Квартира

Космонавт

Люди всегда стремились летать. И спустя каких-то семь-восемь тысяч лет от сотворения мира им это удалось. Понятно, что как только получилось взлететь над землей, захотелось отправиться еще выше. Особенно притягательными оказались звезды. Первый советский космонавт имел особую идеологическую миссию – помимо демонстрации первенства социализма в освоении Вселенной, он должен был найти бесспорные доказательства отсутствия бога. Доказательства были найдены, но сами космонавты, похоже, стали от этого убежденными христианами.

Игорь Поклонский, как любой советский мальчишка, мечтал стать космонавтом. Поэтому, как только в его мошне завелись первые сотни миллионов, он сразу же записался в отряд космических туристов. Причем слово «турист» ему весьма не нравилось, и он потребовал его замены в договоре на выражение «космический путешественник». За лишние пятьсот тысяч у. е. формулировку поменяли.

Заплатив положенные взносы и авансы, Поклонский довольно быстро вошел в форму и уже вовсю крутился на центрифуге, требуя все новых и новых нагрузок. Его не смущали цифры в 4, 5 и даже в 6 Жэ. Эти максимальные для человеческого организма значения он преодолевал легко. Ну а пройдя весь цикл наземной подготовки, он отправился в воздух и именно здесь впервые ощутил себя пушинкой. Несмотря на солидную комплекцию: 205 см роста и 126 кг веса, Поклонский парил в невесомости и гоготал во все горло.

– Я лечу-у-у-у! У-у-у-у-у! – с пьяными от счастья глазами изображал не то самолет, не то ракету Игорь Михайлович, и подполковник-инструктор неодобрительно качал головой и незаметно от Поклонского покрутил указательным пальцем у виска.

С инструктором молчаливо соглашался и экипаж. Наблюдать за причудами космического туриста их вынуждал договор и отсутствие должного финансирования. Поклонский же не замечал не только их жестов и укоризненных взглядов, но и вообще никого вокруг. Он парил над землей в уникальном космоавиационном тренажере и мечтал, как в совсем недалеком будущем начнет строить свои башни на Луне, Марсе, Юпитере и прочих ныне почти недоступных планетах. Темпы, с какими развивались наука и техника, давали базу для уверенности, а острые и абсолютно неземные ощущения, которые испытывал Игорь на тренировках, толкали его и без того неудержимую фантазию.

«Я как воздушный пузырь – огромный, радужный, легкий и прочный», – улыбнулся Игорь, легко оттолкнулся от стенки и поплыл вдоль ряда прожекторов, освещавших внутреннее устройство летающей лаборатории. Сейчас он парил на высоте трех метров от пола, устланного гимнастическими матами, а внизу его страховали сразу два военных инструктора. Если пропустить команду об окончании режима невесомости, без страховки можно рухнуть вниз и покалечиться, и он был об этом предупрежден и даже подписал соответствующее обязательство.

Раздался резкий сигнал, и Поклонский осознал, что, замечтавшись, опять не услышал дважды прозвучавшей команды: «Конец режима!» Две пары сильных рук подхватили внезапно отяжелевшее двухметровое тело курсанта-путешественника.

– Принимай! Страхуем! Игорь! Игорь Михайлович, как вы?

– Окейно… – самозабвенно прохрипел Поклонский и отключился.

Нет, он не потерял сознания, но его мечтания и грезы вдруг обрели реальные формы. Он увидел себя как бы со стороны, сидящим в огромном кабинете. Сам кабинет парил над землей и был выполнен в форме стеклянного куба. «Офис мира» – почему-то пронеслось в пульсирующем сознании начинающего астронавта. Он чуял, всем сердцем чуял: перед ним открываются поистине космические перспективы.