Круглые грани Земли

ГЛАВА 13

Он ощутил знакомое лёгкое движение воздуха, и, как всегда, не успел даже моргнуть. Прямо перед ним была закрытая дверь. Лис мог поклясться, что когда он входил в комнату, двери на этой стене не было.

Он оглянулся. Сзади в свою очередь была ровная гладкая стена без каких-либо признаков двери, через которую он сюда вошёл.

Можно было не оборачиваться, он уже и так догадался, что комната являлась камерой перехода. Сейчас он мог находиться где угодно, может быть, уже не в России, и даже не на Земле.

— Что ж, — сказал сам себе Лис. — Назвался этим самым, полезай…

Он подошёл и коснулся двери, которая сразу же легко открылась.

Перед Лисом простирался ярко освещённый коридор с гладкими светло-салатными стенами, и он понял, что Сварог рассчитал правильно: его доставили в место, называвшееся резиденцией. Может быть, её следовало называть Резиденцией с большой буквы, но Лису почему-то казалось, что Сварог называет её просто, хотя Центр он произносил именно с заглавной.

Начало операции развивалось по плану. Его уже ждали двое людей в серой броне с лучемётами наготове. Впрочем, сразу стало понятно, что это не люди, поскольку шары висевшие у каждого на поясе, говорили сами за себя.

— Да славится Великое Ничто! — приветствовал Лис стражей коридора.

Шаровики уставились на него, явно не ожидая такого приветствия. Это напоминало ситуацию, когда однажды давным-давно на базаре в Свердловске Богдан поприветствовал узбека-продавца, сказав «Салам-Алейкум!» Правда, тогда реакция было более радушной.

Всего на мгновение, но в глазах шаровиков даже была какая-то растерянность. Затем стоявший первым, высокий жилистый мужчина приказал Лису следовать прямо по коридору. Лис машинально отметил, что шаровики разговаривали по-русски совершенно чисто. Это подтверждало, что, либо это были шаровики, которые вместе с Инглемазом провели длительное время на Земле и привыкли пользоваться именно этим языком, либо Инглемаз использовал на них ускоренные методы обучения языкам и предупредил, что пленник — русский.

Они прошли метров двадцать, после чего коридор свернул. За поворотом открылся новый отрезок, уходивший вдаль без малого метров на сто. На всём отрезке не было видно ни одной двери, как и предупреждал Сварог.

Лис пошёл по гладкому, как и стены, полу, ощущая спиной, прикрытой только тонкой летней рубашкой, стволы лучемётов. Один раз он оглянулся. Шаровики держались сзади на расстоянии хорошего прыжка, выставляя оружие. Их броня тускло поблёскивала в свете невидимых ламп, и, судя по всему, они чувствовали себя в ней достаточно защищёнными, хотя и соблюдали безопасную дистанцию. Вероятно, они уже были наслышаны о гибели своих собратьев в мире Терпа.

«Калашникова» на вас нет!» — со злостью подумал Лис. Действие сказочных микрогранул Сварога он пока нигде не видел.

Коридор вновь свернул, теперь направо. Там вновь следовал прямой и довольно длинный отрезок, кончавшийся тупиком. Однако теперь однообразие салатной трубы нарушалось поперечной синей полосой на полу метра за два до глухой торцевой стены. Полоса имела ширину сантиметров шестьдесят. Это была другая точка, точнее зона перехода, о чём тоже инструктировал Сварог.

Лис также был предупреждён, что систем наблюдения на этом участке нет, и вряд ли Инглемаз мог успеть их поставить.

— Остановишься точно на синем! — приказал шаровик.

— Без ваших советов понятно, — с усмешкой, оборачиваясь к шаровикам, сказал Лис. — Или думает, что я без шара смогу убежать в «Великое Ничто»?

Шаровик внимательно посмотрел на Лиса, как бы о чём-то раздумывая, и Лису неожиданно пришла в голову совсем сумасшедшая мысль. В общем-то, что он терял? А мог сделать совершенно неожиданный ход даже для своего нынешнего наставника. Как, впрочем, и для союзника.

— Инглемаз обманывает вас, — быстро сказал Лис. — Он манипулирует вами, я видел это на планете Граней. Он вас использует для своих целей, а сам и не думает отдать вам Землю. Ему наплевать на Великое Ничто! Вы никогда не получите настоящий доступ к новым телам, особенно сейчас, когда он захватил эту резиденцию!

Лис ожидал, что его тираду резко оборвут, но шаровики переглянулись и продолжали смотреть на него.

— Вы просто мостили ему дорогу к власти туту, на Земле, — продолжал Лис. — Не удивлюсь, если он вскоре избавится от вас. Вы были бы умнее, если бы сами стали принимать решения.

В глазах шаровика что-то дрогнуло. Совсем как у человека, которому сказали нечто, о чём он тоже думает, но тщательно скрывает свои мысли. «Неужели?…» — подумал Лис.

Шаровик секунду-другую молчал. Затем сказал:

— Повторяю: иди. Там, где синяя полоса, остановишься.

— Да я уже слышал, — проворчал Лис.

Он пошёл вперёд, вступил на синюю полосу, как было сказано, и снова почувствовал дуновение.

Теперь он находился в квадратном помещении размеров примерно пять на пять метров. В каждом углу стояли вооружённые шаровики в броне и разглядывали его. На стене напротив Лиса было две двери: синяя и зелёная.

— Опять старые знакомые! — осклабился Лис. — Ну, и теперь куда? Ведите меня, о, холуи Инглемаза!?

— Следуй в синюю дверь! — приказал шаровик, стоявший в правом углу; на реплику Лиса никто не прореагировал.

— Чудненько! — согласился Лис. — У вашего шефа, который, кстати, Великое Ничто ни во что ни ставит, явная любовь к синим тонам. А, может быть, к голубым? Он не гомик, случайно, не знаете?

Шаровики промолчали. Скорее всего, они знали о гомосексуализме, но игнорировали сарказм.

Лис хмыкнул и выполнил приказ. На сей раз, похоже, дверь была обычной дверью, но его и об этом предупреждали. Открыв её, Лис вошёл в большой зал, в каждом его углу которого тоже стояли шаровики.

На сей раз, слева от Лиса виднелась только одна дверь, почти сливавшаяся с поверхностью стены. Через два окна, занимавших почти целиком обе смежные стены справа и впереди, взору открывалась довольно необычная панорама.

Впечатление было такое, что помещение, в котором сейчас Лис стоял, располагалось на высоте не менее десятка этажей. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась каменистая равнина, среди которой кое-где вздымались изъеденные непогодой каменные столбы разной высоты — от явно низких, до очень высоких, задевавших низко плывущие облака. В некоторых местах среди каменистого грунта торчали какие-то кусты. Серое облачное небо нависало над этим довольно мрачным пейзажем. Разрывов в облаках почти не было, но далеко на горизонте облачное одеяло обрывалось, открывая розоватое небо. Из-за облаков падал странный свет с насыщенным красным оттенком. Возможно, это было вызвано банальным фильтрованием света в облачном слое, но исключать, что там скрывается красное светило, тоже было нельзя.

Больше всего местность напомнила Лису карстовые равнины Северной Америки, которые он видел в кино и по телевизору, но там было совершенно иное освещение. Сварог, рассказывая об этом помещении говорил, что тут из окон виден «несколько странный пейзаж», не уточняя, что конкретно Лис увидит.

— Привет, ребята! — Лис помахал шаровикам рукой, как старым знакомым. — Отдельный привет от Великого Ничто, куда мы все рано или поздно отправимся! Лично я за то, чтобы как можно позже, и только после вас.

Шаровики уже привычно для Лиса переглянулись, но тоже оставили его сентенции без комментариев. Они приказали подойти к двери, и двое двинулись следом. За дверью вновь открылся длинный коридор, однако, существенно отличающийся от прежних: здесь было довольно много дверей. Лису показалось, что метрах в сорока впереди коридор раздваивается.

Лис ожидал, что его снова поведут куда-то, но шаровики подождали, пока закроется дверь в зал, после чего один из них чем-то коснулся шеи Лиса сзади. Он ощутил ледяной укол и потерял сознание.

Очнулся Лис абсолютно голый в почти пустой комнате. Гладкие, похожие на металлические, стены не имели окон, но зато две смежные несли по двери. Яркий, но, надо отдать должное, не раздражающий бледно-жёлтый свет заливал помещение.

Ближе к самому дальнему от дверей углу стоял диван, на котором сейчас и лежал Лис. Рядом располагался небольшой низкий столик, а прямо за диваном почти у стены был оборудован миниатюрный санузел и раковина с краном. Больше в комнате не было ничего, за исключением маленьких полушарий, прилепившихся как осиные гнёзда в каждом из углов под потолком. Лис посмотрел на одну из стен: если Сварог не ошибался в своих предположениях, то, вполне вероятно, кто-то за ним сейчас наблюдает через эту фальшивую стену, а камеры, где находятся друзей, могут быть совсем рядом.

От его лодыжки к ножке дивана тянулась тонкая цепь. Почему была использована эта классическая конструкция, а не полевые колодки, например, или тот же «ошейник», о котором он знал, Лис мог только гадать. Длина цепи позволяла свободно подходить к санузлу, но до дверей он дотянуться не мог.

На всякий случай он попробовал прочность своих оков, хотя нисколько в ней не сомневался. Диван же, похоже, составлял одно целое с полом и не двигался. Тюрьма, подумал Лис, именно та, о которой говорил Сварог. В общем, наше место возле «параши»… Но, самое главное, пока всё по плану.

Лис не знал, сколько времени он находился без сознания, но ему казалось, что недолго, и по логике визит Инглемаза тоже не должен был заставить себя ждать.

Лис ещё раз прошёлся по комнате, благо длина цепи ограничивала только доступ к дверям. Температура была вполне комфортная, и даже обнажённый он не чувствовал прохлады.

Лис подошёл к крану и попил воды, наклонившись к струе. Ни одного звука не раздалось в комнате, но лёгкое движение воздуха он почувствовал, а хорошо чуткость охотника подсказала, что на него смотрят. Лис обернулся.

Рядом с одной из дверей появилось кресло, в котором сидел, ухмыляясь, его давний знакомый. Несколько секунд Лис и Инглемаз молча смотрели друг другу в глаза. Лис первым кивнул и слегка поклонился:

— Здравствуй, Ингвар Янович! Не думал, что мы снова встретимся, и, честно говоря, не очень-то стремился лицезреть вас.

Инглемаз усмехнулся одними губами и медленно сказал, продолжая разглядывать Лиса:

— Не думал, что ты рискнёшь сунуться ко мне.

Лис развёл руками:

— Пришлось! Согласился посотрудничать с вами, то есть — с тобой, — демонстративно поправился он. У тебя есть то, что нужно мне, у меня — то, без чего ты не уверен, что сможешь добить Сварога.

— Ты не принёс Ключ, — то ли спросил, то ли констатировал факт Инглемаз.

— Естественно! Какая же тогда была бы сделка? Я что, полный дурак? Надеюсь, ты меня таковым не считаешь?

— Ты меня страшно когда-то унизил, ванвир, унизил и чуть не сыграл фатальную роль в моей судьбе, — продолжал Инглемаз, повышая голос. — Тогда я едва ушёл от Сварога, и мне позарез нужен был тот полукруг, а ты чуть не погубил меня и лишил возможности побега, когда она уже была у меня в руках. Ты бросил меня связанного в своей паршивой норе, и я потратил уйму времени, пока освободился от верёвок. Я катался по полу, полу оглушённый, наглотавшийся какой-то гадости, с разбитой башкой, пытаясь развязать или разрезать верёвки. Позже, вспоминая об этом, я кипел от ярости и обдумывал планы мести, если я когда-нибудь схвачу тебя. Однако у меня хватало дел, чтобы отвлекаться от подобных воспоминаний и не могу сказать, что я только и жил надеждой на нашу встречу. У меня была масса забот, и порой я даже забывал о том инциденте, который у нас с тобой когда-то имел место. Должен признать, что я тебя, конечно, недооценил: ты показал себя незаурядным ванвиром, и вполне может статься, что ты — прямой потомок кого-то из Творцов. Я был уверен, что ты, скорее всего, сгинул на планете Граней.

— Как видишь — стою перед тобой! — несколько вызывающе сказал Лис, — Я не только сумел выжить в мире Терпа, но и чуть не подстрелил тебя во Дворце совсем недавно.

— Ты и там успел мне нагадить! Я почему-то так сразу подумал, что это ты, а не Терп. Тот, как я узнал, болтался на Земле последние лет пятьдесят безвылазно. — Губы Инглемаза продолжали растягиваться в улыбке, приоткрывая ровные зубы.

Лис присмотрелся, невольно пытаясь заметить в этих зубах что-то хищное, соответствующее образу злобного негодяя, но ничего не увидел. Хорошие красивые зубы, приятное, если отрешиться от выражения, даже красивое, лицо. Все Творцы, которых он видел не были некрасивыми, ведь и того же истерика Нимрата никак нельзя было назвать уродом. Они неплохо поработали над своей внешностью. В человеке (в Творце!) всё должно быть прекрасно, но, конечно, труднее всего добиться прекрасных мыслей…

— Признаю, что недооценил тебя, — продолжал Инглемаз, — но постараюсь больше не давать тебе ни одного шанса: я уже понял, насколько ты опасен.

Лис пожал плечами:

— Сейчас я пришёл к тебе сам, у меня на то есть причина. Но, кстати, мне не вполне понятно: что, тогда, в первую нашу встречу, у тебя не было других способов выбраться с Земли?

— Представь себе, не было, почти не было. Сварог наступал мне на пятки, тогда он уже понял, какую допустил ошибку, оставив меня в живых. Я бы так никогда не поступил, а он решил доставить мне самое сильно унижение, бросив скитаться по Земле абсолютно без возможностей вернуться в какой-либо мир Творцов. По крайней мере, он так думал. Он был уверен, что я сгину на Земле, отрезанный от иных миров, от того, что имею.

— Так же, как и ты был уверен, что я сгину в мире Терпа, — вставил Лис. — Но что же ты имел против него в запасе?

— Так получилось, что я один знал, где спрятаны остатки шаров, причём не пустых шаров, а содержащих разумы шаровиков. И я решил их использовать. Это была значительная сила, если… — Инглемаз немного замялся, — её выпустить на свободу.

— По-моему, ты, действительно выпустил джина из бутылки, — уточнил Лис.

— Может быть, — сказал Инглемаз таким тоном, что Лис подумал, а нет ли у него уже проблем в отношениях с шаровиками. — Но это был тогда мой единственный шанс. Я решил, что буду господствовать над Землёй. Я понял, что Земля — это действительно очень перспективный мир, отличающийся от изначального мира Творцов, и я должен любой ценой сделать его своим. Кроме того, мне необходимо было уничтожить Сварога, особенно, когда я понял, что он захватил какое-то неизвестное оборудование, и решил, что может распоряжаться им один. Я, в свою очередь решил, что отберу у него это.

— Ну, да, — кивнул Лис, — как же это так получилось, что что-то досталось кому-то, но не тебе? Откуда такая примитивная логика?

Инглемаз секунду-другую смотрел на Лиса.

— Ты можешь сколько угодно иронизировать, ванвир, но ты ничего не понимаешь. Я смогу лучше направить развитие этого мира. Со временем я сделаю так, что объединю Землю под единым правлением, я встану во главе всей планеты.

Лис чуть не расхохотался. Да у него диктаторские замашки, не удивительно, что ему нравилось в Древнем Риме! Но подобные личности иногда бывают излишне болтливы, их просто тянет изложить свои взгляды и идеи так, что они теряют чувство меры.

— Ты что, собирался управлять Землёй открыто? Как император? Но как ты можешь рассчитывать на полное подчинение шаровиков в такой ситуации?

Последний вопрос Лис задал специально для того, чтобы лишний раз проверить намерения Инглемаза относительно своих нынешних подручных.

— При чём тут шаровики? — Инглемаз махнул рукой. — Они нужны мне до поры до времени. Они не способны почитать правителя так, как это могут люди…

«Ну, тут, ты, милый, как ни странно, заблуждаешься», — подумал Лис. Столько лет на свете прожил, столько, казалось, видел, и как можешь не учитываешь, что люди умеют не только почитать, но и в грязь втаптывать. Причём, что интересно, именно тех, кто собирается нести, якобы, добро, да ещё и силой, в конце концов, будут втаптывать с особым удовольствием. А в первых рядах втаптывающих будут, в конце концов, самые ярые почитатели. Как же ты собрался управлять, император «всея Земли»?

— Я стану правителем, — продолжал Инглемаз, — который прекратит войны на планете, спасёт от голода, будет вести целенаправленную демографическую политику. Земля перенаселена, ресурсы для современной человеческой промышленности истощаются, экология подорвана, скоро действительно здесь станет нечего жрать. Уже скоро, скоро люди готовы будут лизать пятки тому, кто спасёт их от надвигающихся ужасов техногенных и экологических катастроф. Это всё, конечно, из-за того, что когда-то Творцы задали такую короткую продолжительность жизни здесь, но это-то сейчас и работает на мою идею! Если бы люди жили дольше, цивилизация развивалась значительно медленнее, населения было бы меньше, и ситуация сейчас была бы совсем иная. Кроме того, стараниями опять же этих паршивых экспериментаторов здесь сформировалось слишком много разных народов и рас. Они уже сейчас грызут глотки друг другу, как на уровне отдельных людей, так и государств. В скором времени будет не избежать массовых войн за очередной передел мира. Конечно, если бы они открыли возможности космических перелётов…

— Но земляне вышли в космос, — возразил Лис.

— Это не то! — махнул рукой Инглемаз. — На керосиновых ракетах! Я имею в виду межзвёздные перелёты.

— А я слышал от некоторых Творцов, что вообще местная цивилизация развивается очень быстро.

— В этом они правы — слишком, слишком быстро, но и слишком сильны диспропорции развития! Это, чтобы ты понял, как автомобиль, у которого двигатель едет быстрее кузова — он разваливается.

— Очень образно, — кивнул Лис. — Спасибо.

— Земляне расплодились, загрязнили окружающую среду своими варварскими технологиями, — продолжал Инглемаз, не отреагировав на замечание Лиса. — Вот, повторяю, если бы они вышли в дальний космос, то их экспансия и агрессивность направилась бы во вне, а так они скоро задохнутся на планете, которая стала им слишком мала.

— И ты, стало быть, дашь землянам выход?

— Да! — почти воскликнул Инглемаз. — Но чтобы они лучше осознали ценность подарка, его нужно сделать в критической ситуации. В тысячекратном размере подаёт тот, кто подаёт настолько вовремя. А для начала я усугублю здешний кошмар, а потом они будут молиться мне, как избавителю. Я доведу цивилизацию до упадка и хаоса, а потом приду как спаситель, указывающий путь. Я дам им настоящие технологии и открою пути к звёздам с загаженной химией и радиацией планеты. Мне будут поклоняться как богу! А я для них таковым и буду!

— Ты думаешь, люди, которым ты дашь звездолёты и прочие подобные штучки, поверят в высшее существо в твоём облике? Не ожидал, что ты такой фантазёр!

— Ты слишком мало понимаешь, чтобы оценить мои планы! — высокомерно сказал Инглемаз. — Есть множество способов решить данную задачу. Я буду строго дозировать знания. Да, они будут пользоваться каким-то устройствами, но это не значит, что они смогут их сделать. Ты пользовался гравилётами в мире Терпа, но ты же не сможешь их воспроизвести! В общем, это моя забота.

— А почему вы не сработались со Сварогом? Он твои планы не одобрял?

— Он слюнтяй, — сказал Инглемаз, как выругался. — Он запутался, опустил руки и превратился в пассивного наблюдателя. Я должен был отобрать у него этот мир.

Лис покачал головой: действительно, какой знакомый подход! Отнять и поделить, но… только на одного!

Инглемаз закинул ногу на ногу и сел поудобнее.

— Вернёмся к нашей проблеме, — сказал он. — Пока ты ещё жив, объясни, что за сделку ты предлагаешь?

— Пока я жив, я, действительно, хотел поговорить об этом, — усмехнулся Лис. — И ещё раз тебе говорю: неужели ты мог подумать, что я такой идиот, чтобы придти к тебе с Ключом? Нет, я выписал себе страховой полис.

— Что ты имеешь в виду? Ты встречался со Сварогом? — В голосе Инглемаза послышались нотки беспокойства.

— Если бы я с ним не встречался, то, возможно, что мне бы и не пришла мысль сотрудничать с тобой.

— Вот даже как? И что же на этой встрече на тебя так повлияло? — В общем-то, ничего особенного, просто я понял, что у него нет ничего, что нужно мне, а у тебя как раз есть. Кроме того, он мне совершенно непонятен, а ты хоть как-то предсказуем…

— Стоп, — мы не будем терять времени, — перебил Инглемаз. — Нужно развязать тебе язык как следует.

— Ты думаешь, ты узнаешь что-то, кроме того, что я захочу рассказать? Хочешь услышать про технические достижения, которыми завладел Сварог? Не узнаешь! — Лис улыбнулся и рассказал про антидот Сварога.

— Ты блефуешь! — Инглемаз не поверил. — Сейчас мы проверим.

Он коснулся какой-то скрытой кнопки в подлокотнике кресла и в камеру вошёл шаровик с хорошо знакомым Лису иньектором. Инглемаз кивнул шаровику на Лиса. Лис снова усмехнулся и позволил ввести препарат, после чего Инглемаз сразу же приказал шаровику уйти. Лис отметил это. Очевидно, Инглемаз старался, чтобы шаровики получали как можно меньше информации о его делах.

Лиса вообще удивляло, как Инглемазу удаётся держать адептов «Великого Ничто» в подчинении, тем более, когда у них имелось уже нечто вроде своей религии, а любой человек, и Творец тем более, не мог не рассматриваться ими как существо чуждое.

— Ну? — потребовал Инглемаз, когда препарат должен был начать действовать. — Рассказывай, что было на встрече со Сварогом?

Лис изложил заготовленную легенду, но Инглемаз, естественно, начал его проверять, выясняя, действительно ли он сохранил возможность говорить не то, что есть на самом деле. Когда же после нескольких контрольных вопросов Инглемаз убедился, что «ПП» на Лиса не подействовал, он даже на мгновение растерялся. Однако почти тут же на его лице появилась злорадная ухмылка:

— И ты надеешься, что у меня нет способа выкачать из тебя нужную информацию? Рано радуешься: есть такие штуки, как шары…

— Знаю, есть, но у тебя ничего не получится, — ласково и проникновенно сказал Лис. — Во-первых, это неприятная, говорят, процедура…

— А тебя никто и не будет спрашивать, просто…

— Я и не сомневаюсь, — перебил Лис, — но, почему ты опять думаешь, что я такой дурак, что пришёл к тебе, не предусмотрев и этот страховой случай? В моём страховом полисе записано всё!

— Блефуешь, ты блефуешь! Как ты мог тут подстраховаться?

— Проще простого! Причём, тебе стоит поспешить и выполнить мои условия! Моя страховка лимитирует тебя по времени.

— Что? Что ты несёшь, ванвир? Собрался диктовать условия?

— Не надо оскорблений, лучше скажи, который сейчас час, а то меня обобрали до нитки — даже часов не оставили. Надеюсь, здесь ты пользуешься локальным временем исходной местности расположения резиденции?

— Не заговаривай мне зубы! Что ты хочешь?

— Повторяю, который час по времени Екатеринбурга?

Инглемаз хотел что-то ещё сказать, но сдержался и посмотрел на часы у себя на руке.

— Сейчас шестнадцать двадцать пять местного. Ну, и что же?

— Ага, я рассчитал правильно, — Лис кивнул и довольно улыбнулся, — сканирование провести не успеешь, но время у тебя, точнее — у нас, ещё есть. Осталось почти четыре часа.

И он сообщил, что если в течение указанного им времени он не сделает отменяющего звонка, то нанятый им человек позвонит Сварогу и скажет, где спрятан Ключ.

— Ты блефуешь! — воскликнул Инглемаз. — Я проведу сканирование…

— Давай, действуй! — Лис демонстративно развалился на диване и почесал волосы на лобке. — Рискни! Сварог всё равно раньше окажется в Центре! Вот тогда ты потеряешь всё своё нынешнее преимущество перед ним! Валяй, начинай сканирование!

— Ты назовёшь мне телефон твоего человека под пытками! — вскакивая, почти взвизгнул Инглемаз.

— А, да-да, — покивал Лис, — тоже можешь попробовать. Но, уверяю, на грани Азии меня научили останавливать сердце. Ты, конечно, сможешь каждый раз меня реанимировать, но нужное время я продержусь. Не скрою, ничего приятного в таких процедурах для меня нет, но, если ты хочешь быть такой бестолочью, ничего не понимать и не принимать взаимовыгодные условия, то я с удовольствием дам возможность Сварогу вернуть захваченное тобой. В этот раз, не сомневаюсь, он тебя не пощадит. Жаль будет, что не увижу, как он засунет твой отрезанный член тебе же в глотку! Он очень мечтает о такой процедуре в случае успеха: сам мне сказал, — приврал Лис.

Инглемаз сжал кулаки. Несколько секунд он в бешенстве смотрел на Лиса.

— Тебя будут пытать страшными пытками, ванвир! Тебе будут отрезать…

— Понял! — перебил Лис и кивнул на свою промежность. — Мне будут отрезать член и прочие члены, вспорют живот и насыплют туда песка, зальют в глотку смолу или расплавленный свинец, выколют глаза и так далее, и тому подобное. Заодно можешь пытать Монру и Терпа. Только предупреждаю: если хочешь успеть насладиться пытками, начинай прямо сейчас, до того, как Сварог прикончит тебя! Удивляюсь я тебе, Инглемаз, он же Ингвар Янович! Ты, как и в ту первую нашу встречу, не желаешь всё решить взаимовыгодно! Знаешь, есть такая русская, а, может, и не очень русская поговорка: и волки сыты, и овцы целы? Не останется у тебя целых овец, это точно!

Инглемаз скрипнул зубами и помотал головой:

— Ладно, что ты хочешь?

— Первое: мне нужно знать, что с Монрой и Терпом? Живы ли они? — вместо спросил Лис. — Если нет, то сделки у нас не будет, имей в виду.

— Живы! — скривился Инглемаз.

— Если так, то ты немедленно отпускаешь их либо в мир Терпа, либо в мир Монры, создаёшь мне приемлемые условия для возможного перехода вслед за ними, после чего я звоню и отменяю доставку информации Сварогу. Учти, я должен иметь гарантированную возможность уйти отсюда, когда выполню своё обещание.

— Как ты себе это представляешь? — угрюмо спросил Инглемаз.

— Можешь предложить что-то сам, но я приму только разумное решение. Я всё-таки ещё хочу пожить, знаешь ли.

Инглемаз посмотрел на часы, прошёлся взад-вперёд и снова сел в кресло. Так он думал минуту-другую, потом поднялся и встал напротив Лиса, продолжавшего валяться на диване.

— Меня это не устраивает, — сказал Инглемаз. — Предлагаю сделать так. Я отпускаю твоих друзей — это условие я выполню сразу. Но тебя я отпущу только в одном случае: ты назовешь мне место, где спрятан Ключ.

— Друзей моих ты выпустишь, но как я могу быть уверенным, что ты выпустишь и меня? — Лис изобразил на лице неуверенность, тайно ликуя, понимая, что Инглемаз клюнул. — Мне нужны гарантии!

Инглемаз снова посмотрел на часы:

— Хорошо,— медленно сказал он. — Время пока есть, я подумаю и ещё раз всё взвешу.

— Только думай быстрее, — кивнул Лис. — И ещё один вопрос: как насчёт, чтобы пожрать?

— Я распоряжусь, — пообещал Инглемаз, сел в кресло и исчез.

Лис остался один. Он, насколько позволяла цепь, приблизился к месту, где стояло кресло, и на всякий случай осмотрел пол. Никаких следов точки перехода не было видно. Если она там имелась, то основной механизм был расположен под поверхностью, или это была переменно генерируемая точка. Вполне возможно, что перенос был направленным избирательно и выполнялся устройством вроде Ключа. Хотя нет, вспомнил Лис, Сварог говорил, что в пределах помещений резиденции Ключи не действуют вообще. Единственное место, куда и откуда возможно перемещение куда-либо вовне с помощью Ключей, это терминал Центра. Почему так происходило, Сварог не знал или не говорил, но Лису казалось, что первое вернее.

Он лег на диван, закинул ноги на его спинку и закрыл глаза. В голове ползали отрывочные и хаотичные мысли.

Как часто всё происходит совсем не так, как планируешь! Отправляясь на Землю вместе с Терпом и Монрой он рассчитывал самое большее на то, что столкнётся с противодействием шаровиков, ведомых Ингваром Яновичем или Инглемазом, а в результате вообще оказался между молотом и наковальней. Он никак не думал, что ему придётся столкнуться с некими технологиями, отличными от известных технологий Творцов.

Кроме того, он не мог пока однозначно сформулировать своё отношение к ситуации на Земле. Ну, пусть не на всей Земле, он всю Землю никогда и не видел, поскольку ранее наблюдал заграницу только в тенденциозных советских телехрониках (поездка в Болгарию — не в счёт), но в своей стране, бывшей своей стране, он успел кое-что заметить и, если не полностью понять, то как бы почувствовать «звериным чутьём охотника».

В стране произошли перемены, настолько масштабные, явные и значительные, что они полностью изменили то, что называлось когда-то «новой исторической общностью людей — советским народом». Может быть, перемены эти не поменяли в принципе коренную сущность народа, но явно вынесли на поверхность жизни всё, что годами скрывалось за безобразной лубочно-приторной вывеской «развитого социализма».

Лис также интуитивно чувствовал, что изменения произошли и во всём остальном мире — он успел узнать не то, чтобы много, но некоторую информацию сумел почерпнуть из прочитанных за вечер газет, журналов, просмотренных телепередач.

Эти изменения не могли не произойти, если перестал существовать Советский Союз, рухнул биполярный мир противостояния капитализма и социализма, стремительно набирали силу многие государства, роль которых ещё полвека назад в глобальной политике вообще никто и не думал учитывать. И Лис смутно, но понял, что на смену идеологической борьбе, о которой взахлёб разглагольствовали ортодоксальные политологи в СССР, начинает всё яснее выступать борьба наций, религий и рас. Лису, например, было ясно, что уже сейчас на южных границах России катастрофически ощущается давление исламских фундаменталистов при полном попустительстве руководства страны, бесстрастно наблюдающего за началом конца великой некогда империи.

А, в общем, может быть и не настолько уж бесстрастно: многие газетные публикации пестрели сообщениями, что уровень коррупции среди высших эшелонов власти в стране достиг критического уровня. США должны быть довольны — противостояние выиграно без единого выстрела! Хотя что ещё ждёт сами США?

Лис вспомнил рожи парней, вылезших из джипа на стоянке. Уж чего-чего, а следов патриотизма на них явно не было. Пусть исламисты тащат сюда наркотики и травят молодёжь — какая разница, если и мы, скажем, можем на этом заработать?

Крушение империи, гибель России… Лис вспомнил, как издевалась коммунистическая пропаганда над высказываниями русских интеллигентов и философов, не принявших Октябрьскую революцию, точнее — переворот, и голосивших, например, как А.Блок: «А это кто? Длинные волосы и говорит вполголоса: «Предатели, погибла Россия!» Должно быть писатель, вития…»

«Посмотрите, посмотрите господа кликуши!» — билась в радостно-восторженной истерике советская пропаганда. — «Страна не только не погибла, а спустя всего столько-то лет подняла промышленность (какой ценой?), построила то-то, и то-то, и то-то, даже запустила ракеты в космос! Страна не погибла! Как ошибались те, кто пророчил упадок, как ошибался, например, великий фантаст Герберт Уэллс, назвавший Ленина «кремлёвским мечтателем»!»

В том-то беда великих империй состоит в том, что они, как огромное дерево, не умирают мгновенно. Сначала идёт невидимый глазу процесс, затрагивающий корни, нарушается питание ствола, гибнет невидимый снаружи камбий. Затем распад неумолимо выходит наружу: отмирают отдельные листья, сохнут ветви, опадает струпьями кора. На этом фоне возможны некоторые отчаянные всполохи жизни, не желающей признавать смерть, в виде иногда пробивающихся новых побегов на отмирающих пнях, но это не возрождение, а судороги агонии.

Сколько лет агонизировал Египет, а Персия, а тот же Рим? Не сразу ведь, не одно столетие. И не является ли падение неизбежным уделом всех империй?

Как он ни старался себя уверить, что дела земные ему абсолютно безразличны, Лис почему-то не мог смириться, что его страна катится к своему закату, если не в пропасть. Он заявлял, что самым большим его желанием было не допустить, чтобы на Земле восторжествовали шаровики, но сейчас ему хотелось ещё чего-то. Шаровики были чем-то наносным, чуждым. Что-то было не так на самой Земле, и хотелось понять — что же не так? А если понять, то, возможно, исправить. Очередная утопия?

Лис понимал, что это невозможно ему тут что-то исправить в этом смысле, что надо быстрее освобождать друзей и сматываться в такой казавшийся сейчас благоустроенным и уже привычным мир Терпа, но что-то мешало ему думать только так. Он ещё не признавался сам себе, но где-то в глубине души, на самом краю сознания, ощущал, что забыть Землю не сможет, особенно, после того, что узнал.

Не сможет он найти покой и забвение в красивой жизни, и в опасных, щекочущих нервы приключениях на гранях искусственного мира, когда знает, что за невидимой гранью пространства лежит задыхающаяся от проблем политики и выхлопных газов зелёно-голубая планета, со всеми её таким, казалось, ненужными и неважными для него глупыми проблемами. Планета, с которой можно полететь к настоящим звёздам, планета, которая могла бы так хорошо жить без политиков, религиозных фанатиков и личностей, полагающих, что главнее всего на свете власть, деньги и подобострастное преклонение толпы.

Но нельзя быть богом, которого нет, нельзя придти к миллионам людей и дать им счастье, которое для каждого из этих миллионов своё. Ничего из этого не выйдет: утопию можно описать пером и словами, но делами создать её невозможно…

Лис потряс головой — не те мысли, не в то время. Меньше сентиментальных рассуждений, больше трезвого расчёта: на войне как на войне!

Однако, пытаясь просчитать свои действия, Лис столкнулся с определённым неудобством. Сейчас самая главная сиюминутная сложность для него заключалась конечно не в политической ситуации и положении в его бывшей стране, а в том, что все годы странствий по граням в мире Терпа, он действовал как одиночка. В самых сложных ситуациях он привык полагаться только на себя и отвечать только за себя лично, за одну свою жизнь. Конечно, иногда бывало трудно, и даже очень трудно, и помощь и поддержка своей команды ох как требовалась. Но в действиях одинокого волка, точнее — «лиса», были и свои неоспоримые преимущества. Над тобой никогда не висела ответственность за своих людей, тебя никто не мог припереть к стенке, шантажируя захваченными в плен друзьями, и это одиночество давало полную свободу действий и делало его страшным, непредсказуемым и малоуязвимым врагом для тех, кто становился у него на пути с недобрыми намерениями. А когда от твоих действий зависит, например, жизнь любимой…

М-да, любимой… Лис поймал себя на мысли, что в данной ситуации он только сейчас понял, какую роль для него во всём этом играет жизнь Монры.

Монра, Монра, женщина-мечта. Именно такая, какую он не то, чтобы искал, но, видимо, подсознательно хотел встретить всю жизнь: романтично-авантюрно красивая, смелая, сильная, сексуальная, любящая… Относительно любви, естественно, были вопросы…

Может ли женщина, прожившая около двух тысяч лет, вообще любить, впрочем, как и мужчина на её месте? Владельцы собственных, хотя и «портативных», вселенных с неограниченной властью, если не над миллионами, то уж над сотнями тысяч человеческих особей, живущие жизнью божественных существ, вознесённых над простыми смертными — вот кем, в сущности, являлись эти мелкие осколки цивилизации Творцов. Любые мыслимые смертному желания, особенно в области удовлетворения плотских потребностей, а таковые за долгие-долгие годы становятся всё изощрённее и изощрённее, десятки тысяч любовников и любовниц, как людей, так и, возможно, самых разных существ, выведенных техникой генной инженерии, и тысячи оргий, через которые неизбежно пройдёт подобный владелец собственного мира за свою жизнь, вряд ли могут способствовать возникновению стойкой привязанности к кому-то одному.

Лис не понимал, любит ли его Монра и сколько она сможет оставаться с ним, или же просто ценит как товарища по несчастью и хорошего сексуального партнёра, одного из многих, бывших в её жизни. Более того, он вдруг понял, что не уверен, сможет ли любить её сам настолько, чтобы, как он сам себе говорил «вернуться с Монрой в один из миров и жить там». Как так — «жить», в данном случае? Как в мечте среднестатистического обывателя времён советского застоя: с квартирой, машиной и дачей? Может быть, он, сам того не сознавая, живёт по стереотипам, подсознательно вбитым в голову ещё в ранней юности?

У Лиса было свойство характера, которое он сам если не выделял, анализируя, то совершенно чётко сознавал инстинктивно. На уровне эмоционально-чувственном он, как правило, на определённое обозримое будущее выстраивал модель возможного развития событий и вариант своего поведения внутри данной модели. Так было ещё раньше, пока он жил на Земле, так было и потом, как в большом, так и малом.

Когда-то, очутившись чудесным образом в мире Терпа, он тоже выстроил такую модель, хоть и не сразу, но постепенно. Она заключалась в жизни тайного полубога-путешественника, странствующего по граням планеты и живущего то жизнью барона в замке Европы Х века, то советника эмира, то охотника индейских прерий, иногда забредающего побеседовать с торговцами-философами чудесного греческого города Омакс.

Такая жизнь в тех реалиях полностью устраивала Лиса, и, казалось, она будет продолжаться бесконечно. Год-другой в одном месте, год-другой в другом, затем визит в пустующий Дворец, отдых в супер комфортабельных условиях, и снова странствия и приключения. Конечно, долгое время Лис жил в ожидании встречи с хозяином Дворца, но постепенно свыкся с мыслью, что он — наследник неизвестного бога, принявший, как эстафету, бесконечную жизнь, наполненную бесконечными приключениями, оттенёнными удовольствиями.

Модель жизни казалась построенной очень удачно и единственно верно в соответствии с реалиями жизни. Даже когда появление настоящих Творцов и шаровиков внесло существенную коррективу в его схему, он, увидев Монру, тут же несколько перестроил свой план, включив в него женщину-мечту. Как он мыслил, что они будут «жить с Монрой»? Как это — «жить» с хозяйкой своей вселенной? И насколько это было нужно ему, не говоря уже о ней? Какие-то приключения с Монрой — да, но представить, что они «живут» как муж и жена — смешно! Монра, стирающая бельё! Утрирование, конечно, но, тем не менее…

Сейчас грани планеты Трепа, пятнадцать лет назад казавшиеся необъятным миром приключений, в значительной мере перестали для Лиса быть таковыми. Они показались ему маленьким-маленьким миром, а он сам себе ребёнком, выкладывающим из кубиков своих планов наивные конструкции на полу спаленки.

«Хорошо, что у Сварога не было «ПП», — подумал Лис, — «я, кажется, увидел новые грани Мира, Мира с большой буквы, заболел ими, и болезнь эта прогрессирует, а такой диагноз Сварогу вряд ли понравится».

Ну, ладно, вернёмся, всё-таки, к реалиям момента. Допустим, всё пройдёт удачно, и он выполнит задание. Что будет дальше, и можно ли верить самому Сварогу? Ведь, действительно, если Инглемаз хоть как-то понятен, то, что из себя представляет Сварог и то, чем он располагает, почти неизвестно. Лис на самом деле нисколько не лгал, говоря об этом своему нынешнему тюремщику. Насколько можно доверять вроде бы более разумным и спокойным словам и действиям Сварога? Он сейчас в таком положении, что согласится на всё, а вот выполнит ли свои обещания потом?

И всё же Лису сейчас в первую очередь хотелось удостовериться, что с Монрой и Терпом всё в порядке. Знание того, что они целы и невредимы, придало бы ему дополнительные силы и уверенность. Он уже решил для себя, что если Инглемаз не сможет или не захочет предоставить ему такие доказательства, то он и пальцем не пошевелит, чтобы действовать дальше по согласованному со Сварогом плану. Если его друзья убиты, то он, Лис, в первую очередь постарается ликвидировать Инглемаза имплантированным оружием, аи дальше будет импровизировать только в своих интересах, будь, что будет. В конце концов, посмотрим!

Так он провалялся минут двадцать и даже начал дремать. Очень слабое движение воздуха коснулось щеки. Лис открыл глаза, ожидая, что кто-то вошёл в комнату.

Однако он по-прежнему был один, только теперь на столике перед диваном стоял поднос с едой. Она не была похожа на тюремную, отнюдь: тут присутствовал сырный салат, жареное мясо, овощи, сливочное масло, белый и чёрный хлеб, бутерброды с балыком и две бутылки пива. Отличались от тюремных и приборы, поскольку имелась не только ложка, но и вилки с ножом. Стоял даже стаканчик с зубочистками. Лис хмыкнул: что ж, самое время подкрепиться.

Он, правда, немного посомневался, не намешано ли в еду или питьё чего-нибудь, но потом решил, что это — вряд ли. Если бы Инглемазу требовалось убрать его, то он мог выбрать куда более простой способ. А препаратов, действующих сильнее, чем вещество из иньектора, конфискованного у Монры, Инглемаз всё равно не имел.

Умяв всё съестное, Лис, несмотря ни на что, почувствовал себя гораздо лучше и уверенней. На подносе остались пустые тарелки, бутылки и столовые приборы. Лис подумал, не припрятать ли на всякий случай нож, но потом не стал этого делать, так всё равно негде было этот нож спрятать. Да и потом столовый нож нельзя рассматривать как серьёзное оружие. Вот пару острых зубочисток Лис оставил, по возможности незаметно для устройств наблюдения засунув их за складку обивки дивана. Если что, ими можно выколоть противнику глаз.

Наевшись, и удовлетворённо отдуваясь, Лис уселся и стал наблюдать, как сработает обратный перенос. Минут через пять после того, как трапеза была закончена и Лис перестал прикасаться к столу и приборам, поднос исчез с таким же лёгким дуновением.

Устройство пространственного перемещения так же как в случае с креслом Инглемаза, наверное, было вмонтировано в поверхность стола, который, как и диван, намертво крепился к полу. Лис подумал, что если перебросить цепь через столик во время перемещения подноса, то у него была бы возможность освободиться: активизирующийся участок точки перехода разорвёт цепь как нитку.

У Лиса имелась возможность в любой момент перерезать цепь с помощью имплантированных микрогранул, но находившиеся там заряды он решил приберечь на самый крайний случай. Тем более что сейчас за ним наверняка наблюдают, и попытка освободиться от оков ничего не даст, а только привлечёт внимание и раскроет его секретное оружие.

Так, размышляя о всякой ерунде, Лис просидел ещё около получаса. Неожиданно он услышал сигнал вызова, и на одной из стен появился небольшой коммуникационный экран. Лис встал с дивана и подошёл поближе.

На экране маячило лицо Инглемаза.

— Сейчас я приду за тобой, — сообщил Инглемаз и отключился.

— Приходи — жду! — только и успел ответить Лис пустой и тусклой стене.