Кровавая весна 91-го продолжается

Глава 7

— А раз всё понял, раздевайся, — приказал Максимов.

— З-зачем? — глаза Гринченко чуть не вылезли из орбит, а веснушки поблекли. Он даже опять заикаться начал от потрясения.

— П-почему?

— Мы договорились, я скажу — ты делаешь, — жестко напомнил Андрей. — Никаких вопросов, возражений и пререканий.

— П-полностью? — пролепетал побелевший от ужаса Олег.

Андрей глянул на ошарашенного одноклассника и от души расхохотался. Гринченко порозовел и смущенно отвел глаза.

— Ага, — отдышавшись, весело ответил Максимов. — Можешь даже трусы снять. И надеть их себе на голову, будет прекрасной иллюстрацией твоего умственного развития.

— Да пошел ты, — буркнул багровый Гринченко. — Извращенец чертов. Иди отсюда чокнутый. Без тебя справлюсь.

Андрей глянул на ощетинившего как еж рыжего с новым интересом.

— Молодец, — похвалил он. — В первый раз вижу у тебя проявление мужского характера. А то всё мямлишь и ноешь. Противно слышать. Теперь вижу, ты не совсем потерян для общества.

Максимов помолчал и добавил.

— А вообще-то ты всё превратно понял. Я имел в виду снять свитер, майку можешь оставить. Объясняю свои слова в первый и последний раз. Я буду лепить из тебя другого человека — не зашуганного, унылого дрыща, а физически крепкого, уверенного в себе парня. Чтобы влюбить Лену в себя, надо со всех сторон выглядеть привлекательно: телом тоже. Нужно глянуть, с чем предстоит работать. Ну и чего греха таить, сказал так специально, после того, как потребовал исполнять мои приказы. Это был маленький тест на адекватность. Стало интересно, как ты отреагируешь. А потом я пошел дальше, оскорбил и спровоцировал тебя на ответ. Решил посмотреть, проявишь ты характер или будешь безропотно выполнять то, что скажу. Ты проявил. Доступно объяснил?

Гринченко кивнул. Топорщащийся нитками, потертый свитер лег на кровать, рыжий остался в серой футболке.

— Понятно, — хмыкнул Максимов, критически осматривая тонкие руки и субтильное телосложение рыжего. — Даже намека на мускулатуру нет. Сколько ты весишь жертва Освенцима?

— Шестьдесят, — потупился Гринченко. — Может немного больше, я не знаю. Давно взвешивался.

— Значит так, завтра пойдем на рынок и по кооперативным магазинам. Купим тебе творога, мяса и ещё продуктов, чтобы жрал как оголодавший мамонт, выживший после ледникового периода, и увидевший свежую травку. Составим программу тренировок на турниках, устроим в секцию атлетической гимнастики, будешь гантели, штанги таскать, мускулатуру накачивать.

— Так ты же сказал единоборствами и пробежками заниматься? — обеспокоенно уточнил Олег.

— И этим тоже, — подтвердил Андрей. — Имеешь что-то против?

Гринченко сжал челюсти так, что выступили желваки.

— Нет, — тихо, но твердо ответил он. — Я выдержу.

— Отлично, — хищно улыбнулся Максимов. — Легко не будет. Но Лена твоих мучений точно стоит, правда?

Рыжий решительно кивнул.

— А где гитара? — Андрей обвел взглядом комнатушку. — Что-то я её в упор не вижу. Ты же на ней играть учился.

— В шкафу лежит, — сообщил Олег. — Достать?

— Конечно, доставай.

Из глубин шкафа была извлечен чехол с гитарой. Гринченко уселся на кровать, расстегнул змейку, вытащил потертый и поцарапанный инструмент.

— От бати досталась, — вздохнул он, любовно поглаживая полированный желтый бок. — Я на ней играть учился. Когда он ушел внезапно, почти ничего с собой не взял, гитару тоже оставил.

— Хорошо, — кивнул Максимов. — А теперь изобрази мне чего-нибудь душевное и романтическое.

— Спеть? — чуть покраснел Гринченко.

— Нет, снять трусы и бегать, — вызверился политтехнолог. — Спеть, конечно. Надо же понимать твои таланты.

Помолчал и уже потише добавил:

— Давай самую любимую песню. С чувством, расстановкой, чтобы проняло.

— Л-ладно, — смущенно согласился Гринченко.

Медленно коснулся струн. Гитара отозвалась мелодичным гулом.

— Ты меня на рассвете разбудишь,

проводить необутая выйдешь.

Ты меня никогда не забудешь.

Ты меня никогда не увидишь, — тихо, с каждым аккордом набирая силу, начал Олег. Негромкий чистый тенор Гринченко идеально ложился на гитарные аккорды, звенел напряжением и переживаниями, заставляя замереть. Каждое слово отдавалось душевной болью и трагизмом ситуации. Перед глазами Максимова проплывали родные лица дочери, матери, жены. Олег не пел, проживал эту песню.

— И качнется бессмысленной высью

пара фраз, залетевших отсюда:

'Я тебя никогда не забуду.

Я тебя никогда не увижу'.

Голос взмыл вверх, взрываясь фейерверком эмоций, достиг пика накала чувств, начал опускаться и опустошенно замолк. Наступившая тишина тяжелой горечью обволокла комнату.

— Ну как? — спросил Олег, отложив гитару в сторону.

— А, чего? — очнулся Максимов. Песня в исполнении Гринченко настолько потрясла, заставила погрузиться в воспоминания о прошлом, что политтехнолог не сразу вернулся в реальность.

— Говорю, как спел, нормально?

— Отлично спел, — немного помолчав, честно признался Андрей. — Что могу сказать? С этого момента шансы завоевать Лену у тебя значительно повысились. Молодец!

Немного помолчал и добавил:

— Но такое исполнять пока не будешь. Во всяком случае, пока не исправишь впечатление о себе. Я тебе другой репертуар подберу.

* * *

Рудик и Вадик уже нетерпеливо переминались возле сквера. Вернер в тонкой ветровке и штанах «адидас», Вадик в теплом синем костюме «Динамо» и такой же легкой куртке. Оба товарища скользнули взглядами по затасканному джемперу и треникам с пузырями на коленках Гринченко и сделали вид, что не заметили смущения рыжего. Максимов поздоровался с ребятами и представил спутника.

— Парни познакомьтесь, это Олег. Будет с нами тренироваться.

Первым протянул ладонь Рудик. Гринченко чуть помедлил и нетвердо пожал. С Вадиком он поздоровался уже решительнее.

— Ну что? — Максимов кинул взгляд на циферблат «Луча». — Сейчас час ноль три. Побежали?

Под ногами трещали, случайно выпавшие на дорогу ветки, хрустела щебенка. Андрей с ребятами держали высокий темп, периодически ускорялись, неслись на пределе возможностей и через минуту-две сбрасывали скорость.

Через десять минут троица вылетела на утоптанную дорожку. Впереди мчались Максимов с Вернером, чуть сзади держался Вадик, Гринченко плелся последним. Лицо рыжего покраснело, на белоснежном лбу блестели прозрачные горошины пота. Первый двадцатиминутный круг вокруг сквера он старался сильно не отставать, второй бежал уже на пределе возможностей, посеревший от напряжения и тяжело дыша. Андрей указал взглядом Вернеру на спортивную площадку в низине, Рудик понятливо кивнул. Через минуту бегуны притормозили возле турников. Вернер и Громов-младший вспотели, но выглядели вполне бодро. Даже дыхание особо не сбилось. Гринченко хватал ртом воздух, согнулся в три погибели, ухватился руками за самую низкую перекладину. Грудь рыжего ходила ходуном, поднимаясь и опадая кузнечными мехами.

— Подтягиваемся десять раз по кругу, — объявил Максимов. — Сначала я, потом Рудик, Вадик и Олег. Начали.

Андрей спокойно сделал десяток подтягиваний, старательно фиксируя грудью перекладину. Вернер и Громов без особого напряжения повторили. Гриченко, морщась и кривясь, дергаясь в отчаянных попытках дойти подбородком до перекладины, сделал шесть раз. Вадик и Рудик, стоящие у него за спиной иронически переглянулись. На втором круге, Олег елё смог «грязно», рывками подтянуться три раза.

— Понятно, — сделал вывод Максимов. — Олег, вечером, на площадке возле дома, повторишь. Твоя задача — каждый день подтягиваться двадцать-тридцать раз. Можно за несколько подходов и с большими перерывами, не вопрос. Задание понял?

Гринченко кивнул.

— Теперь отжимаемся от скамейки.

С отжиманиями у Олега было немного лучше. В первый раз он сделал пятнадцать раз. Второй — двенадцать, третий — еле-еле восемь. Рудик и Вадик вместе с Максимовым отжались по тридцать раз. Могли бы и больше, но такой задачи не ставилось.

— Продолжишь сегодня вечером. Сделаешь сорок раз, так же как и подтягивания, — приказал Максимов. — Твоя задача на полторы недели — довести количество отжиманий до тридцати за раз, чистых подтягиваний — десять-двенадцать. Делай что хочешь, занимайся несколько раз в день, но норму, чтобы выполнил, лично проконтролирую. Теперь вопрос. Драться умеешь?

Гринченко опять покраснел:

— Нет.

— Значит, будем учить. Рудик, покажи ему, как надо стоять.

— Смотри, — Вернер выступил вперед, выставил и чуть приподнял кулаки, закрывая лицо. — Повтори.

Олег неумело скопировал.

— Локти к бокам прижми, иначе в печень получишь и аллес — отдыхать отправишься, — пояснил Рудик, — И ноги так в стороны не растягивай, они должны быть собраны так, чтобы в любой момент можно было уйти в сторону или назад.

Вернер поправил положение кулаков, несколькими пинками по старым кедам Гринченко, выставил правильную позицию, отошел, глянул со стороны, довольно заметил:

— Вот теперь нормально.

Максимов шагнул вперед и выставил ладонь:

— А теперь бей. Сильно, как сможешь.

Гринченко размахнулся, шагнул вперед и неуверенно ударил. Получилось так себе.

— Что это было? — изумился Андрей. — Игривый шлепок гимназистки: «уйди противный»?

Олег опять покраснел и насупился. Рудик и Громов откровенно заулыбались.

— Слушай, я вот одного не пойму, — продолжил Максимов. — Мы вроде в одном городе живем. Шпаны и уголовников в каждом дворе хватает, зареченские, ещё куча гопников мелочь со школьников трусят, ботаников и дрыщей колошматят. Денег, чтобы откупиться у тебя нет, драться не умеешь. Как ты умудрился дожить до этого возраста, в относительной целости и сохранности, динозавр мой ископаемый?

Гринченко удрученно молчал.

— Говори уже.

— Да били, и деньги отнимали, — наконец досадливо ответил рыжий. — Ещё когда отец с нами жил. Я пытался защищаться, но драться не умею, и их всегда несколько было. Я хотел на секцию бокса или борьбы пойти, но тогда музыкой занимался и мама запретила. Потом дядя Вася это случайно увидел и шпану разогнал. Он недавно с зоны вернулся, мою семью и меня с рождения знает, песни мои слушает. Поймал Беляша и Леху, дал им пару лещей, «отцовских», как он их называет. Сказал, такого как я, грех доставать. С тех пор никто во дворе меня не трогает.

— Понятно, — кивнул Максимов. — А теперь покажи, как ты дрался с теми, кто тебя доставал. Ударь несколько раз руками для примера.

Гринченко напыжился и пару раз коряво махнул кулаками.

— Ну что могу сказать? Такими убойными свингами, ты даже таракана не убьешь, — усмехнулся Андрей. — Зато можешь мух и комаров отгонять. Или вертеть граблями как вентилятором — воздух баламутить. Так что не всё так плохо.

Вадик и Рудик заулыбались.

— Издеваешься? — буркнул Олег.

— Нет, пытаюсь пробудить в тебе желание измениться, — серьезно ответил Андрей. — Вотпредставь, идешь с Леной по улице, к вам пристанут, а ты ничего сделать не сможешь, опозоришься перед девушкой. Даже если попробуешь её защитить, получишь по морде, будешь валяться, исходя кровавыми соплями, а её уволокут в кусты, и явно не для того, чтобы показать местные достопримечательности. Разумеется, я немного утрирую, но пытаюсь вдолбить в твою интеллигентную голову закон эволюции: мир жесток, целей добиваются наглые, сильные и целеустремленные. Робкие и слабые, боящиеся что-либо изменить, остаются на обочине.

На дорогу в низину сквера заехала знакомая белая «пятерка». Резко остановилась, скрипнув тормозами. За рулем сидел Максим Олегович, рядом с ним Дима. Опер открыл окно и призывно махнул рукой.

— Андрей, подойди, а ты Вадик постой пока тут.

Громов-младший уже шагнувший навстречу брату, притормозил.

— Парни, потренируйтесь здесь ещё часок. Потом посидите у Рудика, — попросил Андрей. — Лерку с Олегом познакомьте, скажите, чтобы никуда не уходила. Я как освобожусь, сразу к вам заскочу. Нам с Лерой это чудо надо в парикмахерскую отвести и одежду выбрать.

— Дождемся, — солидно кивнул Рудик.

Политтехнолог шагнул к «пятерке». Щелкнул замок и задняя дверь распахнулась. Максимов уселся на сиденье, захлопнул дверь и поздоровался.

— Добрый день.

Опера кивнули.

— Как вы меня нашли?

— Очень просто, — ухмыльнулся Дима. — Вы всей компанией тусуетесь. Раз Вадька бегать побежал, значит и ты где-то рядом. Беговых дорожек поблизости мало. В школе, на спортивной площадке, и самая протяженная — возле сквера.

— Логично, — признал Андрей. — По моему делу есть новости?

— О твоём деле позже, — сообщил Дима. — Сейчас московский следак хочет с тобой побеседовать. Нам пришлось частично посвятить его в твой план. Твоё нетипичное поведение его очень заинтересовало. Он даже из Москвы женщину-психиатра вызвал. Очень интересная дамочка, холеная, смотрит своими глазищами, как рентгеном просвечивает. Кандидат медицинских наук. Она, скорее всего, тоже будет на беседе присутствовать.

— Почему моё поведение нетипичное? И в чём оно его заинтересовало? — спокойно уточнил Максимов.

«Почему заинтересовало, понятно. Не каждый школьник будет преследовать маньяка, потом вступать с ним в бой, да ещё и успешно. У парней в этом возрасте ещё окончательно не сформирована психика и не наработан определенный житейский опыт реагирования в острых житейских ситуациях. А я вел себя как опытный опер или спецназовец для которого эти ситуации вполне обычны. Не впадал в ступор, действовал мгновенно, атаковал и преследовал, всеми силами не давая убийце уйти. Был бы я боксером-разрядником или борцом, это было бы более-менее объяснимо. Хотя любой спортсмен в такой ситуации стал жертвой. Просто потому, что не был готов к бою насмерть, хладнокровному применению холодного оружия, это не поединок в светлом зале и с судьей, а рукопашная рубка с чудовищем в человеческом облике», — соображал политтехнолог. — «Неудивительно, что привлек внимание».

— А ты как думаешь? — поинтересовался начальник ОУР, внимательно изучая невозмутимое лицо Максимова.

— Неважно, что я думаю, — отмахнулся Андрей. — Мне интересно услышать ваше мнение.

— Помнишь, наш разговор в машине? — уточнил Максим Олегович, дождался утвердительного кивка и продолжил. — Вот твоё необычное для школьника поведение и вызвало интерес. Есть ещё распоряжение, всю информацию и материалы, прямо или косвенно относящиеся к маньяку, первым делом ему давать. Он вместе со следственной группой только с Москвы прибыл и сразу из огня в полымя попал, вместе с другими начальниками руководил мероприятиями по поимке убийцы. Только недавно оттуда приехал. Никого не поймал, ещё больше взбеленился. Орал как резаный: «Кто разрешил, почему не доложили,как так получилось, что какие-то школьники информацию раскопали, а опера её пролюбили». Марков весь бледный и потный сидел.

О походе толпы к РОВД важняк узнал, с информацией ознакомился. Поговорил с дежурными и сотрудниками милиции, свидетелями твоего сольного выступления. Очень впечатлился и ещё больше захотел с тебя увидеть.

С твоим планом по поимке маньяка пришлось его тоже ознакомить. Сам понимаешь, инициатива без одобрения начальства не приветствуется. Сказал, что план мы с ребятами разработали, но основную идею ты подсказал. По-другому было никак, большую часть работы тебе придется проделать. Это его ещё больше заинтересовало. Вот и нас послали тебя найти и привезти пред светлые очи москвича. И учти, я тебе как старый опер говорю, ты в его глазах подозрительная личность. Не вписываешься в образ подростка, действуешь и мыслишь как взрослый бывалый мужик, да ещё со знанием психологии. Я уже молчу, что в этой истории ты в каждой бочке затычка. Только схватка с маньяком и сведения, которые помог добыть, тебя немного реабилитировали. Но подозрения остались. Слишком уж ты нетипичный. Очень серьезно подумай, что и как ты будешь ему говорить, как свои действия аргументировать.

— Спасибо, Максим Олегович, — Андрей благодарно глянул на начальника ОУР. — Я в принципе что-то такое и предполагал. Не волнуйтесь, разберемся.

— А я и не волнуюсь, — хмыкнул седой опер. — Это ты волноваться должен.

— А чего мне волноваться? — пожал плечами Максимов. — Моя совесть чиста.

— И всё-таки, посиди, подумай, — настоял начальник ОУР. — Прикинь, как будешь с ним разговаривать. Но помни, Александр Иванович — опытный следак. Его не зря сюда направили. Начнешь юлить, он сразу увидит. И сделает соответствующие выводы.

Андрей кивнул и прикрыл глаза.

«С такими людьми надо держаться спокойно и уверенно. Малейшая заминка, отведенный в сторону взгляд, промелькнувшие испуг и неуверенность, следак насторожится и будет давить. Практики и опыта у него хоть отбавляй. Моё необычное поведение настораживает. Любой опытный дознаватель, с учётом всего произошедшего, моего участия в этой истории с маньяком, если не начнёт подозревать, то насторожится, наверняка. Может, как версию выдвинуть, что я много чего скрываю и не такой хороший, как себя показываю. Например, хочу втереться в доверие к милиционерам. Во всяком случае, примет как рабочую версию. В сговоре с убийцей умный следак меня подозревать не будет. Я же со своими друзьями, практически, вывел милицию на след и дал в руки первые доказательства. Хотя, как знать, какие там извращенные извивы мысли, если дознаватели постоянно с отбросами и уголовниками общаются, поневоле начинают думать как они и подозревать всех. Отыграть назад и снова стать обычным учеником 11-А у меня не получится. Остается один вариант: убедить его в моей необычности, раннем взрослении. В конце концов, подростки могут и героизм проявлять, и аналитический ум демонстрировать, и психологией увлекаться. Да пусть хоть гением считает, лишь бы не преступником. Решат действовать по плану, который я предложил, шансы поймать урода, убивающего девочек, вырастут. Надо ещё брательника подтянуть, он сейчас диссертацию свою начинает писать, даже есть идея, как это сделать», — Максимов мысленно улыбнулся.

У входа в райотдел стояла черная «волга» с московскими номерами. За рулем скучал водитель — крепкий парень лет двадцати пяти.

— Александр Иванович уезжать собрался? — прищурился начальник ОУР. — Сказал, нас будет ждать. Неужели, маньяк опять себя проявил?

Дверь райотдела распахнулась, на улицу быстрым шагом вышел плотный мужчина среднего роста с тяжелым взглядом. Коротко подстриженные черные волосы посеребрила седина. За ним вышла высокая стройная женщина лет тридцати пяти, и хмурый Климович.

Начальник ОУР заглушил мотор и вылез из машины. Быстро подошел к следователю, уже взявшемуся за замок «волги».

— Александр Иванович, маньяк опять отличился? — уточнил он.

— Да, — коротко ответил следователь. — Новую девушку убил. В Лисово, недалеко от станции. Ты пацана привез?

— Вон, в машине ждёт, — Максим Олегович указал на меня глазами.

— Хорошо, — кивнул Александр Иванович. — Я с ним обязательно пообщаюсь. Но в следующий раз. А пока проведите его в райотдел. Я опытного художника из Москвы привез, дежурный знает. Пусть парень с ним поработает, внешность маньяка опишет, чтобы рисунок был похож. А сам бери Громова и других оперов, кто работает по маньяку и летите на всех парах в Лисово. Убитая девушка на заброшенной ферме, недалеко от речки, вам любой местный покажет. На подъезде увидите, там уже участковый, местные оперативники и начальство. Всё, не теряйте времени, я поехал.