Криптоанархия, кибергосударства и пиратские утопии

Тринадцатое предложение и Интернет: как финансы властей штатов и местных властей становятся жертвой наезда на информационной магистрали Натан Ньюман[147]

Девяностые годы были порой дебатов о передаче большего количества функций федерального правительства штатам, городам и округам. В то время как большая часть битв между демократами и республиканскими силами, ведомыми Ньютом Гингричем, велась за средства, выделяемые на подобные функции, практически незатронутым остался вопрос о том, обладают ли власти штатов и местные власти основой для доходов, необходимых для того, чтобы справиться с порученными им обязанностями.

Представляется ясным, что, хотя после годов балансирования на краю банкротства таких городов, как Нью-Йорк и Лос-Анджелес, многие местные власти достигли кое-какой временной стабильности во время бума середины девяностых; новые технологии Интернета и глобальные экономические перемены, их сопровождающие, похоже, справятся с нанесением последнего, сокрушительного удара по финансовой безопасности местных властей. Когда-то они могли рассчитывать на экономическое развитие на местах, обеспечивающее рабочие места для того, чтобы местные служащие могли тратить деньги в местных магазинах, порождая налоговые поступления, обеспечивающие дальнейшее развитие. Этот действенный цикл был фатально подорван новыми технологиями киберпространства. Хотя множество штатов и районов и надеются на увеличение доходов, связанное с ростом, основанным на высоких технологиях, местным властям становится все сложнее запихивать этот рост в местные налоговые поступления. Есть своя ирония (а точнее, стратегия) в том, что Ньют Гингрич, лидер консервативного движения за передачу обязанностей правительства местным властям, был в конгрессе главным пропагандистом тоффлерианских идей экономики «третьей волны» — идей высокотехнологичной экономики, при которой у местных властей отбирают налоги все более глобализирующейся коммерции.

В этой главе будут описаны не только фискальные затруднения с местными налогами на продажу, вызванные сетевыми технологиями, но и то, как эти затруднения вытекают из Тринадцатого предложения[148] и прочих мер по ограничению налогов на недвижимость, послуживших ответом на более раннюю волну увеличения глобальных спекуляций на местных рынках жилья. Тяготы подстройки под глобальную экономику нарушили способность местных властей способствовать долгосрочному экономическому развитию, и, поскольку богатые области отказываются от финансовых вложений в общерегиональное экономическое развитие и от участия в нем, между регионами выросло экономическое неравенство. Можно провести параллель между этим «уклонением» богатых областей от общих капиталовложений и отказом состоятельных людей от участия в местных банковской, энергетической и телефонной системах, которое когда-то способствовало некоторому выравниванию регионов.

Корень фискального кризиса, с которым сталкиваются местные власти, — это расширение розничной торговли между штатами (от компьютеров до рождественских свитеров), торговли, которая остается не облагаемой налогами в соответствии с постановлением Верховного суда Соединенных Штатов от 1967 г., препятствующим налогообложению взаимной торговли правительствами штатов. Это поводдля торжества потребителей (и ключевое преимущество торговли по почте и через Интернет), но потенциальная катастрофа для властей штатов и местных властей, зависящих от доходности налога на продажи.

Как подсчитано Консультативным комитетом по межправительственным отношениям США (организация, состоящая из представителей властей штатов, целью которой является усиление влияния федеральной политики на правительства штатов), из-за того, что розничные продажи мигрировали в сторону заказов по почте, к 1994 году штаты уже теряли по меньшей мере до 3,3 миллиарда долларов доходов каждый год. И этот подсчет основан на доинтернетовской технологии. С ростом Интернета и онлайновой торговли доступность национального и мирового рынков для потребителя увеличивается экспоненциально. Все чаще и чаще по нажатию кнопки потребители получают доступ к самым дешевым товарам страны. Имея преимущество необложения налогом с продаж, торговля между штатами грозится завоевать Интернет, оставив властям штатов и местным властям рожки да ножки.

Как ни странно, Калифорния, самое сердце Интернет-технологий, ощущает, вероятно, самые тяжелые последствия этих перемен. Из-за введенных Тринадцатым предложением ограничений на доход от налогов с недвижимости, пополнение бюджетов местных властей и властей штата в Калифорнии очень сильно зависит от налогов с продаж, так что любое увеличение необлагаемой торговли между штатами идет в ущерб местным розничным продажам. Уолли Дин, бывший в 1995 году мэром Купертино (место рождения Apple Computer), подытожил то потрясение, которое скоро постигнет его политических коллег, когда в следующие несколько лет продажи через Интернет вырастут настолько, что подорвут традиционные налоговые показатели и показатели экономического развития:

Что нас пугает, так это то, что города живут на местные налоги с продаж, а если продажи ведутся по Интернету, налога с продаж нет. Для финансов местных властей — это карточный домик. Для властей штата и местных властей это может быть ахиллесовой пятой. И это скрытая проблема. Среднестатистический розничный торговец представления не имеет, что такое компьютер... такого слова в его словаре нет. Меняется старая цепочка производителей, продающих оптовому торговцу, в свою очередь продающего розничному. Может, дойдет и до того, что производитель будет выходить в Интернет и выбрасывать товар непосредственно на рынок — в обход налога с продаж. Когда-то мы строили управление городом на местных производителях и продажах: мы не думали глобально. Это еще куче народу заморочит головы.

Имеет место и мощный скачок оптовых продаж через Интернет (большая их часть нормально облагается налогом по причинам, раскрытым ниже). Ведущими в этом отношении являются компьютерные компании вроде Cisco с более чем 1 миллиардом долларов онлайновых продаж в 1996 году, а компании типа General Electric сделали 1 миллиард долларов лишь на договорах, заключенных онлайн. Розничные онлайновые продажи не доходят до таких сумм. 200 миллионов долларов от прямых Интернет-продаж в 1994 году экспоненциально увеличиваются каждый год, достигнув к 1997 году 2,6 миллиарда долларов совокупных розничных продаж В тот же период заметно увеличилось количество деловых веб-сайтов. Компании, входящие в первые пять сотен журнала Fortune и имеющие веб-сайт, выросли с 34% в 1995 году до 80% к концу 1996 года. По розничным Интернет-продажам лидирует околокомпьютерная продукция. К 1998 году в Паутине первое место по продажам компьютеров у Dell Computers, пионера в области заказов по почте — 3 миллиона долларов в день. Некомпьютерные компании, выступившие первопроходцами в освоении Паутины,- рестораны вроде Virginia Diner, который ведет 75% своих дел по почте и использует веб-страницу для глобального расширения охвата, компании поторговле компакт-дисками и магазины, осваивающие прямые продажи автомобилей через Сеть. Одной из замечательных историй успеха розничных продаж в Сети является, без сомнения, история книжного магазина. Стартовав в 1995 году, Amazon.com, исключительно онлайновый магазин, базирующийся в Сиэтле, к первому кварталу 1997 года делал 16 миллионов долларов продаж, удваивающихся каждый квартал (к лету 1997 года — 54 миллиона долларов). Хотя книги — это быстро устаревающий товар, наличие у Amazon.com каталога из 2,5 миллиона печатных книг (которые он, в свою очередь, заказывает у издателей и со складов по запросу розничных покупателей) дает значительное преимущество перед местными книжными магазинами, — это преимущество онлайновых магазинов, которые виртуально способны собирать все, что только может пожелать покупатель. В сочетании с поисковыми механизмами, онлайновыми обзорами и скидками Amazon.com стал символом будущего онлайновой коммерции и угрозы местным розничным торговцам.

Даже если продажи не происходят напрямую через Сеть, расширенное онлайновое присутствие облегчает многим компаниям увеличение области охвата и укрепляет доверие к традиционному заказу по почте, даже если в конечном итоге продажи ведутся по телефону. Марк Мазотто из CommerceNet заметил: «...очевидно, что будет появляться все больше и больше рассказов о том, как размещение информации в Интернете снижает количество телефонных звонков и количество распространенных брошюр. Есть плюсы в том, чтобы обладать возможностью предоставлять информацию 24 часа в сутки и при этом постоянно не держать на телефонах людей для обслуживания международного рынка. Среда обеспечивает много большие возможности по оказанию интерактивной поддержки: вы можете читать и искать информацию, немедленно вытягивать интересующую информацию, вместо того чтобы просматривать в ее поисках целый каталог. Интересующийся информацией человек может искать ее более эффективно».

Хотя до достижения полной безопасности Интернет-сделок оказалось дальше, чем рассчитывали многие компании, Интернет-продажи вышли на такой высокий уровень, что перспективы в области развития абсолютно безопасных схем платежей в Интернет-торговле опережают самые технологически оптимистичные ранние прогнозы.

Грозясь в ближайшее 10-летие дорасти до масштаба десятков и сотен миллиардов долларов, Интернет-коммерция увеличит потери доходов местных властей, связанные с розничной торговлей между штатами. В настоящий момент много более 200 миллиардов долларов торговли между штатами, большая часть которых не облагается налогом с продаж, порождаются торговлей по почтовым заказам, «магазинами на диване», обработчиками кредитных карт и тому подобными компаниями, не имеющими местных офисов. Подгоняемая ранним поколением телекоммуникаций и достижений в области компьютерныхтехнологий, индустрия торговли по почтовым заказам в последние несколько десятилетий необыкновенно выросла. Общие продажи по почтовым заказам выросли с 2,4 миллиарда долларов в 1967 году до примерно 100 миллиардов долларов в 1983 году и почти до 240 миллиардов долларов в 1993 году — необычайный рост, даже принимая в расчет инфляцию.

В то же самое время налоги с продаж оказались важным источником дохода для властей штатов и зачастую даже более важным — для местных властей. С начала восьмидесятых годов федеральное правительство стало урезать финансирование штатов, принуждая власти штатов и местные власти к тому, чтобы за все большее количество служб платить из местных бюджетов. Часто налоги с продаж становились главным доходом. Власти штатов фактически заменяли местными налогами с продаж федеральные налоги на прибыль, урезанные в первые годы правления Рейгана. Сейчас целых сорок четыре штата (и округ Колумбия) облагают налогами розничные продажи — статья дохода, которая составляет примерно 25% ежегодного дохода штатов. При том что налоги на прибыль со все большим трудом поддаются увеличению, а законы, ограничивающие налоги, вроде Тринадцатого предложения, усложняют рост налогов на недвижимость, налоги с продаж стали наиболее привлекательным способом поднять местные доходы. В 1997 году с налогов на продажу штаты получили 132,2 миллиарда долларов, третью часть их общего дохода, в то время как в 1950 году налоги с продаж составляли лишь 20% дохода.

Эти две тенденции: все большее количество продаж за пределами штата и увеличивающаяся зависимость местных властей от налогов с продаж — должны столкнуться. Даже если проигнорировать мелкие почтовые фирмы за пределами штатов, Консультативным комитетом по межправительственным отношениям США подсчитано, что каждый год штатами теряется 3,3 миллиарда налогов с продаж. В 1994 году девять штатов потеряли более чем по 100 миллионов долларов дохода, а возглавляет список Калифорния с потерей 483 миллионов долларов. Эти суммы составляют 2,4% общих сборов налогов на продажу. Из-за того что продажи по почтовым заказам растут под влиянием Интернета и других технологий, их воздействие, вероятно, станет еще более жестким. В отчете, выпущенном в 1997 году Национальной ассоциацией губернаторов, все возрастающая потеря дохода от налогов с продаж из-за новых технологий отмечена, наряду с урезанием государственной программы бесплатной или льготной медицинской помощи, как одна из сильнейших угроз финансам штатов.

Поскольку многие местные власти терпели урезания своих бюджетов с 1980-х до начала 1990-х годов, эффект может быть еще более разрушительным. Хотя многие города в Силиконовой долине испытывали прилив средств во время экономического бума, обусловленного Интернетом, эта новая стабильность вряд ли компенсирует потери последних времен. Сокращая бюджета по 293 миллиона долларов в год в начале 1990-х, в 1997 году округ Санта-Клара выявил 8-миллионный остаток — несмотря на экономический бум, — едва ли сделав шажок по направлению к восстановлению ранее обрезанных средств. Как это ни смешно, округ Санта-Клара, включающий в себя большую часть Силиконовой долины, является одним из округов Калифорнии, наиболее уязвимых для потери дохода от налогов с продаж.

Если сравнивать с другими округами, то округ Санта-Клара обходит округ Лос-Анджелес, Сан-Диего и Орандж по доле дохода, поступающего от налогов с продаж, и по общему доходу от налогов с продаж, хотя и уступает этим округам по населению. Города даже более уязвимы, чем округа,— множество мелких городов получает почти весь налоговый доход от налогов с продаж. Неудивительно, что мэр Купертино был одним из первых, кого взволновала эта угроза для городских финансов: Купертино является одним из самых зависимых от налогов с продаж городов Калифорнии, поскольку этот налог составляет 81 % всех налоговых сборов города. Даже если учесть неналоговые доходы, такие как субсидия штата, штрафы и плата за коммунальные услуги, Купертино все же зависит от налогов с продаж, составляющих 45% от общих доходов города. Однако если обобщить, представляется ясным, что миллиарды дохода крупных городов типа Лос-Анджелеса, Сан-Франциско, Сан-Диего и Сан-Хосе также находятся под угрозой, создаваемой новыми технологиями[149].

Очевидным ответом в связи с потерей налоговых доходов с продаж по почтовым заказам и с Интернет-продаж стало бы разрешение штатам напрямую облагать налогом эти продажи. Однако в 1967 году в деле «National Bellas Hess против Налогового управления» Верховный суд Соединенных Штатов принял решение, запрещающее штатам налогообложение компаний, находящихся за пределами штата, но осуществляющих продажи жителям штата. Это решение основывалось на пункте о регулировании торговли Конституции США. Суть этого пункта Конституции — вывод регулирования торговли, включая ее налогообложение, из-под контроля местных властей в случаях, когда масштаб этой торговли выходит за пределы одного штата. В случае с заказами по почте мнение суда заключалось в том, что фирма, работающая в одном штате, не может облагаться налогом другого штата просто потому, что жители этого штата покупали продукцию компании через федеральную почтовую систему. С учетом увеличения торговли по почтовым заказам и повсеместности каталогов, прямого маркетинга и прочих изменений в технологии работы с покупателями штаты питали некую надежду на то, что Верховный суд внесет изменения в определение того, что считать «внутриштатной» торговлей. Однако в своем решении по делу 1992 года «Корпорация Quill против Северной Дакоты» Верховный суд снова подтвердил, что фирмы, занимающиеся торговлей по почтовым заказам, освобождены от уплаты этого налога. Создав исключительно строгий стандарт определения продаж внутри штата, в терминологии права называемый нексус, Верховный суд окончательно прояснил, что к Интернет-продажам нужно относиться как к сделкам, заключаемым за пределами штата и не облагаемым налогом.

В определенном смысле опасность для самих штатов новых сетевых технологий для продаж между штатами иллюстрирует случай Quill, ставший поводом для решения 1992 года. Quill базируется в штате Делавэр и имеет офисы и склады в Иллинойсе, Калифорнии и Джорджии. Quill занимается продажей канцелярских товаров, бумаги и оборудования, предлагая более 9500 различных видов продукции — от скрепок до компьютеров. Получив в 1992 году доход более 340 миллионов долларов, Quill является одной из крупнейших компаний в стране, занимающихся торговлей по почтовым заказам, уступая лишь L. L. Bean и Lands' End

Quill подстегивает свой бизнес бесчисленными каталогами и объявлениями, рекламой на картонных коробках и в периодике, убеждениями по телефону. Из более чем 200 тысяч заказов, полученных Quill в 1992 году, к моменту решения суда приблизительно половина была получена по телефону. Оставшаяся половина была получена по почте, факсу, телексу, а также при непосредственной связи через компьютер. Применяя компьютерные технологии для расширения своего бизнеса, Quill предоставляла программное обеспечение, позволяющее клиентам напрямую связываться с компьютерами Quill и делать заказы. Как только появился Интернет, Quill оперативно заменила свою технологию онлайновой системой заказов через веб-сайт.

Пытаясь получить с Quill свои налоги с продаж, Северная Дакота в судах отстаивала то, что сама природа прямого маркетинга создала в штате «повсеместное присутствие». Домогательства через почту, телефон и компьютер привели к тому, что Верховный суд, запретивший в 1967 году налоги на продажи между штатами, не мог тогда предвидеть. Как утверждала Северная Дакота, для того чтобы штаты могли продолжить свое существование в качестве фискальных единиц, судам необходимо признать, что новые технологии превращают компании в такую же часть местной экономики, как если бы они расставили продавцов в торговых центрах. Однако, принимая решение по Quill, Верховный суд придерживался своего «очевидного» правила, гласящего, что для инициации взимания налогов с продаж необходимо присутствие персонала компании в пределах штата. Логика заключалась в том, что, не имея в штате персонала, компания не получает пользы от предоставляемых службами штата услуг, следовательно, и налоги платить не надо. Таким образом, Quill должна платить налоги в Делавэре, Иллинойсе, Калифорнии и Джорджии, то есть там, где у них есть служащие, и больше нигде.

Таким образом, нивелируя для своих клиентов расстояния, новые технологии прямого маркетинга не приближают компании к обложению налогами с продаж. Наоборот, бесплатные номера, компьютерные базы данных и сам Интернет позволяют компаниям, практикующим прямой маркетинг, обходиться без размещения в большинстве штатов своего персонала, инвентаря, выставочных залов. Подобные технологии действительно помогают таким компаниям избегать физического присутствия, попадающего под нексус, обязывающий их к выплате налогов с продаж. Поскольку веб-страницы в Интернете, располагающиеся на серверах в отдаленных штатах, все больше замещают каталоги, рассылаемые по домам, очевидно, что физическая связь между торговцами и штатами, пытающимися обложить их налогами, будет все больше ослабевать.

Парадоксальность укрепления местного управления и децентрализации заключается в том, что возросшая зависимость от местных налогов и дохода при все более глобализирующемся рынке розничной торговли толкает власти к более обременительному регулированию бизнеса и более решительному управлению отдельными лицами, — к политике, которая должна способствовать сбору тех самых налогов с продаж между штатами. Из-за того что регионы постепенно ограничивают сферу правительственных полномочий, предпринимается все больше плохо продуманных попыток по сохранению их финансового благополучия.

В решении по «делу Quill» Верховный суд все же оставил лазейку. Хотя штаты не могут в одностороннем порядке облагать налогами с продаж торговлю между штатами, подобный налог может учредить сам Конгресс, а доход направить соответствующим штатам. Сенатор Дейл Бампере (демократ от Арканзаса) в 1994 году разработал Акт о налоговой справедливости, который мог бы установить такой налог для бизнеса на федеральном уровне, но предложение сенатора столкнулось с оппозицией в лице «Ассоциации прямого маркетинга» и близких ей деловых и потребительских групп — Американский совет слепых, Американские инвалиды войны, Национальный союз пожилых граждан» и др. Перед этим похожий законопроект, представленный Палате представителей в 1989 году, так и не вышел за пределы заседания из-за полумиллиона гневных писем, адресованных членам конгресса и генерированных той же технологией рассылки, которую использует индустрия при ведении своего бизнеса по всей стране. В конце 1997 года местные власти и представители Ассоциации прямого маркетинга были близки к соглашению, по которому фирмы добровольно платили бы штатам налоги в обмен на ограничение их ревизий и право расширять свое присутствие в выбранных штатах, не попадая под налоговый нексус. Однако когда информация о намечающейся сделке попала в New York Times, многочисленные клиенты таких торговых фирм, как L. L. Bean, породили огромное количество недовольных телефонных звонков, и компании отказались от сделки . После поступления в конгресс в 1997 году нового закона о решительном запрете получения штатами дохода от розничных Интернет-продаж, автором которого был калифорнийский республиканец Крис Кокс, стало ясно, что все надежды штатов на налогообложение продаж между штатами тают с каждым днем. Конгресс волновало продвижение глобальной торговли через Интернет, а не сохранение фискальной жизнеспособности местных бюджетов (к этому вопросу мы вернемся в конце статьи при обсуждении билля Кокса в контексте экономического развития штатов).

Помимо требований инвалидов и лежачих больных, главным доводом против принуждения к уплате местных налогов с продаж компаниями, практикующими прямой маркетинг, стало административное бремя национальной торговли, подлежащей налогообложению согласно постоянно меняющимся налоговым законам тысяч отдельных юрисдикции. Поскольку свои налоги с продаж собирают сорок шесть штатов, округ Колумбия, а также более шести тысяч округов, городов и школьных округов, сложность отслеживания налоговых ставок в каждой области и необходимость иметь дело с местными властями попросту разорили бы многие компании. Некоторые утверждают, что для облегчения тягот исчисления налоговых выплат могли бы использоваться компьютеры, которые и привели прямой маркетинг к расцвету, однако необходимость иметь дело с огромным количеством отдельных местных властей остается.

Арнольд Миллер, заведующий финансовым отделом Quill, в записке по делу компании приводил доводы против «невыразимой сложности» выплаты депозитов, подачи квартальных отчетов и прохождения ревизий под множеством юрисдикции. Когда-то Миллер работал в компании Sears Roebuck & Co., которая благодаря своим магазинам попадала под нексус во всех штатах, и отметил, что в любой момент Sears подверглась, по меньшей мере, пяти ревизиям. Sears могла стерпеть это бремя, поскольку она могла позволить себе содержать 25 профессионалов, занимающихся исключительно налоговыми вопросами, роскошь, непозволительную более мелким компаниям, практикующим прямой маркетинг. Проблема с налогами вряд ли была единственной причиной, но в 1993 году Sears приостановила рассылку каталогов, передав своих клиентов и адреса фирмам, которые занимались исключительно торговлей по каталогам, например Hanover Direct of Weehawken (штат Нью-Джерси) — компании, не попадающей под нексус в других штатах, следовательно, избегающей бремени налога с продаж. Когда Spiegel, крупнейшая в США компания, занимающаяся торговлей по каталогам, приобрела компании Honeybee и Eddie Bauer, она неожиданно попала под нексус в тридцати четырех штатах. «Вам и вправду понадобится уйма компьютерной мощности,— заметила Дебби Купман, ответственная за связи с инвесторами компании Spiegel. — Например, некоторые штаты вроде Массачусетса и Коннектикута не облагают налогом продажи одежды по почтовым заказам, не превышающие определенной суммы, скажем, 75 долларов. Другие штаты имеют одну ставку для обуви, которая классифицируется как одежда, и другую для той, которая классифицируется как спортивное снаряжение». Точные затраты компаний по выплате налогов с продаж во всех юрисдикциях не известны, но оцениваются в дополнительные 10—20% от текущих расходов*26, хотя другие исследования утверждают, что выплата тех же налогов с продаж, что платят местные розничные торговцы, будет стоить компаниям, находящимся за пределами штата, на 50% больше. Все это без учета дополнительных затрат на предоставление отчетов различным местным властям.

Альтернативой сбора налогов с торговых компаний является налогообложение штатами самих покупателей, сбор не налога с продаж, но «налога на использование». Штаты уже могут легально этим заниматься, и они могут продвинуться на шаг, собирая налоги на использование непосредственно с конечных покупателей. Обладающие разрешением на перепродажу компании в любом штате уже обязаны при регулярных налоговых ревизиях доказывать, что они платят налог со всего, что приобретено для собственного пользования. Что касается частных лиц, то некоторые штаты уже используют компьютеризированные записи таможни Соединенных Штатов для предъявления своим жителям счетов по сделанным за границей приобретениям, подлежащим обложению налогом на использование. Коалиция производителей программного обеспечения, один из основных голосов Силиконовой долины в дебатах по налогам с продаж, поддержала предложение о том, чтобы все штаты добавили в свои декларации о подоходном налоге специальную строку для налога с продаж на товары, заказанные из-за пределов штата. Таким образом, бремя выплаты налогов на продажи (а также возможные правительственные ревизии) будут нести покупатели, а не торговые компании.

Кое-кто предположил, что в целях сбора подобных налогов с частных лиц штаты могли бы начать сбор информации о продажах из приватных источников вроде информации о платежах по личным кредитным картам и чекам. Ни один штат не осмелился это сделать, однако, если доходы от налогов с продаж продолжат падать, законодатели могут решиться выступить в этом направлении. Некоторые штаты, например Калифорния, запрещают подобные действия, так как в их конституциях прописаны твердые гарантии неприкосновенности частной жизни. Но кое-где еще мы можем наблюдать появление анализа частного потребления, эквивалентного тому, которое проводит Налоговая служба, производя ревизию личных покупок. Вторжение властей в частную жизнь людей станет парадоксальным результатом децентрализации, продвигаемой консерваторами во имя «избавления людей от пристального внимания правительства».

Другой серьезной проблемой усиленного использования налогов с продаж в качестве источника дохода является то, что оно непропорциональным бременем ложится на бедные и рабочие семьи. Помимо лоббирования собственных экономических интересов, Ассоциация прямого маркетинга заявляла о гнете, которым налогообложение продаж по почтовым заказам легло бы на престарелых, инвалидов и малоимущих сельских жителей. Хотя в этой «заботе» Ассоциации, в том, как она представляла перед Конгрессом своих союзников из обществ престарелых и инвалидов, есть определенный цинизм, но есть в их доводах и суровая истина: налогообложение продаж более всего отражается на бедных.

Исследование за исследованием показывают регрессивную природу налогов с продаж как источника дохода. Наиболее всестороннее исследование было предпринято организацией «Граждане за налоговую справедливость» в их отчете 1991 года «До честности, как до Луны». В этом обзоре всех налогов, собираемых местными властями, утверждается, что «избыточная опора на налоги с продаж и акцизные сборы определенно является признаком регрессивного налогообложения». Отчет демонстрирует, что в 1991 году по всей стране беднейшие 20% семей выплачивали 5,7% своего дохода в качестве налогов с продаж, в то время как 1% богатейших платил лишь 1,2% дохода: бедные платили по ставке почти в пять раз большей, чем богатых. Это резко контрастирует со значительно более прогрессивным подоходным налогом. Средний подоходный налог по стране для семьи из четырех человек равняется всего лишь 0,7% для беднейших 20% жителей и 4,6% — для богатейшего 1%[150].

Из-за регрессивной природы налогов с продаж штаты, которые от них зависят, например Вашингтон и Техас, имеют самые высокие в США налоговые ставки для бедных. Если учитывать налог на недвижимость (обременяющий бедных как часть их арендной платы), в Вашингтоне налоги штата и местные налоги составляют 17,4% дохода беднейших 20% населения. Сравните с соседним Орегоном, в котором есть подоходный налог и где 20% беднейших платят в налогах штата и местных налогах лишь 9,8% своего дохода. В результате становится очевидным, что зависимость от налогов с продаж ведет к тому, что тяжелейшее налоговое бремя ложится на тех, кто наименее платежеспособен.

Многие аналитики беспокоятся о том, что продажи через Интернет усугубляют это налоговое неравенство, поскольку налогоплательщики с большим доходом, обладающие компьютерами, имеют доступ к миру не облагаемых налогом товаров, заказываемых по Интернету, а тем, кто стеснен в средствах, приходится осуществлять покупки на месте и платить за это налоги с продаж. Центр финансовых и политических приоритетов утверждает, что не облагаемые налогами продажи через Интернет «создают порочный круг, ведущий к еще более регрессивным налогам с продаж. Онлайновые покупки компаний и многочисленных потребителей приводят к эрозии самой основы налогов с продаж, которая вынуждает штаты и города поднимать их ставки, тем самым побуждая к еще большему количеству онлайновых покупок, которые, в свою очередь, инициируют дальнейшее увеличение ставок. Это будет продолжаться до тех пор, пока выплачивать налоги с продаж, большие, чем когда-либо, будут лишь группы населения с наименьшим доходом, неспособные делать покупки онлайн»[151].

Несмотря на то что экономические убытки и бремя регрессивных налогов, порождаемые зависимостью от налогов с продаж, являются основной заботой тех, кто планирует региональную экономику, более серьезная проблема — раздробление налоговой базы по мере того, как обнаруживается, что, вместо того чтобы сотрудничать во имя увеличения общего роста, городам приходится отчаянно соревноваться за доход от торговых точек. По мере поляризации городов из-за этого состязания усиливается неравенство регионов, а в свете регрессивной природы налогов с продаж усиливается и всеобщее неравенство.

Перед тем как подойти к тому, как это региональное соревнование за налоги с продаж подрывает экономическое развитие, важно осмыслить контекст проблемы в рамках долгой истории поляризации регионов из-за налоговой политики и развития. Наиболее сильная поляризация имела место в Калифорнии во время ее роста за последние десятилетия. В 1978 году поляризацию увенчало принятие Тринадцатого предложения, обусловленного особенностями раннего этапа вызванных появлением новых технологий экономических перемен, которые сначала исказили, а затем окончательно подорвали региональную фискальную стабильность и планирование.

В послевоенный период не налоги с продаж, а налоги на недвижимость были ключевым источником налоговых доходов местных властей. Экономическая экспансия 1950—1960-х годов не только инициировала экономический рост, увеличив количество домовладельцев, но и создала финансовую базу для продолжения местного расширения служб благодаря тому самому новому классу плательщиков налога на недвижимость. В эффективном цикле застройки друг друга поддерживали домовладельцы, строители, подрядчики и региональное развитие в целом. Однако экономические и технологические перемены конца 1960 — 1970-х годов подорвали этот цикл и нарушили политическое единство, которое поддерживало продолжавшийся рост.

Те же самые компьютерные и коммуникационные технологии, которые позволили новому среднему классу забирать свои деньги из местных банков и вкладывать их в мировой рынок, также создавали глобальные инвестиционные рынки, выискивающие по стране возможности вложения в местную недвижимость, защищаясь от инфляции 1970-х годов. Инвесторы в США и по всему миру играли на рынке жилья во все более спекулятивные игры, что особенно коснулось городов Калифорнии, находящихся на пике роста. Цены на жилье стали стремительно расти, подготавливая почву для Тринадцатого предложения и подобных ему решений по всей стране. В 1950— 1960-е годы инфляция на рынке жилья составляла две третьих от общей инфляции, в 1970-е соотношение перевернулось. В некоторых областях Калифорнии цены на жилье, в середине 1960-х увеличивавшиеся на 2—3% каждый год, в 1976 году увеличивались на 2—3% каждый месяц.

Но гнала эти цены вверх не только финансовая спекуляция, но и новая динамика политики медленного роста, а также «пригородный сепаратизм», которые истощали доступные для застройки области, увеличивая наценку на жилье там, где проводилась застройка. Постановления, замедляющие рост, появлялись в первую очередь в районах, занимаемых верхушкой среднего класса, состоящей из новых миллионеров, разбогатевших на высоких технологиях, и воспроизводились ниже по экономической лестнице. К 1975 году в большинстве городов и округах Калифорнии проводилась та или иная форма политики управления ростом, тем самым чрезвычайно поднята стоимость неконтролируемой земли. Спекуляция процветала и в предельных случаях, как, например, в округе Орандж, где чуть ли не половина всех односемейных домов была выкуплена перекупщиками.

Майк Дэвис в своей книге «Город кварца» сравнивал «кейнсианскую субурбанизацию» 1960 — начала 1970-х годов, когда местное финансирование обеспечивало местный рост, с «новым спрутом» гигантских застройщиков, вытягивающих финансовую поддержку из глобальных рынков. Поскольку цена на землю стремительно росла, множество старых железнодорожных компаний и промышленных концернов обнаружили, что их земельные владения являются самым ценным их ресурсом. Зачастую застройка земли становилась их новым экономическим приоритетом. Эти новые застройщики вступили в разгорающуюся политическую конфронтацию с новыми состоятельными жителями пригородов, разрабатывающими свои собственные стратегии сохранения доходов, не связанные с политикой общего роста региона. Целью этих жителей пригорода было замедлить застройку собственных районов, чтобы сохранить уровень жизни и избежать экономического бремени предоставления услуг новым жителям, особенно беднякам. Эта схватка застройщиков и пригородной элиты увенчается битвой за Тринадцатое предложение. Ее последствием стало то, что обе элиты разорвали почти все еще остававшиеся союзы с рабочим классом и городскими силами, которые когда-то питали политику общего роста.

Начиная с 1950-х годов имущественное и расовое разделение подпитывало строительство все большего количества муниципальных объединений, отделенных от центральных частей города. Перед этим домовладельческие соглашения и организации внедряли расовую сегрегацию, хотя большинство горожан и пребывало под одной и той же фискальной и политической юрисдикцией. Когда Верховный суд в 1940 году объявил подобные соглашения вне закона, старые ассоциации домовладельцев мобилизовались, чтобы найти новые стратегии для осуществления сегрегации, которая вскоре будет объединена с задачей фискального отделения от бедных. В прошлом возможность обособленного муниципального объединения существовала лишь для богатейших анклавов вроде Беверли-Хиллз. Однако принятый в Калифорнии в 1956 году Акт Бредли-Бёрнса в корне изменил фискальное обложение объединений. Акт позволил любым местным властям собирать 1 % налога с продаж исключительно для собственного использования, став главным орудием пригородного сепаратизма, поскольку теперь окраины при наличии торгового центра могли финансировать муниципальные органы и без выплат налога на недвижимость. Это сочеталось с новыми соглашениями местных властей и округов по предоставлению последними основных услуг (обычно по сниженным ценам), что предоставляло новым городам возможность контролировать районирование, но не создавало финансовых трудностей с предоставлением большинства услуг. Как пишет Дэвис, «Сакраменто [столица Калифорнии] позволил пригородным властям платить за предоставляемые округами по контрактам услуги регрессивными доходами с продаж вместо прогрессивных налогов на недвижимость — это прямая субсидия пригородному сепаратизму за счет ослабления налоговой базы основных городов». Первый шаг в сторону местной зависимости от налогов с продаж был сделан.

Состоятельные домовладельцы начали переселяться из городов, чтобы избежать выплаты стандартных налогов, поддерживающих городскую инфраструктуру. Дэвис отметил отчетливый «угол наклона» графика цен на дома в каждом объединении, который можно было наблюдать при наличии четкого разделения территорий, занимаемых низами среднего класса, средним средним классом, верхушкой среднего класса и богачами, обеспечиваемого новыми юрисдикционны-ми границами объединений и районирования. Из-за того что бедняки были вытеснены из этих новых городов, подобное фискальное районирование помогало вытягивать рабочие места из большого города в.эти области с низкими налогами и минимальной стоимостью обслуживания. Разделение по доходу и цвету кожи росло. Этому фискальному делению также способствовали затраты штата и государства на дорожные магистрали и прочие традиционные городские расходы, обеспечивающие необходимую инфраструктуру без помощи союзов регионального роста и тому подобного. Благодаря созданию разделения между муниципальными объединениями, инвесторам, заинтересованным в застройке, стало проще добиваться уступок от более слабых фискальных единиц, после выезда состоятельных жителей отчаянно нуждающихся в новых источниках дохода.

Поразительно, что как только той самой состоятельной элите понадобилось серьезное регулирование для обособления от общей банковской системы и общих коммунальных систем, тут же последовало вмешательство властей, способствующее сохранению их жилищных анклавов. Федеральные власти и власти штата опекали эти анклавы, сначала предоставив им собственные налоги с продаж, отделенные от общего потока доходов, а затем и способствуя в обособлении основных служб от региональных систем. А эти состоятельные домовладельцы, пропагандисты свободных рынков в других областях экономики, продвигали то, что консервативный комментатор Джордж Уилл назвал «большевизмом солнечного пояса», используя мощную систему регулирования земельной собственности, контроль над ростом и прочее районирование в целях подрыва рынков жилья во избежание появления в своих кварталах «нежелательных лиц».

В то же время правительство своими действиями, а иногда и бездействием поддерживало интересы застройщиков, ведя пригородных сепаратистов к столкновению с экономикой роста, что после принятия Тринадцатого предложения обеспечило еще большее расщепление экономического развития. Даже когда фонды денежного рынка и другие финансовые средства вовсю использовались для перетягивания личных сбережений из местных финансовых рынков в спекулятивные глобальные рынки, тем самым естественно подпитывая усиленные вложения в недвижимость, правительство, как ни странно, начало увеличивать ее субсидирование, раздувая уже разгорающийся костер спекуляции. Благодаря алфавитной мешанине учреждений — FNMA, GNMA, FHLMC, REIT — в сочетании с целым спектром налоговых послаблений, правительство способствовало новым вливаниям капитала, таким образом повышая цены на жилье на всем протяжении 1970-х годов[152]. Федеральный совет банков жилищного кредита США был прекрасно осведомлен о том, что цены на жилье были взвинчены настолько, что выходили за финансовые возможности среднихдомовладельцев, но отказался что-либо предпринять, ограничившись лишь беззубым предостережением подконтрольным сберегательным и ссудным учреждениям воздержаться от выдачи ссуд спекулянтам, не намеренным проживать в покупаемых домах. Ужесточенное регулирование или налог на непредвиденную прибыль со спекуляции могли бы проделать долгий путь по остужению спекуляции, превращавшей жилье из опоры экономики регионального роста в игрушку глобального инвестирования.

Результатом столкновения между спекуляцией и контролем за медленным ростом пригородов стало то, что за четыре года, предшествовавших принятию Тринадцатого предложения в 1978 году, налоги на недвижимость, которыми облагались домовладельцы в Калифорнии, увеличились вдвое. В 1978 году обычный домовладелец платил в качестве налога на собственность в четыре раза больше, чем составляли его выплаты по закладной. Благодаря пренебрежению к плательщикам налогов на недвижимость власти штата имели бюджетные излишки в размере 3 миллиардов долларов, которые губернатор Джерри Браун не тратил на социальные программы, не возвращал, снижая налоги, а лишь использовал их в качестве доказательства собственной финансовой ответственности.

Результаты проведения Тринадцатого предложения не были предопределены; истоки налогового бунта лежали в среде низов среднего класса владельцев недвижимости, чувствовавших экономические ограничения; они готовы были вступить в союз с экономическими популистами. Но как в Калифорнии, так и в Массачусетсе (где сходное «Предложение 2 1/2» было принято вскоре после Тринадцатого предложения) начальные попытки активистов прогрессивной налоговой реформы объединиться с теми, кого зажимали новые глобальные спекулятивные силы, были разменяны на союзы с застройщиками и крупным бизнесом, ставшие в Калифорнии лебединой песней старой коалиции широкого роста. В борьбе против Тринадцатого предложения к либералам и профсоюзам присоединилась обширная экономическая элита штата от Bank of America до Калифорнийской ассоциации налогоплательщиков, главного лоббиста крупных корпораций. Калифорнийская республиканская партия даже отказалась одобрить Тринадцатое предложение. Однако альянс прогрессивной партии с все более глобализирующимися банками и застройщиками подразумевал, что никакое альтернативное решение проблемы налогового давления на небогатых домовладельцев не пройдет.

Это, в свою очередь, давало домовладельцам «верхнего» среднего класса богатых районов вроде Шерман-Оукс возможность придать налоговому бунту более консервативный характер. Кларенс Ло в своем классическом исследовании классовой динамики в борьбе за Тринадцатое предложение описывает, как домовладельцы верхнего среднего класса съезжали с живописных холмов полуострова Палос-Вердес... к немытым «тойотам», стоящим в пробках на бульваре Венчура, смешиваясь с теми, кто отоваривается в K-Mart и живет в Ван-Нуйсе... Присоединяясь в массовых митингах к тем, кто был не так состоятелен, домовладельцы из Рол-линг-Хиллз-Эстейтс и Шерман-Оукс в конечном итоге взяли на себя инициативу по организации и формированию всего движения по ограничению налогов[153].

Новый налоговый бунт был тесно связан с движением против общих школьных автобусов для детей всех рас и другими расистскими политическими кампаниями. При помощи политиков правого крыла вроде Говарда Джарвиса этот союз пригородных сепаратистов добился победы с огромным преимуществом — 65 против 35%. Несмотря на расистский подтекст этого движения, победа показала остроту проблемы с налогами на недвижимость — даже среди афро-американцев за Предложение проголосовали 42%.

Однако Тринадцатое предложение оказало разрушительное действие на финансовую стабильность местных властей, особенно в бедных центральных районах городов, и привела к окончательному распаду любых союзов развития между городами и пригородами, а также, что особенно важно, между глобальными инвесторами и их старыми партнерами по альянсам регионального развития — объединениями горожан. Крупные корпорации были настроены против Тринадцатого предложения, опасаясь, что за ним последует увеличение корпоративных и банковских налогов в целях компенсации недостачи. Однако когда популистской реакции не последовало, они начали пользоваться неожиданными экономическими последствиями налогового бунта. Большая часть корпоративной элиты сместила свои политические предпочтения в сторону зарождающегося общенационального налогового бунта рейганистов. Из 5,5 миллиарда долларов налогов, урезанных Тринадцатым предложением, 3,5 миллиарда долларов отошли к землевладельцам и компаниям. Эта модель корпоративного обогащения будет воспроизведена в национальном масштабе. Хотя из-за застройки и будут разгораться отдельные битвы между пригородными сепаратистами и корпоративными застройщиками, их вскоре помирит общий энтузиазм по поводу обоюдных выгод, полученных вследствие налогового бунта. (В то же время результатом совокупных налоговых изменений, включающих увеличение налогов по социальному обеспечению, стало то, что в 1977—1990 годах беднейшие 90% налогоплательщиков платили больше налогов, чем до «налогового бунта».)

Ленни Голдберг, бывший в 1990 году главой прогрессивной Калифорнийской ассоциации налогового реформирования, писал, что «самая выдающаяся странность Тринадцатого предложения заключается в той степени, до которой она низвела фискальные полномочия местных властей, передав их непосредственно Сакраменто,— странность, потому что в 1978 году главным источником налоговых проблем был Сакраменто, а не местные власти». Из-за беспокойства о местном самоуправлении, последствием принятия Тринадцатого предложения стало, к примеру, то, что власти штата, обеспечивавшие 25% школьного финансирования до налоговой инициативы, к 1990-м годам стали обеспечивать более двух третей этого финансирования. Местные власти потеряли почти все фискальные полномочия, которые могли бы поддержать новый рост, а границы между раздробленными муниципальными юрисдикциями сделали региональное экономическое планирование практически невозможным.

Переход от налогов на недвижимость к налогам с продаж как основного источника местного налогового дохода вызвал еще большие искажения и извращения влияния экономического развития на муниципальные сообщества. Отсутствие гибкости в финансовых формулах Тринадцатого предложения (вся недвижимость оценивается по ее стоимости в 1975 году или по последней цене при продаже с инфляционной корректировкой не более 2% в год) означало, что власти не могли пользоваться результатами роста, что отражалось в растущих ценах на недвижимость. Поскольку за строительство новых домов зачастую не платили, ожидая, когда инфляция уменьшит стоимость невыплаченных налогов, местные власти начали увеличивать авансовые взносы за строительство: Калифорния получила в виде таких взносов по 3 миллиарда долларов в год, что в среднем составляло по 10 тысяч долларов за дом. По существу, хотя старые домовладельцы, выдвигавшие Тринадцатое предложение, и получили огромную выгоду, новым покупателям домов (в том числе и городским жителям, собирающимся переселиться в пригород) приходилось выплачивать вперед крупную часть стоимости строительства. Поскольку рост не мог порождать налоговый доход, необходимый для поддержки множества социальных и коммунальных служб — от школ до парков и музеев, — возникновение которых сопутствует такому росту, Тринадцатое предложение обосновывало дальнейшее продвижение политики медленного роста. А поскольку это Предложение покрывало и коммерческую недвижимость, эта мера способствовала увеличению неэффективного использования недвижимости теми компаниями, которые выживали лишь за счет того, что им приходилось платить меньшие налоги на недвижимость, чем новым компаниям.

Из-за того что калифорнийцы платили меньше налогов на недвижимость (в реальных ценах), чем в 1977 году, и на 75% меньше, если бы Тринадцатое предложение не приняли, для того, чтобы платить за различные службы, местным властям приходилось все больше зависеть от налогов с продаж. Это привело к отчаянному состязанию городов за расположение торговых точек, состязанию, которое не только препятствовало крепкому региональному сотрудничеству, но и подрывало доходы, поскольку городам приходилось такие точки субсидировать. Даже во время бума в Силиконовой долине города типа Сан-Хосе все же субсидировали развитие розничной торговли, избрав самый простой способ получения результатов. Газета The San Jose Mercury News приводила пример: Сан-Хосе предложил крупному магазину электроники Fry's Electronics беспроцентную ссуду в размере 1 миллиона долларов. В статье высказывалось сожаление по поводу того, что «опора на налог с продаж приводит некоторые города к предпочтению строительства торговых центров промышленности, предлагающей высокооплачиваемые работы. Это препятствует дальнейшему жилищному строительству, поскольку большее количество жителей означает большие затраты, но не обязательно больший доход».

Грег Лерой, руководитель исследовательских работ Международного союза работников сферы обслуживания, в своей книге «Кондитерской лавки больше нет» описывает, как местные власти и власти штата через субсидии отчаянно сражаются за торговые предприятия, плохо представляя, что это не создает новых рабочих мест, просто перемещая их из одного места в другое. Налоговый бунт, начало которому было положено в 1978 году, лишь укрепил эту тенденцию субсидирования. Лерой отмечает, что в 1977 году лишь девять штатов предоставляли налоговую скидку для проектно-конструкторских работ, к 1993 году — уже тридцать четыре. В 1977 году восемь штатов позволили городам и округам давать ссуды под строительство, а теперь таких штатов сорок пять; тогда двадцать штатов предоставили обеспеченные доходами, не облагаемые налогами займы под низкие проценты, а теперь сорок четыре; лишь двадцать один штат предоставил корпорациям освобождение от налога на прибыль, а теперь тридцать шесть. В мартовском информационном бюллетене отделения Федерального резервного банка в Миннеаполисе The Region за март 1995 года Мелвин Берштайн и Артур Рольник (главный консультант и руководитель исследовательских работ банка) по поводу состязания штатов через субсидирование утверждали:

Хотя для отдельных штатов и целесообразно состязаться за определенные виды бизнеса, это ставит экономику как целое в затруднительное положение. Экономисты обнаружили, что если запретить штатам подобное состязание, общественных товаров и товаров для личного потребления станет больше... Вообще, оптимальным налогом (налогом, вносящим наименьшее количество искажений) можно назвать тот, который единообразно применяется ко всем сферам деятельности. Таким образом, позволение штатам вести дискриминационную налоговую политику, то есть политику, основанную на предпочтительном размещении или степени мобильности, негативно отразится на экономике в целом, приводя к уменьшению количества общественных товаров и товаров для личного потребления.

Хотя шесть штатов начали применять к городам запреты на использование налоговых субсидий исключительно в целях привлечения розничной торговли, а некоторые пытаются блокировать субсидирование мобильных компаний, лишь в одном городе — Гэри, штат Индиана, — есть постановление, запрещающее налоговые скидки в отношении проектов, которые переместят рабочие места из других городов. К сожалению, федеральное правительство способствовало такому расточительному субсидированию передислокаций, поскольку его крупнейшие программы трудоустройства (такие как Облигации промышленного развития, Единовременные субсидии департамента жилищного строительства и градостроения на общественное развитие, а также большинство программ министерства торговли) не имеют ограничений по использованию подобных средств для поддержки передислокаций. Такие ограничения имеют лишь две небольшие программы субсидирования рабочих мест, но штаты и города могут пренебрегать ими, для финансирования сомнительных проектов смешивая деньги из нескольких федеральных источников.

Состязание за розничную торговлю вызвало нелепое искажение стандартов экономического развития, поскольку городам пришлось отчаянно торговаться за каждый следующий этап развития розничной торговли. Сначала шоппинг в городских центрах уступил место мелкой розничной торговле в пригородах. Затем такая торговля стала слабеть перед лицом пригородных торговых центров. А теперь место универсальных магазинов в торговых центрах занимают крупные специализированные магазины, торгующие со скидками, вроде Home Depot и Toys 'R' Us. Когда-то существовала надежда на то, что местное население будет порождать пропорциональный доход от продаж. Теперь же соревнующиеся города пытаются привлечь дисконтных гигантов, всасывающих в себя торговлю со всего региона, тем самым часто разоряя рассредоточенные магазины, от которых зависит финансирование бюджетов местных властей. Примером подобной крайности является городок Эмеривилль, штат Калифорния, привлекший большое количество компаний, торгующих со скидкой. Теперь в Эмеривилле приходится в пять раз больше продаж на душу населения, чем в соседних городах, например Окленде, торговый бизнес в котором потерпел убытки от такой конкуренции.

Прямой телефонный маркетинг, торговля с использованием кабельного телевидения и Интернета выводит этот экономический каннибализм на новый уровень. Города и штаты бьются за привлечение «центров обработки заказов» для того, чтобы обслуживать компании, практикующие прямой маркетинг, поскольку работа в них рассматривается как нетоксичная и «высокотехнологичная». Например, Оклахома преуспела в замещении потерянных рабочих мест в нефтяной сфере рабочими местами в сфере телекоммуникаций, но ценой стало мощное субсидирование, побуждающее соответствующие компании к размещению в этом штате. Оклахома предлагает налоговые поощрения, включающие закон, освобождающий компанию от уплаты налога с продаж по сервисным номерам телефонов, службу междугородней телефонной связи и системы частных линий связи. Кроме того, упрощено решение экологических вопросов, освобождены от уплаты налогов организационно-технические базы сбыта продукции, оказывается серьезная поддержка при обучении и переобучении рабочих. Компании, занимающиеся обработкой данных, на пять лет освобождены от уплаты налогов на недвижимость[154]. В гонке за рабочими местами другие города и регионы организовали сходное субсидирование. В конечном счете они попросту субсидируют замещение местной розничной торговли освобожденной от налогов торговлей по почтовым заказам.

Хотя все местные власти и проигрывают в этом состязании как целое, отдельные регионы продолжают надеяться на то, что рабочие места в таких центрах обработки заказов постоянны, и на то, что прибыль от постоянных рабочих мест компенсирует затраты по субсидированию. Но даже эта надежда вянет передлицом новых технологий. Брюс Лоуэнталь, руководитель проекта электронной торговли через Интернет компании Tandem Corporation, предсказывает, что Интернет ликвидирует необходимость в осуществлении большой части работы подобными центрами обработки заказов. Интернет станет «интерфейсом» для определения нужд покупателей и предоставления им возможности напрямую показать то, чего они хотят. В настоящее время «подобные "интерфейсы" реализуются клерками, отвечающими за ввод данных, — говорит Лоуэнталь. — Так можно заменить очень много центров обработки заказов. Некоторое количество людей понадобится для того, чтобы иметь дело с истеричными клиентами, но это, пожалуй, все». Может испариться целая индустрия клерков, отвечающих за ввод данных в центрах обработки заказов, останется лишь много меньший набор более специализированных уполномоченных по улаживанию конфликтов. Такие компании, как Federal Express и Quill, уже позволяют своим клиентам размещать заказы электронным путем, и ликвидация должностей, предполагающих работу по вводу данных, уже началась.

Власти штатов уже сражаются за привлечение Интернет-торговли, начиная очередной этап погони за нанесением ущерба собственным доходам. В 1994 году в Калифорнии был без лишнего шума принят закон АВ 72, автором которого являлся член местной ассамблеи Йохан Клее, позволяющий компаниям, базирующимся за пределами штата, размещать свою рекламу при помощи онлайновых служб, дей-ствующихв Калифорнии, и при этом не подвергаться обложению местными налогами с продаж. Закон был принят по ходатайству компании Apple Computer, которая боялась, что ее, ныне уже несуществующая, онлайновая торговая служба E-World будет проигрывать торговым службам, базирующимся в других штатах, а потому имеющим возможность вести в Калифорнии не облагаемую налогом с продаж торговлю. Так что даже тогда, когда города Силиконовой долины теряли свои налоговые доходы, компании вроде Apple Computer вели их к дальнейшим убыткам от уменьшения сборов по налогу с онлайновых продаж.

Мак Хикс, вице-президент Bank of America по поставке электронных услуг и председатель CommerceNet в 1995 году, резюмировал логику экономического развития новых онлайновых служб:

Если Калифорния хочет быть информационной областью, давайте назовемся зоной необлагаемой налогом информации и сорвем большой куш. Все пытаются сообразить, как же обложить ее налогом, ведь она пересекает границы. Она слишком юна для налогообложения.

Если обложить ее налогом, можно ее убить. Как вы собираетесь облагать налогом товары, заказываемые через Интернет? Можно, конечно, брать налог с денег, но что если произошел бартер? Предположим, я нахожусь в Теннеси, захожу на сервер, находящийся в Ирландии, покупаю компьютерную программу с помощью калифорнийской кредитной карточки, программа доставлена. Какие нужно заплатить налоги — импортную пошлину, налог с продажи или что-то еще? Чертовщина какая-то[155].

Именно из-за приоритета поддержки роста индустрии над удовлетворением фискальных нужд регионов Интернет-компании начали продвижение Билля о налоговой свободе Интернета, авторами которого были конгрессмен Крис Кокс (республиканец от Калифорнии) и сенатор Рон Вайден (демократ от Орегона), с целью освободить все онлайновые сделки от местных налогов. Как заявил помощник Кокса Питер Ульман, приоритетная задача конгресса — «гарантировать, чтобы никакая налоговая политика, будь то местная налоговая политика, налоговая политика штатов или же иностранных государств, не препятствовала реализации потенциала экономического роста Интернета». Как и в случае с «дерегулированием» коммунальных, банковских и телекоммуникационных систем, местная власть над экономическим развитием должна быть сокращена во благо амбиций индустрии, устремленных к глобальным рынкам.

В битве за Билль о налоговой свободе Интернета местные власти были представлены Национальной лигой городов и Национальной ассоциацией губернаторов, которые яростно критиковали федеральное правительство за снижение их налоговых полномочий и за то, что обычные торговые компании ставят их в еще более невыгодное положение по отношению к тем, что занимаются торговлей по почтовым заказам. Брайан О'Нил, глава Национальной лиги городов, решительно осудил конгресс: «Это несправедливо по отношению к обычному бизнесу. Крайне не по-американски».

Хотя местные власти и были обеспокоены тем, что этот билль придаст налоговым потерям от Интернет-продаж законный статус, взбешены они были тем, что двусмысленность формулировок, накладывающих запрет на обложение налогами Интернет-сделок, вероятнее всего аннулирует существующие налоги на целый спектр местных телекоммуникаций. Большая часть вариантов билля отменила бы налоги двенадцати штатов, собираемые с Интернет-провайдеров. Но реальную тревогу вызывало то, что билль, запрещая «непрямые» налоги на Интернет, мог бы использоваться в судах для аннулирования местных налогов на телефонные услуги, особенно в свете того, что в грядущие года все больше и больше телефонных звонков будут осуществляться для использования Интернет-протоколов. Это стоило бы местным властям миллиарды долларов и дало бы телекоммуникациям, основанным на Интернете, еще большее преимущество перед местными телефонными компаниями, обслуживающими обычных пользователей. В итоге законодательные дебаты отсрочил более ограниченный трехгодичный мораторий на новые налоги, имеющие отношение к Сети, который был наконец принят в 1998 году.

Потеря местного контроля над налогами с продаж и налогами на телекоммуникации добавилась к общему раздроблению местного экономического развития, обусловленному совокупным действием технологичности экономики и ее увеличивающейся глобальностью. Все это должно удержать от новой активизации движения за децентрализацию посредством передачи правительственных функций местным властям. Подобная ответственность вряд ли имеет смысл в мире, в котором мультинациональные корпорации частенько превосходят по общей стоимости целые штаты и могут натравливать друг на друга местные власти, прельщая рабочими местами и местным доходом. Несмотря на то что во множестве прогнозов на информационную эру выстраиваются картины децентрализации и преобладания мелких компаний, мир накрывают корпорации, доходящие по стоимости до триллиона долларов. Даже предприятия довольно скромного размера все больше и больше начинают действовать на глобальной основе. При подобной несоразмерности сил и отсутствия у местных властей способности к свободному сотрудничеству едва ли можно ожидать, что ими будут разработаны справедливые и эффективные системы налогообложения, которые могли бы способствовать общественному благу и необходимому экономическому развитию. В результате при применении подобного подхода децентрализованных доходов утяжеленное налоговое бремя ложится на бедняков и рабочий класс. Подъем национальной и глобальной торговли требует применения подхода национальных или даже глобальных доходов. Хотя микрочипы и становятся все меньше, эта технология способствует национальному и глобальному росту экономики. Для того чтобы отражать реальность, наши налоговые системы должны регулировать наши налоговые системы.