Кротовский, вы сдурели

Делаю паузу… в зале стало так тихо, что слышен только скрип не расчитанных на такие нагрузки половиц под ногами собравшихся…

— Так вот, это правда! — подбавляю в голос силы и припечатываю ладонью по трибунке.

На самом деле мне неизвестно, ходят про меня такие слухи или нет. Ну… теперь можно быть уверенным, теперь такие слухи точно пойдут. В зале поднялся гомон. Совершенно непонятно, обрадовало людей такое мое признание или наоборот… но оно людей впечатлило без всякого сомнения. Стоящая под трибуной Анюта вытаращила глаза и шепчет одними губами: «Сережка, ты сдурел?»

Может, и сдурел. Но мне ясно одно, либо я поломаю игру англичанам и навяжу свою партию, либо так и буду играть вторым номером, отбиваясь от атак. Дожидаюсь, когда толпа снова стихнет и продолжаю:

— Решить проблему с вывозом мусора несложно. Сегодня же дам распоряжение на поставку десяти грузовиков. Это существенно упростит дворникам работу…

— Но этого недостаточно! — как попка выкрикнул агитатор-провокатор.

Ай, какой молодец. Он даже не подозревает, что теперь своими воплями льет воду на мою мельницу.

— Совершенно верно. Этого недостаточно. Решать проблему чистоты нужно целостно. Все вы знаете прекрасную поговорку: чисто не там, где метут, а там где не сорят…

— Что ты хочешь этим сказать? — тут же заголосили горлопаны, — Поднимать налоги на вывоз мусора мы тебе не позволим.

— Никаких налогов поднимать не собираюсь, речь совершенно о другом, — отвечаю тут же и указываю пальцем на одного из агитаторов, — Вот посмотри себе под ноги. Что ты видишь?

Горлопан в недоумении уставился на свои пыльные ботинки. Ничего особенного он явно не замечает.

— Ну ты ослеп что ли? — кидаю претензию, — Вот ты только что кинул себе под ноги окурок. Не смог донести до урны? А за тобой, между прочим, кому-то придется подметать…

— И мыть еще за ним, — послышался женский голос.

— И надымил, как черт… и так дышать нечем…

— Вот об этом я и говорю, — снова перехватываю инициативу, — Скажите мне, часто вам попадается мусор на улице? Что, трудно дойти до мусорного бака?

— Так все бросают, — попытался оправдаться агитатор, — Окурок же…

— Да? Все бросают, а ругают дворников, — вставил кто-то свои пять копеек.

— Вот и я об этом, — продолжаю развивать мысль, — Один окурок бросил, другой ведро до бака не донес, третий вовсе свалку устроил.

— А мясник, собака, требуху прямо в канаву выбрасывает, — наябедничал еще один горожанин, — В переулке от крыс проходу нету.

И тут как прорвало. Народ начал вываливать накопленные претензии. Жду две-три минуты, позволяя людям выпустить пар и громко хлопаю в ладоши, привлекая внимание. Превращать собрание в простую склоку в мои планы не входит.

— Тише, горожане. Вы не на базаре. Прошу высказываться по очереди, — обвожу людей взглядом, якобы выискивая, кому дать слово, и останавливаю взгляд на человеке с докторской клиновой бородкой, которого выбрал заранее, — Давайте предоставим слово городской интеллигенции.

— Все верно, — сдержанно говорит доктор, — Проблему чистоты нужно решать комплексно. Кроме упомянутых выше грызунов, разносящих инфекции, обратил бы ваше внимание на высокий уровень загрязненности питьевой воды. В половине колодцев вода непригодна для употребления даже после кипячения.

— Ну что ж, — как бы подвожу итог всему вышесказанному, — Очевидно, одним вывозом мусора проблему не решить. Во-первых, придется расширять штат полицейского департамента. Вменить в обязанности городовых выявлять самых злостных грязнуль. А если они не поймут человеческого языка и попадутся вторично, то и штрафовать.

— Сразу штрафовать, — крикнул кто-то, — Нечего с ними церемониться.

— А кого-то и сразу штрафовать, — соглашаюсь, — Причем с учетом нанесенного городу ущерба. Травить колодцы сточными водами — это уж, извините, ни в какие рамки… далее… я намерен выделить денежный грант медицинскому департаменту. Потому что решение о степени загрязненности и, соответственно, опасности для здоровья горожан должны выносить все-таки врачи, а не дворники.

— А вот это верно, — одобрил доктор с клиновидной бородкой.

— Кроме этого, я собираюсь оплачивать учителям сверхурочные часы на внеклассную работу с учениками. Приучать к чистоте надо смолоду. И, наконец, хочу выделить фининсирование пожарной службе. Нужно проводить постоянные инспекции свалок и подобных пожароопасных мест. Это тоже, если хотите, напрямую относится к вопросу чистоты.

В сущности я отметил все основные городские службы. Если уж тратиться, то с максимальным эффектом. Чем шире я профинансирую, тем больше довольных и меньше обделенных.

— Складно поешь, — опять встрял агитатор, — Давайте документ писать… а красивых слов мы во как наслушались.

— Послушай, — делаю вид, будто крикун меня изрядно утомил, — Что ты все время бежишь впереди лошади? Тут и без тебя не дураки собрались… оформим документ, как положено: городское постановление о личной ответственности правителя в вопросах соблюдения чистоты… такое название устроит?

Личную ответственность народ одобрил. Текст постановления был составлен и довольно быстро. У меня рука набитая. Я подобных постановлений на правах инспектора по технике безопасности в свое время не одну сотню настрочил.

В итоговом виде документ был громко зачитан перед собравшимися, и совет приступил к голосованию. Ложа народных представителей проголосовала за него почти единогласно. Два человека по каким-то причинам отсутствовали и один воздержался. А вот ложа владетелей единым фронтом выступила против такого постановления. Уж не знаю, что их там смутило. Возможно, просто не желали допустить подобного прецедента, возможно, личная ответственность не сопоставима с их личными принципами.

Итого вышло сорок три голоса «за» и сорок голосов «против». Осталось проголосовать только мне. Да уж. Забавно выходит. Поскольку за мной числится пять голосов, все зависит от меня. Если я присоединюсь к владетелям, документ будет отклонен. Я еще могу отыграть все назад и не вешать себе на шею эту финансовую гирю.

— Так как вы голосуете, Сергей Николаевич? — выкрикнул с места нетерпеливо доктор.

— Я-то… я голосую… «за».

Из здания совета вышел под светом звезд вместе с Анютой и Филиппычем. У меня на руках свежее постановление. До самой ратуши Анюта хранила молчание, но войдя внутрь, не удержалась:

— Сережка, объясни мне. Зачем ты под это подписался?

— Видишь ли, Ань. Любая ответственность — медаль с двумя сторонами. С одной стороны ответственность, а с другой стороны возможность.

— Честно… ничего не поняла.

Я не стал ничего пояснять. Пока и сам ни в чем не уверен. Поднялся в свою комнату, дождался полуночи и уснул уже в Киртасских казармах.

Утро началось с приятной новости. Инструктор Варан лично зашел в наше крыло сообщить, что за выполнение задания нам начислено по десять кворков. Он отвел нас к полковому казначею, и я впервые получил в руки эту таинственную валюту. С виду ничего особенного. Монета, как монета. Только сплав непонятный. Впрочем, мне плевать. Лишь бы гоблин их принимал.

А после завтрака за нами прилетел транспортник. Когда мы взлетели, Варан сухо пояснил.

— Сегодня держим оборону на стене. Задача прежняя. Выбиваем магов.

Вообще мне по-прежнему не очень понятно, кто в Киртасе подпадает под определение мага. Любой в нашем отряде обладает какими-то супер способностями. Но, похоже, по здешней классификаци даже Настасью Кобылкину к магам бы не отнесли. Поскольку она не владеет заклятиями массового поражения.

Транспортник высадил нас в крепости… с реальными высокими зубчатыми стенами. Опять я сбит с толку. Я уже видел на вооружении обеих сторон средства поражения и разрушения, для которых эти средневековые типы каменных укреплений не представляют особой проблемы, но Травка пояснила, что стены эти зачарованные. Разрушить такую стену даже очень сильному магу будет очень непросто.

Варан разбил нас на три группы по четыре человека. Мне, Ниндзе, Травке и Гусю достался восточный сектор стены. Мы поднялись наверх. Здесь уже заняли позиции стрелки, готовясь стрелять через бойницы. Я тоже начал пристраивать арбалет между зубцами.

— Это ты зря, Кротовский, — как бы нехотя обронил Ниндзя, — Не светил бы ты своей бляшкой.

— А как же стрелять тогда?

— Высовываться не более, чем на четверть секунды, — пояснил Ниндзя.

— Как я успею прицелиться и выстрелить за четверть секунды?

— Это тебе виднее, — Ниндзя уселся, привалившись спиной к зубцу, и полностью расслабился, по-моему даже задремал.

— Ладно, как скажешь.

Я тоже спрятался за зубец стены. Выпустил Ныра и Гамлета. Ныр принюхался и оскалился.

— Кровью пахнет, — сказал он.

Гамлет обошелся без высказываний и поднялся в небо. Гусь и Травка тоже высовываться не пожелали. Ну что ж. Они все опытные воины. Мне стоит прислушиваться к их советам. Сосредотачиваюсь на показателях радара. Гамлет набрал предельную высоту, высветив красные точки противников.

Они еще довольно далеко, но быстро приближаются. Километр… восемьсот метров… семьсот… шестьсот пятдесят… еще немного и они войдут в зону поражения… и вдруг на нашу стену обрушивается шквал огня. Боец, что выцеливал противника в пяти шагах от меня, не успел выстрелить ни одного раза. Его голова разлетелась на ошметки. Залп Зарабдийцев был страшен. Чуть не половина наших стрелков валяется, разбросав мозги по стене.

— Вот так, Кротовский, — говорит Гусь, — Четверть секунды это еще много… очень много…

Честно говоря мне очень страшно. Не знаю, как заставить себя высунуться даже на эти гребаные четверть секунды.

— Это был спаренный удар земли и воздуха, — взялась пояснять Травка, — Дальнобойно-убойное сочетание. Первый удар самый мощный. Им нужно время на перезарядку. Но высовываться пока рано. Возможно у них есть еще маги.

— У них еще двое, — сообщаю, — Огонь и Вода.

— Ты это видишь?

— Да. Через Гамлета. Я же картограф.

— Дерьмо… в смысле, что у них целых четыре мага идет на штурм — это дерьмо. А то, что ты картограф — это здорово.

— Огонь и Вода самое дерьмовое сочетание, — согласился Ниндзя, — Перегретый пар имеет неприятное свойство. Даже за стеной нас достанет…

Ниндзе, Гусю и Травке, видимо, одновременно пришла одна и та же мысль.

— Ложись! — все трое разом упали на животы, одновременно накидывая капюшоны. А в следующий миг мой доспех схлопнул забрало, лишив ненадолго обзора. Но даже через доспех я почувствовал нестерпимый жар. Будто кто-то плеснул кипятка на печные камни в парилке. Если бы были у меня открытые участки тела, наверно обварились бы.

Я слышал, как взвыл от боли волк, но не мог ничем ему помочь. Я его даже не видел… одно хорошо, перегретый пар исчез так же быстро, как появился. Забрало доспеха не раскрылось, а только убрало затемнение со светофильтра и раскупорило каналы для дыхания. Что сказать, мой доспех умнее меня. Если б не он, мне бы рожу обожгло будь здоров. Я-то вслед за остальными на брюхо упасть не успел.

— Ныр, ты как?

— Нос ошпарило, — прогундосил Ныр, — Ерунда. Жить буду. Только нюх отшибло. В ближайшие двадцать минут на мое чутье не рассчитывайте.

— Ну нет. Так не пойдет, — Травка достала из потайного кармашка малюсенькую баночку и потянулась к Ныру, — Да не дергай башкой… это мазь регенерации… нам без твоего чутья этот бой трудно будет пережить.

Ныр тяжко вздохнул и подставил морду. Травка очень экономными движениям помазала ему нос.

— Ты вроде говорила, у тебя нет зелья регенерации, — заметил Ниндзя.

— Сама в шоке… что придется тратить драгоценный бабушкин подарок на волчью морду.

Кидаю взгляд на нашу линию обороны. К моему радостному удивлению от второй магической атаки пострадало не так много Киртасских бойцов. Видимо, кому хватило смекалки и опыта пережить первую, те пережили и вторую.

«Кротовский, — пришел образ от Гамлета, — Ты долго прохлаждаться собираешься? Земляной и воздушник скоро перезарядятся»

«Я готов»

«Вывожу метку на твой шлем. Воздушника будет снять проще всего»

«Метку вижу»

«Сейчас он замрет, чтобы намигичить заклятие… на счет три… один… два… три!»

Высовываюсь из-за зубца, одновременно вскидывая арбалет. Свожу прицельную метку. Выстрел, выстрел, выстрел… и сразу прячусь обратно. Туда, где только что торчала моя голова летят стрелы, болты и разряды…

— Ну вот, четверть секунды это очень много, — замечает Ниндзя.

— Вообще-то в четверть секунды Кротовский не уложился, — возражает Гусь, — Надо было ограничиться одним выстрелом… попал хоть в кого-нибудь?

«Воздушник готов» — докладывает Гамлет.

— Воздушник готов, — отзываюсь эхом.

— Меняем позицию. Быстро, — выкрикивает Гусь.

На этот раз не тупил и ломанулся, пригнувшись, за остальными.

— Кротовский, — укоризненно говорит Гусь, падая на задницу на новом месте, — После такого удачного выстрела надо менять позицию.

— После любого выстрела надо менять позицию, — поправляет Ниндзя, — Особенно после такого удачного… что там видит твоя птичка?

— Гамлет докладывает, что земляной не стал атаковать.

— Это мы и сами видим.

— Еще он сообщает, что земляной выстраивает укрепления. Особенно вокруг магов.

— Резонно. Теперь земляной будет работать на оборону. Теперь они будут осторожничать.

— И как нам еще трех магов снимать? Варан собирается подключаться? — спрашивает Травка.

— Зарабду идут на штурм широким фронтом. У Варана на другой стене забот хватает. Надо как-то самим выкручиваться, — обрисовываю обстановку.

— Жаль. Есть мысли?

— Я могу взломать укрепления, — в своей ленивой манере отзывается Ниндзя, — Если использовать эффект неожиданности, земляной не успеет среагировать. Тогда Кротовский снимет еще одного.

— И кого валить?

— Огневика, вне всякого сомнения, — убежденно говорит Гусь, — Земля и вода хорошо сочетаются на ровной местности. При штурмах крепостей у них будет самое неэффективное сочетание.

— Согласен. Кротовский, нарисуй примерную схему, — просит Ниндзя, — Где там засел их огневик?

Беру кусочек отбитого камня и рисую расположение Зарабдийских сил. Так вышло, я являюсь глазами всей группы. Жаль, не могу передать им показания радара напрямую, но Ниндзе хватило даже такого рисунка. Он указал пальцем.

— Там засел?

— Чуть левее… еще левее… чуть правее… да, теперь ты указываешь прямо на него.

— Понял. Готовность три секунды.

Гамлет настраивает мне метку на шлеме. Подбираюсь внутренне, чтобы еще раз высунуться и отстреляться.

— Погнали, — выкрикивает Ниндзя.

Одним молниеносным движением он выскакивает из-за зубца и с двух рук посылает в полет сразу четыре метательных ножа. Я высовываюсь мгновением позже и выпускаю четко в метку бронебойный болт. Мы оба тут же прячемся, но я продолжаю видеть глазами Гамлета.

Эти чудо-ножи Ниндзи летят с нарастающим ускорением. За триста метров полета они разгоняются до скорости автоматной пули. Учитывая их немалую массу, ножи влетают в сотворенное земляным магом скальное укрепление не хуже пушечного снаряда. Кусок защиты разлетается, как от взрыва. Личные щиты спасают огневика от гранитных осколков, но следом в догонку летит мой болт и пробивает его голову.

«Огневой готов» — лаконично сообщает Гамлет.

Потеряв двух магов, Зарабдийцы, видимо, поняли, что дальнейшая позиционная война им невыгодна, и решили перейти к более решительным действиям.

— Бойся! — крикнул Ныр.

Хорошо, что мы снова сменили позицию и не оказались в зоне поражения. Водяной кулак обрушился на то место, из которого мы проатаковали секунду назад. Тело мертвого Киртасского бойца раздавило будто прессом.

Земляной маг противника решил пренебречь обороной и вспучил землю, сотворив широкую лестницу на стену. Зарабдийская пехота, пользуясь численным преимуществом, рванула вверх в атаку.

— Пора и нам размяться, — Гусь покрылся своей необычной перьевидной броней и вытянул клевец из поясной петли. Травка ушла в невидимость. Ныр встопорщил шерсть на холке. Ниндзя зажал между пальцами по три ножа в каждой руке.

Не сомневаюсь, что на узкой полосе стены моя группа прекрасно справится и без меня. А я собираюсь продолжить охоту на магов.

«Гамлет, давай метку на земляного. Уж очень много проблем от гада»

«Поздно. Он успел опять закрыться, — отвечает Гамлет, — А вот водному я устрою освежающие ионизирующие процедуры»

«Ты о чем?»

А в следующий миг я и сам понял «о чем»… говорил Гамлет. Черный подловил водяного мага, когда тот закручивал в ладонях сферу невероятно плотной воды, и долбанул по нему молнией. Вода хороший проводник для молнии. А проклятие невезухи еще и обеспечило магу самый неблагоприятный исход. Он принял «водно-электрическую ванну». Его, бедолагу, долго трясло от разрядов тока.

Для удара птичу пришлось снизиться, и его попытались сбить. Но спохватились поздновато. Гамлет успел набрать высоту. Он слишком маленький и юркий, чтоб достать его в высоко в небе. Только второй раз рисковать ему нельзя. Враг будет готов к удару «с небес». Второй попытки ему не дадут.

Три мага из четырех нейтрализовано. Если б я знал, сколько проблем способен подкинуть земляной, валил бы его первым. По глиняной лестнице продолжает взбираться пехота противника. На моем куске стены положение еще более-менее стабильное. Моя группа уверенно держит оборону и крушит Зарабдийцев. Но рано или поздно их набежит столько, что они задавят нас числом.

«Гамлет, есть соображения, как достать земляного мага?»

«Он закатал себя в скорлупу. Твой арбалет не пробьет»

«Ниндзя пробьет»

«Даже Ниндзя не пробьет, — возражает черный, — Он в три слоя закупорился. Как египетский фараон в многослойных саркофагах».

Что ж делать-то? Всю эту пехоту нам не перебить. Мы теряем бойцов. А они все лезут и лезут.

Глава 9

И все же. Клятый земляной маг вот прямо так наглухо запечатался? Что его не достать ни железом, ни магией? Мой божественный доспех и то оставляет каналы для дыхания и звука. А магу тоже надо как-то дышать, как-то отслеживать то, что происходит снаружи. В конце концов ему надо подпитывать лестницу, по которой бегут на штурм бойцы Зарабду. А если он создал глухой экран, магия не пройдет не только внутрь, но и наружу.

Переключаюсь на тонкое видение. Энергетическое тело мага поражает. Такого я не встречал. У него целые реки и озера магической энергии. И плотность потоков потрясает. Силен бродяга. Понятно, откуда у него столько силищи, что может одновременно держать на себе такую защиту и эту глиняную лестницу на стену.

В какой-то миг замечаю магический выплеск из его темечка. Будто он как кит выбросил в небо фонтанчик магической силы. Через двенадцать секунд опять такой же выброс под давлением. Перехожу на обычное зрение. Отсчитываю очередные двенадцать секунд и выглядываю из-за зубца. Одновременно с выбросом силы из темечка на вершине его саркофага откупоривается небольшой лючок.

Вот я и нашел его слабое место. Вопрос, как попасть? Если стрелять, то нужно, чтобы снаряд летел почти вертикально сверху вниз. Наверно, Гамлет смог бы запулить в него молнией. Но за Гамлетом теперь следят. Не позволят снизиться на расстояние удара.

Система наведения, как ни странно, не считает такой выстрел невозможным. Расчитывает навесную траекторию. Сперва болт полетит очень высоко вверх, а потом будет падать почти вертикально. Но время полета… около шести секунд. Придется стрелять с упреждением по времени.

Собственно, шанс есть… и неплохой. Мои боеприпасы имеют возможность небольшой коррекции направления полета. Гамлет отследит отклонение от цели. Система наведения подправит болт. Ладно… в конце концов гаубицы стреляют навесом на десятки километров и попадают как-то, а тут всего шестьсот метров… буду пробовать.

Когда до времени «че», то есть откупоривания магической защиты остается равно шесть секунд, отстреливаюсь в метку… посылаю болт в белый свет «как в копеечку». Уже через секунду тяжелая стрела превращается в едва заметную черточку. И… я так понимаю… еще продолжает набирать высоту.

Пять секунд… арбалетный болт вообще не разглядеть. На такую высоту даже Гамлет подняться не способен. Четыре секунды… надеюсь, мой снаряд не ушел в стратосферу, набрав первую космическую скорость. Я совершенно не заинтересован в том, чтобы он становился искусственным спустником Киртасы.

Три секунды… мне кажется, или я вижу в небе какую-то красную точку? Две секунды… нет, мне не кажется. Это раскаленный наконечник стрелы с заклятием огня. Гамлет дает поправки на ветер и разреженность атмосферы. Одна секунда… система наведения вводит угол корректировки полетного курса. Я даже вижу, как стрела чуть-чуть изменила направление падения. Ноль секунд… лючок в саркофаге раскрылся. Раскаленная стрела залетает в него, как Санта Клаус в печную трубу на рождество.

«Космический аппарат штатно состыковался с орбитальной станцией, — докладывает Гамлет, отыгрывая диспетчера Роскосмоса, — Земляной готов»

Земляной и вправду «готов». Глиняная лестница лишилась магической подпитки и поползла вниз, как размякшая грязь. Вместе с ней посыпались и штурмующие Зарабдийцы. Оставшись без притока свежих бойцов, штурм сразу начал сдуваться. А к нам на подмогу наоборот, наконец, прислали подкрепление.

— Э, ребятки, — окликаю свою группу, — Теперь и без нас справятся.

«Ребятки» тут же начали выходить из боя, предоставив добивать Зарабду местному гаарнизону.

— Пойдем помогать Варану?

— Варан, по-моему тоже справился. Вон он с остальным отрядом.

У инструктора оказался один раненный, но не тяжело, шел сам. Загрузились в транспортник, который доставил нас на территорию лагеря. Пока Варан отводил раненого в лазарет, мы остались его дожидаться возле столовки.

— Правда, что ваша группа четырех магов в этот раз ликвидировала? — спросил один из магоубийц.

— Да это все Кротовский, — ответил Гусь, — Мы при нем типа массовки.

— Хорошо устроились.

— Не жалуемся, — лениво отозвался Ниндзя.

После обеда ходили к казначею. Я получил на руки еще двадцать кворков. Деньги, как я понимаю, немалые. Но чесслово. Война — это не мое. Тут ведь не игра и не охота. Тут приходится убивать себе подобных. Я бы предпочел зарабатывать другим способом. После еще сходил в храм тысячи богов. Не упало ли случаем на мой счет очков веры. Увы, на божественном счету у меня ноль. Остаток вечера просидел в своем пенале, дожидаясь перехода в обычный мир.

А как только вернулся, сразу увидел в интерфейсе мигающую гоблинскую иконку. От ведь… чутье у зеленомордого. Вот откуда он знает, что я кворками разжился? Перенесясь к знакомому прилавку на Великом Базаре сразу вываливаю перед гоблином заработанные монеты.

— Неплохо для первой недели, — похвалил тот, — Это все, что у тебя есть?

— Все.

— Тогда оставь на запас, — он отодвинул от себя пять монет.

— Как скажешь, — прячу деньги в инвентарь, — Что можешь предложить на эти двадцать?

— Во-первых, хочу предложить новую форму сотрудничества, — говорит гоблин, — Раньше у нас были разовые сделки. Ты мне макры, я тебе конкретные технологические решения.

— А теперь что?

— А теперь предлагаю сотрудничество на постоянной основе. Я буду тебя консультировать не раз от разу, а по выработанной стратегии.

— И чем объясняется новоя форма, как ты называешь, сотрудничества?

— Очень просто объясняется. Ты перерос, условно говоря, полугаражные решения, пусть даже и прорывные. Ты ведь не хочешь, чтобы на твои производства каждый раз накладывало лапу государство?

— Государство обеспечивает мне рынок сбыта.

— А заодно отъедает контрольные пакеты твоих предприятий.

— Ну… это неизбежно.

— Избежно. Еще как избежно. Тебе пора обретать собственную промышленно-производственную независимую базу со всему вытекающими. Тебе нужен собственный технологический суверенитет.

— Ого, — поражаюсь, — Масштабно вещуешь.

— А ты думал, — подмигивает гоблин, — Любой каприз за ваши кворки.

— Заинтриговал. И с чего начнем обретение технологического суверенитета?

— Для начала тебе нужно набрать политический вес. Без этого никуда, — сообщает гоблин, — Ты уже сделал первый шаг. Но действовал по привычке спонтанно. А нужна системность.

— Так что ты конкретно предлагаешь?

— Политическую партию.

— Ты серьезно?

— Серьезней некуда, — невозмутимо говорит гоблин, — Кстати, англичане в Кустовом ее уже практически создали. Тебе опять придется догонять.

— Чет я не слышал пока ни про какую партию.

— Они ее еще не анонсировали. Точнее… не формализовали. Но она есть. А как ты думаешь, иначе они по щелчку пальцев устроили бы демонстрацию перед ратушей?

— Да как… согнали рабочих… те люди подневольные… а там всякие недовольные подтянулись.

— Не такие уж они и подневольные, — возражает гоблин, — Англичане уже подвели идеологическую базу. Уже создали партийную вертикаль. Они давно готовят переворот в Кустовом. Уж поверь, господа англосаксы — ребята продуманные.

— А, ну да, — припоминаю, — Они в клубе даже английские фильмы крутят для населения.

— Все верно. Внедряют образ жизни и культурные коды.

— Ну что ж… партию, так партию…

На следующее утро меня пришла будить Анюта. Ох. Все забываю поставить на дверь засов.

— Ань, чего опять?

— Сама не пойму. Но по-моему что-то странное.

— Это объяснение у тебя странное… а ну-ка погоди секунду. Ляг на кровать.

— Сережка, сдурел?

— Не спорь, пожалуйста. На живот ляг.

— Мог бы хоть цветы подарить… перед этим…

— Анюта, не собираюсь я на тебя покушаться. Ляг уже.

— Ну… легла…

— Не шевелись… я тут кое-что увидел внезапно… потом видение могу утратить.

— И что ты увидел? — Анюте стало любопытно.

— Каналы у тебя энергетические… очень мощные… сейчас возможно почувствуешь странное ощущение… я только затор уберу…

— Действительно. Странные ощущения. У меня будто резко сил прибавилось.

— Ага. Поздравляю. Ты теперь богатырка первого уровня. И у тебя аж двойка в потенциале.

— Как у деды?

— У деды поскромнее… все, можешь подниматься… так что там странное случилось?

— Люди в магазине стали отовариваться не на все деньги.

— Это странно по-твоему?

— Ну… это еще не совсем странно. А вот то, что в магазин приходят какие-то лавочники с рублями и начинают у нас закупаться… откуда рубли у лавочников?

— Да уж. Действительно странно. Пошли посмотрим.

Работники администрации и врачи с учителями получали выплаты вчера, сегодня очередь дошла до низовых работников: дворники, мусорщики, ассенизаторы. Казалось бы, этим нечего и думать, чтоб откладывать рубли в кубышку. И тем не менее, почти все стараются хоть малую часть, но не тратить. Хотя явно вижу, что потратить очень хочется. Как будто рубли они откладывают вынужденно.

Выглядываю из магазина на улицу. Ну точно. У крыльца стихийно организовался пункт обмена валюты. Работники меняют отложенные рубли на фунты. Начинаю понимать суть происходящего. По всей видимости людям нужно закрывать долги… кто-то задолжал за жилье… кто-то знакомым… кто-то в лавках брал продукты в кредит. Долги у них в фунтах. Отдавать им само собой тоже в фунтах.

Меня другое интересует. Зачем скупщики приобретают рубли? На кой им российская валюта? Ответ на этот вопрос находится довольно быстро. Подъезжающие на телегах лавочники выкупают у спекулянтов рубли и тут же идут в наш магазин их отоваривать. Схема замкнулась. Вместе с Анютой возвращаемся на второй этаж в мой кабинет.

— Сережка, что думаешь по этому поводу? — спрашивает она, — Если наши продукты будут еще и лавочники скупать, нам придется увеличить поставки.

— Ну… как ни крути, объем продаж сейчас ограничен. Мы сколько в день на руки выдаем?

— Бухгалтер составлял ведомости из расчета общей выдачи на двенадцать тысяч рублей в день.

— Вот. Значит, и магазин продаст на двенадцать тысяч. Никак не больше.

— Ну да. Сколько денег выдано, столько и в кассу вернется.

— Тут вопрос в другом… — стучу пальцами по столу.

— И в чем вопрос? — интересуется Анюта.

— Надо… надо поговорить с Фоксом…

Достаю мобилу, но на этот раз даже не успеваю набрать его номер. Джимми Фокс позвонил первым.

— Здравствуйте, граф.

— Здравствуйте, Джимми. Вот прямо сейчас хотел вам звонить.

— Значит, я вас опередил. Хочу к вам зайти.

— Жду.

Как только отключил мобилу, Анюта меня предупредила.

— Сережка, этот Фокс — мутный тип. Я бы ему не доверяла.

— Он делец, — пожимаю плечами, — С дельцами и не может идти речи о доверии. С дельцами может идти речь только о взаимной выгоде.

— Тебе виднее, — Анюта немного постояла, будто взвешивая какое-то соображение, — Если что, я вышвырну этого Фокса… и не в дверь, а в окно…

— Еще бы. Ты теперь богатырка. Если ты его вышвырнешь в окно, сможешь перебросить через всю площадь.

— Вот именно.

Анюта вернулась в приемную за секретарский стол. М-да. Она и раньше обладала потрясающей точеной фигурой, а теперь еще в придачу добавилась мощнейшая энергетика. Жизненная сила, грация, изящество молодой львицы. Перед ней и раньше мало какой мужик способен был устоять. И это она только имеет первый уровень. А если я со временем подниму ей уровень до третьего-четвертого? Это уже будет не секс-бомба, а секс-залп-РСЗО…

Джимми Фокс объявился в моем кабинете с неизменной теплой улыбкой старого доброго знакомого.

— Отличный ход, граф, — заявил он с порога.

— Это вы о чем, Джимми?

— О том, что вы решили играть на переукрепленный рубль.

— Э-э… можно уточнить?

— Да ладно… спекулянты меняют фунт на семь рублей…

— Так. И?

— Вы серьезно? — поразился Джимми, — Не знаете реальный обменный курс?

— Анюта! — зову свою помощницу из приемной.

Она заходит в кабинет, бросив красноречивый взгляд на окно. Не нравится ей Джимми Фокс. Ох, не нравится.

— Слушаю, — говорит она, скрестив руки на груди.

— Ань, какой обменный курс рубля к фунту мы использовали в расчетах?

— Двенадцать рублей за фунт, — докладывает Анюта.

— Ого.

— Вот и я о том же, — оживляется Фокс, — Вы умудрились локально обвалить английскую валюту чуть не вдвое. Если ее величество английская королева узнает, что в какой-то дремучей глуши ее фунты меняют по семь рублей, ее хватит удар.

— Так. Я, кажется, начинаю догадываться… Ань, а цену на продукты в магазине мы какую ставили?

— Так подешевле… — Анюта разводит руками, — Ты сам сказал, делать символическую наценку. Ну… я и поставила крупно-оптовые цены… нам-то не в убыток.

— Теперь вы понимаете, какую аферу провернули? — заулыбался Джимми Фокс, — Вы поставили очень низкие цены, но люди-то не знают, что они низкие… и не знают действительного курса. Они ориентируются по покупательной способности валюты в данном конкретном магазине. Я бы сказал, просто, как все гениальное… только увы, мне такая идея в голову не приходила.

— Мы не собирались наживаться на простых людях, — с вызовом заявила Анюта.

— Ну тогда вы просто потрясающе парадоксальные люди, — Анютин выпад Фокса не смутил ни в малейшей степени, — На каких же еще людях наживаться, если не на простых? На сложных что ли? Уж поверьте, на таких наживаться гораздо сложнее. Сложные и сами только ждут случая, чтоб нажиться на ваш счет.

— Ну ладно, Джимми, — увожу разговор от нравственной темы, — Что вы предлагаете? Лично я пока не получаю никакой финансовой выгоды. Скорее наоборот. Я пока только трачу и ничего не зарабатываю.

— Обмен валюты, — сообщает Джимми, — Это же очевидно. Мы будем здесь покупать фунты по семь рублей и продавать в России по двенадцать.

— Никаких «мы», — тут же пошла в отказ Анюта.

— Извините, — Джимми включил заднюю, — Я просто предлагаю услугу. Пункт обмена валюты… маленькая будочка в дальнем углу вашего магазина. Мой процент будет очень скромным… каких-то семь процентов.

— Три процента, Джимми, — осаживаю дельца, — И то только потому, что не имею желания заморачиваться с получением лицензии на валютные операции. Хотя… мне ведь это несложно, да Анюта?

— Раз плюнуть, — подтвержает Анюта, — Ты же правитель. Можешь хоть банк открыть.

— А вы умеете аргументировать, — усмехается Джимми, — Я согласен на три процента.

— Какой дневной оборот на обмене валюты вы сможете обеспечить Джимми?

— Зависит от того, сколько продовольствия вы способны завезти в город. Главное, не допустить товарного дефицита.

— Это не проблема, — говорит Анюта, — Уж что-что, а город Кустовой завалим продовольствием.

— Тогда, думаю, смогу покупать несколько тысяч фунтов ежедневно, — предположил Джимми, — Точнее пока сказать не могу. В любом случае, граф, для вас это будет очень выгодная сделка. Вы изымите из оборота фунты и наполните город рублями. Вам это очень выгодно.

— Время покажет… хорошо, Джимми… Анюта продаст вам рубли с трехпроцентной скидкой. Будку под обмен валюты сколотим сегодня же.

Когда Джимми ушел, Анюта еще стояла надо мной нахмурившись.

— Ань, дырку мне во лбу прожгешь… я не собираюсь отдавать ему деньги просто так. Сказал же, продашь ему по курсу не семь рублей за фунт, а… что у них там? Пенсы… шиллинги… короче, по семь рублей двадцать одну копейку за фунт. Он так-то подкинул нам очень прибыльную схему.

— Ты бы и сам придумал такую схему, не сегодня так завтра.

— Ну, может и придумал бы…

Когда Анюта все же оставила меня одного в кабинете, достал мобилу. Сперва хотел звонить Миле Хоромниковой. Если не она, то папенька ее, купчина первой гильдии, придумает, куда пристроить английские фунты. Но в последний миг передумал и набрал номер Орлова.

— Здравствуйте, Данила Андреевич, — обращаюсь к министру по имени отчеству, — Кротовский беспокоит.

— Что у тебя случилось, Кротовский? — недовольно пробурчал граф Орлов, — Надеюсь, войну пока ни с кем не начал?

— Ну что вы… я человек мирный… вам фунты часом не нужны?

— Фунты? — не понял Орлов.

— Английские фунты. Денежные знаки британской короны.

— Кротовский, ты еще спрашиваешь. В стране жуткая нехватка валюты. Еще как нужны. А у тебя есть что-ли?

— Ну… не прям сейчас. Но надеюсь, скоро будут.

— Кротовский, ты меня очень обяжешь. Готов даже немного переплатить сверх официального курса. По двенадцать пятьдесят за фунт куплю все, сколько будет. Ты понял меня?

— Понял, Данила Андреевич.

— Смотри. Если узнаю, что продал фунты кому-то другому, обижусь.

Вот те на… стоимость фунта поднялась еще на пятьдесят копеек.

— Не сомневайтесь. На сторону не продам.

— Заранее спасибо… слушай, Кротовский, раз уж ты сам позвонил… хотел бы тебя порадовать, но у меня новости не очень радостные.

— Что случилось, Данила Андреевич?

— Мышкин, гаденыш, выбил себе увеличение квоты по Челябинским моторам. Так что тебе поставки уменьшат.

— Насколько?

— Вдвое, а может даже втрое.

— М-да. Жаль.

— И мне жаль. Но я ничего не смог поделать. Лично у царя за тебя просил. Только… Петр Алексеевич ни в какую. Говорит, Мышкину поставлены новые задачи по освоению сибирского севера.

— Понял вас, буду как-то выкручиваться.

Орлов отключился.

Плохо дело. А я собрался поставлять грузовики в Кустовой. Какие уж тут поставки. Хватило бы отработать по контракту с министерством обороны. Набираю Березникова.

— Здравствуйте, граф, — отзывается инженер.

— Здравствуйте. У меня новость не слишком хорошая. Нам квоту на двигатели урезают.

— Проболтались-таки, — расстроился инженер.

— В каком смысле… а вы в курсе что-ли?

— В курсе конечно. Только вам не говорили. Не хотели расстраивать.

— Что значит, не хотели расстраивать? Думаете, я бы никогда об этом не узнал?

— Конечно узнали бы. Просто мы с Кешей начали форсировать настройку линии.

— Та-ак. Какой линии?

— Грузовики на электродвигателях. Нам так и так надо начинать ставить свои агрегаты. А тут еще и квоту сократили. Торопились, как могли.

— А грузовику мощи хватит, если вместо дизеля электродвигатель будет стоять?

— Мы ставим два мотора. На каждую ось. Стендовые испытания уже прошли. Тянет хорошо.

— Вы молодцы. А что будет с ценой на грузовики?

— Так моторы наши, — объясняет инженер, — Свое всегда дешевле. К тому же коробка переключения передач в приниципе не нужна.

— Да?

— А на кой она электродвигателю? Только газ и тормоз. Так что себестоимость вас приятно удивит. Кстати. Первые десять грузовиков на электрической тяге ждите завтра в Кустовом. Жаль, сюрприза не получилось.

— Все равно порадовали. Спасибо, — отключаюсь.

Ай да Кеша с Березниковым. Уже успели перенастроить производство. То есть, мне тогда даже выгодно, что дизельные челябинские движки будут меньше поставляться. У меня руки будут развязаны. Я смогу спокойно продавать грузовики на электротяге в Кустовом. И никто мне слова не скажет, что я обязательства по контракту не исполняю… все претензии на Челябинский моторный завод.

Прав гоблин. Мне нужен свой технологический суверенитет. Конечно, рынок сбыта здесь небольшой. Если взять всю Кустовскую республику, включая все владения, населения здесь наберется не больше пятисот тысяч. По меркам двадцать первого века — это мизер. Но меркам века двадцатого для старта вполне достаточно.

— Сережка, — Анюта вошла в кабинет, оборвав размышления, — Я тебе говорила. Не надо заигрывать… не надо потакать всем недовльным…

— Да что опять? Еще одна демонстрация?

— Да, еще одна демонстрация. Чем больше ты им даешь, тем больше они будут требовать.

— И что на этот раз от меня требуют джентльмены?

— Нет, Сережка. На этот раз уже не джентльмены. Теперь всякая шелупонь под окна приперлась.

Анюта раскрыла окно и сделала приглашающий жест: «на мол, полюбуйся…»

Глава 10

Подхожу к окну… да-а… удивительное рядом… на этот раз на площадь приперлась «публика» самая неблагополучная… из самых неблагополучных районов. В сущности рвань из трущоб. Я и не знал, что в Кустовом такой уровень расслоения в обществе. Что еще удивительней, впереди этой рвани, по большей части пьяной, выступает несколько представителей городской интеллигенции. Узнаю и доктора с клиновидной бородкой.

Сегодняшняя демонстрация не такая массовая, как вчерашняя. И пятисот человек не наберется. Но лозунги у них куда как радикальнее.

— Мы живем в самых отравленных районах. Пьем самую грязную воду.

— Наши дети рождаются уже больными.

— Мы требуем выплат.

— Требуем переселения.

— Пусть богачи живут возле кожевни. Мы тоже хотим жить в чистоте.

Закрываю окно. Прикрываю глаза. Это черт знает что.

— Сережка, надеюсь, ты не собираешься к ним выходить? — с легким опасением в голосе спрашивает Анюта.

— Не собираюсь. Это уже перебор. Кстати… эти люди тоже имеют право голоса на выборах?

— Я-то откуда знаю? — Анюта слегка опешила, — Уточню.

Она вышла из кабинета, а я еще какое-то время наблюдал за «демонстрацией». Что там говорил гоблин: создать собственную политическую партию? Он бы еще объяснил, как именно это сделать.

Вскоре вернулась Анюта, «обрадовав» меня, что эта рвань тоже принимает участие в голосовании. Вроде бы в городском совете даже имеется их представитель.

— Анюта. А узнай, пожалуйста, кто в совете избран от их района… только не прямо сейчас. Завтра займешься. Сейчас давай обсудим поставки продовольствия. Как верно заметил Джимми Фокс, товарного дефицита нам нельзя допустить ни в коем случае.

Остаток дня провели в расчетах и созвонах. Заодно решили задействовать подвальные помещения ратуши под склады. Чтоб ни у кого даже сомнений не возникло в нашей способности отоварить рубли на любую сумму.

Филиппыча назначил ответственным за сохранность складских запасов. Ему же поручил повесить дверь на тот закуток, где у меня припрятан портал на Великий Базар. Вряд ли им кто-то сможет воспользоваться. Допуск именной, но… во избежание лишних вопросов.

Затем перенесся в Киртасу и завалился спать. А утром сразу после побудки в нашу казарму с задумчивым видом пришел инструктор Варан. Я думал, нас ждет очередная охота на магов, но я ошибся… причем ошибся кардинально.

Варан потер шрам над глазом, откашлялся и сообщил:

— Поздравляю… война окончена.

— Окончена?

— Совсем окончена?

— Пока «да». Пока совсем. Сегодня ночью был подписан очередной мирный договор, — инструктор вздохнул, — А так мы воюем с Зарабду с завидной регулярностью на протяжении последних семисот лет.

— И что с нами теперь будет?

— Значит… с вами… с вами будет все хорошо, — заверил Варан, — За выполнение боевых задач вы все получаете гражданство четвертой степени. А те, кто пожелают остаться в армии, со временем смогут и третью степень получить.

— То есть я могу уволиться из армии и жить в Киртасе? — тут же задаю вопрос.

— Можешь уволиться. С четвертой степенью даже сможешь устроиться на работу в городе. Но если что… — Варан выдержал паузу, —…приходи обратно. Тебя возьму.

Спасибо, конечно, добрый инструктор Варан. Но мне хватило. Никогда не имел наклонностей к армейской службе.

Никто кроме меня увольняться не пожелал. Жаль расставаться с Ниндзей, Гусем и Травкой. Они хорошие товарищи, только я свой выбор сделал. Получив рассчет два кворка и сорок семь сотых, попрощался со своей группой.

— Кротовский, я начала к тебе привыкать, — Травка оказалась единственной, кто выразил некое подобие сожаления.

Гусь слегка помахал, обозначив прощальный жест. Ниндзя только разлепил один глаз, посмотрел на меня вопросительно и прикрыл обратно. Понимаю. Я им никто. Знакомы меньше недели.

Вышел из казармы и меня выпустили за ворота территории. Ну… здравствуй Кирта… как выяснилось, Кирта — это столица Киртасы. А моя военная часть располагается в пригороде. Сел на пригородный поезд вроде электрички только без проводов. Билет обошелся в десять сотых кворка.

Вообще это странно, что здесь разменные деньги не имеют собственного имени, их так и называют «сотыми». То есть сотыми долями от кворка. Какой-то солидный мужчина сосед по электричке объяснил мне, что кворк — неразменен и целостен. А потому и названия для местных копеек нет. Ну… не мне осуждать местные традиции. Сотые так сотые.

Доехал прямо до центрального вокзала. Мог и раньше сойти, поезд без проводов делал несколько остановок. Но я рассудил так, что начинать знакомство со столицей лучше с центра.

Вокзал поразил великолепием и величественностью, чистотой и убранством. Вид у людей очень благополучный: одежда, прически, макияж у женщин — все как в высшем свете. Хорошо быть гражданином Киртасы. От вокзальной площади отъезжает множество разнокалиберного транспорта: от минимопедов до длинных гармошечных автобусов.

Здания вокруг площади — все сплошь образчики модерновой архитектуры в двадцать этажей и выше. Одним словом, впечатлен. Вспомнив, что в казарме так и не позавтракал, решил зайти в заведение общепита с демократичной вывеской и… тут меня и настиг облом.

— Вам сюда нельзя, — жестко заявил какой-то тощий уборщик со шваброй.

— Ты обалдел, полотер?

Напрасно я попытался качать права. Копы подъехали менее, чем через три минуты. Я не стал сопротивляться стражам порядка. Позволил им надеть на себя наручники, усадить в полицейскую машину и отвезти в участок.

Дежурный офицер, что меня оформлял, оказался человеком вменяемым. Когда он узнал, что я только сегодня демобилизовался из армии, не стал заполнять на меня протокол о задержании.

— Запомни, парень, — сказал он мне по-отечески, — С твоей четвертой степенью гражданства, в центр города вообще лучше не соваться, уж тем более нельзя никуда заходить… гражданство тоже только сегодня получил?

— Да.

— Так и быть. Отправлю тебя с машиной в дэ-дистрикт.

— А дэ-дистрикт это что?

— Район такой. Где ты имеешь право проживать и работать. У тебя уже есть карта города?

— Видимо… пока нет…

— Что ж они тебя из армии уволили и ничего толком не объяснили?

Я только пожал плечами.

Меня снова усадили в полицейскую машину, только уже без наручников и рядом с водителем. Тот в дороге пытался расспрашивать меня про войну, но я перед увольнением давал подписку о неразглашении, как умел, отделывался общими фразами.

— Много повоевать пришлось? — не отставал от меня водитель.

— Да я в бою всего два раза был, да и то недолго.

— Убил кого-нибудь?

— Стрелять стрелял, — отвечаю, — Может, и убил.

По мере удаления от центра богатый лоск зданий и чистота тротуаров сменялись обшарпанными типовыми спальными кварталами, уличным мусором и убитым асфальтом. А дэ-дистрикт оказался вовсе районом трущоб. Асфальта тут скорее нет, чем есть. Дворы и улицы засраны. Серые однотипные девятиэтажки понастроены так плотно, что давят на мозги и вгоняют в депрессию одним видом нагроможденного бетона.

Водитель высадил меня перед серой коробкой районной полиции.

— Ты первым делом сразу встань на учет, — посоветовал он, прощаясь, — И сразу спроси про работу. Если повезет, устроишься патрульным.

Нормально так. Если устроюсь на неблагодарную работу в уличный патруль, то это мне еще повезет. Не поторопился ли я, уволившись из армии?

В полицейском участке дэ-дистрикта атмосфера совсем иная, нежели в центральном. И попахивает тут нехорошо, будто тошнило кого-то. И гомон стоит. Какие-то люди толкутся неприятные, потные, грязные. И сами копы не имеют намека на вальяжность центровых коллег. Злые, задерганные, взвинченные.

На прием к инспектору пришлось ждать в очереди. Отдельного кабинета у инспектора не оказалось. Он… вернее она, женщина с очень темным оттенком кожи, принимала тут же в общем зале. Когда в очереди до меня остался всего один человек, сухонький старичок с раскосыми глазами, я тихонько выдохнул. Еще немного, и меня примут.

Как это часто бывает на последнем шаге от конечной цели, именно дедок завис у инспекторши надолго. Он очень подробно и очень нудно рассказывал о том, как «подломили его магазинчик». Инспекторша терпеливо заносила в протокол обильные, но не имеющие отношения к сути подробности. Ибо двое грабителей были в масках и говорили измененными голосами.

Наконец, дедок расписался в протоколе и отвалил. Я сел на стул, прогретый его костлявым задом. Инспекторша мазнула сканером перед моей физиономией.

— На учет вставать? — спросила она.

— Так точно.

— Из армии уволился… — не спросила, а утвердила она, — Вам присваивается номерной код гражданина. Вы получаете доступ дэ-уровня к информационной мировой сети. В течение трех дней вы обязаны устроиться на работу. В течение суток вы обязаны получить регистрацию по адресу проживания. Вам есть, где жить?

— Нету.

— Вот адрес, — она черкнула карандашом на клочке номер дома, — Там сможете снять жилье. Если нет денег, первую неделю сможете жить бесплатно.

— Спасибо. А карту?

— Карту? — переспросила инспекторша.

— Ну да. Я так понял, мне нужна карта с районами. В какие имею право заходить, в какие — нет.

— А, карта районов. Она есть в информационной сети. Раньше внутренним интерфейсом доводилось пользоваться?

— Доводилось.

— Ну вот. Должна появиться новая вкладка.

Перевожу внимание в свой внутренний интерфейс. Действительно. Появилась новая вкладка. Прямо под иконкой зеленомордого гоблина.

— Спасибо. А с работой не подскажете, куда обратиться?

— Проще всего устроиться на фабрику разнорабочим. Но платят там мало.

— М-м… а другие варианты есть?

— Можете устроиться к частнику в магазин продавцом, но частник будет платить еще меньше, — инспекторша критически окинула взглядом мой доспех, замаскированный под полевую армейскую форму, — Можете пойти в патрульные… только сразу скажу. Первые полгода будут ночные смены. Район у нас криминальный. Ночные патрули — дело опасное. Предупреждаю заранее.

— Я согласен.

— Смотрите, — предупредила инспекторша, — Если раньше, чем через неделю напишите заявление на увольнение, никакого жалованья не получите. Если выданную полицейскую форму уделаете, будете выплачивать ее полную стоимость.

— Уж неделю как-нибудь продержусь, — решил я пошутить и тут же пожалел об этом. Задолбанной инспекторше такие шутники явно колом стоят.

— Тут написано, служили в отдельной группе, — хмуро уточняет инспекторша, — Что еще за группа?

— Просто полного взвода не набралось, — отвираюсь, как учил инспектор Варан, — А нас пятнадцать человек было. Для отделения много, для взвода мало. Чтоб на довольствие нас поставить, обозначили как отдельную группу.

— Ладно. Пусть так, — согласилась инспекторша, — В армии какой только ерунды не придумают… зачисляю вас в патрульные… форму получите у коптенармуса, он вон там сидит, за решеткой… оружие есть у вас?

— Есть клинок и арбалет.

— Сойдет на первое время. Для патруля этого вполне достаточно. На дежурство когда готовы заступить?

— Могу хоть сегодня. Не люблю тянуть с работой.

— Хорошо сказано, — впервые за весь разговор инспекторша улыбнулась. Будем знакомы, Кротовский. Меня зовут инспектор Джура.

— Рад знакомству, инспектор. Разрешите идти?

— Идите, Кротовский. К восьми вечера быть здесь и в форме.

Получил у коптенармуса форму, а заодно и ключ-код от личного шкафчика. Пошел в раздевалку, отсканировал форму, сменив маскировку доспеха. И убрал форму в шкафчик. Пусть здесь лежит. Целее будет. Не хватало еще ее порвать, чтоб у меня из жалованья вычли ее стоимость.

Выйдя из здания полицейского управления отправился заселяться… уже как-бы в форме патрульного.

— Первую неделю можете жить без оплаты, — напомнила мне консьержка серой девятиэтажки.

— Я заплачу сразу.

— Есть комнаты с санузлом по пол кворка в неделю.

Учитывая, что мой оклад патрульного должен составить два с половиной кворка в неделю, цена приемлемая.

— Давайте с санузлом. Заплачу за четыре недели сразу. Мне в армии выходное пособие выдали.

Поднявшись в лифте на седьмой этаж, консьержка провела меня по длинному грязному коридору, в котором половина ламп не светила вообще, а другая половина светила плохо. Завела в комнату и даже сама застелила постельное белье. Оставшись один, выпустил Ныра и Гамлета.

— Ну как вам?

Ныр принюхался и выдал вердикт:

— Грязная нора.

— Здесь даже нет полки для головных уборов, — высказал претензию Гамлет, устраиваясь на спинке кровати.

— Зато отдельное жилье, — говорю бодро, — Эта комната даже побольше той, что была у нас в казарме. Лично я голоден, как волк. И собираюсь сходить в кафешку.

— Много ты знаешь о волчьем голоде, — Ныр улегся на пол.

— Совсем не знаю, — отвечаю миролюбиво, — Могу купить что-нибудь для вас.

— Мне семечек возьми.

— А мне пирог с вишневым вареньем.

— Да вы гурманы… ладно, возьму что-нибудь…

К восьми вечера успел вернуться к полицейскому управлению. Во дворе разводящий пристроил меня в один из нарядов третьим номером. Двое коллег оказались обрюзгшими и оплывшими мужичками. Один постарше с усами, второй помладше без усов. На лицах обоих сослуживцев отпечаталась скука. Часть нарядов рассаживалась по машинам. Наша троица выдвинулась пешком.

— А нам тачка не положена? — спрашиваю.

Сослуживцы меня ответом не удостоили. Угрюмо двинулись по улице. Минут через пятнадцать неспешной ходьбы усатый вдруг решил дать пояснение:

— Ты это, молодой… за нами держись… у нас участок неспокойный. По ночам такое творится… во-от, а самое главное — это что?

— Не терять бдительность, — делаю предположение.

— Ответ хороший, но неверный, — поправляет безусый, — Самое главное — не суетиться.

— Ага. Подольше проживешь, — поддерживает усатый, — Сейчас еще ничего. А как стемнеет…

Рекомендации более опытных товарищей оставляю без комментариев. Может, они и правы. А я тут человек новый. Осмотрюсь для начала.

Глава 11

У моих напарников слова с делом не расходятся. Они оказались прямо чемпионами по несуетливости. Настолько они неспешные, что меня, привыкшего постоянно гнать в условиях вечной нехватки времени, первые два часа ломало как наркомана. Приходилось себя одергивать, подтормаживать и удерживать от желания поддать им пендельного ускорения.

Первую остановку они сделали, когда здание полиции скрылось за углом девятиэтажки. Доблестным патрульным захотелось пончиков. Когда они сожрали по пончику, то далеко опять не ушли… им захотелось кофейку. Напившись кофею, продвинулись еще метров на двести, тормознули у киоска с лотерейными билетами, где подробно обсудили с каким-то хмырем ставки на ближайший спортивный матч.

После этого прошли всего один квартал, напарникам понадобилось отлить. Видимо, выпитый кофе за это время успел стечь вниз. Я терпеливо ждал, когда они посетят общественную уборную. На выходе из уборной они завели разговор со знакомым таксистом, коротавшим на парковке время в ожидании клиента.

— Ты не булькай, молодой, — наставительно сказал усатый, когда мы снова двинулись в путь, — Это и есть наша работа. Быть на улице. Ну а мы на улице…

Пришлось вынужденно согласиться… идти и не булькать.

Когда стемнело и зажглись редкие фонари, мы-таки стали свидетелями, если не преступления, то правонарушения. Из машины, резко тормознувшей у обочины, выскочили трое крепких парней и начали метелить какого-то прохожего.

Напарники сделали вид, будто ничего не заметили. Один опустился на коленку и начал перешнуровывать якобы развязавшийся ботинок. Второй следил за процессом перешнуровки с таким сосредоточенным видом, будто ничего итереснее в жизни не видел. Коп распрямился, только когда хулиганы прыгнули обратно в машину и уехали.

— У-у, — сказал владелец строптивых шнурков на хрустальном глазу, — Вижу пострадавшего в драке. Надо помочь бедолаге.

Лично я не стал бы называть дракой избиение. Но поправлять старшего товарища тоже не стал. В чужой монастырь со своей терминологией не лезут. Мы подняли избитого человека и довели до травмпункта. В приемной копы записали на себя «обнаружение и оказание первой помощи прохожему по улице такой-то возле дома такого-то… к сожалению на место происшествия прибыли слишком поздно… свидетелей происшествия так же не обнаружено…» — красавцы, чего там…

Ближе к полуночи допатрулировали до жилой окраины. Дальше начинается промзона: склады, ангары, подъездные пути, вдалеке маячат фабричные трубы. Напарники в задумчивости остановились, засунув руки в карманы.

— Нам туда не надо идти? — спрашиваю.

— В нашу ответственность входит территория вон до той ржавой будки, — нехотя пояснил усатый, — Но мы ведь имеем визуальный контроль будки?

— Имеем, — в тон ему ответил безусый, — Будку видим. Значит, будка под контролем.

— Ну вот, какой смысл идти к будке, если мы и отсюда ее прекрасно держим на визуальном контроле.

— А. Понимаю. Будка под контролем, — старательно прячу кривую ухмылку, — И что. Идем братно?

— Пять минут стоим. Потом идем обратно.

На исходе положенных пяти минут, когда копы уже развернулись, чтоб возобновить патрулирование в обратном направлении, послышался скрежет выдираемых петель.

— Ветрено сегодня, — не моргнув глазом, сказал усатый, — Конструкции скрипят под порывами.

— Очень ветрено, — подтвердил безусый, поглядев на строго вертикальный столб дыма, валящего из фабричной трубы.

Кто-то продолжал курочить воротину.

— Слушайте, мужики, — я все же решил внести ясность, — Разве нам не выгодно, если мы возьмем грабителя с поличным?

— Выгодно, — мрачно сказал усатый, — Особенно, если возьмем с поличным сразу двоих…

— А еще лучше троих… — добавил безусый, — А лучше всего, если эти трое будут вооружены и очень опасны.

— В идеале, если кто-то из нас получит огнестрельное ранение… желательно, не смертельное… — напарники продолжают накидывать варианты, доводя рассуждение до чистого фарса.

— Слушай, молодой. Ты правда хочешь погеройствовать?

Пожимаю плечами. Геройствовать не хочу, конечно. Но настолько трусливая позиция напарников мне тоже совершенно непонятна.

— Мы можем хотя бы сообщить о преступлении, — делаю предположение, — Если уж так опасно самим туда лезть… ну пусть высылают подкрепление…

— Отличная мысль, молодой, и как мы раньше не догадались, — саркастически похвалил меня безусый, — Ага. Давай. Вызови подкрепление. А мы пока проверим вон ту девятиэтажку. Я слышу оттуда женские крики. Там явно происходит бытовое насилие.

Оба напарника двинулись к ближайшему дому. Лично я не слышу никаких криков, тем более женских, но… понял уже, как действуют эти ребята. Всегда найдут повод остаться в стороне и не вмешиваться.

Лезу во внутренний интерфейс. За время неспешного патрулирования успел бегло ознакомиться с функционалом. Залажу во вкладку служебного чата, отмечаю иконку дежурного офицера.

Патрульный Кротовский: слышу признаки грабежа в промзоне

Офицер: а поконкретнее

Патрульный Кротовский: кто-то ломает дверь в ангаре

Офицер: проверьте и доложите

М-да… а действительно. Что еще ждать от дежурного? Немедленное подкрепление с кавалерией… только потому, что я услышал что-то? Ладно. Хрен с ними. Схожу и сам проверю.

Иду на звук. Заворачиваю за какие-то гаражы. Ну точно. Вижу двух молодцов в масках. Один вполне грамотно подклинил верхнюю часть воротной створки ангара и выжимает домкратом ее из петель. Верный способ, только очень громкий. Второй молодец стоит на шухере. Классика ночного грабежа.

К сожалению, дальше пошло не по классике. Вместо того, чтобы при появлении представителя правопорядка дать деру, тот, который на шухере достал из карманов сразу два ствола. И начал по мне палить «заместо здрастье». Не соврали мои напарники. Преступники тут и в самом деле вооружены и очень опасны.

Я был готов и мгновенно юркнул за гараж. Только оружие у грабителя оказалось непростое. У него боеприпасы тоже имеют функцию самонаведения. Зацепило мне бочину в облет стены. Терпимо, доспех погасил основной урон. Но рана — есть рана.

Ныряю рыбкой за гору строительного мусора. Слышу приближающиеся шаги. Второй молодец перестал курочить ворота. Они оба идут сюда. Видимо, меня добивать.

— Эй, коп, — слышу измененный голос, — Ты совсем тупой?

— Какая разница? — говорит другой, — Теперь он будет мертвый коп…

В следующий миг меня перекинуло в обычный мир. Вот блин. Не заметил, как наступила полночь…

Только что в меня стреляли и я прятался за кучей мусора. А теперь сижу в темной комнате и слышу шум толпы за окном. С минуту соображал, что за комната и что за шум. А затем запоздало выпустил Ныра и Гамлета. Волк обнюхал мою рану и даже лизнул.

— Тебя насквозь прошило, — осуждающе заметил волк и прислонил голову к моему бедру.

— Серьезно ранен? — спросил Гамлет.

— Терпимо. Сейчас подлечим, — ответил Ныр.

Через несколько минут кровотечение остановилось полностью. Чувствую, как перетекает в меня живительная сила, и начинаю задремывать. Но провалиться в сон не дали. Анюта заглянула в спальню.

— Сережка, не спишь?

— Уже нет. Что там опять?

— Я свет включу, — Анюта потянулась к выключателю, — Как ты, видеть в темноте не уме… ты ранен? Кто это сделал?

— Успокойся. Меня ранили не здесь.

— А где?

— Долго объяснять… так что там на этот раз?

— А сам не слышишь? Эта демонстрация и не думает расходиться. Они костры жгут.

— Костры… а я думаю, откуда запах дыма… эти блики в окнах напротив.

— Сережка, ты точно в порядке? Я позвоню целителю.

— Не надо. Ныр меня подлечит не хуже целителя.

— Ну смотри… — Анюта бесцеремонно подошла вплотную и всмотрелась в мои зрачки, —…представляешь? У этих голодранцев уже нашелся свой заправила. Он требует… вот ведь наглость… требует встречи с тобой.

— Это доктор, что-ли?

— Нет. Не доктор. Думаю, один из этого пьяного рванья… Сережка, хватит уже давать им поблажки. Казаки прямо сейчас строятся во дворе. Пора их разгонять к чертовой бабушке.

— Обожди, Анюта. Применить силу мы всегда успеем, — морщась от боли в боку, поднимаюсь на ноги, Анюта бросается меня поддержать.

— Куда?

— В подвал.

— Опять к своему порталу? — Анюта проявляет осведомленность, — Одна рана не зажила, опять туда лезешь.

— Ань. Ну ты как сварливая жена…

— Еще чего?

— Я в безопасное место собираюсь. Правда.

С одной стороны меня поддерживает Анюта, с другой стороны опираюсь на затылок Ныра. Спускаюсь в подвал. Здесь вовсю идет разгрузка товаров. Мешки и ящики таскают сразу через два хода. Бдящий Филиппыч глянул на меня вопросительно, и я качнул головой в сторону портала. Портал уже отгорожен и забран на замок. Деда открыл дверь и отдал мне ключ. Молодец. Ответственный человек у меня деда.

— Сережка, я с тобой схожу.

— Ань, взял бы тебя с радостью. Но портал тебя не пропустит. Здесть ждите.

Переношусь к гоблинскому прилавку. Зеленый торгаш информацией смотрит на меня чуть ли не осуждающе.

— Да, я сегодня без денег, — раздражаюсь, — Что и спросить нельзя?

— Спросить можно, — отвечает гоблин с усмешкой, — Но желательно не превращать это в традицию.

— Что превращать? Вопросы?

— Приходить ко мне раненым и без денег. Поверь, это стало бы скверной традицией… спрашивай уже.

— Ты говорил, мне придется создавать политическую партию… как это сделать?

— Кротовский, вот скажи мне, я хоть раз халтуру гнал?

— Экхм… нет…

— Ну а что ты тогда суетишься? Я ведь технологии тоже не в твою голову вкладывал. В Кешу твоего… в инженера этого… как он?

— Березников.

— Во-во. Березников. Так что не забивай себе голову.

— Погоди. А в кого ты теперь вложишь знания?

— В наиболее подходящего человека, — гоблин сморщился, — Тут нужен человек с харизмой. Способный увлекать людей.

— О как. И кто? Анюта?… Деда?… Настасья?

— Кротовский. Угадайку не надо тут устраивать. Ты не на викторине. И, кстати, встреться с заправилой тех митингующих. Может оказаться полезным.

— Ну блин. Совершенно не имею желания ставить во главе своей партии какого-то грязного алкаша.

— Напрасно ты так упорствуешь. Алкаши тоже бывают предсказуемы и управляемы. А главное, алкаш никогда не полюбит власть больше, чем выпивку. Соответственно, не станет тебе конкурентом.

— Знаешь? Так себе довод.

— Не гунди, Кротовский. Плохого не посоветую, — гоблин ухмыльнулся, — А да… раз уж ты приковылял… пару слов по поводу твоей финансовой авантюры…

— Это ты про заниженные цены в магазине?

— И про них тоже, — гоблин в задумчивости вытянул губы в трубочку, — Затея оригинальная и даже красивая. Но… должен тебя предупредить. Не тебе тягаться с английским банком. Понимаешь?

— Понимаю. Так что теперь делать? Поднимать цены?

— До выборов даже не вздумай. Всю свою репутацию псу под хвост пустишь. Привлеки купечество. Поделись доходами от валютный спекуляций. Не жадничай.

— Ох. Хорошо. Еще будут напутствия?

— И так тебе в кредит наговорил. Хватит с тебя.

Ну, хватит так хватит. Возвращаюсь в обычный мир.

— Быстро ты, — сказала Анюта.

— Увы. Там меня подолгу не терпят. Пошли.

— Куда?

— К парадному входу. Придется поговорить с этим их заводилой.

Мы поднялись из подвала и прошли в холл. Охранник распахнул передо мной дверь. Выхожу на крыльцо. Пьяная толпа. Яркие костры выбрасывают снопы искр. Митингующие что-то непрерывно скандируют. Но что именно, в этом реве разобрать невозможно. Просто вакханалия какая-то. Не представляю, о чем можно с ними договариваться…

Вдруг толпа расступается. Из недр ее выходит человек в плаще и капюшоне. Поднимается по ступеням ратуши на крыльцо. Делаю приглашающий жест. Человек заходит внутрь. Я следом. За нами пытается вломиться несколько пьяных нищих, но казаки оттирают остальнных от двери и закрывают ее на засов.

— Не пойму, что они выкрикивают, — Анюта хмурится, — Наша неистовая вера…

Вошедший откидывает капюшон и поясняет:

— Они кричат: «Наша неистовая Ева!»

— Гадюкина⁉

— Баронесса!

— Ева. Черт возьми, как?

Ева усмехается, довольная произведенным эффектом.

— Кротовский, рот закрой. Мы так и будем разговаривать возле двери?

— Прошу прощения. Не ожидал. Растерялся немного. Пройдем, конечно… ко мне…

— Куда к тебе? Сразу в спальню? — баронесса продолжает меня подкалывать, — Шучу я, Кротовский. Веди в кабинет, или где ты там заседаешь…

Мы уселись в моем кабинете. Причем я вытурил из кабинета всех остальных, включая деду и Анюту… и дверь закрыл плотно.

— Что, удивился? Не ожидал?

— Просто обалдел… Ева, ты и есть главарь всей этой банды оборванцев?

— Ага. Сначала просто искала осведомителей. Знаешь, Кротовский, нищие очень много знают… потом вошла в доверие… а потом… меня будто вспышкой озарило! Я поняла, что все эти униженные и оскорбленные — огромная сила. И что бороться с ними очень трудно, легче их возглавить. Ну… я и возглавила.

Ага. Теперь понятно, в кого хитромордый гоблин вложил свои идеи. Так-то да. Еве в харизматичности не откажешь. Уж она, пожалуй, способна повести за собой толпу. А зеленый гад еще заговаривал мне зубы про алкашню… все ведь уже знал прекрасно…

— Значит, они называют тебя — наша неистовая Ева… звучит.

Мне остается надеяться, что зеленомордый не проводит аналогий с Гебельсом, а то придушу лягушачью душенку.

— Еще бы не звучало, — Ева усмехнулась, — Ради этого мне пришлось в рукопашную удавить их прежнего главаря… кстати, Кротовский. Мой магический уровень… я ведь так и не вышла на четвертый.

— А давай-ка посмотрим, — потираю руки, — Я тут давеча даже Анюту превратил почти в мага. Ложись вот… ну хотя бы на стол ложись…

— А я предлагала пойти сразу в спальню, — Ева разделась донага настолько быстро, что остановить ее я не успел. Ну… а потом уже не захотел останавливать…

— Вообще-то я не предлагал тебе раздеваться, — замечаю запоздало, уже подтягивая штаны

— Не поняла. То есть ты вытворял все это со мной на столе ради удовольствия? Шучу, шучу… ну, что скажешь про мой уровень?

— На живот ляг… и попу свою вызывающую прикрой чем-нибудь… а то я сосредоточиться не могу…

— Да пожалуйста, Кротовский. Ради тебя что угодно. И разденусь… и оденусь…

Она накинула на ноги свой плащ. Я подтянул его повыше… до середины спины. Иначе, как тут сосредоточиться… перешел на тонкое видение.

Да, Ева поработала над своими магическими каналами. До четвертого уровня ей не хватило совсем немного. Но на одном целительстве, видимо, не смогла преодолеть уровневый барьер.

Ее каналы будто разделены на две независимые системы. По одной циркулирует сила смерти, по другой — сила жизни. По наитию вывожу пальцем рисунок нового канала, соединящий обе системы воедино. И… у меня получилось. Будто что-то уравновесилось. Будто произошло смешение двух систем.

— Поздравляю тебя, Ева, теперь ты мастер ядов и лекарств четвертого уровня. До семерки нам еще далеко. Но Гадюкинское проклятие три-семь ты точно преодолела.

— Кротовский, гад ползучий… я в тебя верила… знала, что ты сможешь, — она сбросила с себя плащ, соскользнула со стола, неуловимо по-змеиному приблизила лицо и поцеловала меня в губы.

Одевалась она очень неторопливо, позволяя мне любоваться гибким совершенным телом… при этом она полностью вернула деловой настрой. Такая уж у нее натура… змеиная, если можно подразнить, то почему бы не подразнить…

— Ева, насколько мне известно, у бедняков есть свой представитель в совете, — перехожу к делу, ибо вижу, она собрана и вполне готова к деловому разговору. Ты знаешь, кто их представляет в совете?

— Знаю, Кротовский.

— И?

— Там не один человек. В городе четыре нищих района. От каждого района по два избирателя.

— О как. То есть у них аж восемь депутатов. И я так понимаю, они тоже сейчас в этой толпе?

— А вот тут не угадал. Все эти депутаты вовсе не нищие. Он купили голоса избирателей на деньги англичан.

— Понятно. Получили места за подачки…

— За мелкие подачки, Кротовский. Но больше их не изберут.

— Верю. Ну а как ты вообще видишь все это движение? Под какими лозунгами ты хочешь их объединить?

— Кротовский, тут важны не столько сами лозунги, сколько то, что за этими лозунгами понимается.

— Не понял.

— Я сама этого раньше не понимала.

— Ага. Помню. У тебя было озарение.

— Точно. Беднякам важно показать, что ты хочешь бороться за их права. Что хочешь улучшить их жизнь. Понимаешь? Борьба за чистоту в городе тоже сойдет. Они, конечно, поймут это по-своему. Они будут думать, что жить в чистоте, значит жить как богачи, за которыми убирает прислуга.

— Интересная мысль. Они мечтают стать богачами?

— Разумеется. Жизнь в чистоте по их мнению, не означает, что им нужно за собой убирать. Жизнь в чистоте означает, что за ними убирать будут другие.

— Мудрено… но ведь так никогда не будет… либо у них появится определенная культура чистоты, либо они останутся на уровне срущих под себя свиней.

— Вот. Именно. Ты правильно сказал, культура. Но если ты выглянешь в окно, увидишь, что эти славные люди уже засрали всю площадь… и при этом они митингуют за чистоту…

— Ну хорошо. Мы поднимем этих людей под лозунгами, которые они понимают как-то очень по-своему.

— Да. Назовем это движением рос, — предлагает Ева.

— Рос? Это от слова Россия?

— Нет. Рос, роса, росы. Чистейшая влага, выпадающая утром на траву, называется роса. Россия как-бы не причем.

— Ага, понял. Значит, партия РОС. Так будет она называться. А Россия как-бы не причем. Отлично придумано.

— Еще бы не отлично, — согласилась Ева, — Мне прямо как откровение пришло… проводи меня. Пора идти. Пока мои соратники по партии меня не потеряли…

Глава 12

Уже на обратном пути к выходу спохватился.

— Ева, что ты скажешь своим «соратникам по партии»?

— Скажу, что ты отличный парень.

— Я серьезно.

— Так и я серьезно. Скажу, что ты очень хочешь улучшить жизнь простого народа. Но другие правители и фабриканты вяжут тебя по рукам и ногам.

— Ох. Ева, ты хочешь поднять мятеж?

— Мятеж — это идеально. Враз поменяем власть и сделаем тебя не выборным, а полноправным правителем.

— Погоди. Давай, не будем гнать коней. Поверь, мятежи очень плохо заканчиваются для тех, кто их устраивает.

— Но у нас все получится. Я уверена.

— Даже если получится. В сорока километрах отсюда стоит английский пехотный полк. Англичане город без боя не отдадут.

— Значит, мы будем сражаться.

— Нет уж. Не хочу доводить до кровавой бойни. Ева, не вздумай делать что-то, не согласовав со мной. Обещай мне.

— Черт с тобой, Кротовский. Я обещаю. Сделаю, как ты скажешь.

— Вот то-то. Завтра утром придут грузовики. Я выделю один под нужды самых бедных районов. Сама заберешь.

— Как скажешь.

— И еще. Я уверен. Не все бедняки такие полоумные, как собравшиеся здесь. Должны быть здравые вменяемые люди.

— Вменяемые люди на площадь митинговать не ходят, — возражает Ева.

— Знаю. Но опираться мы будем именно на здравых людей.

— А что делать с этой шантрапой?

— Шантрапа пусть митингует… только не здесь…

— А где?

— Они там что-то кричали про кожевенную фабрику.

— Есть такая фабрика. Как раз в их районе. Вонь там несусветная. Травит всю окрестность.

— Вот! Пусть митингуют возле фабрики… пусть требуют сократить выбросы или вовсе перенести фабрику за город.

— Поняла.

— И еще. Тот доктор с бородкой… он тоже полоумный?

— Нет что ты. Очень рассудительный человек. Только идеалист.

— Ага. Отправь его ко мне. Хочу с ним поговорить.

— Слушаюсь, Кротовский. Отправлю.

Проводив Еву, отправился спать. Сегодня на правах личного доктора рядом со мной ночевал Ныр. А утром чувствовал себя огурцом. Рана затянулась, даже шрама не осталось. Вот она сила ускоренной регенерации.

Ева сдержала слово и увела маргинальную прослойку населения митинговать в другое место. Она молодец. По крайней мере могу быть уверен, что эти люди не направят гнев против меня. Хотя площадь они за ночь загадили так, будто неделю здесь ошивались. Дворникам пришлось потрудиться, чтобы подчистить за ними, но к тому времени, когда подкатила партия грузовиков, площадь перед ратушей была выметена.

На грузовички приятно посмотреть. На бортах свежей краской бликует надпись «Торговый Дом Кротовского». Чуть ниже приписано: «экологически чистый транспорт на электромоторах. Мы заботимся о чистоте городского воздуха» — неплохо придумано.

В присутствии членов городского совета торжественно передал грузовики коммунальной службе. Ключи от одного передал лично в руки «неистовой Еве». Надеюсь, она людей не только на митинги и мятежи поднимать способна. Субботник по уборке территории — тоже недурная политическая акция.

Поскольку Челябинский завод урезал квоту, машин мы пригнали с запасом. Несколько грузовичков и малых тракторов моего производства выставили тут же на площади на продажу. Вообще надо превратить площадь перед ратушей в торговую площадку. Заполонить тут все не только техникой, но и палатками, прилавками, ларьками, павильонами. Во-первых, будет организованный сбыт широкой линейки российских товаров, во-вторых, на занятой площади митинговать будет негде. Хватит с меня тут митингов, пусть в других местах митингуют.

Принимаю входящий вызов от Джимми Фокса.

— Англичане принимают ответные меры, граф. Они пошли в финансовую атаку.

— Что именно, Джимми?

— Они подсылают ко мне своих эмиссаров и тоже скупают рубли.

— Ага. Зашевелилось кубло змеиное. Как думаете, Джимми, что они будут делать с рублями?

— Очевидно. Накопят большую денежную массу. А потом припрутся в ваш магазин и выкупят все товары. Вы к этому готовы, граф?

— Готов Джимми. Пусть приходят хоть с двумя чемоданами. Мы всю ночь забивали подвал продовольствием.

— Тогда я продолжаю обменивать валюту без ограничений, — в голосе Джимми Фокса отчетливо просквозило опасение, — Мне понадобится гораздо больше денежной массы для финансовых операций. Вы уверены?

— Уверен, Джимми. Рублями обеспечу. Дави тапку в пол.

Отключаю мобилу, так как уже вижу въезжающие на площадь знакомые грузовики министерства обороны. Лично иду встречать полковника Баранова.

— Кротовский, тебе посылка… от… ну ты понял…

— Очень своевременно… только не надо выгружать ее здесь на площади. Отгоняйте на задний двор.

Армейцы перегнали один грузовик и подняли на второй этаж два ящика из под снарядов. Только я знаю, что там не снаряды. В моем кабинете полковник велел открыть оба ящика. Капец. Столько бабла я еще не видел, ни в прошлой жизни, ни в этой.

— Сколько здесь, полковник? — стараюсь звучат ровно, будто принимать такие посылочки для меня дело привычное.

— Четыре миллиона, — полковник Баранов упер в меня тяжелый взгляд, — Если б не личный приказ Орлова, я бы решил, что вы тут с ума посходили… Кротовский, сделай одолжение, скажи, что ты не сумасшедший.

— Век воли не видать. Я не сумасшедший.

— А кто тогда сошел с ума? — не выдержал Баранов, — Или ты на полном серьезе считаешь, что английский банк обменяет все эти деньги на фунты?

— Ну… все — не все. Но пару миллионов обменяет. Кстати, вот и Джимми. Проходите Джимми. Как договаривались. Семь, двадцать одна за фунт.

Полковник Баранов смотрел стеклянным глазом, как Анюта обменивала Фоксу около ста тысяч фунтов по смехотворному курсу. Когда Джимми вышел из кабинета, он признался:

— Наверное, это я сошел с ума… объясни мне, Кротовский, на кой черт английскому банку наши рубли в таких количествах? Они хотят скупить наш военный флот?

— Первопредок с вами. Кто же им продаст флот…

— Они хотят выкупить запасы золота, серебра, редких металлов?

— Нет.

— Они хотят скупить нашу нефть?

— Нет, полковник. У нас на внутренний рынок нефти не хватает.

— Тогда я сдаюсь, — полковник тяжело опустился на стул.

— Англичане будут покупать продовольствие в моем магазине. Не верите?

— Не верю.

— Я думаю, они скоро начнут. Давайте спустимся вниз. Все увидите своими глазами.

Мы пришли в магазин как раз к тому моменту, когда подставные покупатели от англичан начали сметать с полок весь товар. Они швыряли на прилавок ненавистные рубли и, почти не глядя, скупали все.

Анюта поставила дополнительных продавцов, чтобы не создавать очередь. Грузчики непрерывно подтаскивали из подвала мешки с мукой, крупами, овощами, сахаром… вносили круги сыра, колбасы, рыбу… перли на горбах туши, полутуши… свинину, говядину, курятину… Джимми Фокс трижды поднимался со мной наверх, чтобы обменять фунты на рубли.

— Кротовский, — полковник Баранов дождался, когда Джимми в очередной раз выйдет из моего кабинета, груженый рублями, — Я уже понял, что ты опять как-то всех обдурил. Объясни мне, как???

— Очень просто, полковник. Это знаменитый английский снобизм. Они думали, что английский банк всесилен. Думали, что амбары русского крестьянства опустеют раньше, чем их фунтохранилище, что оголят мой магазин и создадут искусственный дефицит товаров.

— А. Вон как… и долго они еще будут… вот это все?

— Увы. Боюсь, надолго их не хватит.

Я оказался прав. Анюта зашла в кабинет уже через несколько минут.

— Сережка, все. Англичане сдулись.

— Жаль. Сколько сегодня валюты наторговали?

— Чуть больше двухсот пятидесяти тысяч, — сообщила Анюта, как о какой-нибудь мелочи.

— Ну ничего. С учетом того, что вчера наторговали, как раз хватит, чтобы расчитаться с полковником. Анюта выдай по курсу двенадцать пятьдесят за фунт.

— Кротовский, ты сдурел? — вскинулся полковник, — Я своими глазами видел, как ты покупал фунты по семь рублей с копейками…

— Полковник, не надо думать, будто я нажился. Я, между прочим, продавал товары почти по себестоимости… и мне еще зарплаты людям из своего кармана…

— Я позвоню Орлову, — решительно заявил Баранов с угрозой в голосе.

— Да пожалуйста… пожалуйста…

Он потыкал в кнопки мобилы. Приложил к уху аппарат. Громко сопел, ожидая, когда на том конце возьмут трубку.

— Это Баранов… да… так точно, привез… говорит, выдаст на всю сумму… да, но он по двенадцать пятьдесят хочет… а я что хочу?… ну хоть бы рублей по восемь продал… так точно… слушаюсь, не лезть дураку не в свое… понял… конец связи.

Когда полковник Баранов ушел, Анюта попинала мыском туфли ящик из-под снарядов.

— Сережка, а неплохо мы сегодня поработали. Здесь ведь полтора миллиона… не меньше.

— Анюта, считай, что пока мы только отбили расходы. О прибылях говорить пока рано.

— Ну да… сколько дел еще предстоит… — она подошла к окну и выглянула наружу, —…гляди-ка, англичашки неугомонные…

— Что там еще?

— Сам посмотри. На другом конце площади тоже технику выставляют.

— Да. Вижу. Тоже трактора… тоже грузовики… пойдем вниз. Посмотрим поближе.

Мы спустились вниз и вышли из здания. Англичане, как упорный боксер, пропустивший хороший удар в первом раунде. Перегруппировались и снова пошли в атаку: «сезонные скидки на тяжелую технику заводов Моргора» — они выкатили всю линейку производимой продукции. Цена в фунтах такая, что при текущем местном курсе, нам с ними никак не тягаться. Наши малые грузовики стоят почти как их большегрузы.

— Плохо дело, — выношу вердикт, — Вот она обратная сторона переукрепленного рубля. Мы стали неконкурентоспособны…

— Что делать, Сережка? Может, пора выравнивать курс рубля к фунту?

— Увы. Поднимать цены в магазине мы пока не можем… поторопились мы со своей авантюрой, Анюта. На бумажках дурацких мы заработали, а самое-то главное упустили… наших машин мы теперь ни одной не продадим…

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Самобичевание пришлось резко прекратить, в нашу сторону вальяжно гребет Чарли Спайдер собственной персоной. И ведь не боится меня, гаденыш.

— Мое почтение, мистер Кротовский, — Чарли вежливо приподнимает котелок.

— Ты бесстрашный человек, Чарли. Не боишься, что я тебя прямо здесь придавлю?

— Это была угроза мистер Кротовский? — громко переспрашивает Чарли, привлекая внимание большого количества праздношатающихся свидетелей.

— Это был невинный вопрос. Что тебе надо, Чарли?

— Я увидел ваш интерес к нашим грузовикам. Желаете прикупить? Отличная, между прочим, машина.

— Машина хорошая, — соглашаюсь, — Но покупать не хочу.

— А зря. Наши машины вне конкуренции. Ваши ведра с болтами никто покупать не станет.

— Это мы еще посмотрим.

— Ну, как знаете. А то могу выкупить вашу убогую технику по цене металлолома… чисто веселья ради, — с улыбочкой предлагает Чарли.

— Да неужели? У вас еще остались фунты? Могу предложить мешок гороху. Обхохочешься.

— Как говорят у вас русских, хорошо хохочет последний. Так вроде бы? — улыбочка Чарли Спайдера начинает превращаться в оскал, напоследок он роняет сквозь зубы, — Всего доброго, мистер Кротовский.

— Вот урод, — буркнула Анюта вслед удаляющемуся Спайдеру, — Наверняка ведь опять какую-то гадость замыслил.

— Можешь даже не сомневаться. С ним нужно держать ухо в остро…

Моя фраза потонула в истошном вопле, разнесшемся по площади:

— Уби-и-и-или-и-и!!! Уби-и-ли-и-и!!!

Вся площадная толпа развернулась на заходящуюся в крике деревенскую тетку. Тут же, расталкивая зевек, к ней подбежал наряд городовых.

— Кого убили? Где убили?

— Му-у-жа убили! В кустики отошел по малой нужде. А я жду-жду… заглядываю… а там…

Тетка указывала рукой на кустарник, разросшийся сбоку от ратуши. Стражи порядка дошли до кустов вместе с воющей теткой. Один из них раздвинул ветки с пожелтевшей, но еще не опавшей листвой.

— Мертвый, — сказал он громко, — Шея свернута.

— А вдруг живой… — крикнул кто-то из толпы, —…доктора бы надо.

Кто-то побежал звать доктора. К нам с Анютой тут же присоединился Филиппыч.

— Не стояли бы вы тут, Сергей Николаич, — забеспокоился деда, — В такой толпе ножичком пырнут, и не заметишь.

— Вы правы. Давайте выбираться отсюда. Пусть полиция сама разбирается.

Только мы не успели выбраться из толпы. Заметив нас, тетка вдруг вытаращила глаза и указала на нас пальцем.

— Это он! Черт пришлый. Я его видела! Это он в кустах над моих мужем стоял!

— Кто? Граф что-ли? Правитель? Кротовский? Ты что, тетка, умом тронулась?

— Нет, — заголосила тетка, — Не правитель. Старый, что рядом с ним.

Филиппыч в недоумении развел руками.

— Ты меня за убийцу приняла? Рехнулась?

— А я тоже его видел, — вдруг поддержал тетку кто-то из горожан.

— И я… я тоже видел…

— Это бред какой-то, — растерянно пробормотал деда, но к нему уже подошли городовые.

— Извините, но такой порядок. Нам придется вас задержать… до выяснения…

— Да вы обалдели? — вступаюсь за старого слугу, — Какие еще задержания?

— Не надо, Сергей Николаич, — деда сморщился и подставил руки, чтобы ему надели наручники, — Они от вас только и ждут такого. А потом обвинят в противодействии правосудию. Пусть задерживают…

— Сережка, деда прав. — Анюта схватила меня за рукав, — Совершенно точно, очередная подстава от Спайдера. Мы во всем разберемся.

Мне ничего не осталось. Я позволил полицейским увести деда. Я бы мог не отдавать Филиппыча. Но сто процентов уверен, тут же полетят слухи, что я выгораживаю или даже покрываю преступников. Чарли специально подначивал меня возле грузовиков. Хотел вывести из равновесия, чтобы потом я поступил опрометчиво и под влиянием эмоций. Нет уж. Такого Чарли от меня не дождется. А деду все равно вытащу… чуть позже…

Через некоторое время мы с Анютой сидели в полицейском управлении в кабинете следователя.

— Подтвержден насильственный характер смерти, — сухо рассказывал следователь, — Шея сломана, причем свернута с огромной силой… вот заключение доктора. Он осматривал тело и вынес однозначное заключение.

— Ну допустим, — устало киваю. Знаю уже, что полицейские успели проверить деду на оракуле, им известно о его богатырстве.

— Далее. У нас есть три свидетеля. Жена погибшего видела вашего слугу непосредственно склонившегося над телом. Еще двое в это же время видели, как он выходил из кустов.

— Они не могли ошибиться?

— Вряд ли. Они опознали Смородинцева по горячим следам. На свежих впечатлениях, так сказать. К тому же, ваш слуга сам подтверждает, что постоянно ходит по тропинке мимо здания. Ему приходится часто бывать как на площаде, так и на заднем дворе ратуши.

— А сговориться они не могли?

— Как вы себе представляете, граф, сговор со вдовой?

— Тоже верно. Ну хорошо. А мотив? На кой понадобилось моему слуге убивать фермера?

— Самая вероятная версия — выплеск агрессии. Ваш слуга не владеет магией, но обладает богатырством. Такие прецеденты случались. Так называемые «физики», люди, у которых вместо магии пробуждена огромная физическая сила. Это подобно вулкану, который может выбросить извержение в любой миг.

— Бред какой-то.

— Тем не менее. Это самый очевидный мотив. Богатырство даже не считается магией и во многом сопоставимо со способностями оборотней. Отсюда и психическая неустойчивость.

Анюта помрачнела и уставилась на следователя недобро. Прямо очень недобро. Она ж у меня тоже богатырка…

— Благодарю вас, — поднимаюсь, сворачивая разговор, — Очень надеюсь, что на этом вы не сочтете расследование оконченым.

— Разумеется нет, граф, — следователь Анютиного тяжелого взгляда к счастью не заметил, — Буду держать вас в курсе…

— Анюта, ты не переживай, — я попытался ее успокоить, когда мы вышли из здания, — Деду в беде не оставлю. Но пока придется ему посидеть под замком…

* * *

Поздним вечером, когда уже собирался уходить в спальню и готовиться к переходу в Киртасу, в интерфейсе вдруг замаячила иконка гоблина. И что от меня понадобилось зеленому? Кворков у меня нет, и он это знает. Спускаюсь в подвал, иду к порталу и переношусь а Великий Базар.

— Кротовский, какого лешего ты творишь? — гоблин сходу вываливает на меня раздражение, — На кой ты полез делать по-своему?

— Ты о чем?

— О том, что ты взял и отправил людей с площади. Думаешь, легко поднять этот сброд? Думаешь, так просто раскачать эту пьянь?

— Вот ты о чем… извини, не хочу делать ставку на маргиналов, склонных к бунтам и мятежам, — отвечаю твердо, — Я буду работать со здоровой вменяемой частью населения.

— О-о, — гоблин воздел очи горе, — Ты мог очень быстро, понимаешь, Кротовский, очень быстро совершить переворот. Ты мог забрать всю полноту власти за одну ночь.

— Самый коротокий путь, не всегда самый лучший, — отвечаю упрямо, — А что мне потом прикажешь делать с этими революционерами? Они же бешеные.

— С ними прекрасно бы справилась Ева, — пробрюзжал гоблин, — Она в этом мастер. Передавила бы их по-тихому. А ты что устраиваешь? Утопию решил строить?

— Я навожу в городе порядок. Многие люди меня поддерживают.

— Многие люди… — передразнил гоблин, — Многие люди — безликая масса. А тебе нужно было всего пару тысяч готовых на все отморозков… взял сначала власть, потом бы уже и думал о людях. Ну… теперь огребай… даже не знаю, как ты будешь выкручиваться.

Гоблин демонстративно ушел за конторку, давая понять, что общаться дальше со мной не желает. Нет так нет… однако едва перенесся с Великого Базара, замигала иконка Крота. Ну… блин. Теперь и главный босс вызывает на ковер. Делать нечего. Снова шагаю в портал и переношусь в кротовью нору.

— Что? Тоже будешь меня распекать? — спрашиваю насупленно.

— Не буду, — отмахивается Крот, — И так знаю, что ты упертый сукин сын. Все равно по-своему сделаешь. Я хочу поговорить о другом…

— Слушаю.

— Скажи мне, Кротовский, какая у тебя цель в жизни?

— Ну барин… вопросики у тебя.

— Принижать меня не надо. Я не барин, а бог. Так что да. Вопросики у меня соответствуют. Ну… к чему ты стремишься?

— Хочу возродить род Кротовских, возможно даже возродить Дом Изнанки… ты ведь сам в этом заинтересован. Разве не так?

— Так. Конечно так, — соглашается Крот и вдруг огорошивает меня, — А стать богом ты не хочешь?

— В каком смысле? — переспрашиваю ошарешенно.

— В прямом. Дорасти до десятого уровня, а потом взять и переступить черту, отделяющую тебя от божественности.

— Я об этом не думал как-то… а надо?

Крот усмехнулся.

— Это ты сам должен себе ответить… ладно. Рановато тебе пока об этом…

Крот махнул на меня когтистой лапой и я перенесся в подвал. Вот и поговорили…

Глава 13

Когда начался отсчет последней минуты перед полуночью, достал заранее арбалет, зарядил его на бронебой и выпустил черного с серым.

— Чет боязно мне, ребята, — признаюсь, — Там меня поджидают два урода с мега-пушками. Даже доспех не защитил.

— Большую часть урона твой доспех поглотил, — возразил Гамлет, — Но боевые артефакты у них мощные. Не ниже четвертого уровня.

— Как перенесешься, сразу падай на землю, — потребовал Ныр, — Мы с черным их отвлечем.

Так и сделал. Как только перенесло за гаражную кучу хлама, тут же кидаюсь на брюхо. Ныр пулей выскакивает из моего убежища и в два прыжка скрывается за углом гаража. Грабитель на автомате выпустил ему вдогонку целую очередь, но не попал. Волк слишком резок и быстр.

— Это чо, собака была? — не понял стрелявший, — Откуда она здесь…

Гамлет, взлетевший над гаражами, долбанул по нему молнией, не дав договорить. Грабителя протрясло от синих электрических змеек. На этот раз проклятие смертельного невезения сработало иначе. Палец на спусковом крючке боевого артефакта скрючило в конвульсии, но выстрелил грабитель не в себя, а в ногу подельника. Тот упал с воплями, пытаясь зажать рану в простреленном бедре.

— Ну все… теперь я… — стрелок оправился от разряда мини-молнии и навел артефакт на кучу, за которой я продолжал прятаться.

Только на этот раз говорливому преступнику не дал договорить Ныр. Каким-то образом волк умудрился запрыгнуть на крышу гаража и сиганул с нее на спину отморозку.

— Сдаюсь, — просипел грабитель. Его шея плотно зафиксирована в капкане волчьих челюстей.

Выбираюсь из-за кучи, отпинываю в сторону оружие противника. Одному вяжу руки, другому перетягиваю рану на ноге… и тоже на всякий случай вяжу руки. Наручников мне не выдали, зато у запасливых грабителей при себе обнаружился моток крепчайшей бечевки.

«Патрульный Кротовский: два преступника задержаны. Одному требуется медицинская помощь»

«Дежурный офицер: принято, дождитесь наряда и скорую»

«Патрульный Кротовский: не могу ждать, мне еще третьего догонять»

«Дежурный офицер: там еще и третий есть?»

«Патрульный Кротовский: уезжает на машине»

«Дежурный офицер: и как ты его задержишь, если он на машине? И где твои напарники?»

«Патрульный Кротовский: напарники разбираются с бытовым насилием в соседнем доме… извините, мне некогда…»

Сворачиваю служебный чат. Не сказать, что мне и в самом деле настолько некогда. Гамлет третьего не упустит. Летит следом и ведет на радаре. Но все же. Чем быстрее за ним отправлюсь, тем раньше поймаю.

Третий преступник оказался самым осторожным. Он сидел за рулем, дожидаясь подельников, а когда запахло жареным, решил дать деру. Он и не подозревает, что птич у него на хвосте.

— Ныр, беги за ним, — отправляю волка, — Я следом.

Волку, конечно, не догнать машину на хорошей прямой дороге, а в промзоне на ухабах запросто. Ну и у меня есть свои приемчики… залезаю по пожарной лестнице на крышу ангара, который курочили грабители, перевожу доспех в режим планера и с разбега отправляюсь в полет. Моя полетная скорость тоже не позволила бы догнать машину на трассе, а здесь могу лететь по прямой даже там, где оббегать приходиться Ныру. Про машину и говорить нечего…

Ни о чем не подозревающий преступник привел нас, судя по всему, в логово «Али-бабы», где хранится награбленное. Гамлет поджидает на кабине грузовика, мы с Ныром прибыли почти одновременно.

— Растешь, — одобрил волк, — От меня почти не отстал.

— В лесу не угнался бы… Гамлет, сколько их там?

— Двое.

— Заходим осторожно, — предупреждаю, — Уж больно оружие у них страшное.

Водила, видимо, был настолько уверен в отсутствии погони, что даже не запер дверь. Мы вошли беспрепятственно. Прокрались мимо штабелей в цеховую глубину, к единственному освещенному месту в огромном помещении. Заглядываю в щель между наставленными коробками и ящиками.

Под промышленной очень яркой лампой, свисающей с потолка, за столом сидит человек… не, не человек. У человека уши не растут в два ряда. И кожа не напоминает шкуру крокодила… за столом сидит гуманоид. То-ли паяет он там что-то, то-ли точит… мастерит, одним словом. Справка определяет его как артефактора пятого уровня. Начинаю догадываться, кто снабдил воришек таким убойным оружием.

— Почему не разгружаетесь? — спрашивает артефактор-гуманоид, не отрывая взгляда от работы.

Водила стоит рядом, непроизвольно вытянув руки по швам, перекатываясь с носка на пятку и с пятки на носок.

— Так нечего выгружать, — докладывает он.

— А чего так? — артефактор сосредоточенно орудует тонким пинцетом.

— Копы.

— Так валили бы копов… в первый раз что-ли?

— Не в первый… только на этот раз копы парней положили.

— Да? — гуманоид, наконец, поднял взгляд на грабителя, — Поясни мне сленговое значение слова «положили»: убили, схватили, в землю закопали…

— Убили… наверно. Парни же по копам стреляли.

— Точно убили?

— Да даже если не убили… парни это место копам не сольют.

— Почему ты так в этом уверен?

— Невыгодно им это. Лучше отсидеть за одну попытку взлома, чем за серию ограблений.

— А за попытку убийства копа… что им полагается?

— Ой брось… — грабитель скривил пренебрежительную харю, — Здесь все копы ущемленные в правах. Четвертая стадия гражданства… мусор…

— А я? — спросил гуманоид, — Я по-твоему тоже мусор? У меня вообще никакого гражданства.

— Нет… ну что ты… — водила замялся, — Ты крутой. Ты артефактор.

— То есть ты считаешь, нам не нужно бояться, что копы сюда придут?

— Не придут, — убежденно ответил грабитель.

— Ты готов в этом поклясться? — голос гуманоида стал холодным и вкрадчивым.

— Да легко… чем ты хочешь, чтобы я поклялся?

— Своей жизнью поклянись. Больше у тебя ничего нет.

— Да легко… — с вызовом согласился водила.

В следующий миг Гамлет ударил гуманоида молнией. Артефактор, держащий в руках недоделанный артефакт, нечаянно его активировал. Водилу испепелило на месте.

— Гамлет, черт побери. А можно было обойтись без убийства?

— А я тут причем? — оскорбился Гамлет, — Это клятва сработала.

Мы «упаковали» гуманоида, связав его со всем тщанием. Уж больно опасный тип. Затем снова списался с дежурным офицером. Указывать координаты не понадобилось. На служебной интерактивной карте мое местоположение и так отмечено.

На этот раз «подкрепление» все же приехало… аж на трех тачках с мигалками. Так что обратно в управление я поехал на машине, а Гамлет с Ныром поехали в моем инвентаре. Нечего им пока светиться. И очень скоро я пожалел, что спрятал своих помощников в инвентарь, потому что в полиции на руки мне надели браслеты, а на шею обруч, блокирующий доступ в инвентарь.

— Люди, вы сдурели? — я пытался качать права, когда меня запирали в соседнюю с артефактором-гуманоидом камеру, — Если чо, я поймал опасных преступников… на тот случай, если вы этого не заметили.

Мои доводы были проигнорированы. Я как-будто пустое место. До разговора со мной снизошел только сам артефактор, да и то от скуки.

— Ты первый день в Киртасе, парень? — спросил меня он.

— В полиции первый день работаю.

— Незнание законов не освобождает от…

— А ну-ка примолкли там, — прикрикнул на нас охранник, — Нельзя разговоривать заключенным в разных камерах.

Гуманоид потерял ко мне интерес и, по-моему, задремал. Я продолжаю офигевать. Как так? Через некоторое время возле решетки моей камеры нарисовались напарники. Усатый держит в руке пончик, а безусый — стаканчик с кофе.

— Вот говорили тебе, молодой, не лезь, — с осуждением сказал усатый.

— Да что не так-то?

— Э… отошли от заключенного, — снова прикрикнул охранник.

Безусый вздернул брови, показывая, что ничего сделать для меня не может. Оба ушли… жрать пончики и дуть кофе… нормально, чо… решив, что переживаниями ничего не изменить, как смог устроился на жесткой лавке и задремал. А утром меня растолкали и отвели в допросную.

Обруч с шеи и в камере не снимали, а в допросной опять нацепили браслеты, еще к столу пристегнули, как-будто преступник — это я. В допросную зашел тучный дядька с блестящей от пота лысиной. Ага. Припоминаю, он начальник нашего отделения. Наконец-то начальство пожаловало. Будут хоть какие-то объяснения.

Вместе с начальником вошла женщина… жгучая мулатка… глядя на нее, сразу подумал про карнавал в Рио, жаркие ночи на берегу океана, бренчание кастаньет, глубокий вырез, танго, каблучки отстукивающие ритм, и томный гитарный звон…

— Кротовский… Кротовский…

— А?

— Вы уснули что-ли?

— Извините. Не выспался. На лавке в камере толком не поспать.

Стряхиваю секундное наваждение. Мулатка одета в строгий брючный костюм. Черные волосы забраны в тугой хвост. Облупленные депрессовые стены допросной не имеют ничего общего с бескрайним звездным бразильским небом.

— Меня зовут инспектор Сильвего, — представляется мулатка и первой садится напротив. Слегка помявшись, начальник усаживается тоже, — В отношении вас будет проведено служебное расследование.

— На какой предмет расследование?… если это не секрет, конечно?

— Не секрет, — инспектор Сильвего раскрывает папочку, — На предмет правомочности ваших действий и применение силы при задержании граждан с третьим статусом.

— А-а, так вот в чем дело, — начинаю догадываться, — Мой статус четвертый, по сравнению с теми классными парнями я — мусор бесправный. А ничего, что они грабили, убивали, направили оружие против представителя закона? Уже только за это их должны сейчас мудохать шлангом по почкам в грязном подвале…

— Кротовский! — начальник побагровел, — Ты забываешься! Ты — никто в Киртасе. Пришлый. Эмигрант… одному из задержанных придется проходить дорогостоящее лечение… у него прострелена нога.

— Так не я же его подстрелил. Его напарник шмальнул из артефакта.

— Молчать! — взвился начальник, — А от еще одного кучка пепла осталась. Родственники уже пригрозили иском!

— Так я водилу пальцем не трогал. Его этот завалил… как его дьявола Кауцкого… гуманоид-артефактор! Что-то вы, папаша, ко мне придираетесь…

Начальник задышал ртом и залупал глазами, как карась, вытащенный из воды. Но знойная инспекторша его пригасила.

— Начальник. Будте так добры, обождите в вашем кабинете. Я поговорю с этим засранцем с глазу на глаз. Я ему объясню, что придираться мы еще даже не начинали.

— Как скажете, инспектор, — начальник оторвал жопу от стула и, перед тем как выйти, бросил на меня нехороший взгляд, — Сделайте так, чтобы он надолго запомнил этот разговор…

Когда за начальником закрылась дверь, инспектор Сильвего простучала наманикюренными ноготками по столу незатейливый ритм и заговорила обманчиво мягко:

— А теперь, Кротовский, поговорим начистоту…

Глава 14

—…ты, Кротовский, совсем страху не имеешь или просто дурак? Первый раз вижу патрульного, который дерзит начальнику отделения полиции…

— Просто я вижу гражданский статус.

— Без сканера?

— Ага. Я ж астральный картограф. Вижу что-то вроде всплывающей подсказки. Начальник имеет такую же четвертую категорию, как и я. В этом мире он такой же бесправный. Удивляюсь, что он вообще дослужился до начальника.

— А мой статус видишь?

— У вас второй. Так что вам не удалось прикинуться простым инспектором. Я вас раскусил. Да и начальник не стал садиться раньше вас. Соблюдает субординацию.

— А я и есть инспектор, — подтверждает Сильвего, — Но ты прав. Полномочий у меня больше, чем у твоего начальника. Значит… ты не дурак.

— Умным себя тоже пока не ощущаю. Объясните мне, недалекому, зачем брать в копы бесправных эмигрантов вроде меня?

— Ваша зона ответственности находится в районе с дэ-статусом. По сравненнию с другими гражданами четвертой категории вы в правах не ущемлены.

— А эти типа залетные джентльмены из сити? Пришли грабить не в свой район?

— К сожалению, преступники с третьей категорией гражданства именно так и делают. Совершают преступления в дэ-районах.

— Понятно. Здесь они борзеют от безнаказанности. Странная избирательность законов.

— Кротовский, ты тоже не борзей, — холодно предупреждает инспектор Сильвего, — Начальник верно сказал. Ты здесь никто. Пришлый эмигрант. Не тебе выражать недовольство нашими порядками.

— Вы правы, извините.

— Так-то лучше, — сдержанно одобряет знойная мулатка в брючном костюме, — Наши традиции складывались не веками даже, а тысячелетиями. Либо ты их принимаешь, либо…

— Я понял. И что теперь? Мне за свой счет лечить урода с простреленной ногой? И за свой счет, мир его праху, хоронить второго? Это ж не я сделал…

— Знаю. Хотя и не понимаю, как… как ты все это подстроил, что преступники стреляли по своим? Ты мастер иллюзий? Ментальный маг? Чего я о тебе не знаю, Кротовский?

Морщусь, но похоже, придется вскрывать карты.

— Если снимете с меня дурацкий ошейник, покажу.

— Ну хорошо, — инспектор Сильвего поднимается из-за стола. Обходит меня со спины и наклоняется. Приближает губы к моему уху. Я чувствую тонкий аромат ее духов.

— А глупостей не будет? — спрашивает негромко, — Ты, Кротовский, вроде не дурак, но…

— Глупостей не будет. Куда я денусь из подводной лодки… руки-то у меня все равно пристегнуты.

Ее пальцы касаются моей шеи. Слышу щелчок отпираемого затвора. Доступ в инвентарь открыт. Выпускаю Гамлета. Птич садится мне на плечо.

— Ворона? — спрашивает Сильвего.

— Галка, — отвечаю я.

Инспектор возвращается на свое место.

— Великовата для галки. Что умеет твоя птица? Это она мастер иллюзий?

— Не она, а он, — встревает птич, — Детка, ты можешь называть меня просто… принц Гамлет… я тебя…

Убираю пернатого бабника от греха обратно в инвентарь, пока он лишнего не наговорил.

— Что он хотел сказать? — инспектор заламывает бровку.

— Он хотел выразить восхищение вашей красотой. Он у меня тот еще ловелас. И он не мастер иллюзий. Умеет бить молнией… не очень сильной, но от его молнии тело сводит судорогой.

— И все?

— Ну… еще вместе с молнией прилетает проклятие на неудачу.

— Неудача? — удивляется инспектор, — Из-за нее преступники стреляют по своим?

— Угу. Могут и себя покалечить. Такое тоже бывало.

— Любопытно… а волка почему не выпустил? — спрашивает Сильвего.

— Так вы в курсе?

— В курсе. Хотела тебя проверить. Варан сказал, что ты скрытный парень. Так и есть. Про проклятие неудачи он не знал. Колись, Кротовский. Что еще умеешь?

Пожимаю плечами. Если она общалась с Вараном, то знает про мое обучение на убийцу магов.

— Волк обладает ускоренной регенерацией… о том, что я картограф, указано во всех анкетах… — отвечаю неохотно, — Я не маг. Мои духи помощники — тоже.

— Скромняга ты, Кротовский. А про доспех свой не хочешь рассказать?… или показать…

— Доспех как доспех. Ничего особенного.

— А ты покажи.

Вот засада. Какая любопытная дамочка. И как мне показать доспех если я и так в него уже одет?… лезу в настроки, отключаю режим маскировки. Доспех принимает исходный вид облачения пустынного воина. Сильвего впечатлена.

— То есть ты все время был в доспехе?

— Да.

— Вот что, Кротовский. Сегодня ты изловил пришельца. Я хотела убедиться, что это не простое везение. Теперь я в этом убедилась, — доверительно сообщает инспектор, — Ты можешь стать отличным агентом…

— Каким еще агентом? Людей в черном? Ловить пришельцев?

— Да, ловить пришельцев… про черное не поняла…

— Эт так… в моем мире таких агентов называли люди в черном.

— А, теперь поняла. Нет, никакого черного быть не должно. Форма обычного полицейского — отличное прикрытие. Черный цвет — привилегия граждан первой категории. В черном даже я не хожу. Темно-синий максимум.

— То есть вы предлагаете мне перейти в агенты?

— Ты догадлив, Кротовский.

— А если я откажусь?

— Ты уже сам точно описал последствия. Лечить и хоронить преступников будешь за свой счет. Устанешь пыль глотать.

— А если я перейду в агенты?

— Лечение и похороны за счет государства.

— Соцпакет подкупает широтой услуг.

— Тебя и зарплата приятно удивит.

— Сколько у меня времени на размышление?

— Нисколько, — инспектор Сильвего достает из папочки бланк заявления, — Вписывай имя и фамилию… вот здесь подпись… дату не забудь.

Я опять подписываюсь непонятно на что. Но оставаться на унизительной должности бесправного патрульного тоже не хочется. Что я здесь теряю? Долгое нудное разбирательство? И даже если докажу, что действовал в рамках самообороны, мне все равно придется оплачивать по счетам преступников. Нет уж. Ставлю подпись на заявлении. Инспектор Сильвего тут же отстегивает мне руки.

— Верный выбор, Кротовский, — хвалит она, — На агентской службе ты будешь приравнен к гражданам третьей категории. Сможешь находиться в цэ-районах, посещать любые заведения в цэ-районах. Задерживать граждан-троек, но… но только в служебные часы. Как только смена оканчивается, чешешь обратно в дэ-район. В нерабочее время ты — снова четвертый. Понял?

— Понял. Какие мои дальнейшие…

— Сейчас можешь идти домой. К восьми вечера быть в конторе. Метку на карту тебе поставила.

Открываю карту, нахожу отметку и уточняю:

— Так и ваша контора находится в цэ-районе. Мне как на работу добираться? Меня в транспорт пустят?

— В твоем статусе теперь указано место трудоустройства, так что да… пустят. Тебе даже в метро теперь можно ездить.

Капец, это просто праздник какой-то, мне в метро ездить разрешили. Выйдя из допросной, с удовольствием принял душ, по дороге к дому перекусил в забегаловке и даже прикупил кое-чего для «своих парней». Гамлету — семечек и орешков, Ныру — сладких пирогов. Волк у меня, оказывается сладкоежка. Надеюсь, кариес ему не грозит.

Отоспавшись, отправился в новую «контору». Две остановки на автобусе, затем пересадка на метро. Полицейскую форму я сдал, но по настоянию инспектора Сильвего доспех по прежнему копирует патрульное обмундирование.

Офис агенства расположен в полуподвале жилого дома. Вывески нет. Дверь неприметная. Понимаю, опять шифруемся. Какой-то маго-технический сканер просветил на входе мой статус и отщелкнул замок. Помещение скромное. Всего несколько кабинетов и один небольшой холл. В холле…

— Кротовский, — радостно удивляется Травка, — Какими судьбами?

— Я знал, что наши пути еще пересекуться, — с удовлетворением констатирует Гусь.

Ниндзя одобрительно приоткрыл и обратно призакрыл один глаз.

— Меня повысили из обычного патрульного, — сообщаю важно, — Смог проявить себя в первый же день.

— Кто бы сомневался, — буркнул Ниндзя, — Шило в жопе — это не диагноз, а состояние души.

— Тоже рад вас видеть, — пикироваться с Ниндзей не имею желания, — А вы как здесь оказались? Выперли из армии?

— Не выперли, а перевели в СВБ.

— О как. И что такое эсвэбэ?

— Ну ты даешь, Кротовский, не знаешь, куда перевелся?

— Меня в известность не ставили, — поясняю сдержанно.

— А тебя точно повысили? — Гусь тоже засомневался, — Ты же, Кротовский, из тех парней, которых может ждать только один тип повышения… через повешение…