Кровные связи

Глава VII. Стая

– Слезай.

Джей соскользнул на землю и встал около Джека, удивлённо оглядываясь по сторонам. Путь занял остаток ночи, и солнце уже осветило край неба, отчего последние звёзды робко побледнели.

– Мы пришли? – неуверенно спросил Джей.

Перед ними возвышались высотки жилых домов, серые и запущенные.

– Да ещё чего, – Джек направился вперёд, в проход между домами. – Стал бы я тут жить, ищи дурака…

Джей, стараясь не отставать, поспешил за ним.

Город был пустынен. В закоулках между домами носился ветер. Здания угрюмо высились над головой, закрывая собой небо. Они бросали на потрескавшийся асфальт густую тень, и потому здесь было прохладно, сыро и темно. На сохранившихся кое-где проводах телефонных линий сидели птицы, провожая незваных гостей пристальными взглядами.

– А что это за место?

– Старый город, – ответил мужчина, сплюнув себе под ноги. – Первый Блай.

– А почему тут никто не живёт? – шёпотом спросил Джей. Шуметь в этом месте ему не хотелось. Было что-то угрожающее в тиши, сковавшей город. Словно он притаился, как зверь перед прыжком.

Джек пожал плечами.

– Спроси его, почему. Город-то промышленный был… Мож, разорился, а то и опасно стало, шахты ж под землёй… Тебе-то какая разница?! – неожиданно зло спросил он, и Джей торопливо мотнул головой.

– Никакой!

– Вот и заткнись, – отрезал мужчина.

Испуганный этой внезапной вспышкой, Джей замолчал, размышляя о покинутом жителями городе и причине, что выгнала людей из домов. Это место нельзя было назвать дружелюбным – серые панельные дома, все сплошь одинаковые, как близнецы, неширокие дороги с крошевом стекла на тротуарах. Оазисами стояли заброшенные игровые площадки, поросшие лебедой и чертополохом, со ржавеющими качелями и разбитыми детскими горками. Сквозь гнутое порыжевшее железо пробивались цветы – такие же невзрачные и скупые на краски, как и сам город.

Действительно, мысль о том, что кто-то может тут жить, казалась нелепой. В такое место можно лишь прийти умирать.

Он перевёл взгляд на очередное здание и обмер: ему показалось, что он видел движение в чёрном провале окна.

– Что такое? – окликнул его Джек, успевший отойти чуть дальше.

К нему, казалось, вернулось прежнее расположение духа, так что он даже принялся насвистывать какой-то мотивчик.

– Н-ничего… – отозвался Джей и поспешил догнать мужчину.

Всё же рядом с Джеком было спокойнее.

Мужчина, глянув на него, хмыкнул, но ни слова не сказал. Они пошли дальше; охотник ухмылялся своим мыслям, а Джей время от времени косился на него, гадая, что же так веселит его проводника.

Облачка, скопившиеся на горизонте, растянулись по всему небу, закрыв собою солнце. Пасмурная погода усугубляла гнетущее впечатление, что произвёл город на Джея, и на душе становилось всё мрачнее. С новой силой подступила усталость. Он бездумно плёлся за мужчиной, мечтая лишь об одном – чтобы эта дорога закончилась. Взглянув на молчаливо идущего впереди мужчину, он пробормотал, осторожно подбирая слова:

– Джек… Когда мы уже придём?

Джек на ходу обернулся:

– Что, устал?

– Я… хочу пить. И… Да, устал, – сказал Джей, ожидая насмешки со стороны охотника.

Тот и в самом деле улыбнулся, но как-то рассеяно.

– Эх ты, щенок… Мы почти на месте, – добавил он, и Джей, упавший было духом, чуток приободрился. – Ещё немного осталось.

Постепенно высотные дома сменились низкими постройками, гаражами и пустыми складами, под крышами которых гнездились ласточки. Старый Блай остался позади.

Они пересекли пустырь, заваленный грудами битого кирпича. Порой им встречались ржавые скелеты автомобилей, что служили пристанищем полчищам насекомых и ящериц. Пустырь тянулся далеко и заканчивался у кромки леса – асфальт тут был засыпан опавшей листвой и природным мусором. Близкое соседство мёртвых камня, стекла и железа с живыми травами, насекомыми и деревьями казалось Джею странным: как будто два мира сошлись в поединке.

Они ступили под сень деревьев, и сразу же их окутала тишина. Узкая просёлочная дорога повела путников дальше. Звуки шагов тонули в прелой листве, что слоем лежала на мягкой почве. Зудели над ухом комары; Джей отгонял их от лица, но их становилось всё больше, так что скоро он уже махал руками, как мельница, пока Джеку это не надоело и он не велел прекратить.

– Они всё равно не кусаются.

Задрав голову, Джей глядел, как мерно раскачиваются кроны деревьев. Едва слышно пахло смолой и сыростью. По правую руку от себя он увидел куст тёмных ягод и, украдкой глянув на Джека, начал торопливо срывать их, бросая пригоршнями в рот. На вкус они оказались терпкими и кисловатыми. Ободрав половину куста, Джей бросился догонять ушедшего вперёд мужчину и чуть не полетел на землю, запнувшись о торчащий из земли древесный корень.

– Наелся? – насмешливо спросил Джек.

– Не очень… – ответил Джей, чувствуя, как наливаются жаром уши.

Джек хмыкнул и вдруг пытливо прищурился:

– Знаешь хоть, что за ягоды то были? А вдруг ядовитые?

Джей поднял на него глаза, не зная, что делать и как теперь быть, а Джек, словно этого и ждал, зашёлся издевательским смехом.

– Ничего, – успокоил он перетрусившего спутника. – Просрёшься и ничё с тобой не сделается.

Посмеиваясь, он отвернулся от обиженно надувшегося Джея.

Лес поредел, превратившись в разрозненные рощицы, перемежающиеся непролазным буреломом. Преодолев последние заросли кустарника, они вышли в поле. Перед ними стояли два домишки без фундамента, огороженные подобием забора.

– Пришли, – сказал Джек, и Джей едва удержался от облегчённого вздоха, что так и просился наружу.

Мужчина вошел в пустынный двор и направился к ближайшему дому с двумя дверьми, приземистому и вытянутому.

– Что встал? Заходи давай, – буркнул Джек, заметив, что Джей в нерешительности стоит на месте.

Он распахнул дверь, переступил порог, и Джею пришлось последовать за ним. Он очутился в сумрачной комнате с исшарканным деревянным полом и массивной печью у стены. Широкая печная труба скрывалась меж чёрных от старости потолочных балок, с которых свисали высушенные пучки трав. В центре комнаты стоял сколоченный из досок стол и две лавки по сторонам. За столом два парня ели из одной миски. Головы едоков одновременно повернулись в сторону вошедших, и Джей поёжился.

– Это ещё кто? – хмуро спросил один из парней – плечистый беловолосый детина с гулким голосом.

Слабый свет, льющийся из двери, упал ему на лицо, и Джей заметил, что у него нет правого глаза. Вместо него зиял розовый слизистый провал, наискось перечёркнутый несколькими длинными светлыми рубцами. Джей попытался отвернуться и не смотреть, но не смог – пустая глазница притягивала взгляд.

– Чего уставился?! – прошипел сидящий напротив белоголового узкоглазый чернявый паренёк. – По морде захотел?

Джей опасливо покосился на него, на всякий случай решив промолчать.

– Это Кейси. Я хочу, чтобы он остался жив к вечеру. Ты понял меня, Лута́й? – громко, с нажимом сказал Джек, положив тяжелую и горячую ладонь Джею на плечо.

Белоголовый хмыкнул, с издёвкой глянув на Джея.

– Собираешься учить этого дохляка? Совсем спятил?

– Я тебя не спрашиваю, – тихо, угрожающе процедил Джек, склонившись к его лицу.

Лутай дёрнул уголком рта и отвёл взгляд. Джек выпрямился, усмехаясь.

– Буду вечером, – бросил он и, круто развернувшись, вышел.

Воцарилась напряжённая тишина. Оставшись в одиночестве, Джей оторопел и замер на месте, боясь шевельнуться. Белоголовый хмырь задумчиво и нехорошо как-то глядел на него, потирая короткую бородку. Затем поднялся из-за стола, одёрнул наглухо застёгнутый жилет, и вразвалочку подошёл к Джею.

– Значит так, Кейси, – с расстановкой проговорил он. – Давай-ка сразу проясним ситуацию. Мы – ученики Джека. Он наш учитель и мастер, и он здесь главный. А после него главный я.

Джей лишь кивнул, с опаской глядя на белоголового снизу-вверх. А тот, вперив в него свой единственный пронзительно-синий глаз, продолжил:

– Кровать для тебя найдётся. Но кусок хлеба придётся ещё заработать. Никто тебя даром кормить не станет. Не прокормишься и сдохнешь от голода – закопаем и не вспомним.

– Перестань его пугать, Лутай, – раздался голос из-за спины Джея, и он, едва не подпрыгнув от неожиданности, обернулся.

Позади него стоял длинноволосый белокурый парень, такой же высокий и широкоплечий, как одноглазый, но, в отличии от него, хрупко сложенный. Объёмный вязаный свитер из красной шерсти, в который он был одет, лишь подчёркивал его болезненную худобу. На бледном, цвета снятого молока лице горели светло-карие, практически жёлтые глаза.

– Добро пожаловать в стаю, Кейси, – тихо сказал парень, протягивая руку. – Меня зовут Мира́йя.

Джей осторожно пожал узкую ладонь, но чужие пальцы неожиданно крепко стиснули руку в ответ.

– Будь как дома, – тепло улыбнувшись, произнёс новый знакомец.

Узкоглазый парнишка тихо фыркнул, и Мирайя головой указал на него.

– Это Кён. А этот громила, – кивок в сторону одноглазого, – наш подмастерье, Лутай.

Лутай насупился, скрестив на груди руки.

– Нас здесь пятеро, – сказал он. – Я, Кён, Мирайя, а еще Га́стер и Рэ́йнес. Будешь шестым. Вопросы есть?

– Ты сказал, что Джек учитель… А чему… Чему он учит? – запинаясь, спросил Джей.

Лутай ухмыльнулся в ответ углом рта, совсем как старый охотник:

– Сам скоро узнаешь, салага. Вот вернётся Джек – и сразу поймёшь.

Кён хихикнул в кулак, и Джей тяжело сглотнул. Ему не нравилось это место. Не нравилось вообще ничего. И ему очень захотелось вдруг вернуться в приют. Просто проснуться утром в своей привычной постели и понять, что всё пережитое было сном. И что не было ничего – ни страшных охотников, ни пожара и смертей, ни того человека в чёрно-красной одежде, ни боли и страха, ни этих неприветливых парней – совсем ничего.

– Пошли, я тебе всё тут покажу, – позвал его Мирайя, и Джей с готовностью выскочил из комнаты.

Они вышли во двор и побрели по траве, всё ещё влажной от выпавшей росы.

– Не обращай внимания на Лутая, – сказал Мирайя. – На самом деле он совсем не такой, да и голодом тебя морить никто не станет.

Не зная, что ответить, Джей оглянулся: Кён вышел на порог комнаты и закурил, облокотившись плечом о дверной косяк. Джей отвернулся и пошевелил лопатками, чувствуя сверлящий спину острый взгляд.

Хоть дома и стояли в поле, давно не паханном, поросшем сорными травами и никому, видимо, давно уже не нужном, но всё же были символически обнесены ивовым плетнем, огораживая собой территорию стаи. За плетнем Джей увидел подобие огорода – ряды грядок с какой-то зеленью.

Мирайя провёл его по двору, показывая летний душ и отхожее место, колонку, где они брали воду для питья и домашних нужд. В середине двора чернело пятно, выжженное костром, рядом лежало большое сучковатое бревно.

– У нас тут нет электричества, но есть свечи, – сказал Мирайя, заметив, куда смотрит Джей. – А еще мы часто жжём костры. Мясо жарим, хлеб. А знаешь, как вкусно получается, если запечь картошку в золе? Ел когда-нибудь такое?

Джей покачал головой, и Мирайя хлопнул его по плечу:

– Ничего, еще попробуешь. Это такое объедение – пальчики оближешь!

Джей неуверенно улыбнулся, глядя на весёлого, красивого парня. В последний раз так по-доброму говорила с ним, улыбаясь, Мариука… Целую вечность назад. На мгновение шаг Джея сбился; тоска тяжело навалилась на плечи, и ему пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы вновь обрести хоть какое-то подобие присутствия духа.

– Чего задумался? – окликнул его Мирайя, и Джей, используя возможность отвлечься от тяжелых мыслей, произнёс:

– Можно спросить? Всё-таки, чему учит Джек?

Мирайя тихо вздохнул, взглянул зачем-то на небо, подошел к бревну и сел на него. Похлопал рукой рядом с собой. Джей присоединился к нему.

– Скажи, пожалуйста, как ты стал охотником?

Джей смутился, сбитый с толку неожиданным вопросом. Но Мирайя смотрел, не отрываясь, на него, и Джей нехотя выдавил:

– Я… Гулял, в парке. Он бросился на меня из кустов. Хотел сожрать, но его вовремя отогнали.

Рассказывать Мирайе правду о себе он не хотел. Пусть он нездешний – это станет его секретом.

– Ты не хотел быть охотником?

– Нет, конечно… Кто бы захотел?

Мирайя снова вздохнул и задал очередной вопрос:

– Ты знаешь про Арену?

Джей вскинул брови:

– Арену?

Мирайя кивнул. Волнистые волосы, светлые, как пшеница, свесились ему на лицо. Он откинул их назад.

– Джек учит нас драться, и мы сражаемся на Арене. Мы бойцы.

Джей молчал, медленно переваривая услышанное. Сил на какие-либо эмоции – удивление или испуг – в нём уже не было. Осталось лишь тупое равнодушие.

– И что, Джек хочет, чтоб я тоже?..

– Да, – просто сказал Мирайя.

– А если я не захочу?

– Он заставит.

– Понятно, – тихо ответил Джей, уставившись на свои грязные кроссовки.

Несколько минут прошли в тишине. Слышно было, как вдалеке поют птицы. Наконец Мирайя встал с бревна.

– Пойдём, я покажу нашу комнату.

Джей молча последовал за ним. Они прошли к дому. Мирайя открыл вторую дверь и они вошли в помещение, оказавшееся общей спальней, захламлённой и тесной. Пыльное, треснувшее оконное стекло едва пропускало солнечный свет. На подоконнике, залитом воском, стояли толстые свечные огарки. Шесть разномастных коек занимали почти всё пространство, проходы между ними были узкими, но парни как-то ухитрились втиснуть в комнату пару тумбочек и стульев, сплошь заваленных одеждой.

– Проходи.

Мирайя подвёл его к кровати, стоящей в дальнем углу комнаты.

– Вот твоё место.

– А кто тут раньше спал?

– Твой предшественник, – спокойно ответил Мирайя. – Ты есть хочешь?

– Спрашиваешь!

– Тогда подожди здесь.

Мирайя ушёл, и вернулся через несколько минут с чашкой молока и куском хлеба.

– Спасибо, Мирайя. Ты меня спас, – от всего сердца поблагодарил его Джей, справившись с нехитрым угощением.

Парень тонко улыбнулся, забирая опустевшую чашку.

– Отдыхай, Кейси, постарайся уснуть. А я разбужу тебя вечером.

– Спасибо, – прошептал Джей.

Мирайя вышел, притворив тихо скрипнувшую дверь. Оставшись в одиночестве, Джей стянул с ног кроссовки и сбросил грязную одежду. Он думал, что быстро заснёт, но сон пришёл не сразу. Впечатления последних дней роились в голове, мысли, одна тревожнее другой, приходили на смену друг другу. Слушая, как возится в своей норе мышь, он всё думал и думал о том, что ждёт его впереди.