Крым 1944. Весна освобождения

Гольденберг М.Ш., Гольденберг М.А. ОСВОБОЖДЕНИЕ ИЛИ МЕСТЬ СТАЛИНА?

Память о прошлом в значительной степени определяет взгляд на окружающий мир как отдельных личностей, так и целых народов. Уже более двадцати лет в Украине, как и в других постсоветских странах, идет борьба за историческую память. Ключевым моментом для памяти о событиях XX века является Великая Отечественная война.

Один из ведущих историков Украины Владислав Гриневич утверждает: «Борьба за историческую память — это борьба за идентичность, за Украину и то, какой она будет. Основополагающие вопросы, которые мы ставим перед собой, творя модель исторической памяти: что мы хотим помнить и что забыть, какими должны быть кирпичи фундамента нашей памяти? ... ведь историческая память может быть как полезным наследием, так и тяжким грузом. Вопреки всему, навряд ли украинцам стоит претендовать на ценности советской империи. Наследие СССР оставила за собой Россия... Неосталинисткую “объединительную” модель, опирающееся на общее имперское прошлое, необходимо решительно устранить.

Для Украины создание собственной модели памяти — это не только утверждение национальной идентичности, демократизации и гуманнизации общества, а еще и выход из-под влияния России, для которой модель исторической памяти про Великую Отечественную войну является мощным инструментом политического давления для сохранения Украины в своем геополитическом пространстве». В. Гриневич полагает, что в основу исторической памяти украинского народа должны лечь равное осуждение гитлеровского и сталинского режимов, поиск взаимного примирения между бывшими врагами и союзниками, уважение всех погибших и осуждение героизации войны как таковой¹.

Итак, во имя будущего необходимо переписать прошлое. Чтобы разрушить «миф о Великой Отечественной войне», необходимо разрушить память об освобождении Украины Красной армией. Не освобождение, а кровавую месть сталинского режима якобы принесли украинцам красноармейцы.

Позволим привести еще ряд цитат из статьи В. Гриневича: «В Красной армии, пережившей в 1941 году трагедию жестоких поражений, плен, панику и отступление, сформировался даже сублимационный стереотип об «украинском предательстве». Н.С. Хрущев вспоминал в своих мемуарах о том, что генерал К.С. Москаленко, несмотря на свое украинское происхождение, был крайне озлоблен против земляков, называл их предателями и призывал выслать всех в Сибирь. В среде московской творческой элиты также преобладали антиукраинские настроения. Александр Довженко с возмущением писал в дневнике о поэте Д. — “темной шушвали, ненавидящей наш народ”, который собирается расстрелять миллионы украинцев после войны “за предательство”... В 1943 году советское командование издало специальную директиву, в которой указывалось на необходимость шире использовать такой источник пополнения войск, как мобилизация военнообязанных из освобожденных районов. Армия практически получала карт-бланш на “использование” людских ресурсов...

В условиях боевых действий мобилизация проводилась, как правило, с многочисленными нарушениями установленных в РККА правил отбора мобилизованных, сроков их обучения. Пагубная практика их немедленного использования в боевых действиях имела место с первых дней мобилизации. Отправка в бой плохо обученных, а зачастую плохо одетых и вооруженных людей больше напоминала жестокий акт мести за проявленную в 1941 г. нелояльность к сталинской власти, нежели предоставление украинцам возможности отплатить оккупантам за издевательства и унижения. М. Дорошенко писал в своих мемуарах о том, что во время призыва в Красную армию в его родной Кировоградской области людей гнали в бой без оружия, приказывая добывать его самим в бою. При этом политруки и командиры говорили: “Вы должны своей кровью смыть вину перед Родиной и ее великим вождем товарищем Сталиным”.

Даже немцам было непонятно подобное отношение советского командования к “своим людям”. Немецкие военные источники сообщали о том, что после первого взятия Харькова весной 1943 г. было мобилизовано в Красную армию до 15 тысяч человек в возрасте от 15 до 45 лет, которых без подготовки послали на фронт. Эти мужчины были одеты в гражданскую одежду и практически не имели оружия (1 винтовка приходилась на 5—10 человек). Не случайно этих людей, насильно загнанных в Красную армию, немцы называли “ВеЩе5о1(1а1епеп” (трофейными солдатами). Проведя в 1943 году исследование среди пленных красноармейцев, немцы пришли к парадоксальному выводу: “Советы” окончательно исчерпали свои людские ресурсы и теперь бросают в бой подростков и людей преклонного возраста, мобилизованных из числа местного населения...

Интеллигенция была серьезно обеспокоена бесчеловечным характером мобилизаций в Украине. Осенью 1943 года А. Довженко записал свою беседу с писателем Виктором Шкловским. Оба были крайне взволнованы тем, что в боях гибнет большое количество украинцев, что их называют “чорносвтсами”, так как они воюют в домашней одежде без малейшей подготовки, как штрафники: “На них смотрят, как на виноватых”. “Всех мучит мысль о нечеловеческих, невиданных страданиях народа, — сделал еще одну запись в дневнике А. Довженко после очередной встречи с земляками. — Рассказывают, что в Украине начинают уже готовить для мобилизации 16-летних, что в бой гонят плохо обученных, что на них смотрят как на штрафников, никому их не жалко. Как страшно думать, что вследствие такого Украина может остаться без людей. Потому что 19-летних девчушек уже тоже призывают в армию, а сколько уничтожил и угнал в проклятую Германию Гитлер”.

Советские командиры неоднозначно реагировали на подобную мобилизационную практику. Шкловский рассказывал Довженко о том, как один генерал смотрел во время боя на действия неподготовленных “чорносвггюв” и плакал. В одном из немецких документов утверждалось, что когда советского лейтенанта назначили командовать ротой невооруженных подростков, чтобы вести их в бой, он приказал им разбежаться по лесу, заявив, что отказывается вести детей на смерть, а сам застрелился. Но плачущий генерал и застрелившийся лейтенант были скорее исключениями из правил. Среди советских военных доминировало негативное отношение к тем, кто “отсиживался во время войны в оккупации”».

Всего, по подсчетам В. Гриневича, в Украине было в 1943—1945 гг мобилизовано в Красную армию 10 % населения.

Статья заканчивается следующим выводом: «...сталинская военная стратегия, сущность которой сводилась к заваливанию врага трупами своих солдат, привела к значительным потерям среди мужского населения Украины. Не менее трети мобилизованных жителей УССР погибло в этот период. После войны этно-демографический вакуум, возникший в республике, заполнялся за счет жителей других регионов СССР, что тоже можно отнести к методам сталинской репрессивной политики в Украине.

Военные мобилизации, основной целью которых обычно является пополнение действующей армии живой силой, в сталинской империи использовались в качестве своеобразной формы мести украинскому населению, которое осталось на оккупированной вермахтом территории, а также как метод борьбы режима с повстанческим движением в Западной Украине»².

Рассмотрим утверждения В. Гриневича подробнее. Если за годы войны в Украине было призвано 12,2 % трудоспособного населения, то в РСФСР — 22,2 %. Из Закавказья, Средней Азии и Казахстана призвано более 18 %, из Белоруссии — 11,7 %³. Следуя логике рассуждений В. Гриневича, в первую очередь Сталин «мстил» народам РСФСР, а украинцам — в предпоследнюю. И кто заполнил этно-демографический вакуум, возникший в РСФСР, Узбекистане или Армении в результате сталинских мобилизаций?

Ссылки на немецкие «документы» о роте из безоружных подростков можно отмести сразу как абсурдные. Как, впрочем, и утверждения об исчерпанных уже в 1943 г. людских резервах СССР. Кто же взял Берлин в мае 1945 года и восстановил страну после войны?

Нет оснований говорить об антиукраинских настроениях в Красной армии на основании столь неоднозначного источника, как мемуары Н.С. Хрущева. Да и взгляды генерала К.С. Москаленко — это не бол ем, чем взгляды одного из многих командующих армиями.

А вот о цитатах из дневника великого кинорежиссера Александра Довженко следует сказать подробнее. Об антиукраинских настроениях московской творческой элиты. В апреле 1942 г. сотрудник редакции фронтовой газеты молодой поэт Евгений Долматовский якобы собирался расстрелять миллион украинцев, о чем заявил Николаю Бажану⁴. Скорее всего, эта запись связана с личной неприязнью между кинорежиссером и поэтом и не может служить свидетельством неких настроений среди московской творческой интеллигенции.

Запись в дневнике А. Довженко от 28 ноября 1943 г. с рассказом Виктора Шкловского о необученных «черносвтсах», которых гонят на верную смерть, стала в последние двадцать лет самой популярной среди украинских историков и журналистов. Но писатель и литературовед В.Б. Шкловский в годы войны находился в эвакуации в Казахстане, позже проживал в Москве, где и общался с кинорежиссером. Сам

Александр Довженко в августе — ноябре 1943 г. находился на фронте, в конце ноября беседовал с фронтовиками Виктором Ивановым и Всеволодом Поповым⁵, но о «черносвггках» и плакавшем от жалости к ним генерале узнал от находящегося Москве В.Б. Шкловского.

На вопрос об источниках этой сенсационной информации можно найти ответ в книге известного историка-ревизиониста Бориса Соколова: «В январе 1944 г. к немцам перебежал командир 1346-й разве-дроты 253-й стрелковой дивизии капитан Игорь Капор. До этого, в декабре 1943-го, он находился на переподготовке при разведотделе штаба Белорусского фронта, где познакомился с тайным приказом НКВД о том, какая судьба ждет население Белоруссии, когда ее вновь займут советские войска. Мужчин предполагалось отправить в так называемые штрафные батальоны и бросить в бой, даже не переодетыми, не вооруженными и не обученными, остальных — выселить за Урал.

По утверждению капитана Капора, детей-сирот, равно как и детей арестованных и направленных в штрафные батальоны, ожидали специальные детские дома НКВД, где их предстояло перевоспитать в большевистском духе. Все население оккупированных территорий заведомо находилось под подозрением, так как долгое время испытывало влияние нацистской пропаганды»⁶. Очевидно, что перед нами продукт пропагандистов ведомства Геббельса, предназначенный для населения еще оккупированной Белоруссии и по содержанию почти идентичный рассказу Шкловского. Видимо, «белорусский» вариант появился на несколько месяцев позже «украинского». Скорее всего, писатель Шкловский слушал передачи одной из немецких радиостанций и, сам того не желая, ввел в заблуждение Александра Довженко. Подтверждением нашей гипотезы может служить и вышедшая в 1954 году в Канаде книга Федора Пигидо-Правобережного «Великая Отечественная война», также содержащая рассказ о сотнях тысяч голых, босых, безоружных украинцев, которых заградотряды гнали на немецкие укрепления. Сталинский режим якобы послал их на смерть лишь за то, что они украинцы. «Лишь единицы из числа этих обреченных уцелели, попав в немецкий плен, чтобы рассказать миру про гекатомбы жертв сталинской мести»⁷. То есть мир узнал о «сталинской мести украинцам» от гитлеровцев.

Впрочем, продуктом нацистской пропаганды является не только миф о безоружных «черносвшсах», посланных на немецкие пулеметы, но и сама доктрина сталинской мести украинцам. Об этом свидетельствуют захваченные в освобожденной Днепропетровской области немецкие документы.

«Берия — в Государственный Комитет Обороны Сталину, 11 мая 1944 г.

В Днепропетровской области УССР захвачен заслуживающий внимания секретный циркуляр немецких оккупационных властей от 28 февраля 1943 года о распространении среди местного населения провокационных слухов с целью антисоветской пропаганды, именуемых немцами «Сообщения-Н».

При этом представляется немецкий подлинник и перевод циркуляра с приложенным к нему образцом провокационного сообщения.

Перевод трофейного циркуляра

Перевод с немецкого.

Секретно

Генерал-кригскомиссар

Главный отдел администрации и права

Циркуляр от 28.2.1943 г.*

Сообщения-Н должны быть противопоставлены неприятельской устной пропаганде и распространению неприятелем различных слухов с той целью, чтобы и в области устной пропаганды немецкое руководство оказалось не только в состоянии обороны, а показало себя активно действующим.

Сообщения-Н касаются:

1. Наших аргументов относительно военного положения.

2. Слухов, направленных к опровержению создавшегося в результате неприятельской агитации отрицательного настроения среди местного населения.

3. Сообщений о положении в лагере большевиков.

4. Противодействия пропаганде противника.

...Образцы слухов, распространявшихся немецкими властями среди населения оккупированных территорий СССР...

10. По случаю годовщины Красной Армии СТАЛИН произнес речь, в которой он назвал украинцев изменниками большевизму. Буквально он сказал следующее: «Это издавна известная украинская низость, за которую мы теперь им отплатим».

Далее он в своей речи сказал, что возмездие коснется не только отдельных лиц, которые были заодно с немцами, а всего села или города в целом⁸.

Вполне закономерно, что разрушители «имперского мифа Великой Отечественной войны» вольно или невольно пересказывают материалы пропагандистов из ведомства доктора Геббельса и скатываются к оправданию нацизма как меньшего по сравнению со сталинизмом зла. В. Гриневич завершает статью «Между молотом и наковальней» словами «...потери среди украинцев во время «освобождения» были неизмеримо большими, нежели при гитлеровской экспансии в 1941 году»⁹, а его коллега Роман Сербин высказался еще более откровенно. По Р. Сербину, сторонники теории Великой Отечественной войны тянут Украину назад, к общему отечеству с Россией. Для них «зверства гитлеровской оккупации хуже голодомора и других преступлений сталинского режима». Выходит, гитлеровская оккупация — меньшее зло, которому в 1943—1944 гг. на смену вновь пришло зло абсолютное.

От В. Гриневича и Р. Сербина не отстает их российский «коллега» Б. Соколов, утверждающий, что победа нацистской Германии над СССР в 1941 г. привела бы к меньшим потерям, чем продолжение борьбы. А не позже 1946 г. США и Англия сокрушили бы Гитлера и принесли народам Советского Союза свободу и экономические реформы. Но фюреру не хватило мудрости, и произошло то, что произошло¹⁰. '

Утверждения Б. Соколова иначе как абсурдными назвать сложно. Достаточно сказать, что в случае поражения Советского Союза перед Гитлером открывалась дорога к завоеванию Ирана, региона Персидского залива, установлению контроля над Египтом и Суэцким каналом. Шансы Великобритании выстоять после этого стали бы ничтожными даже при поддержке США. Континентальная Европа перешла бы под полный контроль Германии, и фюрер смог бы приступить к реализации планов уничтожения десятков миллионов жителей России, Украины, Белоруссии, Прибалтики, Польши и превращения выживших в бессловесных рабов «арийской расы господ».

Уже поэтому война с нацистской Германией и ее союзниками была для народов Советского Союза Великой Отечественной. Одержанная в этой войне Победа стала залогом сохранения и развития русского, украинского, белорусского и других народов СССР как этносов.

Ответ на вопрос, было ли освобождение Украины в 1943—1944 годах истинным, дал в 1999 г. известный украинский историк, ныне уже покойный, М.В. Коваль: «Ныне, как и полстолетия тому назад, у каждого непредубежденного исследователя не возникает сомнения, что освобождение Украины от нацистских захватчиков было спасением ее народа»¹¹.

А принесла освобождение Украине многонациональная Красная армия, костяк которой составляли русские воины. Как сжато, но исчерпывающе сказал Александр Довженко: «Без помощи русского народа украинский народ погиб бы в войне»¹².

Остается только сожалеть, что в современной Украине эти слова великого кинорежиссера предпочитают не вспоминать.

1. Гриневич В.А. Український вимір війни та памяті про неї //Сучасні дискусії про Другу світову війну: Збірник наукових статей та виступів українських і зарубіжних істориків. Львів. ЗУКЦ, 2012. С. 63, 64.

2. Гриневич В.А. Военные мобилизации в Украине в 1943—1944 годах. «Вы должны смыть своей кровью вину перед Родиной и ее великим вождем товарищем Сталиным» //Зеркало недели. 2005. № 34.

3. Кривошеев Г.Ф. Военные потери России и СССР войнах XX века. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. С. 245.

4. Довженко О.П. Щоденникові записи, 1939—1956 (Дневниковые записи, 1939—1956). Худож.-оформлювач. О.М. Іванова. Харків: Фоліо, 2013. С. 93.

5. Там же. С. 276.

6. Соколов Б.В. Оккупация. Правда и мифы. М.: ACT, 2002. С. 216,217

7. Федір Пігідо-Правобережний. «Велика Вітчизняна війна». [Спогади та роздуми очевидця]. К.: Смолоскип, 2002. С. 158.

8. Немецкая пропаганда на оккупированной территории // www. svoboda.org/content/ transcript /25031715.html

9. Гриневич Владислав. Між молотом і ковадлом // Український тиждень. 2013. № 6. С. 41.

10. Соколов Б.В. Указ. соч. С. 29, 30.

11. Коваль М.В. Україна в Другій світовій і Великій Вітчизняній війнах (1939—1945 рр.). К.: Видавничий дім «Альтернативи», 1999. С. 118.

12. Довженко О.П. Щоденникові записи, 1939—1956. С. 265.