Кровавая правда

Глава 4

Принимая все во внимание, оно и к лучшему, что его отправили на задание.

Приняв форму в десяти кварталах от места, где Буну оказывали первую помощь, Вишес потратил мгновение, чтобы перевести дух. Разумеется, никаких проблем с дыханием у него не было. И нужно было спешить к пункту назначения. Но… черт. Наблюдать за реакцией паренька, который только что узнал о смерти своего отца и мачехи? Учитывая, что он сам отправил Братство на то собрание?

Парень чувствовал свою ответственность. Это было написано на его лице.

И это было душещипательно. Даже для кого-то вроде Ви, с морозильной камерой в груди.

Достав самокрутку, он прикурил и двинулся по пешеходной дорожке. Ветер подхватывал выдыхаемый дым, унося за спину белыми клубами. Еще пара затяжек, и он начал настраиваться на свою волну. Своевременно, между прочим. Его цель располагалась в трехстах ярдах. И учитывая длинную вереницу людей в очереди? Он оказал обществу услугу, заранее заправившись никотином.

И даже в таком случае, получить это «задание» — лучше, чем сопровождать Буна домой. У Ви было хреново с проявлением симпатии, для него это — всего лишь слово в словаре между понятиями «свинство» и «сифилис».

Ладно, все не настолько критично.

Но, блин, тот парнишка? Ви сочувствовал ему. Плюс, если отставить проявление преданности Рофу, Ви хорошо знаком с отцовским дерьмом. Бладлеттер, алло там.

Хрен с ним, пора заняться людьми, подумал Ви, языком затушив самокрутку и спрятав бычок в заднем кармане штанов.

Когда он достиг очереди дрожащих, топтавшихся на месте и пыхтящих людей, глаза за масками тут же устремились в его сторону, женские тела наполнились возбуждением, мужские буквально сдулись, словно не желая привлекать его внимание. Под пальто и куртками он видел элементы костюмов. Нео-викторианский стиль. Черные, словно всех охватила аллергия на цветные вещи. Сплошь и рядом каблуки, даже на мужчинах.

Вышибала у двери выпятил огромную грудь, словно собирался отказать Ви во входе. Сказать, что ему придется ждать наравне с остальными. Что он — не VIP-персона…

Ви проник в его голову и расцепил пару проводов.

Как по волшебству, вышибала выключил поведение в стиле я-тут-царь-и-бог и отступил в сторону, открывая проход.

— Прошу сюда.

Ну спасибо, ублюдок.

Пройдя мимо парня, Ви зашел в вестибюль клуба. О, гляньте, даже гардероб есть. И, вот неожиданность, пышногрудая гардеробщица с накачанными губами посмотрела на Ви так, словно хотела стянуть его штаны и, образно выражаясь, выдать ему номерок языком и губами.

Он прошел мимо.

Никто особо не заморочился с реконструкцией здания старой швейной фабрики. Ремонтом занимались очумелые ручки, начиная с халтурной звуковой системы и заканчивая лампами, державшимися на пружинах, и разнообразными лазерами, пронзающими тускло освещенное пространство с координацией броуновского движения.

Спустя годы мониторинга человеческой активности в интернете, он был хорошо знаком с персонажами, которых косплеили люди. «Возрождение вампов» — популярная настольная ролевая игра, и главные герои-вампиры давно вырвались за пределы бумажных страниц правил игры и ушли от восьмистороннего кубика, который определял мотивы и способности персонажей.

Продираясь сквозь толпу, Вишес искал взглядом лестничную площадку, ведущую на подземный уровень, сопротивляясь желанию раскидать людишек со своего пути. Примерно год назад он создал экстренную службу, наподобие 911, для решения всех вопросов, от преступлений и до медицинских проблем. На волонтерской основе, и звонки сортировали на категории, в случае необходимости оказывали помощь.

Инцидент, по которому он сюда прибыл, был зарегистрирован двадцать минут назад. Женщина позвонила доложить о трупе в подвале этого клуба. Она отказалась назвать свое имя, но точно описала местонахождение в…

Вот она. Стальная дверь в дальнем углу.

Он стремился к ней и открыл рывком. За панелью располагалась мерзкопахнущая лестничная клетка, и здесь стоял дубак. Вишес быстро спустился на нижний уровень, а, оказавшись в подвальном коридоре, сразу почувствовал кровь. Свежую. Женскую.

Вампирши.

— Сукин сын.

Спускаясь вниз, он с помощью обоняния определил, нет ли кого-то поблизости. Не-а, прямо сейчас нет, хотя ночью здесь побывало достаточно народу: ощущалось множество запахов, человеческих и вампирских, мужских и женских, они задержались в воздухе подобно теням, служили двухмерным воплощением живых представителей, спускавшихся сюда, чтобы потрахаться и вернуться обратно на вечеринку.

Звонившая женщина, очевидно, не стала здесь задерживаться. Поэтому невозможно сказать, какой запах принадлежал ей.

Но он знал, где остановиться.

Перед одной из многих дверей.

Запах свежей крови здесь бил в лицо.

Прежде чем открыть ее, Ви, нахмурившись, присел на корточки. На бетонном полу остался один красный след, направленный в сторону двери, на выход. Ви поднял голову и посмотрел вдоль коридора. Да… еще. Еще один след. Едва заметный. И последний, настолько слабый, что он увидел его лишь потому, что смотрел в упор.

Убийца? — задумался он. — Или та, кто сообщила о найденном теле?

А может, два в одном.

Выпрямившись, Вишес схватил ручку и открыл дверь. За ней стояла кромешная тьма, и смехотворный свет от мигающих ламп в коридоре почти не попадал сюда. Пофиг. Он знал, где находилось тело, и не по причине сбивающего с ног запаха крови. Когда глаза приспособились, он увидел что-то подвешенное к потолку прямо напротив него, и, как со следом, оно блестело в спазматическом свете из коридора.

Ви сдернул перчатку с руки, снимая с сияющей ладони преграду, защищающую окружающих от испепеления. Иллюминация от его руки была настолько яркой, что резало глаза, и, вытянув руку, Вишес стиснул зубы.

Женщина в маске была подвешена на мясницкий крюк к потолку, вздернутая за затылок, острый конец торчал из открытого рта и доходил до кончика носа. Горло было перерезано, кровь из вен лилась вдоль ее обнаженного тела, словно прозрачный саван, окрашивавший бледную кожу в красный цвет.

Через парные прорези в маске прямо на него смотрели открытые глаза.

— Гадство, — выдохнул Ви.

В точности, как две другие[13].

***

Бун открыл парадную дверь особняка своего отца и перешагнул через порог. От знакомых запахов лимонной натирки для пола, свежеиспеченного хлеба и роз из женской гостиной ему показалось, что все происходящее — сон.

Должно быть иначе, подумал он, окидывая взглядом торжественное фойе. Все должно ощущаться иначе.

Его отец мертв. И это монументальное событие по идее должно было отразиться на особняке, который всегда определял мужчину. Также как и его положение в обществе, деньги и родословная, так и этот огромный особняк задавал курс его жизни и служил ее фундаментом.

— Дверь не заперта.

Бун посмотрел налево, услышав четко выговоренные слова. В дверном проеме столовой стоял Марквист. Он держал в руке тряпку, пиджак был снят, а подвернутые рукава белой рубашки закреплены черными эластичными лентами.

Дверь не заперта.

Словно дворецкий был подключен к системе безопасности особняка.

— Мой отец умер, — сказал Бун.

Марквист заморгал. А потом тряпка в его руке еле заметно задрожала. Другой реакции мужчина не проявил.

— Эрмин тоже, — продолжил Бун. — Она оба… мертвы.

Дворецкий моргнул пару раз. И Бун понимал, что тот расстроен не из-за смерти женщины. Марквист не придавал ей значения, также как и Элтэмэр.

Дворецкий, ничего не добавив, развернулся и удалился. Хватая свободной от тряпки рукой воздух, словно — пусть и мысленно — пытался придать себе опоры.

Он скрылся за створчатыми дверьми, ведущими в кухню.

Бун повернулся навстречу холодному ветру, проникающему в теплый дом. Снова переступив порог, он встал на крыльцо и скользнул взглядом поверх извилистой подъездной дорожки и газона. В свете ламп, установленных вдоль линии крыши особняка, снег, укрывавший территорию особняка, сиял девственной чистотой, своим весом укрывая очертания владений до каменных столбов вдоль дороги. Расположенные на неодинаковом расстоянии, старые дубы и березы, сейчас лишенные листьев, заполняли свободные участки подобно вежливым гостям на газонной вечеринке, здесь же располагались цветочные клумбы, которые в теплое время года засадят бледными цветами.

Когда холодный ветер ударил по его одежде для боя, Бун подумал о своей настоящей мамэн.

Когда Иллюмина ушла в Забвение, ему так и не рассказали, что произошло с ней. Все случилось так внезапно и неожиданно, по крайней мере, для него. Она была молода, здорова и практически без вредных привычек. Тем не менее, однажды вечером, когда Бун спустился на Первую Трапезу, отец, сидевший за столом, накрытым булочками и яйцами бенедикт[14], сообщил ему, что Церемония проводов в Забвение состоится в следующий четверг.

Так просто.

Отец встал со своего места во главе стола, взял «Уолл-стрит Жорнал» и покинул столовую.

Бун помнил, как смотрел на мамино место. Для нее поставили фарфор и серебро, словно ее появление ожидалось.

Предоставленный себе, Бун вернулся в свою комнату и сел за письменный стол. Он хотел написать Иллюмине письмо, изложить на страницах вопросы, роившиеся в его голове. Но не преуспел в этом, ведь при жизни ему не разрешали что-то спрашивать у нее… и смерть этого не изменила.

Не успел он опомниться, как наступило время Последней Трапезы. Бун надел другой костюм, как и полагалось, и снова присоединился к отцу за обеденным столом. Марквист обслуживал — как бывало всегда в отсутствие гостей.

Для мамэн Буна место не накрыли.

Его взгляд задержался на пустом стуле, пока его отец обсуждал с дворецким… привычные темы: слухи в обществе, домашние вопросы, проблемы с персоналом. Бун молчал. С другой стороны, когда Иллюмина была жива, Элтэмер и дворецкий всегда отвечали за беседы за «семейными» трапезами, обычные границы между хозяином и прислугой стирались в этой относительно неформальной обстановке.

В то время отсутствие серьезного разговора об уходе его мамэн не показалось ему странным. Все вполне стандартно; чем печальнее предмет разговора, тем меньше эфирного времени он получает.

Или, может, причина смерти была не существенна.

Вперед на двадцать лет. Тот факт, что он стоял обдуваемый морозным ветром, с пульсирующей раной на плече, болью в голове из-за голода… и поговорить было не с кем… все это так свойственно его семье. Аристократы всегда отличались внешней красотой, модные бархатные шторы прикрывали пустоты в их жизни…

Первая фигура материализовались справа, огромное тело появилось в тени особняка, принимая твердую форму.

К глазам подступили слезы, когда Бун узнал нежданного гостя. И он не успел поприветствовать мужчину, когда вслед за ним появилась женщина.

Крэйг и Пэрадайз.

А следом появились еще трое. Акс. Ново. Пэйтон.

Его одногруппники.

Когда все пятеро преодолели дорожку, Бун ощутил, как тяжесть исчезает из груди, хотя то, что пришло следом, он чувствовать не хотел. Печаль казалась напрасной тратой времени, не только потому, что она не способна исправить произошедшее на собрании Глимеры. Он же не хотел возвращения отца. Или мачехи.

Крэйг снял бейсболку с эмблемой «Сиракуз»[15].

Последовавшее объятие сказало больше, чем могли передать любые слова: мы пришли ради тебя. Ты не одинок. Можешь на нас положиться.

Пэрадайз, пара Крэйга, была следующей. И когда она обняла его, Бун расслабился в ее объятиях.

— Знаю, это сложно, — сказала она. — Прими мои соболезнования.

Будучи членом Глимеры и его дальней кузиной, она понимала, как это происходило в аристократических семьях. Как горе порой напоминало восточный ковер, который свернули и убрали с глаз долой в шкаф.

За ней шли Акс, Ново и Пэйтон, а потом Бун просто застыл на месте, как вкопанный.

— Зайдем внутрь, — мягко предложила Пэрадайз.

— А, точно. Да, конечно. На улице холодно.

Следующее что он понял — они все оказались в женской гостиной, расселись по диванам и смотрели друг на друга. Бун ждал, что Марквист ворвется сюда в любой момент. Этого не произошло, и он медленно выдохнул.

— Ребята, я рад, что вы пришли.

— Хочешь, останемся с тобой на день, — предложила Пэрадайз.

— Честно говоря, я не знаю, чего хочу. — Он посмотрел на вазу с цветами на кофейном столике перед ними. — Просто…

Следом заговорил Акс:

— Знаю, это сложно объяснить…

— Мой отец — предатель.

Сказав это вслух, Бун буквально попробовал слова на вкус. Изучил их тяжесть. Примерил на себя позор, в первый раз и далеко не последний.

— Мой отец… был предателем. — Бун посмотрел на друзей. — Он был прямо причастен к предыдущему разговору против Рофа, и велика вероятность, что сегодня ночью он стал частью новых интриг.

Крэйг выругался и затеребил кепку в своих руках. Пэрадайз положила руку на плечо Буна.

Акс едва не сплюнул на пол.

— Я пытался уговорить его остаться дома. — Бун покачал головой. — Я сказал ему не ходить туда. Но он отказался меня слушать.

— Ты — не твой отец, — сказала Пэрадайз. — Ты — не он.

— Я знаю. — Он прокашлялся. — В общем, я хочу одного — вернуться к работе.

Он намеренно проигнорировал парад обеспокоенных взглядов от своих друзей. Как только рана затянется, что ему помешает?

— Когда планируешь Церемонию проводов в Забвение? — спросила Ново. — Мы хотим присоединиться.

— Я так далеко не загадывал. — И, кстати, где тело отца? А мачехи? — Я сообщу вам.

У него не было ни братьев, ни сестер, ни бабушек с дедушками, ни тети с дядей, никто не пережил набеги. Но осталась пара дюжин кузин и кузенов в Глимере, с которыми он почти не общался. Но он мог поспорить, что, несмотря на его безобидную необщительность, все они заявятся на похороны Элтэмера.

Они придут даже просто поглазеть, ведь учитывая причину смерти, слухи разлетелись быстро… разве могло быть иначе? На отца напали на глазах у двадцати членов Глимеры, и все они, очевидно, выжили.

А что касается мачехи Буна, то, скорее всего, ее семья позаботится о ее останках. В конце концов, она сама происходила из знатного и уважаемого рода.

Его отец женился бы только на женщине себе под стать.

— Я не стану устраивать пышную церемонию, — услышал Бун свой голос. — Вас буду рад видеть, но пойму, если вы…

Донесшийся из фойе звон удивил его, мозг не сразу смог понять, что стало источником шума.

— Парадная дверь, — пробормотал он.

Поднимаясь на ноги, он почувствовал напряжение, сковавшее грудь и плечи, но дело не в том, кто стоял на пороге. Он не хотел очередного раунда с дворецким.

Но Марквист не соизволил появиться.

Открыв тяжелую дверь, Бун выдохнул — удивленно и облегченно.

— Это ты. Не стоило приходить… но я рад тебя видеть.

— Я только узнала. — Прекрасные светлые глаза Рошель нисколько не изменились за прошедший год. — Прими мои соболезнования.

Повисла долгая пауза. А потом они двинулись навстречу в унисон.

Хотя он не видел девушку с той ночи, когда была разорвана их помолвка, и, несмотря на то, что это было совсем неуместно, Бун раскрыл объятия, и Рошель, также нарушив правила приличия, подошла к нему. Поначалу контакт был поверхностным, но потом они крепко сжали друг друга в объятиях. Как и в случае с отцовским домом, ее аромат не изменился. «Кристалл» от «Шанель» и дорогое французское мыло, которое она так любила. Она была одета в том же стиле, в костюм от «Эскада», который приятным образом подчеркивал ее фигуру.

Черного цвета. Траурного. Так как подавляющее большинство женщин аристократии носило цветные одежды, Бун понял, что Рошель специально переоделась ради него.

Они разорвали объятия, и Бун мимоходом заметил снежинки на шапке ее белокурых волос.

— О, — выдохнула она, — У тебя гости.

Бун оглянулся через плечо и увидел своих друзей, они подались вперед и с интересом в глазах поглядывали на него и Рошель.

— Познакомься с моими друзьями. Ну, ты уже знаешь Пэйтона и Пэрадайз.

Он увлек ее за собой, и казалось таким естественным заходить с ней бок о бок в элегантную гостиную. Но тот факт, что он и его друзья на диванах были полностью вооружены, напоминал, что со времени помолвки их с Рошель жизни сильно разошлись.

Кажется, она осталась в Глимере, но замуж она не вышла? С другой стороны, он многое пропустил.

Но был рад ее приходу.

— Знакомьтесь, это Рошель, — объявил он.