Кто сверху? (СИ)

Глава 38

Даниил.

Возникшая ситуация больше похожа на дурацкий глупый сон. Я никогда не думал, что когда-нибудь попаду на место Мамонтова, которого жена постоянно ловит за общением с любовницами. Но… Катя не моя любовница и никогда бы ею не стала.

Мне почему-то хочется оправдаться перед Федотовой, в глазах которой я вижу разочарование и горечь. Несмотря на то, что она старается держать лицо, ее бешеная энергетика заставляет дрожать даже Катю, которую раньше совершенно не смущало моё семейное положение.

Катерина зачем-то начинает тихо оправдываться и говорить нелепицу. Она что-то шепчет в сторону Дианы о том, что давно меня знает и просто соскучилась. Поддалась эмоциям и обняла не надеясь на что-то большее. Что несет дура?

— Мы уезжаем домой, Воронов, — произносит Диана голосом строгой училки и, стуча каблуками, уходит из ресторана.

С гордо поднятой головой и уверенной походкой от бедра — она явно превосходит Катю, хотя с этим никто никогда и не спорил. И её «мы» означает для меня все вместе, поэтому я не раздумывая прощаюсь.

— Мне пора.

Ресницы Кати дрожат, блеклые глаза наливаются влагой, и я прекрасно понимаю, что она хочет заставить меня чувствовать себя виноватым. Чтобы удержать, девушка цепляется в рукав моей рубашки и срывающимся голосом просит остановиться.

— Только не говори, что это всё, конец! Не убивай меня, женатик, — пытается улыбаться сквозь слёзы, но получается откровенно плохо и фальшиво.

— Мне кажется или я никогда тебе ничего не обещал? — произношу строго, чтобы перестала давить на меня.

Убираю от нее руку и направляюсь на выход.

— У меня такое впервые, Даня. Любовь с первого взгляда, глупость — думай, как хочешь… Просто возьми трубку, когда я буду тебе звонить, ладно?

Миную небольшой пруд на территории ресторана, беседку и нахожу на парковке нашу машину. Диана сидит на переднем сиденье и пытается оттереть платье влажными салфетками. Заглядываю на автолюльку и вижу, что Крис давно уснула сладким сном. Федотова даже не смотрит на меня, не пытается закатывать истерики, что уже вызывает уважение.

Мы едем молча, совсем не разговариваем и думаем каждый о своем. Если изначально наша семья была основана на дружбе, то сейчас я вижу, что даже дружбой у нас не пахнет.

Когда приезжаем в коттеджный поселок на улице уже темно. Выбираемся из автомобиля, и дочка к тому времени просыпается — начинает хныкать, поджимая губки и, в конце концов, заходится в диком плаче.

— Я искупаю ее, если ты не против, — произношу и беру на руки Воронёнка.

Дочка замолкает и заинтересованно смотрит на меня.

— Иди, конечно. Я потом покормлю её и уложу спать.

Когда мы переступаем порог дома, нас встречает жизнерадостная тёща и начинает допрашивать Федотову о том, как прошел наш первый семейный вечер. Должно быть Диана и хотела бы сказать, что отвратительно, но чтобы не тревожить мать врёт, что все было отлично. Врёт, а голос отстраненный и грустный.

Остаток вечера проходит по накатанному сценарию — я купаю дочку в большой ванной, переодеваю в вещи для сна и вручаю Диане. С одной небольшой поправкой — кажется, нам предстоит непростой разговор после того, как малышка уснет. Тёща словно учуяв наше настроение, спешно ретируется в комнату с пожеланиями доброй ночи и даже не пристает со своими советами.

Я выхожу в гостиную, полностью расстегиваю рубашку, достаю из бара бутылку виски и наливаю на дно бокала. Заваливаюсь на диван, включаю телевизор без звука и таращусь в экран. Непростая жизнь семейная… И гадость несусветная этот алкоголь.

Помню, как впервые попробовал алкогольные напитки на школьной дискотеке в десятом классе. Инициатором, конечно же, была Федотова. Она собрала с одноклассников деньги на выпивку, написала список и вручила его мне, со словами, что выгляжу я гораздо старше сверстников. Я отправился в ближайший магазин продуктовых товаров только потому, чтобы не выглядеть в глазах Дианы неудачником.

Помню, как решительно вошел туда и словно не в первый раз сделал заказ в виде двух бутылок дешевого пойла и примитивной закуски. Продавец скривила презрительную ухмылку, но товар выдала. Когда я вышел на улицу, за углом меня ждали взволнованные одноклассники и, увидев пакет с покупками, буквально наградили меня орденом за отвагу.

— Ты мой герой, — сказала тогда Федотова и бросилась в мои объятия.

Нажрался я тогда знатно. Меня унесло с двух стаканчиков портвейна и еще долго полоскало следующим утром. Наверное с того самого момента я алкоголем на «Вы». Федотова пришла ко мне ближе к обеду. Притащила бульон и домашний лимонад, чтобы унять дикое похмелье. Но почему-то первый неудачный опыт с выпивкой теперь ассоциируется у меня с Дианой.

Я настолько увлекаюсь воспоминаниями, что не сразу замечаю Федотову, которая проходит в гостиную. На ней тонкий шелковый халатик с поясом и воображение резво рисует картины того, что находится под ним. Диана садится напротив меня в кожаное светлое кресло, забрасывает ногу на ногу, оголяя подтянутые икры.

— Послушай меня, Воронов. Если у тебя есть любовница — это просто прекрасно, я по-дружески за тебя порадуюсь. Но когда она приходит на День рождения, где собираются все наши друзья и вешается тебе на шею — я начинаю негодовать. Потому что это как-то некрасиво… Если ты хочешь, мы можем разъехаться и закончить всё что было — именно так будет правильно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌- У меня нет любовницы, — отставляю бокал в сторону и с эстетическим удовольствием рассматриваю “подругу”.

Диана распустила свои темные вьющиеся волосы, стерла макияж с лица и сейчас выглядит по-настоящему прекрасной. Кажется, мой ответ её не устраивает, потому что она начинает нервно наматывать прядь волос на палец и интенсивно дергать ногой, задевая меня.

— Вот только не надо мне врать, ладно? Я помню, что у нас уговор и свободные отношения. И я все пойму!

Подвигаюсь ближе, обхватываю ладонями её ноги у колен и начинаю медленно гладить.

— У меня нет никакой любовницы, — повторяю по слогам.

— Хватит! С меня довольно, Даня! — поднимается с места, откинув руки в сторону, и начинает нервно ходить по гостиной.

Диана останавливается у окна и я вижу как дрожит её тело. Она плачет? Поднимаюсь с кресла и подхожу поближе. Встаю у нее за спиной, обнимаю за плечи и притягиваю к себе. Достаточно близко для того, чтобы она почувствовала, как сильно я хочу её.

— Отстань, Воронов. Я тебя ненавижу!

— Не верю, Ди. Посмотри мне в глаза и скажи это еще раз, — поворачиваю Федотову к себе лицом, убираю пальцами слезы на ее лице.

Диана не осмеливается поднять на меня свой взгляд и я помогаю ей. Приподнимаю за подбородок и повторяю свой вопрос еще раз.

— Скажи мне в глаза — правда, ненавидишь?

Диана молчит и кусает припухшие губы. Настолько эротично и близко, что я не выдерживаю и впиваюсь в нее губами. Жадно проникаю в рот языком, долго нетерпеливо целую, до боли в губах и привкуса крови. Федотова слабо молотит кулаками о мою грудь, еще больше раззадоривая. А затем просто смиряеться, запускает пальцы в мои волосы, и прижимает к себе сильнее.

Развязываю шелковый поясок, снимаю халат и отбрасываю в его строну, оставляя Диану в откровенном и сексуальном пеньюаре. Кусаю тонкую шею, опускаюсь ниже и провожу языком по ключице с упоением слушая протяжный вздох Федотовой.

— Не ненавижу, Даня.

— Тогда что? — спрашиваю хриплым голосом на ухо.

Она гладит пальцами мою обнаженную грудь, касается рукой выпирающей ширинки и сдавливает ладонью твёрдый член.

— Хочу. Безумно хочу… Трахни меня, Воронов, — её слова в тишине дома звучат кричаще громко. — Пожалуйста…

От возбуждения больше не соображаю, что делаю. Просто подхватываю её на руки, Диана обвивает ногами мои бедра и я несу её со скоростью света в свою комнату, чтобы еще долго-долго не отпускать.