Куртизанка

Глава двадцать седьмая

Альфонс, вырядившийся во фрак и цилиндр, появился на террасе и спустился по ступеням, чтобы приветствовать Кира и проводить его вместе с гигантом в парк. Мадам Габриэль, подобно зороастрийскому божеству, восседала в окружении многочисленных каменных печей с зияющими ртами. На столе, накрытом к послеобеденному чаю, красовались позолоченные чашечки лиможского фарфора. Шеф-кондитер приготовил миндаль в сахаре, рисовые лепешки и пирожные с турецким горохом.

Вид непривычных голубых локонов мадам Габриэль и элегантное серебряное колье, которое облегало ее шею, напоминая змею, соскользнувшую в ложбинку между ее грудей, вернул Кира к реальности. Он принял ее приглашение только потому, что не смог избавиться от запаха духов девушки. Что подумала бы его благочестивая мать-еврейка о непокорных волосах Симоны, бесстыжих грудях Франсуазы и эротичных руках мадам Габриэль? Его мать закатила ему нешуточный скандал, когда он стал личным ювелиром мусульманского владыки. Но сейчас речь шла о совершенно других вещах. Его мать восприняла бы происходящее как личное оскорбление, ведь она отказывалась съездить во Францию из-за того, что женщины там были слабыми, неряшливыми и распутными, мужчины отличались чрезмерной терпимостью, а вся нация погрязла в коррупции. И для нее не имел бы ровным счетом никакого значения тот факт, что Симона была правнучкой добропорядочного ортодоксального раввина.

Несмотря на тщательные поиски, предпринятые Киром, ему не удавалось узнать ничего стоящего о прошлом женщин семейства д'Оноре, пока, наконец, знакомый ювелир по имени месье Руж не направил его к дому под номером 13 на улице Роз в квартале Маре. Он вошел в дом и оказался в синагоге раввина Абрамовича, а поскольку была святая суббота, его приветствовали звуки псалмов и запах свежеиспеченного хлеба. Он узнал, что мадам Габриэль родилась в 1853 году, что тогда ее звали Эстер Абрамович и что она была единственной дочерью раввина, которой удалось вырваться из трущоб Маре. Но стоило ему задать несколько вопросов о ее дворецком, как раввин утер слезы в уголках голубых глаз и умолк, словно воды в рот набрав.

Визит, который Кир нанес в квартал Маре, убедил его в том, что Симона была чистой и невинной, истинным отпрыском раввина и еврейки Эстер Абрамович. Она не имела ничего общего с куртизанками. Тем не менее он намеревался рассматривать эту поездку как сугубо деловое предприятие. Шах со свитой вернется в Персию через две недели. И семейство д'Оноре превратится для него всего лишь в мираж.

Мадам Габриэль встретила Кира легким шорохом тончайшего газа и запахом лаванды.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, — проворковала она, прежде чем повернуться к дворецкому и жестом указать на гиганта. — Альфонс, сделайте одолжение, проводите месье внутрь, где он сможет поужинать и освежиться.

— Я вернусь сию же секунду, — ответил Альфонс и повел гиганта в дом.

Мадам Габриэль ни на мгновение не усомнилась, что так оно и будет. Его слишком волновало происходящее, чтобы он решил положиться на волю провидения или оставить все на ее усмотрение.

— Мы здесь одни, мой дорогой месье, — промолвила мадам Габриэль, жестом предлагаю Киру садиться. — Я бы хотела частным образом обсудить с вами одно дело.

Кир обвел взглядом аккуратно подстриженные и ухоженные изгороди, пытаясь отыскать Симону на величественных просторах садов. Ее нигде не было видно.

По склону холма вниз важно прошествовали павлины, образовав полукруг за спиной мадам Габриэль. Аромат чая с мятой, которым она его угощала, живо напомнил Киру чайхану в горах, на окраине Тегерана, когда-то прекрасного города, который теперь приходил в упадок. Он был там частым гостем.

— Правда, месье Кир, — сказала мадам Габриэль, разворачивая свой веер из страусиных перьев, — заключается в том, что меня не интересует покупка браслета или других драгоценностей. В сущности, я намерена предложить вам редкий драгоценный камень, какого вы не найдете больше нигде. — Она погладила меховую опушку своих перчаток, потянула за кончики пальцев, и гипюр медленно стек с них, словно бы и вправду обнажая бесценный бриллиант, о котором только что шла речь.

Глядя на опалово-переливчатую патину ее ногтей, Кир понял, что он озадачен и сбит с толку. Этой женщине не хватает денег? И она намерена продать собственные драгоценности?

Мадам Габриэль, которой никогда не надоедало наблюдать священный трепет, который внушали ее руки, выставила их на обозрение, положив себе на колени.

— Я предпочитаю откровенность, мой дорогой месье, поэтому позвольте мне сразу перейти к делу. Я заметила, что вы восхищаетесь Симоной — как и она вами. Я намерена предложить вам большую честь, месье, очень большую. Я намерена даровать вам привилегию заниматься любовью с моей внучкой, которая пока еще девственница. Но к этому прилагаются несколько условий. Главное состоит в том, что вы должны сделать так, чтобы ее первый опыт принес бы ей столько же удовольствия, как, несомненно, принесет вам. Второе условие предполагает, что впоследствии, безо всяких ненужных хлопот, вы навсегда исчезаете из ее жизни. Можете считать это сделкой, которая окажется выгодной для всех участников, но для вас — особенно.

Он оцепенел, сидя на стуле с высокой спинкой. Пальцы его рук переплелись, и костяшки побелели, выпирая, подобно белым холмам. В голове у него роились варианты возможного и невозможного развития событий. Его первой реакцией было встать и, поскольку он еще не успел отведать деликатесов, стоящих на столе, уйти, не поблагодарив хозяйку за гостеприимство, и в этом случае его поведение нельзя было бы расценить как грубость. Но тогда он никогда не сможет узнать Симону ближе. Тем не менее он решил, что бестактно и неприемлемо со стороны бабушки предлагать свою внучку в столь унизительной манере. Он все-таки поднялся на ноги, повернулся к хозяйке и поклонился.

— Сожалею, мадам. Но вы не оставляете мне другого выбора, кроме как покинуть ваше общество.

Мадам Габриэль собралась было сделать очередной стратегический ход, когда сквозь заросли жасмина к ним прорвалась Симона. Она отряхнула мусор со своих перепачканных бриджей и вытащила из волос листья. Сквозь разорванную ткань ее блузы была видна царапина на плече. Положив одну руку на револьвер, она уверенно приблизилась к Киру.

— Не уходите, месье, во всяком случае, до тех пор, пока моя бабушка не извинится за свое недостойное поведение. Я все слышала помимо своей воли. Подумать только, она готова продать свою внучку столь нелепым образом. Это неслыханно и необъяснимо.

Бабушка надела перчатки, подобрала юбки и величественно направилась в замок. Симона взяла Кира за руку.

— Пойдемте, месье, я обещаю вам загладить свою вину.