Кроваво-красная дорога

ПОЛЯ СВОБОДЫ

Я выхожу на полуденное солнце, ослепляющее после пещерного сумрака, и делаю глубокий вдох, пытаясь разогнать туман в голове. А воздух здесь гораздо прохладнее, чем я думала, и пахнет иначе: запах ядовито-сладкий и хвойный одновременно.

Самый длинный день в году — день летнего солнцестояния.

— Ты проснулась, — произносит Джек. Он сидит на большом валуне, чуть в стороне от входа в пещеру. Уже заканчивает прикреплять наконечники на стрелы и бросает их в увеличивающуюся груду. — Как плечо?

Я вращаю им по кругу. Немного одеревенело, что не удивительно, чуть воспаленное, но не болит. Кажетца, за это нужно благодарить то мерзкое варево Джека из ивовой коры.

— Чувствую себя превосходно, — говорю я. — Спасибо. — Я смотрю на небо. — Есть вести от Неро?

Джек качает головой.

— Нет.

Внутри у меня все сжимаетца. Я снова бросаю взгляд на небо, как будто он мог появитца за прошедшие пару секунд.

— Мне пришлось рассказать остальным, где он, потому-что они продолжают задавать вопросы.

— Он отыщет Маив, — заверяю я. — Я точно знаю, што отыщет. Они уже должны быть здесь. Ну же, Неро.

Я сморю в небо.

— Не все зависит от нас, давай смиримся с этим, Саба.

— Да... да. Где все?

— Увидишь, если заглянешь за угол, — отвечает Джек.

Я обхожу его, вступая на открытое пространство, и вот они, все вместе.

Эш и Эпона сидят плечом к плечу, строгают и заглаживают палочки для основания стрел. Они работают быстро. Айк и Томмо делают наконечники из кусочков сланца. А Эмми крутитца вокруг, что-то подносит, пытаетца казатца полезной.

Они все выглядят так, будто не ложились отдыхать ни на минуту. Вскидывают голову, когда замечают меня, коротко кивают или слегка улыбаютца, но не прекращают свои занятия. Даже Эмми с места не двигаетца, вместо того, чтобы вприпрыжку подбежать ко мне, как она обычно это делает.

Воздух настолько плотный, что его можно почувствовать, почти попробовать на вкус. Напряженный. Назойливый. Я ощущаю, как жар накрывает мои щеки. Должно быть, все думают, что я лентяйка, дрыхнущая, пока они работают.

— Ты в порядке? — интереуетца Эпона.

— Ага, — говорю я. — Стрелять смогу.

— Отлично, — вставляет Айк. — Надеюсь, мы все в этом скоро убедимся.

— Найдите и мне чем занятца, — прошу я.

— Ты можешь помочь мне с наконечниками, — предлагает Джек.

Он пододвигаетца, освобождая место на камне, и я устраиваюсь рядом. И тут же, сердечный камень начинает накаляться. Я встряхиваю головой.

— Што? — спрашивает он.

— Ничего, — отвечаю я.

Беру бечевку из крапивы, наконечник и древко, и принимаюсь за работу. Сначала мои пальцы действуют неуклюже, медленно, но после пары собранных стрел все идет, как по маслу.

Джек приподнимает готовую стрелу, оглядывает ее со всех сторон.

— Когда бы я ни делаю стрелу, — говорит он. — Я смотрю на нее внутренним зрением... как она вылетает из лука... звенит в полете, направляясь к цели, прямая и точная.

— И я так же, — соглашаюсь с ним.

Наши глаза встречаются на мгновение. Мы улыбаемся. А затем поворачиваем головы, оглядывая сделанное, и еще более рьяно принимаемся за работу.

— Известно ли тебе, — продолжает он, — что каждый раз, когда ты что-либо делаешь, в любое время, частичка твоей души переходит в твою работу?

— Нет, — говорю я. — Этого я не знала.

— Ну, так вот, это правда. И значит... ты должна быть уверена, что это будет лучшая часть тебя, а не худшая.

— Кажетца, чуть раньше я уже потратила свою самую последнюю частичку хорошего, — откликаюсь я.

— Как и я, — соглашаетца Джек.

Он дарит мне свою кривоватую усмешку, и мое сердце ухает вниз.

— Извини, — говорю я.

— За что? — спрашивает он.

— Ну, за то што была такой... ну знаешь... такой...

— Неблагодарной? — подсказывает он.

— Ага, — говорю я.

— Раздражительной?

— Наверное.

— Грубой? Ведущей себя посвински? Вспыльчивой?

— Я не вспыльчивая!

— Еще какая вспыльчивая! Дальше некуда. Но мне нравитца это в женщине.

Я смеюсь.

— У тебя точно не все в порядке с головой. Ты чокнутый, — говорю я.

— Со мной всё было лучше некуда, до встречи с тобой, — говорит он.

Когда солнце проходит высшую точку в послеполуденном небе, мы сворачиваем лагерь и начинаем собирать оружие. Я вспоминаю, что Эмми сказала про Гермеса, как он дождался меня, а не умчался следом за другими лошадьми, когда мы бросили их там, у озера.

— Где Гермес? — спрашиваю я.

— Вон, — отвечает Томмо, коротко кивая головой.

Сейчас мы уже привыкли к нему и гораздо лучше понимаем, что он имеет в виду. Хотя Эмми, судя по всему, из его пары слов получает намного больше информации, чем остальные.

— Он говорит, что Гермес уже находитца по другую сторону холма, — поясняет Эмми. — И ждет нас.

Томмо кивает.

— Я отлично поняла, что ты имел в виду, — говорю я. — Спасибо, Томмо.

Отчаянно покраснев, он тут же куда-то сбегает.

— Похоже, парень неравнодушен к тебе, — подает голос Айк. — И не он один. Я все еще жду, когда ты позволишь мне объяснитца, дорогая.

— Знаешь, Айк, — отвечаю я. — Думаю, мне начинает нравитца эта идея.

Он выглядит пришибленным. Но лишь на мгновение. А затем он усмехается.

— Ты ведь не флиртуешь со мной, нет же?

— Не знаю, — говорю я. — Хотя, да. Думаю, я могла бы.

— О, уймись же, мое неистовое сердце! — произносит он.

— Ну, все, — вмешивается Джек, — заканчиваем. Пора выдвигатца.

— Вы уже разведали обстановку, не так ли? — уточняю я.

— Основательно, — говорит Айк. — Я, Эш и Эпона узнали все, что нужно, пока ты смотрела свои сладкие сны.

— И как все выглядит? — интересуюсь я.

Айк подмигивает.

— Никаких трудностей, работка раз щелкнуть.

Раз щелкнуть. Эш трясет головой.

— Постой, каков план-то? — спрашиваю я.

— Ты меня знаешь, — говорит Джек, — не люблю лишний раз обременять себя какими-либо планами. Я — мастер импровизации.

— Джек!

— Не суетись. У меня есть для тебя пара заданий. Но мы ничего не можем планировать, пока не увидим, что они задумали. Возможно, нам придется... придумывать на ходу.

— На ходу! — вскрикиваю я. — Мы сейчас говорим о жизни моего брата, Джек. Я не хочу никаких импровизаций. Ты же сказал, что у тебя есть план.

— Ух... Давайте уже пойдем, — вклиниваетца Айк.

— Хорошая мысль, — говорит Эш.

Они все разом протискиваютца мимо нас и, повернув направо, исчезают в недрах пещеры.

— Почему они возвращаютца? — недоумеваю я. — Ты же сказал, что поля свободы находятся по другую сторону холма.

— Так и есть, — отвечает Джек. - Но в дальней части пещеры есть один туннель. Это короткий путь. — Он уже собираетца последовать за остальными.

Я хватаю его за руку.

— Подожди, Джек, мы еще не закончили. Нам необходимо составить план. И приличный план. Прямо сейчас.

— Я обещал тебе, што ты вытащишь Лью оттуда, — говорит он, — и так и будет. Мы его вытащим. Это главное, не смотря ни на што. Ты сказала, што доверяешь мне. Это так? Здесь и сейчас, ответь, ты мне доверяешь?

Я пристально смотрю ему в глаза. Пытаюсь... што-то разглядеть в них. А потом я вижу то, што искала.

Я вижу его. Совершенно неожиданно вижу его. Не того Джека-шутника, плута и игрока. А настоящего Джека. Вижу... его истинную сущность. Непоколебимость в его сердце, как будто гладкая поверхность озера.

Однажды я уже замечала подобное, в ту первую ночь, когда мы лежали под звездным небом. Когда я рассказала ему про Лью, и он пообещал, что мы обязательно найдем его. Это и есть настоящий Джек, который все время был передо мной. Просто я запрещала себе верить в то, что вижу. До сих пор.

Я смеюсь.

— Боже, помоги мне, — произношу я. — Но, да. Я доверяю тебе, Джек.

— Тогда, идем, — отвечает он, и мы сворачиваем в пещеру. Теперь я замечаю узкую расщелину в глубине: вход в туннель, ведущий на другую сторону холма. Джек поджигает факел от тлеющего костра, а затем я помогаю ему затушить огонь, разбрасывая угольки, чтобы быстрее остыли.

— Вот и все, — говорит Джек, разворачиваясь, чтобы уйти.

Я касаюсь его руки.

— Джек, — говорю я. — Я...

— Што?

— Я вообще-то не поблагодарила тебя за...за то, што заботишься обо мне. За то, што подлатал меня.

— Не заморачивайся.

Он снова принимаетца шагать, а я вновь его останавливаю.

— Джек!

— Ну?

— У меня, возможно, не будет другого шанса сказать, што я... сказать тебе... как я ценю все, што ты делаешь. Все што ты сделал. Штобы вернуть Лью и... ну, за все. Ты не должен был делать этова, но ты сделал и... я. Я имею в виду, што благодарна тебе. Всегда была, но просто... кажется, я не очень хорошо умею показывать это, вот и все.

— Не благодари меня, — говорит он. — Я этова не заслуживаю. Я вовсе никакой ни герой.

Он разворачивается, и я спешу за ним вглубь пещеры. Мы проскальзываем через узкую расщелину, которая тут же превращается в высокий туннель, вполне пригодный для того, чтобы шагать в полный рост. Мои внутренности скручивает в нервный узел. Мы не успеваем пройти и дюжины шагов, как я восклицаю:

— Джек, стой!

Он оборачивается, весь в нетерпении.

— И што теперь?

— Мне нужно кое-что сказать тебе. Я хочу сказать... я больше... не знаю. Я сейчас просто взорвусь от тех чувств, которые переполняют меня. Та драка с адовыми червями и ранение в плечо, и то, что я почувствовала, когда очнулась и увидела тебя, и вот я здесь, и почти нашла брата, и не знаю, что будет дальше, и...

Джек смотрит на меня, хмуритца.

— Што с тобой случилось, Саба? — спрашивает он.

Я хватаю ладонями его лицо и целую в губы.

Затем я делаю шаг назад.

Мы смотрим друг на друга, не отрываясь. Из туннеля как будто выкачали весь воздух. Сердечный камень прожигает кожу. Кровь стучит в висках.

— Ты выбрала неподходящее время, — произносит Джек.

Он отбрасывает факел и толкает меня к стене. Потом его губы накрывают мои, и он целует меня так, будто дико проголодался или помирает от жажды. Он целует мои губы, лицо, спускаетца к шее и снова возвращаетца к губам. Его губы мягкие, теплые, его запах пьянит.

Мы крепко прижались друг к другу грудью, бедрами, каждой клеточкой тела. Его сердце глухо стучит в такт моему. Дрожь пронзает меня с головы до пят, я чувствую жар и холод одновременно. Тонкие волоски на руках, на затылке нервно покалывают. Кожа будто прилипла к костям, а живот просто сгорает от жара.

Никогда не думала, што целуя каво-то можно испытать такие ощущения.

Я целую его в ответ. Провожу руками вверх и вниз по его предплечьям, плечам, спине. Я ощущаю его силу. Я прижимаюсь ближе. Мне всё кажетца, што я недостаточно близко к нему.

— Остановись, — шепчет он в мои губы.

— Нет, я не хочу, не могу.

Он хватает меня за обе руки.

— Саба, — говорит он, — Саба. Прекрати.

Мы оба тяжело дышим. У меня подкашиваютца ноги и кружитца голова.

— Што? — спрашиваю я. — Што? Я делаю што-то не так?

— Нет, — говорит он, — што ты, нет, даже не думай об этом. Это было... Бог мой... это было потрясающе. Просто... здесь ни время и ни место. И тебе пришлось многое пережить. Ты сейчас не думаешь, што творишь. Просто не понимаешь.

— Понимаю, — говорю я, — клянусь, я всё понимаю.

— Нет, да и я тоже, — говорит он. — Но я хотел тебя поцеловать вот так с первой нашей встречи. Ты даже понятия не имеешь, как я этого ждал.

Я начинаю было говорить, но он прикладывает палец к моим губам.

— Не говори этова, — просит он. — Будет только хуже.

Он целует меня в последний раз. Быстро и жадно. Затем он отталкивает меня от себя и подбирает с земли факел, который все еще горит.

— Пошли, — говорит он. — Нам нужно двигадца.

— Што и всё? — спрашиваю я.

— Саба, — говорит он. — Твой брат. Он ждет тебя.

Он уходит. А я все стою. Губы покалывает, и я по-прежнему чувствую его вкус.

* * *

Я рада, что он крикнул остановитца. Джек прав: не то время, не то место. Да и мы оба знаем, что правильного места и времени никогда не случится. Как только я освобожу Лу, я вернусь в Междуручье с ним и Эмми, а может, мы пойдем еще куда-нибудь. А Джек уйдет с Айком и Томмо, и мы никогда больше не увидимся вновь. Мы оба рассказали о наших планах, именно так мы и поступим.

Но я все же рада, что мы поцеловались. Мы поцеловались. Это был наш единственный шанс. И я рада, что он вовремя остановился.

Лгунья. Лгунья. Лгунья.

— Саба! — кричит он. — Живее! Шевелись!

— Здесь становится низко, — предупреждает Джек. — Береги голову.

Факел бросает неровные зубцы света на грубоотесанные стены. Мы продвигаемся через туннель, и я держу руку над головой, чтобы чувствовать потолок. Сейчас приходитсцанырять и наклоняться каждую секунду, и я не жажду ударитца головой.

Кажетца, что мы идем и идем бесконечно. Уже проскакивает мысль, что мы никогда отсюда не выйдем, когда я, наконец, замечаю свет, и он становитца все ярче, постепенно вытесняя мрак. А потом туннель заканчиваетца и мы выходим наружу, навстречу золотистому небу дня летнего солнцестояния.

Эмми, Томмо, Айк, Эш и Эпона — они все ждут нас. Гермес стоит в стороне и щиплет пучки длинной травы. Заметив меня, он поднимает голову и тихо ржет.

— Вы чего так долго тащились? — спрашивает Эмми. — Запропастились куда-то. Мы ждем уже целую вечность.

Айк, Эш и Эпона, все переглядываютца. Потом они смотрят на меня и на Джека.

— Настолько темно, што заблудились? — спрашивает Эш.

Я чувствую, как румянец заливает мою шею. К счастью, ко мне подскакивает Гермес, и я занимаю себя тем, что поглаживаю его шею.

— Ну, эмм... нам пришлось тушить костер гораздо больше времени, чем мы рассчитывали, — оправдываетца Джек.

— Саба, — окликает Эмми. — Пойди, погляди!

Она хватает меня за руку и тянет к краю высокой гряды, на которой мы стоим. Хребет оцепляет по кругу долину, подобно окантовке чаши. Он весь порос островками дуба и высокими соснами. А вдаль, насколько хватает взгляда, расстилается широкая плоская равнина, покрытая бесконечными рядами кустарника с блестящими темно-зелеными листьями. Толпы рабочих в белых туниках снуют между рядами, согнувшись, срывают листья с кустов и складывают их в заплечные корзины. Рабы.

Хелена была одной из них. И Джек, и Айк.

* * *

Страна изобилия. Цветущая и прекрасная. Как и рассказывал нам Па, когда упоминал о временах Мародеров. «Рай» называл он ее. Когда воздух был сладок и земля плодородна. Когда люди выращивали так много еды, что могли делать запасы в недрах гор, а когда им что-то было нужно, они просто шли с корзинами и наполняли их.

Но это — не Рай.

— Вот они, — говорит Айк. — Поля свободы.

Эш указывает пальцем. Через всю равнину, в самом дальнем ее конце, переливается радужная стена.

— А там, — говорит она, — дворец Короля.

Джек вкладывает что-то мне в руку.

— Вот, — говорит он. — Это часть увеличителя, который Эмми сломала рядом с городом Мародеров.

— Джек починил его! — восклицает Эмми. — Как и обещал!

Я подношу увеличитель к глазу.

— Осторожно! — волнуетца сестра. — Он очень яркий!

Прямо напротив нас, на той стороне равнины, стоит большой дом, самый большой из всех, которые я когда-либо видела, высотой до середины горного хребта. Его стены полностью покрыты блестящими дисками. Когда солнечные лучи падают на них, они выпускают целые радуги света: красные, желтые, розовые, зеленые, фиолетовые. Цвета проносятца подобно падающим звездам, искрятца и пляшут так ярко, что перед глазами появляютца черные точки.

— Обожемой, это потрясающе! — вскрикиваю я. — Ничего подобного я раньше не встречала.

— Они будут держать Лью под охраной именно там, — говорит Джек. — Не так ли, Айк?

— Ага, — отвечает Айк. — И они будут следить за ним очень внимательно, учитывая, сколько неприятностей им пришлось пережить, чтобы заполучить его.

— Ты, правда, так думаешь? — спрашиваю я.

— Спорим на што хочешь, — подтверждает Айк.

Дворец. Я украдкой разглядываю. Сейчас я замечаю, как много в нем окон. Высокий частокол защищает его спереди. Две массивные парадные двери окованы медью. Широкие ступени ведут вниз, к дорожке, сооруженной из обломков белого камня. Она вьется через сад и выходит на поля внизу. Я вспоминаю о своей Ма и ее каменистом садике в Серебреном озере. Она и мечтать не смела о том, что где-то может существовать сад подобной красы.

Большой резной бассейн, из которого струи воды выстреливают прямо в небо. Цветочные клумбы и овощные грядки, расположившиеся причудливыми узорами, и целая роща фруктовых деревьев.

Повсюду снуют люди. В основном Тонтоны, в своих черных одеждах и бронежилетах, но попадаются и рабы в белых туниках.

— Ты видишь конюшни? — спрашивает Айк. — Справа?

Я фокусирую увеличитель на низенькие конюшни рядом с домом.

— Увидела, — говорю я.

— Системы полива? — спрашивает он.

Пролегающие через поля, приподнятые над кустарником на высоких опорах, они выглядят как желоба, наполненные бегущими потоками серебристой воды. И все они соединены в единую систему.

— Поэтому вы называете их желобами? — спрашиваю я.

— Точно, — отвечает Джек. — Они обеспечивают кустарники водой, которая постоянно капает. Чаал — влаголюбивое растение, но нужно быть осторожными. От избытка воды он очень быстро погибает.

— Ты так и ничего не говоришь, — напоминаю я.

— Я говорю, — возражает он. — Ты хотела план? Подойдите ближе, все. У нас с Айком есть парочка мыслишек.

* * *

День тянетца медленно. Вот и вечереет. Радужное сияние Дворца постепенно тускнеет, по мере того, как солнце утрачивает свою силу. Но светло будет на протяжении еще нескольких часов. Ведь это самый длинный день в году. И самый длинный день в моей жизни.

По-прежнему нет никаких известий от Неро. От Маив. От Вольных Ястребов.

Никогда я не бывала настолько раздражительной. Мы по очереди наблюдаем за тем, что происходит там, внизу. Но я не могу усидеть на месте, даже если не моя очередь. Как только я усаживаюсь на землю, тут же снова подскакиваю. Я всех свожу с ума, бесконечно спрашивая, сколько нам тут еще торчать. Я распутываю пальцами все колтуны в гриве Гермеса, осматриваю его зубы, пока он не прожевывает корм и не кусает меня, наконец. Извлекаю протяжные звуки из тетивы своего лука, пока Эш не рявкает на меня, обещая придушить им, если я не остановлюсь.

— Неро должен был уже давно вернутца, — говорю я Эмми.

— Ты говорила это уже миллион раз, — раздраженно замечает она.

— С ним што-то случилось. Я знаю. Это не похоже на него.

— И это ты говорила миллион раз, — ворчит она. — Он в порядке. Он в пути.

— А что, если с Маив что-то случилось? — говорю я. — Она говорила, что на западной дороге бывают проблемы. Что, если... В смысле, вдруг с ней произошел несчастный случай? Такое бывает сплошь и рядом.

— Маив не мертва, — говорит Эмми. — Она придет, как и говорила. Ястребы будут здесь, Саба.

— Ты не знаешь этого. Што, если они не придут? Не думаю, што они вообще собираютца. Мы должны сделать это все сами. Давайте уже начнем. Ну же, пошли. Вперед! Чего мы ждем?

— Господи, дай мне сил! — восклицает Эш, в то время, как Айк издает стон, Томмо вздыхает, а Джек опрокидываетца на спину и, закрыв глаза, напевает какую-то мелодию.

Эпона стоит на стреме с увеличителем.

— Саба, — говорит она. — Мы все согласились, что нужно подождать до темноты. До тех пор все равно ничего не случитца.

Эпона. Всегда спокойная, всегда терпеливая. Ничего общего с тем, что я о ней думала в самом начале.

— Правильно, — говорю я, — да... дождемся темноты. Я знаю, знаю, но... о Боже, Эпона, я сойду с ума со всем этим ожиданием. Я просто хочу увидеть его. Убедитца, что с ним все в порядке.

— Знаю, што хочешь, — говорит она. — Будь терпеливой, Саба. Дождись темноты.

Сгущаютца сумерки. Темно-лиловые полосы пронзают небо. Облака неспешно проплывают мимо луны летнего солнцестояния. Луны, которую мы так долго преследовали.

— Ночь облачная, — говорит Джек. — Это хорошо. На руку нам.

А затем.

Разрывая воздух, над равниной проносится протяжный высокий гул. Рабочие поднимают головы и начинают уходить с полей. Они направляются прямиком к тому месту, которое издалека похоже на череду длинных бараков. Сейчас я замечаю, что они прикованы друг к другу цепями за лодыжки, человек по шесть сразу.

— Время выхода Детей Света, — говорит Айк.

— Можете поверить в то, што он их так называет? — спрашивает Джек. — Его Дети Света. Такие приятные воспоминания, аж потеплело на душе, да Айк? — язвит Джек.

— Ни разу, — говорит он.

Рабы исчезают с полей, уходя к баракам влево. Группа Тонтонов, наоборот, направляется к большому открытому месту посреди полей.

Джек смотрит в увеличитель.

— Так, так, — говорит он. — Наконец-то. Это начинает уже быть интересным.

Мы с Джеком приседаем у края холма. Передаем друг другу увеличитель. Мы исследовали всю равнину, хотя основная деятельность происходит между Дворцом и тем открытым местом посреди полей чаала.

Повозки, запряженные лошадьми, колесят от Дворца и обратно.

Первым делом Тонтоны сооружают большую платформу на открытой площадке. Затем они вместе ставят платформу повыше, позади первой, с ведущей к ней длинной лестницей. Они приносят массивное кресло из Дворца и с помощью лебедки и веревок поднимают его на высокую платформу. Золотое кресло, с причудливой резьбой, усыпанное сверкающими каменьями.

Джек замечает:

— Тот, кто будет сидеть в этом кресле, заимеет превосходный вид на всё происходящие.

— Думаешь, они в любом случае проведут эту церемонию? — спрашиваю я. — Даже если Пинч мертв?

— Похоже на то, — отвечает он.

Тонтоны подкатывают две лестницы, располагая их по обе стороны от большой платформы. Затем они исчезают во дворце, и на какое-то время воцаряетца тишина.

Айк, Эш и Эпона ушли вместе с Эмми и Томмо, уведя с собой Гермеса. Они осуществляют первую часть задуманного.

Нас с Джеком делать нечего, кроме того, как ждать. И снова ждать.

Наступило то странное время самого длинного дня в году, когда уже достаточно поздно, чтобы стемнеть, но остается еще несколько полосок света на горизонте. Темные тучи несутца по небу, поднимаетца ветер.

Я смотрю на луну.

— Должно быть, час или около того, до полуночи, — говорю я.

— Почти середина лета, — говорит Джек.

Меня начинает трясти. А потом я высказываю ту мысль, которая мучила меня на протяжении целого дня:

— Они ведь не появятца, да?

— Не думаю, што мы должны на них рассчитывать, — говорит он.

— Ну и ладно, — соглашаюсь я. — Сами справимся.

По дорожке от конюшен к платформе катитца еще одна повозка. С нее спрыгивают Тонтоны и что-то начинают выгружать и перетаскивать на платформу. Тяжелые мешки с песком. Охапки поленьев.

— Кажется, у них нет при себе никакого оружия, — замечаю я. — Странно. И еще ты вроде бы говорил, что у них должны быть патрули с собаками.

— Да, но очевидно, что этим вечером они не ожидают никаких проблем, — отвечает Джек. — Хотя, среди них будет несколько вооруженных человек. По крайней мере, телохранители Короля.

Раздаетца шорох. Это возвращаютца Айк и Эпона. Они усаживаютца рядом с нами, и белозубая ухмылка Айка вспыхивает во мраке.

— Эмми с Томмо уже на пути к месту встречи? — спрашиваю я.

— Ага, — кивает Айк. — Ушли как надо. Без проблем. Они будут ждать нас на свалке в часе езды к северу отсюда.

— Эмми справилась с Гермесом? У нее ведь еще мало опыта в верховой езде. Ты...

— С ней всё нормально, Саба, — говорит Айк, — Не волнуйся.

— Ты уверен, что они знают, что им нужно делать?

— Я заставила Эмми повторить все трижды, — заверяет Эпона. — Они ждут нас на свалке и носа не кажут. Если мы не подойдем до рассвета, они делают большой крюк на восток и возвращаютца во Мрачные деревья. Они знают, что Гермес отыщет дорогу.

— А Эш? — спрашивает Джек. — Она у конюшен?

— Поблизости, — отвечает Эпона. — И хорошо спряталась. Они даже не подозревают о ее присутствии. Она подготовит лошадей и будет ждать нас. Можно взглянуть, что там происходит внизу?

Я передаю ей увеличитель. Она направляет его на платформу.

— Что это они там складывают посередине? — прищуриваясь, интересуется Айк.

— Они вычерчивают круг из песка посреди большой платформы, — передает Эпона. — Как будто строят песочницу. А в центре круга устанавливают какой-то столб.

— Что? Ты имеешь в виду, что-то вроде столба для ограждения? — недоумевает Джек.

— Вроде того, но гораздо больше. И выше. Хотела бы я знать, для чего он.

— Дай погляжу, — просит Джек, и Эпона передает ему увеличитель. Мгновение он пристально глядит в него, а затем опускает. Когда он заговаривает, то смотрит прямо мне в глаза: — Этот столб как раз подходит по размерам, чтобы привязать к нему человека. И круг из песка нужен для того, чтобы огонь не вырвался за его пределы и не распространился дальше.

У меня все переворачиваетца внутри, дыхание учащаетца.

— Нет, — выдыхаю я. — Нет... они же не сдобираютца... Джек, ты же не думаешь, что они... сожгут его. Они ведь не думают его сжигать?

— Нет, — отвечает он. — Мы им не позволим. Обещаю, они не причинят вреда Лью. — Он берет меня за руки и крепко сжимает ладони. — А теперь... послушай меня, послушай. Ты слушаешь?

— Да, — говорю я. — Слушаю.

— Тебе нужно успокоитца, — продолжает Джек. — И тебе нужно доверять мне. Всем нам. Мне и Айку и Эш и Эпоне. А также Томмо и Эмми. Мы все знаем, каков план. И это ничего не меняет. Мы знаем, что нужно делать. Сейчас мы еще раз повторим детали, хорошо?

— Хорошо, — киваю я.

— Так вот. Эмми с Томмо прямо сейчас едут к месту встречи. Они вне опасности. Когда вокруг конюшен будет свободно, Эш приготовит для нас шесть лошадей. Вы с Айком постараетесь перехватить Лью. Затем мы все встречаемся у конюшен и валим отсюда. Эпона, повтори еще раз, в чем заключаетца твоя работа.

— Пока Саба и Айк забирают Лью, — объясняет Эпона. — Мы с тобой должны будем... отвлекать внимание.

— Вот именно, — отвечает Джек.

— Эй, — подает голос Айк. — Кажетца, представление уже начинаетца.

Звук барабанной дроби постепенно нарастает, пока мы разговариваем. Шум усиливаетца по мере того, как в строй вливаетца все больше барабанов, на которых играют Тонтоны в своих черных одеяниях. Пронзительно пищат костяные флейты. Большие урны с зажженными факелами беспорядочно расставлены по всей площадке.

Рабы в белых туниках, уже освобожденные от оков, толпами высыпают из бараков и стремительно несутца к открытой площадке. Мужчины, женщины, даже несколько детей. Они останавливаютца у платформы и начинают свои безумные танцы - раскачиваясь, кружась вокруг своей оси и высоко подпрыгивая над горящими урнами. Ночной воздух наполняет все нарастающая барабанная дробь.

Тонтоны — барабанщики начинают песнопения, и рабы присоединяютца к ним. Слов нет. Звуки раздаютца откуда-то из глубин их глоток. Тонтоны раскачиваютца и кружатца, рабы подпрыгивают и вращаютца по кругу.

Какое-то движение вокруг Дворца. Факелы освещают дорогу, ведущую от дома к полям.

Эпона по-прежнему не расстаетца с увеличителем и прижимает его к глазам.

— Што-то там происходит, - говорит она. А затем из нее словно дух вышибает. — О, боже, — шепчет она. — О, боже, не верю своим глазам!

— Што? — спрашиваю я. — Што там?

Ее рука трясетца и глаза навыкате, когда она передает мне увеличитель.

Как будто она только што увидела привидение.

Я навожу увеличитель на Дворец.

На ступеньках стоит Викар Пинч собственной персоной.

Мое сердце пропускает удар. А потом начинает бешено колотитца.

— Этого не может быть, — восклицаю я. — Он же мертв!

— Што? — спрашивает Джек. — Ты же не имеешь в виду того самого Пинча? Король жив?

— Да, — киваю я. — Но я же видела, он был мертв. Клянусь, он был мертв!

— Дьявола не так-то просто прикончить, — замечает Айк.

Пинч нарядился во все золотое: укороченные пышные бриджи, гольфы и туфли на высоких каблуках. Поверх всего этого он накинул роскошную золотистую мантию с отделкой из белого меха. Мантия спускаетца до самого пола и тянетца за ним шлейфом, вся усыпанная сверкающими камнями, частичками зеркал и переливающимися дисками. Сегодня на нем надет белый парик. Длинные вьющиеся локоны спускаютца до плеч и пышно взбиты над макушкой.

Его лицо так же раскрашено в золотистые тона какой-то краской с блестящими частичками. Он позирует со своей тростью, стоя на верхней ступеньке лестницы. Блики факелов играют на нем. Он весь блестит в окружающей темноте, подобно солнцу, спустившемуся на землю. Король-солнце.

Я вдруг замечаю, что он как-то всё больше опираетца на левую ногу.

Я наклоняюсь, заглядываю под сухопутный корабль.

Викар Пинч валяетца распластанным на земле, его правая нога вывернута под странным углом.

— Он сломал ногу, — говорю я. — Должно быть, это случилось, когда на него опрокинулся корабль.

Четыре мальчика-раба поддерживают края его мантии. Затем подходят два самых здоровенных Тонтона и осторожно приподнимают его. Они переносят Короля вниз по лестнице и усаживают его в сверкающую золотую колесницу, ожидающую у подножия. Мальчики расправляют его одежды. Шестеро Тонтонов поднимают колесницу на руки и начинают шествие по освещенной факелами дорожке прямиком в поля чаала.

Я слежу за ними через увеличитель, в то время как они направляютца к площадке с платформой. Колесница Пинча с трудом проталкиваетца сквозь толпу рабов, по-прежнему напевающих и танцующих. Они протягивают руки в безумном желании коснутца Короля. Тонтоны раздают направо и налево пинки и оттесняют толпу в стороны. Они поднимают колесницу вверх по лестнице на платформу и устанавливают ее в центре.

Затем поднимают Пинча; его сверкающие одежды развеваютца на ночном ветру. Тонтоны переносят его на платформу поменьше и усаживают в золотое кресло, подхватывают колесницу и уходят прочь.

У меня снова возникает то ощущение. То беспокойство, глубоко внутри, которое всегда предвещает, что произойдет что-то значительное. Не могу сказать точно, что это будет, но я должна быть готова. Такое ощущение уже бывало раньше, когда я входила в Клетку.

Дикое возбуждение. И оно нарастает.

— Давайте спустимся туда, — предлагаю я.

Пригнувшись, мы с Джеком, Айком и Эпоной бежим между рядами кустов чаала. Подныриваем под желобами оросительной системы. И достигаем края площадки.

Приседая, мы скрываемся за кустами, покрытыми настолько густой листвой, что они дают нам замечательное укрытие. Рабы, кажетца, совсем впали в безумие: подпрыгивают над факелами, танцуют, поют и кружатца, как полоумные. Меня пронзает дрожь от грохота барабанов. Топот ног сотрясает землю. Флейты пищат, а сладковатый аромат горящего чаала окутывает воздух.

Викар Пинч восседает в своем золотом кресле. По одну сторону от него стоит Де Мало, еще один Тонтон — по другую сторону. Пинч сжимает в руке нечто, похожее на большой рог. Он держит его возле рта. Я вижу, как двигаютца его губы, будто он что-то говорит, но вокруг слишком шумно из-за барабанов и пения.

ДеМало выхватывает оружие из недр плаща и выстреливает в воздух. Трижды. Выстрелы с краткой вспышкой разрывают воздух.

Это производит такое потрясение, что все разом прекращается: барабанная дробь, танцы, пение.

— Это совсем не похоже на арбалет! — шепчу я Джеку.

— Это - огнеметатель, — поясняет Джек. — Держись от этой хрени подальше, чего бы ты ни делала.

Рабы, тяжело дыша, поворачиваютца лицами к платворме. Еих лица и тела блестят от пота в огненном отблеске, а их глаза сияют безумным блеском. Пинч вещает в горн.

— Дети Света! — кричит он. — Встречайте вашего Короля!

Его голос разноситца над долиной.

Рабы орут, ударяя кулаками в воздухе.

— Ваш Король - всемогущ! Мудр! Милосерден!

Каждое его слово отзывается в ответ ревом толпы.

— Он источник жизни! Источник изобилия! Сама земля повинуетца его воли!

— Он сумасшедший, — констатирует Эпона.

— Сумасшедший, как лис, — возражает Айк.

— Дети Света! — взывает к толпе Пинч. — Сегодня! Здесь, на этом самом месте! В этот день летнего солнцестояния! Наша матерь — Солнце, высоко в небе, достигнет своей наивысшей точки силы. И сегодня! Жизненная сила Зимнерожденного Принца достигнет своей наивысшей точки! Солнце! Луна! Их сила и мощь - сила и мощь вашего Короля! Сегодня эта мощь станет единым целым! Они будут соединены огнем! И ваш Король будет заново рожден!

Он широко раскидывает в сторону руки. Рабы неистовствуют.

— Гляди! — шепчет Эпона. — Туда, где дворец!

Я смотрю во все глаза.

По лестнице спускаетца группа Тонтонов прокладывая себе дорогу. Они шествуют два по два. Первая четверка освещают путь факелами. Следующая четверка тащат на своих плечах мужчину, который лежит на чем-то плоском. В неровном отсвете факелов золотом блестит коса.

Лью.

— Это он, — шепчу я. — Это Лью. Он жив.

И внезапно появляютца слёзы. Я так долго их сдерживала. Как же долго я его искала.

Джек притягивает меня в свои объятья. Прижимает мое лицо к своему плечу. Мое тело трясетца в беззвучном рыдании.

— Тише, — шепчет он. — Нельзя сейчас. Не время. Прекрати, Саба.

Я поднимаю голову.

— Я боялась, што он мертв, — всхлипываю я. — Я никогда не признавалась даже себе в этом, но...

— Знаю, — говорит Джек. — Я знаю. Но он жив, и мы собираемся вытащить его оттудава, прямо сейчас. Лады?

Я делаю пару глубоких вдохов. Отталкиваю его объятья. Вытираю свои глаза.

— Прости, — говорю я. — Да. Лады.

— Так, все сюда, — говорит Джек, — вот оно. Я беру увеличитель. Если мы с Эпоной собираемся сделать отвлекающий маневр, нам нужно подгадать правильное время.

Когда протягиваю ему увеличитель, он сжимает мою руку.

— Всем удачи, — говорит он. — Используйте с толком любую возможность, которая вам подвернетца, но будьте осторожны. Встретимся на конюшне.

— Давайте разберемся с этими сволочами, — говорит Айк.

Джек с Эпоной забирают влево.

Мы с Айком идем направо. Мы направляемся в сторону Дворца. Мы мчимся на всех парах, ныряя между рядов кустов чаал, никому не попадаясь на глаза. Мы останавливаемся там, где заканчиваютца поля чаал и начинаютца дворцовые сады. Мы садимся на карачках в кустах в стороне от тропинки. Они должны пройти к платформе, как раз мимо нас.

Группка Тонтонов ведет Лью вокруг фонтана. Они начинают маршировать вдоль дорожки, которая пролегает как раз посередке сада, два на два. Впереди шествуют четыре факелоносца, два других ведут Лью. Шестеро замыкают процессию. Они отбивают ритм в барабаны. И они што-то напевают в такт своим ударам. Тот же мотив, што и толпа рабов.

Двое из Тонтонов в самом хвосте группы чутка отстают.

— А вот и наши ребятишки, — говорит Айк.

И вот Тонтоны уже в саду. Мы наблюдаем за тем, как факелы связываютца вместе. Они должны будут поравнятца с нами через минуту или около того.

— Готов? — шепчу я.

— Готов, — подтверждает Айк.

Мы пригибаемся как можно ниже, сидя на корточках. Мы перебираем руками, запрятанные в наши карманы крапивные веревки.

Вот мимо проходят четыре факелоносца. Их сапожище сотрясают землю. Их распев наполняет воздух. Странные слова, которые я прежде и не слыхала. Их одежды задевают кусты. Я могу чувствовать тепло их тел. Я могу слышать их запах.

Следующая четверка марширует мимо. Эти тащат Лью. Я лишь мельком вижу его. Его глаза закрыты. Его голова постоянно качаетца из стороны в сторону. Моё сердце замерло. Похоже, они его чем-то накачали.

Вот идут последние шесть Тонтонов.

Мы ждем. Я пересчитываю их про себя.

Два, четыре.

Пауза.

Затем проходят последние два Тонтона.

Мы с Айком крадемся за ними по пятам. Мы двигаемся бесшумно.

Моё сердце колотитца так сильно, што у меня такое чувство, будто оно вот-вот вырветца из груди. Я перебираю в руках веревку.

Айк мне кивает. И мы набрасываем наши удавки Тонтонам через головы. Затягиваем веревки на их глотках и утаскиваем обмякшие тела в кусты. Они были застигнуты врасплох, потому даже не сопротивлялись.

Айк замахиваетца своим арбалетом.

— Раз, два... — ударяя прикладом по голове, считает он. — Они окоченеют. Лучшего места и не найти, чтобы пошалить, — говорит он, — чем шумящая толпа.

Мы раздеваем их. Мы связываем их, запихиваем кляпы в их рты и оставляем валятца в кустах, подальше от глаз. Мы надеваем их черные робища поверх нашей одежды. Проверяем, штобы наших арбалетов с колчанами не было видно. Моя тонтоновская мантия оказывается слишком длинная.

— Дай-ка я, — предлагает Айк.

Он подтягивает ткань и затыкает её излишки за мой ремень.

Я вытаскиваю свой нож из ботинка. И прячу его у себя за пояс. Айк вторит моим действиям со своим оружием. Затем мы бежим, штобы догнать сопровождение Лью.

Айк поворачиваетца ко мне и ухмыляетца. Его зубы вспыхивают белым в свете факелов. Он выглядит опасным.

Пока все идет неплохо. И нам удаетца следовать задуманному. У нас с Айком получаетца присоединитца к Тонтонам.

Но на этом план-то и заканчиваетца. С этого момента, мы должны будем импровизировать. Как и предупреждал Джек.

Мы маршируем по дорожке, через поля чаал к платформе.

Мы добираемся до окраины открытого пространства. Здесь всё так и кишит разгоряченными потными телами, танцующих рабов. Барабаны отбивают ритм всё быстрее и быстрее. Рабы топочут и распевают. Шум стоит просто оглушительный.

Четыре Тонтона-факеланосца пробираютца сквозь толпу, покрикивая на танцующих и распихивая их в стороны, расчищая дорогу тем, кто тащит Лью. Затем мы смыкаем ряды и движемся как единое целое. Мы с Айком замыкаем процессию. Все настолько близко находятца друг к другу, што кислый запах немытых пропотевших тел ударяет мне в нос. Эта вонь заставляет меня прикрыть рукой рот и нос.

Вот мы добираемся до ступеней, ведущих на платформу. Мы поднимаемся по ступенькам. Мы с Айком посильнее надвигаем на наши лица свои капюшоны. Я бросаю быстрый взгляд на Викара Пинча. На Короля. Он сидит в своем золотом кресле в своих золотых одеждах, уставившись то в небеса, то на поющую толпу. На его сверкающем золотом лице не отображаетца никаких эмоций.

Четыре Тонтона подтаскивают Лью к песчаной яме. Когда они опускают его, колени у него подгибаютца, а голова запракидываетца назад. Они молниеносно подхватывают его и прислоняют спиной к столбу. Они привязывают Лью к столбу, связывая его по рукам и ногам. Затем они начинают раскладывать у его ног сухую ветошь для растопки.

Лью находитца лицом к толпе. Торс у него обнажен. На нем только штаны да ботинки. Глаза его всё еще закрыты. Его голова склонена на один бок, но я могу видеть, што губы у него шевелятца. Я без раздумий начинаю двигатца в его сторону.

Меня хватает Айк.

— Постой, — шипит он. — Гляди.

Вся платформа пришла в движение. Тонтоны закончили привязывать Лью к столбу. Они воткнули в песок свои зажженные факелы по кругу песочного карьера.

Затем они спешат скорее выстроитца по обе стороны ямы. Две группы по семь человек, с каждой стороны.

В этой неразберихе, нам с Айком удалось протиснутца к хвосту рядов, поближе к яме. Мы теперь ближе к Лью. Айк по одну сторону, я по другую.

«Используете по-максимуму любую предоставившуюся вам возможность».

Барабаны грохочут, ноги топочут, голоса распевают. Земля сотрясаетца.

Викар Пинч, Король Солнца, сидит в своем золотом кресле, возвышаетца перед нами на небольшой платформе. Он в окружении ДеМало и еще одного охранника — Тонтона.

ДеМало и тот другой Тонтон, помогают Пинчу с его ногой.

— Теперь же! — кричит Пинч. — Разожжем огонь!

Он широко раскидывает свои руки. Поднимает голову к ночному небу.

Тонтоны рядом с ним топочут ногами. Они скандируют, подпевают и покачиваютца.

Пот стекает по шее. Нам нужно, чтобы Джек с Эпоной сделали отвлекающий манёвр. Немедля.

— Ну же, Джек! Где же ты?

Я смотрю поверх Айка, который прячетца в капюшоне своего одеяния.

— Разжечь огонь! — вновь кричит Пинч.

Айк кивает. Мы с ним шагаем в карьер. Мы хватаем по факелу. Толпа всё также продолжает петь, танцевать и барабанить. Их, похоже, не очень-то интересовало, што происходит на платформе.

— Можешь прикрыть меня на какое-то время, пока я освобожу его?

Я вручаю Айку свой факел. К же мне повезло, то Айк такой здоровый. Он заслоняет меня своим рубищем Тонтонов и я ныряю вниз.

— Не мешкай, — говорит он. — Если мы не разожжем костер, они почуют неладное.

Мой нож остр. Он быстро перерезает веревки, связывающие лодыжки Лью.

— Скорее! — шипит Айк.

— Я должна освободить его руки, — говорю я.

«Ну же, Джек. Отвлекай внимание! Чего ты медлишь?»

— Разжечь огонь! — орёт вновь, што есть мочи Пинч.

В это время по всей долине разноситца вой сирены. Тот же самый, который ранее созывал работников с полей.

Быстрый взгляд через плечо. Все ирригационные каналы на поле начинают неожиданно открыватца. Всё происходит очень быстро. Один за другим желобы разлитаютца в щепки. Вода брызжет во все стороны, хлещет серебряными потоками в лунном свете. Повсюду на полях чаала, водяные каналы взрываютца и рушатца.

Вот какое отвлечение внимания придумал Джек.

Он решил устроить потоп.

Конец драгоценного урожая Пинча.

Я работаю над веревками, связывающими запястья Лью.

Пинч вопит в ярости.

— Стража! Стража! Шевелитесь, вы дурачье! Шевелитесь!

Вокруг нас все Тонтоны пускаютца бежать. Стремглав летят вниз по ступенькам, спрыгивают с пастомента, они растворяютца в полях и пытаютца остановить наводнение.

Я срезаю с запястья Лью последние путы, которые удерживали его привязанным к столбу. Айк перекидывает моего брата себе через плечо.

— Вперед! — командую я.

А потом все это происходит в мгновение ока.

ДеМало и другие Тонтоны всё еще стоят рядом с Пинчем. Он вдруг заметил, што мы сотворили. Когда Айк несетца по постаменту с Лью, у меня с головы слетает капюшон.

ДеМало засекает меня. Наши глаза встречаютца. А затем он отварачиваетца.

Он отворачиваетца.

В то же самое время, Пинч тычет в меня пальцем и орёт:

— Схватить её! Не упустите её!

Другой Тонтон-телохранитель, спрыгивает с платформы. И пускаетца вслед за мной.

Я хватаю первый попавшийся зажженный факел, воткнутый в песок и бросаю его в Пинча.

Тот пригибаетца.

Факел приземляется в аккурат на фалды золотых одежд Пинча. Материю охватывает пламя. Он кричит и пытаетца сбить пламя.

Я не останавливаюсь, штобы поглядеть што же будет дальше. Я спрыгиваю вниз со ступенек, прямо в середину толпы. Рабы слишком обдолбаны чаалом, штобы суметь хоть што-то предпринять. Большинство обдолбышей все также танцуют и поют. Другие сидят на земле или стоят, выглядя растерянными, нацепив себе на рожи дурацкие улыбки.

Так што я пускаюсь наутёк. Я несусь через поля с чаалом. Стараясь при этом пригибатца, штобы не попастца на глаза. Я бегу прямиком ко Дворцу и конюшням.

Когда я оказываюсь уже у конюшен, Эш уже раздобыла для всех лошадей и ждет наготове. Лошади нервно пританцовывают, растревоженные криками и воем сирены, доносившегося с полей. Джек уже здесь, сидит на спине белого отличного жеребца, который также нервно перебирает копытами.

Айк подымает Лью, штобы усадить того перед Джеком. Его голова падает на грудь. Я подбегаю и хватаю его за руку.

— Лью! — кричу я.

— На это нет времени, — говорит Джек.

— Саба! На!

Эш бросает мне уздечку черной кобылы, и я усаживаюсь той на спину.

— У нас всё получилось! Ты вызволила его!

Она с Акйом тоже залезают в сёдла. Айк придерживает за уздечку запасную лошадь для Лью, на которой он поедет, когда очнетца.

— Поехали! — говорю я.

После того, как мы разворачиваем лошадей, Эш вскрикивает:

— Постойте! Где Эпона?

— Она ехала прямо за мной! — говорит Джек. — Оставь ее лошадь! Она нагонит нас!

— Мы не можем уехать без Эпоны! — говорю я.

— Саба! — кричит он на меня. — Мы не можем ждать! Поехали!

Мы галопом несемся на загон позади дворца на холме.

Я позади остальных. На вершине холма я оглядываюсь назад, в надежде увидеть её, плетущуюся в хвосте.

Ее там нет.

Но внизу, толпа Тонтонов бегут мимо полей ко Дворцу. Они во фруктовом саду, затем в парках, мчатца вокруг фонтана. И они гонятца за кем-то.

Это Эпона.

Я останавливаю свою лошадь.

- Подождите! - кричу я остальным.- У них Эпона!

Они разворачиваютца и возвращаютца. С вершины холма нас видно как на ладони, но деревья служат хорошим прикрытием, так что нас не видно.

Эпона достигает Дворца.

— Я вернусь за ней, — говорит Айк.

Джек хватает его коня за поводья. Останавливая его.

— Слишком поздно, — говорит он.

Я смотрю, мое сердце подскакивает к горлу.

Эпона прыгает на водосточную трубу и хватаетца за нее. Она начинает взбиратца по ней, очень быстро. Двое Тонтонов начинают лезть за ней. Они тяжелее и не такие ловкие. Эпона не вооружена. Она должно быть где-то потеряла свой лук.

— Мы должны што-то сделать! — восклицает Эш. — Мы не можем просто оставить ее, они разорвут ее на части!

Мы все смотрим друг на друга. Я могу видеть в глазах Айка и Джека, што должно быть сделано. Я снимаю свой лук.

— Веред, — командую я. — Я вас догоню.

— Нет, — трусит Эш. — Нет. О, пожалуйста, только не это.

— Выхода другого нет, Эш, — уверяет её Айк.

Джек говорит мне:

— Саба, почему ты просто не дашь мне...

— Я же говорю, што догоню вас, — повторяю я.

Они колеблятца, переглядываясь друг с другом.

— Саба, — говорит Эш.

— Пошла! — говорю я.

Они разворачивают своих лошадей и уезжают. Я достаю стрелу из своего колчана и кладу её на тетиву. Мои руки дрожат.

Эпона находитца на плоской крыше. Она оббегает ее вокруг, ища любой путь для побега, но она в ловушке. Двое Тонтонов теперь на верхней части водосточной трубы. Они подтягиваютца на крышу. Они достают свое оружие. Начинают медленно подходить к ней. Внизу Тонтонов собирается еще больше. Они выходят, штобы окружить Дворец. Эпона смотрит через плечо. Видит двух Тонтонов, идущих к ней.

Эпона смотрит через плечо, как-будто она заметила кого-то позади себя. Она снова разворачиваетца. Она видит меня.

Вдруг Эпона замечает меня на краю деревьев. Все замирает. Больше ничего и никого нет. Только Эпона и я и звук моего сердца.

Удар за ударом, удар за ударом.

Она кивает.

И все происходит медленно. Так медленно, что я даже могу видеть, как моргают ее веки. Я могу видеть, как шевелятца ее губы, когда она делает вдох.

Она начинает бежать мне навстречу. Она широко расставляет руки и подымает лицо вверх. Она прыгает.

Слезы заволакивают глаза, затуманивая взор. Я вытираю их. Я подымаю свой лук. Я прицеливаюсь. Эпона улыбаетца. Она кивает.

Она начинает бежать ко мне. Она расставляет широко руки и подымает лицо вверх. Она прыгает с крыши. Она парит в воздухе. На один последний, короткий момент она свободна.

Вот тогда, когда я стреляю в нее.

Остальные ушли во главе с Лью. Эш ждет меня.

Луна вышла из-за облаков. Я вижу, как слезы бегут по ее лицу.

— Ястребы заботятся друг о друге, — говорит она. — Независимо, оттого что это означает. Это должна была сделать я, не ты. Но я... мне жаль, Саба. Мне жаль. Прости.

— Она была здесь из-за меня, — говорю я. — Это должна была сделать я. Это правильно.

Тучи рассеиваются. Ветер утихает. Это прекрасная, чистая ночь летнего солнцестояния.

Мы движемся на север в хорошем темпе. Направляемся к месту встречи, куда мы отправили Томмо и Эмми, штобы те ждали нас вместе с Гермесом. Все время мы движемся вниз, прочь от гор. Когда мы спускаемся вниз, земля меняется. Становитца сухой, скалистой. Теперь деревья меньше. Сосна, можжевельник и тополи.

Штобы догнать Джека с Айком у нас не заняло много времени. Тогда мы с Джеком обменялись лошадьми, так что теперь я могу ехать рядом с Лью.

Он еще не проснулся. Он резко падает мне на грудь. Я чувствую его вдох и выдох. Мои руки болят от удерживания его в вертикальном положении.

Лью здесь. Я спасла его. Он в безопасности. Я до сих пор не могу в это поверить. Я мечтала об этом столько много раз. Жила ради этого момента, только этим мгновением, так долго. С холодной пустотой внутри. Лью - частица, которую никто не может заполнить. А теперь он здесь, снова со мной, теперь все должно быть в порядке.

Но это не так.

Все мое тело онемело.

Эпона. Теперь всю оставшуюся жизнь, каждый раз, когда я буду закрывать глаза, буду видеть её, прыгающую с крыши. Я буду слышать звук стрелы срывающуюся с тетивы моего лука, которая улетает прямиком ей в сердце.

Джек чуть отстает, чтобы ехать рядом со мной.

— С тобой все в порядке? — спрашивает он.

Я ничего не отвечаю.

— Никто никогда не должен делать то, што сделала ты, — говорит он. — Я знаю, что сейчас это так не кажетца, но ты поступила правильно. Милосердно.

— Это не правильно, — говорю я. — Она бы была жива сейчас, если бы не отправилась помогать мне. Она никогда не должна была покидать Мрачные Деревья.

Мой голос звучит хрипло, забито.

— Эпона сама приняла решение, — возражает Джек. — Она хотела придти. Она знала, какой это риск. Мы все знали. Никто не винит тебя.

— Меня тошнит от смертей, — говорю я. — Я перевидала их слишком много.

— Нас всех не минула сия участь. — Он протягивает свою руку и берет ею мою. — Саба, всё наладитца.

— Это еще не конец, — говорю я. — Они последуют за нами. Я ведь права?

— Скорее всего, — не юлит он. — Но у нас есть в запасе добрых два часа. Пинч не тронетца с места, пока не устранит наводнение на полях и не возьмет всё под свой контроль.

— Я подставила его под обстрел, — говорю я. — Случайно.

— Приятная неожиданность, — говорит он. — Не думаешь, што могла убить его?

— Как там говорил Айк? Дьявола не так уж и просто убить? Нет. Я так не думаю.

— Жаль, — говорит он. — Но все же, это может дать нам немного дополнительного времени.

Я делаю глубокий вдох. Сажусь прямо.

— Пусть он приходит, — говорю я. — Я прошла весь этот путь не ради того, штобы дать ему выиграть.

— Вот это сила духа, — говорит он. — Умничка моя.

Мы едем в молчании.

— Саба? — голос Лью. Хриплый. Растерянный. — Саба? Это ты?

Потрясение проходит сквозь мое сердце.

— Лью, — говорю я. — Это я. Я здесь. Я держу тебя.

— Ты действительно здесь, — шепчет он.

Он берет мою руку и целует ее. Слезы начинают бежать из моих глаз.

— Он очнулся! — радостно вскрикиваю я.

Лью очнулся! Я тяну нашу лошадь за поводья. Мы с ним съезжаем на круп животине. Остальные тут же присоединяютца к нам. Джем чуть отходит в сторону.

— Думаешь, ты сможешь устоять? — говорит он Лью. — Я помогу тебе.

— Ты кто такой? — спрашивает Лью.

— Я Джек. Сабин друг.

— Я еще один её друг, — говорит Эш. — Меня зовут Эш.

— И я тоже, — говорит Айк. — Айк Твелвтрис.

Лью оглядываетца вокруг.

— Никогда не знал, што у тебя столько друзей, — говорит он мне. — Спасибо тебе. Спасибо вам всем.

Джек помогает ему спуститца вниз. Я сползаю следом на землю.

— Мы оставим вас, штобы вы смогли пообщатца после долгой разлуки, — говорит он.

После того, как все отъезжают, становясь вне пределах слышимости, мы с Лью остаемся один на один. Мы глядим друг на друга. Мы долго-долго рассматриваем друг друга в белом свете луны середины лета.

Его лицо выглядит худощавым. Он кажетца старше. Жестче. Мое сердце сжимаетца.

Мой золотой братец. Все такой же красивый. Но он изменился. Он больше не тот парнишка из Серебреного Озера.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— Немного кружится голова, — отвечает он. — Но... да, я... в порядке.

— Хорошо. Я... — Слезы появляютца в моих глазах. Катятца по щекам. Я вытираю их. — Извини, што так долго, — говорю я. — Я...задержалась.

Слезы также появлятца и на его лице. Он делает несколько шагов ко мне. Протягивает руки.

Я подбегаю к нему. Обвиваю руки вокруг него. Я обнимаю его так отчаянно. Я плачу.

Руки Лью обнимают меня медленно. Легко. Как-будто он не вполне уверен, што я реальна.

— Мне это снитца? — говорит он.

— Нет, — говорю я. — Нет. Это все по-настоящему. Я реальна. Здесь. Почувствуй.

Я обнимаю его еще сильнее. Тогда он притягивает меня к себе. Мы еще крепче держимся друг за друга.

— Я нашла тебя, — говорю я. — Я сказала, што найду и я сделала это. Сделала. Я нашла тебя.

— Они говорили мне, што ты мертва, — говорит Лью. — Они сказали, что они убили вас с Эмми.

— И ты поверил им? — спрашиваю я.

— Нет, сначала не поверил, — говорит он. — Сначала, я продолжал думать... она скоро будет здесь. Она сказала, што найдет меня. Она всегда держит свое слово, она найдет способ. Так что я ждал тебя. Я ждал и надеялся и продолжал верить... долгое время. Но ты не появлялась. И я подумал... я знаю Сабу. Она чертовски упряма и единственное, что может остановить ее — это смерть. Вот тогда я начал верить в то, што они говорили мне. И тогда я перестал надеятца. Это было самое худшее. Когда я думал, што ты умерла. Когда у меня не было никакой надежды.

— Ты, правда, думал, што смерть остановит меня? — спросила я. — Ты ведь меня прекрасно знаешь.

— Да, — говорит он. — Думаю, я не должен был быть таким нетерпеливым. С Эмми все в порядке?

— С ней все хорошо, — говорю я. — Все еще надоедает.

Я прикасаюсь к его скуле. К его тату новолуния, точно-такой же, как у меня.

— Они навредили тебе? — говорю я.

— Нет, — говорит он. — То есть, не... никто даже пальцем не прикоснулся ко мне. Я никогда в своей жизни так не наедался.

Вдруг, он как-будто хорошенько рассматривает меня.

— Што случилось с твоими волосами? — спрашивает он.

Я совсем забыла о том, што мои волосы были подстрижены очень коротко. Я пробегаюсь по ним рукой. Они кажутся длиннее, мягче. Должно быть отрасли с того времени, как я покинула город Надежды. Но я не хочу рассказывать ему о Клетке. Или еще о чем-нибудь. Не сейчас.

— Это долгая история, — говорю я. — Расскажу тебе позже.

— Тебе идет. — Пауза. А затем он говорит. — Ты выглядишь по-другому.

— Знаю, — говорю я. — Это, наверное, иза волос.

— Нет, — говорит он. — Это што-то большее. Это... ты. Ты изменилась, Саба.

— Тот день, когда Тонтоны приехали в Серебряное озеро, изменил все, — говорю я.

— Думаю, мы просто должны будем узнать друг друга заново.

— Думаю, да, — соглашаюсь я.

* * *

Прошло около двух часов после того, как мы покинули Поля Свободы. Теперь, когда Лью был в состоянии ехать верхом, мы проходили большее расстояния.

— Место встречи впереди, — басит Айк низким голосом.

Мы приближаемся к свалке Мародёров, где нас должны поджидать Эмми с Томмо и Гермесом. Свалка здоровенная. Простираетца на сотня футов вперед, в темноте по обочинам торы высились груды мусора. Айк поднимает руку, и мы останавливаемся.

Он издает высокий пронзительный крик, наподобие летучей мыши. Это сигнал. который даст знать Эмми, што это мы. Когда она его услышит, то можно будет выходить. Вот о чём был уговор.

Нет ответа.

Меня передергивает озноб.

— Где они? — шепчет Лью.

Айк снова подает сигнал. Ничево.

— Давай, Эмми, — бормочет Эш.

Айк пищит как летучая мышь еще раз.

На этот раз слышитца тихое ржание. Лошадь.

Кто-то выходит из ущелья между двумя холмами. Это Томмо. Он ведет Гермеса.

Но нет никаких признаков Эмми.

Мое сердце сжимаетца.

Мы едем на встречу к Томмо. Я первая спрыгиваю и подбегаю к нему. Остальные следом за мной.

— Где она? Што случилось? — я хватаю Томмо за руку.

Один взгляд на его лицо говорит мне и так то, што я уже знаю. Её здесь нет. Видно, што он плакал.

— Вы ушли вместе, — говорит Айк. — Я видел, што вы были в безопасности. Што произошло?

— Рассказывай, Томмо, — требую я. — Вперед.

— Эмми заставила меня повернуть назад, — говорит он. — Она хотела подождать. Увидеть Лью. Я не мог заставить ее уйти.

— Да господи ты боже мой, — говорю я. — Ну, почему она никогда не делает то, што сама же и говорит?

— Так што мы увидели Лью, а потом Эмми говорит поехали, — рассказывает Томмо. — Но там было слишком шумно и Гермес... он испугался и он... пустился наутек.

— Он сбежал, — говорю я. — А Эмми упала.

Томмо кивает. Он вытирает глаза рукавом.

— Я вернулся, — говорит он, — но люди...

— Люди с Полей Свободы? — спрашиваю я.

— Они забрали ее, — всхлипывает он. — Я хотел было последовать за ними и забрать ее, но Айк, ты говорил...

— Я сказал, штобы ни случилось, продолжай идти пока не доберешься к месту встречи, — говорит Айк. — И это то, што ты сделал, сынок.

Он притягивает Томмо и обнимает его.

— Мне очень жаль, — говорит Томмо. — Извините.

— Все хорошо, — говорю я. — Ты сделал все правильно.

— Эмми хороший боец, — говорит он. — Она колотила, што есть силы тех людей. Она кричала и вырывалась.

Облегчение наполнило меня. Я смотрю на остальных.

— Она жива, — говорю я.

— Ты имеешь в виду она была жива тогда, — говорит Лью. — Если этот ублюдок причинил ей вред, то клянусь...

— Не думаю, што он это сделает, — говорит Джек. — Скорее всего он будет использовать ее для того штобы вести переговоры.

— Зачем это еще? С какой стати ему вести переговоры? — спрашиваю я.

— Самому хотелось бы знать, — говорит он. Он смотрит на луну. — Время идёт. Они следуют за нами по пятам и скоро появятца. Нас будет не сложно насти, мы не заметали следов.

— Я хочу вернуть Эмми, — говорит Лью.

— Мы все хотим, — вторит ему Джек.

— Так што мы встретим их, — говорю я. — Мы встретим Викара Пинча и Тонтонов. Мы заберем Эмми назад.

— Но нам решать, где и когда, — говорит Джек. — Мы найдем, где бы нам лучше встать. Повыгоднее занять позицию.

— Чё это еще за позиция? — спрашивает Томмо.

— Сынок, когда встречаешься с врагом на своих условиях, — объясняет Айк, — то не позволяешь тому загнать себя словно зверя.

— Не люблю я всякие такие непредвиденные ситуации, — говорит Эш. — По крайней мере, на Полях они не ожидали нашего появления.

— А что еще нам остаетца? — спрашивает Лью. — Мы не можем просто встретитца с ним, и потребовать вернуть Эмми. Так, по крайней мере, у нас будет хоть какой-то шанс.

— Ты так считаешь? — спрашивает она.

Тишина. Мы все думаем об одном и том же. Што мы столкнулись совершенно с другой фигней, не похожей ни на что из пережитого нами до сих пор. У меня засосало под ложечкой.

— Нет смысла притворятца, што всё будет легко и просто, — говорит Джек.

— Да это просто невозможно, — говорит Эш.

— Нет ничего невозможного, — отвечает Джек.

Даже не успев ни о чем подумать, я поднимаю глаза вверх. Как будто в это самое мгновение на фоне луны должен появитца Неро. Но никакого черного ворона в небе не маячит, штобы спасти нас.

— Я говорю, мы справимся, — беру я слово. — Мы занимаем позицию.

— Где? — спрашивает Лью.

— В соснах на вершине холма, — говорит Джек. — К северу отсюда.

— Если уж выбирать место, — говорит Айк, — то ты мог придумать чего-нибудь получше.

— Можно будет еще издаля заприметить, как к нам кто-нибудь станет приближатца. Там добротный склон на тысячу шагов, — говорит Джек. — И если я правильно помню, порода там рыхлая. Для лошадей не подходящая. Они не смогут достать нас на верху склона.

— Мы должны оказатца там, прежде чем они появятца, — говорит Эш.

— Чего мы ждём? — спрашивает Лью. — Поехали.

* * *

Мы едим на север всю ночь.

Джек чуть ли не силком тащит нас на холм. Он не позволяет останавливатца, пока мы не пересекаем небольшой ручей. Мы все припадаем к живительной воде, штобы напитца самим и дать напитца нашим лошадям.

— Мы почти на месте, — говорит он.

Лью дрожит. Он потирает себя руками и обнимает. Из одежды на нем только штаны да ботинки.

— Ты должен был сказать, што озяб, — упрекает его Джек.

Он снимает через голову свою рубаху и бросает её Лью.

— Прости, што сорочка не свежая, — говорит он. — Давненько не наведывался в свою прачечную.

— Я не могу забрать у тебя единственную рубаху, — говорит Лью.

— Бери, не стесняйся, — говорит Джек.

— Но тебе теперь будет холодно, — говорит Лью.

— О, не переживай, я горячий парень. — Джек ухмыляется. — Да и Сабе нравитца пялитца на мою обнаженную грудь.

Лью смотрит на меня. Он хмуритца.

— В самом деле? — спрашивает он.

Я чувствую, што заливаюсь румянцем.

— Вовсе нет, — говорю я. — Ну и стервец же ты, Джек.

Они все смеютца. Все, кроме Лью. Он все еще хмурит брови, пока натягивает себе через голову рубаху Джека.

Я бросаю взгляд на Джека, и он подмигивает мне. Я краснею еще сильнее.

— Видишь? — говорит он. — Она просто не может устоять.

Я могла бы его хорошенько стукнуть за то, что выставляет меня дурой. Но так же я могла бы его поцеловать за то, что благодаря ему во мраке забрезжил лучик света.

«Сосредоточься на том, што нас ждет впереди».

Мы добираемся до соснового холма, когда солнце начинает квыкатыватца с восхода. Штобы ознаменовать своим появлением начало еще одного жаркого дня. Можно практически расслышать, как земля издает вздох, встречая новый день.

— Вот мы и на месте, — говорит Айк.

Перед нами простираетца равнина красной земли. Прямо впереди, над равниной возвышаетца полукруглый холм. На вершине видна небольшая поросль сосен и немного больших камней, который сослужат отличным прикрытием. И как сказал Джек, крутой склон состоит рыхлых пород и скользких глинистых сланцев.

Если они решат напасть, то им придетца оставить лошадей и подбиратца к нам на своих двоих. И наша позиция будет куда выгоднее их.

Это странное место, сама равнина, которую мы выбрали нашей стоянкой. Повсюду, куда не взгляни сухая и мертвая земля. Всё красно. Будто всё охвачено пламенем. Красные камни, красная земля.

Краснота на подобие того песчаной бури в Серебряном озере в тот день, когда там появились Тонтоны.

Чуть к западу от холма, над равниной выситца длинный скалистый хребет.

На востоке, цепочка длинных и тонких скал убегающих ввысь, чуть ли не подперая собой небо. Их там много и все они как бы столпились вместе. Высокие, тонкие и свирепые на вид. Острые. Словно зубья. Красные зубья.

У меня по затылку побежали мурашки.

— Што это, черт возьми? — спрашиваю я.

— Они зовутца Шаманами*, — говорит Джек.

Эш вздрагивает.

— Аж мороз по коже, — говорит она.

Мы подбираемся к подножью соснового холма максимально быстро. Насколько это возможно.

— А чего с лошадьми решим? — спрашивает Лью.

— Они возможно понодобятца нам, — говорит Джек.

Он не говорит, но мы все знаем, што он имеет в виду если што-то пойдет не так, нам придется убегать.

— Я хочу забрать Гермеса с собой, — говорю я. — Они будут надежно спрятаны в деревьях.

Я слезаю с седла. Веду Гермеса вверх на холм по рыхлой земле. Его копыта то соскальзывают, то увязают в почве, но я разговариваю с ним тихим голосом и он не фыркает. Он доверяет мне. Так же как я доверяю ему. Остальные плетутца за нами, и мы забираемся выше, медленно и осторожно.

Джек прав. Мы сможем увидеть, как будет приближатца Пинч еще задолго, как тот появитца на равнине.

Я хлопаю Гермеса по крупу, и Эш с Айком уводят лошадей, пряча животных за деревья позади нас. Тем временем, я, Джек, Лью и Томмо делим наше вооружение. У нас приличное количество стрел, которое мы распределяем поровну, но всё же моё сердце падает при виде их.

Томмо глядит на Джека. Его карие глаза мрачны и встревожены.

— Не достаточно, — говорит он.

— Достаточно, парень, — возражает Джек. — Не беспокойся.

— У меня нет оружия, — говорит Лью.

Томмо подымает свой лук над головой. Передает его ему.

— Он добротный, — говорит паренек. — Айк сделал его для меня.

— Я не могу взять его, — говорит Лью. — Што будешь использовать ты?

— Рогатку, — говорит Томмо, подымая ее.

— Если ты уверен, — говорит Лью. — Спасибо, Томмо.

Айк и Эш прсоединяютца к нам.

Джек протягивает Томмо увеличитель.

— Хочешь быть дозорным? — спрашивает он.

— Што скажешь, сынок? — вторит Айк. — Дозорным быть важнее всего остального.

Томмо сияет.

— Правда?

— Ну конечно. А теперь бегом выбирать дерево, с которого будет открыватца лучший вид на равнину. Забирайся наверх и гляди в оба. Как только ты кого-нибудь увидишь, тут же дай нам знать. Кричи громко и разборчиво. Понял?

— Понял, — говорит Томмо. Он разворачиваетца, штобы идти, когда Айк хватает его за руку.

— Если будем сражатца, Томмо, держись поближе ко мне. Не поступай посвоему. Ты понял, сынок?

— Не волнуйся, Айк, — Томмо улыбаетца. — Я прикрою тебя.

Прижимая увеличитель к груди, он убегает, чтобы выбрать себе хорошее место для наблюдения.

— Он прикроет меня, — бормочет Айк. — В бою нет места для мальчика, который не может слышать. Хотел бы я никогда не брать его с собой.

— С ним все будет в порядке, — говорит Джек. — Не переживай. Ты сказал ему, чтобы он держался поближе к тебе, и он будет.

— Итак, каков план? — спрашивает Эш.

Джек смотрит на меня. Одаривая своей кривоватой улыбкой. Я улыбаюсь в ответ.

Глаза Джека серебрят лунным светом. Они спокойны, словно озерная вода.

— Мы собираемся победить, — говорю я.

Эш закатывает глаза.

— И как я не догадалась, што ты именно это и ляпнешь?!

— Што теперь? — спрашивает Лью.

— Теперь, — отвечает Джек, — мы ждем.

* * *

Мы залегаем меж большущих каменюг на вершине холма с кучками стрел позади нас. Перед нами простираетца равнина как на ладони, широкая и голая.

Мы с Лью сидим, прислонившись спинами к большому камню. Близко друг к другу. Соприкасаясь плечами.

— Ой, — говорю я, — чуть не забыла.

Я лезу в карман. Достаю его ожерелье. Маленькие кружочки блестящего зеленого стекла нанизаны на лоскуток кожи. Я протягиваю его ему.

— Нашла его на дороге, — говорю я.

— Я всё гадал, где посеял.

— Повезло тебе, што я проходила той дорогой, — говорю я.

— Да, — соглашаетца он. — Еще как повезло.

Мы недолго молчим, затем он толкает меня локтем.

— Итак, — спрашивает он, — што там с Джеком?

— Што с ним? — отзываюсь я.

— Мне кажетца, што между вами двумя что-то происходит, — говорит он.

Я чувствую как жар распространяетца по моей шее, по щекам.

— Между нами ничево не происходит, — говорю я.

— Посмотри на себя, — говорит он. — Из тебя отвратная лгунья. Он тебе нравитца. Где вы познакомились?

Его голос звучал напряженно. Он воткнул свой лук в землю.

— В городе Надежды, — говорю я. — Я бы не нашла тебя во время если бы не он.

Он бросает на меня косой взгляд.

— Может мне его поучить уму-разуму?

— Не глупи. Нет. Ты не должен бить его.

— Хорошо, — говорит он. — Потому што теперь я опасный человек. Жестокий человек.

— Жесткий человек, — говорю я. — Куда там!

Мы пихаем друг друга плечами. Недолго сидим в тишине. Затем он говорит,

— Знаешь, што я ненавидел больше всего? Кроме того, что быть вдали от вас?

— Што?

— Мысли о Па. Мысли о том, как я вел себя по отношению к нему в тот последний день. Воспоминания обо всех тех ужасных вещах, которые я сказал ему. Он умер, веря в то, што я думал о нем.

— Он знал, што ты не имел это в виду, — говорю я.

— Это моя вина в том, што он умер, — говорит Лью. — Я чувствую себя так... как-будто это я убил его.

— Как тебе вообще такое на ум пришло? — спрашиваю я. — Тонтоны убили Па. Ты его любил и он тебя.

Он ничего не сказал. Просто уставился в землю.

— Ты его не убивал, — говорю я. — Впредь не говори так.

* * *

Солнце восходит.

Мы сидим молча.

И мы ждем.

— Они идут! — кричит Томмо вниз со своего смотрового места, высоко на дереве.

— Сколько их? — откликаетца Айк.

Томмо поднимает вверх три пальца.

— Чё за фигня? — произносит Эш.

Томмо опрометью спускаетца с дерева, будто юркая ящерка. И приземляетца рядом с Джеком.

Джек подносит увеличитель к своим глазам. Медленно его опускает вниз.

— Это Пинч, — говорит он. — С ним Эмми. Но там только два Тонтона с ним. Што он затеял?

Он бросает мне увеличитель. Я отчетливо вижу всего трёх всадников, движущихся через равнину. Они довольно близко едут друг к другу. ДеМало и еще какой-то Тонтон. По обе стороны от Пинча.

Я направляю увеличитель на Пинча. Он едет на белом жеребце. И одет в то же, в чем был накануне. Длинная золотая мантия с сияющими каменьями и кусочками стекла и мерцающими дисками. Но мантия висит на нем порванными и пожженными клочками. Его нога торчит в сторону. Она вся опутана металлическими прутьями, вроде как находитца в клетке. На нем золотая чалма, а лицо замотано золотой тряпкой.

И на пинчевом жеребце вместе с ним, прямо перед Королем едет Эмми. Он едет с таким видом, будто имеет полное право возить её с собой. Она выглядет такой маленькой, такой худенькой, такой бледной. Но её подбородок высоко вздернут. Она не хочет показывать ему, как ей страшно. У меня сжимаетца сердце.

Лью хватает увеличитель, штобы увидеть все своими глазами.

— Эмми, — говорит он. — Кажется, с ней все хорошо. Не похоже, што он навредил ей.

— Если он это сделал, я оторву его башку, — говорит Айк.

— Похоже на решительное столкновение, — говорит Эш.

— Все готовы? — спрашивает Джек.

Мы заряжаем наши арбалеты стрелами. Продолжаем прицеливатца из-за скал и ждем. Ждем. Мое сердце колотится как сумасшедшее. Во рту пересохло.

— Они здесь, — сообщает Томмо.

Мы высовываем головы из-за скал. Мы прицеливаемся.

Они остановились чуть не доезжая подножия. В пределах слышимости.

Пинч заставляет своего жеребца ехать вперед. Конь артачитца и пританцовывает, тряся головой.

Похоже на то, што он не доверяет своему всаднику.

— Эмми! — кричу я. — Ты в порядке? Они не ранили тебя?

— Нет! — ее голос звучал слабо и дрожащим. — Я в порядке!

— Классическая тактика боя, — орёт Пинч. — Принуждение противника атаковать из-под подножья горы. Но здесь нет врагов. Только ваш Король.

— Ты мне нахрен никакой ни король! — вопит Айк.

— Айк! — шипит Джек. — Это не поможет.

Ну, он прав.

— Вы тут кое-что оставили после себя, — орёт Пинч. — Кое-что ценное. Король снизошел, чтобы вернуть ее к вам.

— А ну отпусти её! — выкрикиваю я.

Он выуживает из-под своих одежд арбалет и давит им Эмми в спину.

— Эта штуковина терпеть не может детей, — говорит он. — Они же такие шумные и чумазые.

— Отпустите ее! — говорит Лью, вставая. — Это я тот, кто вам нужен.

Я стараюсь оттащить его обратно, но он вырываетца.

— Вы вызвали очень сильное недовольство у своего Короля, — говорит Пинч. — Он избрал тебя, проявив немалую заботу, но ты слишком глуп, штобы понять какая великая честь тебе была оказана. Все эти его годы планирования... были потрачены бестолку. Он был безмерно добр к тебе — ты стал его гостем во Дворце — и за это отплатил черной неблагодарностью. Ты унизил и оскорбил Короля, а Король не привык к унижениям.

— Я пойду с вами, — говорит Лью. — Сделаю все, што захотите. Только отпустите мою сестру.

— Ты ранил Короля своей неблагодарностью, — заливаетца соловьем Пинч. — Но ты больше не представляешь для него интерес.

Холодные пальцы страха начинаю ползти вдоль моего позвоночника.

— Тогда возьми меня, — говорит Айк. — Именно я тот, кто показал им, где найти тебя.

— Галантный великан, — говорит Пинч. — Нет. И ты не годишься.

— Ближе к делу, — говорит Лью. — Што вы хотите?

— Не што, — говорит он. — А кого.

Он указывает на меня.

— Король хочет её, — говорит он. — Ангела Смерти.

— Для чего это? — орёт Айк.

— Он желает поговорить с ней, — отвечает Пинч. — Небольшая такая дружеская беседа.

Я, не мешкая опускаю свой лук и делаю шаг вперед.

Лью хватает меня за руку.

— Што ты делаешь? Ты не можешь пойти туда.

— У него Эмми, — говорю я. — Разумеетца, я поговорю с ним.

— Он не хочет говорить с тобой. Ты только взгляни на него. Этот человек чокнутый.

— Это слишком опасно, Саба, — предупреждает Эш.

— Чего он, вообще, от тебя хочет? — недоумевает Лью.

— Она прикончила его родителей в Городе Надежды, — отвечает Джек. — Она чуть было и его не убила.

— Всё вышло случайно, — оправдываюсь я.

Лью чертыхаетца.

— Мне-то ты почему ничего не сказала?

— Не думала, што это важно, — говорю я.

— А я говорю, што мы возьмем его, — оптимистичен Айк. — Нас шесть против их троих.

— Айк, он целитца Эмми в голову, — говорю я. — Как по мне, так выходу другого нет. Я спускаюсь.

— Нет, — говорит Лью. — Мы щаз что-нибудь придумаем. Ты не можешь туда пойти. Я тебе запрещаю.

— Она моя - сестра, — говорю я.

Джек перехватывает меня за руку. Я смотрю на него. Я знаю, о чем он думает.

«Если бы они забрали Эмми, — спрашивает он, — Эмми а не Лью... ты бы последовала за ней?»

Когда он мне задал этот вопрос, в Мрачных деревьях мой ответ был «нет». Если бы он спросил меня об этом вновь, если бы он прямо сейчас меня спросил об этом, я бы ответила «да». Даже не раздумывая. ДА.

Он сжимает мою руку и говорит:

— Чего бы он там не плёл, не верь ему. Мы тебя прикроем.

— Саба! — восклицает Лью. — А ну вернись!

Я иду вниз по холму, мои ноги увязают в рыхлой почве. Я останавливаюсь где-то в десяти шагах от него с Эмми.

— Всё нормально, Эм? — спрашиваю я.

— Да, — шепчет она.

— Вот и умничка.

— Как трогательно, — язвит Пинч. — Бросай на землю своё оружие.

Я снимаю колчан через голову и кладу его рядом с моим луком.

— Это всё?

Я киваю.

— Проверьте её, — приказывает он своим людям.

Они спешиваютца.

Ко мне шагает ДеМало. Лицо его закрыто. Только затененные глаза сверкают, вглядываясь в моё лицо, когда он начинает прохлопывать меня. Я ощущаю, как его руки ощупывают меня. Бустро. Не сильно. Беспристрастно. Я задерживаю дыхание. Он находит нож в моем ботинке. Он забирает его вместе с луком и колчаном.

— Она чиста, — говорит он Пинчу.

— Возьми ребенка, — говорит он. — Если Ангел попытаетца выкинуть какой-нибудь фортель, сверни малявке шею.

В то время как меня прикрывает другой Тонтон, ДеМало спускает Эмми. Пинс следом сползает со своего коня. Он паршиво прземляетца, прямо на ногу в решетке и разражаетца проклятиями.

ДеМало обратно передает ему Эмми.

Пинч вновь ставит Эмми перед собой и опять направляет арбалет, целясь ей в голову. Он делает несколько шагов в мою сторону, подволакивая ногу. Он весь обливаетца потом, одежда промокла насквозь. Должно быть ему чертовски больно.

Даже отсюда я могу учуять его запах. Он воняет кисло сладкой затхлостью.

— Итак, — говорит Пинч. — Наконец-то, Ангел Смерти. Король желает лично свести с тобой счеты.

— Што? — недоумеваю я. — За то, што спасла своего брата, пока ты его заживо не сжег.

— Твоего брата, — переспрашивает он. — А ну конешно. Эта тату на твоей скуле. Король должен был прикончить тебя еще тогда и уберечь себя от множества бед. Нет, не за это.

— Тогда што? — спрашиваю я.

Он убирает тряпку со своего лица. Оно просто ужасно. Все обгоревшие. Кожа покрыта красными волдырями и пеплом. Золотая краска хлопьями весит на лоскутах коже.

Он таращитца на меня, дыша тяжело и быстро. Взгляд его темных глаз тяжел. Он полон ненависти и... и чего-то еще. Безумия.

— Погляди, што ты натворила, — говорит он.

Я молчу.

— Погляди, што ты наделала! — кричит он.

— Это вышло случайно, — говорю я. — Я не хотела.

— Нога Короля. Посмотри, што ты сделала с его ногой!

— Ты гнался за нами, — оправдываюсь я, — и сухопутная лодка перевернулась. Нет в этом моей вины. Это был несчастный случай.

— Их больше нет! И в этом потвоему виноват несчастный случай! — он орет, што есть мочи. Вены на его шее вздулись, а изо рта брызжет слюна.

Я отступаю на шаг назад, Эмми смотрит на меня во все глаза. Ей лицо белее белого.

— Король требует, штобы ты расплатилась своей жизнью, — верещит Пинч. — Ты отдашь себя ему, а остальные могут быть свободны. Твой драгоценный братец, твоя невинная сестренка и твои друзья.

Я ничего не говорю.

— Тебя никто не держит, — говорит он. — Ты вольна идти куда хочешь. Но, как только ты это сделаешь, — он прищелкнул пальцами, — ...хоп! И нет больше твоей маленькой сестрички.

Я смотрю на него. Замираю.

ДеМало наблюдает за мной, его лицо ничего не выражает.

Думай, Саба, соображай!

— Ах, — говорит Пинч, — наверное, у тебя на уме столько вопросов. Есть ли с ним еще люди? Может они ждут сигнала? Твои приятели, наверное, сказали, чтобы ты не доверяла мне. И ты вот стоишь и соображаешь, откуда мне знать, что он сдержит слово?

Он замолкает. А затем:

— А не откуда, — говорит он. — Вот в чем вся прелесть-то.

— Отпусти ее, ублюдок, — говорю я.

Его лицо исказила гримаса. Он ударяет тыльной стороной ладони Эмми по лицу и та падает на землю. Но тут же хватает её другой рукой. На щеке у Эмми остаетца красная отметина от его пощечины.

— Твоя вина, — говорит он.

Меня окатывает жаркая волна ярости.

— Я сделаю всё, што пожелаешь, — говорю я, — но сначала ты должен её отпустить.

— В знак проявления доброй воли? — Он мотает головой. — Как бы ни так.

Я чувствую, как по моей спине стекает струйка пота. Я смотрю на Эмми. Я оборачиваюсь и смотрю на Лью, Айка, Томмо, Эш. Они смотрят на меня. Выжидая. И Джек.

И Джек.

Никто из них не двигаетца.

У меня в ушах стучит кровь. Сердце подскочило к горлу. Желудок сжался.

Я поворачиваюсь к Пинчу.

— Ты победил, — говорю я.

Я медленно поднимаю вверх руки.

Он машет рукой. ДеМало стоит, где стоял, а ко мне подбегает тот другой Тонтон. Он с силой дергает мои руки мне за спину и туго их связывает.

— А теперь отпусти мою сестру, — требуя я.

Пинч и бровью не ведет. Он просто стоит и долго-долго смотрит на меня. Затем его губы растягиваютца в линию на изуродованном лице. Он улыбаетца.

— На каждого победителя, — говорит он, — должен найтись и проигравший.

Пинч поднимает руку. ДеМало в свою очередь поднимает какую-то скрученную железяку и подносит эту фиговину к губам, а потом дует в неё. В воздухе раздаетца громкий протяжный стон. Повсюду в округе со своих мест срываютца стайки птиц.

Я ошалело оглядываюсь, сердце стучит как ненормальное.

На вершине холма появляютца Тонтоны, выходящие иза деревьев. Как раз позади Лью и остальных. Двенадцать человек, с луками и огнестрелами, которые уже взведены. Должно быть, они зашли кругом с севера холма.

Я слышу странный звук. Как будто удар молотка, забивающий гвоздь. Я оборачиваюсь.

Позади Пинча в направлении Полей Свободы появлетца еще больше Тонтонов, по крайней мере, пятьдесят вооруженных людей, попадают в моё поле зрения. Они движутца в нашу сторону через равнину, шагая в ногу. Земля сотрясаетца от их марша.

* * *

Обманута.

Загнана в ловушку.

Выхода нет.

* * *

Тонтоны выстраиваютца в линию за ДеМало.

Я наблюдаю за тем, как мои друзья складывают оружие. Джек и Айк, Лью и Эш и Томмо. Тонтоны, те, кто на холме, заставляют их лечь наземь, и штобы они держали руки за головой. Мои друзья получают удары в спины, если начинают сопротивлятца.

Итак.

После всего, што мы сделали, после всего, через што мы прошли, вот чем всё кончаетца. Даже не единого шанса погибнуть в бою. Вместе.

Двенадцать Тонтонов на холме. Еще пятнадцать здесь внизу. Пинч собирается сделать всё для того, штобы наши смерти не были легкими. Во рту пересохло. Жгучая ярость отступила.

Я мала. Слаба. Одинока.

— Саба, — молит Эмми. — Саба, ну сделай же што-нибудь.

Она начинает плакать.

— Пожалуйста, — взываю я к Пинчу. — У тебя нет причин вредить ей. Отпусти её и мальчика. Они же тебе ничего не сделали.

— Эээ, нетушки, — ухмыляетца он, — с них-то и начну. Так остальные смогут поглядеть, какое будущее ждет всех вас.

Я опускаюсь на колени.

— Прошу, — молю я. — Отпусти их.

Долгая пауза. А затем,

— Нет, — говорит он.

Я смотрю на ДеМало. Наши глаза встречаютца.

«Помоги мне».

Мои губы шевелетца, но слов они не произносят.

Пинч тычет огнестрелом Эмми в лицо.

— Медленно или быстро, — как бы интересуетца он. — Прирезать или застрелить.

Он целует мою сестру в макушку, не отрываясь глядя на меня.

— Пожалуйста, — говорю я. — Пожалуйста.

Он глубоко вздыхает.

— Не нравитца, не так ли? — спрашивает он. — Ох уж этот запах страха.

Вдруг откуда не возьмись, раздаетца хриплое:

— Карр, карр, карр!

Черная птица парит над красной хребтиной на западе.

Это ворон.

Моё сердце замирает.

Время замирает.

От туда же раздаетца стук копыт. На краю хребта появляетца длинная линия лошадей и всадников. Вольные ястребы. Но их больше, чем было. С ними должно быть где-то тридцать всадников, которые не принадлежат Ястребам. Маив как раз по середине. Неро устремляетца ко мне и с победным криком кружит надо мной.

Я словно получаю пинком в живот от, вновь накатившей, ярости, которая требует действий. Я вскакиваю на ноги.

— Неро! — кричу я.

Небольшая группка Вольных Ястребов, может всадников десять, берут в кольцо сосновый холм. Они застают Тонтонов врасплох. Лью, Джек и остальные тут же подскакивают, хватают своё оружие. Завязазываетца бой.

Маив опрометью мчитца с хребта в красном облаке пыли. За ней клином остальные всадники. Они орут и улюлюкают, несутца прямо к выстроившимся за спиной ДеМало Тонтонам. В них летят стрелы. Тонтоны начинают отступать и вскрикивать, когда в стрелы всадников попадают в них.

— Што? — верещит Пинч. — Што это?

Он отчаянно мотает головой во все стороны.

ДеМало идет ко мне. У него мой колчан и лук, которые он достает иза своей спины. Он сжимает в своей руке мой нож.

— Именно! — говорит Пинч. — Прирежь её!

ДеМало встает прямо передо мной. Он бросает мой лук и колчан у моих ног.

— Што... чё это ты делаешь? — спрашивает Пинч.

ДеМало обнимает меня. Продолжая смотреть в глаза. И одним движением разрезает веревки на моих запястьях.

— ДеМало! — орёт Пинч.

— До следующего раза, — тихо говорит ДеМало.

Он сует мой нож мне в ботинок и разворачиваетца, штобы идти прочь.

— ДеМало! — орёт Пинч. — Ты чё, рехнулся?

ДеМало залезает в седло своего скакуна и уезжает, подальше от места действия, обратно в направлении Полей Свободы. Несколько Тонтонов видя, што он делает, следуют его примеру.

— ДеМало! — истошно восклицает ему вслед Пинч. — ДеМало! Куда это ты собрался? А ну вперед! В атаку!

Он словно бесноватая побитая псина, бегает кругами и размахивает огнестрелом. Он скалит пасть, как дикий зверь, попавший в капкан. Он все еще держит Эмми. Та просто в ужасе.

Я с разбегу пинаю его, выбивая у него из рук огнестрел. Он орёт от боли и отшатываетца.

— Беги, Эмми! — кричу я.

Пинч набрасываетца на меня. Но воздух рассекает стрела. Ударяет его в грудь. Он кричит. Он шатаетца и падает. Я ищу глазами того, кто спас мне жизнь.

Подъезжает Маив. Она держит и Гермеса за поводья. Он ржет и встает на дыбы от волнения.

— Во время подоспели, — говорю я. — Кто твои друзья?

— Налетчики с западной дороги, — поясняет она. — Мы заключили перемирие. Они, дикари, когда услыхали, што можно поучаствовать в доброй схватке, то не смогла от них отвязатца.

Она сует мне поводья Гермеса.

— И просто из любопытства, ты сама ищешь неприятности или они тебя находят?

— Хотела бы я знать, — говорю я.

— Увидимся позже! — говорит она. Она уезжает, чтобы присоединитца к драке.

Я сажаю Эмми на Гермеса и вручаю ей вожжи.

Я указываю на горный гребень, с которого только што спустились Ястребы.

— Вон видишь? Давай-ка отправляйся туда на вершину. И оставайся там, ради бога, на этот раз.

— Но я хочу сражатца! — кричит она. — Ты должна разрешить мне остаться и бороться!

— Какбы не так! Хей-яяя!

Я хлопаю Гермеса по крупу, и он снимаетца с места, словно стрела. Он убережет её от опасностей.

На верху, на сосновом холме сражение окончено. Все стихло. Только двенадцать Тонтонов либо лежат мертвыми, либо сбежали.

На земле лежит Пинч, он не шевелитца. Из его груди торчит стрела. Вряд ли он уже поднимитца.

Неро зовет. Он пикирует вниз. Я поднимаю руку и он усаживаетца на неё. Я приглаживаю его перья, мягко целую его голову, вдыхаю запах его запыленных перьев.

— Черт возьми, Неро, — говорю я. — Как же ты вовремя. Знаешь, когда появитца.

Он, Неро, возбужденно каркает. Как будто што-то происходит, он не собираетца это пропустить. Он машет крыльями на меня, каркает и летит наблюдать побоище сверху.

Я пускаюсь бежать. Направляясь в самую гущу борьбы. Ястребы, налетчики с западной дороги и мои друзья против Тонтонов. Возбуждение подстегивает меня и ускоряет мои ноги.

Пока бегу, вынимаю стрелу из колчана и заряжаю арбалет. Через секунду я уже прицеливаюсь в черную мантию, первую што попадает в поле моего зрения.

Айк оттеснен на край сражения, у него тесак в одной руке и шипованая цепь в другой. Иза его спины Томмо стреляет из рогатки.

Айк довольно ухмыляетца, когда видит меня.

— Вот, што я называю дракой! — орёт залихватцки он.

Я пробираюсь в середину схватки. Один момент и мы с Джеком бьемся спина к спине. Затем я и Лью. А после я и Эш.

— Смотри! — кричит Эш. — Пинч! Он уходит!

Я замечаю его. Он сумел вытащить стрелу из груди. Он взбираетца на своего большого белого жеребца, медленно, преодолевая, наверняка, нестерпимую боль.

— Схватить его! — кричу я в пылу битвы.

Я бегу к нему со всех ног. Как раз, когда он, наконец, усаживаетца в седле, я стреляю своей последней стрелой. Она попадает в его искалеченную ногу и Пинч вскрикивает.

Он пытаетца вырвать стрелу, одновременно нащупывая поводья. Лошадь встает надыбы. Она ржет и пританцовывает, пытаясь скинуть всадника.

Я бросаюсь к нему. Хватаю за ногу в прутьях. Он пинает меня по подбородку и я отлетая, падаю на землю. Удар о твердь вышиб весь воздух из меня.

Когда я заставляю себя поднятца на ноги, он уноситца прочь. В направлении к Шаманам. Я оглядываюсь по сторонам. Судорожно ища лошадь.

Затем я вижу, как ко мне скачет Эш. На черном мустанге, которого мы позаимствовали в стойлах Пинча. Жеребец мчитца словно ветер.

— Быстрее! — кричу я. — Он уходит! Разреши мне взять Титана!

Он сразу же спрыгивает. А я забираюсь ему на спину.

— Подожди! — говорит она, держа вожжи. — Мы побеждаем, Саба. Ты получила Лью обратно. Отпусти его.

— Ни за что, — говорю я.

— Какое это имеет значение?

— Для меня имеет, — говорю я. — Отпусти, Эш.

— Тогда я пойду с тобой, — говорит она.

— Это мое сражение, — говорю я. — Не говори остальным, куда я ушла. Пообещай мне, Эш.

— Хорошо, если это то, што ты хочешь.

Она отпускает вожжи. Отходит.

Я разворачиваю Титана.

— Вот! Саба! Держи! — Эш бросает мне наполовину полный колчан. Я его ловлю. — Удачи!

— Я вернусь. Хейяяя!

Я ударяю в бока Титану.

И мы мчимся по равнине, прямиком к острым красным скалам — Шаманам.

Титан хороший скакун. Сильный и ретивый. Он может ощутить мою ярость. Она и в нем горит.

Неро летит над нами, чуть впереди. Он разведывает дорогу.

Перед нами высятца Шаманы. Вблизи они выглядят еще страньше.

По отвесным высоким сторонам видны глубокие рытвины. Острые каменные копья. Словно зубцы, прижимающиеся друг к другу. Я начинаю видеть трещины и расселены. Несколько тонких деревьевцев цепляютца корнями за красную глину.

Я вижу Пинча. Он исчезает в расщелине в скалах. Я веду Титана через расщелину. Мы идем по узкой дорожке, которая змеитца меж скалами. Тут же я вижу следы, оставленные жеребцом Пинча.

Здесь мрачно. Будто в глубоком каньоне.

И тихо. Такая тяжелая тишина висит, такое чувство, будто камни задержали дыхание.

Но всё время раздаетца какой-то звук, даже в тишине есть што услышать. Впереди, нервное лошадиное ржание. Перебирание копыт. Есть всегда какой-то запах. Вот оно. Легчайшее дуновение. Кислый, сладкий, гнилой. Запах Пинча.

Затем, эхо.

Я останавливаю Титана. Жду, пока эхо сойдет на нет. Звук падающих камней. Слабый, щелкающий звук, наподобие того, как Пинч приволакивает свою ногу.

Я соскакиваю с Титана.

— Жди здесь, — шепчу я.

Парочка Шаманов не таких острых, как остальные, я вижу зазор между ними и начинаю карабкатца.

Сухая земля осыпаетца под ногами. Я двигаюсь осторожно, стараясь не производить шума. Неро спускаетца, штобы поглядеть чё это я делаю. Он скачет и перелетает с камня на камень, всегда находясь чуть впереди меня, я прикладываю палец к губам, штобы он знал, что нельзя ни каркать, ни вопить.

Я взбираюсь на вершину. Ищу глазами Пинча. Я на верхушке плоского Шамана. Вижу темные следы его ног. Он не мог далеко уйти. Ему не фигово больно.

Я снимаю свой лук со спины. Вставляю стрелу, натягиваю тетиву. Веду прицел вдоль следов. Они исчезают у края моего плоского Шамана.

Я отправляю Неро в воздух. Почти сразу же он начинает кружить. Он нашел Пинча. Походу он на ближайшем Шамане. Он идет прямо вверх, как зубчатый кратер вулкана.

Он должно быть по ту сторону.

Между Шаманами небольшая впадина. Может быть, в две ступни длиной. Только узкий камень, а затем узкий уступ уходит влево исчезает за углом.

Он может находитца прямо за углом. У него огнестрел. Но он изувечен. Он слаб. Может даже умирает.

Дьявола не так уж легко убить.

Я гляжу на Неро, все еще кружащего в воздухе. Он, похоже, довольно спокоен. Я перепрыгиваю и легко приземляюсь. Я на Шамане с Пинчем.

У меня перехватывает горло. Я прижимаюсь спиной к скале. Затем я начинаю медленно продвигатца вдоль уступа. Шаг за шагом, огибая угол.

Быть наготове.

Я двигаюсь медленно. Ступаю вперед с правой ноги. Я не издаю ни звука. У меня будет только один шанс, если я застану его врасплох.

Быть наготове.

Выступ начинает расширяться. Все шире. И шире. Я заворачиваю за угол .

Сейчас.

Я двигаюсь стремительно. Мой лук заряжен.

Я сразу же понимаю што к чему.

Я на широком выступе на стороне Шаманов. Пинч сидит на камне, вытянув ногу.

Он поднимает голову, взрагивает. Он тянетца за своим огнестрелом.

Я отправляю в полет свою стрелу. Она попадает ему в руку.

Он вскрикивает, но огнестрел из рук не выпускает.

Нет времени перезаряжать мой арбалет.

Я бросаюсь не него. Сбивая его со скалы.

Каким-то образом ему удалось не выронить свой огнестрел. Он пытаетца двинуть меня в подбородок. Мы боремся, и я выбиваю огнестрел у него из руки.

Он ударяет кулаком мне под подбородком. И чуть продвигаетца вперед.

Я не могу дышать. Он сдавливает мое горло. Я хватаю его руку своими руками. Пытаясь оттолкнуть их. Я отбиваюсь и извиваюсь.

Но он сильнее, чем я себе представляла.

Смрад его дыхания и вонь его пота заполняют мои ноздри.

— На этот раз не сбежишь, — говорит он.

Я хватаюсь за его одежды. А затем я вцепляюсь в его обожженное лицо.

Он орет словно ужаленный и откатываетца от меня.

Я ныряю за своим луком. Колчан я уронила, когда прыгнула на Пинча и мои стрелы лежали разбросанными повсюду. Я иза всех сил стараюсь карабкатца коленками и руками, штобы дотянутца хотя бы до одной.

Но Пинч на ногах. Держит свой огнестел обеими руками. Целясь прямо в меня.

Я стремительно убегаю от него так далеко, как только могу. Прижимаюсь к скале.

Пинч ковыляет ко мне. Его лицо кровоточит в тех местах, где я его поцарапала. Он выглядит просто ужасно. Окровавленная и обгоревшая плоть с остатками золотой краски.

Што-то острое колет мне руку. Я што-то сжимаю в руке. Небольшой осколок зеркала с мантии Пинча. Должно быть, я сорвала его.

Неожиданно на него падает луч света. И зеркальце испускает солнечного зайчика.

Пинч вскидывает руку. Закрывает глаза.

Это шанс. У меня появилась возможность.

Я снова ослепляю его зеркалом. Затем я двигаюсь. Быстро. Бесшумно.

Он целит огнестел туда, где думает, нахожусь я.

Я двигаюсь. Вспышка зеркала. Движение.

Он размахивает своим огнестрелом.

— Стой смирно! — вопит он.

Я ослепляю его зеркалом. Перемещаюсь.

Он стреляет.

Я ныряю.

Выстрелы так и сыплютца. Рикошетят об скалы, повсюду усыпая собой красный песок.

Когда эхо сходит на нет, а пыль оседает, я вижу Пинча.

Он стоит всего в нескольких шагах от края уступа. Он выглядит удивленным. Кровь хлынула из его шеи. Её распорола арбалетная стрела. Он дотрагиваетца до своей шеи. Смотрит на свои влажные окровавленные пальцы, как будто не может поверить тому, што видит. Затем он прижимает руку к ране.

— Но я есть Король, — говорит он.

— Не фига ты никакой ни Король, — отвечаю я.

— Они говорили, што ты Ангел Смерти, — говорит он. Он делает шаг ко мне, кровь стекает с его пальцев. — Я не верил им.

Вдруг на него обрушиваетца Неро, клюет и хлопает крыльями. Пинч размахивает руками. Он покачиваетца и делает шаг назад, в воздух, вникуда.

Я спешу к краю.

Он лежит, распластавшись на спине. Руки, ноги по сторонам, глаза широко распахнуты.

Свисает, проткнутый острой скалой Шаманов.

Неро пикирует вниз и усаживаетца мне на плечо.

По идее, я должна што-то чувствовать. Радость или триумф или... хоть што-то. Но я не чувствую. Я ничего не чувствую.

Между острыми зубьями Шаманов завывает ветер.

Надо мной кричат птицы. Я смотрю в небо. Над моей головой уже кружат стервятники.

— Надо бы валить отсюдава, — говорю я.

* * *

Когда я на Титане подъезжаю к месту боя. Всё уже закончено.

Я выискиваю глазами Лью. Он сидит на земле чуть вдалеке и выглядит изможденным. Когда он замечает меня, то поднимает руку. Джек с Эш помогают с несколькими ранеными Ястребами. По счастью, похоже, што ничего такого, штобы представляло опасность. Но мы потеряли двух Ястребов и одного из налетчиков. Они были перекинуты через спины своих лошадей и накрепко привязаны, штобы их можно было отвезти обратно во Мрачные деревья, где будут преданы погребальному костру.

Эмми едет верхом на Гермесе. Она спрыгивает вниз, подбегает к Лью и бросаетца ему в объятья.

Все остальные крутятца вокруг, собирая оружия и занимаясь еще чем-нибудь полезным. Айк склоняетца над мертвым Тонтоном, штобы обыскать того на предмет чего-нибудь полезного. Томмо стоит в сторонке, наблюдая за ним.

Краем глаза я улавливаю движение. Тонтон. Лежащий на земле, не далеко от Айка с Томмо. Он приподнимаетца на одном локте. Он поднимает огнестрел. Прицеливаетца.

— Айк! — кричу я.

Он выпрямляетца. Он поворачиваетца.

Я резким поворотом ремня вокруг своего тела выхватываю арбалет иза спины. Выхватываю из колчана стрелу, заряжаю, стреляю.

Все происходит в мгновение ока. Тонтон стреляет, в тот миг, когда Томмо бросаетца на Айка и они боа валятца на землю.

Моя стрела вонзаетца в Тонтона.

— Айк! — вскрикиваю я. — Томмо!

Я стремглав подлетаю к ним. Мы с Джеком одновременно оказываемся рядом с Айком и Томмо.

Томмо лежит сверху на Айке. Я тащу его к себе на руки. Он лежит не живой, не мертвый. Глаза закрыты.

— Нет! — всхлипываю я, тряся его. — Нет, Томмо!

Вздрогнув, он приходит в себя. Его красивые карие глаза пристально смотрят на меня, как в тумане. Я обнимаю его и крепко прижимаю к груди.

Джек перекатывает Айка. Он присаживаетца рядом с Айком на колени и щупает его шею.

— Черт возьми, Айк, дружище, — говорит он тихо.

Он смотрит на меня, и всё понимаю без слов.

— Айк? — вопрошает Томмо. — Где Айк? Я хочу видеть Айка!

Я крепко его еще крепче, когда он пытаетца вырватца, высвободитца из моих рук. Я не хочу, штобы он видел. Я не хочу, штобы он знал.

Я чувствую, што он смотрит на Айка. Его тело неподвижно. Я отпускаю мальчика. Он встает. Он подходит к Айку, садитца на землю рядом с ним и берет того за руку.

— Нет, — произносит он. — Не оставляй меня, Айк. Только не ты.

Огромная капля слезы скатываетца по его щеке. Он раскачиваетца взад-вперед, прижимая руку Айка к своему сердечку. Повторяя одно и то же, снова и снова.

«Не оставляй меня, не оставляй меня, не оставляй меня».

Мы собираем погребальный костер в середине побоища. Один добротный, под стать воину. Мы кладем на него Айка.

Джек говорит несколько слов. Добрых слов. О дружбе. И о других вещах тоже, но в основном о дружбе. Затем мы: я, Джек и Эш поджигаем костер.

Мы стоим молча. Все мы, все Ястребы и налетчики с западной дороги. Мы наблюдаем за тем, как пламя лижет древесину, охватывает одежду Айка и сам он начинает гореть.

Томмо стоит чуть в стороне. Он никому не даетца прикоснутца к себе. Никому не позволяет утешить себя.

Лью обнимает одной рукой Эмми. Она плачет.

Бесстрашный, добрый, веселый Айк. Большой человек с большим сердцем. И раскатистым смехом. Я думаю о Молли Пратт, о самом главном существе в его жизни. Она все еще ждет его. Он хотел познакомить её с Томмо. Он знал, што мог стать отличным семьянином.

И я тоже реву.

Когда мы отпускаем Айка обратно к звездам.

* * *

Я жму ему руку. Крид. Тощий, всклокоченные волосы, весь в татуировках. Босоногий предводитель налетчиков с западной дороги. Новые друзья и союзники Маив.

— Спасибо, — говорю я. — Мы бы без тебя не справились.

Он отвешивает мне низкий поклон и целует руку.

— Мы повеселились на всю катушку, — говорит он.

Он запрыгивает на своего скакуна и одаривает белозубой улыбкой.

— Дай мне знать в следующий раз, если захочешь ввязатца в драку, — говорит он.

Он ударяет свою животину по бокам и вместе с остальными налетчиками, крича «гип-гип-гип» скачет прочь с равнины.

— Уверена, што не хочешь пойти с нами? — спрашивает Маив. — У нас всегда найдетца местечко для еще одного.

— Уверена, — отвечаю я.

— Это славно, што ты решила приютить мальчонку, — говорит она.

Она смотрит на Томмо, который помогает снаряжать лошадей, готовясь пуститца в путь.

— Джек говорит, што Айк бы этого хотел. И он будет отличной компанией для Эмми. Слушай, Маив, — говорю я, — я не знаю, как отблагодарить тебя. Ни один бы из нас здесь не стоял, если бы не ты.

— Я должна была послушать Джека, — говорит она. — С самого начала пойти с вами. Но, как я уже говорила, лучше поздно, чем никогда.

Она залезает в седло и кивает на Неро. Он примостился на плече у Эмми, где она от всей души потирает ему клюв.

— Ты должна птичку свою благодарить, — говорит она. — Он у тебя што-то. Если он тебе надоест, буду рада приютить его у себя.

— И не мечтай, — говорю я.

Я поворачиваюсь к Эш. Она улыбаетца. Я чувствую, как у меня новорачиваютца слезы. Я протягиваю ей руки, и мы крепко обнимаемся.

— Спасибо тебе, — шепчу я.

Она ничего не говорит. Мы стоим так какое-то время. Потом она отступает.

— Не влезай в передряги, — наставляю я.

— Сделаю всё возможное.

Лью помогает ей и она забираетца в седло, усаживаясь за Маив. С ними остаютца три лошади для нас, она хочет забрать их обратно в Мрачные деревья.

Лью поднимает свою руку. Маив протягивает свою и пожимает его ладонь.

— Спасибо, — благодарит он. — За это и... за помощь Сабе и Эмми. Может быть, как-нибудь свидимся.

— Как знать, — говорит Маив.

Они смотрят друг на друга.

— Моя рука, она мне еще понадобитца, — говорит она.

Он все еще держит её руку. Он медленно отпускает её ладонь и отходит назад.

— Прощайте, — говорит Эш.

— Свидимся, — говорит Маив.

Они разворачивают кобыл и скачут, штобы присоеденитца к остальным Ястребам, ожидавших их на хребте. Когда они добираютца до вершины, то останавливаютца и оглядываютца. Затем, Маив на прощание поднимает свою лошадь на дыбы, и они исчезают из виду.

Лью, все еще смотрит им вслед.

— Она еще совсем девчонка, — говорю я. — Ты как считаешь? Лью?

— А?

— Маив, — говорю я. — Совсем еще девчонка.

— А, — говорит он. — Ага, есть такое. Она кажетца милой.

Он садитца на лошадь Ястребов, готовый тронутца в путь.

— Маив, милая? — бормочу я. — Милая.

— Итак, — говорит Лью, — куда едем?

— А што скажешь насчет Междуручья? — спрашиваю я. — Там так красиво, Лью, ты глазам своим не поверишь.

— Ни в коем случае. — Лью качает головой. — Это дорога назад. Как я понимаю это в прошлом. Мы и так достатошно жили в прошлом вместе с Па. Мы должны двигатца дальше, не так ли?

— Так, — говорю я.

— Думаю, мы должны идти на запад, — говорит он. — К Большой Воде. Там богатые земли. Говорят, што там воздух пахнет медом.

— Кто тебе это сказал? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

— Не помню.

— Я просто хочу, штобы все мы были вместе, — говорю я. — Где-то подальше отсюдова. Где-то в безопасном месте. Большая Вода. Мне нравитца, как это звучит. Как считаешь, Эм?

— Мне нравитца, — говорит она.

— Томмо? — спрашиваю я.

Он кивает.

— Тогда двигаем на запад, — говорит Лью. — Нет смысла ждать. Давайте выдвигатца.

— Погодите, — говорю я. Я оглядываюсь по сторонам. — А куда Джек-то делся? Его кто-нибудь видел?

Томмо тычет пальцем.

— Вон там! — говорит он.

Джек уезжает.

Через равнину на своем белом скакуне. Они направляютца на восток.

Меня охватывает гнев. Паника. Кровь бежит по венам как бешеная.

— О, нет, никуда ты не уедешь, — говорю я.

Я прыгаю Гермесу на спину, бью пятками ему в бока и мы мчимся, обгоняя ветер. Неро летит над нами.

— Саба! — кричит Эмми. — Скажи ему, штобы шел с нами!

Я успеваю догнать его как раз у Шаманов. Он оборачиваетца, когда слышит, как мы приближаемся. Останавливаетца. Ждет.

Я обезжаю его, останавливаюсь перед ним и спрыгиваю на землю. Я иду и хватаю его коня под узды. Кровь стучит в висках, дыхание прерывисто. Сердце колотитца в груди.

— Слазь, — говорю я, глядя на него.

— Не слезу, если ты собираешься прикончить меня, — острит он.

— Я сказала... слазь!

— Ладно, ладно, — говорит он, стаскивая себя с седла. — Вот... я внизу.

Неро каркает, когда усаживаетца на соседний куст.

— Я как погляжу, ты и подкреплением озаботилась, — говорит он.

— Чё это ты удумал? — спрашиваю я. — Свалить, вот так. Сбежать, ни тебе... пока... ну бывай... или увидимся, вообще ничего. Просто... взял и ушел.

Он хмуритца.

— Я вернусь.

Я все еще иду. Я пристально смотрю на него.

— Што? — спрашиваю я.

— Я вернусь, — повторяет он. — Но сначала мне нужно разобратца с одним дельцем.

— Дельцем? — спрашиваю я. — Чё еще за дельце? Я думала, ты был вором.

— О! Очаровательно! Я такого никогда не говорил. Есть... пару вещей, с которыми я должен разобратца. У Айка был кое-кто, кто его ждал. Она ждет уже очень долго. Она должна знать што же произошло.

— Ты имеешь в виду Молли? — спрашиваю я.

— Тебе о ней известно?

— Айк мне рассказал.

— Но после таво, как я повидаюсь с ней, я вернусь. Таков план.

— Потому што… потому што я спасла тебе жизнь, — говорю я. — Три... нет, два раза. От огня, затем от адовых червей. А ты как-то сказал, што если спасешь кого-то два раза...

— Это называетца правило трех, — говорит он, — нет правила двух. Мне ли не знать, ведь я его придумал.

— Я так и знала!

— Слушай, — говорит он. — Два раза, три... не в этом дело. Я не поэтому вернусь.

— Не поэтому?

— Нет. Дело в тебе. В тебе.

Он делает пару шагов ко мне.

— Ты у меня в крови, Саба, — говорит он. — В голове. Ты моё дыхание, ты полностью завладела мной... Боже, помоги мне, ты повсюду. Ты завладела мной с первой минуты, как я тебя увидел.

Моё сердце словно замирает. Я не смею вздохнуть. Сердечный камень жжет мне кожу.

— Помница, когда мы впервые встретились, — говорит он, — ты, кажетца, тогда сказала... што ты тогда сказал мне?

— Я сказала, што... ты не в моём вкусе, — напоминаю я.

— Ты всё еще... так думаешь?

Я смотрю на Джека. В его странные серебристые глаза, в которых отражаетца лунный свет и они тут же становятца стальными, на его крючковатый нос, на впадинку над его верхней губой. И я отвечаю:

— Што до этого, то... я... так не думаю.

Он одарил меня своей кривоватой улыбкой.

— Иди сюда, — говорит он.

— Нет, — говорю я. — Сам иди сюда.

Он подходит ближе. От него пахнет шалфеем, летним небом и нечто таким, что присуще только ему. Он него пахнет Джеком.

— А теперь што? — спрашивает он.

— А теперь, — говорю я, — ты целуешь меня.

Он обнимает меня и крепко прижимает к себе. Он целует мои губы, глаза, лицо, губы. И я целую его. Я вдыхаю его словно воздух. Пью его словно воду.

Наконец, он остраняетца, держит меня на расстоянии вытянутой руки.

— Я должен идти, — говорит он.

— Ты мог бы уйти позже, — говорю я. — Мы могли бы пойти вместе, когда...

— Нет, — говорит он. — Я должен отправлятца в путь немедля.

Он начинает садитца обратно, продолжая говорить и всё это время глядеть на меня.

— Но как ты меня найдешь? — спрашиваю я. — Нас не будет здесь. Мы даже не знаем куда двинемся.

— Вы отправляетесь на запад, — говорит он, — к Большой воде. Говорят, воздух там пахнет медом.

Он залезает в седло.

— Подожди. Возьми это. — Я подбегаю к нему, шаря в поисках сердечного камня. Он наклоняетца. Я одеваю его ему через голову на шею.

— Это... это поможет тебе отыскать меня, — говорю я.

— Мне не нужен камень, штобы разыскать тебя, — говорит он. — Я найду тебя, где бы ты ни была.

Он вновь меня целует, пока у меня не начинает кружитца голова. Пока мои ноги не подкашиваютца.

— Так што, доскорого, — говорит он.

Он прикасетца кончиками пальцев к шляпе и чутка наклоняет голову, затем разворачивает Аякса и скачет прочь, затягивая песню.

— Я бросил всё, бродил по свету,

Мечтая позабыть девицу эту.

О сколько поцелуев я даровал,

Но слаще губ её я не знавал.

О, Энни бессердечная,

Мучение мне вечное.

— Саба!

Это выкрикивает Лью. Он, Эмми и Томмо подъезжают ко мне.

— Ты в порядке? — спрашивает Лью.

Я киваю.

— Ты не попросила его остатца? — спрашивает Эмми.

— Он должен был куда-то ехать, — говорю я.

Я залезаю на спину Гермесу. Неро опускаетца мне на плечо.

— А мы увидимся с ним снова? — спрашивает Эмми.

— Когда-нибудь, — говорю я.

— Скоро? — спрашивает Томмо.

— Надеюсь, — говорю я.

Мы поворачиваем наших лошадей на запад.

— Ой! Чуть не забыла! — Эмми вынимает из своего кармана рогатку Лью и протягивает ему. — Я берегла её для тебя, — говорит она.

Он ерошит ей волосы.

— Спасибо. Я научу тебя, как ей пользоватца.

— Это не понадобится, — сказала я. — Она хороший стрелок.

— Да ну, кто бы мог подумать?! — удивляетца Лью. — Наверное, мне надо подумать, чему бы другому обучить тебя, Эм.

— А может, я и сама чему научу тебя, — говорит Эмми. — Ты много не знаешь. Ты только думаешь, што всё знаешь, но это не так.

Лью мотает головой.

— Я определенно долго отсутствовал, — говорит он. — Вижу надо за тебя братца, Эмми. О беседе со старшими и как улучшить таким образом...

Я чуть еду позади. Я слушаю, как они болтают, а Лью их смешит. Он всегда так делает.

Мы вновь вместе.

Лью едет первый, всегда первый, а я следую позади него.

И это нормально.

Это правильно.

Всё так, как должно быть.

Лью оборачиваетца. Улыбаясь.

— Эй, — говорит он, — почему ты плетешься сзади? Я понятия не имею, куда идти. Выходи вперед и указывай путь.

И я так и делаю.

Прим переводчика:

hoodoo - геол. эрозионный или эоловый столб; «шаман», геол. земляная пирамида, «монах», «брат»