Королевство Русское. Книга четвертая. Крестоносцы

Глава 6

Событие пятнадцатое

Тра-та-та, тра-та-та, мы везем с собой кота, чижика, собаку, Петьку-забияку, обезьяну, попугая — Вот компания какая!

Кто такой Петька-забияка Андрей Юрьевич не знал, с обезьянами и попугаями пока напряг, с котами не лучше, обещал в прошлый раз Агафон из Египта привезти, но чего-то не срослось. Ну, возможно, в этот раз притараканит. Чижика? Нда. В смысле, чижика тоже нет. А вот несколько собак точно везут, у них будет своя задача в этой войнушке, если всё пойдёт по плану.

А так и без попугаев компания весёлая и разношёрстная. В центре колонны едут всякие разные артиллеристы, с того момента, как ратились с погаными, их количество прилично так увеличилось, как увеличилось и разнообразие орудий. Производство мортир на месте не стояло. Первые пушечки отлили из латуни со стволом в сто пятьдесят миллиметров, чтобы просто определиться с лафетом и длиной ствола. Понять, сколько там нужно калибров на длину ствола. Готовые ядра уже есть эдакого калибра, вот на них детские болезни новых орудий и устраняли.

Следующий калибр был двести пятьдесят миллиметров. Там уже не только длину ствола рассчитывать, но и толщину стенки ядер пришлось. Опять десятки опытов.

Таких мортирок отлили три штуки. Вес орудий при этом был уже восемьсот с приличным хвостиком килограмм, и пришлось с длины ствола в девять калибров уйти на шесть. Теперь орудие стало весить семьсот пять кг. Специально для них изготовили подводу. Таких тоже три отлили. Вот эти девять латунных мортир и взяли с собой. К каждой успели отлить только по десять ядер. Итого девяносто, Андрей Юрьевич надеялся, что для взятие небольшой недостроенной крепости хватит.

Кроме латунных мортир везли и десять лафетов для деревянных пушек. Стволов, как и раньше три на один лафет. И только половина из морёного дуба, остальные из обычного. Специально созданная бригада обшаривает все реки в обоих княжествах в поисках затонувших давным-давно дубов, но дела продвигаются медленно и далеко не из каждого можно ствол для орудия сделать, то диаметр мал, то трещина, то сучок слишком большой, может при взрыве просто вылететь. Естественно, что никто отбракованные морёные дубы не выбрасывает, их пускают на дорогую мебель и паркет, но паркет — это не ствол орудия.

В принципе испытания показали, что ствол из свежесрубленного дуба выдерживает те же три выстрела, и можно не заморачиваться и перейти на них, и тогда изготовлению новых стволов ничто не сможет помешать, дубов с диаметром ствола в полметра мильёны. Но Андрей Юрьевич отдать такую команду не спешил, все те же испытания показали, что ствол из морёного дуба всегда выдерживает и четыре выстрела, а иногда и шесть, а вот сырые дубы четвёртый редко переносят. Люди дороже. Нечего за количеством гнаться, рискуя жизнями пушкарей. Это товар штучный их всего две сотни в мире. И все у него.

Баллисты тоже претерпели незначительные изменения. Появился марганец из шахт в Словакии и для пружинных полос на плечи отлили новые заготовки. А новые молоты, запитанные от водяных мельниц, позволили более тщательно проковать металл, в результате дальность стрельбы увеличилась на двадцать метров. Вроде ерунда, десять процентов всего, но это ведь не пушки, тут каждый метр — достижение. Главное, что на них не нужно пороха, который пока добывался совсем не просто.

Скорпионы теперь стреляют только стрелами с гранатами и на новых пластинах из легированной марганцем стали теперь забрасывают гранату на двести пятьдесят — триста метров в зависимости от ветра. А при сильном и попутном рекорд составил все триста пятьдесят метров.

С артиллерией всё. Мины в этот раз решили с собой не брать. В этот раз наступать будут они и ставить заграждения не нужно будет. А подрывать стены крепостей Андрей Юрьевич пока не хотел. Это не его война и демонстрировать все свои возможности явному и потенциальному врагам не хотелось. Достаточно и артиллерии, чтобы заставить и врагов, и союзников себя бояться.

Естественно и те и другие сразу шпионов кучу пошлют секрет вызнать. Но тут обломаются. В бывшем женском Зимненском Святогорском Успенском монастыре стены надёжные и все кто конкретно уже порох делает находится внутри. Это, если с СССР сравнивать, то закрытый город получается. Территория разрослась раз в пять, пришлось строить второй ряд стен, но тем надёжнее теперь укрыты сами мастера и оборудование, теперь к ним через две стены пробраться нужно. Через две стены и людей, которые друг друга знают в лицо. Любой пришлый, даже преодолей он стену, будет как белая ворона. Да он сразу будет вычислен даже по одной незначительной детали. У всех жителей города-монастыря нашиты на одежду красные полоски, квадратики, кружочки, звёздочки из алого шёлка. Наружу в этих одеждах не выходят люди. А вот даже если кто и перелезет через забор и пойдёт к пороховым мельницам, то на нём этих украшений не будет, и его вычислят под любой бородой.

Еще и изготовление селитры секрет, и тоже за стенами спрятан. Нет, ворогу не просто будет разведать, как князь Владимирский порох делает. Посланные же в крупные города Германских карликовых государств монаха Шварца, который где-то в это же время изобретёт порох, пока не нашли. Но он где-то точно есть, ведь Андрей Юрьевич сам студентам рассказывал, что Великий князь Литовский Гедиминас будет первым правителем, убитым из огнестрельного оружия. Выходит, лет через десять оно, это оружие, появится.

Ещё одно новшество есть. После изготовления часов Андрей Юрьевич отвлёк греков одной небольшой задачкой, наверное, и сам бы решил, но если есть математики, то зачем все одеяла на себя тащить. Он Исааку Аргиру нарисовал устройство блочного лука и арбалета. Не полностью. Схематично. Сам не очень понимал, как там тетива через эти блоки проходит. Нарисовал и объяснил задачу.

— Главное — это не лук такой изобрести, господа математики. Это можно методом подбора сделать. Главное — рассчитать. Тут ведь тот же принцип, что и в часах. Считайте, что блоки — это шестерни. Вот рассчитайте максимально удачную, что ли конструкцию, для лука. Цель — максимальная дальность полёта стрелы.

И греки с примкнувшим к ним мавром справились. Буквально через неделю представили чертёж лука с расчётами и пояснениями. Чуть тяжеловат получился. Нет пока легких пластмасс и углепластиков. Ну, ничего страшного, из полутора тысяч стрельцов выбрали по приказу Андрея Юрьевича пять самых могутных, и им новые луки выдали. Те постреляли. Эффект ошеломляющий. Стрелы летят метров на пятьсот. Конечно, ни о какой точности на такой дистанции не может быть и речи. НО! Если полторы тысячи человек стрельнут в одно приблизительно место, то точности и не надо. Всё одно всех ранит либо убьёт. И люди даже не подумают закрыться щитами, они ведь точно знают, что стрелы на такое расстояние не бьют. Сюрприз будет.

Событие шестнадцатое

Емеля на выходе из Белостока, когда дорога уже миновала посады, селище и поля, и речушку Супрасль, которую они пересекли вброд, устроил на опушке леса засаду. Нет, не перебить литвинов, что сопровождают княжича Кейстута, нужно. Пока надо просто их посчитать. От Белостока до Гродно, куда двигался отряд литвинов два дня пути. И настоящую засаду решено сделать после обеденного привала на второй день. Уже вблизи Гродно. Там дремучие леса и практически нет поселений. Легко будет совершить порученное Андреем Юрьевичем и все следы скрыть.

Основной отряд забрался поглубже в лес. В версте примерно от дороги лагерь разбили. Лошадь животное чуткое и собрата унюхает за сотни метров, начнут ржать, фыркать и вести себя беспокойно. Потому и отвели лошадей подальше. Так и на одежде запах останется, пришлось в речушке одежонку простирнуть и соком травы обмазаться. И вот теперь сам Емеля и пращник Егорка сидят на деревьях по обеим сторонам дороги в слегка влажной одежде и ждут появление отряда литвинов. Ветра почти нет, но лёгкие его порывы не спешат до конца высушить одёжку, но спешат последнее тепло у человека, засевшего в ветвях дуба могутного, отобрать.

Емели уже дрожать мелкой дрожью начал, как листья на осине, когда показался отряд, сопровождающий сына Великого князя Литовского Гедиминаса.

Сам Кейстут ехал тоже на коне, и его золочёный шлем, и леопардовая мантия на плечах были хорошо видны. Примерно в центре каравана Кейстут держался. Емеля стал пересчитывать всадников. На втором десятке сбился и принялся считать по новой, когда те уже поравнялись с его дубом. Может и в этот раз сбился. Получилось, что вместе с самим княжичем в отряде тридцать пять человек и два воза ещё. Но там, скорее всего, не вои, а возчики обычные, ни один воин не сядет телегой управлять — это урон чести.

Отряд проехал, если лошади и почувствовали присутствие чужаков, то всадники догадаться глянуть вверх и разыскать там прячущегося в ветвях десятника не сподобились. Ну, фыркнула лошадь. Волков, возможно, почувствовала или лисицу, эти рыжие воришки обычно невдалеке от людей селятся. Где люди там зерно и репа, а значит и мыши. Поозирался всадник, но ничего подозрительного не обнаружил и опять отпустил поводья, давая свободу четвероногому другу, а сам вновь погрузился в полудрёму.

Сразу, как литвины скрылись из вида на вихляющей туда-сюда лесной дороге, Емеля слазить не стал. Подождал минут с пяток, и только когда все звуки, издаваемые отрядом, исчезли, растворились в лесу, стал спускаться с дуба-великана. Благо ветви чуть не до самой земли сохранились.

— Тридцать четыре, — подскочил к нему спустившийся чуть раньше Егорка.

— Я тридцать пять насчитал. Так что сошлось почти. Столько и есть, по три на каждого. Много.

Вдвоём с Егоркой они споро добежали до лагеря и, быстро хлебнув водички, тронулись в путь. Нужно не простую работу проделать. По лесу придётся сначала литвинов обгонять, и при этом они этого леса не знают совсем. И дальше придётся по дороге ехать с опаской. Мало ли, попадётся какой отрядик воев, али просто купцы, что навстречу Кейстуту едут, и при встрече доложат, мол видели тут недавно ваших, на рысях мимо прошли. А какие тут наши у княжича. Как бы из опасения не свернул на другую дорогу.

Рано утром на второй день, проделав на рысях более шестидесяти вёрст и почти заморив лошадей, они прибыли примерно к тому месту, где и собирались делать засаду. Точных-то карт нет, так схема с указанием примерного количества вёрст и ориентирами, которых не миновать: село придорожное или речка, резкий поворот дороги.

— Здесь и встанем. Нужно до обеда мину закопать. Евсей, ты в дозор к Гродно, Афанасий, ты на полдень, в другую сторону. Если движение будет, то сюда летите предупредить, по версте примерно отъедете и там за кустами придорожными схоронитесь.

Минёр Фома Ухов, как и все артиллеристы, облом настоящий, прошёлся по дороге взад — вперёд по сотне шагов и перенёс засаду на полста шагов в сторону Гродно.

— Тут мне сподручней будет предохранитель выдёргивать. Эвон как кусты густющие близко к дороге подходят. Тута копать надобно.

Событие семнадцатое

Как ни пытался Андрей Юрьевич свою армию минимизировать, а в итоге набралось народу преизрядно. Двести тридцать артиллеристов одних. Так для перевозки их пушек, лафетов, стволов, баллист, скорпионов и боеприпасов потребовалось сто двадцать телег. Ещё пятьдесят телег везли продукты и фураж для лошадей. Плюсом пять фургонов брезентовых с медиками. Плюсом коновалы на трёх фургонах и вдобавок, наученные уже неудобствами первого дальнего похода, везли с собой целых три передвижных кузницы.

У лучников свой обоз, там пять телег везут стрелы. Теперь все уже учёные и знают, что даже двести стрел на одного стрельца — это не много, а мало. В этот раз три сотни взяли, благо всего две сотни едут в поход. Ну и на десятки Фёдора и Емели запас стрел взяли.

Болты арбалетные поменьше стрел обычных, но и их на сотню конных арбалетчиков три телеги везут.

В целом же небольшое войско в сумме всего чуть больше пяти сотен воев растянулось на пять вёрст. Что и не мудрено, всё же две сотни возов обоз. И многие четвериком лошадей запряжены. Вот и вытянулись по дороге преизрядно. Сам Андрей Юрьевич опять в фургоне своём любимом отправился, его только чуть усовершенствовали. Брезент сделали двухслойным и между слоями листы фанеры вставили, и небольшую буржуйку из латуни изготовили. При этом топится она пеллетами. Опилок много получается при изготовлении досок, вот и решил Андрей Юрьевич покреативить и изобрести пеллеты. А чего, отходы от бумажного производства есть, опилок вообще завались, ну и солому ещё, а, точнее, труху от соломы добавили, замочили, запрессовали, высушили. И бросили. Ему для печурки хватит, а народ не заинтересовался новым продуктом, всё же довольно южный регион и среди лесов, дров не так и много надо. И хворост вообще бесплатный. Зачем покупать непонятную вещь.

Так что, сейчас Андрей Юрьевич сидит в кресле в своём возке и под мерное раскачивание и завывание ветра в трубе буржуйки пытается написать для детей Букварь. Ну, там: «мама мыла раму…». Только стёкол нет, и что такое рама никто не знает. И многого другого нет. Вот и приходится изобретать. Вместо рамы пришлось вставить руку. Ничем не хуже. В этом же предложении главное — максимальное количество гласных буквов впихнуть.

Выехали из Владимира пятнадцатого августа с таким расчётом, что необходимо первого сентября с войском Гедимина в Ковно встретиться. До Ковно семь сотен вёрст. Если по пятьдесят вёрст в день проходить, то как раз вовремя прибудут.

Понятно, что такая хорошая тёплая солнечная погода всю дорогу не может быть, обязательно дожди пойдут, раскроются хляби небесные, и дорога развязнет. Не получится нужное количество вёрст проезжать, а значит, сейчас нужно хоть по шестьдесят преодолевать, пока погода позволяет.

По началу всё шло вполне себе, едут они, едут, никого не трогают, и их никто не трогает. Даже удаётся по шестьдесят вёрст за день проползать. Проехали Ковель, проехали Берестье, даже Белосток проехали и половину дороги до Сувалок преодолели, как случился облом.

Андрей Юрьевич медитировал как раз после сытного обеда. Сидит в кресле, а голова всё норовит ему на грудь свеситься, он её назад, а она снова, он опять вверх носом, а голова сызнова на грудь. Медитация.

— Княже, княже, посыльный прибыл! — забарабанил какой-то прерыватель медитации. Сволочь.

Профессор Виноградов головой помотал, уши себе натёр до горячего состояния и на свет божий из возка вылез.

— Что случилось? — вестник был весь в пыли и грязи, — Чего грязный?

— В десяти верстах брод. Глубоко. Беда, княже. Я от Фёдора Андреича. Весть он прислал плохую. Купцы бают, что в Мемеле и Кёнигсберге собираются войска на помощь рыцарям, что строят замок Юрбарк. Проверить ещё не удалось, посланы туда люди посмотреть, но купцы просто так говорить не будут. Продовольствие вздорожало. Говорят и там и там будет войско по две с половиной — три тысячи, — вестник пошатывался. Видно, что держится на морально-волевых.

— Иди умойся, поешь и спать в обоз. Как проспишься подробнее обскажешь. А я подумаю пока.

— Вот тебя бабушка и Юрьев день, — Андрей Юрьевич потирая виски и уши опять, пошёл держась рядом с возком.

Хреново получалось. Он опять сам себя переиграл. Хотел отделаться малым войском, чтобы не тратить огромные деньги на прокорм войска и его снаряжение. И теперь против серьёзного войска немецких псов рыцарей у него пять сотен человек совсем и не рыцарей. А Гедимин? Эта сволочь, сто процентов, попробует устроить так, чтобы с тевтонцами и ливонцами пришлось ратиться владимирцам. А он пока деревню в сторонке осаждать будет.

И что теперь, слать людей разворачивать войско, которое выдвинулось на Туров и Дубровницу. Ну, нафиг. А чем кормить их по дороге? Грабить свои будущие селища и города? Опять же после победы над тевтонами уже не так просто будет захватить остатки Турово-Пинского княжества. Гедимин хоть как вмешается.

Нет. Так нельзя.

А как можно?