Крот. Сага о криминале. Том 1

Подготовка агента

Ранним утром из гостиницы небольшого провинциального города упругой, натренированной трусцой выбежал невысокий, крепко сложенный мужчина тридцати с небольшим. Чувствовал он себя легко, приятно и комфортно. А свежесть начинающегося дня дополнительно наполняла организм силой и ощущением безграничных возможностей.

По улице проносились редкие автомобили, и запах плохого бензина расплывался по обеим сторонам шоссе.

Мужчина покинул пределы гостиничной территории, выбежал на зеленую аллею широкого новостроечного проспекта. По ходу бега сделал несколько разминочных упражнений, причем в каждом его движении чувствовался первоклассный спортсмен.

На шоссе неторопливо выехали ничем не приметные «Жигули» серого цвета, окна которых были тонированы. Машина сбавила скорость, некоторое время как бы к чему-то приноравливалась, затем вдруг бешено рванула вперед, догоняя бегущего спортсмена.

Так же резко она притормозила рядом с ним, окна «жигуленка» приоткрылись, из них немедленно высунулись несколько стволов, вдруг захлебнувшиеся сумасшедшим свинцовым ливнем.

Человек в спортивном костюме в мгновенном удивлении развернулся, уставился на стреляющих и в следующий момент повалился на землю, изрешеченный десятками пуль.

«Жигули» ринулись с места и унеслись прочь по утренней, почти безлюдной улице.

Сергей Кузьмичев еще спал, когда раздался телефонный звонок. Он протянул руку к телефонной трубке.

– Кузьмичев.

Рядом сонно заворочалась жена.

– Просыпайся, новобранец, – сказал голос в трубке. – На твоем участке только что завалили крупного зверя.

– Кого? – не понял Кузьмичев.

– Подумай.

Опер заморщил лоб, и тут до него дошло.

– Неужели?

– Именно.

– Где?

– Недалеко от гостиницы. Так что твоя служба в ментуре начинается с громкого дела.

– Черт возьми… Ладно, спасибо за информацию. – Кузьмичев положил трубку, сбросил ноги с постели. – Ничего себе сюрприз.

– Что? – посмотрела на него Анна.

– Работа… Спи.

Из детской комнаты выковыляла полусонная двухлетняя дочь. Кузьмичев подхватил ее на руки, поцеловал, уложил рядом с женой.

– Вот так вам будет веселее.

Место, где произошло убийство, было оцеплено немногочисленным милицейским нарядом, по проезжей части металась и поскуливала натасканная овчарка, теряла следы и снова возвращалась к исходному месту, откуда стреляли.

Поодаль маячила небольшая толпа зевак.

Тело убитого было накрыто плотной накидкой, рядом с ним судмедэксперт произодил соответствующие замеры. Фотограф приоткрыл накидку, сделав несколько «трупных» снимков.

Кузьмичев и представитель городского РУОПа Грушко, прохаживаясь, внимательно выслушивали свидетелей.

Вначале говорила молоденькая администраторша из гостиницы. Говорила от волнения часто, сбивчиво, все время не попадая в шаг Кузьмичева.

– Он всегда вставал в пять утра… вот уже две недели… он же две недели здесь… И каждый раз в пять утра… Всегда вежливый такой, обходительный… Обязательно поздоровается, когда проходит мимо.

– Сегодня утром вы видели его? – не без раздражения спросил Кузьмичев.

– А как же… Обязательно… Он поздоровался, я ответила.

– В номере он жил один? – поинтересовался Грушко.

– Один… Правда, к нему приходили гости… Часто приходили… А так один.

– На пробежку вышел тоже один?

– Тоже один… Он всегда бегал один. И обязательно в пять утра. Как заведенный, ей-богу.

– Хорошо. Свободны, – прервал ее откровения Кузьмичев. – Спасибо. – И бросил следователю: – Я вам дам информацию и поточнее, и интереснее. – Оглянулся, поманил пальцем немолодого, пенсионного возраста, господина: – Пожалуйста…

Тот подошел, вежливо склонил голову.

– Вы видели стрельбу?

– Так точно, – по-военному ответил свидетель. – Это было в пять часов шесть минут… Стреляли из пепельных «Жигулей» пятой модели.

– Номер машины не заметили?

– Нормер был запачкан грязью.

– Что еще можете добавить?

– Как человек военный, могу сказать – стреляли высокие профессионалы.

Кузьмичев с иронией усмехнулся.

– Я тоже обратил на это внимание – ни одной пули мимо… Что еще?

– Я был немного знаком с убитым, – неожиданно заявил пенсионер.

– Каким образом?

– Я также выхожу на прогулку в пять утра – у меня бессонница. И при встрече мы всегда раскланивались.

– Весьма ценная информация, – насмешливо бросил Грушко.

– При одной из встреч он передал мне вот это, – пенсионер протянул Кузьмичеву плотную бумажку.

Тот взял ее, на ней было выведено всего одно слово – «Грязнов».

– Слова были какие-нибудь при этом? – спросил Грушко.

– «На всякий случай», сказал.

– Все?

– Все. Это было вчера.

Сергей помедлил.

– А может, все-таки еще что-то сказал?

– Только «на всякий случай». Я хорошо запомнил.

– Могу я ее взять? – спросил Кузьмичев.

– Безусловно. Не понимаю, что значит эта фамилия, но, думаю, вам она в чем-то поможет.

– Надеемся… – Оперативник сунул бумажку в кейс.

Он подошел к трупу, откинул покрывало, некоторое время внимательно и с сожалением смотрел на погибшего.

– Жаль… – сказал. – Жаль… Личность была легендарная. – Повернулся к следователю: – Могучий был человек. Кличка – Сережа-Самбо.

К ним приблизился один из сыскарей.

– «Жигуль», из которого стреляли, обнаружен. Числится в угоне.

– Как и следовало ожидать, – усмехнулся Кузьмичев.

Гостиничный номер, который снимал покойный Сережа-Самбо, был большой, если не сказать – шикарный. Три комнаты, новая дорогая мебель, мягкие паласы на полу, кондиционеры.

Милицейские службы разбрелись по всем комнатам, осматривали вещи, что-то записывали, вели тихую кропотливую работу.

Кузьмичев пристроился в дальней комнате на небольшом диванчике, внимательно слушал своего прямого начальника – майора Гурина.

– Удивляют две вещи… Первая – зачем столь важная птица пожаловала в наш заштатный городишко? И вторая – он приехал один, без свиты. Почему?.. Господин такого уровня, по моим понятиям, просто обязан иметь серьезную охрану.

– По нашим данным, он всегда игнорировал охрану. Считал, что охрана от дураков.

– Правильно считал… – Гурин помолчал, бросил взгляд на Сергея. – И тем не менее чужаки были замечены в городе?

– У меня таких сведений нет. Но очень любопытно, что значит эта бумажка с фамилией Грязнов… В нашем городе никакого Грязнова с соответствующей биографией нет.

– Нет в нашем, есть наверняка в другом. С кем из местных авторитетов встречался Сережа-Самбо?

– Практически со всеми.

– Материалы?

– Снимки.

Кузьмичев достал фотоснимки, протянул начальнику. Тот полистал их, поднял на опера глаза.

– Прослушка была?

– Только в гостинице.

– Почему «только»?

– Встречи проходили главным образом на природе.

– Агентурные данные?

– Немного.

– Такой господин в городе – и «немного»… Что сообщил агент?

– Речь главным образом шла об угнанных автомобилях. Вернее, о переброске их через украинско-российскую границу.

– А кроме того?

– Рэкет. Самый банальный рэкет.

– Считаешь, что из-за «банального» рэкета Сережа-Самбо стал бы приезжать сюда из столицы нашей Родины?

– Мне кажется, он готовил своего смотрящего.

– Кажется?.. Когда кажется, Кузьмичев, надо креститься… – Гурин помолчал. – На снимках нет Кобылина… Знаете, кто такой Кобылин?

Кузьмичев усмехнулся.

– Обижаете, товарищ майор. Такие вещи знает даже салага.

– А ты и есть салага.

Опер проглотил оскорбление, пересилил себя, пробубнил:

– Кобылин, он же Кобыла, вор в законе, смотрящий города.

– Он что, не встречался с «высоким гостем»?

– По моим данным, нет.

– Паршиво, – сказал Гурин и через паузу повторил: – Весьма паршиво… Думаю, Сережа-Самбо все-таки приехал к нам не один. Знаешь адрес Кобылы?

– Узнаю.

– Он живет в основном за городом. Поставь наружку из наших ребят… Как бы в ближайшие дни его не отправили в мир иной.

– Как правило, Кобыла обедает в ресторане «Снегирь». Причем в этом вопросе крайне пунктуален. Приходит минута в минуту.

– Вот и понаблюдай. Только сам особенно не светись. Ты в городе человек новый, может пригодиться.

– Надо было об этом раньше думать, – буркнул Кузьмичев. – Уже засветился.

– Не такая уж ты заметная персона. Но на будущее советую держаться больше в тенечке…

Кузьмичев нерешительно потоптался на месте.

– Что делать с Сережей-Самбо?

– Судмедэкспертиза. А остальное – не твоя забота. Приедут «мальчики» и заберут своего шефа.

Загородный дом Кобылы был спрятан за высоким забором, и лишь крыша особняка слегка просматривалась сквозь высокие кроны деревьев. До слуха доносился лай сторожевых собак.

Ворота особняка открылись, оттуда выкатил целый автомобильный кортеж – передний джип, за ним «Мерседес-600» и следом снова джип.

Кортеж вырулил на шоссе и понесся на бешеной скорости, обгоняя попутных и подрезая встречных, в сторону белеющих башен областного центра.

Сотрудник милиции находился в припаркованном – недалеко от особняка, на обочине – автомобиле, передал по рации:

– В 12.47 тридцать пятый выехал из дома и направился в сторону города.

Кортеж мчался дальше. На приличном расстоянии за ним следили милицейские посты, регулярно сообщая по мобильным рациям.

– Тридцать пятый в городе. Свернул на Чайковского… следует по своему традиционному маршруту к «Снегирю».

В то же самое время – параллельно – автомобильную группу Кобылы вели другие наблюдатели. Задача у них была совсем иная, чем у ментов. В крутом «форде» сидели двое крепких парней, один из них передавал по мобильнику.

– Говорит Юра… Кобыла покинул фазенду. Прет на пределе. Не зевните.

«Жигуленок», куда был сигнал от Юры, шел за Кобылой почти вплотную, в нем находились два подельника. Отвечали на звонки быстро, коротко…

– Все видим, все сечем… Сидим на хвосте.

Спустя какое-то время «законник» уже несся по городу, выскакивая на встречку, игнорируя светофоры и обгоняя законопослушных.

На одной из улиц «Форд» Юры лихо подменил «жигуль» своих подельников, те с пониманием и даже изящно поотстали.

Машина Юры неслась на пределе, рискуя попасть на глаза охраны Кобылы или гаишникам. Он свернул с главной улицы, сообщил подельникам:

– Похоже, маршрут менять не собирается. Направляется в свою помойку. Минут через десять будет на месте.

Ему ответили:

– Помойку знаем, следом за хозяином будем на месте.

Юра вел Кобылу дальше.

Кузьмичев находился в автомобиле слежения неподалеку от ресторана «Снегирь», ждал прибытия «клиента», принимал донесения.

– Объект миновал улицу Московскую. Идет точно по маршруту. Скоро прибудет на предполагаемую точку, – сообщила рация.

– Обратите внимание на возможный хвост, – сказал Кузьмичев. – За ним могут идти свои.

– Обратили. Хвоста нет.

– Не наш хвост, понятно? Это важно.

– Понятно. Хвоста нет.

Из автомобиля оперативника было видно, как к «Снегирю» подкатил кортеж Кобылы, из переднего и заднего джипов выскочили охранники, быстро и привычно создали коридор безопасности перед «мерседесом». Из «мерседеса» вывалились еще два охранника, и лишь после этого на асфальт ступил сам Кобыла – высокий, худощавый, с узким длинным лицом. Вся группа направилась ко входу в ресторан, где их уже ждал хозяин в окружении собственной свиты.

Кузьмичев наблюдал, как Кобыла и часть охранников исчезли за дверью роскошного заведения и как оставшаяся охрана заняла места в ресторанном дворике, на улице.

Юра со своими парнями притормозил свой «форд» возле сквера, примыкающего к «Снегирю», через зеркало заднего вида заметил, как чуть поодаль занял место «жигуленок» с крепкими подельниками.

Кузьмичев тем временем выбрался из машины, окинул взглядом ближнюю территорию, снова забрался в салон, включил рацию.

– Мне не нравятся два автомобиля – «жигуленок» и «форд» возле сквера. Они подкатили сюда практически одновременно с Объектом. Направьте гибэдэдэшника, пусть проверит.

– Сейчас выполним, – ответили ему.

Минуту спустя Сергей заметил, как из переулка неторопливо выплыла длинная патрульная машина, так же неторопливо направилась к подозрительному «форду». Из нее вышел инспектор, не спеша подошел к водительскому окошку и, козырнув, попросил сидящего предъявить документы. Похоже, претензий не было, инспектор вернул документы, после чего двинулся к «жигуленку». Произошла та же самая процедура, гаишник вернулся к патрульной машине, и она плавно скрылась за ближайшим поворотом.

Запищала рация Кузьмичева, металлический голос сообщил.

– Автомобили проверили. Владение по доверенности. Номера доверенностей, фамилии записали. В каждой машине по два молодых человека. Формально ничего подозрительного.

– А не формально?

– Будем наблюдать.

Юра в своем «форде» почувствовал неладное, набрал по мобильнику номер, сообщил:

– Похоже, нас запеленговали. Пробили меня и «жигуля». Что делать?

– Сейчас решим, – ответил кто-то из подельников.

Юра тревожно оглянулся по сторонам, бросил молчаливому помощнику:

– Хреноватенько.

Тот хмыкнул, ничего не ответил.

Юра быстро набрал номер.

– Отваливаем. Сначала я, через минуту вы в своих «Жигулях».

– Куда отваливать?

– В ближайший переулок, будем работать оттуда.

«Форд» тронулся с места и скрылся в переулке. Спустя короткое время уехал и «жигуленок».

Кузьмичев заметил передвижение подозрительных машин, сообщил по рации:

– Товарищ майор!.. Прошу прощения, Кузьмичев беспокоит. По-моему, нашего клиента готовятся накрыть.

Майор Гурин, недовольный звонком подчиненного, развернулся в кожаном кресле своего кабинета, окрысился:

– Кузьмичев, черт возьми!.. Знаешь, что такое субординация?

– Прошу прощения, ситуация требует того… Похоже, здесь готовится мясорубка.

– С чего взял?

– Возле «Снегиря» замечены две машины. По-моему, они пасли нашего клиента.

– Во-первых, клиент не наш, а Господа Бога, – перешел на совсем повышенный тон Гурин. – А во-вторых, что ты все время тянешь одеяло на себя?! По-моему да по-моему… Будь скромнее, парень. Салага еще!.. Кроме тебя и выше тебя есть люди, которые отвечают за операцию! Понял меня?

Кузьмичев с трудом справился с собой, погнал желваки на скулах.

– Так точно, товарищ майор, понял.

Отложил рацию, от обиды отрешенно и бессмысленно уставился в одну точку, затем беззвучно выматерился, стукнул в сердцах по бардачку и снова стал вести наблюдение за «Снегирем».

Охранники по-прежнему маячили во дворе и у дверей ресторана, из помещения никто не выходил, общая картина была спокойной и мирной.

Кузьмичев заметил, как еще две милицейские машины слежения упрямо и тупо заняли свои места. Со временем для конспирации их сменяли на новые, но все это было настолько обыденно и даже скучно, что Кузьмичев даже зевнул.

И вдруг до слуха донеслась стрельба. Частая, беспорядочная. Рация Кузьмичева включилась немедленно.

– Шестой, шестой, как слышишь?

– Слышу хорошо, – ответил Кузьмичев.

– Стрельба.

– Слышу.

– Что делать?

– Ждать распоряжений.

– Чьих?

– Начальства.

– Чокнулся?

– Так велено!

– Ладно, жди. Если так считаешь… Мы все-таки посмотрим, что там.

Кузьмичев проследил в окно, как машины слежения рванули с мест и понеслись в сторону раздающихся выстрелов.

От того, что он увидел в следующий момент, Сергей даже охнул.

Из ресторана со свитой не спеша выдвинулся Кобыла, благосклонно бросил что-то склоненному в благодарности хозяину-кавказцу и зашагал к своему «мерседесу».

Кузьмичев схватил рацию, чтобы сообщить нарядам о перемене ситуации, и в этот момент случилось нечто совершенно невероятное.

С двух сторон улочки вылетели «форд» и «жигуленок» с тонированными стеклами и на бешеной скорости помчались к «Снегирю».

Ни охрана, ни сам Кобыла никак не успели среагировать – на них из двух автомобилей выплеснулся вихрь огня.

Стреляли как минимум из двух автоматических стволов – по два из каждого автомобиля.

Кобыла повалился сразу же. Кто-то из охранников попытался поднять руку для ответного выстрела, но его тут же накрыли смертельным шквалом, и теперь рядом с хозяином лежал еще один труп.

Все это длилось не более минуты.

Автомобили, расстреляв Кобылу и его свиту, рванули в ближние переулки и, распугивая и укладывая на землю случайных прохожих, исчезли, словно их здесь и не было.

Кузьмичев сидел, потрясенный увиденным, не успев ни осмыслить происходящее, ни выскочить из машины, ни открыть стрельбу.

К месту происшествия уже неслись милицейские машины с включенными сиренами и фарами.

В кабинете, несмотря на кондиционер, было душно.

Гурин был зол и хмур. Какое-то время он расхаживал по кабинету, заставляя подчиненных – а их было человек пять – ждать и напрягаться. Наконец остановился, оглядел всех по очереди.

– Кузьмичев!.. – ткнул он пальцем.

Тот встал.

– Ваша оценка.

– Думаю…

– Вы не думайте, а излагайте!.. Думать надо было раньше!

Кузьмичев удерживал спокойствие.

– Убийство Сережи-Самбо было очевидно связано с Кобылиным. Соответствующую акцию против самого Кобылина следовало ожидать в самое ближайшее время. Что и случилось.

– Кто был ответственным за наблюдение у «Снегиря»?

– Я, товарищ майор.

– Почему отпустили машины слежения?

– Как я понимаю, были еще люди, ответственные за операцию.

– За операцию – да. За конкретный участок – вы. Почему машины покинули ваш участок?

– По моему недосмотру. Если хотите, по личной неопытности.

– Вы не понимали, что стрельба за два квартала – отвлекающий маневр тех, кто готовил операцию против Кобылина?

– Когда понял, было уже поздно.

Гурин сел за стол, закурил.

– Почему вы оставались в автомобиле, когда убивали Кобылина и его людей?

– Что мне следовало делать? – удивился Сергей. – Подставляться под пули?

– Это вы у меня спрашиваете? – стукнул кулаком по столу майор. – Элементарно – запомнить номера автомобилей, из которых стреляли, вы могли? Могли хотя бы для собственного успокоения разрядить обойму по налетчикам? Но не отсиживаться в салоне служебного автомобиля!

– Я никогда, ни в одной ситуации не отсиживался, товарищ майор, – спокойно произнес Кузьмичев. – Прятаться – не в моем характере.

– Не знаю, может быть. – Майор был решителен. – Но в данном случае вы повели себя именно так… Вы и ваши подчиненные были беспомощны и бездарны, как сопливые щенки.

Кузьмичев помолчал, негромко спросил.

– Я могу идти?

– Куда?

– Писать рапорт об увольнении.

Майор внимательно посмотрел на него.

– Вы хорошо подумали?

– Подумал плохо, но решил твердо. Трусам в милиции делать нечего.

– Абсолютно с вами согласен. Идите.

– Спасибо.

Кузьмичев был уже возле двери, когда майор окликнул его:

– Лейтенант!

Тот остановился.

– Пока дверь не открыл, подумай как следует.

– Я подумал.

– Уйдешь из милиции, Кузьмичев… будет полный каюк. Учти.

– Уже учел. – И вышел.

«Форд» и «жигуль» благополучно покинули город, выскочили на неширокую загородную дорогу, проехали еще около километра и свернули сначала на одну проселочную дорогу, затем на другую.

Добрались до глухого, отдаленного от всякого жилья, места, остановились.

Юра вальяжно выбрался из «форда», кивнул напарнику:

– Выйди, подышим.

Тот с пониманием выполнил приказ, посмотрел на выходящих из «Жигулей» двух других парней.

– Тоже хотят дыхнуть.

– А куда им деваться? – коротко засмеялся Юра.

Достал из кармана две объемистые пачки долларовых купюр, пошел навстречу подельникам, протянул по пачке каждому из них:

– Благодарю за работу.

– Всегда рады. Обращайтесь по надобности.

Все обменялись рукопожатиями, даже свойски подмигнули и стали расходиться к своим автомобилям. И в тот момент, когда киллеры-подельники, посмеиваясь и радуясь заработку, открывали двери «Жигулей», чтобы сесть, Юра и его напарник выхватили из салона «форда» автоматы и послали тучу свинца в спины парней.

Те свалились на сиденья, напарник Юры мигом бросился к «Жигулям», бросил в салон гранату и понесся обратно к «форду».

Юра ждал этого момента. Оскалившись, вскинул автомат и в упор изрешетил парня с головы до ног. После чего с коротким и радостным возгласом запрыгнул в заведенный «форд» и на сумасшедшей скорости помчался прочь.

Сзади с грохотом взорвался «жигуленок».

Было уже за полночь, но Кузьмичевы не спали. Лежали в постели при слабом ночнике, разговаривали негромко и с желанием понять друг друга.

В кроватке ворочалась, по-детски громко посапывала дочь.

– Ты не проработал даже двух недель, Сережа, – сказала Анна.

– После такого разговора оставаться было нельзя.

– А что теперь?

– Наймусь в охранное.

– Чтобы когда-нибудь пристрелили, как этих у Кобылина?

– Но не сидеть же без дела.

– Может, что-нибудь другое?

Кузьмичев с усмешкой посмотрел на жену.

– Что?

– Не знаю. Скажем, какой-нибудь бизнес. Ты еще молодой. И не такой уж глупый.

– Спасибо. – Он улыбнулся, обнял жену. – Аннушка, дорогая, ты не за того вышла замуж и не от того родила. Я ничего не умею, кроме как воевать. Стрелять, защищать. Не скажу – убивать, но при защите тоже убивают… Какой у меня может быть бизнес? Киллером? До этого я еще не дожил. Да и вряд ли доживу. Киллер – сознательный убийца. А я не убийца. Я хочу защищать. Тебя, дочь, всех тех, кого никто не может или не хочет защитить. Государство хочу защищать!.. И, как ни странно, получать за это деньги. Потому что я тоже хочу есть… и должен кормить… тебя, дочку.

Анна с удивлением смотрела на мужа.

– Я никогда не слышала от тебя таких слов.

– Я никогда и не сказал бы их, если меня не приперли. Я выйду, выкручусь, выпутаюсь, но хочу, чтобы ты кое-что понимала и была бы моей союзницей.

Она обняла его.

– А я и так твоя союзница.

– Неужели?

– Правда.

– А я уж начал было сомневаться.

От обиды Анна даже приподнялась.

– Ты чего, Кузьмичев, окончательно сбрендил?

– Сбрендил. От любви.

– Да ну тебя.

– Клянусь. От того, что у меня есть ты, дочь!.. У меня есть кого защищать.

Они обнялись и стали целоваться.

Кузьмичев устроился работать в суперпупер-маркет.

Этот громадный супермаркет был одним из первых в городе и, пожалуй, самым крупным.

К диковинному магазинищу бесконечно подъезжали автомашины, нагруженные всякой снедью – ящиками с колбасами, с водой, со спиртным, с сырами, с овощами, фруктами. Были упаковки с заморскими бытовыми приборами – чайниками, утюгами, пылесосами, посудой.

Грузчики, одетые в яркую униформу, работали как заводные, разгружая одну машину за другой. Сергей не ходил на перекуры, не ждал, когда кто-то первым возьмется за груз, работал быстро, ловко, выделяясь среди прочих силой, сноровкой, выносливостью.

Обедали грузчики в небольшой комнате. Их здесь было человек десять, ели принесенную с собой еду быстро, молча, сосредоточенно. Разговаривать им было не о чем, да не особенно и хотелось.

В комнатку протиснулся плотный человек из администрации, махнул Кузьмичеву.

Тот отставил еду, вышел.

– Хорошо работаешь, – сказал человек.

Сергей усмехнулся, кивнул:

– Как все.

– Хотим предложить должность бригадира.

– Не надо.

– Зарплата почти вдвое больше.

– Нет. Хочу быть рядовым.

– Напрасно.

– Может быть.

Администратор с иронией посмотрел на него, улыбнулся.

– Либо умный, либо дурачок.

– Наверно, и то и другое.

– Смотри, пожалеешь.

– Уже жалею.

И снова работа: бесконечная череда нагруженных машин, бесконечные упаковки и коробки, бесконечное курсирование грузчиков от машин в магазин и обратно.

Работа закончилась с наступлением темноты. Усталость разлилась по рукам, ногам, плечам. Хотелось быстрее домой – к жене, к дочке.

Кузьмичев, прикупив кое-что из продуктов, вышел из самого обычного магазина в своем районе, зашагал с полиэтиленовой сумкой по улице. Прохожих было мало, лишь в сквере на скамейке бренчала на гитаре молодежь, да какой-то кавказец усиленно убеждал белокурую девицу в своей пылкой любви.

Кузьмичев завернул в глуховатый сквозной двор, прошел уже почти до следующего выхода, как неожиданно рядом с ним, почти вплотную, тормознула машина, из нее выскочили двое парней, сильных и накачанных. Схватили за руки и потащили в салон.

Он, отбросив сумку с продуктами, стал отбиваться. Ударил одного, второго, в какой-то момент ему почти удалось вырваться, он бросился, спотыкаясь и падая, бежать, но его догнали, мощным ударом сбили с ног и, сопротивляющегося, потащили в машину.

Кто-то из прохожих, увидев происходящее, закричал, зовя на помощь. Но Кузьмичева уже затащили в салон, и автомобиль с визгом сорвался с места.

Остановилась машина за городом, на темном пустыре.

Кузьмичева вытащили из салона, повалили на землю, и трое парней принялись избивать его ногами. Сергей изворачивался, прикрывал голову руками, иногда доставал кого-то из парней, но мощные удары делали свое дело, и вскоре Сергей потерял сознание.

Парни достали из машины бутылку водки, сорвали пробку и принялись заливать содержимое в рот Кузьмичеву. Он хрипел, захлебывался, брыкался, но сильные руки держали его, пока не вылили водку до остатка.

Сергей неподвижно остался лежать на пустыре.

Автомобиль с ревом развернулся и унесся в ночь.

В километре от пустыря продолжал жить своей жизнью город – светился, пел, ревел двигателями, любил.

Анна не спала.

Было уже два часа ночи, а муж не возвращался. Ворочалась, тревожно всхлипывала в кроватке дочь. Анна подошла к ней, склонилась, поцеловала, подошла к окну, выглянула во двор – пусто, ни души.

Легла на постель, смотрела на серый тусклый потолок.

Три ночи – Сергея не было.

Анна сняла телефонную трубку, набрала 02 – телефон милиции.

– Здравствуйте, – сказала тихо, чтобы не разбудить дочь. – Пропал муж. Ушел утром на работу и вот… еще не вернулся.

В трубке засмеялись.

– Вернется. Нагуляется и вернется.

– Он не из гулящих. С ним никогда такого не бывало.

– Все мы не из гулящих, и со всеми такого не бывало. Фамилия?

– Кузьмичев Сергей Андреевич.

Была пауза, потом голос поинтересовался:

– Это не тот, которого выгнали из милиции?

– Он. Но его не выгнали. Он ушел сам.

– Из милиции, дорогая, сами не уходят. Оттуда только выгоняют. Хорошо, будем искать.

Пришел в себя Кузьмичев далеко за полночь. Полежал, не в состоянии понять, осознать, что произошло. Попытался подняться – упал. Затем с трудом встал на четвереньки, выровнялся в полный рост, в полубессознательном состоянии двинулся в сторону городских огней. Пересек, словно на автопилоте, пустырь.

Наконец вышел к домам и, избитый, грязный, двинулся к ближайшей пятиэтажке.

Пешком поднялся на какой-то этаж, положил палец на звонок первой попавшейся квартиры, услышал беспрерывную трель звонка.

– Кто там? – произнес испуганный женский голос.

– Откройте, – попросил Кузьмичев.

– Кто вы?

– Откройте, прошу вас. Мне плохо… – и снова принялся жать на кнопку.

– Перестаньте хулиганить, у меня дети.

– Откройте же!.. – Кузьмичев стал бить ногами по двери. – Сейчас же откройте!

– Уйдите! – испуганно закричала женщина. – Немедленно уйдите!.. – До слуха донесся плач ребенка. – Я вызову милицию.

– Кто плачет? – ничего не соображая, заорал Кузьмичев и стал еще сильнее колотить ногами по двери. – Доченька?.. Ты плачешь, доченька?.. Кто тебя обидел?.. Кто-о?

Из квартиры напротив выглянул испуганный и заспанный сосед, из другой двери еще один. Тот, кто посмелее, бросился на ночного гостя, Кузьмичев упал. Мужчины навалились на него, а по лестнице уже был слышен топот: спешила на помощь милиция.

Длинный больничный коридор почти безлюден и стерилен. Время от времени по нему с деловым видом проходили люди в белых халатах, о чем-то негромко беседовали, даже чему-то смеялись.

Анна сидела под дверью какого-то кабинета, читала большую статью в свежем номере городской газеты. Статья была озаглавлена: «МИЛИЦИЯ ЗА ЧИСТОТУ СВОИХ РЯДОВ».

Под заголовком шел текст.

«В сегодяшней непростой общественно-политической обстановке, характерной не только для нашего города, но и для всей страны, в ряды милиции стремятся проникнуть всякого рода проходимцы и просто психически неполноценные люди. Пример: всего 12 дней прослужил в наших рядах Кузьмичев Сергей Андреевич. Но и за это короткое время ему „удалось“ многое – сорвать важную операцию по предотвращению заказного убийства, запутать следствие сложнейшего криминального дела, стать изгоем в дружной милицейской семье, которая поначалу приняла его с доверием и радушием. В довершение всего Кузьмичев – уже после увольнения – напился до мертвецкого состояния, среди ночи пытался вломиться в чужую квартиру, но вовремя был задержан работниками милиции, в рядах которой совсем недавно господин Кузьмичев…»

Маленькой Катюше, с которой Анна пришла в больницу, не сиделось. Гремела погремушкой, дергала мать за подол, надоедливо повторяла:

– Где папа? Хочу к папе.

– Скоро пойдем. Потерпи.

Анна увидела идущую к ним медсестру, отложила газету. Та сухо кивнула:

– Пройдите.

– Я с ребенком, – кивнула Анна на Катюшу.

– Вообще-то у нас с детьми не положено.

– Мне не с кем ее оставить.

– Ладно, пройдите.

Анна взяла Катюшу за руку, поспешила за медсестрой. Подошли к двери палаты, медсестра сурово предупредила:

– Не более пяти минут. Больной в тяжелом состоянии.

Анна благодарно кивнула, открыла дверь и вместе с дочкой вошла к Сергею. В палате он был один. С трудом приподнял голову, туманно посмотрел на вошедших.

– Папочка… – Дочка бросилась было к нему, Анна придержала ее:

– Не надо, папе плохо.

– А что с папой? – Глаза ребенка были полны слез.

– Заболел наш папочка… – Жена подошла к Кузьмичеву поближе, посмотрела на его изуродованное лицо. – Кто это тебя, Сережа?

Он попытался улыбнуться, тронул плечами.

– Сам… Извини, напился.

– Ты же не пьешь.

– Бывает. С горя, наверно. Прости.

Анна присела на стульчик, Катюша немедленно села к ней на колени. Потянулась к отцу, спросила:

– Можно я тебя пожалею?

– Можно, – улыбнулся Сергей.

Дочь легонько коснулась сначала одеяла, потом его сорочки, затем лица.

– Вот, пожалела… папочку своего.

Кузьмичев продолжал с трудом улыбаться.

– Спасибо, маленькая.

– Сережа, правда, что случилось?.. Что-то нехорошее?

– Все нормально. – Сергей перевел глаза на жену. – Крещение в связи с переходом на новую работу… Главное, береги дочь. Это сейчас главное.

– Поняла, – кивнула Анна.

День был солнечный, теплый, безветренный. В воздухе стоял аромат отцветающей акации.

Юра, плотно пообедав в ресторане, похлопал себя по животу, оставил деньги по счету на столе, подмигнул хорошенькой официантке, направился к выходу.

Тишина, покой и абсолютное ощущение жизни провинциального городка.

Парень вышел на улицу, повертел головой, высматривая такси, и вдруг почувствовал кожей, интуицией, что вокруг что-то не так. В сторонке подчеркнуто лениво болтают о чем-то двое крепких парней, тронулся с места автомобиль с затемненными стеклами, за спиной быстро закрыл ресторанную дверь швейцар.

Юра сжался, затем мгновенно, чуть не сбив с ног случайного прохожего, нырнул под какой-то автомобиль и тут же увидел, как двое тех самых парней несутся в его сторону. Он рванул дверцу автомобиля, вышиб из салона насмерть перепуганного водителя, перевалился за руль, и машина рванула с места. В тот же миг наперерез Юре выскочил автомобиль с затемненными стеклами, и столкновение было неминуемо.

Юра в последний миг успел вывернуть руль, чуть ли не по воздуху перемахнул через преследующий его автомобиль и нырнул в ближайший переулок.

Преследователи не отставали, они все ближе и ближе.

Но тут произошло неожиданное. Преследующие машины вдруг резко затормозили, так же резко развернулись и на предельной скорости унеслись прочь.

Юра не сразу понял причину столь неожиданного их маневра, обрадованно закричал: «И-йес!» – и вдруг увидел несущихся прямо на него несколько милицейских машин.

От безвыходности он спокойно затормозил, не спеша поставил машину на ручной тормоз и с улыбкой, подняв руки, вышел из салона навстречу стражам порядка.

Медсестра как раз вводила Кузьмичеву внутривенный раствор, и в это время два санитара внесли в палату дополнительную кровать, следом за которой топтался больной – невысокий, юркий, лысоватый, с загипсованной рукой и покоцанной физиономией.

Пока устанавливали кровать, новоявленный сосед огляделся, помялся, присел на краешек постели Кузьмичева.

– Как самочувствие, братишка?

Тот не ответил, следил, как вводился раствор.

– Встаньте с постели, – строго приказала медсестра новичку.

– А что такое? – возмутился тот. – А если у меня слабость в ногах?

– А по-моему, в голове… На табуретку сядьте!

– Командуют все, доброго слова не дождешься, – проворчал больной, присаживаясь на указанный стул. – Как в ментуре, честное слово.

Санитары наконец установили кровать, медсестра закончила процедуру, и в палате остались двое – Кузьмичев и новый сосед.

– Кто так отделал? – поинтересовался сосед, имея в виду изуродованное лицо Сергея. – Не в ментуре, случайно?

Кузьмичев молчал, поправляя бинт на руке.

– Меня – менты, – объяснил новичок. – Причем ни за что… Пригубил, правда, но, не поверишь, самую малость. А они прицепились. Мало того что весло пополам… так еще и выгребли из луз все до копейки. А там ни много ни мало вся получка. Попробуй докажи теперь.

Сергей налил из бутылочки воды, сделал пару глотков. Молчал.

– Ты что, глухонемой? Или не желаешь побазарить? Выплеснись, парень, легче будет. Я же знаю, кто тебя. Свои же, менты! Не вписался в ихнее шобло, вот они и отметелили в отместку. Мне здешние телки все порассказали, пока сидел на оформлении. Они ж, суки, страшнее бандюков. У бандюков хоть можно правды добиться, а у ментов все повязано и никаких концов! Будь моя воля, я бы…

Договорить он не успел. Кузьмичев сгреб с тумбочки какую-то вазочку и с силой запустил ею в говорливого соседа. Тот едва успел увернуться, испуганно уставился на метателя.

– Усек… Больше ни слова.

Глубокая ночь. Двор больницы пуст, корпуса едва подсвечивались белесыми фонарями.

К главному корпусу практически бесшумно подкатили три машины, из них быстро, тренированно выскочили семь крепких парней в спортивных костюмах и с черными масками на лицах, бросились ко входу в приемное отделение.

Вышибли дверь, свалили с ног охранников-пенсионеров.

Двое из нападавших остались внизу, остальные – пятеро – по лестничным маршам взлетели на третий, хирургический этаж.

Бесшумно пробежали по коридору, по ходу затолкав в подсобную комнатенку молоденькую медсестру. Двое из налетчиков заняли позиции в начале и в конце отделения, трое других толкнули дверь палату, где лежал Кузьмичев.

Тут же, без слов, набросили одеяло на соседа Кузьмичева, самого же Сергея стащили с постели, подхватили на руки и бегом понесли к выходу.

В том же темпе они покидали отделение.

Спустились вниз, усадили вяло сопротивляющегося Кузьмичева в один из автомобилей и быстро покинули территорию больничного комплекса.

До слуха Кузьмичева донеслось завывание милицейской сирены: видно, кто-то из охранников успел все-таки позвонить по 02.

Следователь – худой и желтый. Типичный сухарь. Комнатенка, в которой он принимал Анну, тоже не радовала интерьером. Разговор велся сухо, бесстрастно.

Анна держала на коленях дочь, которая была спокойна, испуганна, послушна.

– Сколько лет вы женаты с Сергеем Андреевичем Кузьмичевым? – спросил следователь.

– Три года.

– Где познакомились?

– В Краснодаре. Сергей находился там на излечении после ранения.

– Круг друзей вашего мужа?

– У него нет друзей.

– Так не может быть.

– Возможно. Но я ни одного друга Сергея не видела у нас дома.

– Что вы знали о прошлой жизни Кузьмичева?

– Знала, что лейтенант. Что воевал на Кавказе. Был ранен. Сирота.

– Папа хороший, – вдруг сообщила Катюша.

– Да, папа у нас хороший, – погладила ее по головке Анна. – Но ты не мешай, ладно?

– Все равно папа хороший.

– Помолчи, девочка, – одернул ее следователь и посмотрел на Анну. – После армии где работал?

– Нигде. Без работы был всего месяц. Потом его направили сюда. В милицию.

– С кем имел контакты здесь?

– Со мной. И вот еще с дочерью.

– Остроумно, – усмехнулся следователь. – Но лучше в другом месте. Почему он выбрал после госпиталя именно наш город?.. Что или кто привлекали его здесь?

– Думаю, климат. И спокойная жизнь.

Следователь снова усмехнулся.

– У нас спокойная жизнь?

– Так нам казалось.

– Решение ехать сюда принималось вами двумя?

– Сережа не любит делить ответственность. Серьезные решения он, как правило, принимает один.

– Понятно… – следователь пожевал губами. – Значит, никаких контактов с представителями криминальных кругов вы здесь не замечали?

– Криминальных?!

– Именно.

– Проще спросить его самого.

– Спросил бы… если бы имел такую возможность. – Следователь пристально посмотрел на Анну. – Дело в том, что ваш муж этой ночью был похищен из больницы группой вооруженных лиц.

Она задохнулась.

– Как?..

– Самым наглым образом. Преступники ворвались в больницу, обезвредили охрану и увезли Кузьмичева в неизвестном направлении.

– Боже… – Анне стало плохо. – Боже мой.

Катюша испуганно посмотрела на мать.

– Мамочка, ты заболела?.. – и стала теребить ее. – Мамочка.

Анна обняла ее, прижала к себе.

– Все хорошо, доченька. Все хорошо.

Следователь протянул ей стакан с водой. Она отпила, спросила:

– Что делать?

– Вести следствие, – ответил тот с ухмылкой.

– Думаете, что…

– …что вы далеко не все знаете о своем суженом, – продолжил вместо нее следователь. – Жизнь его была намного таинственней, чем вы себе представляете, – положил перед Анной бланк. – Подпишите. Это подписка о невыезде.

Дом, в котором разместили Кузьмичева, был небольшой, но крепкий, добротный, и находился он в глухой чаще леса, окруженный высоким забором с колючей проволокой.

В комнате, кроме самого Сергея, ни души. Зато к его услугам телевизор, холодильник, набитый продуктами, аккуратная кровать, полка с книжками, тренажер…

Кузьмичев сидел на кровати, бессмысленно переключал телевизор с канала на канал. Не выдержал, подошел к двери, толкнул ее.

На его пути тут же вырос мощный охранник в спортивном костюме.

– Какие-нибудь проблемы?

– С кем я могу поговорить?

– К вам сами придут.

– Когда?

– Скажут.

– Когда? Я здесь уже три часа.

– Телевизор, книги, тренажер – все к вашим услугам. В холодильнике – спиртное. Постель.

Кузьмичев вернулся в комнату, снова принялся за телевизор.

Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошел молодой человек – со вкусом одетый, модно подстриженный, красавчик, если можно так сказать.

Сел в кресло напротив Сергея, забросив ногу на ногу, улыбнулся приветливо и доброжелательно.

– Привет.

Кузьмичев хмуро смотрел на него.

– Привет… – повторил молодой человек. – Я жду ответа.

– Где я? – спросил Сергей.

– У меня в гостях.

– Кто вы?

– Наконец вопрос по существу… – Хозяин продолжал улыбаться. – Как бы выразиться?.. Хозяин этого маленького, но чрезвычайно уютного домика. Не так ли?

– Почему я здесь?

– Узнаете. Не все сразу. – Человек подошел к холодильнику. – Виски, коньяк, водка, вино?

– Не пью.

– Я, кстати, тоже… – Хозяин вернулся в кресло. – Вас не очень покалечили, когда тащили в автомобиль?

– Кто были эти люди?

– Мои люди. Кстати, элитные ребята. Некоторые из них прошли горячие точки. Вы ведь тоже, насколько я знаю?

Кузьмичев усмехнулся, промолчал.

– Простите, совсем забыл, – вдруг вспомнил молодой человек и, слегка приподнявшись, представился: – Илья.

Не без юмора Кузьмичев ответил:

– Сергей.

– Очень приятно… – Илья закурил, выпустил тонкую струйку дыма. – Не возражаете?

– Мне необходимо сообщить жене.

– Ей уже сообщили.

– Что?

– Что вас похитили.

– Кто сообщил?

– Сотрудники органов.

– Им уже известно?

– Прошло достаточно времени. К тому же налет был довольно неординарным.

Кузьмичев усмехнулся.

– И кто же меня похитил?

– Официально – криминал.

– А неофициально?

– Мы.

– Мы – это кто?

Илья мило улыбнулся, глубоко, со вкусом снова затянулся ароматной дорогой сигаретой.

– Будем говорить откровенно?

– А что остается?

– Верно… Мы – это отдел по борьбе с организованной преступностью.

Образовалась серьезная пауза, Сергей с недоверием уставился на собеседника.

– Вы меньше всего похожи на мента.

– А вы – на уголовника.

– В таком случае чем я заинтересовал ваш отдел?

Илья с улыбкой кивнул:

– Заинтересовали.

Они некоторое время изучали друг друга, после чего Сергей заметил:

– По-моему, это все-таки шутка. Причем дурацкая.

– Это по-вашему. А по-нашему, все в высшей степени серьезно. – Илья подчеркнуто неторопливо достал из аккуратного портфеля газету. – Вот уже вторая публикация о вашей весьма скромной персоне… Не против, если я зачитаю одно сообщение из городской хроники? – Нашел нужное место: – Вот… «Далеко за полночь группа вооруженных людей в масках ворвалась в главный корпус больницы и в соответствии со всей гангстерской атрибутикой прямо из палаты похитила Кузьмичева Сергея Андреевича, бывшего сотрудника городской милиции. Надо полагать, подобная операция вряд ли проводилась бы по рядовому случаю. По данному факту заведено уголовное дело». – Илья протянул газету Сергею. – Похищение случилось прошедшей ночью, а газетный текст уже набран. Вас не удивляет такая оперативность?

– Зачем все это?

– Самый существенный вопрос. Действительно, зачем?.. – Оперативник выдержал почти театральную паузу. – Все это делается для нашей с вами совместной работы.

– Можете говорить проще?

– Могу… Мы решили, что из вас может получиться неплохой агент.

– Агент?.. Агент где?.. В чем?

– В криминальных структурах.

Сергей недоверчиво ухмыльнулся.

– Бред какой-то.

– Бред? Но мы уже работаем с вами. Увольнение из органов, избиение, похищение – все это из программы подготовки агента.

– Без меня меня женили?

– Было бы странно, если бы мы вначале вас предупредили, а уж потом стали бы проводить испытательные акции… Надо сказать, вы вели себя почти идеально.

Снова последовала пауза.

– Во-первых, почему я должен вам верить?

– После «во-первых» должно быть «во-вторых»… Во-вторых?

– Во-вторых, вы получили мое согласие играть в ваши игры?

– Давайте по порядку. Мне нельзя верить – это логично. Вы меня не знаете. А своему бывшему начальнику майору Гурину вы готовы поверить? Он может прибыть сюда в любое время.

– Не надо.

– Я тоже так считаю. И не потому вовсе, что вы на него обижены. Просто не следует слишком размывать круг заинтересованных лиц… – Илья в раздумье выпустил длинный столбик дыма. – Что касается вашего согласия на «нашу игру», вы можете ее не принять. Хоть сейчас… можете покинуть этот домик хоть сейчас. Воля ваша… Но мне представляется, вы не относитесь к числу лиц, которые отказываются от заманчивых предложений.

– В чем же заманчивость вашего предложения?

– Это слишком длинный и серьезный разговор… О другом можно? Вы – воин. Прирожденный. Вы не сможете всю жизнь разгружать трейлеры, работать продавцом или, скажем, служить администратором в дорогом ресторане. Вам необходимы приключения. Мы вам их предлагаем. Помните роман о войне – «В логове врага»? Практически то же самое – тоже в логове врага, но в мирное время.

– В мирное? Вы считаете наше время – мирным?

– Спасибо. Думаю, вы правы.

Илья поднялся, загасил в пепельнице недокуренную сигарету.

– Я пока уйду?

– Думаю, что да.

– Если понадоблюсь, позовите.

– Если понадобитесь.

Кузьмичев в комнате был один. Вышагивал из угла в угол, присаживался на кровать, бессмысленно шарил по телевизионным каналам, зачем-то открывал холодильник и тут же закрывал его, снова мерил шагами комнату.

Наконец решительно подошел к двери, и его встретил тот же самый охранник.

– Позовите.

– Илья Петрович! – позвал тот.

Из дальней комнаты вышел легкий, улыбающийся Илья.

– Готовы?

– Готов. Нужна машина, я уезжаю.

– Решили?

– Да.

– Отлично. – Игорь кивнул, крикнул кому-то в глубь домика: – Через полчаса автомобиль. В город!

– Через пять минут, – уточнил Сергей.

– Через пять минут! – дублировал хозяин.

Кузьмичев вернулся в комнату, за ним следом вошел Илья. С улыбочкой достал из бумажника несколько стодолларовых купюр.

– За моральный ущерб.

Кузьмичев отодвинул деньги.

– Я не марионетка! И распоряжаться собой, своей жизнью могу только я!.. Я, и никто другой!

– Понял… – кивнул Илья. – Не вы первый, кто придерживается такой позиции. И не последний.

В комнату постучал, затем заглянул охранник:

– Машина готова.

– Можете ехать, – улыбнулся Илья. – Счастливой дороги.

– У меня семья – жена, ребенок! – чуть ли не истерично выкрикнул Сергей, дойдя до двери. – Я за них отвечаю. Не вы, а я!

– Тоже нет возражений. Но со своей стороны, я надеюсь, что, переступив порог, вы навсегда забудете, о чем здесь говорилось… Объяснять надо?

– Спасибо, понятливый.

Водитель «Волги», молодой спортивный парень, за всю дорогу не проронил ни слова и, лишь когда въехали почти в самый центр города и уперлись в плотную людскую стену, не дающую транспорту пересечь улицу, посмотрел на Кузьмичева, улыбнулся.

– Приехали… И, похоже, надолго.

– А что случилось? – спросил Сергей.

– По-моему, кого-то хоронят.

– Что делать?

– Посмотрим.

Водитель покинул машину, подошел к толпе, перегородившей улицу, о чем-то спросил.

Вернулся обратно, объяснил:

– Похороны… Или вам дальше надо пешком. Или в объезд.

– А кого хоронят?

– Кобылу.

– Кого?!

– Кобылина. Не слыхали про такого? Недавно нарвался на засаду, изрешетили в окрошку. И вот финал.

– Сейчас… – Кузьмичев покинул «Волгу», подошел вплотную к зевакам, ожидающим процессию.

До слуха донеслась тревожная, тяжелая музыка, люди сразу как-то зашевелились, сгруппировались, подались вперед, желая увидеть саму процессию, и странным образом затихли.

Сергей оказался в самом центре толпы, тоже стал вытягивать шею, и тут в начале широкого проспекта показались первые автомобили.

Вначале шли милицейские машины с вращающимися маячками, а за ними полз траурный кортеж. Все машины были черного света, фары зажжены, двигались они медленно и пугающе торжественно. Музыка звучала все громче и ближе.

Процессия приближалась, и от гнетущей обстановки становилось не по себе.

– Бандит… – заметил пожилой мужичок, стоявший впереди, – а хоронят как президента.

– Значит, стоил того, – возразил ему другой.

– Чего «стоил»? – огрызнулся первый. – Убивал, грабил, за счет других жил, и за это такой почет?

– Почет – за талант. Хоть и криминальный, но талант.

Кузьмичев решительно выбрался из толпы, вернулся к «Волге», сел в салон.

– Обратно.

За окном упала теплая ночь, свет от фонарей был мягким и успокаивающим.

Илья и Кузьмичев сидели в уютно освещенном кабинете Ильи, пили чай, разговаривали спокойно, едва ли не по-дружески.

– Паспорт, – показал ему документ Илья. – Сейчас вы его не получите, он будет лежать на верхней полке в том купе, в котором вы будете добираться до Москвы.

– Один буду добираться?

– Скорее всего один. Как сложится. Но о документе, кроме вас, до поры до времени никто не должен знать.

– Паспорт на чью фамилию?

– На вашу же. Зачем планировать сюрпризы?.. Был в ментуре, был выгнан, начал совершенно иную жизнь.

– На данный момент меня больше всего волнует семья, – сказал Сергей.

– Это можно понять, – согласился Илья. – Мы берем ее на полное содержание.

– Каким образом? Она будет знать о моей… «командировке»?

– Исключается. О «командировке» буду знать я, вы и еще двое.

– Кто?

Илья улыбнулся.

– Вам важно знать?

– Желательно.

– Зачем?

– Из соображений безопасности.

– Знать будут люди, на которых можно положиться… – Илья привычно улыбнулся. – Во всяком случае, ваш бывший начальник, майор Гурин, в число этих людей не входит… Они при необходимости сами выйдут на вас.

– Я что… для моей семьи погиб?

– На несколько лет.

– Как кто?

– Ну, не как герой. Будет работать легенда вашей связи с криминалом.

– В перестрелке?

– Да.

– И на протяжении этих лет я не смогу увидеть ни жену, ни дочь?

– Помните Штирлица? Вот ему могли позволить встретиться с женой. Вам – нет. У нас фронт пожестче германского. Здесь если вас засекут, то уж точно никогда не увидите ни дочь, ни жену.

Кузьмичев ухмыльнулся, покрутил головой.

– И тем не менее кто будет обеспечивать семью, если я – уголовник?

Илья изящно закурил, с удовольствием, как всегда, затянулся.

– Здесь проблем не будет. Есть масса благотворительных фондов – от пенсионных до криминальных общаков. Будьте уверены, семья ваша в этом смысле будет в порядке. А вот в смысле душевного комфорта – здесь сложнее. Дочка слишком мала, чтобы переживать, а жене прийдется туго… Вы должны понимать это. Она ведь убеждена в вашей кристальной честности.

– А вы сомневаетесь?

Илья рассмеялся.

– Я более чем убежден… – Погасил сигарету. – И еще об одном. Вам тоже будет несладко. И не только душевно. Вначале мы будем подвергать вас испытаниям, потом – жизнь. И все вы обязаны взвесить, прежде чем сказать окончательное «да».

– Я уже взвесил.

– Не торопитесь. У вас есть как минимум сутки. На размышление.

– Я могу увидеть семью?

– Увидеть – да. Когда?

– Завтра.

– Хорошо, завтра вы сможете это сделать… – Илья вдруг вспомнил: – Кстати, фамилию Грязнов помните?

– Это в записке, которую оставил Сережа-Самбо?

– Совершенно верно. С Грязновым вам обязательно придется столкнуться. Человек теневой, но со временем обязательно выползет на первый план. Живет в Москве.

Автомобиль, в котором находился Кузьмичев, стоял за углом дома. Отсюда отлично просматривался двор, во дворе которого Анна выгуливала дочь.

Катюша карабкалась на деревянную горку, Анна придерживала ее, обе смеялись. Потом дочь решила прыгнуть с самой вершины в объятия матери, но та не разрешала. Катюша требовала, топала ножкой, затем вдруг сорвалась, и Анна едва успела подхватить ее.

Сергей сидел в машине, прижавшись лицом к стеклу, не сводил глаз с семьи, ловил каждое движение, жест жены и дочери. Рядом с ним курил Илья свои изысканные сигареты, терпеливо и с пониманием ожидая окончания «свидания».

Анна обняла дочь, крепко прижала к себе и понесла ее на руках в подъезд дома, где они и скрылись.

Кузьмичев повернулся к Илье:

– Все. Спасибо.

Они ехали молча. Илья смотрел в окно на проносящийся город, потом повернулся к Кузьмичеву:

– Я вам говорил, что наши люди будут регулярно выходить на вас… Но запомните следующее: в номерах телефонов, которые будут сообщать вам для связи, вторую цифру следует менять на тройку. Вторую цифру – на тройку. Запомните.

В резиденции Ильи часы ударили полночь. Здесь было тихо, спокойно, умиротворенно. Спали охранники, пустовали коридоры, почти во всех окнах не горел свет.

Сергей подошел к двери своей комнаты, прислушался, затем тихонько приоткрыл ее.

Охранник, развалившись на диванчике, спал крепко, с похрапыванием.

Кузьмичев выскользнул в коридор, бесшумно, по-кошачьи слетел по лестнице на первый этаж. Застыл в небольшом простенке, оценивая ситуацию. Молодой человек, карауливший входную дверь, насторожился, заслышав шум, сделал несколько шагов в сторону простенка.

Сергей одним коротким и мощным прыжком сбил его с ног, ударом ладони вырубил окончательно. Взял его пистолет, выскользнул за дверь и оказался в небольшом уютном дворике.

Сразу с двух сторон к нему направились две мощные овчарки, рыча и виляя хвостами – то ли загрызут, то ли начнут ласкаться.

Кузьмичев в ужасе замер, собаки подошли поближе, обнюхали не спеша и с достоинством.

Сергей сделал несколько шагов в сторону забора, псы с любопытством понаблюдали за ним, затем медленно двинулись следом.

Забор высокий, с колючей проволокой наверху. Перелезть через него, забраться, перепрыгнуть – нереально.

Огляделся – ворота закрыты, собаки рядом. Поднял голову, увидел кроны деревьев, укрывшие дом.

Выход найден!

Кузьмичев в сопровождении собак осторожно направился в дом.

Охранник по-прежнему был вырубленный, все тихо и спокойно. Сергей вернулся на второй этаж, здесь нашел узкую лесенку, ведущую на чердачный этаж.

В чердачной комнате он открыл окно, выбрался на крышу. Ветки деревьев буквально переплетали все вокруг.

Кузьмичев по ним перебрался до основного ствола, от него – по другим веткам – достиг следующего дерева, и вдруг под ногой одна из веток сломалась.

Раздался треск, и тут же собаки подняли безумный лай.

Сергей уже напропалую стал пробираться к следующему дереву, чтобы достичь забора, несколько раз едва не сорвавшись вниз. Собаки лаяли еще громче и отчаяннее, в доме проснулись люди, поднялись крик, суета.

Кузьмичев – уже за забором – полетел с дерева прямо на землю, за спиной раздались крики, затем выстрелы.

Он поднялся и, не оглядываясь, ломанул в темноту, в самую чащу леса, оставляя на собой ночную чехарду с людскими голосами, собачьим лаем, выстрелами.

По шоссе редкими огнями проносились машины.

Сергей остановился на обочине, стал размахивать руками. Наконец притормозил грузовик, Кузьмичев забрался в кабину, и машина помчалась к ярким огням города.

Утром возле городского управления милиции кипела традиционная милицейская жизнь – подъезжали и уезжали служебные машины с мигалками, покидали территорию управления дежурные наряды, толкались при главном входе посетители.

Среди них – Кузьмичев. Дождался своей очереди, бросил дежурному:

– К майору Гурину.

– Пропуск заказан?

– Нет.

– Звоните по местному… – дежурный посмотрел в телефонный список. – Триста семнадцать.

Сергей подошел к служебной телефонной кабинке, набрал номер. В трубке раздался голос секретарши.

– Приемная Гурина.

– Здравствуйте, – сказал Сергей. – Моя фамилия Кузьмичев. Сергей Андреевич. Могу я попасть на прием к товарищу Гурину?

– По какому вопросу?

– По личному. Назовите фамилию майору, он знает.

– Минуточку… – Было слышно, как секретарша сообщила своему начальнику: – Михаил Иванович, звонит Кузьмичев Сергей Андреевич. Говорит, вы знаете, по какому он вопросу… Хорошо, закажу, – и сказала Кузьмичеву: – Предъявите паспорт дежурному, и вас пропустят.

Сергей стал ждать, когда дежурному позвонят, и вскоре тот громко выкрикнул:

– Кузьмичев! – и с интересом уставился на подошедшего.

Кузьмичев отдал паспорт, милиционер некоторое время поизучал его.

– Третий этаж, семнадцатая комната.

Беспрепятственно, без всякого досмотра, Сергей прошел в большой холл, оттуда к лифтам.

Секретарша, увидев посетителя, кивнула:

– Сейчас предупрежу. – Сняла трубку внутренней связи: – Михаил Иванович, Кузьмичев, – и кивнула Сергею: – Проходите.

Гурин, увидев Кузьмичева, подниматься не стал, просто внимательно стал разглядывать его.

– Никак не ожидал. – Показал на стул: – Читал, что вас похитили?

Сергей молчал и продолжал стоять.

– Садитесь, садитесь… – повторил майор. – И излагайте. С чем пожаловали?

Неожиданно Кузьмичев выхватил пистолет, направил на Гурина. Тот успел метнуться в угол, и в ту же секунду посетитель нажал на курок.

Майор повалился за стол, Кузьмичев снова нажал на курок – осечка.

Выстрел не получился.

Сергей отбросил оружие и метнулся из кабинета.

Взвизгнула секретарша, распластавшись на стенке. Сергей, не обращая на нее внимания, с ходу толкнул дверь и выскочил в коридор.

Он бежал к лифтам.

Из кабинета выскочил Гурин:

– Держите!.. Держите, он пытался меня убить!

По пути на Кузьмичева налетели, сбили с ног, несколько человек сразу навалились на него, крепко прижали к полу, закинули руки за спину.

Кто сидел в одиночке, тот знает: холодные пустые стены, решетка под потолком, вонь со всех мест, постоянный гул в ушах.

Кузьмичев сидел на прикрученном к стене лежаке, ждал вызова.

Наконец открылась металлическая решетчатая дверь, два конвоира расположились по обеим сторонам.

– На выход! – приказал один из них.

Кузьмичев поднялся с жесткого лежака, выполнил команду. Руки его были схвачены наручниками.

Его повели по узкому длинному коридору – один конвоир впереди, второй сзади.

Остановились возле комнаты следователя, на всякий случай произвели обыск, ощупав подследственного сверху донизу. И только после этого ввели внутрь.

Следователь, лысоватый, худощавый с золотыми вставными зубами, громко попивал из большой чашки чай. Он поднял голову, с любопытством посмотрел на вошедшего. Кивнул на металлический стул.

Сергей, чуть помедлив, присел. Конвоиры покинули комнату.

Следователь отставил чашку, не спеша нашел в компьютере дело Кузьмичева.

– Фамилия, имя, отчество?

– Кузьмичев Сергей Андреевич.

– Год рождения, место рождения, где работали?

Сергей промолчал.

– Не слышите вопроса? – поднял на него глаза следователь.

Кузьмичев сдержал раздражение:

– Слышу.

– Отвечайте.

– Не вижу смысла. Все данные у вас в компьютере.

– Существует форма допроса.

– А я не хочу участвовать в формальном допросе! – Сергей даже приподнялся. – Или предъявляйте обвинение, или я не отвечу больше ни на один вопрос.

Следователь усмехнулся:

– А вы знаете, в чем обвиняетесь?

– Вы разговариваете со мной как с идиотом. Давайте протокол, я подпишу.

– Протокол – о чем?

– О намерении, которое, к сожалению, не реализовал.

– Называйте вещи своими именами. О намерении убить?

– Называю. Да, о намерении убить.

– Мотивы?

– Личные.

Следователь занес все сказанное в компьютер, налил из чайника кипяток в кружку, бросил в чашку заварной пакетик.

– Не желаете?

– Нет, спасибо.

Следователь попытался сделать глоток горячего чая, у него это не совсем получилось.

– Что значит – личные? Я имею в виду мотивы.

– Неприязнь к данному господину.

– Чем вызвана?

– Из-за него я был выгнан с работы. А у меня жена и ребенок.

– Откуда оружие?

– Купил.

– У кого?

– У случайного человека.

– Где?

– За городом. На автобусной остановке.

– Что делали за городом? Цель поездки?

– Искал работу.

– Конкретно – место встречи?

– Поселок Западный. Остановка при въезде в поселок.

– Продавец сам подошел к вам?

– Подошел, спросил, не хочу ли приобрести пистолет. Ответил – хочу. Я думал о мести.

– Сколько заплатили?

– Недорого. Пятьсот рублей. Ему нужны были деньги.

– Можете описать внешность человека, продавшего вам оружие?

– Внешность как внешность. Судя по всему, бомж. Думаю, он где-то подобрал пистолет. Или украл.

Следователь полопотал пальцами по клавиатуре, подождал, когда из принтера выйдет отпечатанный лист бумаги.

– Прочитайте и подпишите.

Сергей пробежал текст глазами, взял ручку, чиркнул свою фамилию. Следователь с интересом и сожалением посмотрел на него.

– Даже как-то странно… Непривычно. Что ж вы так легко подписываете все? Не боитесь?

– Кого?

– Я бы сказал – чего. Загреметь на полную катушку?

– Не боюсь. Такой характер. Если уж на что-то решусь, остановить трудно.

– А жена? Ребенок?

– Даст Бог, все образуется… – Кузьмичев поднялся. – Мир не без добрых людей… Можно идти?

Следователь нажал на столе кнопку, кивнул вошедшим конвоирам:

– В камеру… – и бросил на прощание: – Удачи… коллега.

Сергей повернул голову, усмехнулся:

– Спасибо. Запомню, коллега.

Тишина в камере такая, что звенит в ушах. Иногда до слуха доносились голоса охраны, и снова тишина. В зарешеченном окне ночь – будто нарисованная.

Послышались приближающиеся жесткие шаги, загремел ключ в замке, дверь камеры открылась, и конвоир скомандовал:

– На выход!

Сергей поднялся с лежака, послушно подчинился приказу. С усмешкой спросил:

– Опять к следаку?

– Теперь в сауну! Косточки парить.

Снова тот же длинный коридор, те же переходы, но не в кабинет следователя, а на улицу. Во двор милицейского отделения.

На улице ночь – густая, тяжелая, тревожная.

Кузьмичев отчетливо услышал стук собственного сердца.

Пересекли двор, направились к патрульному «козлу». Задняя, загружечная дверь была открыта, возле нее курили два милиционера, ждали «пассажиров».

Кузьмичев без задержки забрался внутрь, где уже сидели два арестанта. Он пристроился возле двери, в темноте не различил лица напарников, и в это время в машину втолкнули еще одного, последнего гражданина в наручниках. Тот уселся возле двери, как раз напротив Сергея. Это был Юра…

Конвоиры забрались в машину последними, отгородившись от арестантов решетчатой дверью, и воронок тронулся.

Ехали молча – и менты, и «пассажиры». Машину трясло, подбрасывало на ухабах, и Кузьмичев вдруг заметил, что дверь, отгораживающая их от милиционеров, прикрыта, но не замкнута. Это заметил и Юра, сидевший напротив. Их взгляды быстро, едва заметно перекрестились, они сразу, вмиг поняли друг друга.

Сергей заметил, что в руках Юры появилась проволочная отмычка, которой он незаметно, едва уловимыми движениями стал пытаться отомкнуть наручники.

Ни соседи, ни менты этого не видели.

Наконец Юра освободил руки, едва заметно улыбнулся Сергею и так же незаметно передал ему отмычку.

Кузьмичев принялся ковыряться в замке наручников, это ему никак не удавалось, и тут его неумелые движения заметил один из ментов.

– Эй! – окликнул он Сергея. – Что там колдуешь? Чего у тебя в руках?

Мент решительно приподнялся, и в тот же миг сидящий напротив Сергея Юра сорвался с места, ударом двери прижал ближнего милиционера к стенке, а у того, который приподнялся, столь же молниеносно выбил из рук автомат и, не отпуская прижатого дверью милиционера, направил ствол на обезоруженного конвоира.

– Не двигаться! – заорал. – Изрешечу! – Обернулся к арестантам, истерично приказал: – Стучите, суки, чтоб остановился! Ногами, скоты, стучите! Сильнее!

Тут же Сергей в сильном прыжке сбил с ног обезоруженного милиционера, тот, скрючившись, повалился на пол, а арестанты продолжали лупить ногами, руками в кабину воронка, пока машина не затормозила.

Кузьмичев тоже вырвал автомат из рук второго конвоира, закричал выскочившим из кабины милиционерам:

– Не стрелять! Вернуться в кабину и не стрелять! Один выстрел – и здесь не останется ни единой живой души! Не стрелять! В кабину!

Милиционеры послушно расселись по своим местам. Первыми оставили машину перепуганные насмерть вынужденные попутчики-арестанты, и только после них спрыгнули на землю Юра и Сергей.

– Не стрелять! Не стрелять и не двигаться! – продолжали вопить Сергей и Юра, отступая в темноту и не выпуская из рук оружия. – Не стрелять, гниды!

Арестанты, будто заранее все согласовав, бросились парами в разные стороны и немедленно растворились в ночи.

Кузьмичев бежал вместе с Юрой. Бежали быстро, не останавливаясь и не оглядываясь.

Огни города удалялись все дальше, а впереди лишь какие-то перелески, темнота.

– Оружие бросаем, – тяжело дыша, приказал Юра. – Бросаем, говорю, оружие. В сторону… сильно… подальше…

Сергей послушно выполнил команду, они ломанули сквозь лесную чащу и, спотыкаясь, падая, поднимаясь, уходили прочь от города, от людей, от погони.

Остановились, лишь когда сквозь деревья начали просматриваться огни какого-то поселка.

– Дальше не надо… – сказал Юра, тяжело дыша. – Передохнем, сориентируемся, тогда двинемся… – Он посмотрел на Кузьмичева и вдруг стал смеяться. – Подфартило, а? Сявки, рты пораскрывали, а с нами зевать нельзя. С нами ухи надо держать… – Протянул руку Сергею: – Юра. Тебя как?

– Серега. – Они крепко пожали друг другу руки.

– Спасибо, братан, – сказал Кузьмичев.

– Сочтемся… – ответил тот и осмотрелся. – Убежать – мелочь. Главное – найти нормальную хату… – Внимательно взглянул на Кузьмичева. – Часто бегал?

– Первый раз.

Ответ почему-то еще больше развеселил Юру.

– Ладно, лиха беда начало. Держись за Юру, не пропадешь… – Юра снова повертел головой. – Пошли.

– Куда?

– Сначала прямо, потом куда-нибудь завернем. Будем искать добрых людей. Поканали, братан.

Они сделали несколько шагов, вдруг Кузьмичев остановился:

– А почему я должен канать за тобой?

Тот удивленно уставился на него:

– А за кем еще тебе канать?

– Я сам по себе.

Юра в недоумении пожал плечами.

– Давай, дуй… Только ведь пропадешь. Километра не протопаешь, а менты уже грабли раздвинут и обмакнут… Канай! – он сделал ручкой и зашагал вперед быстро и уверенно. – Успехов в нелегком деле по прокладыванию пути.

Сергей постоял какое-то время в раздумье, двинулся следом.

– Эй! – позвал. – Эй, Юра!

– Догоняй! – махнул тот, не оглядываясь. – Кто опоздал, тот догоняет.

Илья сидел в удобном кожаном кресле, внимательно и с интересом изучал Анну.

Кабинет у него без особых изысков, но уютный и комфортный. Сам хозяин традиционно в гражданском костюме, аккуратно причесанный, элегантно одетый.

– Жаль… – произнес и через паузу повторил: – Жаль.

Анна вопросительно взглянула на него.

– Кого жаль?

– Вас.

– Я не верю.

– Почему?

– У вас пустые глаза.

– Серьезно? – искренне удивился Илья. – Вот уж не думал, что у меня до такой степени пустые глаза… – С еще большим вниманием окинул взглядом Анну. – И все-таки жаль.

– Вы что-то знаете о моем муже?

– О муже? – переспросил тот и потом произнес ту же фразу без знака вопроса: – О муже… Потому мне и жаль вас.

– Где он? – Анна смотрела на мужчину не мигая, в упор. – Что с ним?

– Буду откровенен. Где он, не знаю. Что с ним? Думаю, с ним плохо.

Глаза Анны сухие, немигающие.

– С вами трудно разговаривать.

– С вами тоже непросто. Ваш муж оказался двойным агентом. Он работал и на нас, и на другую сторону. То есть на криминал. Поэтому есть основания полагать, что дела у него совсем плохи. Если не окончательны.

– Не поняла.

– Он оказался между двух жерновов. А в таком случае от человека остается всего лишь пыль.

Анна некоторое время взвешивала услышанное, затем глаза ее медленно и тяжело стали наполняться слезами.

– То есть…

– Именно то, что вы и подумали.

Она поднялась, сделала несколько шагов к двери. Остановилась.

– Это окончательно?

– Не знаю. Если будет какая-либо информация, вас известят.

Губы Анны задрожали.

– У меня дочь… И я одна.

Илья подошел к ней, легонько прикоснулся к руке.

– Мы всё знаем. И постараемся не оставить вас без внимания. Все-таки для нас он тоже сделал кое-что полезное.

– Я не верю, что все это правда.

– Мы тоже не верили. До поры до времени.

Анна открыла дверь и едва слышно попросила:

– Прошу вас… если что-нибудь узнаете.

– Непременно, – улыбнулся Илья, провожая ее. – Непременно сообщим. Обещаю лично.

Продовольственная палатка была выбрана на самой окраине поселка. Поселок сонный, малолюдный, с одинаковыми шиферными крышами. Юра, потирая в предвкушении ладони, внимательно осмотрелся, прислушался, после чего кивнул Сергею:

– Вперед…

Тот мощным рывком сорвал деревянный щит с лицевой стороны палатки, и тут же внутри начал слабо звенеть сигнал тревоги. Это почему-то рассмешило Юру.

– Такой «соловей» много шухеру не наделает. – Ногой, с разбега помог молчаливому и сосредоточенному Кузьмичеву разбить витринное стекло.

Вдвоем по-быстрому они выгребли самые подходящие продукты – хлеб, колбасу, консервы, свалили все это в полиэтиленовые сумки и бросились прочь.

Позади заныла милицейская сирена, что подстегнуло парней, они взяли направление к ближайшему лесу и вскоре исчезли за плотной зеленой завесой.

Завтракали они в каком-то заброшенном, полуразрушенном домике лесничего. Кругом плотная стена леса, солнце косыми лучами пробивалось сквозь листья, в которых звенели невидимые птицы и изредка перелетали с ветки на ветку пушистые белки.

Ели парни не спеша и с удовольствием.

– Ксивы, конечно, у тебя никакой? – с набитым ртом спросил Юра.

– Можно подумать, у тебя есть.

– У меня? – попутчик хитро и насмешливо посмотрел на вновь приобретенного приятеля. – У меня как раз все в порядке. – Отжал подошву ботинка, достал оттуда мятый паспорт, показал Сергею. – Паспортина что надо.

– Откуда?

Юра довольно рассмеялся:

– Секрет фирмы… – и тут же спрятал документ в карман. – А если на будущее, то все элементарно. Один паспорт сдаешь, второй прячешь. Лучше в такое место, чтоб менту и в голову не пришло искать.

Сделал себе крутой бутерброд, надкусил смачно, большим куском, изучающе взглянул на попутчика.

– А ты вообще кто?

– Не видишь? – огрызнулся тот. – Человек.

– Вот бы не подумал, – хохотнул Юра. – Сразу так и не скажешь… А кто ты, человек? Как попал в отстойник?

– Тебе сразу рассказать? Или постепенно.

– Лучше сразу. Лыжи ведь все равно направлены в одну сторону.

– Мента чуть не замочил.

– Крутого?

– Круче не бывает.

– И чего ж не замочил?

– Осечка. Волына оказалась непроверенной.

Юра поразмышлял, щелкнул языком.

– А может, и хорошо, что осечка. Менты не прощают, когда ихнего заваливают. Или в отстойнике прибьют, или на киче прикончат. Но то, что искать будут, однозначно.

– Выводы?

– Их пока нет, но со временем появятся. Убежден… – Юра вдруг вспомнил что-то. – Кстати, а кликуха твоя как?

– Фамилия – Кузьмичев.

– Класс! Делаем кликуху что надо! Кузьма. Покажем Кузьмину мать! Или Кузькину мать… С такой кликухой не пропадешь… – Парень вопросительно потер большим и указательным пальцем. – А как у нас с лавэ?

– С чем?

– Ну, с бабками!

– Откуда? В ментуре все вычистили.

– В том-то и дело… Ладно, возьмем на абордаж какого-нибудь лоха. Ты у нас еще бакланчик, будешь торчать на шухере, а я бомбану.

Электричка неслась в темноту ночи. Вагоны были практически пустыми, лишь в некоторых дремали поздние пассажиры да в продуваемых тамбурах курили неразговорчивые мужики.

Юра и Сергей переходили из вагона в вагон, внимательно присматривались к пассажирам, приценивались и следовали дальше.

Наконец они нашли жертву. Человек был одет в хорошую одежду, на коленях держал прижатый к груди дипломат. Он крепко спал и, по всей видимости, был не совсем трезвый. В вагоне находился еще один мужчина – сидел он в другом конце вагона, тоже дремал.

Сергей по знаку Юры остановился посередине вагона, готовый к тому, чтобы задержать любого, кто решит вмешаться в происходящее. Сам Юра быстро подошел с спящему, локтем сильно придавил его шею к спинке сиденья, отчего тот захрипел и задергался.

Парень быстро вырвал из рук мужчины дипломат, мужчина медленно сполз под сиденье, и грабители быстро покинули вагон.

Из другого конца вагона вслед им испуганно смотрел проснувшийся гражданин.

Электричка затормозила возле слабо освещенного перрона, Юра и Сергей выскочили из вагона, и в этот момент случилось непредвиденное. Из следующего вагона выпрыгнул тот самый – дремавший – гражданин и принялся вопить во все горло:

– Грабители! Вот они – грабители! Ограбили человека! Держите их!

Станция довольно многолюдная – на перроне не менее десятка людей. Юра и Сергей от неожиданности сорвались с места и бросились в сторону станционного тупика.

Мужчина у вагона продолжал кричать:

– Держите! Убегают!

За спиной раздалась милицейская трель.

Грабители свалились с перрона на железнодорожные пути, побежали, спотыкаясь и падая, по рельсам, и вдруг наперерез им бросился некий человек в гражданской одежде.

– Стоять! – закричал он, стараясь вытащить что-то из бокового кармана. – Приказываю, стоять! Сотрудник милиции!

Сергей с ходу сильно и тренированно сбил его с ног, из рук человека выпал какой-то предмет. Кузьмичев чуть ли не на лету подхватил его – это был пистолет. Сергей наотмашь швырнул его в темноту, и они бросились дальше, спасаясь от погони и милицейских свистков.

Сзади неожиданно раздалась серия частых выстрелов.

Юра, тяжело дыша, оскалился:

– Во дурень… Он попал, а мы упали.

Попетляли между черными составами, пересекли какой-то неосвещенный переулок и исчезли в темени железнодорожного поселка.

Сидели они в темном закутке на последнем этаже какого-то подъезда, говорили негромко, вполголоса.

Юра достал из дипломата разные бумаги, папки, стал бегло их разглядывать, отложил в сторону.

– Эти бени нам до фени… – Вдруг нашел бумажник, по-детски обрадовался: – А вот то, что и требовалось доказать. Вот он, лопатничек, вот он, родимый. – Подмигнул Сергею: – Как думаешь, сколько здесь?

Тот пожал плечами.

– Не думаю, что много. С большими бабками в электричках не ездят.

– Лохи как раз только в электричках и ездят… – Юра вывернул содержимое бумажника, и оттуда вывалилась приличная куча рублей и зелени. – Ну, а я что говорил? – радостно рассмеялся Юра. – Лох попался что надо! И на жрачку хватит, и на балеринок останется!

Юра пересчитал деньги, сунул себе в карман.

– Бабки общие, но пусть будут при мне. Так надежнее… – Вытряхнул из дипломата все остальное, неожиданно обнаружил здесь паспорт. – Елки мохнатые! А вот это совсем как подарок! – Протянул Кузьмичеву. – Сделаешь фотку, прислюнявим вместо лоха, и будешь ты… – прочитал фамилию лоха. – Будешь Синяковым Петром Петровичем. Синяком, короче. – Внимательно взглянул на Сергея. – Знаешь, брат Кузьма, ты мне по кайфу. Как ты этого мента на рельсах подрезал – просто восторг! Я бы так не смог. И запомни, Юрок таких вещей не забывает. Память у него крепкая – как на терку, так и на дерку.

Сергей помолчал, оценивая сказанное, чуть погодя поинтересовался:

– Что дальше?

– Дальше? – Юра хитровато поднял глаза. – Дальше будем добираться домой.

– Домой – это куда?

– Домой – это домой.

– Темноватый ответ.

– Исключительно из уважения отвечу светлее. В столицу нашей прекрасной и необъятной Родины.

– Ого! – Кузьмичев присвистнул. – Так ты столичная штучка?

– Я – штучка всероссийского масштаба. – Юра явно был польщен реакцией.

– А в этих краях по какому случаю?

– Тебе так все сразу и выложи. Случай – он как воробей. Сегодня поймал, а завтра, глядишь, и нет воробышка. Или вылетел в форточку, или слопали бедняжку. И вообще на будущее: никогда, Кузьма, не гони лошадей. Особенно чужих. Запомни, братан, это правило на всю жизнь.

В морге, кроме одного санитара, больше ни души. Анна стояла возле гроба, к котором лежал покойник. Рядом с матерью застыла насмерть перепуганная Катюша. В соседнем помещении курили несколько сотрудников милиции в гражданском.

Илья стоял за спиной Анны, ждал ее решения.

Анна, приложив ладони ко рту, долго и внимательно всматривалась в изуродованное, сплошь синее, в кровоподтеках, слегка подправленных гримом, лицо мужчины.

Сергея в нем узнать невозможно.

– Это не он… – прошептала Анна.

– Что? – склонился к ней Илья.

– Не он… – повторила женщина. – Совсем не он.

– Вот документы, – протянул ей бумаги Илья.

– Его невозможно узнать… – Анна стала плакать, Катюша еще плотнее прижалась к матери.

– Была перестрелка. Его пытались задержать, – объяснил Илья. – Затем бессмысленное, отчаянное сопротивление. Результат видите.

– Все равно не он. Я вам не верю. Что-то здесь не так. Все время не верю. С самого начала. Можно посмотреть? Тело посмотреть. Я его сразу узнаю.

Илья отрицательно качнул головой.

– Верить, не верить – ваше право. А насчет посмотреть – нет. В ваших же интересах – нет. Тем более рядом ребенок.

– Я прошу. Умоляю. Мне это необходимо. Необходимо убедиться. Я без этого не смогу жить.

– Нет. – Илья оглянулся на сотрудников в служебной комнате. – Пора.

Те подошли к гробу, взяли его на руки, понесли к выходу, к поджидающему катафалку.

Они стояли в тамбуре пассажирского вагона, вокруг грохотало и тряслось, Юра курил. Сергей смотрел в окно на проносящиеся пейзажи, покусывал заусеницы на пальце.

– Женат? – спросил Юра.

– Был.

– Детишки?

– Дочка.

– Разбежались, что ли?

– Спрашиваешь так, будто ведешь следствие.

– А я и веду. Откуда я знаю, что ты за гусь?

– Не знаешь, вот и не надо. Доберемся до конечной – и в разные концы.

– Не-е… – Юра рассмеялся и погрозил окурком. – Не-е… Я, может, тебя заприметил? Может, я покорешиться хочу?!

– Но я же не допытываю тебя?

– Потому что не имеешь права.

– Это почему ж?

– По кочану! Покрутишься с мое, узнаешь… Так чего там с женой?

– Не хочу об этом.

– Сохатым, что ли, сделала?

Сергей вдруг побелел, схватил Юру за отворот сорочки.

– Не смей! Слышишь, не смей! Это мое… только мое! Понял?

Юра отцепил его руки, мотнул головой.

– Псих, что ли? Спросить нельзя? Ну, братан, даешь. Лечиться нужно.

Они какое-то время помолчали. Затем Юра не выдержал, улыбнулся, хлопнул Сергея по плечу.

– Ладно, не обижайся. Замяли… – И через паузу: – Дочурку-то как зовут?

– Катюша.

– С ней осталась, что ли?

Кузьмичев поднял на него бешеные глаза, тот сразу отмахнулся:

– Все, все, кочумаю. Больше ни слова… – И через паузу, свойски: – Я тебе, братан, найду такую бабеху – закачаешься.

Юра погасил сигарету о железную дверь тамбура, тоже посмотрел в окно.

– Все, кажется, подкатываем. Подкатываем к городу, где не только весело, но и страшно до жути.

Они уже готовы были выйти из тамбура, как вдруг Юра развернулся, крепко прижал Сергея к холодному железу закрытой двери, дыхнул в лицо тяжело и жарко.

– Только запомни, братан, одно. Теперь ты от меня ни шагу. Будешь все время как на веревочке.

Кузьмичев попробовал оттолкнуть его, но тот не отпускал.

– На веревочке. Как бычок… А отлучишься в сторонку, получишь свинчатку по лобешнику.

Сергей все-таки оттолкнул его.

– Припадочный, что ли?

Юра ухмыльнулся, слегка юродствуя, приблизил лицо чуть ли не вплотную.

– А знаешь, кто я?

Сергей смотрел на него спокойно, с усмешкой.

– Ну и кто же?

– Мочильщик. А по-вашему, киллер. Надо убрать какую-нибудь падлу, зовут меня.

– Но на киллера есть антикиллер, – улыбнулся Кузьмичев.

– Соображаешь… – хохотнул, а потом погрозил пальцем Юра. – Неплохо соображаешь. Вот поэтому и будешь топать рядом со мной. То я тебя прикрою грудкой, то ты меня. Вдвоем все-таки веселее.

– Боишься, что как только выйдем на перрон, так тебя сразу и грохнут?

– Ну, сразу не сразу, а такое случиться может. Поэтому, Кузьма, будем помогать друг дружке. Как в том фильме, помнишь? «Скованные одной цепью», кажись? Мы ведь с тобой проверочку взаимную прошли, верно?

– Это еще не проверочка.

Юра одобрительно цокнул языком.

– Молоток. Нравишься ты мне, Кузьма. Это еще не проверочка, а самое ее начало. Но продолжение у нас должно быть самое веселое. И высокое. Фиг с два кто до нас подпрыгнет. Будем тянуться к этому, Кузьма?

– Попробуем.

– Дай пятачок.

Сергей протянул ему ладонь, и Юра сильно ударил по ней своей пятерней.

– Смотри, братан, не кинь. Мне сейчас подобная поддержка ой как нужна. Не подведи, иначе на дне самого топкого болота разыщу. Понял, братан?

– Как не понять? Понял.

– Ну и лады. Вперед?

– Вперед. – Они покинули тамбур и уже на подходе к самому купе Сергей неожиданно спросил: – А с Грязью, случайно, не знаком?

– Чего-о? – Юра даже остановился. – С Грязью? А ты откуда его знаешь?

– Не знаю, слышал.

– И от кого же?

– От мента, которого хотел завалить. Он как раз по телефону про Грязь с кем-то базарил.

– Ты про Грязь не говорил, я про него не слышал. А случаем, увидишь живьем, старайся отвести глаза, будто ослеп вовсе. Так будет лучше тебе же…

Состав стал тормозить, Юра шумно выдохнул, вышел в коридор, приготовился к выходу. Сергей задержался, быстро осмотрел купе, пробормотал:

– Ничего не забыли? – прошелся рукой по одной полке, второй, встал ногами на нижнюю, заглянул наверх, прощупал все углы, заметил там багажное отделение. И вдруг обнаружил обещанный паспорт.

– Ты чего? – заглянул в купе удивленный Юра.

– Да так, на всякий случай… – Кузьмичев хлопнул его по плечу и двинулся следом к выходу.

Москва. Безумная, суетная, непонятная, пугающая и соблазняющая.

Поезд прибыл на один из шумных московских вокзалов. В густой толпе прибывших мелькнули Юра и Кузьмичев и быстро, стараясь не задерживаться, растворились в общем вокзальном месиве.

– Куда? – спросил Сергей, на ходу, незаметно выбросив паспорт, подаренный Юрой после электрички.

– На донышко. Полежим, отойдем, погреемся. А там, глядишь, и солнышко в нашу сторону зыркнет… – Юра оглянулся. – Хвостик не ощущаешь?

– Вроде нет.

– Гражданин… – вдруг послышался сзади женский голос. – Вы обронили… паспорт обронили. Гражданин!

– Тебя, что ли? – шепотом спросил Юра.

– Понятия не имею.

– Гражданин!

Юра зло оглянулся, прорычал старушке, преследующей их:

– Сгинь, старая цапля!

Та отстала удивленно и обиженно, Юра и Кузьмичев покинули перрон, протолкались на шумную и головокружительную привокзальную площадь.

Юра шутливо и незаметно перекрестился.

– Ну и слава Богу. Кажется, страхи были почти напрасными. Может, даст Боженька, все и обойдется.

Анна с дочерью стояли на небольшом городском кладбище возле свежего захоронения с небольшим количеством венков, цветов.

Дочка смотрела на земляной холмик, на скромный деревянный крест с недоумением и страхом, молчала.

Повернула голову к плачущей матери.

Та вытерла глаза, положила свой букет из роз на могилу, перекрестилась и, взяв дочку за руку, медленно побрела к выходу.

Катюша оглядывалась и по-детски никак не могла понять, что же произошло и почему опять стала плакать мама.