Крестовский душегуб

Глава 1, в которой Зверева одолевают дурные предчувствия

День выдался пасмурным, но Зверев перед выходом из дома и не подумал поглядеть в окно. Пока он ехал в трамвае, начался дождь и Зверев, не прихвативший зонт, промок до нитки пока бегом бежал от установки. Войдя в здание управления, он остановился возле дежурной части, чтобы перевести дух.

- Что, Павел Васильевич, промок? Заходи ко мне, у меня, как раз, чаёк заваривается, согреешься, - предложил Гриня Голобородько, выглядывая через маленькое окошко.

- У себя согреюсь, - сказал Зверев, стряхивая с рукава воду, - сначала переодеться надо, уж потом и чаи гонять.

- Ну как знаешь. Что-то ты сегодня раненько, обычно ближе к полудню являешься. Я уж и не чаял тебя сегодня здесь застать, а ты вон чего, ни свет ни заря, явился.

- Так уж вышло, - отмахнулся Зверев.

Но Голобородько не отставал:

- И бледный ты у нас какой-то сегодня, синяки под глазами. Не выспался что ли? Небось, опять всю ночь с какой-нибудь цыпочкой амуры крутил? - Голобородько погрозил Звереву пальцем.

Тот тут же вспомнил про больную спину, ощутил настоящее удовольствие от того, что сейчас она не беспокоила.

- Карен говорил, что он нерв застудил, или что-то там такое, в любом случае лучше переодеться и поберечь себя.

- Если бы крутил, не пришёл бы так рано.

- Не спалось, вот и не выспался, - пояснил Зверев, - сам же видишь, что у нас в последнее время творится. Несколько смертей в управлении, это тебе не шутка. Война закончилась, а у нас не боевые потери. Поэтому вы уж тут поглядывайте кто входит, кто выходит.

- Так я же сменяюсь через час, а глядеть сегодня у нас сам Леонид Павлович будет . Тк что спуску никому не даст! - рассмеялся Голобородько.

- Свисток сам на дежурство заступает? С чего это?

- У нас Степан Мельников заболел, а Прохору Ильину вчера аппендикс вырезали, так что хочешь не хочешь а придётся нашему драгоценному начальнику самому службу тащиться. Пусть поработает, - Гриня понизил голос до шёпота, - а то засиделся у себя в кабинете.

- Зверев кивнул:

- Ну раз уж сам начальник дежурной части в карауле, значит будет наша граница на замке.

- Так он здесь уже?

- А то! Он у нас птаха ранняя.

- Тогда пойду я, а то увидит меня, начнёт опять свои сказки сказывать.

- Погодь чуток, запамятовал совсем. Вот, - Голобородько сунул Звереву клочок бумаги.

- Что это?

- Потапова тебе передать просила, сказала, что отчёт о поездке она написала и положила в папку на твоём столе, а тебе на словах велела передать, что с утра задержится . Там они с Венькой нашим, какую-то новую свидетельницу по вашему делу отыскали. Так вот, она аккурат неподалеку от Настиного дома живет. Так что, сказала, что с утра прямо к этой свидетельнице и пойдёт, чтобы время зря не тратить. Как опросят её, так на работу и явится.

- Всё спасибо, я всё понял, - увидев выходившего из собственного кабинета Свистунова в портупее, с кобурой и с повязкой на руке, Зверев поспешил убраться.

- Если меня увидит, опять заведёт какую-нибудь беседу, - подумал Зверев, - тогда я точно простужусь из лягу уже надолго. Пройдя по коридору, Зверев открыл дверь своим ключом, бросил листок с адресом свидетельницы на стол, быстренько снял пиджак и рубашку и достал из шкафа свитер. Колючая шерсть приятно щекотала кожу. Налив в стакан воды, и засунув в него кипятильник, Зверев вышел из кабинета и открыл соседнюю дверь.

После отравления Боголепова, Корнев приказал сменить в подсобке замок, ключ хранить у дежурного и выдавать его только уборщице, тёти Вали. Ещё один экземпляр ключей Зверев забрал себе. Теперь он каждый раз, придя на работу, проверял стену. Дырку в стене замазали цементом, картинка с Ритой Хэйворд, теперь висела на противоположной стороне. Убедившись, что все в порядке, Зверев вернулся к себе и заварил чаю. Совсем уже согревшись, он закурил, в этот момент он впервые увидел на тумбочке рамку с фотографией. Кто-то поставил её совсем недавно, Зверев насторожился. Странно, вчера ведь он уходил последним. Он взял фотографию, начал её рассматривать. Фотография с праздника, снимал Боренька Штыря. Нет, он все таки молодец, выбрал удачный ракурс и все вышли неплохо. В самом центре стоял Корнев, при медалях, как всегда суров и красив, рядом, не менее величественно, возвышался начмед со своей неизменной помощницей, Софочка сняла очки и от этого немного щурилась, Шувалов, с его вечно недовольной миной смотрелся убого, а вот Славен держался молодцом, слегка приобнял за талию архивариуса Эмилию Эдуардовну, та тоже приятно улыбалась, Голобородько надулся как индюк, Веня и Юля Кравченко прижались друг другу головами, точно голубки, а вот они с Настей выглядели слегка напряжёнными. Рассматривая Настю Зверев почему-то ощутил волнение. Вопреки ожиданиям, в тот день, они время, хотя расстались довольно холодно и в этом была его вина. В тот день Настя вела себя никак обычно и это вызывало у Зверева смущение.

В кабинет вошел Шувалов, Зверев тут же поставил фотографию на место. Вместо рукопожатия он что-то буркнул, и сев за свой стол, уткнулся в какие-то бумаги. Увидев документы у Шувалова, Зверев вспомнил о том, что ему говорил Голобородько. Отчёт о командировки. Настя положила его в папку. Достав несколько листов, исписанных мелким ровным почерком, Зверев уселся за стол и начал читать отчет. Настя описывала все подробно. – Женщины, - думал Зверев, - к чему столько писанины? Чем сидеть до поздней ночи, лучше бы пришла пораньше и всё рассказала сама. Прочитав о Садоводе, Красе, Верке, и беглом монахе, Зверев дошёл до печальной участи Мартына и Жилы, и решил прерваться.

- Вить, а ты случайно не знаешь, кто поставил сюда это фото? спросил он Шувалова.

- Тот поднял голову, бегло оглядел фото:

- Не знаю, впервые вижу эту фотографию.

- Не хочешь на себя любимого поглядеть? ' с ухмылочкой поинтересовался Зверев.

- Не хочу, я на фото всегда плохо получаюсь, - ответил Шувалов и снова уткнулся в бумаги.

Вот именно, - подумал Зверев, глядя на фото, - точно лимон проглотил, причём целиком. В этот момент позвонил телефон. Свистунов сказал, что его срочно вызывает Корнев.

Поднявшись на третий этаж, Зверев зашел к начальнику и выслушал очередную порцию недовольных высказываний.

- Ну что скажешь? Воз и ныне там? - Корнев тоже выглядел уставшим.

- Вроде бы отыскалось ещё одна узница Крестов, сейчас её опрашивают.

- Что значит вроде бы? Так есть свидетельница или нет? Корнев вошёл в раж и начал повышать голос.

- Вроде бы, это значит, что информация ещё не точная. Из-за того, что ты меня без конца дергаешь, я не могу сосредоточиться.

- Ладно не кипятись, - сказал примирительную Корнев, - а кто поехал к новой свидетельнице?

- Настя поехала.

- Чего? С ума сошёл? Одну девчонку отправил? А вдруг опять…

Тут Зверев уже заорал по настоящему:

- Не отправлял я её, она сама так решила. Вчера приехала из Печор, весь вечер отчёт писала вместо того чтобы в двух словах всё рассказать, а теперь отправилась к свидетельнице.! Живёт она, видишь ли, рядом с домом! За мутузил ты Стёпа тут всех. Не оперативники,а песцы да книгочеи. Привыкли только бумаги строчить, а дело при этом, стоит. Отстань от меня, толку больше будет, - не спрашивая разрешения Зверев вышел, хлопнул дверью.

Вернувшись в кабинет, он встретил там Славина и Костина. Они рассматривали стоявшую в рамочке фотографию.

- Здравия желаю, Павел Васильевич! - задорно выкрикнул Веня, когда Зверев ворвался в кабинет.

- И тебе не хворать, - буркнул Зверев.

- Прибыли мы без происшествий.

- Сам вижу, что прибыли. Говори что нарыли.

- Так Настя должна была отчёт написать.

- И это туда же! Видел я ваш отчёт, читаю вот, - Зверев уселся, посмотрел на опустевший стол Шувалова и спросил, - а этот куда делся?

- Виктор Матвеевич сказал, что у него жена заболела, скорую вызвали, так он домой поехал, извинился и сказал, что к концу дня постарается вернуться, - сказал Славен.

- Пусть не торопится, а то у меня от его кислой рожи, по моему, уже изжога началась.

- Мне, кстати, тоже нужно ехать, - заявил Славен, - по работе. Это насчёт нашего Ромашко.

- Сдался тебе этот Ромашко? Говорил же, что он не имеет отношения к Фишеру.

- Корнев приказал все версии проверять, а тут новые факты вскрылись, могу детально доложить.

- Не интересует меня твой Ромашко, - огрызнулся Зверев, - проваливай, толку от вас никакого. Скажи только, ты не знаешь кто эту фотографию принёс?

- Не я, может Веня?

- Я тоже не приносил, - сказал Костин, -это наверняка Настя поставила, - говорят она здесь чуть ли не до ночью писала. А почему вас это так интересует, Павел Васильевич? - спросил Славен, - позвольте полюбопытствовать!

- Потому что, я должен быть уверен, что в этот кабинет никто из посторонних не ходит. Вот почему. Хватит уже на мою шею убитых свидетелей. Ты почему Настю одну к свидетельнице отпустил?

- Так она же, вроде бы…

- Живёт близко, - съязвил Зверев, - а тебе лень свою задницу от стула отрывать. Может зря тебя из дежурки забрал? Назад ещё не просишься?

- Зря вы так, Павел Васильевич, - обижено пробубнил Веня, - просто Настя сама так решила. А она же у нас старше. А я кто? Стажёр.

- Так вот, иди стажёр и охраняй Настю. И свидетельницу охраняй. Отвечаешь мне за неё головой. Думаю с этим ты справишься, моряк герой-черноморец. Как ты там говорил? Полосатый десант?

- Говорил! Разрешите идти, товарищ начальник?

- Вали!

- А куда ехать то?

- Вот те раз, он не знает куда ехать. Это же твоя информация, вы же эту свидетельницу нашли. А ты теперь у меня её адрес спрашиваешь? - Зверев схватил листок, переписал данные себе в блокнот и сунул бумажку Вене. Алевтина Тихоновна Артюхова, Полтавская 21, - вслух прочел Веня, - уже бегу!

- Езжай уже! И чтобы ни один волосок!

Веня вышел за дверь вслед за Славеном и Зверев остался в одиночестве. - Опять со всеми разладился, ну и чёрт с ними, - Зверев стукнул кулаком по столу и погрузился в чтение.

Едва осилив еще одну страницу, он начал клевать носом не успев дочитать буквально несколько строк. - Надо же было всё это написать. Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Зверев взял трубку и прохрипел:

- Алло.

- Павел Васильевич, вы? Что у вас с голосом? Не узнала, богатым будете.

Услышав Настин, голос Зверев тряхнул головой, взъерошил волосы, у него словно гора свалилась с плеч. После ухода Костина, прошло не меньше получаса. Значит Веня уже должен быть на Полтавской.

- Настя, куда ты подевалась? Что ещё за самодеятельность? Почему одна пошла к свидетельнице? Хоть бы Веню взяла. Я вообще-то волнуюсь.

- Да что вы говорите? Кстати, Павел Васильевич, мы с вами кажется договорились, что фамильярное общение оставим для внеслужебного времени, а на работе будем соблюдать официальный тон.

- Настя перестань. Чувствую возбуждение. Неужели что-то выяснила?

Даже через телефонную трубку было видно как девушка возбуждена:

- Нашла, нашла, ты читал мой отчёт?

- Не до конца, узнал много интересного о Печерских бандитах и вырубился прямо за столом.

- Бессонная ночь? -в голосе Настя мелькнула тревога

- Так и есть, всю ночь не мог уснуть. Пожалел, что вас вдвоём отпустил. Веня хоть и бравый морячок, но опыта у него, пока ещё, маловато. Веня сказал, что местные начальник не хотел вам помогать.

- Так и есть!

- Но помог, потому что ты помогла им, за пару часов, раскрыть какое-то убийство. Ты молодец, но вот в одиночку на допросы больше не ходи.

- Подумаешь, что тут такого?

- Ты кстати, откуда звонишь?

- Из квартиры Алевтина Тихоновны, с Полтавской она просто прелесть. Такая бойкая и симпатичная тётечка, угостила меня замечательным чаем, а теперь намывает посуду.

- Я там к тебе Веничку отправил, он уже должен быть где-то рядом. Прошу будь осторожна.

- Как же вы за своих свидетелей волнуйтесь, товарищ капитан.

-В первую очередь, я волнуюсь о тебе, - в трубке послышалось довольное урчание. Зверев начал злиться.

- Угомонитесь, Павел Васильевич. Ничего со мной не случится. Слушайте же что я узнала. Это просто бомба.

Настя говорила быстро, через трубку было слышно как кто-то гремит посудой.

- Когда я стала расспрашивать Алевтину Тихоновну про Кресты, она сразу стала говорить про Фишера. Его там знали многие, и поэтому, первое что я сделала это показала свидетельнице фото Ромашко.

- И ты туда же. Мы же уже, кажется, выяснили, что Ромашко не Фишер.

- Всё так и есть, но попытаться то стоило, тем более, в итоге узнала такое.

-Рассказывай же!

– Когда я доставала из своей папки фото Ромашко, у меня на стол выпала ещё одна фотография, та самая, с праздника. Помните, когда Бокренька Штыря нас фотографировал?

- Помню, говори уже, не томи.

- Увидев это фото, Алевтина Тихоновна поведала следующее, оказывается у Фишера была тень.

- Что ещё за тень? - Зверев насторожился и уселся поудобнее.

Глава 2, в которой мы расскажем о том, что довелось пережить Алевтине Артюховой в годы войны

Деревня Ротово. Печорский район. Июль 1941.

- Ой маманьк, едут!

Услышав доносившееся со двора крики, она бросилась к окну. Поначалу всё стихло и Алевтина вышла на крыльцо. Тут она уже отчётливо услышала глухое урчание моторов. Колонна шла с эстонской стороны. С соседней улицы послышался яростный лай, раздались выстрелы, лайт тут же прекратился.

Мимо хата Алевтины, пробежала запыхавшаяся соседка Лидка Храмова.

- Алька, с ума сошла? Прячься глупая!

Лидка остановилась, опиралась на поленницу, отдышатся.

- Они Бушуя с Найдой подстрелили. Насмерть, - ойкнула Алевтина. - Бушуй им прямо под колёса мотоцикла выбежал, чуть руку водителю не прокусил, так тот, что сзади сидел, тут же очередь выпустил, потом вторую. Бушую прямо в голову пуля попала. А Найда ещё скулила, когда этот ирод проклятущий, три раз пальнул. Я, как поняла что делается, так за сараем укрылась, а как стрельба началась, так уж рванула что было мочи. Чуть сердце не выскочило как я бежала.

- Иди ты Алевтина. Ступай в хату и не высовывайся, может если не тревожить их, оно обойдется. Вот только чует моё сердце, что скоро и до нас очередь дойдёт.

Бушуй и Найда, две здоровенные лайки, из одного помёта, принадлежали местному охотнику Яшки Солодовникова. Обе собаки, хоть и были натасканы на крупного зверя, были в сущности, довольно безобидными. Хотя облаить могли любого, именно они, Бушуй и Найда, стали первыми, кто пал от руки оккупантов в тот страшный день.

Когда по деревне пошли слухи, что немцы скоро зайдут в Ротово, Яшка Солодовников привёл Лидки Храмовой своих псов. Он попросил приглядеть за собаками, а сам, забрав двустволку, ушёл в сторону Лавровского леса вместе с председателем сельсовета Григорием Ильичем Скобелиным и ещё несколькими ротовскими мужиками. Они вместе с немногими, отбившимися от своих частей бойцами, сколотили небольшой отряд и партизанили в здешних лесах почти до самой весны. В конце мая отряд попал в засаду. Яшка и Скобелин попали в плен, и были повешены прямо напротив здания сельсовета. Но всё это Алевтина узнала уже после войны.

Сейчас же она наблюдала, как в Ротово входят немцы. Предположение Лидки сбылись, спустя примерно полчаса, голова колонны остановилась возле дома председателя. Из грузовиков высыпали солдаты в мышиной форме и в касках. Они рассыпались по деревне точно горох, стали выгонять людей из домов, и сгонять их к дому председателя. Всех собрали в общую кучу и начался отбор. Сначала в сторонку отвели всех детей, моложе пятнадцати лет. Глазка Солдатова, которая не хотела отпускать от себя пятилетнего сына Мишку, попробовала возразить. Когда солдат схватил мальчика за руку и попытался вырвать у матери, то она бросилась на него с кулаками. Немец побагровел и ударил женщину прикладом. Удар пришёлся точно в висок, Глашка рухнула и затряслась, возле её головы тут же образовалась красная лужица, вскоре женщина застыла уже навсегда. Мишку потащили к остальным детям, он весь трясся и не мог произнести ни звука.

После случившегося, немцам уже не перечили. Вслед за детьми, в сторону отвели стариков, а остальных, и женщин и мужчин, стали подводить к высокому офицеру по одному. Немец осматривал пленных, что-то говорил по-немецки своему помощнику, тощему ефрейтору, тот спрашивал на ломаном русском:

- Тфой круппа крофи?

Васька Фролов, немного понимающий по-немецки, шепнул Алевтине на ухо,

- Кровь им нужна, для переливания. Раненых у них много, вот они отбирают тех, кто покрепче. Алевтина, как и большинство других жителей Ротово, не имела понятия о номере своей группы крови.

Когда женщину подвели к высокому офицеру, тот ухватил её за подбородок, попросил знаками открыть рот, посмотрел зубы и одобрительно кивнул. Всего отобрали двадцать три человека, и построив колонну, погнали в сторону Жилябина, где располагалась железнодорожная станция. Там их загнали в вагоны-теплушки, и поезд двинулся в сторону Пскова. Они ехали почти сутки, каждые полчаса поезд останавливался и подолгу стоял. Где-то вдали раздавался грохот, то и дело рвались снаряды, над головой, гудят точно гигантский пчелиный рой, летели самолеты с крестами на крыльях и фюзеляже. Красная армия отступала, немцы вот-вот должны были занять Псков.

Когда они прибыли на место, их выгнали на перрон и повезли в поле, там за передовой и находился полевой госпиталь, в который их везли. Забор крови был поставлен на поток. У каждого откачивали не меньше литра за раз, после чего сгоняли под, наспех сооружённый навес, кормили их один раз в день похлёбкой, сваренной из картофельных очисток, брюквы, рыбьих голов. От одного только запаха этого варева многих тошнило. Тех, кто отказывался есть били и кормили силой. Алевтине, с её четвертой группой повезло. Не особо распространённая кровь четвертой группы требовалось редко. Тех же, у кого была первая группа, водили в приемник гораздо чаще. Бывало что у пленных брали кровь два, а то и три раза в день. Многие, после недели такой донорской деятельности, не могли самостоятельно выйти из накопителя. Кто-то умирал сам, кого-то вводили в овраг и расстреливали. Поначалу раненых было немного, но потом их стало всё больше и больше. Стали привозить тяжёлых, многие из них умирали прямо на операционных столах. Немцы, которые поначалу воспринимали эту войну как увеселительную прогулку, на своей шкуре почувствовали, что русских так просто не возьмёшь.

Алевтина понимала, что ее жизнь висит на волоске, но решила бороться до конца. Она ела всё что давали, тогда ещё даже не представляя, что эта баланда станет на долгое время её привычной едой. Всякий раз, когда носатая медсестра немка вгоняла ей в вену иглу и откачивала кровь выйди из приёмника Алевтина шла в свою палатку под навес и тут же ложилась. Она лежала долго, это не запрещалось, и старалась двигаться как можно меньше, чтобы хоть как-то восстановиться. Она съедала всё что им давали не торопясь, тщательно прожёвывая и без того жидкую пищу. Она продержалась дольше других. Когда немцы заняли Псков, появилось много пленных, способных стать поставщиками крови. Госпиталь переехал, а Алевтину, вместе с немногими выжившими, снова отправили на станцию. Там Алевтину и ее товарищей по несчастью уже ждали другие узники. Именно тут она услышала новое, вроде бы обычное слово, ставшее для неё кошмаром. Кресты!

На этот раз они приехали довольно быстро, прижавшись к стене вагона, чтобы хоть как-то отвлечься, и не потерять сознание, она пела про себя, все время тёрло до красноты истыканные иглами руки, голова кружилась, её то и дело подташнивало. Когда поезд остановился и дал протяжный гудок, солдат в серых кителях и касках, сменили люди в чёрной униформе с зелеными воротниками и обшлагами рукавов. Вновь прибывших принял под охрану эстонский батальон охраны. Эти, в отличие от надменных, но в большинстве своем улыбчивых немцев, скорее походили на мраморные статуи. Крепкие, рослые, голубоглазые. Получив приказ, они тут же принялись за дело. Заключённых били ногами и тыкали в спины прикладами. Началась выгрузка живого груза из теплушек, вышли не все, в каждом вагоне после высадки остались умирающие и те кто был ещё жив, но уже не мог двигаться самостоятельно. Конвоиры в чёрном запрыгивали в вагоны и добивали умирающих штыками. Мертвецов цепляли крючьями и сваливали на подводы и увозили к лесу. Глядя на это зрелище, многие узники сгибались пополам захлёбываясь от рвотных масс. Таким доставалось больше чем прочим, их тыкали штыками, били прикладами по головам. До лагеря они шли пешком, по разбитой гусеницами танков дороге. Прошли не меньше десяти км по дороге, ещё с полсотни узников нашли свою смерть. Потом показался лагерь. Конвоиры стали подгонять пленников, солнце к этому времени уже начало опускаться. Наконец-то они вошли в огромные ворота, в этот момент полил дождь. Алевтина, от упавшими на ее тело прохлады, ощутила подъём. Сдаваться не нужно, нужно бороться, нужно жить. Охрана активизировалась, протяжный эстонская речь смешалась с грубой и резкой немецкой. Собаки захлёбывались от лая, началось сортировка пленных: старых, изможденных и ослабленных ставили к стене не Барака; тех, кто все ещё мог передвигаться бегом отводили в другую сторону. После этого их, наконец то, загнали в помещение.

Впервые оказавшись в лагерном бараке Алевтина ещё острее почувствовала страшную вонь. Отхожие места были переполнены, так называемые шейзерай, заключённые ответственные за чистку нужников, не успевали выполнять свои обязанности. В каждом бараке вплотную друг к другу стояли трёхъярусные нары, сделанные из неоструганых досок, стены были не оштукатурены, от земляного пола разило гниль. В бараке, куда угодила Алевтина, жили не меньше пятисот человек. Ей досталось место на третьем ярусе. Слева от Алевтины устроилась костлявая девица с посеревшим лицом, перекошенным ртом. Эта, когда Алевтина улеглась на доски, тут же молча отвернулась, зато соседка справа оказалась куда более общительной.

- От гуль такая (откуда такая)?, - спросила женщина, - кали что, мяне Алесяй кличут (если что, меня Олеся зовут).

Так же, как все здешние, она была худой и с чёрными кругами под глазами, на вид той было под все пятьдесят, хотя Алевтина понимала, что ей гораздо меньше.

-Аля, Алевтина. Я из Ротова сама. Не слыхали?

- Не, не чува ( не слыхала), - ответила женщина, - це нимисцовая, с Витебска (нездешние, с Витебска), -ты на Людку нашу не гляди, ты на Людку нашу не смотри, - указав на отвернувшуюся тетку, сказала Олеся, -и она у нас под бомбёжки ты дзень там утра пила,контужены (она у нас под бомбёжку неделю назад попал, контуженная). Не бельмеса ничуя (ни бельмеса не слышит).

Алевтина повернулась и почувствовала сильный зуд в волосах, она почесала голову.

-Тётенька, а помывке тут бывают?

- Я каш, я тэбе цеточка? Мне сорок адин недауна споунался, ни на шмат я тебе и старей (какая же тебе тётенька? Мне сорок один недавно исполнилось, ненамного я тебя и старше), а про лознет но вот ни ма ры душавых так сами тут немая, так что воши для нас справа звучайная ( а о баня даже не мечтай, душевых тоже здесь нет, так что вши для нас дело обычное).

- А как же тогда?

- дожджек поде, кали не оглядывается дозволиц туда, двое трое на вулицу выбехаем, скидываем с себя ущё и мыжся под доджеком. Бруды попел за мест мыло дождик пойдет, если надзирательница разрешит, то по двое трое на улицу выбегаем, скидываешь с себя всё и моешься под дождиком. Грязь и зола, вместо мыла), - откинувшись назад Алевтина застонала, сглотнуло непрошеную слезу и закусила губы, - добра, копиц болботать, спац пора, узды мы тут ранее( ладно хватит трепаться, спать пора, подъемы здесь ранние).

Утром двери бараков распахнулись и две женщины, одетые в относительно приличную одежды, начали громко кричать, торопя остальных. Две местные надзирательницы капо не жалели голоса. (Капо -привилегированные заключенные, в концлагерях третьего рейха, сотрудничавший с нацистской администрацией). У обоих были зеленые повязки на рукавах, каждая имела при себе длинную, не меньше метра, резиновую палку. Одна из женщин, узниц, сильно прихрамывающая замешкалась и тут же получила удар палкой по спине. Ещё одну капо ударила ногой по щиколотке, та закусила губу сдержав крик боли. Алевтина и обе е соседки бегом бросились к выходу.

Когда Алевтина вырвалась вперед, Олеся удержала ее за руку.

- Тых, кто дрэна пирасуйвается (тех кто плохо передвигается), - сказала она, - утылизуюц, али спяшется особливыми раю, колец разумеется шо ты здоровая и моцная, то отправиц у лабораторию дохтор Зивертс (утилизируют, но и спешить особо не советую, если поймут что ты здоровая и крепкая, то отправят в лабораторию к доктору Азерсу).

- Доктору Зивертсу? А кто- это? - поинтересовалась Алевтина.

- Доктор Зивертс начальник зондеркоманды СС Одинадцать Ды. Ен занимаеца тым, что проводиц до сведы на людях, за разъем от чуваюц некую новую вакцину и яму вельно старэбитца, такие дуже экспонаты, як ты. (доктор Зиверс начальник зондеркоманды СС Одиннадцать Д. Он занимается тем что проводит опыты на людях, сейчас он испытывает какую-то новую вакцину и ему очень пригодятся такие крепкие экспонаты как ты), -беззлобно процедила Алеся.

Их построили по секторам по обеим сторонам плаца и надзирательницы принялись пересчитывать узников. После этого началась перекличка, потом все застыли потому что на площадке появились два немецких офицера в сопровождении нескольких охранников в форме полицаев. ООберштурмбанфюрер СС Пауль Зиверс оказался довольно щуплым мужчиной средних лет. Он носил круглые очки и ходил опираясь на трость, второй офицер был гораздо моложе, и в отличие от своего спутника, определённо отличался отменным здоровьем и физической силой.

- А это кто? спросила Алевтина.

- Олеся поёжилась и процедила с дрожью:

- Гэта Дитрих Фишер, тримайся от яго долей и старайся нетропляца в очи, потому что это джудасный человек (это Дитрих Фишер, держись от него подальше и старайся не попадаться на глаза, потому что это ужасный человек).

Так Алевтина Артюхова впервые увидела человека, получившего в дальнейшем прозвищем « Крестовский душегуб».

- Мужчинам обычно приходилось работать на улице, - продолжила Настя свой рассказ, -они разбирали завалы, строили здание и трудились на песчаном карьере. Женщин же, обычно отправляли на производство. Алевтина Тихоновна попала на фабрику, где занимались пошивкой сапог для нужд рейха. Со временем ее новая знакомая Олеся, которая работала на пищеблоке замолвила перед кем-то словечко и перетащила Алевтину Тихоновну к себе. Все узники Крестов умирали от голода, а Алевтина Тихоновна сумела выжить и дождалась того момента, когда наши войска взяли Псков и освободили всех выживших, - Настя говорила с задором, очевидно наслаждаясь тем, как ей удаётся держать интригу.

Устав от такого обилия информации Зверев, который уже начал немного злиться из-за того что Настя устроила весь этот спектакль остановил рассказчицу вопросом:

- А что стало с той женщиной Олесей? -она выжила?

- Нет, с ней случилось то, чего она больше всего боялась. Её забрали в лабораторию доктора Зиверта, а оттуда никто уже никогда не возвращался живым. Так вот, по словам Алевтины Тихоновны, именно Тень посоветовал Фишеру направить её подругу в лабораторию для опытов.

-Наконец-то! - Зверев зарычал, - может хотя бы теперь ты мне расскажешь кто же такая эта твоя Тень?

- Нн такая, а такой, - уточнила Настя, - этот человек был правой рукой и помощником Фишера, он появился спустя полгода после того как Алевтина Тихоновна угодила в Кресты. Кто он такой и откуда точно никто не знал, говорили что он тоже был узником и был приговорён к умерщвлению в газовой камере, но как-то сумел избежать смерти. Он носил чистую одежду, питался вместе с конвоирами и мог в любое время свободно передвигаться по лагерю. Это был русский настоящего имени которого никто не знал. «Крестовского душегуба» в лагере знали все, а вот его помощник не любил привлекать к себе внимание, он передвигался совершенно бесшумно и обычно стоял где-нибудь в сторонке, будто бы отсиживался в тени, поэтому в Крестах его и стали называть Тенью. Алевтина Тихоновна сказала, что этот человек жил неподалеку от пищеблока и пожалуй она одна из всех сейчас сможет опознать этого человека, потому что остальные не выжили.

- И ты хочешь сказать что на той фотографии с праздника был этот самый человек? Тень?

- Совершенно верно! - отчеканила Настя, -она так и сказала, это он, Тень. Можете даже не сомневаться.

- Всё ясно, может хотя бы сейчас ты мне скажешь на кого же указала твоя новая знакомая?

Настя рассмеялась:

- А ты разве сам ещё не догадался? - в этот момент в трубке послышались постороннии звуки, - кто-то стучится в дверь наверное это Веня, я попрошу чтобы Алевтина Тихоновна его впустила.

Зверев услышал как девушка бросила трубку на стол:

- Пдожди, постой! - воскликнул Зверев, но Настя его уже не слышала.

- Веня это ведь ты? - Зверев сжал трубку так, что пальцы его побелели. Какое-то время было тихо, потом послышались голоса, после этого раздался женский крик, что-то грохнуло, словно упало что-то тяжёлое, послышался звон разбитой посуды.

Зверев закричал в трубку:

- Настя, да возьми что трубку! - ответом ему была тишина. Зверев почувствовал дрожь и спустя пару мгновений кто-то всё же поднял трубку.

Зверев услышал слегка учащенное дыхание:

- Настя! - Зверев застонал от отчаяния, - Веня, Вениамин твою ж мать, это ты?

- Меня зовут не Веня, идиот. Угомонись и больше не ищи свою девку, потому что она сдохла, - на чистом немецком ответил голос, после чего в трубке раздались короткие гудки.

- Павел Васильевич, - в отчаянии выкрикивал Костин, - да не вру я вам, ей богу я здесь, на Полтавской. Только что разговаривал с тутошней хозяйкой, зовут её Галина Петровна Зотова, с мужем этой Зотовой разговаривал, они никакую Алевтину Тихоновну Артюхову не знают, они оба молодые, лет по тридцать и сынишка у них семи лет, Игорьком зовут. И Настя здесь тоже нет. Нет и не было, и телефона у них тоже нет, поэтому я как убедился что не туда попал, так сразу бросился телефонную будку искать, еле нашёл. Что теперь делать то?

Зверев застонал, несколько раз стукнул трубкой по столу и тут его осенило:

- Где листок с адресом, который я тебе дал?

- Тут, у меня, - ответил Веня.

- Посмотри на него внимательно, ничего странного не видишь.

- Не вижу.

- На цифры смотри, почерк цвет чернил.

- Ну по почеркам я не спец, а вот чернила, вроде единицы немного светлее.

- Всё, возвращайся в управление, жди моего звонка, - сухо процедил Зверев и повесил трубку.

Когда спустя тридцать минут дежурный автомобиль управления со скрипом остановился возле дома номер два по улице Полтавской, там уже собралась толпа. Возле самой калитки дома номер два стояла карета скорой помощи, а санитары выносили из дома накрытое простыней тело.

Зверев подбежал, от толкнул кого-то и сорвал простыню с лица убитой женщины.

- Подвиньтесь милиция, - крикнул он с надрывом.

На носилках лежала женщина лет сорока пяти, довольно крепкая на вид, лицо жертвы уже начало и сидеть на нём застыла гримаса не столько страха, сколько удивления.

- Девушка здесь должна была быть, девушка! в отчаянии воскликнул Зверев.

- Это Алевтина, хозяйка дома, - пояснила одна из стоявших неподалеку женщин, - а девчонку уже увезли, такая молодая и на тебе, сердечко подвело. Что за напасть? Всё понимаю, но чтобы сразу у двоих, вот так.

Зверев уже не слышал рассуждения соседки Алевтины Артюховой, он сел на лавку, согнулся и стиснув голову руками, не громко застонал.

Глава 3, в которой Зверев высказывает свои соображения по поводу главных подозреваемых

Проводить Настю в последний путь пришло едва ли не всё управление. Моросил дождь, все прятались под зонтами, венки приходилось придерживать, чтобы их не унесло ветром. С последним словом выступили Корнев и Игнатов - начальник криминалистического отдела. Выступал Боря Штыря от лица коллег. Все хвалили Настю, называли настоящим мастером своего дела. Юлия Кравченко и Эмилия Эдуардовна вытирали платочками слёзы. Во время похорон Зверев держался обособленно, стоял чуть в стороне и за всё время ни разу не закурил он смотрел то на Шувалова, то на Славена, прокручивал в голове последние слова Насти, услышанные им по телефону.

Когда Костин подошёл к Звереву и попытался что-то сказать, то тут же услышал довольно грубое, - Отстань и отошёл в сторону.

На поминки Зверев тоже не пошёл. Когда оркестр заиграл похоронный марш, Зверев отвернулся и пошёл меж могил в сторону ворот. Он не прихватил с собой зонт, промок насквозь пока шёл на трамвайную остановку. Всю дорогу он был сдержан, но придя домой, дал себе волю. Утерев ладонью повлажневшие глаза, Зверев поставил перед собой бутылку Столичной. Пил он не закусывая, много курил, и то и дело тер виски. Время от времени он вскакивал, метался из стороны в сторону, выкрикивал ругательства и бил себя кулаком по лбу. Он думал о том, что случилось в доме Алевтины Артюховой. Вписанная в адрес цифра, Веня, явившийся совершенно не туда куда было нужно и голос убийцы в телефонной трубке. Картина преступления вырисовывалось сама собой.

Когда Зверев достал из шифоньера вторую бутылку, в дверь постучали

- Вообще-то я тебя не ждал, - увидев на пороге Корнева, Зверев поморщился.

- А напрасно, я кроме прочего ещё и твой друг, а не только начальник. Я бы сразу с тобой ушёл, но это было бы неправильно, - Корнев вошёл на кухню, увидел пустую бутылку под столом и спросил, - есть чем закусить?

- Там хлеб, сало, немного картошки и что-то ещё. Не стесняйся, - Зверев уселся за стол и прикурил очередную папиросу.

- Надымил то как, у тебя соседи наверное уже в противогазах сидят, - подполковник принёс в тарелке еду, налил себе в стакан, на два пальца плеснул Звереву, - ну давай ещё раз помянем.

Они выпили, Корнев нарезал сало:

- Я вижу смерть Насти совсем тебя выбила из строя, - продолжил разговор Корнев.

- Я во всём виноват! - Зверев поёжился, -не уберёг девчонку.

- Не девчонка она, взрослая женщина и опытный сотрудник. На кой ляд она без твоего ведома на рожон полезла? Ты же в группе старший. Только ты можешь решать что, когда, и о чём нужно спрашивать.

- Стёпка прекрати, - Зверев заскрежетал зубами.

- Да дружище, я думал что у тебя с Потаповой контры, а ты…

Глаза у Зверева сверкнули, он сжал кулаки:

- Стёпка, закрою рот! А то и не посмотрю что ты мой друг.

- Я ещё и твой начальник между прочим.

- А вот это уж точно меня бы не остановило.

- Знаю, давай тему сменим. Вижу что к Насте у тебя не просто жалость. Понимаю, хорошая девушка, была.

Зверев процедил:

- Обещал же тему сменить, так меняй.

- Я тебе ещё не рассказывал. Меня утром вызывали в главк, целую комиссию собрали, выслушал я много, ничего не скажешь, - Корнев плеснул себе ещё полстакана и махнул залпом, - требуют объяснения что да как. Были и такие, кто предлагал меня должности пока отстранить. А то как же, двух сотрудников за месяц потерял, плюс Комельков с Боголеповым, прямо в управлении преставились, они там тоже не дураки смекнули что да как. Что не просто так все от разрыва сердца умирают. Пришлось мне все рассказать.

- Всё рассказать? -встрепенулся Зверев, - про Фишера?

- И про Фишера, и про икону.

- Ну и дурак ты Стёпка!

- Ну знаешь! - Корнев насупился, но тут же в отчаянии махнул рукой.

- Ты хоть понимаешь что теперь будет? Начальник всё доложит в госбезопасность, где возьмут дело в свои руки, у них и без наших Фишеров дел полно, они сейчас только о лесных братьях и думают, а до прочего им и дела нет. У них свои начальники, те тоже на них давят.

- За Фишер они ухватятся, вот увидишь. Раз уж решили сами его ловить, нужно было до конца идти.

- Какое тут до конца? У нас с тобой гора трупов, а толку шиш.

- Будь что будет. Я ведь на тебя так надеялся, - Корнев только махнул рукой не справился с задачей Паша, -а раз так, - Корнев налил себе полстакана и выпил, то пусть теперь МГБ Фишера ловит. Уж лучше они его найдут, чем никто.

Зверев сжал кулаки:

- А если не найдут? Эх Стёпа, МГБ, они ведь такого нагородить могут. А что если Фишер затаится или назад рванёт? А ведь я был уже так близок к разгадке!

- Что? - Корнев насторожился, - близок к разгадке?

Зверев потёр подбородок и процедил:

- Наливай! - когда Зверев пересказал начальнику обо всём, что произошло в день убийства Насти и передал слово в слово свой последний диалог с ней, вторая бутылка уже подходила к концу.

- И что из этого следует? - подполковник скептически покачал головой.

Зверев подошёл к серванту и выложил на стол групповую фотографию с праздником:

- Вот один из этих человек, Тень. Мы искали одного убийцу, а их двое. По словам Алевтины Артюховой, один из заключенных как-то сумел втереться в доверие к Фишеру не побоюсь предположить что он привязался к этому человеку.

- С трудом в такое верится, - хмыкнул Корнев.

- Напрасно, Фишер садист, а такие как он, как правило, очень одиноки. Думаешь зачем он таскал к себе смертников кормил их и ублажал прежде чем убить?

- Думаешь он делал это от скуки?

- Именно! Ты хотел бы общаться с таким как Фишер? разумеется нет. Вот и другие не хотели, поэтому Фишер, пользуюсь своим положением, покупал человеческое общение, кормя и ублажая обречённых на смерть узников.

- Откармливал их как жертвенного агнеца перед закланием?

- Обычно да, но не в этом случае, этот заключённый чем-то заинтересовал Фишера, очаровал или что-то в этом роде. Более того, я просто уверен, что они стали чуть ли не друзьями.

- Друзья? У Фишера? Ты шутишь?

- Не шучу, они сблизились так, что Фишер совершил невообразимое, он открыл своему приятелю тайну своего смертельного удара.

Корнев оживился:

- Это уже интересно. С чего ты это взял?

- Я думаю что наше предположение о том, что Фишер работает в управлении, мягко говоря, ошибочное. В нашем здании появляется Тень, именно он и убил лёньку Кольщика и конвойного, он же отравил и нашего антиквара.

- Подожди, ведь Кольщик перед смертью сказал. Он не сказал что узнал Фишера, он сказал что узнал убийцу, очевидно Алевтина Артюхова всё таки была не единственной, кто знал Тень в лицо. Лёнька узнал Тень, и тот с ним разобрался.

Корнев поднялся и стал ходить по комнате:

- Хорошо, сказал Корнев, - тогда кто же убил Настю и свидетельницу?

- Их убил Фишер. Когда Тень узнал про то, что Настя пошла к Артюховой, он запаниковал, он позвонил Фишеру и сообщил ему адрес Артюховой. Чтобы выиграть время на адресе, написанном Насте, Тень приписал единицу. Костин, которого я отправил к Насте, вместо того чтобы прийти на Полтавскую два, явился в двадцать первый дом.

- А ты понимаешь, что твой Костин теперь у нас основной подозреваемый? - строго спросил Корнев, - он ведь есть на фото. А что, он поехал на Полтавскую, убил Настю и свидетельницу, потом сам дописал цифру в адресе чтобы снять с себя подозрения.

- Давай не будем спешить с выводами. Смотри, - Зверев достал карандаш и стал тыкать им фото, - на снимке одиннадцать человек. Настя сказала, он был очень близок с Фишером, ходил за ним как собачонка. Он! Не она! Это означает что Тень мужчина. Исключаем всех женщин, - Зверев безжалостно зачеркнул Настю, архивариуса Эмилию Эдуардовну, Софочку и Юлию Кравченко, - теперь убираем нас с тобо. Ккто остаётся?

Корнев взял в руку фото и принялся его разглядывать:

- Остаётся Славен, Шувалов, Карен Робертович, Голобородько, и твой Костин. - воскликнул подполковник.

- Правильно! А теперь давай подумаем кто из этих пяти имел возможность дописать цифру на листке, - Зверев достал ещё одну бутылку.

- Тот, кто его тебе дал, - сказал Корнев и махнул ещё полстакана.

- Правильно! Листок с адресом мне передал Гриня, - Зверев обвёл лицо Голобородько кружком, - получив от Грини листок с адресом, я не заглянул в него. Поэтому мы не знаем когда было сделано исправление. После того как я пришёл к себе в кабинет, я положил листок на стол. Когда ты вызвал меня к себе, в кабинете остался Витя Шувалов, он вполне мог сделать исправление, - Зверев обвёл лицо Шувалова кружком.

- А тебе не кажется, что ты просто сводишь с ним счёты? Я ведь знаю про ваши отношения.

- Не говори ерунды! - вспылил Зверев, - я просто стараюсь быть объективным, - продолжаем. Когда я вернулся в кабинете уже были Костин и Славен. Любой из них мог дописать цифру, - Зверев обвёл обоих кружками, - позже я узнал, что начмед к нам тоже заходил, а значит и он мог дописать цифру.

- И что? Никого из пяти нельзя исключить?

- Никого. В том то и вся загвоздка, - подвёл итог Зверев.

- И что ты собираешься предпринять? - спросил Корнев.

- У меня есть одна задумка.

- Прекрати, ты уже пьян, - прорычал Корнев. Он видел что язык у его приятеля уже начал заплетаться, - ложись в кровать Пашка.

- По моему ты уже слегка подустал подустал, - промямлил Зверев. Он подошёл к кровати, рухнул на неё и тут же уснул.

***

Его разбудил телефонный звонок. Поднявшись с кровати, Зверев с трудом расправил затёкшую спину, огляделся. В висках стучало. Он с трудом открыл глаза, такого как вчера вечером он не позволял себе давно. В комнате был идеальный порядок, Зверев усмехнулся. Перед тем как уйти, Корнев вымыл посуду и только потом ушёл, захлопнув дверь на защёлку.

Телефон не умолкал, Зверев мысленно поблагодарил начальника за такую заботу о его скромной персоне и только потом поднял трубку:

- Зверев, кто говорит?

- Павел Васильевич, дежурный по управлению говорит!

- Доброе утро, а точнее Добрый день! - Зверев узнал голос Голобородько.

- Вы ещё дома? Тут такое дело.

- Где же мне ещё быть, если ты мне домой звонишь? - Зверев поглядел на часы они показывали половину одиннадцатого, - ого, я же на восемь заводил, похоже я его выключил. Ну чёрт как же голова болит.

- Павел Васильевич не время теперь болеть. Вам срочно нужно на работу. Вас ожидают, - настойчиво повторил Голобородько, - капитан из МГБ, он по поводу смерти Потаповой, ну и прочее.

- Час от часу не легче. Началось. Понял тебя, скоро буду, - Зверев повесил трубку.

Он зашёл в ванную, включил воду, но тут телефон снова зазвонил. Зверев выругался, отбросил полотенце в сторону и схватив трубку рявкнул:

- Гриня твою мать, сказал же что выезжаю!

- У тебя на всё про всё минут двадцать, не больше! - Зверев узнал голос Корнева, - я за тобой машину прислал, не заставляй меня ждать.

- Тебя или чекиста?

- Мы оба тебя ждём, - пояснил Корнев тактично.

Очевидно подполковник звонил из своего кабинета и тот, о ком они говорили был рядом.

- Ну и подождёте, небось не впервой.

Корнев хмыкнул и продолжал явно сдерживая себя: - прибыл капитан из государственной безопасности, он уже побеседовал с некоторыми нашими сотрудниками, теперь он хочет опросить тебя. Поспеши Павел Васильевич пожалуйста, - последнюю фразу подполковник сказал с нажимом, после чего повесил трубку.

Зверев хмыкнул и снова отправился в ванную.Когда спустя сорок минут, Зверев вошёл в здание управления, у порога его встретил всё тот же Голобородько.

- А вот и ты Паша, ну наконец-то. Корнев у себя, капитан тоже, вполголоса пояснил майор, - опрашивает всех из вашей группы. Славена, Шувалова, ждёт тебя.

- А тебя вызывал?

Голобородько опешил:

- Так я же к вашему расследованию дела не имею.

- Зато ты есть на групповом фото, - мысленно произнёс Зверев, внимательно изучая реакцию Грини, тот поёжился, сдвинул фуражку на затылок, - имеешь ты дело к расследованию, или не имеешь - это неважно. Ты же дежурил когда Настю Потапову убили?

- Так я ж к тому времени уже сменился. Знает он про то что адрес исправлено или нет?

Нервничает, оно и не мудрено, но вот отчего нервничает пока неясно.

- Ты особо не расслабляйся, уверен что я тебя допрашивать станут, - добавил Зверев уже вслух, - теперь они с нас со всех не слезут.

Зверев прошёл было мимо, но Голобородько увязался за ним:

- А что там за дело? Значит что это из-за Насти? Да мы же тут в дежурной части не в курсе чем вы там последнее время занимались. А это неправильно, от нас же доклада требуют, а мы ни сном ни духом. Я уже и начальника своего спрашивал, так он тоже не в курсе дел. Разве это правильно?

- Узнаете всё когда время придёт, - довольно грубо ответил Зверев, - займись своими делами майор, а в мою кухню свой нос не суй, целее будет.

Голобородько отпрянул, поморщился и покачал головой:

- Зачем ты так Васильевич? Я же помочь хочу.

- И чем же ты мне поможешь?

- Я тебе про Костина хотел сказать, но раз ты так..

Зверев тут же ухватил Голобородько за руку:

- А что с Костиным?

Майор огляделся, прошептал Звереву в самое ухо:

- Этот капитан, из МГБ, уже со всеми успел поболтать, многое узнал и больше всего от самого Корнева. Всё уже знают что у нас в управлении крот завелся.

- Короче Гриня, что про Костина сказать хочешь?

Голобородько аккуратно высвободил локоть, сам подхватил Зверева под руку и отвел в сторонку:

- На работу наш Веня сегодня не вышел, всех тех, с кем вы в последнее время работали допрашивают уже, а Костин пропал. Слышал что именно он теперь главный подозреваемый.

- Подозреваемый? И в чём его подозревают?

- Откуда же мне знать? Ты же ничего не говоришь, что-то говорят про Настю и какое-то фото, больше ничего не знаю. Мы тут все, как слепые вошкаемся, хоть бы намекнул что вы за дело ведёте, за кем охотитесь. Глядишь и я бы тебе чем помог. Твоих то всех скоро сцапают. Госбезопасность с вами сюсюкаться не станет, если вы в чём провинились так они под руки и в кутузку, а там у них сам знаешь какие методы. Все кто и не при делах сознаются.

- Ничего, нам не впервой сказал Зверев, - как-нибудь выкрутимся. А ты сам то про Костина что думаешь? Может загулял?

Голобородько поправил фуражку, застегнул верхнюю пуговицу.

- Не думаю я что он загулял, а если и загулял, то это тебе это лучше моего известно. С тех пор как ты его у нас из дежурки забрал он тебе одному и докладывает. А с нами и знаться не желает.

- Ладно пойду я работать.

- От тебя всё равно ничего не узнаешь, - обиженный Голобородько коротко кивнул и отправился к себе на пост, оставив Зверева наедине с его догадками.

Глава 4, в которой Зверев общается с представителем госбезопасности и чем всё это заканчивается

Резник, капитан госбезопасности, прибывший для расследования, оказался довольно ещё молодым, поджарым блондином, с квадратной челюстью и ямочкой на подбородке. Для допросов ему выделили отдельный кабинет. Корнев даже распорядился насчёт чая.

Когда Зверев вошёл в кабинет и Корнев представил его капитану, тот учтиво кивнул и сказал:

- Итак Павел Васильевич, поскольку ваш руководитель мне всё уже рассказал, - заявил с порога Резник глядя на часы, - не стану вас мучить расспросами, к тому же я немного спешу, - Резник надел фуражку, пожал Корневу руку, и захватив свой планшет, и оставив нетронутым стакан с чаем, удалился.

Зверев вопросительно посмотрел на Корнева:

- И что это было?

- Что ты имеешь в виду? - пожал плечами Корнев.

- Этот хлыщ даже не посмотрел на меня.

- А что тут удивляться? Я довёл до него всю информацию по делу Фишера. Кроме того он побеседовал со Славеном и Шуваловым.

- Стёпка, только не говори мне, что он и впрям куда-то спешил. Я руковожу делом, у меня вся информация, а он не задал мне ни одного вопроса. Ты хоть понимаешь что это неспроста? - воскликнул Зверев, шаря по карманам в поисках папирос.

Корнев подошёл к столу, взял стакан с чаем и зачем ты понюхал его:

- Нормальный же чай, чего он пить то не стал? Не нравится, мне всё это.

Зверев смял пальцами папиросу и сунул её в рот.

- Тебе не угодить. Всё нормально же. Теперь они подключат своих людей и выяснят кто же крот.

- А ты уверен что это один из тех пяти на фотографии?

- Теперь я уже ни в чём не уверен, - Зверев вынул папиросу изо рта так и не раскурив еше, смял ее в кулаке и вышел за дверь.

Выйдя из кабинета, Зверев направился в дежурную часть, он не стал обращаться Голобородько, а сразу же пришёл к начальнику и потребовал у Свистунова служебную документацию. Свисток, пользуясь случаем, тут же начал поучительную беседу о том, как важно правильное ведение документации, он сообщил что регулярно проводит инструктажи со своими подчинёнными, поэтому у него в отделе не подкопаешься ни к чему. Зверев на этот раз не стал перебивать говорливого майора он энергично листал бумаги и то и дело кивал. Когда Зверев выяснил то что хотел, он вышел на улицу. Светило солнце, лёгкий ветерок обдувал лицо, ничто не напоминало о скором приходе холодов. Почувствовав запах жареных пирожков, Зверев уже полез было за бумажником, но передумал. Всю последнюю неделю он питался на ходу. Так и язву можно заработать, одарив улыбкой толстую тетку бойкой торгующую пирогами, Павел Васильевич решительным шагом направился к столовой авторемонтного завода. Сегодня здесь было немноголюдно, взяв тарелку борща, гречку с котлетой и компот, Зверев забился в самый дальний угол и набросился на еду. Поесть спокойно ему не удалось.

- Павел Васильевич, здравствуйте! Позвольте к вам.

Зверев оторвался от борща и увидел хорошенькая личико Леночки Спицыной, секретарши Корнева. Девушка стояла с подносом и приветливо улыбалась, Зверев оглядел зал и замялся. Мест вокруг было множество, но девушка почему-то решила подсесть именно к нему.

- Садись, конечно, - придя в себя сказал Зверев и немного погодя добавил, - я же просил обращаться ко мне на ты. Когда такие красавицы зовут меня по отчеству, я чувствую себя крайне неудобно.

Леночка уселась за стол, поправев блузу на груди и оправишь плиссированную юбку:

- Ну слава богу, вы снова со мной кокетничаете, а я уж было подумала что со мной что-то случилось, - со смехом сказала девушка. Вы уже больше недели не замечаете меня, и даже здороваетесь через раз.

Зверев чуть не поперхнулся:

- Помнится в последний раз, в ответ на мои знаки внимания, ты огрела меня линейкой, - Зверев сделал кислую мину, синяки до сих пор не сошли, - Кстати, именно с тех самых пор, у меня болит спина. Это вы искалечили меня до такой степени, что мне пришлось обращаться в санчасть.

Леночка рассмеялась:

- Не говорите глупости, вы как всегда всё врёте, а если не врете, то сами виноваты. Я же приличная девушка, а вы ко мне всё время пристаёте, подкрадываетесь, за руки хватаете, а у меня между прочим жених имеется. Офицер, летчик.

- Неужели я настолько старый безобразен, что мои ухаживания тебя так раздражают?

Леночка взяла вилку, откусила кусочек хлеба и только прожевав его полностью продолжила:

- Нисколько не раздражают, вы интересный мужчина, а я как всякая нормальная женщина, получаю удовольствие когда на меня обращают внимание. Другое дело что никаких шансов завоевать моё сердце у вас нет и быть не может.

- Жених, лётчик, герой. О, ты меня просто убила, - Зверев снова сгримасничал и в очередной раз накинулся на борщ.

Леночка тоже принялась за еду, какое-то время они молчали и только покончив с капустным салатом девушка заговорила:

- Вновь вы, наверное решили, что я к вам подсела для того чтобы поиздеваться? Но это не так. Я ведь знаю отчего вы так резко изменились. Причины ведь вовсе не в синяках?

Зверев отодвинул тарелку:

- Продолжай!

- Я всё поняла. Вы влюбились, Павел Васильевич, Да, да, на этот раз по-настоящему влюбились, а теперь страдаете, потому что ваша любовь вас покинула навсегда.

- В кого же это я, по твоему, влюбился?

- В Настю Потапову. Вы в кое то веки нашли женщину своей мечты, и теперь, когда она умерла, испытываете настоящую боль Зверев почувствовал раздражение.

- Глупая девчонка да что она понимает?

- Настю мне жаль, я виню себя в её гибели но любовь тут не причём.

- Как это ни при чём? Вы известный сердцеед, от одного вашего взгляда женщины сходят порой с ума, не все конечно.

- Это ты себя что ли имеешь в виду?

- Неважно. И пожалуйста, не злитесь. Ещё раз повторяю, я подсела к вам не для того чтобы посмеяться. Я вам их прям очень сочувствую.

- Не нужны мне твои сочувствия, - Зверев распалился не на шутку, - и перестань нести весь этот бред!

- Это не бред, я видела как вы в тот день танцевали, видела как Настя на вас смотрела. Вы пошли её провожать, наверняка на этом всё не закончилось.

Зверев хлопнул ладошкой по столу так, что со стола едва не упали тарелки.

- Ты в своём уме? - увидев что на них смотрят, Зверев сутулился и заговорил тише, - между мной и Настей ничего не было.

- Если вы про постель, то возможно, и не было. Я вам верю, но чувства, их ведь не скроешь. И не нужно на меня так смотреть. Я вижу вы сами боитесь себе признаться, что влюбились. Когда я это поняла, я так порадовалась за вас обоих, а теперь…

- Да перестань же!

- То, что вы себя не контролируете и орёте, лишь подтверждает мои догадки. Уж поверьте, мы женщины, в таких вещах разбираемс.

Зверев снова надул щёки, но вдруг плечи его опустились, он с грустью в голосе сказал:

- Настя всё время огрызалась.

- Когда вы, в свойственной вам манере, над ней подшучивали. Ну примерно так как со мной, Настя злилась. Злилась потому что ей были нужны не шуточные, а самые настоящие знаки внимания.

Зверев почувствовал что вспо Боренька тел:

- Да нет же, ей было на меня плевать, она даже влицо закрыла, когда Штыря нас фотографировал.

- Лицо она могла закрыть от чего угодно, - настырна продолжала Леночка, - может от того что была не накрашена, или не успела поправить причёску, а может от того что боялась, что нам фото вы увидите в её глазах проявления настоящих чувств.

- Да каких ещё чувств?

- Любви! Вот каких. Если вы говорите что Настя не хотела, чтобы Борренька вас сфотографировал, то возможно, так оно и есть. Однако, мне доподлинно известно что Настя просила Штырю распечатать для неё этот снимо.

Зверев вздрогнул в спину снова кольнуло:

- А откуда ты знаешь что она просила сделать ей это фото?

- Боря ко мне сам про это сказал, он ещё бурчал что у него и без этого дел полно. Я уверена, что Настя всё таки заставила Штырю сделать это фото. И хранила его у себя.

- Зачем Насте фото, где невидно её лица?

- Затем, чтобы любоваться на другое лицо.

- Чьё?

- На ваше! Чудак вы ей богу.

Зверев снова почувствовал боль, он сжал зубы, и чтобы хоть как-то отвлечься, набросился на второе.

Леночка, видя как Зверев морщится с чувством собственного превосходства, допивала свой несладкий чай.

Из столовой он вышел один, так как Леночка, закончив обед, направилась в уборную. Дорога до управления заняла не меньше десяти минут. Он шёл не спеша, и то и дело опускал голову, обдумывая услышанное. Он не заметил Леночку, которая догнала его и подхватила под руку.

- Не кажется ли вам, товарищ Спицына, что теперь вы ко мне клеились? - снова перейдя на шуточные тонн заявил Зверев, - а что если у вас жених лётчик про это узнает?

- Не узнает, он в командировке и будет только в пятницу. К тому же, я вовсе, вас не клею. Какое гаденькое словцо. Просто я хочу быть уверена, что мы с вами не поссорились и вы не держите на меня обиды.

Зверев притворно зарычал, Леночка улыбнулась. Когда они вышли из сквера, девушка силой дёрнула Зверева за рукав:

- Павел Васильевич, что это? - они остановились. Леночка указывала пальцем на здание.

У парадной управления стоял серый автобус и две чёрных Эмки. У входа стояли двое автоматчиков, в курилке, где обычно кто-нибудь сидел не было ни души. Зверев отступил за угол ближайшего дома и потянул Леночку за собой:

- Похоже у нас гости, - сказал он вполголоса, - подождём здесь.

- Кто это? - взволновано прошептала Леночка и вцепилась в руку Зверева так, что ему пришлось применить усилие чтобы высвободиться, не причиняя при этом девушки боль.

- Это наши коллеги за МГБ.

- И зачем они здесь?

- Хотел бы я думать, что просто заехали в гости.

Дверь здания открылась, из неё вышел Резник. Не останавливаясь ни на миг, он двинулся к первой машине и сел справа от водителя. Солдаты, стоявшие у входа, взяли на караул. Сразу же после этого из здания вышел Шувалов. Его сопровождал ещё один автоматчик. Без лишних слов, слегка опешившего следователя завели в автобус. Вслед за Шуваловым вывели Славяна, начальника медсанчасти Карина Робертовича Оганесяна, и перепуганного насмерть Голобородько. Их кто же посадили в автобус.

- Павел Васильевич, что это что происходит? - захныкало Леночка, всё ещё не отпуская руки Зверева, их что, арестовывают? Павел Васильевич, товарищ капитан, мне страшно .

- Успокойся и помолчи, - сказал Зверев, высвобождая руку.

- Их арестовали.

- Что же это такое?

Ну уже, - не отрывая глаз от входа в здание, процедил Зверев себе под нос, - заводитесь и уматывайте отсюда.

То что произошло дальше заставил Леночку вскрикнуть. Зверев застонал, потому что когда автобус и обе Эмки завелись, из здания вышел Корнев, спустился по ступеням и тоже направился к автобусу в сопровождении конвойного.

Он стоял под подъездным козырьком, прячась от начинавшего накрапывать дождя. Солнце уже закатилось, ветер усиливался, но Зверев не покидал своего поста и не отводил взгляда от завешенного шторкой окошко на третьем этаже. Две немолодые женщины вошли в соседний подъезд, о чем-то оживлённо болтая, какая-то мамаша ругала сына так громко, что её крики доносились до соседнего подъезда. На втором этаже кто-то включил патефон, рыжий кот с разодранной мордой и покусанным хвостом, устроился неподалёку с видом полноправного хозяина здешних мест. Он довольно бесцеремонно разглядывал съёжившегося от холода чужака, вилял хвостом и шевелил усами, демонстрируя явное неудовольствие. В пол глаза поглядывая на заветное окно, Зверев присел, попытался погладить кота, но тот не оценил дружеского жеста, фыркнул, стремительно отскочил и рванул в подворотню. Снова оставшись в одиночестве, Зверев закурил. В этот самый момент шторка шелохнулось, Зверев выругался, - ну вот и все, здесь больше нечего делать.

Загасив о стену только что зажжённую папиросу, Зверев поднял повыше воротник и двинулся в сторону арки. Быстрым шагом покинув собственный двор. Если в его квартире засада, значит нужно искать себе убежище. Мысли напряжённо работали, дождик усилился и Зверев ускорил шаг. Пройдя с полквартала, он изрядно промок и наконец-то сумел отыскать телефонную будку. Найдя хоть какую-то крышу, он не закрывает дверь и выкурил сигарету, после чего закрылся, снял трубку и набрал домашний телефон Леночки Спицыной.

- Привет, не спишь?, услышав в трубке встревоженный голос поинтересовался Зверев .

- Павел Васильевич вы? Слава богу. А я уж вся извелась. Куда же вы подевались? Вы же сказали что позвоните после семи, а сейчас уже без четверти одиннадцать.

- Без четверти одиннадцать это и есть после семи, - поучительно заявил Зверев, - ну что? Ты всё узнала что я просил? Хотя подожди…

Зверев сунул руку в карман, ощутив пальцами холодную рукоять пистолета. Мимо проехала грузовая машина, из соседнего подъезда вышли двое парней и направились к соседнему дому. Когда парни исчезли, Зверев вынул руку из кармана, достал платок вытер стекающую с волос воду.

- Можешь говорить, - сказал Зверев.

- Я всё узнала, как вы и велели, - затараторила Леночка. Резник и его люди прибыли как раз тогда, когда мы с вами встретились в столовой, всё произошло буквально за минуты. Арестовали всех ваших. Карена Робертовича и Голобородько. Забрали Корнева и увезли. Я говорила со Свистуновым, он сказал что, Корнев отстранён от руководства, сказал что это согласовано с начальником Главка. Есть постановление, согласно которому, теперь должность начальника милиции исполняет Дорохов, Дорохов первый зам. Когда я зашла к нему после того как всё это случилось, он сидел у себя в кабинете ни жив ни мёртв. Когда я спросила, не нужно ли ему чего, он только замахал руками и отправил меня в приёмную, сказал что вызовет меня потом.

- Что ещё сказал Свистунов?

- Сказал, что Резник ищет вас и Костина. Интересовался, не знаю ли я куда вы подевались. А куда вы и вправду подевались? Я звонила вам на домашний, но никто не брал трубку.

- Больше туда не звони, - сказал Зверев с нажимом, - у меня в квартире засада, - в ближайшее время я там не появлюсь.

- А куда же вы тогда, в такую то погоду? Знаете что, - в голосе Леночки появились властные нотки, - если же вам негде ночевать, приезжайте ко мне. У меня правда не особо просторно.

Зверев рассмеялся:

- А как же твой лётчик Леночка? Представляешь что будет, если он узнает что у тебя ночевал посторонний мужчина?

В трубке послышалось учащённое дыхание, потом Леночка тихо сказала:

- Вы всё шутите. Ах перестаньте. Да нет у меня никакого лётчика, придумала я всё, - Леночка шмыгнула носом.

- Вот тебе раз и эта туда же. Товарищ Спицына, прекратите разводить сырость, - Зверев прокашлялся, - сейчас не лучшие времена что бы лить слезы.

- Павел Васильевич приходите, вон вы уже кашлять начали. А про спину это вы врали или нет? Вот что на улице творится заболеете, простудитесь. Кому это надо? А я вас чаем напою, а если чаю не хотите то у меня коньяк есть.

- Так! -Зверев не сразу нашёл что ответить, - Ленка, а ну не дури, не могу я к тебе прийти. Они возможно за твоей квартирой тоже наблюдение организовали.

- Вы думаете?

- Приду к тебе и сцапают меня, - Зверев снова закашлялся теперь уже от смущения, - так что я уж как-нибудь сам, тебе за заботу спасибо, конечно.

- Да полно вам, Павел Васильевич, - голосок Леночки дрожал, - вы же знаете, что я для вас…

- Отставить!

- Ну вот, вы прямо как Корнев со мной, тот тоже, чуть что сразу, по уставу. Я же как лучше хотела.

- Если хотела как лучше, тогда слушай меня внимательно. Меня ищут, но попадаться госбезопасности мне сейчас не с руки. Для того чтобы вызволить Корнева и остальных наших, нужно поймать убийцу. Если ты готова помочь…

- Готова, конечно готова! Говорите, я всё для вас сделаю!

- Не для меня, для товарища Корнева.

- И для Корнева тоже, но прежде всего для вас.

Зверев снова достал платок, но на этот раз по его лицу уже текла не вода а пот:

- Хорошо, я позвоню, жди, - и Зверев повесил трубку.

Часть седьмая.

Фишер.