Крестьянские восстания в России в 1918—1922 гг. От махновщины до антоновщины

НАРОДНОЕ ПОВСТАНЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ НА ЮГЕ РОССИИ

Зимой 1920—1921 гг. началась демобилизация из рядов Красной армии — после победоносного завершения боевых операций в Крыму и ликвидации Русской армии генерала Врангеля. Демобилизация носила массовый характер: по решению Совета труда и обороны с декабря 1920 г. до середины лета 1921 г. численность Красной армии должна была сократиться вдвое (к концу 1920 г. армия составляла около 6 млн. человек) {1: 136; 2: 170}.

Наступила столь желанная мирная жизнь. Однако возвращавшиеся в родные места бойцы и командиры, закаленные в боях Гражданской войны, столкнулись с военно-коммунистическими методами продовольственной политики Советского государства. Продразверстка повернулась против середняцкого хозяйства, подрывая стимулы аграрного хозяйствования. Заставить производителя отдавать хлеб и не снижать при этом сельскохозяйственное производство можно было только расширением мер принуждения и насилия.

Продолжение политики военного коммунизма в изменившихся, мирных условиях породило острый политический кризис, когда основная часть сельского населения — крестьяне и казаки — стали выражать не только пассивное, но и активное противодействие политике продразверстки. Органы Советского государства продолжали действовать методами приказов и инструкций.

Неудивительно, что бывшие и действующие красноармейцы составляли активную часть повстанцев. Командиры Красной армии нередко становились во главе мятежников. В их числе были кавалеры ордена Красного Знамени — редкой для того времени награды за большие боевые заслуги.

17 декабря 1920 г. в центре Усть-Медведицкого округа, в слободе Михайловке вспыхнул мятеж против советской власти, который возглавил Вакулин — бывший командир полка 23-й мироновской дивизии, член РКП(б), награжденный орденом Красного Знамени. В 1920 г. Вакулин служил командиром караульного батальона при Усть-Медведицком окружном военкомате.

В выпущенном им воззвании говорилось: «Граждане! Настал тот момент, когда власть кучки коммунистов и комиссародержавцев вырвана и передана в руки трудящихся. В ваших руках находится наша судьба. Вы вольны сгубить себя, пригнуть свои спины перед первым налетом организованной шайки коммунистов, но пригнув, вы никогда не выпрямитесь. Поставлено все на карту — или смерть коммунистам, или трудовикам. Поэтому вы, кто силен духом, кто честен и бодр, тот должен поднять знамя священной борьбы, дабы у отца с матерью, жены и детей не отняли последний кусок хлеба, последнюю коровенку тунеядцы и вампиры и тем обречь безвинные семьи на явную гибель. Кто не хочет власти коммунистов, их притеснений, грабежей и насилий — тот записывайся в добровольческие отряды для борьбы с ней. Ваш бодрый дух и светлый ум подымут и поддержат и без того твердое настроение восставших красноармейцев, давших себе слово уничтожить всю грязь коммунизма. Граждане! Помогите в эту тяжелую минуту восставшим, все кто чем может, чтобы совесть каждого была спокойна сознанием исполнения своего долга. Итак, кто хочет увидеть настоящую свободу, равенство и братство, тот записывайся в ряды восставших для защиты своих прав. Да здравствуют восставшие Усть-Медведицкого округа!» {3: 588—589}.

Вакулин ссылался в своих обращениях на поддержку со стороны популярного народного лидера Ф.К. Миронова, которую последний якобы должен оказать со 2-й Конной армией, как и С.М. Буденный с 1-й Конной. Сам Миронов подобные домыслы категорически отвергал, называя своего бывшего однополчанина бандитом, поднявшим «преступное бандитское восстание». Миронов объявил себя противником всяких восстаний вследствие их гибельности. Главным содержанием выступления Миронова на митинге 6 июня 1920 г. в Михайловке перед более чем 2 тыс. пленных белых казаков, собранных со всех станиц, был призыв не допускать восстаний против советской власти: Миронов предупреждал казачество и крестьянство «от этого пагубного шага для них и Республики», напоминая о приказе советского военного руководства об уничтожении станиц и хуторов за восстания.

Миронов не отрицал наличие, по его словам, «горючего материала» для восстаний: начавшиеся голодные смерти в станицах и селах, недовольство населения и красноармейцев продовольственной политикой. Он предсказывал возможность восстаний весной 1921 г., подчеркивая при этом, что они приведут страну к анархии. Чтобы не допустить подобной ситуации, Миронов доказывал: политика правящей партии должна учитывать требования жизни, без уступок противоречия преодолеть невозможно {3: 593—394, 642, 643, 644, 645, 652}.

Первоначально число вакулинских повстанцев, действовавших в конце декабря 1920 г. в районе станции Себряково Усть-Медведицкого округа, не превышало 500 человек. В середине января, под натиском регулярных войск Донской области, Вакулин перешел в пределы Саратовской губернии. Части ВНУС (внутренних войск), несмотря на численное превосходство, не смогли сдержать вакулинский отряд, который 18—19 января дошел до Волги и переправился на ее левый берег в 50 верстах северо-восточнее Камышина. Вакулинские повстанцы захватывали ссыпные пункты, раздавали хлеб и оружие крестьянам. Крестьяне добровольно присоединялись к Вакулину. Повстанцы распространяли лозунги: «Да здравствует Советская власть без коммунистов и комиссаров!», «Да здравствует свободный народ и свободная торговля!» {4; 5: 639}.

Действия командования Заволжского военного округа не имели успеха, несмотря на численный перевес советских войск. Отряды Вакулина пополнялись казаками и пленными из высланных против него воинских частей, добровольно переходивших на сторону повстанцев. На территории Новоузенского уезда Саратовской губернии были взяты в плен несколько советских отрядов: 19 января под Беляевкой — отряд в количестве 101 человека, 21 января под Палласовкой — отряд в 500 человек, 24 января под Савинкой — отряд около 500 человек. За счет советских войск Вакулин обеспечивал не только пополнение живой силой, но также снабжение продовольствием и боеприпасами. В результате отряд повстанцев в 350 кавалеристов с 6—7 пулеметами, перешедший через Волгу на территорию Новоузенского уезда, из уезда уходил уже в составе 1 тыс. человек пехоты, более 400 кавалерии, имея на вооружении 17 пулеметов и 2 орудия с 200 снарядами. К концу января 1921 г., благодаря сочувственной поддержке местных жителей Саратовской губернии, численность вакулинцев достигла 1500 штыков и сабель, в начале февраля войско Вакулина насчитывало уже 1600 человек пехоты и 600 кавалерии {5: 630— 631}. В отрядах Вакулина роты оформлялись в полки, комплектование которых было построено по принципу территориальности.

25 января Вакулин повернул на запад, переправился 27 января на правый берег Волги и направился в Донскую область, но под натиском советских войск снова повернул на восток. 1 февраля 1921 г. Вакулин собрал общее собрание комсостава и провел в тот же день митинг всех красноармейцев отряда. В повестке дня стояли вопросы: цель восстания и его дальнейшие задачи; о самовольных арестах и обысках; о грабежах. В войске Вакулина был создан товарищеский суд, организован лечебный лазарет. В инструкции старшему врачу об уходе за больными и ранеными указывалось: «Обратить самое серьезное внимание на питание больных и раненых, для чего требовать из отдела снабжения манную крупу и покупать по вольным ценам молоко, а при возможности и яйца, а также обратить внимание на самый уход за больными. Произвести экзамен всем сестрам милосердия, освидетельствовать их в состоянии здоровья» {6}.

5 февраля 1921 г. после короткого боя Вакулин занял Камышин, но 7 февраля оставил город. Отряды Бакунина разбились на две части, одна из которых двинулась на север, другая — на юго-восток, угрожая движению на железной дороге Урбах — Астрахань. В районах передвижения повстанцев Вакулина по территории Заволжья вспыхивали восстания крестьян. Восставшие разбивали ссыпные пункты и увозили хлеб {7}.

Советское руководство Саратовской и Самарской губерний реального положения не знало, недооценило силу повстанцев, считая, очевидно, раздутыми сведения с мест. Военное советское командование оказалось в растерянности: штаб 77-й бригады ВНУС не знал, где находится противник, не мог информировать свои части об обстановке. Многие ответственные советские и партийные работники, напуганные рейдом Вакулина, покинули Новоузенский уезд. Уездный ревком не имел никакой информации о движении повстанцев. В то же время, стремясь собственные промахи списать на счет «бандитов», советские, партийные и военные руководители направляли наверх донесения с «компроматом» на повстанцев и лично Вакулина, объясняя его действия якобы «острой формой последней стадии сифилиса и неврастении», «реакционностью на 50%» населения, которое «сочувственно отнеслось к движению бандитизма, что и подтвердилось в его помощи Вакулину всеми средствами, необходимыми для бандитов», недовольством населения Усть-Медведицкого и Камышинского районов советской властью. Утверждалось, что Вакулин не пользовался сочувствием местного населения и лишь ухудшение продовольственного положения помогло ему приобрести симпатии крестьянства и даже городского населения {8; 5: 632, 724}.

В Совет труда и обороны была направлена телеграмма о необходимости решить вопрос о ликвидации Вакулина с помощью центра. Одновременно председатель Астраханской ЧК Ф. Степной телеграфировал Дзержинскому о необходимости решительных мер со стороны центра по ликвидации Вакулина вследствие реальной угрозы для Астрахани — прекращения снабжения хлебом.

Для борьбы с частями Вакулина главным командованием Красной армией были направлены значительные силы Заволжского и Кавказского фронтов (2 тыс. штыков, более 1 тыс. сабель). В частности, за двое суток был организован летучий отряд «из отборных бойцов и лошадей» 21-й кавдивизии в составе 1000 сабель, взвод артиллерии и батальон стрелков 22-й стрелковой дивизии. 17 февраля в бою в районе хутора Водянка (юго-восточнее станицы Гмелинская) части Вакулина были разбиты, сам Вакулин в рукопашном бою был убит {9; 10: 584, 587, 596, 599—603}.

Преемником Вакулина стал его ближайший помощник — Федор Попов, донской казак, бывший командир полка 1-й Конной армии. В начале своих действий отряд Попова имел 2—3 тысячи штыков и сабель. Преследуемый советскими кавалерийскими частями, он постоянно маневрировал, нанося значительные потери красноармейским отрядам {5: 165}. Попов использовал успешный опыт тачанок и подвод для быстрого перемещения пехоты (данную тактику эффективно использовали махновское воинство и 1-я Конная армия). Продвигаясь через Пугачевский район Самарской губернии, отряды Попова заняли г. Хвалынск. Повстанцы Попова действовали также в Уральской губернии.

Повстанческое войско Попова к концу февраля достигло численности 6 тыс. штыков и 500 сабель. Оно имело структуру, аналогичную регулярным частям Красной армии. Основу кавалерии у повстанцев составляли донские и уральские казаки. Разработкой операций занимался штаб, возглавляемый Поповым, начальником штаба был бывший подъесаул Смирнов (настоящая фамилия Икунов), при штабе имелась комендантская команда — начальник Прохватильев.

Стрелковые полки формировались по территориальному принципу. Названия полков — 1-й Усть-Медведицкий полк (комполка Буржаковский), 2-й Астраханский полк (комполка Луковенко, бывший военный комиссар Михайловской волости Усть-Медведицкого округа, коммунист), 3-й Самарский полк — свидетельствовали о составе бойцов, из которых были сформированы полки повстанцев. В Самарской губернии был сформирован 4-й Пугачевский полк из жителей Пугачевского уезда {11}.

Полки имели трехбатальонную структуру регулярных частей по 3 роты в каждом (по 400 штыков в батальоне). Каждый полк имел 5 пулеметов. Кроме того, была отдельная пулеметная команда с 15 пулеметами, каждый при 7 лентах, причем каждому пулеметному расчету придавалась команда связи. 8 телефонных аппаратов размещались в бивуаке. Отдельный кавдивизион (опять же аналогично Красной армии) (командир Курыленков) состоял из трех эскадронов по 100 сабель, в каждом по 2 пулемета. Повстанцы Попова были вооружены трехлинейными винтовками.

Обоз состоял из 2 тыс. подвод для транспортировки пехоты и 370 подвод для фуража и снаряжения. Интендантская команда занималась снабжением повстанцев из райпродкомов, имелся специальный запас продовольствия — 200 подвод. Существовала норма ежедневной выдачи: хлеба мукой — полтора фунта, мяса— 1 фунт. В отряде функционировал лазарет с врачом, несколькими фельдшерами и одной сестрой милосердия. Штаб Попова поддерживал дисциплину в повстанческих частях. Пленные проходили через следственную комиссию, после положительного решения ряды повстанцев добровольно пополнялись за счет красноармейцев и комсостава Красной армии, в числе которых были коммунисты {12}.

Реввоенсовет занимался политической и агитационной работой среди личного состава повстанцев и местного населения. Повстанцы распространяли воззвания среди местного населения за подписями председателя реввоенсовета Шкуратова и командиров частей.

Повстанцы Попова представляли серьезную угрозу для советской власти в районах Дона и Волги. По докладам советского военного командования Заволжского военного округа, в конце марта 1921 г. «банда, возглавляемая некогда Вакулиным, а ныне Поповым, перешла в категорию наиболее опасных банд, не только пользующихся симпатиями местного населения, но являющихся побудителем бандитско-эсеровского движения». Сила «банды» оценивалась в этот период в 6000 штыков, 600 сабель, 20 пулеметов. Для ликвидации восстания на территории Заволжского округа оказалось недостаточно частей двух дивизий внутренних войск (20-й и 26-й ВНУС), при 27 легких и 4 тяжелых орудиях. Быстрые передвижения повстанцев на подводах со сменой лошадей у местных жителей оставляли преследующим советским частям измученный конский состав, который не мог быть использован. Местные жители доброжелательно относились к повстанцам: сообщали информацию о передвижении красноармейских частей, укрывали повстанцев.

В конце марта 1921 г. главное командование Красной армии было вынуждено стянуть в Заволжский округ крупные и боеспособные воинские части из других регионов: 27-ю стрелковую дивизию[19], 70-й стрелковый и 22-й кавалерийский полки, кавалерийскую дивизию из Сибири, 4 бронепоезда. Для проведения политической работы и усиления советских аппаратов направлялись надежные коммунисты. Общее командование над всеми частями в низовьях Волги было поручено начдиву 27-й дивизии В.К. Путне {13}. Особая роль в ликвидации повстанцев отводилась использованию бронепоездов и бронеотрядов, а также авиации.

31 марта 1921 г. директивой главкома Красной армии С.С. Каменева Путна был назначен командующим войсками низовья Волги с подчинением в оперативном отношении непосредственно главкому. Для руководства операциями по подавлению восстания в низовьях Волги и прилегающей территории Заволжья ему были подчинены согласно директиве: во всех вопросах — все войска и все военучреждения, расположенные в Саратовской губернии (за исключением войск, переданных тамбовскому командованию для подавления антоновского восстания); в оперативном отношении — все войска, расположенные в Пугачевском уезде Самарской губернии и в Царицынской губернии. Рабочим аппаратом стал штаб войск низовья Волги, сформированный согласно данной директиве.

Под натиском превосходящих сил регулярной Красной армии Попов в апреле 1921 г. вернулся в пределы Донской области. После поражения в шестичасовом бою под станицей Преображенка повстанцы разделились на два отряда — самарский («самарцы»), действовавший в Камышинском уезде, и донской («донцы»), каждый из которых разбился на несколько групп, которые действовали самостоятельно.

В то время как в Нижнем Поволжье разворачивалось повстанческое движение Вакулина и Попова, на Украине произошел крупный мятеж в частях Красной армии. Причем случилось данное событие в легендарной 1-й Конной армии Буденного[20]. Комбриг из 1-й Конной армии Григорий Маслаков, кавалер двух орденов Красного Знамени, 8 февраля 1921 г. отдал приказ по своей бригаде от имени начдива о выступлении на Дон. Мятежный буденновский комбриг, напомним, в сентябре 1919 г. отличился при подавлении мятежа и аресте Ф. Миронова.

Выступление Маслакова было вызвано недовольством продовольственной и земельной политикой Советского государства, а также нежеланием бороться с махновскими повстанцами. В районе хутора Кочережского и села Хандолеевки Маслаков призвал местное население к восстанию против советской власти, объявил себя партизаном и сторонником Махно. В указанном районе он соединился с махновским отрядом Бровы. Буденновский комбриг увел с собой почти весь личный состав 19-го кавполка (примечательно, что в этом кавполку 90 человек состояло в рядах РКП(б). Сам Маслаков был принят в ряды РКП(б) в июне 1920 г. Через полгода он выступил против «несправедливостей органов советской власти».

В выпущенной Маслаковым листовке-воззвании говорилось: «Товарищи!.. Мы не идем против советской власти, а боремся за нее… Не идем мы против народа, а идем мы против диктаторства сверху, как теперь нам диктуют… мы хотим, чтобы диктовал сам народ, а не один человек. Не идем мы против товарищей-коммунистов, которые идут по правильному пути, и рабочих на благо народа, но против бумажных коммунистов. Мы дали себе честное слово и поклялись не бросить оружие, пока не уничтожим этих гадов… Идут честные бойцы Буденновской армии… довольно нам кровопролития и братской крови. А давайте вместе направим оружие на тех, кто до этого доводит. Вперед, товарищи, против наших кровопийцев! Да здравствуют свободные советы, но только такие советы, которые будут правильно выбраны народом, а не назначены свыше. Долой всех диктаторов, кто бы они не были!» Отряд Маслакова выступал под лозунгом за «истинную Советскую власть без коммунистов». Реввоенсоветом 1-й Конной армии Маслаков был объявлен вне закона как изменник республики. В приказе по армии от 11 февраля 1921 г. предписывалось принять все меры к поимке Маслакова и доставке его в трибунал армии {14: 796}.

Повстанцы под руководством бывшего боевого красного командира вместе с махновцами вели бои против своих бывших товарищей в районе Павлограда. В первых числах марта 1921 г. командующий Повстанческой армией Н. Махно выделил Маслакова (Маслака, как называл его Махно) в самостоятельную донскую группу и отправил в рейд на Дон и Кубань. Маслаковцы перешли на территорию 1-го Донского округа. Их численность достигла более 5 тыс. сабель и штыков, и они представляли серьезную опасность для советской власти. Поднимая казаков и крестьян на борьбу с властью, Маслаков использовал лозунги «Вольные Советы», «Советы без коммунистов», «Свобода торговли» {15: 123}.

Маслаковцы в марте 1921 г. оперировали в районе станицы Великокняжеской. В бою под станцией Ремонтная Маслаков понес серьезные потери, однако 12 марта 1921 г. его отряд прорвался через линию железной дороги на участке станций Ремонтная — Гашун в составе около 2000 сабель, намереваясь уйти в калмыцкие степи. 13 марта отрядом около 400 сабель Маслаков занял Торговое. Двигаясь далее на северо-восток, 14 марта он овладел селом Заветное. 16 марта, после боя с частями Донского командования, Маслаков отступил по трем направлениям: одной группой — в район Ремонтной, другой — на село Грабеевское, третьей — главными силами — на село Кеже. 20 марта Маслаков занял село Рогули. Окруженный в этом районе, понеся большие потери, 23 марта Маслаков ушел на восток в направлении калмыцких аулов в Астраханской губернии {16}.

Обеспокоенное вторжением маслаковских повстанцев, руководство Астраханской губернии срочно направило телеграмму Ленину и Дзержинскому о необходимости решительных мер по уничтожению повстанческого отряда Маслакова. В секретной телеграмме от 17 марта 1921 г. губчека, губком РКП(б), губисполком и губпродком Астраханской губернии сообщали: «Банда Маслакова внушительными силами при двух орудиях, оперировавшая в районе Ставропольской губернии и Донобласти, вошла в калмыцкую степь и ведет наступление на северо-восток (Царицын — Черный Яр) от района Торговое — Ремонтное. По последним сведениям, занято с. Киселево. Царицын и Астрахань боевых сил для противопоставления этой внушительной банде не имеют. В Царицыне сосредоточены все запасы хлеба для Астраханской губернии количеством пятьсот тысяч пудов, и продвижение банды на Царицын грозит хлебу, который является единственным ресурсом для Астраханской губернии в период рыболовной и нефтетранспортной кампаний. Царицынский хлеб нашими спешно грузится в баржи, которые по причине льда продвигаться в Астрахань не могут, но будут продвинуты немедленно по вскрытии реки. В Астрахани запасов хлеба совершенно нет, а поступления с железнодорожной станции Покровск совершенно прекратились вследствие переброски покровского хлеба согласно ваших приказов в Центр. Положение требует принятия самых решительных мер уничтожения упомянутой банды Маслакова, и во всяком случае недопущение ее до района Царицын — Сарепта — Черный Яр. Неполучение хлеба из Царицына неизбежно вызовет тяжелое положение. О ваших мероприятиях просим срочно телеграфировать». Получив 19 марта данную телеграмму, Ленин написал Троцкому резолюцию: «Тов. Троцкий. Надо нажать изо всех сил и разбить Маслакова» {5: 675}.

Высшее советское руководство считало повстанцев Маслакова серьезной угрозой, которая могла вызвать детонирование горючего социального недовольства как в Красной армии, так и среди местного населения в местах передвижения повстанцев. Примечательно, что в циркулярной телеграмме председателя ВЧК Ф.Э. Дзержинского всем губчека и особым отделам от 30 марта 1921 г. «банды Маслакова на Дону» ставились на один уровень с «бандами Антонова в Тамбове» и «Махно на Украине» {17: 608}.

В Астраханской губернии к повстанцам Маслакова присоединились более 200 калмыцких казаков в Икицохуровском улусе. Захватив несколько населенных пунктов в степях Манычского улуса, маслаковцы 29 апреля овладели Элистой. Для ликвидации повстанческого движения на Дону и Северном Кавказе по приказу председателя Реввоенсовета Республики Троцкого 30 апреля 1921 г. был вновь образован Северо-Кавказский военный округ на прежней территории со штабом округа в Ростове-на-Дону.

На Дон и Северный Кавказ была переброшена в полном составе 1-я Конная армия. По поводу использования Конной армии для борьбы с повстанцами у советского руководства возникали сомнения, связанные, в частности, с возможностью перехода конноармейцев к повстанцам Маслакова и других отрядов. Из 4-й дивизии были срочно изъяты сомнительные «кулацкие элементы», почищен низший комсостав. 24 апреля в 4-й кавдивизии были проведены аресты среди комсостава 12-го полка, командир которого агитировал бойцов присоединиться к Маслакову. После этого реввоенсовет 1-й Конной армии имел основания для утверждения, что Конармия не будет «помощницей повстанцев», а родственники и близкие бойцов не смогут оказать «какое-либо дурное влияние» на конармейцев, поскольку «в данное время вопрос о продразверстке не носит такого острого характера, как прежде». Основываясь на мнении реввоенсовета 1-й Конной армии, М.В. Фрунзе докладывал Ленину о политически вполне возможном переводе армии на Дон, поскольку «никаких данных к повторению событий, подобных маслаковской истории, не отмечается» {18:76}.

Тем не менее руководство Донского бюро РКП(б) возражало и предупреждало Москву, что «несовершенство советского аппарата» оставило неизгладимые следы на семьях бойцов и «пребывание буденновской армии на Дону создаст условия большого развития бандитизма за счет не только населения, но и частей буденновской армии, что мы видели в момент возврата демобилизованных» {18: 76}.

Среди действовавших весной 1921 г., по официальным неполным данным, в России 165 крупных повстанческих отрядов выделялся отряд Якова Фомина, бывшего участника мироновского мятежа. Будучи командиром кавэскадрона Красной армии, Фомин поднял эскадрон 14 марта 1921 г. на мятеж под лозунгом «Долой разверстку!». Отряд, основу которого составляли казаки, действовал на границе Воронежской губернии и Верхне-Донского округа. Состав отряда пополнился жителями Воронежской и Тамбовской губерний, всего до 300 человек. Мятеж был ликвидирован 18 марта 1922 г., Фомин убит на хуторе Кругловском 20 марта.

Весной—летом 1921 г. повстанческое движение в регионах Нижнего Поволжья, Дона, Кубани, Терека разгорелось с новой силой. Отряды в несколько сотен, а иногда и тысяч человек, пеших и конных, нападали на колхозы, населенные пункты, угрожали районным центрам. Особенно активизировались повстанцы с началом очередной посевной кампании. Фронтовики, вернувшиеся с войны, не могли мириться с вопиющим произволом: доставали оружие, объединялись в отряды и уходили в бескрайние приволжские, донские, кубанские, уральские степи. Примечательно, что протестное движение казаков охватило Хоперский и Усть-Медведицкий округа, вошедшие в состав Царицынской губернии, которые в годы сражений с белыми (1918— 1920) считались «красными казачьими округами», составлявшими основу красных казачьих частей Думенко, Буденного, Миронова.

Повстанческие отряды в 1921—1922 гг. можно разделить на три вида: оседлые, кочующие и рейдовые. Небольшие «оседлые» отряды от 10 до 30 человек действовали, как правило, вблизи своих хуторов. Их тактика соответствовала законам партизанской войны: днем казак пахал, сеял, а ночью лихим налетом врывался и громил колхоз, продовольственную контору, исчезал так же внезапно, как и появился. Разбежавшись по домам, партизаны опять превращались в мирных жителей. Крупные отряды советской кавалерии и пехоты, оснащенные авиацией и бронеотрядами, не могли очистить губернии от «бандитов».

Многие отряды численностью в несколько сотен сабель и более состояли из бывших красных казаков, называвших себя с гордостью «мироновцами», «вакулинцами», «маслаковцами», «фоминцами» — по фамилиям их бывших знаменитых красных командиров. Закаленные в боях с белыми бывшие красные конники громили ревкомы, совхозы и колхозы. Некоторые формирования насчитывали 2—3 тысячи винтовок и сабель. Из них составлялись пехотные и кавалерийские полки, и тактика их уже принимала черты, присущие регулярным частям. Если «кочующие» повстанческие отряды не уходили за пределы родных мест, то «рейдовые» преодолевали значительные расстояния по территории нескольких губерний. Опасность «рейдового» повстанчества для Советского государства проявлялась в качестве побудительного фактора для «оседлого». Рейдовые отряды, появляясь в том или ином районе, поднимали местное население против коммунистической власти. В одном отряде воевали казаки, крестьяне, калмыки, киргизы, казахи, но в большинстве своем основу отрядов составляли местные жители. Казаки, уставшие от войны и постоянных стычек с преследователями, нередко оставались в родных местах, расходились по домам, организовывались в небольшие отряды и действовали в родном районе. Из повстанческих частей выделялись авторитетные в народной среде командиры, освоившие опыт партизанской тактики ведения боевых действий. Многие из них выделялись и действовали самостоятельно.

Неразвитость сети железных дорог в южных степных просторах, огромные безлюдные и безводные пространства (астраханские, киргизские степи) сковывали эффективность действия карательных частей и не давали возможности преследовать повстанцев при значительном удалении от путей сообщения.

Засуха, гибель урожая и голод, поразившие Нижнее и Среднее Поволжье, Дон, Кубань, Северный Кавказ в 1921 г., затрудняли возможность для возвращения участников повстанческого движения к мирной жизни: многим повстанцам просто не было смысла возвращаться к разоренным хозяйствам в родных станицах и хуторах. Терялась связь с родным домом, со своими селениями. Данное обстоятельство объективно продлевало существование вооруженных отрядов, действия которых основывались на маневренных рейдах из района в район под давлением превосходящих воинских сил. В обозах рейдовых отрядов следовали жены и дети их командиров и бойцов.

Нередко повстанческие соединения предпринимали масштабные боевые действия. По сводке советского военного командования Нижневолжского края от 23 мая 1921 г. следовало, что восставшие казаки и крестьяне Нижнего Поволжья развернули наступательные действия: «Бронепоезд № 25 прибыл в Царицын. 70-й полк перешел в наступление и к 12 часам 21 мая занял хутор Беленький (в 25 верстах юго-западней станицы Озинки). В 18 часов 21 мая противник густыми цепями пехоты и кавалерии повел наступление на хутор Беленький и атаковал наши части, окопавшиеся у хутора. Бой продолжался до 6 часов 22 мая без перерыва. Противник значительными силами, переходя несколько раз в атаку в конно-пешем строю, пытался выбить полк из окопов, но каждый раз, встреченный дружным ружейно-пулеметным огнем или контратакой полка, отбрасывался обратно. Окруженный со всех сторон полк оставил хутор Беленький и, отойдя 2—3 версты на север, вновь перешел в контратаку и в 8 часов 40 минут 22 мая занял хутор, оттесняя бандитов в западном направлении. Потери бандитов — 100 убитых и 130 раненых…» {19: 165}.

«Бандиты» (по советской терминологии), промышлявшие грабежом, не стали бы несколько раз атаковать регулярный полк Красной армии, окопавшийся на окраине хутора. Эти бойцы сражались за свои права и свободу. Большие отряды повстанцев создали угрозу движению судов по Волге, перевозивших горючее и хлеб в промышленные центры России. Советское руководство было вынуждено выделять значительные силы для защиты транспортных караванов на Волге. Пароходы, оснащенные орудиями и пулеметами, сопровождались от Вольска до Астрахани усиленными вооруженными отрядами. Вдоль берега водную магистраль охраняли бронепоезда, авиаотряды, гарнизоны Красной армии. Им же было поручено охранять мосты, железнодорожные пути, станции.

Регулярные части Северо-Кавказского военного округа, включавшего Донскую, Терскую и Кубано-Черноморскую области, Ставропольскую губернию, находились в состоянии непрекращающейся войны с повстанцами. К.Е. Ворошилов, назначенный руководителем СКВО, отмечал, что работа штаба и управлений округа ничем не отличалась от работы полевых армий и фронтов {19: 68}. Борьба с «бандитизмом» была объявлена ударной, поскольку в данном явлении проявлялась организованность с выраженной политической окраской. Были укреплены части ЧК, ЧОН, милиция. Объявили амнистию сдавшимся добровольно повстанцам, а затем в сентябре 1921 г. были развернуты боевые действия, существенно ослабившие повстанческое казачье движение на юге России. К сентябрю 1921 г. отряды Маслакова были загнаны в горы Чечни и Осетии, сам Маслаков убит амнистированными повстанцами в конце сентября 1921 г.

Согласно приказу Реввоенсовета Республики от 9 декабря 1921 г., территория военного округа вошла в перечень 20 губерний, в которых борьба с бандитизмом возлагалась на ВЧК с правом привлечения полевых войск. К январю 1922 г. количество повстанцев на территории округа сократилось в несколько раз {20: 68}.

В июле 1922 г. отдел борьбы с бандитизмом при Донском ГПУ объявил в печати: «Вопрос о бандитизме в Донобласти можно считать решенным. Банд, как известных группировок с политической окраской, на территории Донобласти в настоящее время не имеется» {15: 126}.

С развитием нэпа характер повстанческого движения претерпел трансформацию, многие повстанцы, воодушевленные амнистиями, расходились по домам. Амнистированные повстанцы нередко оказывали добровольное содействие власти в борьбе с бандитизмом. Случаи участия амнистированных повстанцев в поимке или ликвидации руководителей «банд» и «шаек», как их тогда называли (пример — ликвидация Маслакова амнистированными повстанцами в сентябре 1921 г.), является не только стремлением заслужить отпущение грехов у советской власти (это вряд ли можно отрицать), но и желанием покончить с явлениями, мешающими наладить мирную трудовую жизнь трудового казачества. Население казачьих областей устало от войн и многолетней изматывающей борьбы, приводивших казачьи хозяйства в упадок и разорение. Казачьи станицы, по которым огневым вихрем прошлась кровавая Гражданская война, опустели: значительная часть мужского населения полегла в сражениях между противоборствующими сторонами или скиталась в зарубежном изгнании.

Во второй половине 1922 г. повстанческое движение пошло на спад. Борьба оставшихся отрядов ограничилась самосохранением, что неизбежно вело к вырождению их в обыкновенный бандитизм.

1. Какурин Н.Е. Как сражалась революция. Т. 1. М., 2000.

2. Офицерский корпус в политической истории России. Т. 3. Документы и материалы 1920—1925 гг. / Сост. А.И. Панов. Калуга, 2003.

3. Филипп Миронов (Тихий Дон в 1917—1921 гг.). Документы и материалы / Под ред. В. Данилова, Т. Шанина. М., 1997.

4. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 561. Л. 9.

5. Крестьянское движение в Поволжье. 1919—1922 гг.: Документы и материалы / Под ред. В. Данилова и Т. Шанина. М., 2002.

6. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 524. Л. 35, 40, 59, 64.

7. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 524. Л. 16—17, 23—24.

8. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 524. Л. 16—17, 23—24,39.

9. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 524. Л. 61.

10. Внутренние войска Советской республики. 1917—1922. Документы и материалы. М., 1972.

11. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 535. Л. 68.

12. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 561. Л. 21.

13. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 524. Л. 44; Д. 107. Л. 15.

14. Советская деревня глазами ВЧК—ОГПУ—НКВД. 1918—1939. Документы и материалы. Т. 1. 1918—1922 / Под ред. А. Береловича, В. Данилова. М., 2000.

15. Российское казачество: Научно-справочное издание / Отв. ред. Т.В. Таболина. М., 2003.

16. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 535. Л. 71.

17. Нестор Махно. Крестьянское движение на Украине. 1918— 1921: Документы и материалы. М., 2006.

18. Генис В.Л. Первая Конная армия: за кулисами славы // Вопросы истории. 1994. №12.

19. Смирнов Н.И. «Степные партизаны» Поволжья // Белая гвардия. 2002. № 6.

20. Родина. 2002. № 1.