Куклы

Песня души

Весь следующий день Роза Лейн, болезнь которой и беды с голосом исчезли без следа после того, как злое колдовство было разрушено, читала дневник Альсени Арабел, который дал ей Серж. Читала, перечитывала и много думала. Ведь то, что они замыслили, требовало погружения еще одного человека, а именно — любимой певицы Альсени — в глубокую сердечную тайну. На следующий день к Розе пришел Сардо. Со скрипкой. И они погрузились в репетицию…

Собрались все снова у Марии. Вновь сплотившаяся золотая четверка, Серж и Летти. Расположились поудобней в зеленой комнате — куклу посадили в большое кресло.

— Готов? — спросила Роза у Сардо.

Тот кивнул.

— Начинаем.

И она, под аккомпанемент его скрипки, запела…

Это была удивительная песня. Очень нежная. Очень ясная. Очень неземная. Слышались в ней и таинственные голоса звезд, и перешептывание встречающих весну лесных деревьев, и трепетание крылышек мотылька, кружащего над огненным цветком… Птицы воспевали льющееся сквозь листву утреннее солнце, звенел хрусталем ручеек, своя песня была даже у пряности спелых ягод… И у полета — широкого бесконечного полета над всей этой красотой была своя песня. И у бездонных глаз, смотрящих с неба на земное счастье.

Роза превзошла себя. Так она никогда еще не пела. И Алекс, и Сардо, и Мария, искренне наслаждавшиеся талантом подруги на многих концертах и вокальных конкурсах, такую Розу слышали впервые. А вся суть была в том, что пела она тихо. Да, были и звучные переливы, и длинные ноты, пару раз льдистый голос взметнулся вверх в надрыве, но потом снова медленно соскальзывал туда, где царили нежность и тайна, почти тишина, шепот любви, ласковость робкого прикосновения… и беззвучная музыка полета. Очень мягко завершила Роза, очень тепло, так что казалось, что где-то еще — в воздухе, в невесомости — что-то есть, что-то осталось… что-то еще непременно будет.

Сардо перевел дух. Сейчас у него была одна задача — не показывать себя, дать лишь немного музыки, ровно столько, сколько было нужно Розе. Так они решили вдвоем, и он со своей задачей справился.

Серж сидел, опустив голову. Песня, слова и музыку которой написала Альсени, прозвучала… мечта девушки исполнилась. Она была уверена, что он никогда этого не услышит. А он услышал. В исполнении Розы Лейн, как Альсени и хотела. И теперь уже сам ощутил ту мучительную переполненность, когда душа становится больше, когда она готова и так стремится отдать — красоту, радость, смысл, вдохновение… так жаждет отдать… И сотворить, быть может, уже что-то в другом сердце, в другой душе…

— Милая моя… — почти вслух прошептал он.

И все вдруг услышали тихий девичий вскрик. И повскакивали с мест. В кресле, в глубине которого вот только что утопала маленькая кукла, сейчас сидела девушка. Настоящая живая девушка. С грациозной фигуркой, с длинными рыжими волосами, с тонким личиком, сейчас запрокинутым. Глаза ее были закрыты. И все, глядя на нее, ощущали присутствие какой-то особенной, странной, совершенно невиданной ранее магии. Но эта магия была чистой. Светлой. Сержи подошел к девушке, взял ее тонкую теплую руку, свесившуюся с кресла, и крепко-крепко сжал. Девушка открыла глаза. Бирюзовые. Круглые. Живые. Просветленные.

Он с силой потянул ее к себе, и она поднялась с кресла. Теперь они стояли рядом — лицом к лицу.

— Ты похожа на Альсени, — голосом, дрогнувшим от слез, проговорил Серж, рассматривая знакомый изящный овал лица, тоненький носик, светлые нежные губы… Она покачала головой.

— Я знаю, — ответил он. — Ты не Альсени. Ты Летти.

— Летти? — изумленно выдохнула Мария. — Летти… живая девушка?

— Кто ты? — спросил Алекс, не сводя глаз с удивительного создания.

— Не знаю, — отвечала Летти. — Наверное, я теперь нечто вроде русалки… Или дриады… Или… крылатки с Севера. Но точно знаю одно — я больше не кукла. Серж… — она просто, по-детски, обвила руками его шею, и он почувствовал исходящий от нее запах сирени. — Позволь мне вернуться с тобой в твой лесной домик. Не прогонишь?

Серж не сводил с нее взгляда, полного вдохновения и счастья. И твердо ответил:

— Никогда.