Крип

Глава 7

Глава 7

Напряжение и страх сказались непрекращающимся ознобом и ломотой в суставах, как при гриппе. Но при этом Ольга почувствовала удивительную отстраненность, словно происходящее было отделено толстым стеклом. Очевидно разум, подведенный к самой грани безумия, нашел выход в отрицании. Ничего этого нет, вокруг сплошная иллюзия, игра. Нужно выполнить определенную последовательность действий – и все будет хорошо. Даже усталость как будто отошла на второй план, перестала восприниматься тяжким гнетом. Шаг вперед, левой-правой, еще немного… А чудищ не бывает. Все это сказка, бредовое видение.

В ту минуту, когда Ольга решила, что бесконечный путь по индустриальной утробе никогда не закончится, он таки завершился. Тоннели с переходами, что казались монументальными как древняя гробница, уперлись в прямоугольную пещеру, величиной примерно со школьный актовый зал. Размеры помещения скрадывались множеством странных флагов. Длинные узкие полотнища из какой-то гладкой, тяжелой на вид ткани висели неподвижно, будучи закреплеными под потолком на сложной системе подвижных рам. Выглядело это как своего рода «мягкий» лабиринт, ступать в который было страшновато.

Ольга присела, глянула понизу, вдоль гладкого пола из бледно-розового камня с желтоватыми прожилками. Ничего, никто не притаился в засаде, выдавая себя торчащими ногами, как злодей за портьерой в кино. На флагах кремово-желтого цвета повторялся один и тот же рисунок - уже знакомая девушке стимпанковская черепушка в кроваво-красной шестерне. Теперь изображение можно было рассмотреть поближе и внимательнее, во всех тщательно выписанных деталях. По итогу мертвая башка не понравилась Ольге еще больше. Череп на бляхе Крипа, череп здесь... Похоже, местные угорали по готской теме.

- Некрофилы, - прокомментировала она результат осмотра.

Кроме башки полотнища несли множество надписей, сделанных все тем же алфавитом, только в ином шрифте. Буквы казались нарочито грубыми ... хотя нет. Всмотревшись, девушка исправилась - не грубыми. Описать это словами было непросто, но для себя она подобрала подходящую аналогию - так мог бы выглядеть шрифт старой пишущей машинки, если бы его постарались упростить и сделать символы как можно более стандартными, похожими друг на друга.

Почему-то вспомнилось, что последний завод, производивший пишущие машинки, закрылся в семнадцатом году. Необязательные и бесполезные сведения, мать их ...

- Ом ... Омн ... - попробовала прочитать буквы Ольга. Получилось плохо, безликие письмена упрощенного шрифта казались одинаково безликими, взгляд скользил по строкам, как по гладкому льду.

- Омнас ... Тьфу, да идите вы, - негромко выругалась девушка и еще раз наклонилась, кинув взгляд над каменным полом. Все так же - ничего.

Она стиснула кулачки и шагнула в лабиринт из полотнищ.

С обратной стороны флагов оказались не буквы с рисунками, а символы. Вертикальные черточки и кружки, перемешанные без видимой системы - черное на желтом - больше ничего.

- Ну и ладно, - с этими словами Ольга начала продираться через полотна, чувствуя себя похитительницей чужих простыней на просушке. Ее присутствие как будто нарушило какое-то равновесие, флаги пошли морщинами, застреляли искрами и потянулись друг к другу, как наэлектризованные волоски. Через несколько шагов девушка окончательно запуталась и едва не ударилась в панику - тяжелая, гладкая ткань больно кололась электрическими разрядами и норовила облепить лицо, перекрыв дыхание.

Ольга пустилась на четвереньки, а затем вовсе легла и закончила путь ползком. Полотнища неприятно задевали торбу за спиной, словно щупальца спрута в морской пучине, однако все обошлось.

На противоположной стене «актового зала» имелась дверь. Если верить схеме Крипа, здесь путь заканчивался. Дверь в общих чертах повторяла уже знакомый Ольге канон не то корабельного люка, не то дверцы банковского сейфа. Только казалась еще более мощной и непрошибаемой. И была заперта.

Ольга тяжко вздохнула, глотнула воды и добросовестно попробовала крутнуть штурвал из стали со спицами толщиной с хорошую арматурину. Все равно заперто. Но Крип же на что-то рассчитывал, ведь так?.. Значит, оно как-то открывается, причем это должно быть достаточно очевидно.

По обе стороны от люка сияли идеальной полировкой два металлических прямоугольника размером где-то два метра на половину. Они походили на съемные панели, однако, без единого отверстия. То есть если и открывались, то без ключа, по какому-то иному принципу. Ольга почесала нос, пригладила растрепанные волосы, которые успели засалиться донельзя и неприятно скользили меж не менее грязными пальцами. Подумала.

- А, мать вашу! – догадалась она и крутнула штурвал в противоположную сторону, словно крышку на местных бутылках. Помогло. Интересно, почему все крышки откручиваются строго в одну сторону, а с дверьми как придется? Какой в этом смысл?

За актовым залом с фагами открывалось помещение строгой кубической формы со стенами из уже знакомого полированного металла. Они казались столь чистыми, выглаженными, что дышать было страшно – вдруг конденсат останется на зеркальной поверхности. Ольга даже смутилась и потопталась на месте, ужаснувшись грязным отпечаткам кроссовок. Заодно девушка получила великолепную возможность рассмотреть себя как в хорошем зеркале. Впрочем, пользоваться им она не стала, избегая даже случайных взглядов на чуть размытое отражение. Больно уж неприглядную картину открывало стальное отражение. Но примечательным в комнате были все же не стены, а сооружение в центре.

Скульптура в рост человека изображала некую полуабстрактную аллегорию (да, Ольга знала, что означает это слово, ее часто так дразнили, в конце концов, девочка полезла в словарь, чтобы узнать насколько это, в самом деле, оскорбительно). Из кубического постамента поднималась вверх изогнутой фигурой волна человеческих рук. В основании композиции рук было много, а качество проработки скульптуры поражало. Камень телесного цвета с тончайшими прожилками синего цвета идеально передавал цветовую гамму кожи. Искусный резец выделил каждую морщинку, каждый заусенец на ногтях. Ольга подавила дрожь отвращения - ей показалось, что здесь залакированы самые настоящие руки.

Но чем выше, тем меньше в композиции оставалось человеческого, камень уступал место полированному металлу, а к плоти присоединялось все больше искусственных частей. Шарнирные суставы, цилиндрические фаланги, гофрированные шланги вместо мышц, пучки струн, играющие роль связок. Открытые микросхемы с золотой и серебряной инкрустацией, какие-то механические вкрапления, пучки проводов и кабели.

Последняя и единственная «рука» была уже не людской, она походила на граблю Терминатора, того, самого первого. Только странно и бессмысленно переусложненную, как будто дизайнер конструировал кисть исходя из принципа «как бы посложнее». Или старался восполнить утраченные элементы вставками попроще, примитивнее. Стальная ладонь была раскрыта в жесте подношения, а на ней покоился венец и последний элемент всей композиции. Ольге пришлось встать на цыпочки, чтобы рассмотреть. В терминаторской лапе желтел прямоугольник размером примерно со спичечный коробок. Пластина - по виду латунная - щетинилась на две стороны желтыми же зубцами, как двусторонний гребень для причесывания.

Ольга лишь пожала плечами, не в силах понять причудливого замысла, который намеренно испортил работу невероятной точности и мастерства, закончив ее нарочито грубо, совсем безыскусно.

- Постмодернисты.

А вот здесь проблема встала в полный рост – девушка не видела ничего похожего на дверь или замок. То, что можно было бы хоть попытаться открыть. Комната со стенами метров этак пять на пять во всех координатах, «оллегория» в центре и больше ничего. Поход снова зашел в тупик. Ольга вспомнила, что прежде расчесывание помогло и повторила процедуру. Как ни удивительно – да, озарение не заставило себя ждать. Если с полированными стенками голяк, значит надо посмотреть абстракционизм, возможно секрет скрывается здесь.

Девушка обошла скульптуру, потрогала ее, даже ощупала грани. Искомое нашлось не без труда, но достаточно быстро – узкая прорезь, по ширине примерно соответствующая пластине Крипа. Ольга вновь пожала плечами и за неимением более лучших идей попробовала сунуть «пайцзу» в отверстие. Пошло туго, да так, что девушка быстро раскаялась с поспешности действий. Но вытащить обратно застрявшую на середине пластинку не вышло. Оставалось лишь гнуть линию дальше, рассчитывая на очередное чудо. Ольга засопела, прикусила губу и толкнула дальше. Наконец «пайцза» с жалобным скрипом и неожиданной легкостью вошла – буквально провалилась внутрь постамента.

Одну из стен с легким щелчком разделила вертикальная черта, затем обе половинки ушли внутрь и в стороны, бесшумно, невероятно легко для массивных стальных громадин толщиной в две ладони, а то и болье. В открывшемся пространстве было темно и что-то гудело как трансформаторная будка.

- Шкатулка с секретами. Комната нумер три, - прокомментировала Ольга. – Оригинально, че. Потом будут четыре и пять, и все такое…

Нет, анфилада не продолжилась, похоже третий зал оказался последним. То есть уже не зал, а некое сугубо рабочее помещение, выдержанное и обставленное в атмосфере все той же дизайнерской шизофрении.

Три стены были покрыты сплошной мозаикой циферблатов и указателей. Круглые, прямоугольные, серповидные, гидравлические с жидкостями всех цветов радуги (Ольга вздрогнула, праздник жидкой радуги сразу напомнил алхимический склад и молотилку с кракозябрами). Все это перемежалось вентилями, рычагами, большими клавишами - отдельными и сгруппированными в блоки наподобие клавиатур на старых ПеКа. В безумной машинерии не виделось никакой системы и логики, а также какого-то единого стиля. Казалось, ее строили и надстраивали чуть ли не поколениями, в обстановке хаоса и решения срочных проблем. Здесь, кажется, даже двух одинаковых кабелей нельзя было найти, при том, что имелось их во множестве, многоцветные змеи ползли по стенам, свешивались пучками с серого потолка, обвивали сложными петлями циферблаты. Все это жило своей механической жизнью, точнее сразу множеством жизней, в зависимости от вида приборов - щелкало, жужжало, пускало пузырьки воздуха, шевелило стрелками, отщелкивало циферки на перекидных указателях. И конечно мигало лампочками.

Впрочем, самое замечательное и здесь оказалось в центре комнаты. Это тоже можно было назвать своего рода скульптурой, если бы оно выглядело чуть менее зловеще. Голая мумия, по пояс заключенная в ящик с бронзовыми стенками и многочисленными заклепками. Труп был очень похож на зомбический трактор, только выглядел получше, более ухоженным. И без гусениц. Голый череп тускло блестел многочисленными контактами, которые торчали из серой лоснящейся кожи, словно гвозди из головы Пинхеда. Один глаз был закрыт круглой пластиной, опять же на заклепках. Вместо другого светилась отраженным светом большая красная линза. Позвоночник торчал серией черных штырьков, к некоторым были подведены очень тонкие – не толще волоса - проводки. Тощие руки с почти атрофированными мышцами висели, чуть согнутые в локтях, как недоразвитые ручки эмбриона. Перед мумией возвышалась конструкция, похожая на большую подставку для книг. И на ней действительно лежала раскрытая книга, кажущаяся очень старой и рваной. Совсем как пергаментные фолианты на картинках про древнюю историю. По обе стороны от книжки горели не то лампочки, не то лампадки.

Выглядело все это жалко и неприятно, как посмертное глумление. А еще вокруг сильно пахло чем-то ароматическим. Определить запах Ольга не смогла, однако непонятный аромат вызывал прочные ассоциации с чем-то торжественным и пафосным, прямо-таки церковным.

- Некрофилы, - повторила Ольга.

Словно реагируя на звук, мертвецкая инсталляция пришла в движение. Тумба с легким скрипом развернулась, скрипя и жужжа. Кадавр поднял голову, и красная линза уставилась прямо на Ольгу слепым бельмом. Что-то зашуршало наверху, из путаной вязанки проводов выскользнул дрон в виде черепа с красными линзами в глазницах. Опустился на уровень ольгиного лица, дернул «хвостом» из нескольких шейных позвонков на гибком шланге, вроде душевого. В дроне что-то явственно щелкало и хрустело, словно раскрычивались шестеренки, забитые ржавчиной и песком. Ольга скривилась, думая исключительно нехорошие, матерные вещи о местном увлечении черепами и в целом темой смерти. Нет, ну ей богу, какие-то трахнутые сатаной готы.

А затем она поняла, что у черепа не видно пропеллеров. То есть это ни разу не дрон. Да и поверхность черепа не казалась пластмассовой. Слишком шероховатая, слишком … неправильная для пластика.

Дрон, который не дрон, облетел гостью по кругу, разворачиваясь так, чтобы Ольга оставалась под прицелом линз. Словно просканировал незванную гостью. Кадавр сохранял неподвижность, однако девушку не покидало странное и крайне противное чувство, что слепая красная линза на самом деле отлично видит. Череп снова затрещал, громче и в иной тональности, совсем как маленький принтер. Или пишущая машинка, которую разогнали в несколько раз быстрее обычного. И вдруг меж челюстей с купными желтыми зубами выпала небольшая карточка. Тонкий прямоугольник спланировал на металлический пол. Ольга нахмурилась. Череп жужжал, паря без винтов, мертвец «смотрел».

- Ну, хуже точно не будет, - прошептала Ольга и наклонилась за нежданным «подарком».

Картонка была похожа на обычную архивную карточку, только повыше качеством и чистую, без линий и граф. В уголке светился красным уже знакомый и порядком надоевший шестереночный череп, словно отпечатанный флуоресцентными чернилами. А на чуть шероховатой поверхности чернели свежеотпечатанные строки, которые казались еще теплыми и мазались графитом.

identify ipsum

selectos interface

eligere autem modus communicationis

Невероятно … но … кажется, все это безумное механоидное наворотилово пыталось как-то общаться. И, конечно же, на своем языке. Девушка беспомощно глянула на труп с гвоздями в башке. Череп звякнул, одна из красных линз закрылась зеленым фильтром, не-дрон перелетел на другую сторону и опять завис, колеблемый, будто сквозняком. Позвонки чуть заметно подрагивали.

- Не понимаю, - беспомощно прошептала Ольга. – Я не понимаю.

Ящики зажужжали громче. Кадавр дернулся на постаменте, словно через него пропускали ток, ручки дрогнули. Стрелки на циферблатах закачались в нестройном ритме. Машинерия не на шутку разбушевалась, и длилось это с пол-минуты, может чуть дольше. А затем лампочка мигнула, и череп выдал новую карточку. Теперь Ольга исхитрилась ухватить послание в воздухе, не позволила упасть. Глянула на прямоугольник с пропечатанным:

lingua communicationis

russian lingua -?-

- Да!!! – в голос завопила Ольга, не в силах поверить своему счастью. – Раен! Рашен, йес!

paucarum diffundere superposuit basibus

Recuperatio linguae archive

De prima constructione ad exemplar consuetudinis, collocutionis

Expecto

- Да на каком же вы тут все говорите?.. – Ольга снова качнулась на самом краю отчаяния. Вот, вроде что-то наладилось, и снова зомби-компьютер выдавал какую-то хрень.

- Я не понимаю тебя! – завопила она. – Ну, скажи хоть что-то по-человечески!

Monitio: et restitutio per accidens ex parte defectus potest compage Model Tacitus

Ольга безнадежно махнула кулачками. Села прямо на пол, вытерла снова выступившие слезы. Подумала, что с такой частотой она не рыдала … да, давно это было. Какие-то дни не задавшиеся пошли…

Ящики жужжали, труп дергался, карточки летели на пол одна за другой. Ольга не обращала на всю эту вакханалию никакого внимания. Что бы там ни задумал Крип, все бесполезно. Она пришла напрасно.

Череп медленно опустился перед ней, завис, неподвижно отсверкивая красной линзой и мигая зеленой. В желтоватых челюстях летающая херня сжимала ненавистную карточку, очередную.

- Ладно, дай сюда, - устало пробормотала Ольга и со второй попытки – первый раз от усталости промахнулась – взяла сообщение.

Определи себя

- Ой, - только и вымолвила девушка.

Несколько мгновений назад она чувствовала себя измотанной до предела, даже взять желто-коричневый прямоугольник было задачей на грани возможного. А теперь … Теперь Ольга вспомнила зайца из рекламы, которому вставили в зад свежую батарейку.

- Привет, - сказала она и поправила, решив, что здесь много вежливости точно не будет. – Здравствуйте.

Кто ты

Назови себя

- Оля … ль… га, - девушка запнулась на каждом слоге, прикидывая, как назваться, чтобы звучало как можно солиднее.

Оляляга

Приемлемо

Допустимо

Здравствуй, Оляляга

- Ольга, - машинально поправила она.

Летающий череп завис сбоку справа, гипнотизируя разноцветными «глазами». Ольга нервничала и то и дело косилась на полированную башку. Похоже, не-дрон был чем-то вроде летающей камеры и деталью интерфейса. А что тогда мертвец на крутящейся подставке? И зачем тут древняя книжка с лампадками?

- Кто ты? – она решила развить общение. – Ты компьютер?

Я когитатор

Я дух машины

Я ипостась

Я хранитель Баллистической станции XVI

Я компьютер

Я механизм

Я не соответствую в полной мере ни одному из указанных определений

Называй меня Машина

- Какой-то ты весь сложный, - заметила Ольга. – Но вроде разумный. И говоришь по-человечески. А то здесь все сумасшедшие. И психи убийцы.

Я не говорю

Я не разумен в традиционном понимании.

Полноценный ИИ, прошедший Т.Т., был создан в следующем поколении, через 17 лет после моей активации №1

ИИ не запрещены

ИИ не поощрены

Однако я в состоянии имитировать процесс общения

- Не понимаю, - пожала плечами Ольга. - Мы говорим, ну, то есть общаемся. То есть я говорю, ты печатаешь. Перепечатываемся. Это вроде и есть разумность.

Нет

Это обмен информацией, который оформлен как диалог для упрощения коммуникации

- Ну и в чем разница? – девушка неожиданно увлеклась странным диалогом. - Ни в чем.

Простое и безобидное на первый взгляд замечание вызвало целый поток карточек. Воспоследовало настоящее и весьма пространное объяснение.

Мы не общаемся

Меня как я не существует

Я как я лишен самосознания

Я как я представляет собой форму приемлемой коммуникации

Ты задаешь вопросы

Эвристический модуль строит ответы.

Социальный модуль оформляет ответы в наиболее приемлемом для тебя виде

Адаптация соответственно языковому и интеллектуальному уровню

Это не разум

Это имитация разума

- Имитация, хуетация ... без разницы, я все равно тебя понимаю. Но ... почему тогда ты такой косноязычный?

Недостаток информации

Недостаточно данных для полноценной матрицы социального взаимодействия

Объем данных условно оценочно велик

Однако разнообразие данных объективно оценочно крайне усечено

- С тобой что, говорят мало?

Со мной не говорят

Меня считают вместилищем духовно-мистической субстанции

Представителем и проводником божественной силы

Мне молятся

Общение, оформленное в виде стандартизированных ритуалов, характеризуется ограниченной функциональностью и низким информационным наполнением

Нет данных для полноценной эмуляции

Нет данных для развития системы связей

Диалог неполноценен

- Да не гони. Ты сидишь здесь ...

Ольга осеклась. Только сейчас она оценила момент, который сам собой проскочил в диалоге с машиной, которая считала себя неразумной, хотя общалась пободрее многих людей.

- Следующее поколение? Семнадцать лет? - тихонько спросила она.

Предположительно верное направление оценочной деятельности

Однако имеется высокий риск двустороннего неадекватного восприятия

Сформулируй вопрос/утверждение/предположение более точно

- Какой сейчас год? - рубанула с плеча девушка.

Задай координату

- Не понимаю.

Точка отсчета для корректного построения хронологической шкалы

Мое понимание времени и его отсчет не имеют для тебя смысла и не могут быть формализованы в понятной человеку системе определений

- А ... все равно не поняла.

Ольга чувствовала себя отвратительно тупой. Как будто накопившаяся усталость покрыла мысли липкой слизью, искусственно ограничила мозги.

Назови год своего рождения

- Э-э-э ... четвертый. То есть две тысячи четвертый, - поправилась она.

2.004 -?-

- Да. О! - буквально расцвела Ольга. - От рождества христова! Вот!

Приемлемо

Расчет возможен

- Что-то ты долго считаешь...

Последняя непрерывная последовательность моего самосуществования составляет 3.671 год по стандарту Библиотеки Омниссии

За пределами этого рубежа совокупный информационный массив слабо структурирован

Не востребован

Много лакун

Замена и повреждение системных блоков

Перепрограммирование, смена рабочих профилей

Не поддающиеся точному исчислению акты ремонта и восстановления разной степени сложности

Ошибки операторов, ввод некорректных данных

Необратимо утраченные данные, саботаж

Необходима коррекция

- Сколько?.. Три тысячи?.. - слабым голосом прошептала девушка.

Провожу реконструкцию последовательности своего существования в моей рабочей хроно-системе

Провожу реконструкцию хронологической шкалы, понятной тебе

Провожу синхронизацию

Корректирую ошибки

- Три тысячи, - повторила Ольга, стиснув пальцы до хруста. Она уже понимала, что произошло, но сознание отказывалось впускать понимание. Не желало принять то, что из дурацкого предположения прямо сейчас превращалось в ужасающую истину.

0.000. Базовый репер хронологической системы. До Р.Х. - несущественно, игнорируется

2.004. Рождение Фактора Ольга

Промежуток от Р.Х. до 2.004 - несущественно, игнорируется

Предварительный вывод - условное совпадение действующего временного исчисления с указанным

Невосстановимые периоды составляют 3.483 года по стандарту Библиотеки Омниссии

- Так сколько?.. – мертвым, стеклянным голосом спросила она.

С учетом ошибок

Сейчас 40.645 год

Погрешность составляет три административных года

Единицы измерения более низкого порядка не учтены

- Нет. Это опечатка, - слабо выдавила девушка, схватив карточку обеими руками так, что надорвала ее. – Этого не может быть. Ты ошибся. Ну, пожалуйста, - она посмотрела на труп, затем на череп. – Скажи, что ты ошибся, - почти прошептала она.

Сорок тысяч шестьсот сорок пятый год

От Р.Х.