Куприян

XII

В деревне остались очень немногие, в том числе пьяный Фома Болото, у которого умерла в этот день жена, и Мозявый, потихоньку улизнувший по задам домой.

Фома, пошатываясь, пошел к попу договариваться о похоронах, а Мозявый пробрался, все по задам, к хате Федора Гунявого, который тоже не пошел в облаву и даже не ходил на сходку к волостному правлению.

Он сидел на обрубке дерева, посреди двора, и большим топором тесал подпорки. Увидав Мозявого, он насупил свои густые брови, воткнул топор в бревно и встал, заложив пальцы за тесемочку, которой был подпоясан.

— Чего ты? — спросил он неприветливо.

Мозявый заморгал слезящимися глазками. — Я того, значит… Чего?

Что как теперь мужички решили, так я упредить, значит.

Гунявый насупился еще больше, подозрительно уставился на Мозявого и еще суровее прогудел:

— Ты насчет чего?

— Чтобы, значит, Куприяна… Купрю то есть, упредить, — пролепетал Мозявый, который почему-то боялся Гунявого и всегда терялся в его присутствии.

Гунявый помолчал, что-то сообразил и сказал мягче:

— Мужички, говоришь, решили? Миром, что ли?

— Во-во, — обрадовался ободренный Мозявый.

— Насчет Куприяна?

— Его самого… Чтобы, значит, ежели начальство не того, так чтобы самим, значит.

Гунявый стал серьезен, насупился и покачал головой.

— Ишь ты, вот дело какое!.. Так… А кто? Не Егор?

— Не… Семен, столяр, опять же Рыжий и другие прочие, которые…

— Так, так… Упредить надо.

Гунявый помолчал, стоя во весь рост и заложив руки за поясок. Мозявый нерешительно мял шапку и не знал, уйти ему или оставаться.

— Ушли уж? — спросил Гунявый.

— С час времени будет.

— То-то, слышал, будто стадо пошло, — насмешливо прогудел Гунявый. Идем, что ль, — добавил он и пошел, твердо ступая огромными лаптями, в избу. Мозявый засеменил за ним, продолжая нещадно мять свою шапку.

Васька и Куприян сидели в избе на лавке. На столе стояла почти полная бутылка водки и вяленая рыба в деревянной чашке.

Куприян был скучен, и лицо у него было убитое, печальное, с тоскливыми слезами в расширенных глазах.

«Известно, не своей охотой, — думал он, — а я вон что… ей и так горько, а тут и я разобидел! И что оно со мной поделалось, точно Бог ум отнял?»

Время от времени он наливал водку в стаканчик толстого стекла и медленно опрокидывал его в рот. И чем больше он пил, тем становился скучнее и мрачнее.

Васька был трезв и трусил. Он не мог спокойно усидеть на месте, все прислушивался и судорожно потирал худые колени.

Гунявый и Мозявый вошли в избу, перекрестились на иконы. Мозявый остался у дверей, а Федор сел на лавку, подложил под себя руки.

— Садись, — мотнул он головой Мозявому. Мозявый вздохнул, поморгал глазками и сел у самых дверей.

— Слышь, Купря, — заговорил Гунявый, точно из бочки, вот он сказывал, что вышло миром решение, чтобы своим судом… Васька позеленел.

— Как так? — пролепетал он.

Куприян поднял голову.

— Врут, собаки, — мрачно и медленно проговорил он, я им не батька дался… руки коротки.

Гунявый покачал головой.

— Ну, брат, у мира руки длинные, а ты лучше послушай, что я тебе скажу: перевали в тот уезд. Будя тут, пошалили, и будет. А то неравно…

Куприян рассердился.

— Что неравно? Не им, сиволапым, на меня руки наложить. Коли ежели что, я им такого огонька подпущу, что ну!..

Мозявый испуганно перекрестился.

— Известно, — поддержал, приободрившись, Васька, — ишь расхрабрились, лапотники! У нас это живо…

— Молчи, шалый, — презрительно оборвал Гунявый. — Ты, Купря, как знаешь, а мой совет: уходи от греха… неравно… — продолжал он.

Куприян махнул рукой.

— Там видно будет, сказал он. — Водки, дядя, хочешь? — спросил он у Мозявого.

Мозявый стыдливо усмехнулся, осклабляя желтые корешки зубов.

— Пей, — сказал Куприян, — и я выпью… Гуляю, дядя!

Они выпили. Мозявый положил шапку под мышку, осторожно стал колупать корявыми пальцами сухую рыбу, а Куприян выпил еще стаканчик и захмелел. Ему хотелось пить, чтобы забыть Матрену и утишить чувство ревности и стыда, которое не давало ему покоя.

— А нет ли, дедушка, водки еще? — спросил он.

— Будет тебе, усмехнулся Гунявый.

— Гулять хочу… дай водки…

— Нету водки, и послать некого — все ребята разбежались.

Куприян помолчал, свесив голову.

— Ну, нет так нет… Васька, идем за водкой…

Мозявый захихикал.

— Право, пойдем, — настаивал Куприян, — вот и дядя пойдет… Пойдешь, дядя?

Мозявый переступал с ноги на ногу.

— Я что ж.

— Ну и ладно… Пойдем, Васька…

Васька подумал, что если не пойти, то, чего доброго, Куприян спьяна натворит и не таких глупостей, а если пойти, то можно будет потом и уговорить его удрать из села. К тому же Васька, узнав, что облава и начальство ушли, перестал трусить, и к нему вернулось все его нахальство.

— Что ж, пойдем, — осклабился он Федор Гунявый покачал головой, но ничего не сказал.