Кровью!

15

От первой схватки Палмер согнулся пополам.

Он выходил из ванной с охапкой полотенец, когда его скрутило, накрыло волной судороги. Фантомная боль разлилась от лобка, заставив Палмера пошатнуться и чуть не уронить ношу.

– Щит поставь! Она излучает! – прошипела Соня, вырывая полотенца из его онемевших пальцев.

– Ага, спасибо, что сказала, – простонал Палмер, пытаясь избавиться от боли хоть на пару секунд для того, чтобы поставить ментальный барьер.

Аниз придушенно вскрикнула и впилась ногтями в матрас, разрывая покрывало, как гнилой шелк. Палмер ощутил, как ее боль надавила на его щит подобно напористой тяжелой руке, но баррикада, к счастью, выдержала.

– Это плохо. Это совсем плохо. – Соня убрала с лица выбившуюся прядь, оставив на лбу полосу крови Аниз. – Она вещает, как спутник связи, черт бы его побрал! Блин, удачнее времени не нашлось для включения псионических способностей! Ренфилды Моргана скоро ее засекут, если еще не засекли.

– А нам никак не положить ее в машину и не отвезти в Сан-Франциско?

Соня вздохнула и ткнула пальцем через плечо:

– Как ты сам думаешь?

Аниз лежала на спине, руками вцепившись в металлическую спинку кровати. На комоде стояла лампа, прикрытая полотенцем, – единственный источник света в комнате.

Что-то было первобытное в позе Аниз – потной, стонущей, с задранной юбкой и раскинутыми ногами. Только шамана не хватало с трещоткой и в уборе из перьев.

– А сколько еще, пока ребенок выйдет?

– Не знаю. Минуты. Часы. Даже при нормальной беременности трудно сказать, а уж в этом случае...

– Да, ситуевина!

– Пистолет с тобой?

Палмер кивнул в сторону висящей на спинке стула кобуры.

– Надел бы ты ее лучше.

– Соня? Соня, где ты?

– Я здесь, детка. Я никуда не ушла. – Соня подошла к кровати, стерла пот со лба Аниз мокрым полотенцем. – Как ты, лапонька? – Соня взяла Аниз за руку.

– Больно, Соня. Очень больно.

– Да, я в Библии об этом читала. Это все естественно, Аниз.

– Нет, не естественно... не все, во всяком случае. Тут еще что-то... – Лицо Аниз перекосилось судорогой – ее тело свело спазмом. – Господи, будто разбитую бутылку через себя пропихиваю. Это... – Она резко вскрикнула и ударилась затылком в подушки, крепко зажмурившись. – Матерь пресвятая Богородица, за что мне такое наказание? За что?

Будто невидимый кулак сдавливал ее живот. И когда уже казалось, что боль не кончится никогда, между бедрами показалась головка младенца.

Соня потянулась помочь ребенку – и остановилась. Голова младенца походила на пузырь, глаза черные и плоские, как у насекомого. У него был плоский нос со щелями вместо ноздрей, трубкообразное хрящеватое рыло вместо рта, отороченное мелкими зубами, как у миноги. Младенец поводил крошечными сильными плечами, пока не вытащил наконец руку.

Пять пальчиков с кривыми когтями вцепились в измазанную кровью простыню, и тельце выдернулось из родового канала. Новорожденный вампиренок лежал на грязной простыне в изнеможении, как огромная личинка, мокро блестя от родовой жидкости.

Палмер уставился на эту тварь на кровати и закрыл рот тыльной стороной ладони. Соня подошла обрезать пуповину своим ножом. Тварь подняла огромную голову на неожиданно устойчивой шее, настороженно глядя плоскими черными глазами.

– Ну, тихо, тихо! – пробормотала Соня, будто обращаясь к норовистой и потенциально опасной лошади.

– Соня? Соня, что там с ребенком? Почему он не плачет? Почему я не слышу плача, Соня?

Преодолевая отвращение, Соня обрезала пуповину, быстро перевязав конец. При этом она заметила, что у младенца между ног – совершенно гладкое место, даже заднего прохода нет.

– Соня, почему ты не отвечаешь? – Аниз завозилась, пытаясь сесть. Соня встала между матерью и младенцем.

– Лучше тебе не смотреть на это, Аниз, поверь мне!

– Что там такое? Ребенок мертв?

– Нет, не мертв. Только... только это не ребенок.

– То есть как – не ребенок?

– Аниз...

– Женщина, дай мне увидеть мое дитя!

Соня вздохнула, повернулась, чтобы взять это создание и показать матери. Но его уже не было.

– Палмер, черт тебя побери! Я думала, ты смотришь!

– Ты мне не говорила! Черт побери, это же новорожденный? Откуда мне было знать, что оно пойдет пройтись?

– Куда же эта сволочь девалась? – Соня шагнула прочь от кровати, осматривая тени вдоль плинтусов.

Уголком глаза Палмер заметил какое-то размытое движение, потянулся было за пистолетом, но быстро отверг эту мысль.

Господи, это жеребенок! Очень мерзкий, уродливый, мутант-вампир – да. Но убивать его? Это же всего лишь ребенок.

Что-то бросилось из-под бюро и вцепилось Палмеру в правую икру. Он взвизгнул, когда кольцо миножьих зубов стало пробивать себе дорогу к мясу через штанину.

Ругаясь и прыгая на одной ноге, чтобы сохранить равновесие, Палмер попытался стряхнуть адского младенца. Когда он дернул ногой второй раз, тварь полетела кувырком через комнату. Хлопнувшись на спину, младенец завизжал, как поросенок, оторванный от сосца матки.

Палмер рискнул глянуть на ногу – штанина была разорвана в клочья, из десятков мелких проколов выступила кровь. Будто по ноге ударили усаженной иглами пинг-понговой ракеткой, но других повреждений не было.

Адский младенец болтал конечностями в воздухе, как перевернутая черепаха, пытающаяся снова встать на ноги.

– Хватит! – твердо сказала Соня, подхватив визжащего младенца с пола. – А ты лучше смажь ногу чем-нибудь, пока инфекция не попала.

– А с этимчто делать? – огрызнулся Палмер, ткнув пальцем в ребенка.

– Не беспокойся, я разберусь.

Соня держала дергающегося мутанта, как гремучую змею. Пальцы ее сомкнулись за дырами, где должны были бы быть уши.

Она показала младенца матери.

– Если хочешь, я это сделаю. – Голос Сони был ровен и лишен эмоций – будто она предлагала вынести мусор.

– Нет. Это мой ребенок. Это моя работа.

Аниз протянула руки и взяла выдирающегося младенца. Она пыталась не показать на лице отвращения, которое испытывала к собственной плоти и крови, но это было трудно. От прикосновения Аниз мутант перестал злобно дергаться и взглянул на мать непроницаемыми бездонными глазами. Хрящ, образующий его рот, стал быстро западать и выпадать. Детеныш просил грудь.

– Оно не виновато, – грустно сказала Аниз. – Таким оно родилось. И другим не могло быть. – Она глухо рассмеялась. – Знаешь, до всего этого я действительно подумывала завести ребенка. Не сразу – потом, когда смогу себе это позволить. Может, съездила бы куда-нибудь тайком на искусственное оплодотворение. – Губы ее скривились горькой пародией на улыбку. – И никогда не думала, что получится вот такое... такое... – Она сглотнула слюну, сделала глубокий вдох. – Ладно, я ж сказала: это моя работа.

Как зеленую веточку, сломала она шею младенца. Он даже вскрикнуть не успел. Аниз, глядя на крохотное недвижное тельце, провела рукой по выпирающему лобику.

– Бедняжка. Оно тоже об этом не просило...

Вдруг лицо ее исказилось гримасой, и трупик мутанта, выскользнув у нее из рук, с глухим стуком упал на пол.

– Что случилось, Аниз?

– Схватки. Снова начались. О Господи, только не это! Второй раз я это не вынесу!

Аниз ухватила Соню за плечо, тужась, ногти глубоко ушли в кожу.

– О Господи Иисусе, пусть это кончится! – Прерывистый вдох сквозь стиснутые зубы. – Когда этот первый вылезал, он меня сильно порвал, Соня! Я не знаю, смогу ли я...

Третья схватка превратила ее слова в проглоченный крик.

– Не волнуйся, Аниз, все будет нормально. Пока я здесь, с тобой ничего не случится, понимаешь?

Соня высвободилась из хватки Аниз и села в ногах кровати.

Второй ребенок Аниз появился на свет в сорочке. Соня разодрала толстую мембрану и увидела под ней нормальное лицо человеческого младенца. Она его чуть пришлепнула ущипнула и была вознаграждена возмущенным здоровым ревом. Быстро перерезав пуповину, Соня обернула новорожденного чистым полотенцем. Улыбнувшись, она протянула дитя матери.

Аниз отвернулась, прижимаясь лицом к подушке.

– Не хочу это видеть!

– Это нормальный ребенок, можешь посмотреть.

Аниз застыла, потом осторожно подняла голову. Соня испугалась ее истощенного и больного вида. Мать недоверчиво всмотрелась в ребенка, завернутого в импровизированную пеленку.

Было видно, что хотя младенец красный, как кусок сырого мяса, у него цвет кожи матери. Дитя с миниатюрным личиком профессионального боксера мяукало, как сиамский кот в жару.

– Какая она красивая!

– Да, правда ведь? – шепнула Соня, кладя сверток на руки матери.

Пока Аниз отвлеклась на ребенка, Соня подобрала с пола его мертвого близнеца и завернула в испорченное кровавое полотенце. Потом надо будет сжечь. Такие штуки не стоит оставлять наутро уборщице.

Глянув отсутствующим взглядом на собственные руки, Соня облизала пальцы. Она знала, что ей пора есть, а обстановка в этом смысле не очень успокаивала. Комната воняла кровью.

Палмер хромая, вышел из ванной. Штанину он оторвал ниже колена и замотал ногу разодранной на полосы нижней рубашкой.

– Как нога?

– Лучше.

Соня поймала себя на том, что не сводит глаз с алого пятна на бинте, и резко отвернулась.

О чем я думала? Ведь этого человека я, быть может, в самом деле люблю! А я представляла себе вкус его крови! Рисовала себе, как разрезаю на ноге артерию и пью! Больная! Психованная! Сумасшедшая! Неужто ты не можешь оставить мне хоть каплю счастья?

Другая рассмеялась, но слышала ее только Соня.

– Соня? – странно поглядела на нее Аниз.

– Да? Прости, я, кажется, задумалась.

– Я спросила, нравится тебе Лит?

– Лит?

– Я решила так ее назвать. Мне нравится звук этого имени, а тебе? Оно из Бодлера. Хоть имя я ей дам перед тем, как умру.

– Аниз, слушай. Я знаю, что у тебя серьезные внутренние повреждения, но ты не умрешь. Ты восстановишься, но тебе нужна кровь. Если ты не получишь питания, тело твое начнет само себя пожирать. Ты знаешь, что это значит?

– Ты говоришь, что я должна убить кого-нибудь, чтобы остаться в живых.

– В целом верно.

– Я не могу, Соня! Что бы этот гад со мной ни сделал – я отказываюсь быть монстром.

– Послушай, тебе не придется ничего делать. Я сама пойду на охоту. Здесь полно ненужных людей, которых никто не хватится. Бродяги, опустившиеся алкоголики...

– Боже мой, Соня! Ты говоришь как он!

– Я не дам тебе умереть! – Соня сама удивилась, что кричит. – Не дам!

Испуганная шумом, Лит снова заплакала. Аниз смотрела не на Соню, когда отвечала, а на новорожденную, оглаживая редкие волосики на лбу дочки.

– Я не могу, Соня. Не могу сделать этот шаг. У меня нет твоей... смелости. Меня хватило на то, чтобы вырваться от Моргана, но не на то, чтобы жить, убивая. Я не осуждаю тебя за это, но сама не смогу жить, зная, что на моей совести смерть человека, какой бы он ни был никчемный.

– Это ты сейчас так говоришь. И я чувствовала то же много лет назад. Но потом, когда привыкнешь, начинаешь иначе смотреть на вещи.

– Знаю. Этого-то я и боюсь! Пожалуйста, Соня, не пытайся меня отговорить. Я знаю, что делаю.

– А Лит? Что будет с нею?

Аниз улыбнулась и поцеловала дочку в лобик.

– Я надеюсь, она простит мне, что будет расти без меня. Ей сейчас нужна защита. Я обещала себе, что не будет мой ребенок рожден в рабстве, и я это обещание выполню. Вот почему я прошу тебя, Соня, ее защитить. Ее – и бедного мистера Палмера.

– Аниз, меньше всего на всем белом свете ты можешь доверять мне. Я убийца, и даже в сто раз хуже. Каждый день я отчаянно бьюсь, не давая сидящему во мне демону взять верх, и очень часто не могу победить!Можешь с тем же успехом позвать в няньки моровую язву!

– Ты слишком строго себя судишь, сестра. На, возьми ребенка. И уходи. Скоро здесь будет Морган, я слышу, как он меня зовет.

Соня склонила голову, будто прислушиваясь к далекой музыке. Да, она тоже это слышала. Она могла бы убрать Моргана – теперь она в этом не сомневалась. Но не сомневалась и в том, что Морган прихватил с собой не меньше двух ренфилдов. А Палмер? В перестрелке он может за себя постоять, но есть ли у него способность справиться с комбинированной псионической атакой? И если кто-нибудь из них падет жертвой сил Моргана, что тогда случится с ребенком Аниз? Одновременно двоих ей не защитить.

Соня нагнулись и поцеловала Аниз в щеку.

– Прощай, Аниз.

– Меня зовут Лакиша. Аниз – это был всего лишь сон. И даже не мой.

– Лучше дай-ка мне ребенка.

Аниз не сразу ответила. Она глядела на дочь, запоминая все особенности ее лица. И вдруг закрыла глаза и протянула младенца резко, вытянутыми руками.

– Вот! Возьми! Возьми, пока я не передумала.

– Что-нибудь хочешь, пока мы не уехали?

– Оставьте мне пистолет.

Палмер резко глянул на Соню.

– Дай ей пистолет.

Лакиша слабо улыбнулась, принимая оружие. Не слишком хороший обмен – собственного ребенка на пистолет, но сойдет.

Соня остановилась на пороге, прижимая Лит к истертому кожаному жакету.

– Соня, позаботься о моей дочери.

– Как о своей собственной, Лакиша.