Кровь Зигмара

Эпилог

Когда битва за пределами замка Штернист внезапно остановилась, свет в большой открытой комнате в южной башне замерцал. Внутри толстые свечи, сделанные из человеческого жира, трещали и плевались, как будто от отвращения священником в робе, которого бросили среди них.

Пара окровавленных варгейстов c голодным видом ходили вокруг своей добычи, болтая друг с другом на своём щёлкающем языке. Даже в их слабых животных умах хватало здравого смысла не наступать на позолоченные канавки, которые образовывали грубый набросок Сильвании на полу комнаты.

Когда чувства вернулись к нему, Волкмар почувствовал магическую силу, вибрирующую в плитах, на которых он лежал. Он поднял голову и изо всех попытался сосредоточиться. Кровь запульсировала из дыры в его лысой голове, там, куда ударил один из варгейстов. Он не осмелился дотрагиваться до неё, опасаясь почувствовать что-то мягкое и губчатое под кончиками пальцев.

К стенам вокруг него были прикованы фигуры, бесчувственные от недостатка крови или избитые до потери сознания. Среди них была целительница Шаллии в белом одеянии, бородатый здоровяк с отметкой Ульрика на лбу и бледный приверженец Морра, избитый так сильно, что он лежал в липкой луже собственной крови. Мирмидианец Люпио Блейз был прикован напротив эльфийской девы такого царственного вида, что ошеломляла даже под маской крови и грязи. Сломанная тиара, украшенная символом Двора Феникса, висела на её спутанных локонах. Он узнал символ Вечной королевы рядом с ним, то, что эльфийские послы при дворе Карла Франца всегда показывали с гордостью.

Между каждым из девяти пленников стоял пюпитр, выполненный в форме демонической лапы. Гигантские гримуары были прикованы к некоторым пюпитрам, их страницы шелестели, будто подчиняясь, собственной воле. В центре комнаты украденная Корона колдовства покоилась на подушке из человеческой кожи, её бесценные украшения мигали в свете свечей. Пламя неповиновения воспылало в Верховном теогонисте. Если бы только у него получилось и ему удалось бы сбежать, может быть даже вернуться в Альтдорф, он бы смог восстановить свою репутацию и начать новый крестовый поход…

Саднящий разум Волкмара пытался осмыслить его окружение. Подозрения преследовали его, как воры в переулке. Для того, чтобы собрать такую коллекцию сановников и артефактов изо всех уголков мира, понадобились бы месяцы, даже годы. Но с какой целью?

На секунду все свечи в комнате разом потухли. Мгновение спустя высокая закованная в броню фигура нависла над Волкмаром. Наполненный магической силой и облачённый в броню с изображением крыльев летучих мышей чистейшего чёрного цвета вновь прибывший был фигурой из древних легенд, обретшей жизнь. Маннфред фон Карштайн, Могильный лорд Сильвании и бич Культа Зигмаритов поставил металлический сапог на спину Верховного теогониста и надавил с усилием.

— Посмотри на себя, корчишься на земле, — произнёс Маннфред фон Карштайн издевательским тоном, за которым был слышен культурный голос. — Великий Волкмар, верховный жрец Молотодержца. Говорят, кровь Зигмара течёт в твоих венах, друг мой. И возможно они правы.

Над Волкмаром вампир указал своим варгейстам. Они обрушились на бессознательные фигуры, прикованные к стене, вскрывая им запястья своими острыми клыками. Кровь брызнула на плиты, собираясь в стене свечей, пока не попала в позолоченные канавки, расположенные в считанных дюймах от каждого пленника.

Волкмар очистил свой разум от боли и думал только о воинственном боге Зигмаре, который изгнал Великого некроманта, когда Империя была молода. Жрец почувствовал, как его кости срастаются и исцеляются, когда золотой свет заструился сквозь него. Он повёл мощными плечами и скинул бронированный сапог, который прижимал его к полу.

Внезапно взрыв боли расцвёл позади его глаз, когда граф-вампир погрузил свои когти в зияющую дыру в голове Волкмара, и, используя содержимое его черепа, поднял его на ноги. Бледное, плотоядное лицо всплыло перед размытым взглядом Верховного теогониста. Волкмар сжал кулак и изо всех сил ударил Маннфреда по зубам. Он почувствовал, как клыки сломались под его ударами, даже сквозь кричащую чёрную боль, которая обжигала его разум.

— Ну, ну, — произнёс Маннфред, сплёвывая зуб на пол и улыбаясь багровой в свете свечей улыбкой. — Боюсь, слишком поздно для такой примитивной ерунды. Слишком поздно для тебя, и слишком поздно для Империи.

Сильный ветер задул сквозь стреловидные окна комнаты, потушив свечи. Мгновением позже комната стала мертвенно холодной, и рассеянный зелёный свет превратил кровь, растёкшуюся по плитам в угольно-чёрную. Волкмар почувствовал, как у него замёрзли сухожилия и онемел разум. В то время как над головой бушевали силы природы, ночное небо, нависшее над открытой крышей комнаты, затмило завывающей бурей призраков, которые несли к ним клетку из железа и кости. Варгейсты подали голос в мольбе, завывая в благоговейной радости.

— Кровь Зигмара, — произнёс фон Карштайн, облизывая пальцы, когда Волкмар с ужасом посмотрел вверх. — Последний ингредиент, необходимый мне, чтобы заполучить земли, которые по праву принадлежат мне.

Вампир обошёл ошеломлённого жреца, сжимая когти.

— Великих свершений можно достигнуть с жизненной сущностью истинных верующих, — чёрный и заострённый язык скользнул по его губам, стирая следы украденной крови. — Вскоре Сильвания станет царством, в котором вера не имеет силы, и твои драгоценные святые символы не более чем безделушки. Всё потому что кровь верующих будет обращена против них.

По негласному сигналу от своего хозяина, варгейсты метнулись вперёд и схватили руки Волкмара. Единственным взмахом когтей Маннфред вскрыл запястье Волкмара, и кровь, пульсируя, полилась из раны.

Сверкая глазами, вампир сдавил руку жреца над разрезом, заставляя рану открыться, словно мокрый рот. Ещё больше крови заструилось вниз по руке старого жреца, быстро попав в канавки на полу. Она смешалась с кровью святых мужчин и женщин, протекающей по комнате, пока золотые границы картографического изображения не стали полностью красными.

Злобно ухмыляясь, Маннфред схватил Волкмара за шею и поднял его над полом. Он пронёс сопротивляющегося жреца к краю комнаты без особых усилий и швырнул его об одну из арок, которая образовывала окна башни. Вдалеке вокруг гор, которые окружали долину, старик увидел распространяющийся нездоровый красный свет, его маршрут повторял заполненные кровью границы, вырезанные в плитах. Под светом земля взрывалась движением. Крепостная стена из костей поднималась там, где красный свет касался земли.

Волкмар пылал от гнева при виде того, как Сильвания была лишена тех последних крох жизни, которые в ней ещё оставались. Старый жрец пытался вздохнуть, приглушённый рёв безумия и отчаяния невольно сорвался с его губ. Он кинулся на вампира в приливе сил, направляя грубую силу его веры в Зигмара в последний огромный взрыв неповиновения.

Ничего не произошло.

— Слишком поздно, — снова сказал Маннфред голосом таким же холодным, как когти самой смерти, медленно подходя ближе. — Ни один смертный не может противиться моей воле.

Вампир обнажил клыки и бросился к горлу Волкмара.