Кто сверху? (СИ)

Глава 31

Когда расстояние сокращается до минимума, я вижу перед собой… маму. В одной её руке большая дорожная сумка, в другой — «Киевский торт».

Мама одета в просторный льняной костюм белого цвета. На голове шляпа с широкими полями, на переносице — солнцезащитные очки. Складывается ощущение, что она собралась на отдых. Я часто покупаю ей горящие туры заграницу, компенсируя свои редкие приезды к ней именно таким образом. Оплачиваю путевку ей и её подруге, даю деньги на карманные расходы только бы мама не скучала. Но последнее путешествие у неё было чуть больше месяца назад — мама с Семеновной благополучно отдохнули на Кипре. Соответственно сейчас никаких поездок не запланировано. Тогда почему она стоит с чемоданом в руках?

— Диана, детка, здравствуй! — голос наигранно-доброжелательный, улыбка на всё лицо.

Она почти невесомо целует меня в щеку, обдавая приторно-сладким запахом духов.

— Здравствуй, мама, — говорю как можно спокойнее, заруливая с коляской на территорию дома. — По какому поводу пожаловала?

Я знаю, что меня нельзя назвать гостеприимной, но я и не претендую на это звание. Мама громко хмыкает и проходит следом за мной.

— У меня в квартире прорвало трубу, представляешь? Затопило не только меня, но и соседку снизу. Ты же помнишь ее — Дилара Руслановна, противная старая кляча с кавказским акцентом, — мама неторопливо рассказывает о приключениях с трубой, то и дело поглядывая в коляску с младенцем. — И я решила, что пока смогу пожить у тебя.

Словно учуяв мое отвратительное настроение, Крис начинает хныкать, а я — судорожно качать коляску на подходе к дому.

— Да, конечно, мам. Сейчас дам ключи от городской квартиры, — говорю вполне невозмутимо, прекрасно понимая, на что она намекает.

Маме почему-то кажется, что она хитра и проворлива в своих действиях и ни одна живая душа не понимает, что на самом деле она замышляет, но я почти всегда с точностью до сотых угадываю ее планы и мотивы.

— Нет, ты не поняла меня, Диана. Я хочу пожить именно здесь, с тобой. Ты могла бы ездить на работу, в салоны красоты, посещать спортзал, а я сидела бы с Кристиной и…

— Этого не будет, мам, — резко пресекаю её намерения. — Я не доверяю Крис никому кроме Даниила. И точка.

Вижу, как мама прикрывает рот ладонью, словно я глубоко задела её чувства. Всхлип, капля слезы на морщинистом лице и я морально готовлюсь к скандалу.

— Мама, я бы рада тебя пустить к нам, — вру не краснея. — Но Воронов точно будет против твоего проживания в доме. А я не хочу скандалов со своим обожаемым мужем.

Я намеренно сделала акцент на Воронове, прекрасно зная, что это ее отпугнет. Ну не настолько же она у меня непробиваемая, чтобы слыть нежеланной гостьей?

Мама перестает плакать и вешает на лицо коронную улыбку победительницы.

— Неужели ты думаешь, что я приехала без предупреждения? — она склоняет голову набок, словно отчитывает годовалого ребенка, а не меня — взрослую тётку. — Даня в курсе случившегося и он сам предложил мне временно пожить у вас в доме. Отличный у меня зять, Диана. Ты не прогадала, выбрав его… Представляешь, Воронов сказал, что оплатит все убытки, и лично наймет рабочих в мою квартиру!

Нещадно матерюсь про себя, проклиная Даню. Если мы «семья», то почему в таком случае мой супруг не посоветовался со мной, прежде чем впускать в наш дом мою мать? Да он просто не знает её — какой она может быть несносной и надоедливой. Это будет дурдом, где самым главным психически больным человеком буду я!

Достаю мобильный телефон и только сейчас замечаю несколько пропущенный звонков и сообщений от Дани с предупреждением о приезде мамы. Что же, он подстраховался не зря.

— Проходи в дом, — выдавливаю из себя слова и пропускаю маму в наше семейное гнездышко.

Мама заходит внутрь и своим цепким взором осматривает весь первый этаж, довольно причмокивая губами. Кажется, дом Воронова ей приглянулся, что уже не есть хорошо.

Важно теперь как можно скорее ликвидировать последствия катастрофы в ее квартире и сделать так, чтобы в кратчайшие сроки родительница вернулась в собственную обитель, не доведя меня до крайней степени сумасшествия.

Мама моет руки и подходит к переноске с младенцем. Под мой тревожный взгляд протягивает руки к внучке и осторожно достает малышку.

— Она еще головку не держит, — отвечаю с ноткой ревности, потому что обычно Крис довольно бурно реагирует на незнакомцев и заходится в истошном плаче.

Но сейчас Воронёнок просто молчит и внимательно рассматривает родственницу. Вот предательница!

— А кто это у нас такой халёсенький! Клистинка, да? Масюсенькая миленькая девочка, — мама намеренно начинает коверкать слова, и я завожусь буквально с первой секунды.

— Прекрати разговаривать с ребенком, словно ты умалишенная, — пока отчитываю маму, малышка Крис начинает мило улыбаться и все мои доводы рассыпаются в пух и прах.

Странно, но кажется, моему ребенку нравятся эти дурацкие уменьшительно-ласкательные словечки…

Мама понятливо кивает и слушается меня.

Господи, я бежала от её гиперопеки еще десять лет назад. Кажется, что целая вечность прошла. С помощью психолога избавлялась от привитых комплексов, хотела закрыться от ее контроля и претензий навсегда, но она догнала и вновь атаковала, теперь уже не только меня, но и мою дочь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌Отхожу в сторону, но все еще присматриваю за ними с Крис. Все-таки я не готова пока к няням и бабушкам — моё сердце не на месте. Спешно набираю номер Дани и говорю почти шепотом.

— Слушаю, дорогая, — Воронов бодр и находится в хорошем расположении духа в отличии от меня.

— Дорогая сейчас в бешенстве, — рычу в трубку. — Почему ты все решил самостоятельно, Воронов? Какого… лешего позволил моей матери жить с нами?

Тяжелый вздох на другом конце провода и всё тот же спокойный голос по полочкам раскладывает мне вещи, о которых я задумываюсь всерьез.

— Послушай, Ди. Мои родители умерли давно, и я могу только мечтать о том, чтобы они понянчили нашу дочь. Чтобы приехали погостить и подарили свою нерастраченную любовь моему ребенку. Твоя мать — бабушка. Обычная, адекватная, любящая и я считаю нормальным, что она поживет у нас и некоторое время понаблюдает за тем, как растет её внучка. Посмотри на неё, Федотова. Она несчастная одинокая женщина… и ты подумай, может, стоит дать ей еще один шанс?

Я перевожу свой взгляд на мать и с тоской смотрю, как она отлипнуть не может от Кристины. Носит её «самолетиком», нежно касается кончиком носа нежной щечки и вдыхает, точно как и я, сладкий младенческий запах.

— Ладно, я переживу как-нибудь эти дни, — соглашаюсь после минуты раздумий. — Только ты приезжай пораньше, ладно? Я не могу долго оставаться с ней один на один…

— Эм… Ты, наверное, забыла, но у меня сегодня встреча. Свидание, — напоминает Воронов всё тем же довольным голосом, что и утром.

Чувствую, как пар валит из ушей от кипящей внутри меня ревности.

— Ты можешь отказаться? Перенести?

— Прости, но нет, — смеется Даня. — И да, мне очень льстит твоя ревность к Кате.

— Это не р-р-ревность… — заикаюсь от возмущения.

— Удачи, Федотова. Если что — я всегда на связи.

Он спешно отключается, оставляя меня стоять у окна с прижатой к уху телефонной трубкой.