды фуражиров запускать по округе, а то Гедиминово войско всё у народа конфискует. А война, судя по всему, затянется. Конечно, в Ковеле два больших магазина Фёдор и Емеля соорудили и заполнили, но и ртов вместе с возчиками, лекарями, кузнецами и прочими нонкомбатантами под восемь сотен. И что примечательно, все каждый день есть по три раза хотят. Менять надо этих прожорливых воев на деревянных солдат Урфина Джуса.

С остальных побитых лодочников, а это и гребцы, и те люди, что на руле стоят, и парусом занимаются, стрельцы Владимирские тоже прилично добра взяли. Они гребцы-то гребцы, но не по профессии и не по призванию. Это псы рыцари кнехтов послали на помощь Юрбарку, а чтобы им не скучно было, предложили немного вёслами поработать. При каждом оказался меч средней паршивости и почти при каждом кольчуга. Андрей Юрьевич не поленился, качество металла проверил, и оказалось, что вполне на уровне. Явно из свейского железа всё сделано. Жаль шлемов — вёдер не было, вместо них была шапочка, поверх которой надевался капюшон, из той же кольчуги сделанный. От стрелы не защитит, если в голову она прилетит, и от прямого удара мечом по голове тоже, но если оружие пошло по касательной, то нормальная защита, нужно только немного подумать, как её усовершенствовать.

Всё, на этом ништяки заканчивались, ну, если сами четыре большие парусно-вёсельные лодьи не считать. На самом деле большие, как самая большая лодья у генуэзца Агафона.

Андрей Юрьевич попытался себе систему рек представить в этих местах. Можно ли перегнать их в Днестр? Если по Западному Бугу дойти докуда возможно? А там… Нет. А если по Висле, потом Сан? Тьфу. Легче продать их, где-нибудь на побережье, и на эти деньги нанять людей, что такие же и даже лучше, построят уже в Галиче.

Стоп. А если оставить? Сан спокойно до Перемышля доходит. И он для таких плоскодонных судов проходим. А там у него сейчас вполне район развивается. Можно туда перенести часть стекольной промышленности и часть металлургии, и пусть купцы плавают по Сану и Висле. Так и от Львова до Перемышля всего вёрст сто, даже меньше. А от Львова до Галича тоже не больно далеко. И будет альтернативный путь из варяг в греки.

— Фёдор, собирайтесь. Переоденьтесь в одежонку этих богемцев и разведайте дорогу от Ковно до Мемеля вдоль Немана и дальше вдоль берега моря. Если мелкие отряды будут попадаться и чувствуете, что справитесь с ними без потерь, то уничтожайте, если большой отряд, то не ввязывайтесь. Цель узнать, где то войско, что должно к нам из Мемеля идти? Если или когда повстречаете его, то сразу назад. Нужно же мне в отличие от Великого князя Литовского Гедеминаса знать, к чему готовиться.

— Княже, дозволь в своей одежде, воняет от их тряпок? — сморщил нос Емеля, а за ним сгримасничал и Фёдор.

— Ну, в своих, так в своих, но если из-за запаха этого погибнете, то то домой не приходите, выпорю.

Событие тридцать четвёртое

Иван Болотов, вытащив меч из ножен, ждал. Пока для него работы не было. Пока своё дело делали стрельцы и охотники местные. Сам же десятник, рукой раздвинув тонкие стволики вербы, наблюдал за происходящим в лагере ушкуйников новгородских. А те метались сначала беспорядочно по берегу, не понимая куда бежать, чтобы от стрел уберечься. А стрелы летели в них с трёх сторон. Из кустов, что находились чуть дальше от воды, саженях в десяти — пятнадцати от них и с обеих сторон от опушки леса. Новгородцы падали, получая стрелы в незащищённые кольчугами тела. Так кто же есть в броне садится⁈

Однако вскоре паника среди ушкуйников прекратилась. Среди них всё же нашлись люди в кольчугах, те, что ночью стояли в карауле. Этот десяток и смог организовать новгородец в смешном шлеме, видимо, где пересекался с рыцарями тевтонцами. Шелом походил на ведро, но в нём приличную дыру вырубили, чтобы лицо наружу торчало, а на макушке этого ведра была лапа птичья с когтями приделана. Взревев басом, этот победитель немцев бросился, размахивая мечом приличным, на кусты, за которыми засели охотники местные. Иван наблюдал за мерьцами. Вот одни они бы точно не справились. Луки были слабыми и только ранили в основном новгородцев. Получил на бегу стрелу в плечо и этот здоровяк с ведром на голове, но даже не остановился, вырвал левой рукой стрелу и, отбросив, помчался дальше. За ним с небольшим отставанием бежали и остальные ушкуйники в кольчугах и с мечами. Ну, на этих хоть не вёдра с птичьими лапами были, а нормальные остроконечные шеломы. Один только не добежал до кустов. Словил стрелу охотника мерьца в голову и завалился на высокую высохшую траву.

— Приготовились! — прокричал своему десятку, что прикрывал охотников, Иван и шагнул назад, не среди кустов же рубиться. Там богатырские замахи не пройдут.

Владимирские гридни, тоже наблюдавшие за боем из кустов, последовали его примеру. А охотники прыснули в сторону. Через минуту примерно тот десяток новгородцев выломился их кустов и неожиданно для себя оказался нос к носу не с мерей в лаптях, а с одоспешенными воями, и при этом у старшины их в руках в лучах восходящего солнца синевой отливал харалужный меч.

Хрясь, удар меча новгородца в птичьем шеломе Иван Болотов встретил по касательной и сразу завернул, направляя его к земле. Вжик, он успел поднять клинок вверх первым и рубанул по предплечью ушкуйника. Но новгородец оказался хорош, он успел отпрянуть и даже почти успел меч поднять, чтобы отбить очередную атаку десятника владимирцев. Хрясь, мечи снова столкнулись, но сила противника Ивана была направлена на то, чтобы прикрыться мечом и потому скрутку он пропустил и вслед за мечом развернулся, подставляя плечо под удар Болотова.

Хрясь, удар пришёлся по кольчуге, и она его выдержала. Но гридень и не надеялся на то, что сможет пробить кольчугу. Он бил совсем с другой целью и добился своего. Руку новгородцу от такого удара серьёзно отсушило, он почти выронил свой меч, но тут же перебросил его в левую руку и смог парировать следующий удар Ивана. Почти равный ему по силам и опыту боец достался. Вот только у Ивана полуторник из харалужной стали, а у новгородца обычный рыцарский меч, хоть и из хорошего железа, свейского скорее всего.

Гробить такой меч Ивану было жалко. Он этот трофей уже своим считал, ещё раз попробовал владимирец его закрутить и вновь противник сумел отступить на шаг не лишившись оружия. И вправду силён, и опытен ушкуйник, мало кто с Иваном мог на равных в учебных схватках выстоять.

А новгородец занервничал. Он, видно, тоже редко находил соперников равных себе, а уж превосходящих и в оружие, и в мастерстве и вовсе не встречал.

Ну, что ж, нет так нет, и изловчившись, десятник рубанул по мечу противника вкладывая всю силу в этот удар. Время же подобрал удачное. Свейский меч не острой кромкой был к нему направлен, а плоскость. Хрясь и обломок меча новгородца падает тому под ноги. Хрясь и Иван вновь бьёт по тому же самому плечу. Теперь ослабленная предыдущим ударом кольчуга не выдерживает и несколько колец лопается. Лезвие меча окрасилось кровью ушкуйника.

Ворог снова отпрянул, разрывая дистанцию. Он с удивлением, наверное, повертел в руках обрубок своего неубиваемого меча и вдруг запустил его в Ивана. Ну, может на охотнике мерьском это бы и сработало, но не с охотником ратился, а с гриднем. Десятник легко мечом отбил летящий в него обломок и шагнул вперёд. Всё это время новгородец отступал и теперь почти до кустов добрался. Но видимо этого тот ещё на понял, ушкуйник выхватил из-за пояса кинжал и вновь шагнул назад. И упёрся в ветви. Тут уж Иван не сплоховал, если противник теперь укроется кустами, то потом гоняйся за ним, за зайцем этим, среди очень густо растущих молодых верб.

На всю длину меча и руки Болотов сделал выпад и достал острием ворога в горло, чиркнул поперёк, открывая дорогу крови.

— Хр! — пробулькал ушкуйник и повалился гридню под ноги.

Иван огляделся, выискивая других соперников. А не было никого. Его вои расправились со своими противниками раньше него. Это ему опытный боец достался с хорошим оружием, остальные видимо были простыми разбойниками, и с гриднями им было не совладать. Восемь новгородцев валялось на земле, а один сидел, задрав руку одну вверх, а вторую, раненую, прижав к груди. По щеке текла кровь.

— Что там? — нашёл глазами Болотов Мазая.

Событие тридцать пятое

Новости они такие новости. Плохие, в общем, были новости. От Мемеля в действительности шло войско… Посчитать их точно Емеля с Фёдором не могли, но говорили, что пару тысяч человек есть. Из них примерно треть — конные рыцари. И что примечательно, вдоль дороги по Неману, в нагрузку к остальному войску, шли три лодьи, и одна из них была той, что удрала от диверсантов, там Фёдор большую зарубку на борту заприметил в прошлый раз. Никуда не делась. Осталась. По ней и определил главный картограф и разведчик, что это их беглянка.

Из этого можно было сделать вывод, что орденские братья теперь предупреждены и будут вести себя осторожней.

Пока прямо уж паниковать было незачем. У Гедеминаса — любимого тестюшки, было гораздо больше воев. Раза в два так точно. Но раз подтвердилась информация о войске из Мемеля, то следовало ожидать, что и из крепости Кёнигсберг, и из столицы Тевтонского ордена — Мариенбурга войска тоже выдвинулись. И из столицы точно не малое войско. На то она и столица.

Андрей Юрьевич поделился добытой информацией с Великим князем Литовским. Тот продолжал со своими приближёнными обмывать полученной почти без потерь замок. Не обмоешь, стоять не будет.

— Только из Мемеля идет не меньше двадцати хоругвей, — попытался проникнуть в голову Гедимина через облако винных паров профессор Виноградов. Так себе получилось, больно плотное облачко.

(Хору́гвь или хоронгвь (пол. chorągiew, устаревшее — rota, от нем. Rotte) — организационно-тактическая единица в рыцарском войске средневековой Руси, Польши и Великого княжества Литовского, примерно соответствовавшее роте, состоявшая из 25 — 80 копий).

Поднялся шум и шапкозакидательство. Да, мы их фейсом об тейбол, да у нас носки турецкие, да чучелов из их доспехов понаделаем.

— Брате, нужно бы план составить. Ведь не то, что наше общее войско, но и твоё в замке не поместится, да и глупо в замке затворяться и отдавать преимущество ворогам, — Андрей Юрьевич уже думал об этом. И на самом деле не знал, что теперь с захваченным замком делать? И где бой принимать⁈ Там, где они сейчас стоят, оставаться тупо нельзя. Тевтоны могут закрыть их на этом треугольнике и отрезать от снабжения.

— Завтра, брате, а сегодня нужно отпраздновать победу! Ик.

— Гедимин, вы третий день празднуете. А не, четвёртый даже. Пора к битве готовиться.

Не был услышан. Как, как мог этот пьяница и хвастун столько земли отхапать? Насколько же остальные слабы⁈ Грустно всё.

Андрей Юрьевич махнул рукой и ушёл. Через час в своей палатке он собрал командиров.

— Чего думаете, вои?

Вои думали, что тевтонов нужно бить. И тут Данька высказал интересную мысль. Прямо, интересную-интересную.

— Княже, а давай мы по другой дороге пойдём к Мемелю⁈ — к Мемелю и так собирались, но вот сделать финт ушами такой и разминуться с крестоносцами, это впервые прозвучало.

Охренеть не встать. А ведь гениальный план. На самом деле по нарисованной Фёдором карте выходило, что до Мемеля отсюда есть две дороги, одна вдоль Немана, по которой сюда и плетётся сейчас рысью как-нибудь орденское войско, а вторая — как раз на север через тот самый городок Россиены, который Фёдор уже закартографировал.

— А ведь хорошо может получиться. Оставим пару орудий и пару баллист здесь на стенах замка, чтобы на рыцарей жути нагонять и держать их на расстоянии от крепости, а сами ускоренным маршем к Мемелю. Там сейчас войск нет. Ударим орудиями по воротам, потопим баллистами пару кораблей в порту и потребуем сто тысяч гривен выкупа или начнём город грабить. И гридней с твоими пушкарями поздоровше выберем, в зелёную и чёрную полоску разрисуем и покажем переговорщиками. Они будут рычать на них и футболки на груди рвать.

— Чего рвать? — отшатнулись командиры.

— Срачицы.

— Так и представляю себе эту встречу! — подпрыгнул от нетерпения Емеля. Ох и наделает в штаны бургомистр. Зуб ему вырвали и физиогномия у десятника теперь более на человечью похожа.

— А потом город сожжём? — нахмурился Данька Детько.

— Тебе бы всё жечь. Нет, через пару лет снова наведаемся и снова сто тысяч гривен потребуем. И сто девственниц.

— Девственниц?!! Зачем? — опять вылупились все.

— А мы их дракону скормим.