Лабиринт Ариадны

Или для меня он не тайный? Если мне не запрещено никому о нем рассказывать. Просто некому.

Ник уже успел снять куртку, и я повисла у него на шее, подставляя губы. Он немного помедлил, наслаждаясь моей готовностью к поцелую, и только потом, наконец, наклонился. Как бы я ни подпрыгивала — он был слишком высоким, чтобы целовать его, если он сам не склонит голову.

Губы у него, как всегда, были прохладные. С улицы понятно, но они не согревались даже к середине ночи, и когда он проводил цепочку поцелуев по моему животу, я всегда вздрагивала от холодка на коже.

— Соскучилась? — довольно мурлыкнул Ник.

— Ужасно скучно было, — кивнула я, сползая по его телу вниз.

— Ужин приготовишь? — он передал мне тяжелую сумку, из которой торчал пучок зелени, а внутри позвякивали боками бутылки.

— Сейчас что-нибудь соображу.

Я потащила продукты на кухню и принялась выкладывать на стол охражденную курицу, жирную сметану, гладенький картофель в сетке, большие розовые помидоры, сиреневый лук и россыпь ароматных яблок. В холодильнике был еще сыр, так что блюдо родилось само собой.

— Посмотри, что я там в диздоке навертела! — попыталась я перекричать музыку, которую Ник по своей привычке включил на полную громкость. — В открытом файле!

— Уже смотрю!

Быстренько настрогав курицу с картошкой и залив это все сметаной с натертым сыром с чесноком и зеленью, я сполоснула руки и присоединилась к Нику.

Так у нас проходил почти каждый вечер.

Мы вместе ужинали, потом работали, обмениваясь замечаниями по поводу присланных художниками и программистами материалов, ожесточенно спорили, нужен или нет очередной квест, умение или монстр. Потом занимались сексом, и глубоко ночью Ник уезжал домой. Или не уезжал, частенько оставаясь до утра, и тогда я варила ему с утра кофе. Он терпеть не мог кофе из автоматической кофеварки, так что я освоила ручную мельницу и турку. Сама я редко завтракала, но кофе с ним пила.

Он приносил не только продукты — благодаря Нику в ванной наконец появился держатель для душа, старое покрывало было заменено на пушистый плед, на комоде зародилась небольшая винотека с разными сортами европейского красного. Там же поселилась умная колонка со своенравной Алисой внутри, которая упорно на просьбу включить музыку для секса ставила спид-металл с его ритмом отбойного молотка.

Ник завел еще и столик для ноутбука в постели — он предпочитал гедонистически работать лежа. Это — и еще множество мелочей потихоньку превратили его квартиру для свиданий в довольно уютный дом.

Иногда мне казалось, что я вышла за него замуж, просто забыла об этом. По крайней мере, в мессенджерах мы от обмена сообщениями о работе как-то сразу перешли к просьбам купить туалетную бумагу или заскочить по дороге за заказом в Озон.

— Когда следующая встреча со спонсорами? — спросила я, стряхивая капли воды с рук на голую спину Ника. Дома он раздевался до пояса, оставаясь в джинсах или брюках, но всегда снимал рубашку. Я подарила ему домашнюю футболку со «Звездными войнами», и он даже поблагодарил, но надевал ее, только открывая дверь курьеру.

— После конференции, — рассеянно ответил он, просматривая мою сегодняшнюю работу. — Там мы организуем презентацию, по реакции будут смотреть. Напиши, кстати, ТЗ для художников, нам нужны баннеры и постеры для оформления стенда.

— Окей… У нас будет свой стенд? Ура! — я запрыгнула на подлокотник и обняла Ника со спины, прислонившись щекой. — А кто на нем будет? Меня возьмешь?

— Пару девок в мини поставлю для проформы, — отмахнулся он. — Мне не до этого, буду носиться с высунутым языком, налаживать связи.

Вопрос про меня он аккуратно обошел. Я знала, что пытать его бесполезно — уворачиваться даже от прямых вопросов Ник умел виртуозно. Если он не хотел отвечать — он не отвечал, и хитрить, давить и уговаривать было пустой затеей.

— Кстати! — спохватился он, разворачиваясь и перетаскивая меня к себе на колени. Я с удовольствием прижалась к его обнаженной груди, насыщая свой тактильный голод. — Сегодня подписал договор, после конференции у нас будет собственный офис. Переселю туда всех, выходим на финишную прямую, ебашим. К весне должны запустить альфа-тест.

— Офис! — я подпрыгнула у него на коленях, цепляясь за острые плечи и безжалостно сминая отглаженные мной же с утра брюки. — А где? Большой? Там будет балкон? Можно мне там работать? Кофемашина будет?

— На Преображенке, пятнадцатый этаж, без балкона, но панорамные окна, кофемашину куплю, — отчитался Ник. — Зачем тебе туда? Нам с тобой и тут хорошо.

Его прохладные губы скользнули по моей шее, как обычно, заставляя мурашки разбежаться по коже. Ладони нырнули под домашнюю футболку, привычно накрывая грудь.

— Но ты же туда будешь ездить? — я поерзала у него на коленях, ощущая напрягшийся член.

— Я другое дело, я начальник. А ты можешь работать где угодно, тебя не надо контролировать, в отличие от наших балбесов. К тому же… — его пальцы вдавили ткань моих домашних штанов мне между ног, рождая тянущее горячее ощущение. — Разве в офисе можно сделать так?

— М-можно… — выдохнула я. — В твоем личном кабинете!

— Мой стол будет в общем зале, — заметил Ник. — И еще мне очень нравятся твои стоны, а их никакие стены кабинета не сдержат.

— А Гришенька тоже будет в офисе? — спросила я, стараясь игнорировать его все более настойчивые ласки.

— Будет, — коротко ответил он, стаскивая с меня штаны и расстегивая свои брюки.

Презервативы у нас давно поселились в мозаичной мисочке на столе. Там их можно нашаривать вслепую, когда мы отрываемся от работы на быстрый секс. И оттуда же можно выуживать по пути к постели.

— Он будет, а я нет? Меня как будто вообще не существует, Ник, — пожаловалась я, пока он разбирался с шуршащей упаковкой. — Я невидимка. Я даже ТЗ программистам и художникам пишу с твоего аккаунта.

— Ты наше тайное оружие, Ариадна, — Ник рывком стащил с меня футболку и накрыл ртом левый сосок, втягивая его до легкой боли. Его пальцы нащупали мой клитор, раздвинули складки плоти, размазывая влагу по напряженному члену, облаченному в латекс. — Ты потрясающее сокровище, а я дракон, который его охраняет.

Он откинул голову назад, направляя в меня член, и выдохнул низкий стон одновременно с моим вздохом.

— Это… другая сказка… — задыхаясь, сообщила я. — У меня в лабиринте дракон не разумный…

— Тогда я твой Тезей, которому ты дала путеводную нить, — не сдался Ник.

Он держал меня за бедра, контролируя глубину проникновения, а я двигалась вверх-вниз, стараясь впустить его в себя как можно глубже. Мне как будто постоянно не хватало еще чуть-чуть — чуть близости, чуть скорости, чуть резкости, но он меня сдерживал, уговаривал не торопиться.

— Не мой, — возразила я. — У тебя есть женщина.

— Об этом обязательно разговаривать прямо сейчас? — раздраженно выдохнул Ник, грубо сминая мою грудь и выкручивая пальцами соски.

— Нет… — сдалась я, цепляясь за его плечи и закрывая глаза.

Несколько минут отчаянно-быстрых и резких движений, шлепков плоти о плоть, нарастающего напряжения, укусов, стонов, болезненных поцелуев, от которых вновь останутся следы — Ник любил потом гладить их пальцами с самодовольной улыбкой — и он напрягся всем телом, а я почувствовала пульсацию внутри.

— Хочешь кончить? — как всегда, предложил он, видя, что я не успела догнать.

Я прижалась к нему всем телом, обнимая за шею и сжимая зубы на плече.

Умелые пальцы быстро довели до финала и меня.

Стоны… Да, я не сдерживалась и порой срывала голос до хрипа, когда мне было особенно хорошо. Нику нравилось. Настолько, что иногда он начинал второй раунд сразу после первого, лишь сменив презерватив.

Но не сегодня.

Сегодня он провел пальцами по моей груди, стирая дорожки пота, скатившиеся с шеи, и вдруг задумчиво сказал:

— Знаешь, что?..

— Что? — у меня не было сил пошевелиться, но я знала, что скоро он уйдет в душ и надо будет одеваться и возвращаться к работе.

— Если проект взлетит, мы с тобой поженимся. Устроим грандиозную свадьбу с кабриолетом и живым оркестром.

Я замерла, не понимая, что только что услышала.

— Это… предложение? — глухо пробормотала куда-то в шею, не решаясь даже посмотреть ему в лицо.

— Конечно. — Ник провел ладонями по моим бокам, очертил талию, стиснул ягодицы, втянул воздух сквозь сжатые зубы. — Конечно. Ты ведь рада?

Глава тридцать пятая. Ираида притворяется Ариадной

— Фролова, у тебя совесть есть?

Примерно с этой фразы начался день, закончившийся катастрофой.

— Прости, пожалуйста! Но у меня столько всего произошло, все так закрутилось!

— У тебя трех секунд не было написать, что все в порядке?!

Лика ругалась — и была совершенно в своем праве. С момента моего возвращения из Кореи прошло уже несколько месяцев, а я не то что не встретилась с ней, чтобы передать все килограммы косметики, сладостей и блокнотиков — даже не позвонила. И не ответила ни на одно сообщение в мессенджерах, скрываясь за безликим «была в сети недавно».

Я терпеливо выслушивала все, что она желала мне сказать, помешивая свой кофе в причудливом стаканчике из цветного стекла. Устав спотыкаться о коробки с крайне нужными вещами, которые я так и не распаковала, сегодня с утра я открыла одну из них… И наткнулась на фигурки небожителей, купленные в Пусане специально для Лики.

Совесть и стыд взвыли в унисон и так энергично вгрызлись в меня, что я наконец нарушила свое уединение и позвала подругу на кофе.

На эту милую кофейню я когда-то наткнулась совершенно случайно — она вдалеке от моих обычных маршрутов, сюда неудобно добираться и от дома, и от бывшей работы, и от нового дома, и от нового офиса Ника. В общем, идеальное место для конспиративных встреч со старыми подругами.

— Ты как-то изменилась… — задумчиво сказала Лика, когда наконец закончила меня чехвостить, отхлебнула остывший кофе и перешла к светской беседе.

— Ты даже не догадываешься, как сильно, — спрятала я горьковатую улыбку в глотке орехового рафа.

Я пока еще не рассказала ей про смену имени, работы, квартиры… и всего остального. И даже не потому, что надо было постепенно подготовить Лику к подобным новостям. Просто я поняла, что медлила и со встречей и с рассказом потому, что воспринимала эту смену как временное явление.

Будто бы на время ремонта переехала в другой дом, но скоро можно будет вернуться.

Вернуться к Ариадне — нелюбимому когда-то имени, которое теперь кажется отсутствующей частью моего тела.

В свою квартиру, которая казалась надоевшей и скучной, а теперь мнится идеально уютной.

К друзьям и знакомым, потерявшим меня в суете смены телефонных номеров и аккаунтов.

Поэтому я и не перетаскиваю их на новое место, и с Ликой не виделась. Как будто ждала, что вот-вот все кончится и можно будет жить как раньше.

Вот только с работой не получится откатить обратно — репутация моя безнадежно испорчена Мальцевым. И вообще я обиделась на Марка Евгеньевича.

Но вообще-то нынешнее занятие нравилось мне куда больше. Несмотря на наши регулярные скандалы с Ником, такой свободы я не чувствовала никогда.

Не переводить чужие тексты, пытаясь уловить, что братья-корейцы имели в виду.

Не вылавливать кусочки здравого смысла из густой солянки китайско-корейско-английского бреда.

Не выстраивать в слаженный хор чужие голоса, приспосабливая переведенные через два языка грамматические конструкции под не самый простой русский с нашими родами, падежами и спряжениями.

А творить.

Потому что создавать игры — это самое близкое к чистому творчеству занятие. К божественному творению миров, подвластному только демиургам.

Целая вселенная в руках — безумная ответственность и безумный восторг в равных пропорциях.

— Серьезно? Все изменилось? — Лика поняла мой ответ по-своему. Глаза ее загорелись, и она вся подобралась, как кошка перед нападением. — Рассказывай скорее! Кто он? Кореец, да? Скажи, что кореец — я тебе обзавидуюсь!

— Нет, не кореец… — засмеялась я.

Лика с горящими глазами и в ободке в виде кошачьих ушек смотрелась просто изумительно. К ее необычному, почти бирюзовому цвету глаз и светлым невесомым волосам образ кошко-девочки подходил как родной.

— А кто? Кто? — заерзала она в кресле, теряя интерес даже к малиновому эклеру, что было совсем уж немыслимо. — Богатый? Красивый? Высокий?

— Да дело вообще не в мужике! — закатила я глаза.

— Так у тебя никто не появился?..

Ее разочарование было таким трогательным, что я бы даже выдумала одноразовый секс с красавчиком-корейцем, если бы действительность не была гораздо круче.

— Появился, — призналась я. — Но все сложно.

— Он женат?

— М-м-м-м-м…

Женат ли он?

А я понятия не имею.

Расстался ли Ник со своей женщиной?

Нет? Да? Он ничего об этом не сказал, только сделал мне свое внезапное предложение — и ушел.

Оставил «подумать», не дав сказать ни слова.

Но кто делает предложение одной женщине, все еще живя с другой?

И все-таки…

В общем, даже на этот простой вопрос я Лике ответить не могла.

— Да при чем тут мужик! — снова попыталась я выпутаться. — У меня такой потрясающий проект! Ты не представляешь! Новая игра, совершенно…

— Платят хорошо? — деловито прервала меня Лика.

— Хорошо. Но дело не в деньгах!

— Да что у тебя такое творится? Дело не в мужике, дело не в деньгах… — поморщилась она. — А в чем тогда? Выглядишь ты неважно, прости. Я подумала бы, что у тебя недосып от разнузданной сексуальной жизни, но ты же говоришь, не в ней проблема.

— Да я просто никуда не хожу, дома работаю, поэтому перестала наряжаться…

Я посмотрела на свои ногти с облупившимся лаком, отбросила лезущую в глаза отросшую челку, вспомнила, что поленилась даже ресницы накрасить перед встречей и, устыдившись, пробормотала:

— Да просто никуда не хожу, работаю дома, вот и нет повода наряжаться…

— А кроме работы поводов нет? — удивилась Лика. — А этот, который «все сложно»?

— Его все устраивает. Я ему и такая нравлюсь, — отмахнулась я.

Вообще-то впервые Ник начал меня домогаться именно в Корее, где я вырядилась на всю катушку. Но с другой стороны, начались наши отношения, когда я уже довольно долго торчала в своей берлоге и выглядела так себе. Да и знакомы мы не один год, он меня со всех сторон изучил.

Такие отношения, кстати, надежнее, чем взорвавшиеся фейерверком, когда оба при параде и стараются показать свои лучшие стороны.

Воспоминания о последней ночи в Корее я отгоняла так упорно, что она стала казаться мне сном. Там я была великолепна, как никогда. Даже в постели, скинув платье, притворялась яркой, красивой, соблазнительной, дерзкой.

Не собой.

Впрочем, и любовник мой наверняка в обычной жизни совсем не тот великолепный бог во всем сиянии, каким предстал на конференции перед тысячами участников. И передо мной — распуская перья, чтобы соблазнить.

В обычной жизни он, скорее всего, такой же, как все эти жирные коты, главы корпораций — неприятный желчный мужик, уверенный что все остальные по определению ниже уровнем. Просто потому что у него на счетах в банке больше циферок.

А его постельные умения — лишь следствие богатого опыта. Когда ты богат и красив, заполучить любую девушку так же легко, как меня в тот вечер.

— Неужели тебе неинтересно послушать про наш проект? — спросила я Лику. — Это интереснее сплетен про мою половую жизнь, честное слово!

— Если твоя половая жизнь не с корейцем, то, пожалуй, даже про проект интереснее, согласна, — вздохнула Лика. — Подожди, я «Бейлис» к кофе закажу, чтобы выдержать твои трудоголические восторги.

— Ну какая ты зараза! — вздохнула я. — А я тебе еще подарки привезла…

Я оглянулась, чтобы подозвать официантку и заказать ей ее «Бейлис». Сегодня гуляем за мой счет — заглаживаю вину, так что ворчать Лике можно сколько угодно.

К тому же это всего лишь ритуал. Она слишком давно завидует моему увлечению работой, чтобы до сих пор это скрывать.

Лике смертельно скучно в любом офисе и любая работа за деньги не вызывает у нее энтузиазма. Сколько я ни спрашивала, чем же ей было бы интересно заняться — она лишь пожимала плечами. Сильнее всего она мечтала выиграть в лотерею и больше никогда не работать. К сожалению, карьера домохозяйки ее тоже не прельщала — готовка и уборка вдохновляли ее еще меньше бухгалтерии и маникюра, которыми она перебивалась в ожидании своего джекпота.

Она всегда выслушивала мои захлебывающиеся от восторга рассказы об играх и по собственному ее признанию со временем стала даже более уважительно относиться к этому «бессмысленному» развлечению. Раз я столько в него вкладываю — не такое уж оно и тупое, да?

Лика и сама не против была чем-нибудь так же увлечься, да вот не находилось дела по душе.

Официантку я заметила на другом конце небольшого зала, у самого входа. Подняла уже руку и открыла рот, чтобы окликнуть ее, но тут дверь кофейни распахнулась и в зал, пригнувшись, чтобы не врезаться в низкую притолоку, вошел… Ник.

Не один.

Его рука по-хозяйски лежала на талии очень ухоженной девушки в невероятно узкой юбке и на тоненьких шпильках. Та улыбнулась официантке, изящным жестом убирая прядь блестящих черных волос за ухо, и что-то сказала Нику, глядя на него так… так…

В общем, на брата, друга или старого знакомого так точно не смотрят.

А он коротко кивнул, склонился и коснулся губами ее виска.

Знакомо и привычно. Точно так же он целовал и меня, проходя мимо на кухню, чтобы поставить чайник.

Глава тридцать шестая. Ариадна ставит ультиматум

Самым сложным было аккуратно свернуть наши посиделки с Ликой и разойтись, не дав ей понять, что случилось. Не показать, что я знакома с Ником, стереть с лица выражение шока и все остальные выражения, повернуться и продолжить разговор, краем глаза наблюдая за передвижениями парочки.

К счастью, нырять под стол, делая вид, что ищу потерянную сережку, мне не пришлось. Официантка проводила гостей к уютным диванчикам в соседнем маленьком зале, задернула бархатную занавеску и подошла к нам, чтобы узнать, не нужно ли что-нибудь прекрасным леди.

Если бы я рассказала Лике правду про свою личную жизнь, которая сейчас ворковала с другой за бокалом вина, Нику бы не поздоровилось. У нее не было буферной зоны между эмоциями и действиями, она всегда выясняла отношения сразу, не отходя от кассы.

Я же собиралась подойти к вопросу с холодной головой.

Не потому, что коварная мстительница.

И не потому, что мне не было больно.

Было. И очень.

Хоть я и не верила Нику до конца, но все же успела к нему привязаться. Нельзя не привязаться к человеку, с которым в обнимку смотришь кино, которому варишь кофе, рядом с которым просыпаешься утром, чувствуя, как он еще во сне прижимается к тебе.

Где-то в глубине души я допускала малюсенькую нежную вероятность, что его слова обо мне — правда.

Восхищение Ника всегда казалось мне слегка нарочитым, похожим на комплименты горячих южных мужчин, торгующих персиками и розами. Его лесть была слишком грубой — но если достаточно долго слушаешь о своей гениальности, капля за каплей эта лесть просачивается в незаметные щели в броне.

Он никогда не говорил мне о любви. Я бы не поверила. Любовь — это не про уходить вечерами к «не жене», чтобы лечь с ней в постель после вечера в моей постели.

Он никогда не врал.

Напрямую.

Не клялся в чувствах, которых нет, не обещал быть только со мной, не давал того, чего не собирался. Ловко обходил острые темы и, если разобрать каждый его посул, — в его словах обнаруживалось множество умолчаний, которые я легко заполняла сладкими ожиданиями.

И все же. Все же.

Боль и досада смешивались слишком равными частями, чтобы я могла понять, чего хочу больше — мести или утешения.

Наверное — анестезии. Хотя бы на время грядущего разговора.

— Отравилась чем-то? — забеспокоилась Лика, когда я пожаловалась на боль в животе. — Что ты заказывала?

— Нет, нет, меня с утра мутит, — поспешила я отвести подозрения от работников кофейни. Скандал мне сейчас ни к чему.

— Может, ты беременна? — сощурилась она, но я так испуганно замахала на нее руками, что она мгновенно успокоилась.

Еще чего не хватало! Нет, про живот и тошноту была чистая ложь, но на минутку я похолодела, судорожно подсчитывая дни. Нет, все в порядке, никаких сюрпризов. Просто надо поскорее свернуть наши посиделки и поспешить по домам, пока кто-нибудь не выглянул в главный зал по какой-нибудь надобности.

Скрежет ключа в замке раздался в десять вечера, когда я уже вся извелась от тревожного ожидания.

Быстро свернула окошко с рабочими документами, в которые уже часа три бездумно пялилась, не в силах сосредоточиться.

— И почему меня никто не встречает? — весело проворчал Ник, и на мгновение я почувствовала укол вины. Голос у него был довольный, и я собиралась это изменить.

Выскочила в коридор, не тратя времени на поиск тапочек. Пряча глаза, привстала на цыпочки, чтобы подставить губы.

На губах Ник не остановился — цепочка поцелуев сползла вниз, на шею, он спустил с моего плеча край футболки и заодно сграбастал жадной лапищей грудь.

— М-м-м-м… какая ты уютная и теплая, — промурлыкал он, подталкивая меня в комнату. — Показывай быстренько, что ты придумала для игровой выставки, и займемся чем-нибудь поинтереснее.

— У меня ничего нет, — ответила я и поймала его удивленный взгляд. — Кстати, именно выставку я и хотела с тобой обсудить. Ну и вообще…

— Что именно обсудить? — он нахмурился, садясь в кресло и разворачивая файлы, как будто не поверил мне на слово, что я ничего не сделала. — Действительно ничего… Что случилось? Почему ты не работала? Настроение плохое? Так давай я его тебе подниму, и ты быстренько за вечер все набросаешь концепт.

Он потянулся ко мне, обвивая за талию и роняя к себе на колени.

— Нет, не надо меня веселить сексом, — я попыталась выкарабкаться из его рук, но не преуспела.

— А чем еще? — Ник задрал мою футболку, накрывая грудь двумя ладонями. — Я, кстати, там суши принес. Сам уже поел, так что с ужином не заморачивайся.

Ухватившись за край стола, я подтянулась и выкарабкалась-таки из кресла и его объятий. Одернула футболку и даже сделала шаг назад, когда лапы Ника вновь потянулись ко мне.

— Погоди, давай сначала про выставку!

— Ну что с ней? — раздраженно вздохнул он.

— Хочу там присутствовать. И еще. Ты говорил, что я тоже буду партнером в проекте. Разве не нужно подписать какие-нибудь документы на эту тему?

— С документами пока все сложно, — Ник ответил сразу, спокойно глядя мне в глаза. — Давай дождемся, когда получим бабло от инвесторов. Сейчас тебе вписываться просто невыгодно, иначе придется тоже, как и мне, вкладывать свои деньги. А когда будет спонсорское бабло, поучаствуешь только в уставном капитале, да и то формально.

— Ничего, я вложусь, — кивнула я. — В конце концов, я же верю в наш успех. Без проблем.

— Куда ты так торопишься, Ариадна? — фыркнул Ник. — Я же сказал — все будет в свое время.

Он закинул ногу на ногу, глядя на меня с легкой насмешкой. В его позе чувствовалась вальяжная расслабленность, и это слегка сбило меня с курса. Я ожидала, что он занервничает, когда я спрошу про партнерство, но Ник именно на этот вопрос предпочел ответить, хотя он казался мне более сомнительным.

— И ты не ответил про выставку, — напомнила я.

— Что тебе там делать? — он потянулся к ноутбуку, щелкнул по пробелу, пробуждая экран, повозил пальцами по трекпаду.

— Посмотреть на наш проект.

— Ты его сама делаешь, на что там смотреть? К тому же там будет куча людей, с которыми лучше не сталкиваться.

— Например?

— Мальцев, например, — раздраженно огрызнулся Ник. — Или ты думаешь, он успел тебя простить? Братец-то твой еще сидит. Да и ты…

— Что я?

Ник не ответил, гоняя курсор по экрану ноутбука и сжимая челюсти так, что под кожей перекатывались желваки. Я стояла, глядя на него в упор и ожидая продолжения.

— Что ты от меня хочешь, Ариадна? — вдруг резко взорвался Ник, вскакивая с кресла и отходя к проему двери.

Там он развернулся лицом к комнате и скрестил руки на груди, занимая оборонительную позу.

— Хочу официальное закрепление наших деловых отношений, — ответ я отрепетировала. — И участие в выставке на правах партнера.

— Я не возьму тебя ни на какое публичное мероприятие, пока с инвесторами не будет все на мази, — Ник тоже отвечал четко, будто репетировал, но явно нервничал, глядя на меня сузившимися глазами. — Чтобы твоя репутация уже не могла испортить нам проект.

— Ах моя репутация… — я помотала головой и тоже скрестила руки на груди, занимая зеркальную боевую стойку. — Хорошо, допустим. Но оформление меня как партнера на лбу у меня написано не будет. В документах будет фигурировать совсем другое имя. Я разве не для этого его меняла? Никакой шпион не подкопается.

Ник шумно выдохнул через нос, словно вообразил себя огнедышащим драконом и надеялся сжечь меня своим пламенем, чтобы не отвечать.

— Я собирался на тебе жениться. А ты вот так мне доверяешь?

— Именно доверяю, — я тоже выдохнула. — А ты мне?

— Конечно, я тебе доверяю, Ариадна! — он с некоторым внутренним усилием сменил позу, протягивая ко мне руки раскрытыми ладонями вперед.

Но я тоже читала книги про язык тела и на всякий случай скрестила еще и ноги, показывая, что не готова к перемирию.

И вздернула голову:

— Тогда в чем проблема подписать договор?

— В том, что сейчас самый ответственный момент, а ты решаешь все усложнить!

— Вот именно — самый ответственный момент, а ты юлишь! — фыркнула я. — И как тебе доверять, Ник? На слово?

— Ариадна!

— Ираида. Я Ираида, — напомнила я, и глаза Ника сверкнули в бешенстве. — Именно это имя должно стоять в нашем договоре. О том, что я владею 10 % проекта!

Ник несколько секунд смотрел на меня, и я физически ощущала, как ярость внутри него разгорается, раскаляясь добела.

А потом вдруг что-то кончилось.

Он остыл в одну секунду. Опустил руки. Расслабленно привалился плечом к дверному косяку.

И совершенно спокойно, даже холодно спросил:

— То есть, ты настаиваешь на заключении договора немедленно?

— Да…

Я мысленно отругала себя за нотку сомнения в голосе.

— Тебя кто-то накрутил? — с почти веселым любопытством уточнил Ник.

— С чего ты взял? Я сама по себе не могу такое решение принять? — удивилась я.

Он только покачал головой, а левый уголок его губ дернулся, словно он хотел улыбнуться, но сдержался.

— Хорошо. Через неделю… — начал он.

— Сейчас, Ник, — прервала я его. — Договор немедленно. Дату начала действия можешь поставить любую.

Ник задумчиво смотрел на меня, уже не скрывая злой улыбки:

— То есть, работу ты сегодня не сделала сознательно? Намереваясь выкрутить мне руки? Поставить ультиматум?

— Нет!

— Тогда жду концепт для конференции к утру.

Он развернулся спиной ко мне и принялся обуваться.

— Ты куда?.. — растерянно спросила я.

— Подготавливать договор, — не оборачиваясь, ответил он. — Разговаривать нам сегодня больше не о чем.

Он захлопнул за собой дверь, так и не посмотрев на меня.

Глава тридцать седьмая. Коммос. Часть 1

Дионис

Это Россия. Страна противоречий.

Здесь все решается деньгами — и одновременно есть вещи, которые нельзя решить ни за какие деньги. Например, найти мою Ариадну, канувшую в Лету.

Захватывающие дух закаты, чужаки с мрачными лицами, вывернутая зазеркальная логика. Мое вино легко развязывает языки, упрощая, казалось бы, невозможную коммуникацию. Но — до определенного предела. После некоторых вопросов хмельные веселые собеседники резко трезвеют и пропадают из реальности. Вместо них — каменные статуи, неспособные разомкнуть уста.

Я сижу в гостиничном номере с «завораживающими видами на деловой центр столицы», как обещала мне реклама в буклете. Насколько они завораживающие, мне, кажется, никогда не узнать. Все скрывает серая пелена дождя, выстраивающего вокруг меня изменчивые стены лабиринта, в котором я заблудился.

Даже чистая вода, всегда спасавшая меня от хандры, тут не бирюзовая, а серая, как ни стараются строители роскошных бассейнов в СПА-центре придать ей вкус Средиземноморья.

Не хочется игры и шуток, не хочется путешествий и поиска нового.

Надо скорее найти — ее.

Иначе я навсегда останусь в этом черно-белом мире, не сумею вернуться. Пересечь границы между этим и тем миром легко в одну сторону и почти невозможно в другую. А сил остается все меньше.

Ее одну.

Меня окружает множество девушек с лицами-масками.

Они настолько совершенны, что захватывает дух. Словно кто-то отфотошопил реальность, выведя на улицы города идеальных героинь из игр — мечту всех мужчин.

Они улыбаются идеальными улыбками, их зубы жемчуг — чуть прозрачный, светящийся изнутри, идеальный. Кожа шелковая, глаза яркие, пропорции божественные.

Они хмурятся, избегая морщинок на лбу, их голоса проникают в душу и ниже, их губы рождают фантазии, от которых вскипает кровь, а тонких лодыжек хочется касаться губами.

Они могут быть послушными кошечками, они могут быть строптивыми стервами, интеллектуальными собеседницами, домашними и уютными подругами.

Они превращаются в идеал раньше, чем сам успеваешь понять, чего же ты хочешь.

Даже если я хочу сорвать на ком-то раздражение — они умело предоставят повод.

Мне было бы нечего желать в этом лотосовом раю.

Даже немного досадно, что ни одна из них не Ариадна.

Мои уши запечатаны ее голосом, который твердит: «Вы трусливые капиталисты, которых интересует только гарантированная прибыль!»

Ее голосом, выкрикивающим, стонущим, шепчущим что-то бессвязное.

И ее голосом, который говорит:

— Это отвратительно!

Последнее, что я от нее услышал.

— Что за сокровище эта твоя Ариадна? — спрашивает отец, которому я говорю, что снова не вернусь в этом месяце. — Такая невероятная красавица?

Нет.

Не красавица.

Не гений.

Не уникальный специалист.

— Сокровище, — киваю я. — Так бывает, пап. Просто она — моя женщина. Не знаю, как еще объяснить. Это надо чувствовать.

— Да, — задумчиво кивает он с экрана ноутбука. — Я знаю. Я за твоей матерью десять лет бегал. Разрушил ее мечту остаться старой девой и всю жизнь заниматься искусством, не отвлекаясь на детей и мужа. Десять лет! И то случайно поймал в момент слабости.

— Помню! — осеняет меня. — Ты рассказывал!

Теперь эта семейная байка слушается совсем иначе. Раньше думал — неужели вокруг отца не других женщин? Одна мама? Иначе почему его больше никто не заинтересовал?

А теперь знаю — были. Вот как у меня есть все эти красотки из влиятельных кругов, с безупречными телами и первоклассным образованием. Хочешь — в постель ее бери, хочешь — в жены, хочешь — на прием в Кремль.

Но их — много.

Она — одна.

— И дед твой такой же был, — снова кивает отец. — Он был помолвлен с младшей сестрой, а увидел старшую — и пропал.

— Разорвал помолвку, невеста его прокляла, началась война и прошло много лет, прежде чем они с бабушкой наконец увиделись, — вспоминаю я очередную семейную легенду. — Думаешь, это из-за проклятия ты десять лет гонялся за мамой?

Неужели и мне придется годами искать мою Ариадну. Сердце тяжелеет от подобной перспективы. И это заставляет меня шевелить мозгами шустрее.

Что еще я могу сделать, чтобы выманить на свет мою мятежную, мою дерзкую и талантливую принцессу?

«Открытый конкурс идей для нового сезона многопользовательской игры «Стоун Меркури»!

Вы всегда мечтали внести свой вклад в развитие уникального и лучшего игрового мира?

Это ваш шанс!

Принимаются абсолютно все идеи от демиургов с любым опытом разработки!

Хотите, чтобы миллионы игроков бродили по локациям, рожденным вашей фантазией? Тогда — пишите нам!

Это — игра вашей мечты!»

— Боюсь, вы не совсем точно оценили перспективы данной инициативы, — члены совета директоров всегда выражаются с азиатской витиеватостью. — Несомненно, идея великолепная и уникальная, — и сдабривают свою речь демонстративной до неприличия лестью. — Но наших ресурсов будет недостаточно для сбора и адекватной оценки…

— Я буду рассматривать все идеи лично! — резко прерываю я директора филиала и едва терплю, пока он заканчивает разговор многочисленными пожеланиями здоровья мне и моей семье.

Удивление на его лице не прочитать, но некоторая заторможенность и шаблонность этих пожеланий намекают, что мое решение заставило его задуматься.

Ему невдомек, что в написанном лично мной рекламном тексте спрятаны приманки специально для одного-единственного демиурга. Я говорю с Ариадной ее же словами и надеюсь, что она на них откликнется.

Разве сможет она устоять и не поучаствовать в конкурсе хотя бы анонимно?

А я найду даже мельчайшие осколки ее идей в тех отвалах пустой породы, которые будут сгружать нам те, кто гораздо более уверен в себе при куда меньшем таланте.

Глава тридцать восьмая. Коммос. Часть 2

Утро начинается с плохого эспрессо в полупустом и сонном зале ресторана. И с длинного списка заявок на конкурс. С каждым днем кофе все отвратительнее, а заявок все больше.

Даже самые жирные сливки не спасают — у них привкус пластика.

В семь утра в гостиничном ресторане только я и мужчины в деловых костюмах с серыми лицами. Они отвратительно трезвы и пьют свой кофе с обреченностью смертников, словно готовясь отправляться на унылые равнины царства мертвых.

Вечером я часто встречаю их там же — только уже пьяными, с красными лицами и в объятиях обворожительных охотниц в обтягивающих платьях и на шпильках.

Но это дурной хмель, не приносящий веселья, только забытье.

Впрочем, для них и это — благо.

С каждым днем солнце поднимается все позже, и я прихожу завтракать в полутьме. И сижу до конца — пока последняя заявка не отправится в корзину.

Других мест для них нет.

Могучие богатыри, кони-шутники, списанные с осла из «Шрека», девицы с косами и «обязательно семеро детей, мы пропагандируем семейные ценности».

Эльфы в кокошниках, березки, орки-завоеватели и «мы хотим переосмыслить мировое фэнтези-наследие».

Синекожие люди на драконах, светящиеся мечи, громадная стена изо льда… «Может показаться, что вы это уже где-то видели, но так игрокам будет проще знакомиться с новым миром».

Разбирать это все — страшно.

Очень страшно.

Очень.

Очень страшно не увидеть того, что я ищу, пропустить строчку, моргнуть, не увидеть одну-единственную ниточку, что выведет меня из бесконечного лабиринта серого тумана. Поэтому я перечитываю каждую заявку дважды.

И уже немного схожу с ума.

Вот бы позвать на помощь хорошего психолога, в пару к нему социолога — чтобы по валящимся как из рога изобилия идеям, отвратительно похожим одна на другую, поставить диагноз обществу и расписать прогнозы его развития надежнее, чем это делают политики в своих толстых книгах.

Еще хочется к ним в компанию психиатра. Причем для себя.

Иногда кажется, что я не усну ночью после прочтения некоторых идей. Иногда — что усну и навсегда потеряюсь в сумерках чьего-то больного разума.

— В России сейчас расцвет жанра хоррор, — делится старый знакомый, глава местной игровой компании на дружеском ланче. — Мы уже разрабатываем несколько проектов по этой тематике.

— «Стоун Меркури» — позитивная игра, мы стараемся добавить ярких красок и радостных впечатлений, такова наша политика, — замечаю я.

— Вот они и думают, что неплохо бы разнообразить вашу полянку с радужными пони, — пожимает он плечами. — Да что мы все о работе? Приедешь сегодня на тусовку? Секс-вечеринка от лучшего ивент-агентства страны. Мальчики, девочки, неведомы зверушки и даже драконы. Фэнтези-тематика как раз, твой профиль. А?

На такой вот вечеринке в Берлине мы когда-то и познакомились, обменявшись визитками где-то в процессе загула. В том настроении я бы только обрадовался приглашению.

Но сейчас туманная меланхолия заставляет меня покачать головой.

— Много дел, — оправдываюсь коротко.

И нисколько не жалею, что меня в тот вечер не обнимают тонкие женские руки и на ухо не шепчут пухлые губы. Жалею только о том, что все еще не нашел ту, чьи руки хотел бы ощутить на своем теле. Поэтому даже в постели пересматриваю заявки, отмеченные звездочкой. Те, в которых мне почудилось что-то интересное. Главное — ничего не упустить.

На тумбочке рядом открытая бутылка вина, наполняющая ароматом греческих холмов слишком просторный и холодный номер. Иногда кажется, что только домашнее вино из отцовских виноделен позволяет мне держаться.

Но эта бутылка — предпоследняя.

Тянусь к ней, чтобы сделать еще глоток, но тут глаз цепляется за название очередной заявки.

«Лабиринт» — игра, вдохновленная славянской мифологией.

Ничего не знаю про славянскую мифологию, но сердце вдруг подпрыгивает к горлу, а потом камнем падает вниз. Всего одно слово — и я, более не размышляя, отправляю приглашение на интервью. Спохватываюсь и отсылаю такие же приглашения еще по четырем заявкам из списка. Там были действительно любопытные идеи, хоть и никак не связанные с Ариадной, и я отложил их на будущее. Заодно пообщаюсь и с ними.

Время — полночь.

Вино растекается теплым маревом по губам, погружая меня в грезы.

Что, если завтра я войду в зал ресторана и увижу там Ариадну? Такую же, какой она была в моих руках — текучим шелком, запахом солнца, золотистыми зеркальными отсветами?

«Я прошел твои испытания, — скажу я ей. — Только давай договоримся никому не раскрывать этот секрет, моя богиня. Ведь это я должен был снизойти до тебя, а не метаться в поисках».

И если она не согласится сохранить мою тайну…

Все будет так, как она захочет.

Но мне приходится ждать на три дня дольше, чем хотелось бы — секретари поставили интервью с создателем «Лабиринта» предпоследним, из раздражающей услужливости не рискнув назначить все пять встреч на один день.

Вдруг это будет слишком утомительно?

Впрочем, эта задержка кажется мне хорошим знаком — словно дополнительные испытания подтверждают, что я на верном пути. Чем больше будет этих испытаний — тем слаще победа. Какие угодно — лишь бы побыстрее разделаться с ними. Странствовать по чужим краям вдали от всего, что дорого, словно Одиссей, приплывший на Итаку на десять лет позже — мой самый страшный кошмар.

В зале ресторана негромко играет джаз, постукивают приборы. Время ланча.

Я выдерживаю еще одну паузу, опаздывая на вежливые десять минут.

Когда вхожу, из-за стола навстречу мне встает знакомый высокий худой мужчина в хорошем костюме. За очками в строгой золотой оправе темнеет пронзительный взгляд — он словно бросает мне вызов, не отводя глаза, пока я иду навстречу, протягивая руку.

— Николай.

— Очень приятно.

Чуть заметное настойчивое пожатие, словно он намекает, что мог бы и вправду посоревноваться со мной в этой примитивной мужской игре, но предпочитает другой уровень битв.

— Мы ведь уже встречались, — тороплю события. — Даже дважды. Какое счастливое совпадение!

— Да, помню, вы разыскивали нашу переводчицу.

Николай садится за стол, расслабленно закидывая ногу на ногу. Только взгляд остается напряженным. И это противоречие между тем, что говорит его тело, и тем, что взгляд, настораживает меня.

— Говорят, что мимо истинной жемчужины никогда не пройдешь, — замечаю я. — Настоящий талант пробьет себе дорогу в любых условиях. Теперь я в это верю. Ваш проект меня очень заинтересовал…

Я продолжаю говорить, слова падают в густую пустоту между нами, но их не слушает ни он, ни я. Мы неприлично долго смотрим друг другу прямо в глаза. Именно там поле боя, где происходит настоящее сражение.

— Скажите, Николай, у вас большая команда?

— Нет, всего несколько человек. Мы начинающая компания, это наш первый проект.

— А кто автор идеи игры?

— Я.

— Прекрасно… — откидываюсь на стул и улыбаюсь. — А главный геймдизайнер?

— Тоже я.

Поднимаю брови и надеваю маску вежливого удивления:

— Крайне редко в людях проявляется больше одного выдающегося дара. А вы и превосходный организатор, и талантливый геймдизайнер одновременно! Потрясающе!

— Вы, по слухам, тоже сочетаете эти качества, — вежливо льстит он.

— О, нет… — я смеюсь, встряхивая головой. — Я лишь бизнесмен. Все интересные идеи мне приносят такие люди, как вы. Хотя отец говорил, что я мог бы стать неплохим виноделом, но я его разочаровал.

Среди слов так легко заблудиться.

Где-то между нами вьется клубок, нить из которого поможет выбраться на свет.

Кто первый ухватит ее кончик — тот и победил.

Но в темноте, на ощупь, не так-то легко найти то, что приведет к Ариадне.

Раскрываю принесенную им папку с яркими глянцевыми картинками, с распечатками на двух языках, безупречно оформленными документами, выдающими профессиональный подход. Опускаю в нее глаза, прерывая молчаливую битву, и только в этот момент как бы между делом спрашиваю:

— А что с той переводчицей? Не нашли?

— Да мы и не искали, — с легким недоумением отвечает Николай.

— Разве ее не было в вашей команде?

Потому что я смотрю на одну из подробно расписанных веток квестов. Герой берет старинную амфору из сундука, и в этот момент статуи, окружающие его, оживают и нападают на него и всех, кто пришел с ним.

Один из вариантов развития — бросить амфору на пол. И тогда она пропадет вместе со статуями, сундуками и прочими сокровищами. Герой выйдет из башни с пустыми руками. Зато живой.

Не бывает таких совпадений. Чтобы игра называлась «Лабиринт». Чтобы в ней была одна из тех идей, о которых рассказывала мне Ариадна. И чтобы передо мной сидел создатель этой игры, вместе с которым она была в Корее.

Не бывает.

— В моей команде? — на его лице такое отвращение, что меня обдает холодом. Искреннее. Такое не сыграть и лучшему актеру. — Никогда!

На этот раз мое удивление настоящее. Хмурюсь и вновь бросаю ему вызов взглядом.

Он его принимает.

Долго смотрит мне в глаза и молчит.

Молчу и я, все сильнее стискивая подлокотники кресла. Так, что пальцы начинают неметь и дрожать, а я — беспокоиться за крепость дерева, из которого они сделаны. Но это Россия, детка. Здесь все либо из картона напоказ — либо из дуба на века.

— Хорошо! — Николай хлопает ладонями по столу, словно выкладывая карты на сукно в покере. — Я понял, что эта тема не уйдет из наших разговоров. Поэтому расскажу всю правду про Ариадну.

Глава тридцать девятая. Ариадна и медведь

«Абонент не отвечает или…»

Или короткие гудки даже без этой ритуальной фразы.

Или — тишина в телефонном динамике, словно что-то в пространстве мешает пробиться моему вызову, сжирая, затягивая в водоворот черной дыры все мое отчаяние.

Ник не появлялся у меня уже неделю. И не отвечал на звонки.

Сообщения в мессенджерах оставались висеть с одной серой галочкой. Даже не доставлены. Тем более — не прочитаны.

Я отказывалась думать, что это значит.

На ноутбуке так и оставался открыт последний рабочий файл, куда я вносила правки. Я не закрывала крышку и не сохраняла документ. Мы с файлом оставались в подвешенном состоянии — одном на двоих.

Больше всего хотелось услышать наконец голос Ника и заявить, что я больше на него не работаю.

Хотя он мне все еще должен зарплату.

И я живу в квартире, принадлежащей его другу.

И у меня на шее подвеска, подаренная в честь «сотрудничества».

А под кроватью россыпь презервативов — чтобы не искать каждый раз.

И еще неделю назад на ужин были любимые Ником баклажаны с пармезаном. Они до сих пор там, замурованные в холодильнике, дверцу которого я боюсь открывать, чтобы не встретиться с новой жизнью, которая наверняка выросла на их останках.

Нас связывает слишком много нитей, которые не обрезать одним взмахом ножниц.

Когда за Ником захлопнулась дверь, я сразу почувствовала холодок между лопаток — ощущение непоправимого. Но тогда еще убедила себя, что это ерунда. Попсихует и вернется.

Мы с ним слишком крепко повязаны этим проектом.

Главного геймдизайнера на переправе не меняют.

И точно так же, как я не могу бросить Ника, остаться без работы, жилья и поддержки, точно так же он не может бросить меня. За вменяемый срок не найти того, кто разберется во всех хитросплетениях проекта и согласится подхватить чужие идеи. А начинать с самого начала с новым человеком — долго, дорого и чревато полным упадком морального духа команды.

Уже неделю я рассказывала это самой себе. В последние пару дней — вслух.

Компанию мне составляли бутылки с вином, тусклый свет ноутбука и безнадежное ожидание поворота ключа в замке.

Когда вместо него залился трелью дверной звонок, я была абсолютно уверена, что это пришел Ник.

Почему не открыл своими ключами?

Хотел проучить меня. Показать, кто тут главный.

— Хорошо, что ты тут, а то я понятия не имею, где у меня… — человек за дверью начал говорить раньше, чем она распахнулась, но резко осекся, увидев меня. — Ты кто?

— А вы кто?.. — оторопело спросила я.

На меня надвигался огромный медведь, заросший густой бородой и темный, как черт. Совсем не тот, кого я ожидала увидеть.

Если бы у меня была хотя бы секунда подумать, я бы и сама осознала то, что он донес до меня грозным тоном, насупив густые темные брови:

— Хозяин.

Я непроизвольно шарахнулась назад, испугавшись и тона, и бровей, и сурового выражения дочерна загорелого лица, и густой бороды, и роста под два метра — всего вместе.

И особенно этого слова «хозяин» — хозяин ЧЕГО?

Ему пришлось уточнить:

— Квартиры. Этой.

Мгновенно сработали совсем другие инстинкты — законопослушность и нелюбовь к конфликтам.

Я качнулась обратно и распахнула дверь шире, проговорив дрожащим голосом:

— Извините…

И снова слишком поздно, когда он уже тяжело шагнул через порог, сообразив, что сначала стоило проверить документы.

Но — к счастью! — грозный медведь оказался действительно владельцем квартиры по имени Мирослав, вернувшимся из Португалии.

Но — к сожалению! — эмиграция не пошла на пользу его отношениям с семьей. Он приехал обратно, чтобы развестись и начать все заново.

Мои документы он не поленился проверить, как и выслушать сбивчивые объяснения — кто я, откуда, как здесь оказалась и какое имею отношение к Нику. Сбивчивые — и мутные, потому что статус мой был неясен и мне самой.

— Я вообще-то Коляныча пытался предупредить, что еду, — громыхнул он, проходя в комнату, не снимая ботинок и недоуменно оглядывая все признаки уюта, что я добавила в интерьер за прожитые тут месяцы. Рассеянно тронул глянцевые листочки замиокулькаса, провел ладонью по пушистому пледу, брошенному на кресло, поднял брови, разглядывая коллекцию вин и, наконец, повернулся ко мне, сразу придавив взглядом к полу. — Но он не берет трубку.

— У меня то же самое! — почти обрадовалась я. — И сообщения не читает! Может, с ним что-то случилось? Может, он в больницу попал? А я думала…

— Сообщения он читает, — развеял мои надежды Мирослав. Он вытащил из кармана джинсов телефон и включил экран. — Только не отвечает… О! Ответил!

Мое сердце заколотилось сильнее, и я с трудом удержалась, чтобы не подняться на цыпочки и не заглянуть поверх его руки в мессенджер, чтобы узнать, что же написал Ник.

Мирослав свел тяжелые брови на переносице, читая и перечитывая ответ.

Потом вздохнул и поднял на меня мрачный взгляд.

— Тут говорится, — проговорил он, делая паузу после каждого предложения, чтобы оно получше усвоилось. — Что он давно не пользуется квартирой. А тебе давал ключи лишь однажды. Предполагает, что ты сделала второй комплект. Зачем-то.

Я моргнула, невольно оглядывая свое рабочее кресло с гнездом из пледов, стол с ноутбуком и хаосом распечатанных документов, замиокулькас по соседству с бутылками вина — пальцы Мирослава стерли пыль с двух листиков и стало понятно, что надо бы протереть его влажной тряпкой целиком.

— Зачем?.. — спросила я, невольно разведя руками, словно пытаясь и ему передать свою растерянность от предположения, что чья-то одноразовая любовница вдруг возьмет и поселится в логове холостяка. Без самого холостяка. Заведет домашнее растение, коллекцию вин и шторку в ванной.

В память об одной безумной ночи?

— Я не знаю, — Мирослав задумчиво качнул на ладони телефон, перечитывая ответ еще раз. — И, честно говоря, мне хватает своих сердечных забот, разбираться с вашими желания нет. Ира, пожалуйста, освободите квартиру к вечеру.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Я закрыла ладонями лицо, досчитала до десяти, глубоко вдохнула, провела пальцами по волосам, приглаживая их и открыла глаза.

Ничего не изменилось. Это был не сон.

Глава сороковая. Ариадна в поисках

Как так забавно получается, что мне могут сказать, чтобы я собирала вещи до вечера и выметалась, а я почему-то не могу такого сказать людям, живущим в моей квартире?

Строчки договора аренды прыгали перед глазами, пока я мотала его на экране ноутбука вверх-вниз, пытаясь найти информацию о том, за какой срок я должна предупредить жильцов о выселении. На деньги мне было почти наплевать — я готова была вернуть и залог, и всю сумму за нынешний месяц. Просто надо было где-то теперь жить.

Пришлось несколько раз вдохнуть, выдохнуть — и закрыть файл с договором. Там совершенно точно не было возможности сказать арендаторам собирать вещи и выметаться до вечера. А значит — я занималась совершенно бесполезным делом.

Но смириться и просто съехать — куда?! — я не могла. Поэтому вместо того, чтобы искать ночлег для себя и пары десятков еще не собранных коробок с вещами, я оделась и поехала в офис.

В «наш» офис, в котором так до сих пор ни разу и не была.

Башня бизнес-центра ААА-класса взмывала к сумрачному московскому небу, словно цитадель Темного Властелина. По зеркальным панорамным окнам струился вязкий серый дождь, а вершина, откуда за городом должно было наблюдать злобное око, скрывалось в рваных ошметках туч.

На ресепшене приветливо улыбались две блондинки в строгих белых блузках. Одна была повыше, другая пониже, но различались они тем, что у одной ямочка на щеке была справа, а у другой слева.

— Здравствуйте! — обратилась я к ним. — Мне нужна… — и замерла, поняв, что напрочь не помню, как Ник назвал нашу компанию. Упоминал ли он об этом вообще? Никаких документов я не подписывала, проверить было негде. Пришлось исправляться на ходу: — Мне нужен Николай Вайцнер, как к нему попасть?

Девушки переглянулись и напряглись. Улыбки вместе с ямочками пропали с их лиц еще когда я запнулась в первый раз. А услышав фамилию Ника, они обе стали ровнее и посмотрели на меня напряженно.

— Можно узнать, кто вы? — обратилась ко мне та, что повыше.

— Я… — снова зависла.

А кто я?

У меня паспорт на имя Ираиды Войновой.

Но я Ариадна. Я точно Ариадна — и только так я теперь готова называться. Особенно Нику.

Кто я для этих девушек, кому они расскажут, как попасть в МОЮ компанию?

Любовница Николая Вайцнера?

Создательница той игры, что разрабатывается сейчас в компании?

— Мне просто нужно с ним поговорить. Он в офисе? Позвоните ему, — попыталась я обойти этот скользкий момент. Почему я не потребовала у Ника хотя бы пропуск на собственную работу?

Девушки вновь переглянулись. С насмешкой и… сочувствием? Или я сама придумываю себе эти эмоции в их глазах и им на самом деле все равно, что связывает нас с Ником и почему я так отчаянно ищу его?

— Николай Вайцнер генеральный директор компании, мы не можем сообщить вам его местонахождение или пропустить вас без его разрешения.

— Так позвоните ему! — предложила я, заранее боясь, что Ник проигнорирует меня так же, как игнорирует в мессенджерах.

— Мы не можем отвлекать его от дел. Если у вас нет его телефона и вашего имени в списках, значит, он вас не ждет. Как ваша фамилия? — поинтересовалась та блондинка, что пониже.

Я пригляделась к белоснежным блузкам и обнаружила на них бейджики с именами. Только оба они гласили одно и то же: «Мария».

Мария первая и Мария вторая…

В отчаянии я пыталась проявить всю свою креативность, так лестно воспетую Ником и придумать, как мне попасть к нему. Но ничего, абсолютно ничего не приходило в голову, пока я не заметила… Гришеньку, который выруливал из лифта.

— Гриша! — крикнула я и замахала руками. Увы, сквозь шум бизнес-центра он меня не заметил.

— Девушки… — перевела я взгляд на Марий. И поразилась их изменившимся лицам. — Мне нужен…

— Гришенька? — они одновременно скорчили гримасы отвращения на красивых лицах. — Вам нужно к нему?

Блондинки были явно знакомы с нашим героем. Близко. И мнение о нем имели не слишком лестное. Я приуныла — мои ставки резко упали.

Но…

— Вот вам гостевой пропуск в наше кафе, — выложила одна из них пластиковую карту на стойку.

— Обычно Гришенька занимает столик в малом зале, — улыбнулась мне вторая.

— Он сейчас идет туда.

На их лица вернулись искренние, хотя и несколько злорадные улыбки.

Кажется, я не слишком верно оценила степень того, как Гришенька умеет «располагать» к себе людей. Только что они были готовы лечь костьми поперек проходной, только бы не пустить меня к Нику, а вот Гришеньку сдали с потрохами.

Пока они не передумали, я подхватила карту со стойки и рванула к турникету.

Догнала я Гришеньку в бизнес-кафе, действительно в малом зале, где он устроился с салатом, бифштексом и чашкой кофе. Заметил он меня сразу, но почему-то даже не удивился, когда я подошла.

— Прив, — дружелюбно кивнул он, жуя салат и отодвинул чашку. — Кофе будешь?

— Нет, я не… — оборвала я сама себя. Не стала садиться, только вцепилась в спинку пустого стула напротив него дрожащими пальцами.

— Как твои дела? — поинтересовался Гришенька, продолжая ничему не удивляться.

— Где Ник? — сразу спросила я.

Он наколол на вилку листик салата, кусок курицы, прозрачный слайс сыра, половину помидорки черри и искупал это все в лужице соуса. Засунул в рот и только уже жуя, ответил:

— На очередной конфе. В отеле каком-то. Я не запомнил.

Черт…

— В каком отеле? Позвони ему!

— Он велел не беспокоить. Там какая-то айтишная конфа, он нам программера хантит.

— Айтишная конфа?

Я достала телефон и быстро загуглила все тематические мероприятия.

Подходящее было только одно.

— Спасибо, Гриш, — бросила я, не отрывая взгляда от экрана и отступая к выходу.

— Да сочтемся… — благожелательно пробормотал он. — На что еще нужны друзья?

Друзья?

Но все-таки он мне помог!

Поэтому подняла голову и кивнула ему, прежде чем уйти. Никогда не знаешь, где повезет.

Вызывала такси я, стараясь не думать, как прорвусь на эту конфу.

Уже в машине принялась рыться в сумке, пытаясь найти хотя бы паспорт. Вряд ли можно просто купить билет, но вдруг? Однако в том же кармашке на молнии под руку попался пропуск с моей бывшей работы. На имя Ариадны Фроловой. Тот, что, разумеется, уже не открывает никакие двери.

Но… фото на нем свежее, название компании солидное, должность подходящее и выдан в этом году. Вдруг прокатит?

Готовясь к суровой обороне, я сразу решительным шагом подошла к секьюрити на входе.

Показала пропуск и уверенно начала:

— Мне нужно найти… — и не успела выложить наспех придуманную причину.

Суровый шкаф в деловом костюме лениво мотнул головой, разрешая пройти.

Видимо, если это не «Игромир» и не международный экономический форум, где полно серьезных людей, террористы никого не интересуют.

Это была удача.

Последняя.

Глава сорок первая. Ариадна ищет справедливости

Я понятия не имела, где мне искать Ника, но надеялась, что сумею узнать его среди множества мужчин — в костюмах, в джинсах, в спортивных костюмах и даже в шортах. Высоких, низких, заросших бородой и тщательно выбритых. На меня оглядывались — я очень надеялась, что это потому, что я была редкой девушкой. Все-таки в айти-индустрии женщин пока маловато. Особенно в технических специальностях. Но все же эти странные взгляды слегка напрягали.

Все это мгновенно вылетело из головы, когда я увидела высокую фигуру Ника, разрезавшего толпу с весьма целеустремленным видом. Он выбрал компромисс между деловым и развязным стилем и выглядел снова как в Корее — немножко «олд мани» стиль с рубашкой поло и накинутым на плечи свитером кофейного цвета. Но сделала стойку я на сверкнувшие золотом очки.

Поспешила к нему, благо, толпа легко расступалась, пропуская меня. Выскочила прямо ему под ноги, а он…

Прошел мимо, скользнув равнодушным взглядом, будто не узнал. Не проявил даже толики любопытства — не каждый день тебе под ноги вываливаются девушки с написанной крупными буквами надеждой на лице.

Я сжала зубы и ускорила шаг, догоняя его в широком переходе между двумя зданиями. Панорамные окна открывали вид на унылую в эту пору года Москва-реку грязно-бурого цвета. Наверное, летом, когда все зеленеет и цветет, здесь просто фантастические пейзажи. Но не сейчас.

— Фролова, ты ошибаешься, думая, что я буду с тобой разговаривать после твоих ультиматумов, — не поворачиваясь, процедил Ник сквозь зубы. Он даже не сбавил шаг и мне приходилось почти бежать, чтобы оставаться рядом.

— Да ради бога! — фыркнула я. — Но можно было хотя бы не врать Мирославу, что я самовольно захватила его квартиру?

— Почему нет? — Ник дернул плечом. — Он не слишком обрадовался, обнаружив там незнакомую девицу. Мне с тобой отношения больше не нужны, поэтому я рассказал то, что мне было выгоднее.

От этой спокойной, откровенной наглости я аж задохнулась и отстала от него, потеряв темп.

— А с женщиной… С женщиной своей ты так же обращаешься?! — Не могла не спросить я, снова его догнав.

— Совершенно верно, — кивнул Ник.

— Как тебе выгодно? И как удобно?

— Я должен делать, как мне неудобно и не выгодно?

Ник вдруг остановился и повернулся ко мне. Мы стояли на лестнице, покрытой багровой ковровой дорожкой — кажется, нас занесло в гостиничную часть комплекса, где проходила конференция. Людей здесь уже не было, зато царила какая-то музейная тишина, которую не хотелось нарушать разборками.

И я промолчала. Потому что растерялась и потому, что не знала, с какого конца взяться за объяснение. Это какой-то вывернутый наизнанку подход, ошибка в изначальных данных.

Но Ник понял мое молчание по-своему.

— Все? — спросил он, вздернув насмешливо бровь. — Разговор закончен? Я хотел бы успеть поесть до следующего блока лекций.

— Не закончен! — упрямо сжала я кулаки. — Ты не можешь меня просто взять и выкинуть из своей жизни и из проекта!

— Могу. Ты никто, — пожал плечами Ник. — Хоть и возомнила себя богиней.

— Я — главный геймдизайнер твоего проекта.

— Чем докажешь?

— У меня все документы по нему! Техзадания для программистов и художников, схемы квестов, описания, переписка, в конце концов!

— У меня тоже. — Ник вроде бы хотел улыбнуться, но получилось только левым краем рта. — И даже чуть больше, чем у тебя. Как ты докажешь, что не ты скачала у меня эти документы?

Я сжала кулаки крепче, словно в самом деле собиралась драться с ним.

Но я не собиралась. Я искала хоть что-то, хоть какое-то оружие, которым могла бы его победить.

— Вы не справитесь без меня, Ник! Только у меня в голове цельный образ игры! Только я помню все…

— Не я к тебе пришел, — ухмыльнулся он. — Ты ко мне. Кто без кого не справится? Смирись, Ари. Для тебя игровая индустрия закрыта.

— Я видела объявление о конкурсе для «Стоун Меркури», — парировала я, шагая вперед и вздергивая подбородок. — И подам туда заявку. Не тебе закрывать для меня индустрию, Вайцнер!

Под долгим взглядом Ника мне стало неловко. А через добрый десяток секунд, заполненных многозначительным молчанием — неудобно.

— Что именно ты подашь? — Негромко поинтересовался он, явно расслабляясь. Если Ник и ждал от меня какого-то сопротивления, я его страхи не оправдала. — Все свои оригинальные идеи, Ари, ты вложила в мою игру. И у меня на них юридические права. У тебя ничего не осталось.

— У меня осталось десять процентов в проекте! — вспомнила я и мгновенно испытала острый стыд за свою глупость.

Ник смеялся надо мной, уже не скрываясь. Он даже не стал ничего отвечать, только покачал головой.

— Почему, Ник?.. — мне больше нечем было крыть и я задала последний вопрос. — Почему ты так поступаешь со мной?

Он дернул плечом, стирая усмешку со своего лица и совершенно искренне ответил:

— А как я должен был поступить, Ари? Пока ты была вменяемой, мы сотрудничали. Но ты начала борзеть и ставить условия, а потом и вовсе мне угрожать. Мальцев оказался прав — ты ненормальная.

— Теперь ты его слушаешь?

Ник хмыкнул и быстро шагнул ко мне. Я не успела шарахнуться в сторону, а он уже развернул меня за плечи — лицом к большому зеркалу напротив лестницы.

— Посмотри на себя, — сказал он. — Внимательно посмотри. Ты даже выглядишь как городская сумасшедшая.

Зеркало с золотистым оттенком и в обрамлении гипсовых виноградных кистей, покрытых поталью, отражало растрепанную, с пылающими щеками девушку. В ассиметричной длинной юбке и сползающим с одного плеча свитере. Я даже не запомнила, как одевалась — кажется, вовсе об этом не думала. И зря.

Горящий безумием взгляд, дрожащие пальцы — Ник был прав.

Я выглядела как городская сумасшедшая.

— Вот теперь я верю, что ты натравила своего брата-уголовника на бросившего тебя мужчину, — сказал стоящий за моим левым плечом высокий элегантный мужчина. — Я не хочу валяться в больнице, растерзанный чудовищем за то, что ты нафантазировала сама себе.

— Каким чудовищем? Мой брат в тюрьме! И надолго!

— А ты нет. И ты — не меньшее чудовище, чем он, Ариадна.

— Я бы никогда…

Ник снова сжал мои плечи, разворачивая к себе, но тут же отступая на шаг. Сунул руки в карманы брюк и смерил меня презрительным взглядом с головы до ног.

— Ты преследуешь меня, Ариадна. Умудрилась пробраться даже на закрытую конференцию. Попробуй доказать, что это нормально. Уходи.

— Даже не собираюсь! Если я сумасшедшая — то бойся меня!

Я скрестила руки на груди, но Ник только грустно хмыкнул и снял очки. Он сжал пальцами переносицу и сказал, не глядя на меня:

— Заявление на тебя уже лежит в полиции. Руслан подсказал, что написать и к кому обратиться. Я обезопасил себя по максимуму. Если ты что-нибудь еще выкинешь — меры к тебе будут применены самые жесткие.

Он водрузил очки обратно и направился к лестнице, показывая, что разговор закончен.

— Я просто хочу получить свое! — бросила я ему вслед.

— Все твое — у тебя. Больше ничего нет, — махнул он рукой.

Еще несколько секунд я стояла в оцепенении, а потом ссыпалась по лестнице следом, собираясь догнать и что-то еще сказать. Что? Придумаю!

Но стремительно шагавший прочь Ник остановился рядом с охранником в черном костюме. Он что-то коротко ему сказал, оглянувшись в мою сторону, и рука охранника нырнула под пиджак.

Я резко развернулась и поспешила к дверям, ведущим на улицу.

Ник был прав в том, что я уже была замешана в одном таком деле. Даже если прямо сейчас он блефовал — к его жалобам отнесутся вполне серьезно.

Глава сорок вторая. Коммос. Часть 3. Эпод

Дионис

До рассвета остается совсем немного времени. Уже светлеет полоска неба на горизонте взлетного поля. Я неаккуратно делаю глоток вина из бокала, кислые рубиновые капли орошают слегка мятую уже белую рубашку.

Все равно. Когда взойдет солнце, я улечу из этой страны.

Подбрюшье сизо-лиловых облаков на востоке окрашивается розоватыми отблесками. «Розовопятая Эос», сказал я в то утро, когда последний раз видел Ариадну, и она рассмеялась, будто поняла шутку. Или действительно поняла — мои теплые отношения с богами, что населяли греческие острова задолго до того, как на них появились туристы в темных очках, цветастых шортах и с чемоданами на колесиках.

Как с ней было легко!

Гладкая кожа, созданная для поцелуев, гибкое тело, на которое мои руки ложились так ловко, словно мы были вырезаны из одного куска мрамора, а потом разделены, освежающий влажный ее вкус, который утолял жажду и вызывал голод.

Не нужно было привыкать и приспосабливаться — она принимала именно те позы, которые нравились мне сильнее всего, и звезды в ее глазах вспыхивали в те самые моменты, когда искры с треском пробегали по моему позвоночнику.

В ее волосах путался желто-розовый свет утра, когда я погружался в ее тело, как в теплое парное море на заре.

Но, кажется, все это было удивительным и новым лишь для меня.

— Согласен, она особенная, — сказал мне тогда Николай. — Умеет такой быть. Нежной, легкой, теплой…

И в его глазах я ревниво заметил те же отблески утреннего света, что хранил в своей памяти. И узнал интонации и сбившееся дыхание, когда он говорил про Ариадну.

— А круче всего — когда она начинает говорить о том, что волнует тебя сильнее всего. Так зажигает! Игра мечты! Создать свой мир! Туманный лабиринт, из которого ты выходишь на свет, сокровище, от которого надо отказаться, чтобы выжить, монстр, посмотрев в глаза которому ты уже не понимаешь, кто из вас чудовище…

В этот момент я поверил ему. Повторить то, что, задыхаясь, говорила мне Ариадна — несложно. Кто угодно мог запомнить наш разговор на круглом столе переводчиков. Кому угодно она могла пересказать свои идеи.

Но услышать нечто новое, то, о чем она мне не рассказывала — но настолько в ее духе…

В этот момент я испытал острый укол ревности, такой сильной, какой не чувствовал никогда в жизни. Обычно ревность и соперничество меня заводили.

Как я был наивен.

— Все это придумала не она. Она вообще ничего не может придумать сама. Но умеет отражать свет мужчины так, что ему кажется, будто это ее собственный свет.

Я поморщился, словно во тьме ласковой южной ночи мне в глаза ударил безжалостный свет прожектора.

— Попался не только я… — вздохнул Николай и почему-то стало чуть легче. Словно разделить с кем-то эту саднящую досаду помогает справиться с ревностью. — Куда более серьезные люди велись на эту сладкую ловушку. Передо мной был владелец одной из самых крупных игровых компаний в стране. Она закидывает веером наживки и ждет, кто попадется. В этот раз повезло мне…

Он снова вздохнул. В этом вздохе должна была быть досада и злость, но я уловил в нем мечты и сожаления. Которым неожиданно позавидовал.

— Тебе?..

Разве речь не о том, что на наживку попался я?

— Да… — Николай закинул ногу на ногу и сплел длинные пальцы рук перед собой на столе. Смотрел он мимо меня, но оглядываться смысла не было. Перед его внутренним взором вставали отнюдь не стены переговорной. — Мое сокровище было со мной несколько месяцев. Пока с меня было что брать. Когда стало ясно, что проект не взлетит, мы не смогли найти инвестора, она собрала вещи и исчезла.

— Куда?

Я был краток и молчалив во время той встречи. Смотрел на него, полуприкрыв глаза. Хотел заметить хоть каплю лжи, если бы она выступила на его губах.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Она ведь меняет имена. Выбирает редкие, яркие. Мы, мужики, на это ведемся. Необычное имя — и скромная девочка, которая горит твоими интересами! Особенно играми. Не знаю, как у вас, а у меня травма с юности, когда все красивые девчонки считали геймеров задротами. Это же мечта — когда такая женщина даже в постели говорит про квесты и геймплей!

— Какие имена она носила?

— Кроме Ариадны? О, разные! — рассмеялся. — У нас слишком легко сменить имя и паспорт, чтобы начать новую охоту. Может быть, мы однажды с ней еще встретимся. Только звать ее будут Немезида и будет она женой кипрского миллионера. Кто у нас там из геймдев-титанов еще холост? Впрочем, последнее необязательно. Я и сам…

Хотел бы я не верить.

Но этот человек не врал. Я бы почувствовал откровенную ложь. Люди не умеют скрывать ее следы, она горчит у них на языке, заставляет суетиться и быстро, со страхом подглядывать за тобой — поймал или пока нет? Да и тепло Ариадны он описывал так узнаваемо, что хотелось схватить его за горло и шваркнуть об стену. Заставить потухнуть темные глаза, которые видели ее свет.

— Так что на память о ней мне остался только наш проект… — Николай склонился к столу, подталкивая в мою сторону папку с глянцевыми картинками.

— Все-таки это ее проект? — уточнил я.

— Не совсем, — он развел руками. — Она старалась, но… Кое-что пришлось пригладить, переписать, доделать… Почти все, если честно. Но остались какие-то ее заметки и имена NPC. Я не стал убирать. Приятно будет вспомнить.

Я открыл папку и пролистал иллюстрации, почти не глядя на них.

Мои руки оставили следы на гладкой поверхности буклетов, смазали несколько ярких пятен, оставивших следы на кончиках пальцев

— Рассчитываете на грант? — скучно и равнодушно спросил я.

— Честно? — он откинулся на спинку стула и раскрыл мне навстречу ладони, демонстрируя отсутствие в них меча. — Это мой последний шанс найти финансирование. Но я понимаю, что вся эта история с Ариадной не добавляет мне очков. Так что надежда только на вашу справедливость.

Что мне еще оставалось?

Лишь собрать вещи, купить билет и уехать в аэропорт.

Отставляю бокал кислого вина на столик. Рядом — полупустая чашка с горьким кофе, опустевшая всего на глоток. Сегодня все — либо горькое, либо кислое, либо пустое, как список ближайших планов.

Жесткая корка сэндвича царапает нёбо. Разочарование сухими крошками застревает в горле.

Я проверил названные им имена. Действительно — не осталось никаких следов.

Что теперь? Ждать десять лет, пока она вынырнет где-то еще?

Дерзкая и яркая, как обычно. Отражающая чей-то чужой свет.

На Кипре?

В Берлине?

В Сербии?

А то и в Китае — что для нее один из самых сложных языков в мире, если она в совершенстве владеет языком мечты?

Пора возвращаться.

Возвращаться к своим делам.

Звезды и знаки предвещали совсем иное, я неверно их истолковал. Здесь мне делать больше нечего.

Я смотрю, как из-за горизонта появляется наконец самый край солнечного диска, и прямые широкие, словно с детских картинок, лучи его пронзают густоту синего неба.

В этот момент моего плеча касается девушка в темно-синей форме, приглашая на посадку.

Направляюсь к выходу, привычным, надоевшим за последнее время жестом листая список новых заявок на телефоне. Даже не читаю их названия. Касаюсь экрана, открывая создание нового сообщения и пишу короткое письмо, в котором прошу менеджеров завершить конкурс досрочно. Все, что надо, я уже нашел.

Перед тем, как шагнуть в люк самолета, поднимаю голову — и яркий солнечный луч бьет мне в лицо, раскраивая кожу светом, словно лезвием. На мгновение слепну, из глаз катятся слезы, а ставшие непослушными пальцы безуспешно пытаются удержать гладкий корпус телефона.

Он падает из рук, и экран бьется с мелодичным звоном расколотого небесного свода.

Глава сорок третья. Ариадна не дышит

Половину крошечной комнатушки занимали кровать и хлипкий письменный стол с плетеным стулом, скрипевшим от любого косого взгляда на него. Вторую половину — картонные коробки, громоздящиеся до низкого потолка. Посередине проходила тропинка к душу и туалету.

Окон не было.

Поначалу я даже не обратила на это внимание, только удивилась, что «студия почти в центре» стоит так дешево. Потом оказалось, что студией называется комната в коммунальной квартире, в которой только и плюсов что отдельный санузел. Зато чистая — даже матрас на кровати не может похвастаться подозрительными пятнами.

В сущности, мне еще очень повезло — снять что-то приличное за несколько часов и без договора в моей картине мира было совершенно невозможно. Отсутствие окон — небольшая плата за подобное чудо.

К тому же, зачем мне окна? Мне надо работать. Надо писать заявку на конкурс дополнений, срочно мобилизуя всю свою хваленую креативность.

В «Стоун Меркури» я никогда не играла — и зря.

Это сильно мешало. Вообще, многое я делала и не делала за последние месяцы зря.

Например, зря не погуглила, что это за прекрасный бог, с которым я проснулась в свое последнее утро в Корее. Если бы не так шустро сбежала из его постели, может, мы бы обменялись визитками, и у меня был бы блат на конкурсе и все сейчас было бы иначе.

Но что теперь жалеть… Буду смотреть ролики и читать обзоры. В конце концов, не так уж сильно отличаются все эти фэнтези-ММОРПГ друг от друга.

Куда интереснее вопрос, какие идеи я еще не отдала Нику и его проекту и теперь могла бы описать в своей заявке.

В первую очередь — Лабиринт!

Он выкинул эту фишку, сказал, что ему не подходит такая сложная и унылая концепция.

Значит, на нем и построю свою историю.

Там будут битвы, из которых нельзя убегать. Если погибнуть в бою, то возродишься прямо там же, на месте, с усиливающими баффами и сможешь победить. А если сбежишь — попадешь прямиком в смертельную ловушку, в которой потеряешь все, что у тебя есть.

Там будут чудовища, на которых ты нападешь первым, повинуясь магии подземелий. Монстры будут рвать тебя на части, быстро и безжалостно. Пока ты не перестанешь их атаковать. И только когда ты отступишь, отказываясь вести этот неправедный бой, узнаешь, что монстры не так и ужасны, что они — лишь жертвы той жестокой магии, которая принудила тебя напасть.

Там будут квесты и загадки, правильный ответ на которые — не отвечать вовсе. Не выполнять глупые задания. Просто вернись и получи награду за то, что не пошел бездумно рвать цветы, убивать мелких зверюшек и собирать камни. А если пойдешь — попадешь в бесконечно закольцованную цепочку бессмысленных заданий, за которые не дают ни денег, ни опыта, лишь обещают вознаградить потом, после выполнения следующего квеста. И следующего. И следующего.

Я решила вложить в свою заявку все, что считалось странным, некоммерческим, слишком сложным в разработке, слишком дорогим, непонятным для игроков. Все, что всегда отвергали работодатели. И Ник тоже.

На эти идеи никто, кроме меня, прав не имел. Потому что они были не нужны. А мне до сих пор нравились. Раз уж все, что у меня осталось — ненужное, несвоевременное, чужое, сложное, пошлю на конкурс его.

Что останется от Ариадны, если убрать из нее то, что нравилось Нику? Руслану? Марку Евгеньевичу? Всем, кто меня знал?

Вот это.

Наверное, победители по жизни, отсылают свои заявки на подобные конкурсы с совсем другим настроем. С уверенностью в победе, с желанием пор-р-р-рвать их всех! И Вселенная прогибается под их настрой, выталкивая на вершину Олимпа, а потом смотрит с гордостью на сияющие кубки в их руках.

Я же совершенно не верю в себя — кому нужны объедки идей, от которых все отказались? Но ничего другого у меня все равно нет, поэтому играю с теми картами, что пришли.

Я в последний раз посмотрела на письмо с прикрепленным к нему документом, над которым работала всю ночь и нажала кнопку Send.

И ничего не почувствовала, кроме ужасной усталости и желания спать.

Еще бы! На часах было почти утро. Там, наверное, снаружи уже рассвет. Но у меня нет окон, чтобы увидеть встающее над миром солнце, окрашивающее небо в розовый и желтый.

Захлопнув ноутбук, я отодвинула его на край кровати и завернулась в одеяло. Ничего больше не остается, только ждать. А за это время можно выспаться.

В полной темноте казалось, что времени больше нет. Здесь вечно будет темно и тихо — почти. Тишину нарушало лишь негромкое шелестение вентиляции, а темноту — красный огонек на зарядке ноутбука.

Я лежала в постели и смотрела в потолок. С тем же успехом я могла смотреть в стену или накрыться одеялом с головой. Все равно вокруг было одинаково темно. Вентиляция работала исправно, и воздуха должно было быть достаточно, но невозможность открыть окно и вдохнуть холодный ветер утра, начинала беспокоить меня все сильнее.

Словно кислород в этой маленькой закрытой комнате кончался с каждым моим вдохом.

Это иллюзия.

Нервы.

Тревожность.

Просто был тяжелый день.

Но…

Я резко села и щелкнула выключателем.

Нет. Здесь я жить не смогу.

До конца договора аренды моей квартиры еще четыре месяца, и по закону я никак не могу выселить жильцов раньше.

Четыре месяца жить в этой тюремной камере без окон, ждать ответа на заявку — и никогда его не дождаться?

Я сойду с ума и меня упекут в дурку.

Зато там есть окна.

Вскочив с кровати, я распахнула дверь в коридор. Сразу с противным жужжанием вспыхнули реагирующие на движение полукруглые лампы на потолке. Здесь окон тоже не оказалось, но как будто было легче дышать.

Не жить же с открытой дверью?

А куда деваться?

Коробки… коробки пока можно оставить тут. Или найти какой-нибудь склад.

А самой куда?

Попроситься к маме?

Я потерла ладонями зудящие от недосыпа глаза.

Ладно, в конце концов, все родители говорят своим детям, что двери их дома всегда открыты, если что-нибудь случится. И хотя мои родители, отдав мне бабушкину квартиру, наверняка подумали, что решили проблему навсегда, я все же попробую.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Мам?

Я забыла поставить телефон на зарядку, и аккумулятор мигал последними 15 %. Но я быстренько. А потом вызову такси.

— Арюша?.. — мне показалось, что мама сказала это как-то неуверенно. — Как ты?

— Я… нор… — пришлось проглотить привычный ответ. — Мам, у меня куча всего произошло.

— Да, месяц такой, — рассеянно отозвалась мама. — И соседку нашу вчера на скорой увезли. Но ведь у тебя все хорошо?

— У меня…

Я вдохнула.

И…

— Да, мам. Все хорошо, — я даже попыталась улыбнуться, но вовремя поняла, что по телефону это необязательно. — А у тебя что?

Пауза перед ее ответом сказала мне больше, чем хотелось бы. И едва слышный судорожный выдох.

— Мам! — позвала я. — Что-то случилось? Ты заболела?

— Нет, нет, что ты! — поспешно заверила она. — Вчера анализы пришли, хоть в космос! Даже холестерин упал.

— Значит, с папой что-то?

— Нет, сидит, кино какое-то смотрит с утра пораньше, — отмахнулась мама, но все тем же растерянным тоном.

— Тогда…

— Твой брат.

Я вдохнула холодный воздух коридора, отступила в комнату, закрыла дверь и села на кровать.

Стиснула телефон в ладони так, что твердые края врезались в кожу и, зажмурившись, спросила:

— Что с ним?

Глава сорок четвертая. Ариадна поднимает голову

Мама встретила меня на пороге квартиры, словно все то время, что я ехала на такси через половину города, ждала у открытой двери. Сначала обняла и прижала к себе так отчаянно, что я чуть не расплакалась. А потом приложила палец к губам:

— Тихо, отец спит. Вчера на юбилее сослуживца был, как молодые до утра гуляли.

Я на цыпочках прошла в кухню. Мама плотно прикрыла дверь и только тогда щелкнула кнопкой чайника. По телефону она отказалась говорить что-то внятное по старой параноидальной привычке — «подслушают».

Подозреваю, что и чайник зашумел неспроста, потому что она быстро и полушепотом стала рассказывать:

— Недавно письмо от него пришло. Короткое. Рассказал, что переводят на строгий режим, чтобы я не беспокоилась.

— Как? Куда переводят? За что?

— Не знаю! — всплеснула мама руками. — Не сказал! Опять набедокурил и молчит! Такой был тихий в детстве, а как ты родилась — словно подменили!

— Мам…

— Сегодня разрешили звонок. Но он опять ничего не скажет же… — мама снова понизила голос, но теперь не для того, чтобы скрыть какую-то тайну от неведомых наблюдателей, а просто словно вдруг растеряв все силы. — Кричать только будет, чтобы я не лезла…

К брату в колонию я ездила только один раз, а по телефону не общалась ни разу. Парадоксально, но мы с ним никогда не были близки, хотя он был готов отдать за меня жизнь. Да, в общем-то, и отдал. Подруги завидовали, что у меня есть такой старший брат. Мало того, что защищает меня, так у него еще и друзей полно, можно поклонников находить, не выходя из дома.

Но потенциальные поклонники отлично знали, что им оторвут яйца, если они хоть краем глаза на меня посмотрят, так что плюсы были сомнительными.

Я гордилась братом.

Немного боялась его.

Никогда не умела ему врать.

И вздохнула с облегчением, когда он попал в тюрьму. Потому что там у него было гораздо меньше шансов нарваться на что-то реально опасное. Несмотря ни на что.

Но он умудрился!

— Мам, а можно я с ним поговорю?

— Но… — мама почему-то удивилась. — Но разговор всего пятнадцать минут!

Пятнадцать минут, которые она потратит на слезы и вздохи. Как любая нормальная мама. Ей это нужно.

Но… Мне тоже.

— Мам. Пожалуйста.

Резко щелкнула кнопка чайника, и мы остались в тишине кухни. Слышно было, как курлычут за окном голуби, топчась на широком железном подоконнике. Соседка сверху любила сыпать на него хлебные крошки, и никакие увещевания на нее не действовали. Папа еще пытался ругаться, а мама давно смирилась, только отмывала каждую весну этот подоконник в респираторе, начитавшись страшилок о болезнях, разносимых городскими птицами. Впрочем, хватало чистоты максимум на неделю.

Мама опустила голову, глядя на кнопочный мобильник, который вертела в руках с начала нашего разговора. Несколько секунд она сидела, не шевелясь, а потом вздохнула и протянула его мне:

— Хорошо. Мне выйти?

— Да, пожалуйста.

Телефон был еще теплый от ее рук.

— О, привет, малышня! — услышав мой голос вместо маминого, брат явно приободрился. — Какими судьбами? Кому за тебя голову оторвать надо?

— Ты уже кому-то оторвал… — проворчала я, смущаясь его, словно он был дальним знакомым, внезапно решившим без спроса перейти на «ты». — Как ты умудрился так влететь?

— Я надеялся, что ты мне расскажешь про новый маникюр и что там в кино идет, — цокнул он языком. — А не будешь повторять за матерью.

— Ну серьезно!

— Я серьезен, как пограничник на плакате «Враг не пройдет!» — хмыкнул он, и я просто кожей ощутила, как ему не хватает сейчас сигареты, которую можно было бы закурить и выдыхать дым со свистом в динамик телефона. Со мной он всегда общался только так. — Я вел себя как зайчик на новогоднем утреннике. Понятия не имею, за что я влетел. Но предупредили меня давно.

— О чем? — напряглась я.

— О том, что скоро переезд в новую квартиру, — он фыркнул в трубку. — Потом провокации начались, но я был кремень! Не поддался! Даже в рожу никому не дал!

— Да ну брось… — с сомнением проговорила я.

— Клянусь могилой своего хомячка. Тремя могилами, вообще-то, — заржал он. — Но потом решили силы не тратить и тупо влепили сколько надо предупреждений.

— Не врешь? Правда ничего не делал?

— Ри… — голос его почти сорвался, но тут же снова окреп. — Я тебе хоть раз врал за всю мою жизнь?

Я не собиралась тратить драгоценное время на детские споры о том, считаются ли враньем его обещания больше не пугать моих бойфрендов и последующий эпический провал с Русланом. Он мне уже однажды сказал, что нестрашно ему ноги переломал. Совсем не пугая. И без угроз.

— Когда тебя предупредили? — вот что меня интересовало. — Точно можешь сказать?

— Точно не могу. Несколько месяцев назад. Я не стал заносить этот момент в свой розовый дневничок.

До или после моей поездки в Корею и новой встречи с Русланом? До — или после?

— Да что все обо мне да обо мне! — вдруг бодро раздалось в трубке. — Расскажи, как дела у моей сестренки! Как на личном фронте?

— Ничего интересного, — буркнула я.

— Мать говорила, что у тебя такой роман, такой роман — родителям позвонить некогда! Ты уж поделись с братиком, что там у молодежи нового в амурных делах! А то отстану от жизни!

— Все в порядке, ничего нового, просто… работа.

Я споткнулась на последнем слове, но обрадовалась, что мне не пришлось врать. Правда же работа! Я могла бы провести маму. Но не брата.

— Рассказывай.

Я судорожно вдохнула, пытаясь сконструировать из осколков своей жизни что-нибудь более-менее внятное, набрала в грудь воздуха и… расплакалась прямо в телефон.

Молодец. Заменила маму.

Оградила от ее эмоций.

— Я его закопаю… — процедил ледяной голос в трубке.

— Нет, хватит! — всхлипнула я. — Ты уже… закопал.

— Я только ноги сломал. А тут закопаю.

— Да хватит уже! — я сжала телефон так, что даже старая надежная «нокия» заскрипела. — Хватит нападать на всех, кто на меня косо смотрит!

— Даже не собираюсь прекращать. Когда ты родилась, отец взял с меня обещание тебя оберегать. Всегда. С той минуты, как я стал старшим братом. И я буду.

Я зажмурилась, чувствуя, как прорываются слезы сквозь преграды век.

Да что с ним делать!

— Я больше не твоя маленькая сестренка! Я уже взрослая! — мой голос дрожал, но я старалась не всхлипывать. — Видишь, до чего твоя защита довела? Ты в тюрьме! И это я… Я виновата, что тебя переводят!

— Мне все равно, что ты думаешь. Скажи этому ублюдку, чтобы начал себе памятник на могилку выбирать. И даже не думай, что я остановлюсь. Я же уголовник, я отбитый. Мне просто нравится бить людей.

Да, конечно. Нравится.

Мой старший брат — чудовище. Так легко в это поверить. Опять подождать, пока он меня спасет от хулиганов, как спасал всегда, потому что папа заставил пообещать.

«Как ты родилась — словно подменили!»

— У тебя должна быть своя жизнь… — тихо сказала я.

А мне… Мне действительно пора вырасти.

Перестать ждать спасения от брата.

Ждать от начальства, пока меня оценят по достоинству.

Ждать, когда Ник выполнит свои обещания.

Ждать ответа на конкурсный проект.

Ждать чуда.

Хватит.

Моя очередь спасать моего брата-монстра.

Глава сорок пятая. Ариадна идет на войну

Что-то гнало меня, не давая остановиться. Ни позавтракать с мамой, ни поговорить с папой, ни толком зарядить телефон — быстрее, быстрее! Словно корабль судьбы скоро поднимет паруса и оставит меня одну на бесплодных скалах маленького острова.

Я поехала к «нашему» офису, толком даже не понимая, кого — или что! — хочу там увидеть.

Но там сходились нити судьбы, другого места на карте Москвы, где я могла бы что-то сделать со всей этой историей не существовало.

Одна из нитей вела, конечно, к Нику. За панорамными окнами, открывающими вид на лобби, я заметила его с картонной подставкой на четыре стакана кофе в руках. В черной водолазке, в очках, стройный и элегантный, он энергичным шагом направлялся к лифтам, на ходу выуживая из кармана отглаженных брюк телефон и лавируя между людьми.

На мгновение перехватило дыхание — от возмущения, от обиды, от толкнувшей изнутри привязанности к нему, все еще жившей во мне.

А потом я увидела, каким презрением исказилось его лицо. И как быстро это презрение сменилось на радушную улыбку, прохладную, открытую — фальшивую. Я даже вздрогнула от таких метаморфоз, даже не сразу узнав того, кто их вызвал.

Тот, к кому вела еще одна нить.

Гришенька пристроился к нему сбоку, приноровился к размашистому шагу и даже потянулся к одному из стаканчиков с кофе, но Ник резко, на грани грубости, отдернул руку и даже оттолкнул его плечом.

Что-то сказал — и скрылся в раздвинувшихся створках лифта.

Гришенька посмотрел ему вслед, опустив руки, даже как-то растерянно, а потом развернулся и пошел к кофейному киоску у входа.

Нет, мне был нужен не Ник. И не Гришенька, хоть я еще и чувствовала напряжение нитей, связывающих меня с ними. Нетерпение в груди трепыхалось встрепанной птицей, но тащило меня вовсе не к ним.

Я кусала губы, и холодный ветер вытягивал из них влагу, оставляя обветренными и сухими. Сердце горячо билось внутри, словно атомный реактор ледокола, идущего к Северному полюсу. Я захлебывалась стылым воздухом и никак не могла вдохнуть полными легкими, набрать достаточно кислорода.

Страшно. Было дико страшно.

Никогда в жизни я не совершала подобных поступков и вообще не была уверена, что осилю задуманное. Я до ужаса боялась даже попросить повышения зарплаты у Марка Евгеньевича, хотя он-то точно меня не обидел.

Но развернуться и уехать обратно под мамино крылышко пить чай, когда я уже пообещала брату защитить его, было бы чересчур даже для меня.

Я решительно потянула на себя тяжелую дверь бизнес-центра, вошла и…

Поняла, почему меня тянуло именно сюда.

Конечно, других вариантов у меня не было.

За спинами знакомых уже блондинок по имени Мария, стоящих на ресепшене, отливала благородной медью табличка с логотипом компании Руслана. Я почти не заметила ее в прошлый раз, но, видимо, подсознательно запомнила, потому и вернулась сейчас.

Чтобы войти в логово зверя.

Обе Марии — та, что повыше и та, что пониже — явно меня узнали и теперь перешептывались, глядя, как я приближаюсь к ним, едва переставляя ватные ноги. С каждым шагом они улыбались все шире и уже готовились к новому представлению. Любовница Николая Вайцнера — то ли Ираида, то ли Ариадна, кто их помнит! — пришла, чтобы умолять пропустить ее к нему.

Правда, на этот раз мне был нужен не Ник.

Тем веселее будет спектакль, потому что к Руслану без записи меня не пропустят тем более. Кроме того, я совсем не хочу, чтобы он знал о моем приближении и успел подготовиться.

Поэтому, не дойдя до стойки буквально трех шагов, я развернулась и вышла обратно на выстуженную ветром улицу. Не настолько я сильна, чтобы бросаться в лобовую атаку.

Оглядевшись по сторонам, я насчитала не меньше десятка всевозможных кафе и ресторанов, лепившихся вплотную к бизнес-центру. Всем хочется откусить немножко от зарплат офисного планктона и топ-менеджеров. Большая часть витрин была украшена предложениями бизнес-ланчей по скромным и не очень ценам. Меня же заинтересовало заведение вообще без рекламы.

Я быстренько погуглила — так и есть. Одно из самых дорогих и модных мест города. Насколько я знаю Руслана, он не будет обедать в местной столовке, да и ланч за четыреста рублей ниже его достоинства. Скорее всего, если он вообще выберется на обеденный перерыв, зайдет сюда.

Игры в шпионов — не самое мое любимое развлечение, я предпочитаю квесты, мечи и магию. Однако что делать, если на голове у меня гнездо после бессонной ночи, а глаза не накрашены? В сумке нашелся шелковый платок, под который я убрала волосы, темные очки на пол-лица и — ура! — яркая помада. Последняя воняла затхлостью и не шла мне категорически, но в таких местах, как этот понтовый ресторан всегда есть необъявленный дресс-код. Если местному персоналу я не понравлюсь, меня все равно пустят, но усадят за столик на проходе и будут каждые пять минут доставать вопросами, не хочу ли я что-нибудь заказать или уже принести счет? У меня же была цель, с которой все это не очень сочеталось.

Обедать сюда ходило не так много народу, основной наплыв ожидался к вечеру, поэтому я без труда выбрала маленький столик в темном углу, где даже окно было закрыто плотной шторой. Зато если сдвинуться чуть-чуть в сторону, то можно было, не вставая со стула, увидеть весь зал.

Сколько мне придется тут сидеть, я представляла слабо, поэтому заказала речную рыбу — с ней можно очень долго возиться, выбирая мелкие косточки. И замороженную «маргариту», совершенно не подходящую к сезону. Но тем лучше — ее тоже можно цедить часами.

Свою маскировку я так и не снимала, продолжая игру в шпионов. Кроме того, это выглядело даже изящно: загадочная дама в очках и шелковом платке, задумчиво цедящая ледяной коктейль из киношного бокала для мартини.

Не хватало только черных шелковых перчаток до локтя, туфель на шпильке…

И злодея с большим пистолетом.

А вот и он.

Глава сорок шестая. Первые победы Ариадны

Руслан редко понижал голос в общественных местах. Он всегда занимал все пространство, его было видно, слышно, и он по праву считал мир своим. Поэтому голос я услышала первым.

Осторожно отодвинулась и увидела, что его провожают к большому столу в центре зала.

Значит, он будет не один. Насколько это хорошо или плохо для меня, я еще не поняла. Просто вытерла влажные ладони о юбку, проглотила ком в горле и начала подниматься.

Если не один — это безопаснее. Если один…

Набрала воздуха в легкие и уже сделала шаг вперед, когда дверь ресторана открылась и внутрь вошел Ник. Он сразу отстранил администратора и направился к Руслану, широко улыбаясь и протягивая руку для рукопожатия.

Черт, черт, черт!

Я нырнула обратно в свое укрытие и невидящим взглядом окинула рыбу, которую я успела только разрезать. Белело ее нежное нутро под вонзенной в самое сердце вилкой.

У рыб ведь есть сердце? У осьминогов их три, а про рыб — не помню.

Боже, зачем я думаю про каких-то рыб?

Сердце колотилось как бешеное, будто я уже сбежала отсюда и промчалась, не помня себя, много-много километров. Я не боялась Руслана, который угрожал меня убить, но испугалась Ника, который всего лишь меня бросил.

Где логика?

Но рядом с Ником я никогда не смогу сказать Мальцеву все, что хотела бы. Ник все вывернет наизнанку, отравит своей ложью. Я окажусь отчаявшейся брошенной любовницей, которая не сумела с этим смириться. Сумасшедшей Ариадной с растрепанными волосами и горящим безумием взглядом.

Брошенной ими обоими любовницей.

Нет. Нет.

Нет.

Не могу.

Бросив последний взгляд на распятую на тарелке рыбу, я оставила на столе крупную купюру и выскользнула на улицу, стараясь не поворачиваться лицом к залу. Почти бежала до двери, опасаясь окрика в спину, но обошлось.

Из ресторана они, конечно, вышли вместе и так же вместе скрылись за дверями бизнес-центра. Я уже сама себе начинала казаться городской сумасшедшей, которая шпионит за бывшим любовником, прячась за деревьями и фонарными столбами.

Теперь — что?

Ждать до вечера?

На улице я замерзну и устану.

Уехать и растрепать, растерять весь боевой настрой? Почему-то мне казалось, что стоит сейчас сдаться, перенести главный бой на другой день — и мои и так невеликие шансы на победу, растают как дым в вечернем воздухе.

Нельзя. Так нельзя.

И я вновь направилась в лобби бизнес-центра. Подошла к кофейному киоску, попросила раф с ванильным сиропом и с комфортом устроилась на одном из многочисленных диванчиков, расставленных вдоль окон. Я была там не одинока, мне составляли компанию курьеры в ярких разноцветных куртках с квадратными ранцами, доставщики пиццы с аппетитно пахнущими коробками, визитеры, ожидающие тех, кто спустится и заберет их с собой, люди, которые пришли устраиваться на работу и теперь ждали вызова. В уголке под высоким фикусом Бенджамина даже шло одно собеседование.

Здесь было почти уютно. Пока одна из Марий с ресепшена — та, что повыше — не засекла меня на своих радарах. Ее можно было понять — в таком удобном местечке наверняка не раз пытались коротать время бездомные и распивать свои аптечные коктейли местные алкоголики. Так что глаз у нее был наметан. Ну и я уже привлекла к себе внимание раньше.

— Добрый вечер. Кого-то ждете? — она была отменно вежлива. Той самой вышколенной вежливостью, которую никогда в жизни не пробьешь обращением «по-человечески».

— Жду, — коротко ответила я.

Мария выдержала паузу в несколько секунд, надеясь на продолжение, но я пила свой кофе, смотрела на суету людей в лобби и облегчать ей работу не собиралась.

— Долго ли собираетесь ждать? — поинтересовалась она так же спокойно.

— Есть какие-то ограничения? — я подняла на нее глаза.

У этого разговора был путь только в одну сторону — конфликта.

Это понимала она, это понимала я. И с ее точки зрения, победа должна была остаться за ней. Неизбежно.

— Знаете, девушка… — начала она задушевным голосом. — Я хочу дать вам один добрый совет…

Наверняка что-нибудь про женское достоинство и рабочие отношения, которые должны оставаться рабочими. Или про полицию, куда не стоит попадать таким, как я. Или — да неважно! Я не собиралась проигрывать.

Она воевала лишь за свой маленький кусочек власти, а я…

За брата. За себя. За свою жизнь. За мой Лабиринт.

Поэтому я встретила ее взгляд совершенно спокойно. Не пытаясь бросить ей вызов, не собираясь униженно оправдываться. И долго смотрела в прозрачно-серые глаза, окаймленные модными темно-фиолетовыми стрелками.

Не знаю, что она прочитала в моем взгляде, но сначала ее зрачки сузились, как от яркого света, а потом расширились, залив почти всю радужку чернотой, и Мария перестала улыбаться. Выпрямилась, развернула плечи и бросила нервно вертеть кольцо на пальце.

— Извините, — сказала он тихо и с каким-то… уважением? — Ждите, сколько нужно. Вам кофе или чай принести?

— У меня есть, спасибо, — отсалютовала я картонным стаканчиком.

Она ушла от меня с прямой спиной и вернулась за стойку. Вторая Мария что-то попыталась у нее спросить, но она отмахнулась, отказавшись что-то объяснять, и та только пожала плечами.

Мне же в этот момент было не до разгадывания загадок только что случившейся битвы.

Из раздвинувшихся дверей лифта вышел Руслан.

А следом за ним — еще двое полноватых и веселых мужчин в костюмах, которые начали хлопать его по плечам и над чем-то громко хохотать.

Я заколебалась, не понимая, стоит ли бросаться ему наперерез или…

Или что?

Это во мне говорит страх прежней маленькой сестренки, которая вечно прячется за спину своего брата-монстра? Или интуиция, которая велит подождать. Но чего ждать?

Двери соседнего лифта разошлись, и веселую компанию, ускоряя шаг, догнал Гришенька.

Вот это да! Я даже огляделась — неужели я нигде не заметила Ника? Но он был один.

Уже подружился с Мальцевым и готовится продать свою уникальную экспертность теперь и ему? Отличная карьера.

Я поднялась с диванчика и, выбросив по пути смятый стаканчик, вышла вслед за компанией на улицу. Холодный ветер рвал волосы и бросал их в глаза, мешая смотреть, куда я иду. Споткнувшись пару раз, я чуть не навернулась с бордюра прямо в лужу на проезжей части, а потом и вовсе почти попала под машину. Меня спасла чья-то рука, в последнюю секунду дернувшая за плечо так, что внутри что-то хрустнула.

Обернувшись, я лицом к лицу столкнулась с Гришенькой.

— Фролова! Тебя как сюда занесло? — прошипел он мне в лицо, испуганно, как мне показалось, обернувшись назад.

Там, за его спиной, у края тротуара остановился длинный черный лимузин, дверь приоткрылась, и оттуда буквально выплеснулась на темный асфальт оглушительная музыка, в которой я с трудом разобрала один из хитов этого лета. Словно множество щупалец хтонического чудовища, из глубины лимузина высунулось несколько женских рук, и они заволокли Руслана с его компанией в грохочущее нутро.

— Мне нужно поговорить с Мальцевым.

Ветер попытался запихнуть эти слова обратно мне в горло, но они уже вырвались наружу, и ничего исправить было нельзя.

— Ты с ума сошла?! — Гришенька попытался заслонить меня от лимузина.

— Гриш, помоги, пожалуйста, — я выплюнула забившиеся в рот волосы и посмотрела на него очень серьезно. — Куда вы сейчас?

— Мы сейчас в клуб. И он принадлежит другу Руслана. Это последнее место, где тебе стоит с ним разговаривать.

Он был смертельно серьезен. Никогда не видела таким этого балбеса. Обычно у него все шуточки, все не всерьез. Но сейчас он смотрел на меня своими черными глазами, и в них плескалось неожиданное для меня беспокойство.

— Мне очень нужно.

— Ты уверена?

— Да.

Гришенька вновь оглянулся на лимузин, откуда ему замахали руками, а водитель в настоящей фуражке шофера качнул головой, показывая на знак «стоянка запрещена».

— Хорошо. — Гришенька резко выдохнул и вновь ухватил меня за уже пострадавшее плечо. Я еле сдержала вскрик. — Поезжай за нами в клуб «Яблоко Евы», я тебя встречу у черного входа.

И он, оттолкнув меня, почти бегом направился к лимузину. Я отступила в тень козырька здания, наблюдая, как женские руки затаскивают внутрь и его, и достала телефон, чтобы вызвать такси. Надеюсь, этот клуб есть на картах.

Глава сорок седьмая. Ариадна встречается с чудовищем

«Яблоко Евы» оказалось таким отвратительным блядюшником, что я задумалась — всегда ли Руслан обладал настолько дурным вкусом. И как в этот вкус вписывалась я. Выводы были такие мрачные, что думать дальше не хотелось.

Гришенька встретил меня, как обещал — у входа в скромный двухэтажный особнячок в одном из самых уютных центральных районов. Идиллический облик типичного городского дома середины девятнадцатого века уродовала витиеватая вывеска с названием клуба. Ее старались тоже изобразить «под старину», но почему-то чугунное литье с этой задачей не справилось.

— Она со мной, — небрежно бросил Гришенька мордоворотам, охраняющим вход, и подтолкнул меня в спину, чтобы быстрее проходила, не пялилась на статуи в античном стиле, стоящие в холле перед мраморной лестницей, которые изображали отнюдь не античные сюжеты. Древние греки с римлянами ребята тоже были не особо скромные, но тут мастер, кажется, вдохновлялся сайтами вполне определенной направленности.

Позолота и тусклые старые зеркала в старинных рамах перемежались неоновыми надписями и нарочито ободранными до изначальной кладки стенами. Было ощущение, что дизайнер этого места так и не определился, какой стиль ему больше нравится, и решил погрузиться в разнузданную эклектику.

А на вершине той самой мраморной лестницы, в нише, ожидающей самую прекрасную из статуй, стояла живая девушка. Вымазанная белой краской, с нарисованными золотыми прожилками «под мрамор» — разумеется, полностью обнаженная! — и с гигантским алым яблоком в ладонях.

Я только на секундочку закрыла ладонями лицо, потерла его и обернулась к Гришеньке, взглядом спрашивая, что дальше.

Он, кстати, со своими блестящими ботинками, огромной пряжкой на ремне, зализанными тонной геля волосами и огромными золотыми часами на запястье смотрелся в этом антураже как родной.

— Направо, — сказал Гришенька, указывая на полукруглую дверь под лестницей. — Там приватные комнаты. Самая последняя по коридору. Я сказал, что к нему есть важный разговор, так что он должен быть почти трезвый.

И он развернулся к лестнице, готовясь уйти. Честно говоря, больше всего мне хотелось захныкать и ухватить его за рукав, умоляя остаться и пойти к Руслану вместе со мной. Но это, конечно, была минута слабости. Хуже компания при этих переговорах могла быть, только если бы тут объявился Ник. Я даже огляделась на всякий случай — не явится ли дьявол в ответ на мысли.

Но, к счастью, никого больше в холле не было. Только доносилась откуда-то снизу приглушенная музыка, толкаясь в подошвы тяжелыми басами, да плыл по воздуху пряно-душный восточный аромат.

За дверью оказался длинный коридор, выкрашенный в будуарный темно-розовый цвет с тусклыми лампами, расположенными у самого пола. Я проходила мимо одинаковых дверей, стараясь не прислушиваться к происходящему за ними, но музыка здесь была совсем тихой, а вот стоны — громкими. И разнообразные запахи — уже не только благовоний, кальяна или сигарет, тоже не давали себя игнорировать. Меня слегка затошнило, и я ускорила шаг.

Перед последней дверью я задержалась всего на секунду — набрать воздуха.

И зашла.

Руслан Мальцев, мой бывший мужчина, владелец одной из крупнейших игровых компаний, человек, которому мой брат сломал ноги. Человек, который ненавидит меня.

Он сидел, развалившись, на низком бархатном диване, на полированном столике перед ним стояла бутылка виски, два квадратных бокала и графин с яблочным соком.

Гришенька так и не предупредил его, с кем будет разговор — потому что при виде меня глаза Руслана его расширились, а брови поползли вверх.

Я на ощупь закрыла за собой дверь, не поворачиваясь к нему спиной.

И вздрогнула, когда он медленно поднялся с дивана и обогнул столик, подходя ближе.

— Не боишься?.. — Руслан стоял в паре метров от меня, но ощущение было таким, словно его тяжелая аура пытается расплющить меня об стену. — Если я тебя на людях чуть не убил… Что помешает мне тут?

Мне казалось, что я стою перед огромным доберманом, который скалит зубы — одно неверное движение, и я буду разорвана в клочья. И страх тоже показывать нельзя. Он чует, когда его боятся — и тут уже не жалеет.

— Рус, я тебя хорошо знаю, — я даже не пыталась улыбаться, это выглядело бы слишком фальшиво. — Ты немножечко психопат, конечно, но больше любишь в это играть. Чуть не убил ты меня как раз там, где тебя было кому остановить.

Руслан смерил меня тяжелым мрачным взглядом из-под нахмуренных бровей. Сейчас было не к месту это вспоминать, но я все равно не могла выкинуть из головы, как всегда лежала у него на груди после секса и осторожно пальчиком разглаживала эту хмурость, словно надеялась его изменить.

Он сделал ко мне еще один угрожающий шаг.

Хотелось поднять подбородок, но я не делала ни единого движения, даже не прищуривала глаза, хотя мне нужно было отгородиться от его взгляда хотя бы ресницами.

Черт, как я была в него влюблена когда-то!

В этот тяжелый взгляд. В бронебойную уверенность в себе. В вайб «малышка, я все решу».

Но я оказалась не его малышкой, ему надо было что-то… другое.

Не такое, как я.

— Все-таки я был прав, когда тебя бросил, — кривая ухмылка на его лице появлялась медленно и трудно, словно ему требовалось немалое усилие, чтобы задействовать нужные мышцы. — Женщина должна быть мягкой. Такой, которую хотелось бы защищать от всего мира. А ты, хоть и умная… Да, умная, Ариадна. Но…

— Меня есть кому защитить, — не удержалась я.

— Я помню. — Руслан уронил эти слова так тяжело, что я едва не перевела взгляд на пол, чтобы увидеть, как они пробили перекрытия и рухнули в подвал. — Теперь до конца жизни буду предсказывать бури и грозы. Зачем ты пришла? Не самоубиться же об меня из-за того, что тебя Вайцнер бросил?

Юмор у него всегда был темноватый, но сейчас мрачная шутка сняла напряжение. Это отчетливо почувствовали мы оба.

Я переступила с ноги на ногу, Руслан сделал шаг назад — и не глядя сел в глубокое кресло у стены.

— Брата переводят в колонию строгого режима.

Руслан не отреагировал. Он сидел, молча глядя на меня, не меняя позы, даже не постукивая пальцами по подлокотникам.

Тишина между нами сгущалась, как ночной туман над морем.

Я не выдержала первой:

— Твоя работа?

— Моя.

— Зачем?

— Ты меня выбесила.

Я закрыла ладонями лицо и громко выдохнула.

Чем сложно разговаривать с умным человеком, а Мальцев всегда был умен — он заранее знает все, что ты можешь ему сказать. Не знал бы — сам инициировал бы этот разговор.

— Чем? Своим существованием?

— Тем, что к Вайцнеру клеилась.

— Я к нему не клеилась! — взвилась я, сжимая кулаки и качнувшись в его сторону. И только потом сообразила. — Ты ревнуешь, что ли? Рус?!

Ответом мне был только бешеный взгляд. Настолько яростный, что я задохнулась и захотела вжаться спиной в дверь. Потому что даже открыть ее было страшно — этот зверь кинется на меня и…

Глава сорок восьмая. Волшебная нить Ариадны

— Руслан! Это ты меня бросил вообще-то! — напомнила я в отчаянии. — Тебе не все равно, к кому я там клеюсь спустя столько лет? Даже когда не клеюсь!

— Вы слишком хорошо спелись, — ответил он совсем на другой вопрос. — Творческий дуэт, бля! Компанию зарегистрировали. Игру делаете. Твою.

— Ну и что?! Мы тебе не конкуренты!

Я даже попробовала вообразить, что Рус испугался конкуренции с нашим «Лабиринтом». Рус, чья компания занимает половину того бизнес-центра, чьи игры на первых строчках всех рейтингов, о чьих корпоративах ходят легенды… И наша поделка с графикой от двух капризных девочек, которые учились рисовать на бесплатных курсах ВКонтакте.

Не удержалась и рассмеялась от этой картинки.

И осеклась под его взглядом.

— Ариадна… — Руслан смотрел на меня как на умственно отсталую. — Ты, конечно, умная, но все-таки такая дура…

— Не понимаю, — сказала я. И повторила громче: — Не понимаю! Ты же меня сам гнобил за мои фантазии! Говорил, что чего-то стоит только реально сделанная игра, а потом — проданная. Что время одиночек прошло, а время креативных личностей не наступало никогда. Что я никогда не продам свои фантазии, даже если…

Я помотала головой и наконец отлипла от двери. Напряженные мышцы ног вдруг заныли, и я присела на край полированного столика. Боком, так, чтобы в любой момент вскочить.

— Все верно, — кивнул Руслан.

— Даже если мне удастся кого-то убедить, это все не взлетит, хотя ты и…

— Признаю их оригинальность, Ариадна.

— Да ладно?!

Он всегда смотрел на мои идеи, как на корявые детские поделки. Хорошо, конечно, что развивается мелкая моторика, но другого толку от этого нет. И советовал применять свою фантазию в переводах — там действительно иногда требуется креативность, чтобы сохранить обаяние оригинала и не слишком далеко уйти от смысла.

— Что тебя удивляет? — скривился Руслан. — У всех, кто хочет сделать Игру Мечты, как правило, есть пара-тройка оригинальных идей.

Он потянулся к столику и взял с него бокал. Помешал в нем тонкой трубочкой. Запахло яблоками и алкоголем. Его любимый коктейль — виски и яблочный сок. Причем виски — двадцатилетней выдержки, а сок — самый дешевый, с химическим вкусом.

— Меня удивляет, что при этом тебя бесит наш, как ты говоришь, «творческий союз» с Ником. Если я такая же, как другие идиоты, носящиеся со своей игрой мечты, из него все равно ничего не выйдет.

— Кто сказал, что ты такая же, как другие? — Руслан вальяжно развалился в кресле, закинул ногу на ногу, покачивая носком ноги, обутой в непристойно дорогой ботинок.

Еще одна его фишечка — на обувь он не жалел денег. В начале карьеры мог потратить всю зарплату на одну пару и потом весь месяц ужинать дома пельменями вместо походов в рестораны. Говорил, что неудобные ботинки могут заставить человека согласиться на такое же неудобное предложение. Потерпел в одном — может потерпеть и в другом.

— Ты?.. — нахмурилась я. — Такая же, как эти бесполезные мечтатели. А Ник…

— А Вайцнер рискнул сделать на тебя ставку. Не побоявшись ничего. Даже меня. В отличие от тебя, Вайцнер — не дурак.

Я медленно втянула носом воздух, не понимая, как я должна на это реагировать.

Он что — признался, что я не совсем бесполезная?

— Ты… завидуешь Нику?.. — я рискнула озвучить это почти шепотом.

— Завидую этому мудаку? — Руслан скривился. — Он такой же, как и я, только яйца поменьше.

— Тогда…

— Тебе, Ариадна. Я завидую тебе. И всегда завидовал.

Его глаза так мрачно сверкнули, что я не решилась переспросить, хотя уже была абсолютно уверена, что у меня галлюцинации. Сидит тут один из самых могущественных людей в российском геймдеве и говорит, что завидует… переводчице. У кого-то тут нехорошо со здоровьем. Либо он бредит, либо я.