Ксенолог с пересадочной станции

15

Тот разговор и для меня имел значительные последствия. Пересказав всю эту историю ещё раз внимательному слушателю, я смогла отпустить её от себя, а отпустив, заняться личными делами и проблемами. Вот, к примеру, давно собиралась договориться сама с собой. Точнее с собственным хвостом и ушами. Да-да, временами непослушные уши тоже осложняют жизнь. К примеру, стоит только прислушаться к постороннему разговору, как они тут же разворачиваются в нужную сторону. Никакой конспирации. Итак, находим свои детские учебники и проходим всё заново по программе: расслабиться, сосредоточиться на себе и собственном теле, прочувствовать его от кончиков пальцев до кончика хвоста, теперь подвигать им из стороны в сторону, переложить за левое плечо, за правое. Тут, как всегда не вовремя, открылась дверь, и вся моя сосредоточенность рухнула в пропасть, а осколки её осели раздражением на лице. Вошедший в комнату Мика, которого я уже пару дней как внесла в память Домового в качестве «хозяина второго порядка», мельком глянул на учебник, так и продолжавший висеть на настенном экране, на моё недовольное лицо, и бросил:

— Это делается совсем не так.

— Что, есть какие-то суперспециальные тренировки не для простых смертных? — разочарованно протянула я.

— Да нет, что ты, — Мика опустился рядом и привалился ко мне тёплым боком. — Всё намного сложнее и проще одновременно. Не тренировки, а постоянные попытки практического использования дополнительных частей тела помогут ими как следует овладеть.

— У тебя получилось?

В ответ он наклонил сначала одно ухо, потом другое, потом скрестил их над головой. Красноречиво. У меня немедленно потянулись руки к длинным мягким ушкам, и стоит ли упоминать, что именно с этого обычно начиналось безобразие? Если учесть, что наши отношения в последнее время всё больше напоминали затянувшиеся эротические каникулы? И тактичный Домовой только после того, как мы закончили заниматься глупостями, сообщил, что для нас пришли письма с Земли. Целых два, зато почти одинаковые, разница была только в той строчке, где вписано имя. Официальное приглашение…, бла-бла-бла, для дачи свидетельских показаний по делу…, трым-пым-пым, явиться сроком не позднее…, трам-пам-пам. В общем как раз на то время, на которое выпадает мой стремительно приближающийся отпуск. Мы переглянулись.

— Не нравится мне это, — Микино хорошее настроение как в чёрную дыру провалилось. — Мы уже всё что могли, рассказали местным. И даже показали, и даже отловили одного диверсанта. А больше всего мне не нравится, что для этой, в общем-то, стандартной процедуры, мы должны возвращаться на планету.

— Мало ли, — попыталась я его утешить. — Может, как это у них говорится, «открылись новые обстоятельства» и дело вышло за масштабы нашей станционной СБ.

— Может быть, — он зябко передёрнул плечами. — Но мне оно всё равно не нравится.

Меня же это сообщение совершенно не взволновало — какие-то дурацкие формальности, чего из-за них нервничать? Гораздо ценнее показалось то, что на Землю мы отправимся вместе. Ну и вообще, отпускное настроение — время бегать по местным лавочкам выискивая сувениры для родственников (традиция такая — приезжать домой с подарками) ну и для себя присмотреть что-нибудь симпатичное. Тем более что у меня образовался приличный резерв свободных средств, даже не смотря на покупку карликового рогатого мопса. Как и обещал Кей Гордон, оплата за сверхурочные оказалась более чем щедрой.

Вечер, накануне отбытия на Землю проходил в тихой, можно сказать камерной обстановке. На этот раз мы всей компанией, в надежде что здесь-то нас никто не найдёт и не припряжёт к чему-то срочно-важному, устроились в рабочем кабинете у Кеми. Нет, Кей Гордон легко мог отыскать нас и здесь, но он, как ни странно, в последнее время не лютовал. Даже пристроившийся в уголке Хаани-нани — гость с далёкого Арктоима, которого когда-то сосватала Кеми я, нам нисколько не мешал. Ворковал себе тихонько в уголке над какой-то живностью, привезённой не то с кулинарными, не то с эстетическими целями.

Кеми, у которой последняя неделя выдалась на редкость тяжёлой (вместе с ней, в земной космозоо отправлялась часть коллекции инопланетной живности, и всех их нужно было подготовить к переселению), сидела на высоком неудобном стуле, устало опустив плечи, и переводила задумчивый взгляд с меня на Мика.

— Я так понимаю, в этом году на ежегодном Рождественском Приёме у моих родителей ты мне пару не составишь.

Вместо меня ответил Мика:

— Это было бы слегка неуместно, — и подгрёб меня к себе одной рукой ещё поближе.

Каждый год, а то и несколько раз в год по разным поводам, родители Кеми, устраивали большие вечеринки. Были они людьми светскими, да к тому же являлись владельцами Театра Иллюзион, в котором и проходили празднества, так что мероприятие получалось достаточно заметным событием. От Кеми, как от единственной их дочери, требовалось посетить хоть один приём в год, и обязательно не одной. Идеальным вариантом был бы жених, ну или просто кавалер, но в качестве аварийного варианта сгодится любой друг или подружка и пусть гости сами строят предположения в каких отношениях он (или она) находится с хозяйской дочкой. С этим у Кеми были проблемы. Будучи вполне себе симпатичной девушкой она отнюдь не страдала от недостатка внимания к себе. Да, именно не страдала, иначе и не скажешь. Она просто не замечала ничего, что напрямую не касается её профессиональной деятельности, ибо работа являлась для дорогой подруги и увлечением и практически смыслом жизни (мальчики, которых мы время от времени снимали в заведении мадам Лили — это всё-таки немного не то). Собственно именно так мы и познакомились год назад, когда накануне увольнительной ко мне подошла мельком знакомая девушка с предложением: «Не хочешь побывать на Большом Осеннем Балу в качестве моей пары?». Это было началом большой дружбы.

— Опять родителям начнут злорадно сочувствовать, что дочь у них получилась какая-то асоциальная, — носик Кеми жалобно сморщился. А как же иначе? Если у них и семья полная: мама, папа, ребёнок (в то время как общая тенденция сейчас: один родитель — один ребёнок), то должно же быть хоть что-то не в порядке. — Ну не искать же мне спутника/спутницу как в прошлый раз, случайным образом! Может же и не повезти.

— Я правильно понял, что вам почти всё равно, кто будет вашим спутником, лишь бы вообще кто-то был? — из своего угла подал голос Хаани-нани, о котором мы за это время почти успели забыть.

— А что, вы не прочь составить мне компанию и у вас на это есть время? — слегка оживившись, развернулась к нему Кеми.

— Совершенно верно. Я был бы рад посетить вашу планету.

— А почему тогда вы это до сих пор не сделали? — подозрительно уточнил Мика.

— А вы не знаете? Солеране установили просто драконовскую систему пропуска на планеты своего влияния. Законно попасть туда можно, только получив официальное приглашение её жителей, или вот как я, напросившись в гости.

Я об этом не знала, но я и не удивилась. Вполне в их духе. Между тем, из копны тентаклей нашего гостя выбралось коротколапое создание, размером с майского жука, и отчаянно пульсирующим красным пузиком. Немало не задумываясь, Хаани-нани с лёгким чпоканьем оторвал его от своей причёски и отправил в рот. Красавец. Мы проводили насекомое задумчивыми взглядами и опять развернулись друг к другу.

— Давненько я не эпатировала благонравную публику, — предвкушающее заметила Кеми.

— Так, я хочу на это посмотреть! — я слегка подскочила на месте, Мика кивком подтвердил и своё желание.

— Без проблем. Уж друзей я могу притащить сколько захочу. Родители даже рады будут.

Честно признаюсь, идея отправиться на Землю на рейсовом космическом катере, а не через станционную кабину была моя. Не знаю, что меня дёрнуло, то ли приключений, то ли романтики захотелось. На Землю из космоса посмотреть. Эту идею поддержала Кеми, желая показать своему гостю родную планету во всей красе. Мика только пожал плечами и сказал, что не собирается спорить из-за каких-то четырёх часов, требующихся на перелёт, и заказал нам транспорт от своего имени. Вот так мы и оказались вчетвером в маленьком автоматическом кораблике, осуществлявшем рейсовые перелёты Земля — Пересадочная Станция. Этот вид транспорта не терял своей популярности из-за своей дешевизны по сравнению со стандартным переходом, ну и потом, четыре часа — это действительно не много. Вот когда приходится лететь до планет расселения, где нет солеранских пересадочных станций или других аналогичных, и приходится сначала лететь до ближайшей «пространственной дыры» естественного происхождения, а оттуда до места назначения, путешествие может занять недели, а то и месяцы. Но это уже совсем другие расстояния и совсем другие корабли. Наш же был предназначен только для полётов внутри солнечной системы и имел всего одну, зато довольно просторную каюту, в которой могло вместиться до десяти человек (так в инструкции сказано). А внутри ничего особенного: багажные полки, куча кресел, которые можно расставлять как угодно по своему выбору, столик и мультимедийная приставка. Вот разве что большой обзорный экран на том месте, где у нормальной авиетки располагалось бы лобовое стекло. Едва только пристроила багаж, я сразу же направилась к этому окошку — никогда не летала на такой игрушке (для работников станции перемещение на Землю и обратно — бесплатно) и мне стало интересно: настоящее это стекло или всё-таки монитор. Заодно пронаблюдала, как плавно, нечувствительно для пассажиров мы оторвались от станции и выплыли в открытый космос, постепенно разгоняясь. За спиной бухнули багажные ящики, которые взял с собой Хаани-нани, я вздрогнула и обернулась. И что за контрабанду он с собой тащит, если учесть, что личные вещи у него находятся в висящей через плечо сумке, такого же затрапезного вида, как и весь его наряд? У небрежно кинутых ящиков тут же присела Кеми, проверяя их целостность.

— Вы бы поосторожней с этим, — укоризненно произнесла она. — Если контейнеры разгерметизируются, у нас на таможне могут возникнуть проблемы.

— А что у вас такое? — немедленно полюбопытствовала я и попыталась хвостом подвинуть кресло к себе поближе. Схватить и переставить, как это сделала бы рукой, у меня не получилось (хотя теоретически, если верить Мике, это возможно), но хоть пододвинула в нужном направлении. Уже хорошо, раньше и этого не получалось. Следом за мной, полукругом, лицом к большому настенному экрану расположились все остальные, разложив полиморфные кресла как кому удобно.

— Там маленькие островки жизни моего большого и прекрасного мира, — высокопарно промолвил Хаани-нани.

— Акватеррариумы с образцами арктоимской флоры-фауны, — уточнила Кеми.

— И зачем они вам нужны? — это уже встрял со своими уточнениями Мика. Нет, всё-таки при любом более-менее неожиданном повороте событий в отношении инопланетников, подозрительность у него срабатывает как тот самый пресловутый коленный рефлекс.

— Распространение родственных форм жизни — почётный долг каждого уважающего себя представителя моей расы, — торжественно провозгласил инопланетник. Я же говорила, что у этих, очень своеобразные взаимоотношения с собственной биосферой.

— Коммерция, — намного более приземлено пояснила Кеми. — Наверняка найдётся немало желающих поставить у себя дома или в офисе аквариум с инопланетной живностью.

— Что, боишься, что все интересные проекты подгребут под себя драконы, как они это уже сделали с ффронами? — подколола её я.

— И это тоже, — не стала отнекиваться Кеми. — Но вообще, мне просто интересно было работать над этим проектом. Подобрать представителей флоры и фауны Арктоима в достаточной степени неприхотливых, и в то же время декоративных, создать для них в минимальном объёме самоподдерживающуюся среду (и техническими и биологическими средствами), чтобы у обывателя, к которому попадёт продукт нашего совместного с Хаани-нани творчества, было не слишком много шансов как-нибудь навредить своим питомцам. А после того, как уже всё сделано, согласись, неплохо с этого и что-нибудь поиметь.

— А я, когда увидела все эти ящики, подумала, что вы взяли с собой провизию для Хаани-нани. Сомневаюсь, то, что подают в наших столовых, покажется ему съедобным, — продолжила я болтать. О чём бы не говорить, лишь бы не смотреть в панорамное окно. Вид из него оказался для меня нервирующим. Нет, ничего такого особенного там не было, даже картинка менялась очень медленно, но как представлю, с какой скоростью мы должны лететь, чтобы за такое ничтожное время преодолеть расстояние с орбиты между Марсом и Юпитером до Земли, так сразу неуютно делается. И вообще, что-то сердце зачастило. Неужели я настолько разнервничалась?

— Со столовой — это ты права, — согласилась Кеми.

— Я не так уж прихотлив, — укоризненно заметил Хаани-нани, при этих словах я чуть не прыснула. — Я вполне могу питаться и вашей земной фауной. Раз уж от собственной пришлось на время избавиться, — рассудительно закончил он. Да, сколько Кеми натрясла с этого субъекта «биологических образцов» во время обычных санитарных процедур, она уже хвасталась. А кто бы пустил на планету арктоимянина, по которому скачут, бегают и ползают представители неземной фауны? Декрет об экологической безопасности не просто так придуман. Сам же Хаани-нани отнёсся к этому действу на удивление индиферентно.

— Ну а с питанием тут совсем просто. Лягушки и виноградные улитки уже были опробованы и признаны в пищу годными. Мыши, в общем-то, тоже, но они всё время норовят сбежать из тарелки, а ничего другого в моём арсенале больше не оказалось. — Кеми начала обмахиваться планшеткой, которую всё это время сжимала в ладони. — Душновато здесь, вам не кажется?

— Действительно душно, — я прислушалась к собственным ощущениям. То-то мне как-то нехорошо. И, оказывается не мне одной. — И голова какая-то тяжёлая стала. А по идее никаких посторонних ощущений возникать не должно, по крайней мере, так написано на сайте компании-перевозчика.

Мика на секунду замер, а потом быстрыми, чёткими, очень экономными движениями распаковал минианализатор из своей сумки, развернул его в рабочее положение и принялся возиться с настройками. Приборчик тихо попискивал и выдавал в голосовом режиме куски инфы, ничего лично мне не говорившей.

— Хорошая штука, — Кеми кивнула на прибор. — Мы такими пользуемся для определения состава газовой смеси в закрытых террариумах. Думаешь и у нас здесь в воздухе что-то новое появилось?

— Угу, — неразборчиво буркнул Мика.

— А чего так долго?

— У меня он настроен на анализ жидкостей. Я же в основном с кровью работаю, — потом спустя пять секунд: — Вот! Готово! Так, посторонних примесей тут нет, зато содержание кислорода в воздухе стремительно падает, а углекислого газа увеличивается.

Мы переглянулись. Мика потянулся к встроенной консоли связи и набрал номер диспетчерской станции. Короткий писк, треск, опять писк и в каюте раздался бодрый голос диспетчера:

— Борт номер 19/2 у вас что-то случилось или просто поболтать захотелось? — а вот изображение на мониторе так и не появилось.

— У нас падает содержание кислорода в воздухе и уже появилось ощущение значительного дискомфорта.

— ОК. Я сейчас разберусь, — короткое молчание, неразборчивые голоса на заднем фоне, потом диспетчер вернулся. — Так, похоже, вы с девушкой попали в неприятную ситуацию. Компания приносит вам свои извинения и всё такое прочее, но перед тем как выдать вам ключ, мы забыли перевести системы жизнеобеспечения из режима ограниченного функционирования, в который перевели их на время техобслуживания, в нормальный. Система регенерации воздуха просто не справляется с нагрузкой.

Моё сердце пропустило один удар, Кеми заметно побледнела, а у Мика не дрогнул ни один мускул на лице и голос оставался совершенно спокойным.

— Так, и что нам теперь делать?

— Мы тут немного посчитали, ситуация получается не слишком критичная, разве что слегка неприятная. Вам с девушкой лететь осталось меньше двух часов, за это время содержание кислорода не должно упасть ниже уровня минимального жизнеобеспеченья и если вы не будете заниматься активными формами отдыха, на Землю прибудете в более-менее приличном состоянии. Пошумит немного в ушах, да голова ещё минут пять кружиться будет, зато сможете с перевозчика — «Ин Ти Компани» слупить приличную компенсацию за причинённые неудобства.

— А вернуть нас или выслать команду спасателей?

— Эй, парень, я же сказал, ситуация некритичная. К тому же пока кто-то до вас доберётся, пройдут те же два часа. А вернуть вас назад мы не можем, катер-то автоматический, удалённому управлению не поддаётся.

— Понятно, — Мика отключился, жестом фокусника вытянул у меня из кармашка пилочку для ногтей (всегда её ношу с собой: отличная вещь, полифункциональная), поддел ею какой-то щиток и воткнул внутрь прибора, пошурудил там ею и так же ловко сунул обратно ко мне в карман. Потом развернулся всем телом к притихшим нам.

— Я что-то не поняла, какие два часа? Мы же летим от силы полчаса, — не смогла я промолчать.

— И это и ещё кое-что, по сумме чего я делаю вывод, что мы опять попали в нехорошую историю, — немного непонятно ответил Мика.

— А подробней? — потребовала Кеми.

— Во-первых, говорили мы не с диспетчером, а непонятно с кем. То есть может он и диспетчер, но не из нашей станционной службы слежения и контроля.

— Из чего ты делаешь такие выводы? — не поверила я. Как такое вообще может быть?

— Переадресация звонка, неработающий монитор, то, что он сразу так уверенно сказал, что мы летим уже около двух часов. Ну, положим, в какой именно момент мы покинули станцию, никто не отслеживал, но по радару в диспетчерской наше местонахождение определяется элементарно. Далее, этот субъект врал нам про систему регенерации воздуха. Нет там никакого специального режима ограниченного функционирования, система очень гибкая и увеличивает интенсивность работы в зависимости от нагрузки. Её просто не нужно ни во что такое переводить ради экономии ресурса, она и сама отлично с этим справляется. Зато можно выставить жёсткие настройки, чтобы в определённый момент времени она выделяла строго определённое количество кислорода. Я немного знаю эту модель, правда не автоматический, а пилотируемый её вариант, но разница у них есть только в системе управления, все остальные узлы, насколько я знаю, затронуты не были.

— То есть, нас кто-то целенаправленно пытается придушить, — сделала вывод Кеми. Она была по-прежнему бледна, но странно спокойна.

— Не вас, а нас с Тайришей, — поправил её Мика. Он говорил быстро, явно пытаясь догнать убегающую вперёд мысль. — О вашем с Хаани-нани присутствии на борту они, кем бы они ни были, похоже не подозревают. Этим же объясняется и путаница со временем. Если бы мы летели вдвоём с Тай, недостаток кислорода ощутили бы только через два часа.

— Так в чём проблема? Мы ещё не так далеко от станции, нас вполне можно вернуть, — Кеми не оставляла надежды, что есть какое-то очень простое решение.

— А как туда дозвониться? — попыталась я разъяснить ситуацию. Кажется, я начала въезжать в Микино видение ситуации. — Если вместо станции мы попадаем неизвестно куда, а в родном управлении даже не подозревают, что у нас возникли какие-то проблемы. Можем даже ради порядка поэкспериментировать и попробовать позвонить ещё раз.

— Не можем, — поправил меня Мика. — Я слегка грубовато оборвал контакт с внешним миром, — он кивнул на по-прежнему открытый щиток, из которого торчали потроха корабельного коммуникатора. — Вернуть всё как было, можно минут за пять, но я не стал бы с этим торопиться, пока мы не решим, что с этим всем делать.

— Кто-нибудь вообще понимает, что происходит и что вообще всё это значит? — Кеми вскочила, сделала пару быстрых нервных шагов и опять плюхнулась в кресло. Я покачала, головой, Мика буркнул: «Нет», потом глянул на экран минианализатора и вновь попытался рассуждать:

— Это всё довольно бессмысленно. Если бы мы с Тай были только вдвоём, дело бы действительно ограничилось лёгким недомоганием, как и говорил тот парень. Но нас четверо.

— А может это всё-таки покушение, а про то, что здесь Кеми и Хаани-нани они просто сделали вид что не знают?

— Ерунда. Если бы мы действительно были ничего не подозревающими туристами, мы бы первым делом сообщили, что нас тут в два раза больше и всё далеко не так радужно.

— Ладно. О причинах мы можем только догадываться, — перебила его Кеми. — Давайте лучше подумаем, как пережить этот полёт без потерь.

— Простите, — вмешался до сих пор молчавший Хаани-нани. — Я правильно понимаю, что дело в ухудшении качества дыхательной смеси?

— Именно, — решительно кивнул Мика. — Если верить моему прибору, ничего кроме постепенного снижения количества кислорода не происходит. Никаких посторонних добавок тоже пока не появилось.

— Я могу на некоторое время уйти из числа активно живущих, — продолжил арктоимянин.

— Заснуть? — переспросила я, лихорадочно перерывая память в поисках особенностей биологии этой расы. Это что-то безобидное, с чем можно согласиться, или, наоборот, что-то серьёзное, с чем соглашаться нельзя ни в коем случае?

— Да, но глубже.

— А это идея, — согласился Мика. — Мы ведь тоже так можем.

— Говори только за себя, — поправила его Кеми. — Я сейчас заснуть ни просто так, ни по особенному не смогу. Разве что у тебя аптечка с собой и в ней есть снотворное.

— Есть, но это нас не спасёт. Потребление кислорода во сне не на много меньше, чем в состоянии бодрствования. Я вообще-то имел в виду диапаузу — временное физиологическое торможение всех процессов в организме.

— Я знаю, что это такое, — перебила его Кеми. — Но я на это не способна.

— Документы у тебя с собой? Можно взглянуть на твою генокарту?

— Да, пожалуйста! — Кеми порылась в карманах и достала тонкую пластину из пластика с псевдокристаллической структурой, на которой были скомпанованы все личные данные. — А ты сможешь её прочитать?

— Не всё подряд, для этого у меня действительно квалификации не хватит, но вот заложена ли в тебя способность впадать в диапаузу определить смогу. Чисто по аналогии с собственной. — Он вставил пластинку в разъём на своём напульснике и включил программу считывания и дешифровки. — Так, а пока мы ждём результаты, я объясню свою идею. Мы вдвоём, или втроём в зависимости от того, что я найду в расшифровке генокарты, уходим в диапаузу и в таком виде летим до Земли. Активно бодрствующей остаётся Тай (ну, или вы вдвоём, что хуже, но допустимо), и перед самой посадкой нас будит. Заодно ты следишь за показаниями анализатора, — это он уже обратился ко мне, я в ответ кивнула, подтверждая полное внимание, — я покажу, как это сделать и что нужно предпринять в случае, если в воздухе всё-таки появится что-то лишнее. Как альтернатива: можно всё-таки попытаться дозвониться до станции и вызвать оттуда спасателей, или опять же дозвониться до тех, кто всё это организовал, рассказать им, что нас тут не двое, а четверо и потребовать того же. Других вариантов я не вижу.

— Как-то всё это не надёжно, — с сомнением произнесла Кеми. Я молчала, мне тоже всё предложенное не слишком нравилось, но придумать что-то лучшее я не была способна. Да и в голове начинало ощутимо шуметь, хотя возможно это и не из-за недостатка кислорода, а нервишки пошаливают. Между тем Микин напульсник негромко пискнул, подавая звуковой сигнал, что работу закончил и мой доктор погрузился в изучение Кеминой генокарты. Я обернулась в сторону Хаани-нани, чтобы проверить, как чувствует себя наш гость — он спал. Пока мы спорили, он устроился на полу, подложив под голову свою сумку, закрыл глаза и отключился, решив, по-видимому, что при любом варианте развития событий, это с его стороны будет наилучшим решением. Интересный момент: во время глубокого сна, тентакли, заменявшие арктоимянину волосы и находившиеся всё остальное время в непрерывном движении, обвисли, замерев. Надо будет добавить это наблюдение в мою базу, если там этого нет.

— Хорошая новость: к диапаузе ты, скорее всего, способна, — Мика поднял голову и взглянул Кеми прямо в глаза.

— Хочешь сказать, что сможешь научить меня как это сделать за пару минут? — она кривовато улыбнулась.

— Хочу сказать, что могу сам тебя в него ввести, если ты мне чуть-чуть поможешь.

Кеми глянула на экран минианализатора, на котором очередной раз, мигнув, сменилась сотая доля процента в сторону уменьшения и решительно кивнула. Мне, наблюдавшей, последовавшую за этим сцену со стороны, она показалась похожей на гибрид сеанса гипноза с мануальной терапией. Мика мягким, успокаивающим, даже воркующим голосом, рассказывал ей, как и что она должна делать и чувствовать, постепенно вводя мою подругу в состояние транса, попеременно в строго определённой последовательности надавливая на точки у основания черепа и на кистях рук. Взгляд Кеми постепенно стал мутным, расфокусированным, потом её глаза закрылись, а дыхание стало редким и поверхностным. На полу рядом с Хаани-нани теперь оказалось ещё одно бессознательное тело.

— Так, теперь ты, — Мика с силой растёр лицо руками и потянулся к своему, уже частично распакованному багажу. — То, что нужно следить за показаниями минианализатора, ты уже поняла?

— Да, — я подошла к нему сзади и через плечо уставилась на манипуляции, которые он проводил с минианализатором и снятым с руки напульсником.

— Толкового реанимационно-диагностического оборудования у меня с собой нет, — начал Мика каким-то спокойным, обыденным тоном. — Как-то не пришло в голову, что оно мне может понадобиться. Имеются только две эти электронные игрушки и кое-какие медикаменты из аптечки первой помощи. Чудо, что вообще взял, обычно я это барахло за собой не таскаю. Так вот, если анализатор засечёт какие-то посторонние примеси в воздухе и в аптечке будет подходящий препарат (данные снимешь с напульсника) введёшь его себе и нам с Кеми. В этом же случае цепляешь на руку вот эту штучку, — он показал мне инъектор, похожий на жука полураскрывшего крылья-липучки, с жалом находящимся посередине тела. — Там находится препарат, который приведёт тебя в примерно такое же состояние, в котором будем находиться мы с Кеми. Но это на крайний случай. Постэффекты от него очень неприятные. И последнее, на подлёте, если всё будет нормально, чтобы нас вывести из состояния диапаузы, клеишь на любой голый участок тела вот этот пластырь. Подействовать он должен в течение десяти минут. Что делать с инопланетником я не знаю.

— Я знаю, не беспокойся, — я всё-таки смогла вспомнить, кое-какие подробности. — Проснётся сам. Они как-то способны контролировать время и в таком состоянии.

— Тогда на этом всё, — он ободряюще мне улыбнулся и улёгся на пол рядом с Кеми, прикрыл глаза и замер, а через минуту и у него пропали все видимые признаки жизни кроме очень редкого и неглубокого дыхания.

Я пододвинула своё кресло поближе к обзорному экрану. Надо же, ещё недавно это зрелище казалось мне угнетающим, а сейчас намного неприятней было смотреть на три полутрупа находившихся за моей спиной. Нет, я знала, что сейчас с ними всё в порядке, но субъективно, видеть их в таком состоянии, было всё равно тяжело.