Квартальный Поручик

Глава 14. Дук Монкут

— Что там с нашей помощью? — осведомился Щербаков.

— Ожидается в течение двадцати минут, — ответил ему Уватов — министр внутренних военных дел. — За это время прибудут и войска, и главы всех крупных кланов. — они уже уведомлены о предстоящей задаче.

— Ну хоть не придётся тянуть одеяло с клановыми на себя, — буркнул кто-то.

Надо сказать, что и при царе, и в Советском Союзе с его лозунгами о коммунизме равенстве и братстве не любили аристократов. Во время революции свергая власть народ вообще делал это для того, чтобы не было богатых, но это были смутные времена, которые, слава богу, закончились.

Аристократию может быть не любили, но уважали точно. По двум причинам — она имела очень большую силу, и вторая — в случае военных действий или природных катастроф, и такого прочего она согласно Конституции тут же вставала на защиту рядовых граждан. Чем серьезней была беда, тем больше одарённых аристократов отправлялись для того, чтобы её ликвидировать. Один Берг-Дичевский с его способностью вызывать огненный шторм чего только стоил.

Не любили аристократию по тому, что у них было то, чему обычно завидуют люди — деньги и власть.

К военному периметру потянулась вереница частных машин, и от туда начали двигать аристократы. Старая гвардия способная уничтожить небольшую армию обычных людей. Не даром, их называют цепными псами императора. Один за одним двигались главы кланов.

Высокий и широкоплечий Пётр Игнатьевич Берг-Дичевский — непревзойдённое воплощение огненной мощи, человек, который щелчком пальцев способен спалить несколько кварталов на пике своей формы. Говорят, что десять лет назад, когда в город вторглась запрещенная террористическая группировка размером с небольшую армию крича и призывая «всех шакалов» кто не с ними, добровольно стать их рабами, поскольку это удел баранов.

Берг-Дичевский вышел к кварталам в которых они засели в одиночку.

Иизжарил их самих. Как баранов. Просто щелкнул пальцем, и над одним кварталом поднялся огненный гриб. Те фанатики, которые оказались ближе к эпицентру превратились в пепел. Те, которые оказались дальше — просто прожарились до хрустящей корочки. Потом он щёлкнул второй раз, и сгорела их вторая часть.

Третьего раза оказалось не нужно — террористы сами побросали оружие, и сдались. Слава богу, у них не было заложников, чтобы давить и ставить требования. Итог для фанатиков всё равно был один — расстрел.

Следующим вошёл Павел Анатольевич Милославский и его сын Михаил. О Михаиле я ничего не знаю, но точно знаю, что когда через границу с Китаем во время какого-то переворота перешла мятежная армия там был Милославский. Против него вышло несколько взводов, а кто-то говорит рота, но не ушёл ни один — их просто пронзило всех острыми побегами терновых кустов. И не скажешь, что этот интеллигентный человек с бородкой клинышком способен так жестоко расправляться с врагами.

Следующим шёл Андрей Геннадьевич — глава Хундов. Лицом он напоминал жёсткого следователя. По слухам он обладал не только способностью Хундов к поиску и обездвиживанию, но и мог очень быстро перемещаться, и атаковать с помощью печатей ветра.

Баумы — отец и трое сыновей. Сильные люди участвовавшие в Афганской компании, когда Афганистан запросил помощи у России. Если Берг-Дичевский был способен уничтожить квартал или небольшой город огненным грибом, то Баумы могли стать просто живым пулемётом. Старший как говорят, покрывался огромными стальными доспехами, и формировал из Лебена металлические пули, которые очередями отправлял во врагов.

Как говорят, такая пуля была способна пробить лёгкую бронетехнику, и даже среднюю. Его сыновья были не настолько сильны, но даже их мощи было достаточно, чтобы пробить бронежилет.

Арзет. Единственная женщина, и с ней несколько мужчин — дядя, пара взрослых племянников и двоюродные браться. Такими убойными техниками они не обладали, но не дай боже никому тягаться с Арзет в той же рукопашной — заклинанием заменяющим скальпель они могли легко изрезать человека или отсечь ему конечность, да и другими могли привести его в нерабочее состояние. Страшные противники.

Никольские. Двое братьев обоим лет за сорок. Увы, про их способности я ничего не знал.

Девидны. Алексей Захарович, и Захар Михайлович. Отец и сын. Взрослый мужчина и крепкий и сильный старик. Склонность имели к магии земли. Старший из Девиндов был известен тем, что разрушил пять кварталов просто ударив кулаком в землю при конфликте с Манчжурией. Дома просто сложились как карточные домики. Младший же был известен тем, что в своё время просто раскатал в блин японских солдат при русско-японском конфликте.

Мельниковы — племянник и дядя тридцати и пятидесяти лет. Предрасположенности, к какому либо магии обоих я тоже не знал, как и не знал их участия в военных действиях.

Островские — муж и жена. Тоже неизвестные для меня люди, единственное, что я мог сказать о них — это то, что им за сорок.

Рейганы — отец, сын, дед. Все трое седые, но как говорят — это фамильная черта. Повелители бурь и катаклизмов.

Надо сказать, что после ужасных войн двадцатого века, и после Второй Мировой, мировым решением всех государств было принято запретить участие одарённых от третьей категории и выше в войнах — как самого опасного и негуманного оружия. Запретили ядерное оружие, химическое, биологическое, экспансивные патроны и патроны со смещённым центром тяжести, как негуманное оружие.

И вместе с ними запретили участвовать в войнах за своей территорией, одарённым от третьей категории и выше. Согласно мировой конвенции одарённые такой силы должны участвовать в военных действиях только в случае нападения на их страну и только внутри страны. То есть просто охранять её. Вне пределов страны могли быть использованы только простые солдаты.

И надо сказать такое решение вышло просто замечательным — войны сразу прекратились. Никто не будет посылать армию на соседнее государство, зная, что там есть такие чудовища, подобные Берг-Дичевскому, которые сотрут её в порошок, как только она войдёт в страну.

И никто одновременно не будет выводить армию из страны по второй причине — если в страну вторгнется чужая армия, то как сильны бы не были аристократы, им понадобиться помощь — они просто оружие, которое переламывает ход войны.

Поэтому о военных подвигах некоторых аристократов могли и не знать — те, кто не участвовал в войнах двадцатого века попросту решали внутренние конфликты в стране.

А армия всё равно осталась — для того, чтобы быть поддержкой. Для того, чтобы охранять границы. Для того, чтобы просто, в конце концов приучать людей к дисциплине.

Именно поэтому с нами, сегодня будет всего несколько рот солдат, которые даже не успели понюхать пороху — остальные на границах.

Последними вошли двое господ которые заставили меня невольно напрячься — оба были корейцами.

— Бинх Гуань, — представился один из корейцев, когда все собрались. — Посол Северной Кореи в России и одарённый первой категории. Я буду участвовать вместе с вами в уничтожении террористов, порочащих честь и достоинство такой страны как Северная Корея. Мой император приносит глубочайшие извинения за то, что такие люди вообще существуют и даже живы.

— Ен Банг, — представился второй кореец. — Посол Южной Кореи в России и одарённый первой категории. Я так же буду участвовать вместе с вами в уничтожении террористов. Мой император так же приносит свои глубочайшие извинения за то, что такие люди существуют, и творят свои преступления.

Так вот кто это. Дело действительно серьезное, если даже две враждующие страны пришли к общему решению в таком вопросе. Очень серьёзное. Не только в плане безопасности, но и в дипломатическом плане.

— Раз все в курсе того, для чего мы здесь собрались, то попрошу всех готовиться к выезду, — кивнул министр внутренних военных дел. — Как я понимаю господа аристократы военную подготовку все прошли? Вот и хорошо, значит, на поле боя не будет путаницы. Сейчас все одеваем амуницию и отправляемся на Новосибирскую Сверхглубокую, и да поможет нам бог.

Идти никуда не пришлось — поспешные адъютанты и прапорщики приволокли бронежилеты и другую амуницию, и выдали каждому огнестрельное оружие. Такая себе защита против безумных азиатов, способных насылать проклятья, и использовать жуткие техники, но все, же лучше, чем ничего. Огнестрельное оружие тоже получил каждый.

Никто из аристократов не явился со своим оружием только потому, что закон запрещал рядовым гражданам иметь огнестрельное оружие, кроме охотничьего. Да и зачем такое примитивное оружие людям способным взмахом руки рушить города? Исключение делалось впрочем, и для короткоствольного оружия — пистолетов, поскольку большинство дуэлей проводилось с их помощью.

Мне достался тяжёлый и плотный бронежилет и автомат Калашникова — старое доброе оружие, которым солдаты уничтожали друг друга. Всё-таки хорошо, что с принятием последних законов войны прекратились.

— Стройся в колонну по два, — скомандовал министр, и о диво, аристократы дисциплинированно начали выстраиваться парами.

Даже непримиримые корейские послы, страны которых враждуют уже много лет встали бок о бок. Переглянувшись с Егором мы тоже шагнули в общий строй.

— Костя стой! — подбежала ко мне Анна.

Я рассеянно обернулся.

Девушка обхватила меня, прижимая к себе, и прервала все вопросы поцелуем. Оторвавшись, она смущённо отвела взгляд и тихо сказала:

— Пожалуйста, возвращайся живым. Я буду ждать тебя.

Это выглядело так, словно Аня провожает меня на войну. Хотя почему выглядело? Так оно и было. Я действительно уходил воевать, и действительно мог не вернуться, а она меня провожала. Глядя на неё, я понял, что сейчас она красиво как никогда раньше. Лёгкий румянец делал её ещё более женственной, и беззащитной. Такая сильная, и такая слабая. Хотелось обнять её, и не отпускать ни за что. Я вдруг понял, что очень и очень смущён, а ещё, что мне безумно приятно. Так приятно и хорошо мне не было уже давно.

В груди поселилось странное чувство, щемящее болезненное и одновременно дающее наслаждение. Что это? Почему я снова чувствую себя как в семнадцать?

Я знаю ответ, но не решаюсь сказать его вслух. Кажется теперь у меня появилась очень серьёзная причина, чтобы вернуться, и вернуться живым.

— Я вернусь, — сказал я вместо всего того, что хотел сказать девушке.

Аня ещё раз легонько поцеловала меня в щёку, окончательно превращаясь из холодной красавицы и терминатора в самую обычную девушку. Обняв её на последок, я зашагал к военным автомобилям. Уезжать не хотелось как никогда. Я молча занял своё место не обращая ни на что внимание, один раз оглянулся, и увидел, что Анна стоит и смотрит вслед.

Анна стояла, смотря в след, а затем к ней подошла Саша, и тоже вместе с ней стала смотреть вслед уезжающим автомобилям. Потом сестры слегка пошевелились, и заметили друг друга, посмотрели друг на друга, а после подошли, и взявшись за руки стали смотреть вслед уходящей колонне военной технике. Машины проехали ещё, сделали поворот, и сестёр не стало видно, а я сидел и думал о том, как всё закрутилось, и сколько всего произошло за последнее время. Изнанка. Неведомые твари. Страшные существа. Надёжные соратники и друзья.

Бегство. Спасение Егора. Должность Квартального Поручика и звание Сержанта. Спасение заложников и Александры. Срыв Анны и её признание. Помощь обоих Корей в деле Сунга Монкута. И ещё много чего. Теперь уже не получиться бегать от самого себя и искать оправдания. Теперь настало особенное время, но сначала я должен вернуться живым.

Подъезжая к Новосибирской Сверхглубокой можно было увидеть, как меняется рельеф. Из милого пасторального он превращался в тусклый и унылый. Зелёные деревья сохли и блёкли. Трава тоже сохла и отмирала. Земля становилась серой. Птицы облетали это место стороной. Зверей видно не было. Всюду встречались заржавевшие ограждения да хлипкие КПП, которые уже большей частью лежали на земле.

Сама природа словно намекала на то, что место полно скверны, подтверждая свою дурную славу и не менее дурную легенду. Правдой она была или вымыслом, но пейзаж навевал тоску и уныние словно говоря — «уйди, здесь ты найдёшь только тлен и проклятие». Уже подъезжая к центру Новосибирской Сверхглубокой стала видна огромная воронка, которая упиралась одним концом в небо.

— Опоздали, — прокомментировал министр внутренних военных дел. — Похоже, они уже завершили то, что затевали.

Машина выехала на открытый участок, и стала видна широкая прогалина, где и была раньше злосчастная Сверхглубокая. Вокруг были вычерчены печати, и сновало несколько фигур, а из воронки выбирались люди. Клан Монкут наконец смог вырваться из заточения.

— Погодите, они машут белым флагом, — заметил Ен Банг, — Ваши указания господин Уватов?

— Сначала послушаем, чего они хотят, — ответил министр Уватов. — Со мной пойдут Ветров, как человек больше всех общавшийся с Сунгом, Щербаков, Петров, пожалуй Берг-Дичевский, как специалист по печатям и Изнанке, и вы господа послы. Остальным готовиться к возможной атаке. И ещё — снайперам готовиться, солдат — на позиции.

Адъютант тут же передал распоряжение по рации. Мы покинули автомобиль и двинулись в сторону махавших белым флагом корейцев. От клана Монкут выдвинулся сам Сон, или как было его настоящее имя Сунг Монкут, рядом с ним шёл мужчина более хищного вида и более зрелого возраста — я сразу понял, что это его отец, рядом шли ещё несколько человек.

— Рядом с ним его отец, — пояснил Бинх Гуань, — Дук Монкут, в прошлом Дук Итиль, до того, как он предал свой клан и основал собственный. Тот старик рядом Куан Монкут — почётный советник клана, дальний родственник Дука Монкута. Женщина рядом с ним — Куен Монкут — мать Сунга, и жена его отца. А та девушка — Каня Монкут — младшая сестра Сунга. Не обманывайтесь тем, что они женщины — обе обладают отменной жестокостью, и уникальными техниками.

— Спасибо за информацию господин посол, — кивнул Уватов. — Скажу честно — опознать их по старым фотографиям у нас бы не получилось.

— Всегда пожалуйста, господин министр, — вежливо кивнул кореец.

Изгнанники замерли и встали, дожидаясь нас. Мы молча подошли к ним. Я ожидал, что заговорит Сунг, как наиболее знакомый и проживший в России дольше других человек, но первым заговорил Дук Монкут, его отец.

— Приветствую вас северные варвары, — раздался непривычный и хриплый голос корейца. — Не думал, что окажусь здесь, но правила требую того, чтобы приветствовать хозяев земли, на которой я нахожусь.

Его жена позволила себе высокомерный взгляд, граничащий с презрением, а дочь даже глумливую усмешку. Это что провокация? Разве так ведутся переговоры?

— Что ты себе позволяешь, мичином?! — на русском ответил ему Бинх Гуань, — Убийца и предатель ты ещё смеешь открывать рот и изрыгать оскорбления?!

Дук глумливо ухмыльнулся.

— Прошу прощения, — с усмешкой сказал он. — Мой словарный запас не богат, да и к тому же, как твой Император зовёт за глаза этих людей? Мы оба знаем, что именно так же.

Бинх Гуань побледнел от ярости. Ен Банг наоборот побагровел и сжал кулаки.

— К чему это позёрство Монкут? — оборвал азиатов Уватов. — Говори чего ты хочешь и без этого фиглярства.

Дочь Дука что-то возмущённо сказала на корейском, Сунг ответил ей, после чего она замолчала, а оба посла приняли такой вид, словно собирались убить взглядом всех переговорщиков.

— Вижу у кого-то в этой стране есть яйца, — осклабился Дук Монкут. — Тем лучше. Мы предлагаем вам объединить силы вместе с нами. Мы построим новый строй, изменив прогнившую насквозь страну, которая и без того разделилась на две, повесим всех предателей, которые забыли о том, что такое честь и долг, и заставим жить народ по старым законам. Я ещё помню свою страну целой, а не разделенной. Северяне — вы сядете на вершину в своей стране. Ведь сильным людям ни к чему законы, император, министры, сильные люди, такие как мы просто получают то, что должны. Земли и нашей и этой страны давно просят калёного железа и плети. Наведём этот порядок вместе, северяне, которых я не знаю?

— Кождо щипцеги! — рявкнул Бинх Гуань, судя по интонации это было что-то вроде русского «иди на хутор».

— Коллэгатхинен ёмноко! — почти синхронно вместе с ним ответил Ен Банг.

— Ну так что, северяне? — игнорируя послов спросил Монкут. — Если вы откажитесь, то пожалуй я начну сначала с вас, а после с вашей страны.

Уватов помолчал ровно секунду, а затем ответил.