Квадрат тамплиеров

Глава 2

Гислай Дегроф и Ханнелоре Мартенс прибыли почти одновременно. Она только что припарковала свой темно-синий «рено» позади полицейского автомобиля, когда ювелир подъехал на своем черном матовом блестящем «мазератти». Версавел заметил их прибытие. Было без пяти семь.

Ханнелоре Мартенс была одета в белую блузку и длинную темно-коричневую юбку, смелый разрез открывал пару стройных ног.

– Доброе утро, сержант, – весело сказала она.

– Заместитель прокурора Мартенс? – спросил он недоверчиво. Он слышал, что назначали молодую сотрудницу, но этот экземпляр выглядел не старше двадцати пяти лет.

– Ханнелоре Мартенс. Как поживаете, сержант?

Версавел постучал в фуражку передним и средним пальцами. По крайней мере, она разбирается в знаках различия своей полиции. Неплохой признак.

Они пожимали друг другу руки, когда Дегроф посигналил, обратив на себя внимание. Он припарковался, как пьяный ковбой.

– Дегроф, я полагаю? – услышал Версавел ее насмешливый тон.

– Он самый, – ответил сержант и подмигнул.

– Что ж, встретим потерпевшую сторону, это наша работа, – сказала она весело.

Версавел последовал за ней. Он обнаружил, что ему трудно понять, как такая дева попала в полицию. В модельном бизнесе она бы заработала больше.

Дегроф-младший оказался высоким худым субъектом. Его дорогой дизайнерский костюм не мог сгладить впечатление от выпученных глаз и острых угловатых плеч, торчащих сквозь куртку. Он шел сутулясь и явно выглядел старше своих лет.

– Заместитель прокурора Мартенс, – уверенно представилась молодая женщина.

Дегроф, казалось, тоже удивился, как прежде Версавел.

– Я приехала так скоро, как только смогла, – сказала она.

– Это очень любезно с вашей стороны, заместитель прокурора Мартенс. – Дегроф был джентльменом. – Меня зовут Дегроф, Гислай Дегроф, владелец «Бриллиантов и ювелирных изделий».

Версавел усмехнулся. Кого еще они могли здесь ожидать, Сноу Уайта?

– Что, ради бога, происходит? – спросил Дегроф с болезненным выражением лица.

– Мы должны спросить сержанта Версавела, – ответила Мартенс. – У него все детали. Верно, сержант?

Версавел сообщил вкратце, что они обнаружили, не объясняя настоящей причины остановки возле магазина.

– Обычная практика в ночном патрулировании, периодическая плановая проверка в этих местах, – четко отрапортовал он.

К счастью, Петижан был в стороне и не мог ничего слышать.

– Нет никаких признаков взлома. Все, кажется, заперто как следует, – заключил Версавел с осторожностью. – Возможно, господин Дегроф откроет для нас дверь. Я уверен, что там можно узнать больше.

– Хорошая идея, – согласилась Мартенс. – Нет смысла торчать здесь. Давайте посмотрим, что внутри.

Она явно хотела быть у своего штурвала. Версавел внимательно наблюдал за ювелиром, который шарил по карманам в поисках ключей. Сержант оглядел его помятый костюм в тонкую полоску, мокасины без носков и отвратительный галстук. Размытые черты лица, бородка и тяжелые мешки под лягушачьими глазами. От него пахло крепкими напитками.

Как только Дегроф открыл рольставни, Ханнелоре взглянула на Версавела. Он знал этот взгляд. Ее первое впечатление о ювелире совпадало с мнением Версавела, и ей также не понравился этот персонаж.

– Оставайся здесь, – сказал Версавел Петижану, когда он сделал движение последовать за ними. – И не позволяй никому войти без моего разрешения.

Петижан кивнул. Рольставни загремели, но с легкостью пошли вверх. Дегроф открыл дверь, включил свет и указал на встроенный шкаф, который не мог быть виден в витрине.

– Во-первых, охранная сигнализация, – пробормотал он.

Ханнелоре Мартенс решила остаться на месте, но Версавел жестом показал, что она может пройти внутрь.

– Сигнализация с задержкой, – пояснил он. – У нас есть сто секунд, чтобы снять систему с охраны.

Дегроф набрал четыре кнопки кода на маленькой клавиатуре: 1905 год.

– Вот мы какие! – сказал он так, словно выполнил какой-то хитрый фокус. – Бухта открыта.

«Идиот, – подумал Версавел, – кто скажет, что „бухта открыта“ после взлома? Берег-то чист. А берег и правда чист – ничего нет».

– Мон дью! – заскулил Дегроф, когда оглядел магазин. – Они все забрали!

– Значит ли это, что вы ничего не взяли на хранение? – Версавел удивился.

– С такой системой сигнализации как будто нет необходимости, сержант. Эта стоила мне полтора миллиона.

Он вдруг рванул в сторону и скрылся в узком коридоре за дверью. Мартенс и Версавел бросились за ним, но перед дверью они во второй раз услышали его крик:

– Мон дью!

Версавел вбежал в коридор первым. Он увидел справа две двери, обе были закрыты. Слева еще одна приоткрытая. Он почувствовал острый, едкий запах, но не мог понять какого рода.

Ханнелоре Мартенс закашлялась, когда они вошли и оказались в небольшой мастерской. Дегроф стоял, обхватив голову руками, уставившись на открытый стенной сейф, дверь сейфа висела на петле – сцена напоминала современную скульптуру.

– Любопытно. – Версавел присвистнул. Он извлек записную книжку и что-то нацарапал в ней.

Только он собрался задать вопрос ювелиру, как затрезвонили телефоны магазина. Подобно жене Лота, Дегроф застыл в странной драматической позе, сжав голову руками, уставившись невидящим взглядом в пространство. Версавел посмотрел на него, вернулся в зал магазина и взял трубку:

– Говорит сержант Версавел. Кто у телефона?

На другом конце провода несколько секунд было тихо – сотрудник охранного центра понял, что ему не повезло.

Всякий раз, когда поступал сигнал, он передавался через специальный телефонный канал в экстренную службу центра в шестидесяти милях от этого района. Но охранник решил вздремнуть пару часов вечером, чего он никогда не делал раньше. Он обещал своему сыну провести день в парке развлечений. Его бывшая жена отказалась брать в расчет, что он работает посменно, а право на посещение сына у него было лишь по воскресеньям, она не сделала для отца своего ребенка никаких исключений.

– Фредди Дугардин из охранного центра. Это полиция? – спросил он в тщетной надежде, что ответ будет отрицательным.

– Да, – сказал Версавел без выражения. Он полагал, что человек нервничал, и мог понять почему. Если был сигнал в тот вечер, а он его не принял по той или иной причине, утром его может ожидать госпожа безработица.

– Ничего серьезного? – спросил Дугардин почти с отчаянием.

– Весь магазин обчищен, мой друг, – сказал Версавел и вдруг понял, что сигнализация-то работала, когда они вошли в помещение. Дегроф ее побеспокоил. Вот почему охранник позвонил. Это было в воскресенье, и система должна была работать в нормальном режиме до понедельника. – Кто-нибудь мог отключить сигнализацию ночью? – спросил Версавел и открыл свой блокнот.

– Один момент, – попросил Дугардин. Он лихорадочно набрал код «Дегроф. Бриллианты и ювелирные изделия», глядя на монитор: wv-BR-1423. Пару секунд ожидания. Дугардин потер лицо ладонью и задышал. – Сержант, – сказал он громко и с облегчением, – нет ни одного зарегистрированного сигнала с полуночи до сих пор.

– А до полуночи?

– Одну секунду.

Это заняло две минуты.

– Господин Дегроф выключил систему в пятницу вечером. Он связался с моим коллегой по телефону.

– Пятница, вы говорите, – повторил Версавел. – Оставайтесь на линии, господин Дегроф здесь, рядом со мной. Вы отключали систему охраны в пятницу вечером?

Заместитель прокурора Мартенс присоединилась к ним и внимательно слушала.

– Конечно нет, – ответил Дегроф, как будто обидевшись.

– Господин Дегроф утверждает, что он не снимал систему с охраны в пятницу вечером, – сказал Версавел. Он использовал слово «утверждает» нарочно. Исходя из собственного опыта, он хорошо знал, что не должно верить людям на слово.

– Нет же. – Дугардин говорил уже более уверенно. – Он позвонил в 22.23. Вы можете послушать запись. Всего секунда.

Версавел простучал вальс Штрауса по столешнице, пока ожидал ответа. Дугардин перематывал пленку.

– Вот оно, – объявил Дугардин триумфально. – После пары разговоров и гудков.

Версавел услышал голос Дегрофа. Как и остальные выдающиеся граждане Брюгге, Дегроф говорил на западно-фламандском диалекте, вставляя иногда французские слова.

«– Алло, центр экстренной помощи? Гислай Дегроф говорит. Извините за беспокойство, но этим вечером я ожидаю важного клиента, я выключу сигнализацию.

– Понял, господин Дегроф. Как долго система будет отключена, как вы предполагаете?

– Час или полтора. О’кей?

– Значит, до полуночи все будет как обычно?

– Бьен су, мон ами[1].

– О’кей, господин Дегроф, приятно провести вечер».

Дегроф жестом нетерпеливо дал понять, что хочет прослушать запись еще раз.

– Вы можете запустить запись повторно? – спросил Версавел. – Господин Дегроф хочет услышать себя еще раз.

– С удовольствием, – ответил Дугардин.

Дегроф вырвал трубку у Версавела. Сержант шагнул в сторону и сердито потер усы. Дугардин включил запись, откинулся в кресле и закурил сигарету. Дегроф прослушал запись, и кровь отлила от его лица, ставшего мертвенно-бледным.

– Но это не мой голос, – потрясенно произнес он.

Ханнелоре Мартенс с любопытством повернулась к Версавелу. Для нее это было словно приключение, он не предупредил ее, что дежурство может быть таким увлекательным.

Потрясенный Дегроф все еще держал трубку. Версавел осторожно взял ее у него из рук. Дегроф покачал головой и рухнул в кресло.

– Ну, все теперь ясно? – спросил Дугардин с облегчением.

– Забудь о ясности, приятель, – посоветовал Версавел и заговорил спокойным, официальным тоном: – На твоем месте я бы начал писать отчет в деталях на двоих. Чтоб нам не пришлось потом что-либо долго выяснять.

– Конечно, сержант, – отозвался Дугардин, довольный, что все более или менее разрешилось.

– Если бы меня спросили, я бы ответила, что происходит нечто странное, – заметила Мартенс, когда Версавел вернулся.

Сержант пожал плечами:

– Какая разница – это наш хлеб, мэм.

– И что дальше? – спросила она с оттенком негодования.

– Но человек лжет, – прервал их Дегроф. – Я никому не звонил! Я провел вечер на свадьбе в Антверпене, с племянником Анны-Мари. Мы остались на ночь. Вот почему магазин был закрыт на весь уик-энд. У меня сто свидетелей, которые могут подтвердить это.

– Успокойтесь, господин Дегроф, – сказал Версавел. – Никто ни в чем не обвиняет вас. Вы пострадавшая сторона, не забывайте. Теперь мы знаем, что кто-то позвонил в охранный центр от вашего имени. Нам также известно, что кто-то был в курсе ваших планов на эти выходные. Он, видимо, знал, что вы были заняты по семейным обстоятельствам. Но главное, он знал, как обойти сигнализацию.

Ханнелоре Мартенс одобрительно кивнула. Сержант Версавел знал свое дело. Ее недоверчивость исчезла. Ее коллеги обычно высокомерно относились к полиции Брюгге.

Дегроф тупо смотрел в пространство и вытирал лоб носовым платком.

– Расслабьтесь, господин Дегроф. Мы сначала осмотрим мастерскую, а потом вернемся за вашим заявлением, – сказал Версавел.

– Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам? – спросила Ханнелоре Мартенс, не уверенная, стоит ли оставаться с Дегрофом.

– Я не могу позволить себе делать ошибки, когда рядом заместитель прокурора, – пошутил Версавел, но, к счастью, у нее было чувство юмора.

– Я не думаю, что это очень опасно, сержант.

Ее реакция понравилась Версавелу.

Не успели они войти в мастерскую, как Дегроф сунул платок в карман, схватил телефонную трубку и нервно набрал отцовский номер. В трубке прозвучало не более трех гудков, Людовик Дегроф не был соней, он вставал ровно в 6.30 каждый день без исключения.

– Алло, папа, это Гислай.

Людовик Дегроф слушал путаный отчет сына и, когда тот закончил, дал ему необходимые инструкции.

– Я сразу же позвоню комиссару. Оставайся там, – сказал он по-французски. – Я обо всем позабочусь. – Он всегда обо всем заботился.

– Здесь ужасный запах, – сказала Ханнелоре.

– Я об этом и говорю, – проворчал Версавел.

Он осмотрел стенной cейф. Тот, кто его открыл, знал, что делает. У Версавела был опыт в таких делах. Он провел часть военной службы в бомбохранилище.

– Пусто? – спросила она.

– Более чем. – Однако он заглянул внутрь, чтобы удостовериться. – Ничего. Профессионалы никогда ничего не оставляют после себя.

Ханнелоре снова закашлялась. Едкий смрад не уходил, несмотря на открытую дверь.

– Это кислота, – определила Мартенс. – Я помню, когда я еще была ребенком, как мой отец опускал паяльник в соляную кислоту. Тот же запах.

Версавел кивнул. Он хотел сказать ей, что она хорошая девочка и что такие заместители прокуроров так же редки, как и белые бегуны-марафонцы.

Площадь мастерской была не более тридцати квадратных футов. Напротив двери стоял верстак с шарнирным рычагом, со встроенными светильниками и увеличительным стеклом, тисками и множеством различных инструментов, разбросанных в беспорядке, и компактное полировальное колесо. Здесь, по-видимому, проводился мелкий ремонт.

Версавел вдруг заметил прямоугольную стеклянную емкость, похожую на аквариум, на полу между верстаком и стеной. Это было как-то неуместно, и он не мог понять, почему никто не заметил этого раньше. Емкость была заполнена мутной жидкостью с серебристой пленкой на поверхности.

– Вот откуда запах, – фыркнул сержант. Он присел и зажал нос над контейнером.

Ханнелоре присела рядом. Их колени соприкоснулись.

– Гадость какая! – Она скривилась и отвернулась.

– Я думаю, мы должны позвать Дегрофа, – сказал Версавел.

Она протянула руку, и он помог ей подняться. Ханнелоре посмотрела на него: красавец мужчина, обходительный, спокойный – ее тип. Она была всегда, еще в студенческие годы, падка на мужчин в возрасте.

– Господин Дегроф, – прорычал Версавел, – можем ли мы пригласить вас в мастерскую?

– Мон дью. – Дегроф взревел, когда Версавел указал на непонятный аквариум. – Aqua Regis[2], мон дью.

«Мон дью» Дегрофа начали действовать Версавелу на нервы, поэтому он не сразу спросил его, когда здесь появилась эта жидкость.

Дегроф рывком открыл ящик под скамьей и извлек резиновые перчатки. Он натянул перчатку на левую руку и сунул руку в странный аквариум. Его лицо выражало тревогу, как будто он боялся найти страшный сюрприз на дне. На лбу вздулась извилистая жилка, усугубляя его и без того невеселый вид, подчеркивая особую асимметричность его выпученных глаз. Он сунул руку так глубоко, что вонючая жидкость едва не залилась в его перчатку. Через тридцать секунд он нетерпеливо вытащил руку. Между его большим и указательным пальцами была зажата тонкая полоска желтого металла.

– Мой бог, – проворчал он.

– И что? – спросил Версавел, изображая неведение. – Удалось ли вам найти что-нибудь, сэр?

Дегроф пристально посмотрел на него и вдруг словно обезумел и стал яростно мешать жидкость и, похоже, не боялся, что жидкость брызгами вот-вот попадет в его перчатку. Версавел и Ханнелоре стояли, словно зачарованные. В считаные секунды он сумел выудить целую кучу чего-то, вероятно золота, со дна.

– Вы хотите сказать, что преступник не взял с собой ничего? – спросила Ханнелоре. Она начала понимать, что происходит.

– Конечно, никто не возьмет на себя труд перерыть весь ювелирный магазин, чтобы просто уничтожить или испортить добычу, – рассудил Версавел трезво.

– Нет? – прорычал Дегроф. – А что вы думаете об этом? – Он протянул руку, чтобы показать несколько грязных драгоценных камней. – Варвары! – завопил он и, не обращая больше внимания на Версавела и Ханнелоре, как одержимый продолжил рыться в нижней части бака.

Версавел посмотрел на Ханнелоре и обнаружил, что она улыбается. Вдруг кто-то крикнул возле магазина: «Привет». Ханнелоре наблюдала, как Дегроф вылавливает предметы, укладывая их рядом с теми, что уже добыл, слева от себя: эксклюзивные браслеты, кольца, ожерелья и серьги.

Версавел вернулся в магазин узнать, что там происходит.

– Версавел, как делишки, детка? – как помятая труба, пророкотал офицер Декостер с типичным для Брюгге выговором. – Жаль, что мы так поздно, друг. Но вы знаете Де-Кайзера. Он всегда полчаса просыпается, затем еще час пытается все объяснить.

Стоящий рядом коллега Йозеф Вермерш расхохотался.

– Вы сделали достаточно, мы должны быть осторожны. Оказывается, Дегроф чей-то протеже, если вы понимаете, о чем я, – продолжал Декостер.

Версавел приложил к губам палец и кивнул в сторону служебной двери магазина. Но Декостер не обратил внимания. Он и Вермерш не были испорчены манерами и комплексами. Версавел не знал, что лучше, но он бы поклялся, что Де-Кайзер послал эту парочку, чтобы его позлить.

– Так всегда бывает с этими протеже. – Вермерш усмехнулся. – Вот почему мы остановились, чтобы забрать пару бархатных перчаток. Вы никогда не научитесь разруливать ситуацию. Но я не должен этого говорить вам. Эй, Версавел? Эй?

Декостер был один из тех типов, что нервно и сдавленно ржут. Версавел одной рукой взял его за плечо, пальцами другой – оттянул ему губы едва ли не на пару дюймов к уху.

– За-мес-ти-тель, – прошептал он по слогам, указывая в отчаянии в заднюю часть магазина. – О’кей, она еще совсем зеленая, но она заместитель прокурора.

Декостер кивнул, широко раскрыв глаза, моргнул, показывая, что он понял, и ткнул Вермерша локтем в ребра.

– Что за хрень? – вскрикнул тот.

– Версавел хочет сказать, что ты должен заткнуться. Петижан заснул у двери, – ответил Декостер уклончиво.

Вермерш все еще не понял. Но главное было то, что он молчал.

– Повезло, его будущий тесть не здесь. В противном случае…

– Сделайте мне одолжение, Декостер. Не начинайте о Петижане. Он не замолкал всю ночь.

– Каждому светит такое дежурство. Справедливо ли это, а, сержант? – дразнил Декостер. – Я отдежурил с ним дважды в прошлом месяце.

Версавел благоразумно скрыл тот факт, что он был бы в своей постели в это самое мгновение, если бы не любовные взлеты и падения Петижана.

– Я думаю, что мы должны отправить его домой, – предложил Версавел. – Он лишь загрузит каждого из нас. Подбрось его до Хаувер-стрит, – сказал он Вермершу, – тогда Декостер поможет мне с отчетом.

– А заместитель прокурора не может помочь? – пошутил Декостер. – Эти ребята очень охочи до работы.

– Заместитель – она, – уточнил Версавел. – И это не просто она, если вы меня понимаете.

– Спасибо, сержант.

Три пары глаз сверкнули в сторону заместителя прокурора Мартенс, когда она вышла к фасаду магазина. Несколько секунд длилось тягостное молчание.

– Господин Дегроф считает, что злоумышленник спустил всю коллекцию в царскую водку, – сказала она. – Я предлагаю одному из вас помочь ему составить опись поврежденного товара. Сержант, надо позвонить в институт криминалистики.

Они стояли как школьники, пойманные с поличным. Даже Версавел, который редко лез в карман за словом, потерял дар речи. Это был ее момент истины, она давно к нему готовилась. В конце концов, она имела шанс воспользоваться своими полномочиями и погрузиться в работу, которую так трудно было получить.

– Конечно, мэм, – опомнился Версавел.

Он все проглотил, и не в первый раз. А как бы он повел себя, если бы его сделали заместителем прокурора. Должность, собственно, обязывает. В этот момент в магазин вернулся Дегроф.

– Мне нужно позвонить. Вы извините меня?

Дегроф сел за свой стол. Он выглядел измученным и растерянным. Он снял куртку. Его левая манжета была пропитана жуткой кислотной смесью. Его глаза налились кровью, редкие волосы прилипли к голове. Дегроф вспотел, как марафонец, однако дело было не в миллионах, которые он потерял по милости странного злоумышленника. Он боялся того, что скажет папа.

– Выйдем на улицу на минуту, господа, – предложила Ханнелоре дипломатично.

Ей все больше нравилось пользоваться полномочиями. Дегроф поблагодарил ее легким кивком. Оказавшись на улице, она закурила сигарету и предложила остальным присоединиться, но Декостер отказался. Зато Версавел и Вермерш были курильщиками.

– Странное дело, – заметила Ханнелоре после первых глубоких затяжек. – Если вы спросите меня, то я скажу – надо больше работать.

Трое мужчин вежливо улыбнулись.

– Мы имеем дело не с любителем, это точно, – заметил Версавел.

Декостер и Вермерш, казалось, онемели.

– Каков мотив? Все дело кажется абсурдным. Вы не согласны, мэм? – спросил Версавел.

Группа смеющихся японских туристов изумленно уставились на них с другой стороны улицы. Их гид сделал какое-то замечание по поводу увиденного. Гиды всегда что-то говорят, если не знают, что делать. Японцы сразу же записали – магазин «Дегроф. Бриллианты и ювелирные изделия». Защелкали бесконечные фото– и видеокамеры.