Квартира

Дядя

Третья турка кофе «по-арбатски» и темная зимняя ночь постепенно подходили к концу, когда Артем Павлов наконец уловил смысл комбинации, проделанной с семьей Николая Губкина. Ловкие ребята организовали трест, точнее, «товарищество на вере», собирая с будущих владельцев квартир деньги из расчета полтысячи долларов за квадратный метр. Николай, в частности, сдал пятьдесят тысяч, рассчитывая на квартиру площадью под сто метров. Однако поперек его планов встали еще три таких же инвестора, внесшие такие же суммы за такие же метры. И не было бы никакого спора, если бы организаторы построили три одинаковые квартиры. Но они строили только одну. Одну – на троих. А потому лишь один из пайщиков имел шанс заполучить жилплощадь в построенном доме. И этим счастливчиком оказался отнюдь не Николай Губкин.

Естественно, в данной ситуации Павлов советовал бы идти в суд; выиграть такой процесс не составляло особого труда. Если бы не пренеприятнейшее «НО». Это «НО» заключалось в том, что ни одной из имеющихся на руках у Губкина бумаги не было написано как положено, по закону. Все договоры носили какую-то косвенную форму. То есть по названию и по фразам они вроде бы обуславливали приобретение Губкиным квартиры по окончании строительства, но все – через массу условностей и условий, вписанных между строк этих соглашений. Павлов уже в который раз перечитывал объемные документы и все никак не мог ухватить все время ускользающую обязанность девелоперов хоть что-то и когда-то в обозримом будущем горе-инвестору отдать. Он допил кофе и взъерошил волосы.

– Ну и ребус! Ай да волшебники! Ну, ничего, братцы, мы вас прихватим с другой стороны.

Он тут же начал заполнять чистый лист понятными лишь ему сокращениями и цифрами. Постепенно исписав одну страницу, взял вторую и третью. Наконец остановился. Бросил ручку и, вскочив из-за стола, выдал несколько па степа. Отстучал незамысловатый мотивчик и заслуженно похвалил самого себя:

– Ну, Павлов! Ну, молодец! Возьми с полки пирожок. Попались, голубчики.

Довольный найденной схемой, он хлопнул в ладоши и только сейчас увидел стоявшую в дверях крохотную девочку с соской-пустышкой во рту. Белобрысенькая, с голубыми глазами девчушка изумленно глазела на смешного дядьку, который сперва плясал, а теперь хлопал сам себе в ладоши. Малышка улыбнулась и тоже захлопала в ладошки. Артем присел перед ней на одно колено и приложил руку к груди.

– Здравствуй. Я – Артем. А ты кто?

Девчушка вытянула соску, удивленно подняла бровки и ответила:

– Ля-ля, – и тут же вернула пустышку на место.

Позади девочки появилась мама. Она спешно обхватила ее руками и быстро залепетала:

– Ой, простите, извините нас. Она проснулась и сбежала. Кроватки нет детской. Слезла с кресла, и вот. Извините.

– Да о чем вы?! – рассмеялся Артем. – Не надо извиняться. Мы с ней здорово пообщались. Отличная девчонка! Лялька?

– Откуда вы знаете? – насторожилась мамаша.

– Она сама мне сказала.

Мама девочки покачала головой и грустно произнесла:

– Ах, если бы… из-за этих скитаний у нее что-то нарушилось. Врач говорит, нервное. Вообще ничего не говорит. Хоть тресни!

– Но… – попытался возразить адвокат, но женщина всхлипнула, порывисто подхватила хрупкого ребенка на руки, прижала к себе и, сглотнув слезу, поцеловала в пушистые кудряшки. Павлов на мгновение отвел глаза, а потом все-таки подошел к ним и мизинцем пощекотал девочке ее маленькую ладошку. Та улыбнулась и, отдернув ручонку, снова достала изо рта соску. Павлов тихонько наклонился над малышкой, подмигнул ей и повторил:

– Я – Артем. А ты кто?

– Ля-ляська! – звонко закричала девчонка.

Ее мама чуть не выронила ребенка.

– Чудо! Чудо какое! Коленька! Лялечка заговорила! Боже мой! Какое чудо! – она уже не сдерживала слез.

Из коридора прибежал растрепанный и, кажется, еще более лохматый, чем накануне, Николай Губкин.

– Что? Кто? Что случилось? Лида! Что происходит?

– Она сказала «Лялячка»! – счастливо всхлипнула мать.

– Нет. Неправильно, – возразил Артем и снова дотронулся мизинцем до ладошки Ляли и повторил: – Ля-ля-ська!

– Ля-ля-ська! – словно эхо отозвалась девочка.

Теперь уже Николай растроганно шмыгнул носом, и Артем, глянув на часы, поднял руки:

– Так. Соседи! Хватит разводить сырость! Лида, готовьте нам с Николаем завтрак. А ты, Лялечка, иди к папе.

Он подхватил ребенка, передал Губкину и кивнул на свободный стул:

– Садись! И слушай, что я надумал. Для тебя, Николай, это единственный путь к жилью. Да и Ляле полезно попрактиковаться в юриспруденции.

Артем слегка прикоснулся к ее ручке губами, и девочка, словно кокетливая барышня, захихикала и внятно произнесла:

– Дя-дя!