Ладья викингов. Белые чужаки

Глава двадцать вторая

Торгрим Ночной Волк был подхвачен речным потоком, холодным, глубоким и быстрым. Он греб изо всех сил, но тщетно: вода сжимала его в своей хватке, крутила и несла. Как бы он ни боролся, шансов спастись не было.

Он чувствовал, как тело бьется о камни на дне, но никак не мог вырваться из кошмара. Вода царила в его сне, а не он сам. Торгрим ощутил, как ярость заглушает его бессилие.

И внезапно он понял, что больше не беспомощен, что его положение не безнадежно. Он почувствовал, как по телу разливается огненная сила, и вдруг осознал, что уже не тонет в реке, а стоит на берегу — могучий, готовый ко всему.

Он выскользнул из-под мехового покрывала, мягко и бесшумно пробрался мимо спящих на палубе воинов. На носу сидел часовой, но он не слышал Торгрима и не обернулся.

Торгрим тенью скользнул через борт корабля на галечный пляж, куда «Красный Дракон» затащили на ночь. До бухты, где они с Орнольфом закопали Корону Трех Королевств, оставался еще день пути. Последние угли в костре, разведенном чуть раньше на берегу, светились в темноте драконьими глазами.

Торгрим двинулся вдоль кромки прибоя — быстрый, внимательный, ловкий — и исчез в кустарнике, который рос неподалеку от пляжа. Там засели враги, он чувствовал их нутром — множество опасных врагов. Ведомый инстинктом, Торгрим двинулся сквозь заросли. Плеск волн и крики козодоев заглушали звуки его шагов.

Глаза словно светились, пронзая взглядом тьму. Рот его приоткрылся, дыхание было коротким и резким. Кто-то находился поблизости, Торгрим чуял его запах, и, хотя в свете мерцающих звезд он мог видеть лишь темные силуэты, нос безошибочно подсказал ему место, где прятался чужак.

Торгрим обошел его по широкой дуге, выбрался из кустарника на открытое пространство и побежал по влажной траве неслышной волчьей трусцой. Запах чужака с силой ударил в ноздри — застарелый пот, древесный дым, мед и острая вонь железа. А затем Торгрим увидел его, затаившегося под кустарником: пригнувшись, он смотрел в сторону пляжа, где отдыхал драккар. Соглядатай не видел, как Торгрим Ночной Волк подходит сзади.

Торгрим остановился в двадцати футах от чужака. Лишь от него, Торгрима, зависело, будет тот жить или умрет, а соглядатай даже не знал о нависшей над ним опасности. Но нет, сегодня он не умрет, по крайней мере от руки Торгрима. У духов земли и троллей леса могли быть иные планы, однако Торгрима беспокоил не этот дозорный, а те, кто отправил его наблюдать. Торгрим повернулся и побежал вверх по холму, на сушу, прочь от моря.

Лагерь обнаружился примерно в миле от берега, расположенный так, чтобы его нельзя было сразу найти. Торгрим двигался размеренным шагом, и, как только он добрался до вершины холма, отделявшего сушу от моря, нос подсказал ему, где прячутся чужаки. Он прошел мимо трех дозорных, расставленных по периметру так, чтобы и мышь не проскочила.

Действительно, лагерь, разбитый на поляне в окружении дубовых деревьев, хорошо охранялся. Со всех четырех сторон дежурила стража. Если бы лагерь располагался на открытом пространстве, Торгрим не осмелился бы к нему подойти. Но тот, кто выбрал это место, хотел скрыть его за стволами деревьев. И те же стволы и кроны спрятали и Торгрима.

Он двигался между деревьями, мягко ступая по подстилке из листьев и желудей. Он чуял множество запахов, мешавших ему: дымящихся углей, пищи на костре, немытых тел. И лошадей. Здесь было много лошадей. Он слышал, как они нервно топочут и фыркают во тьме.

Торгрим добрался до края поляны и выглянул в просвет между деревьями. Там тоже стояли часовые, настороженно вглядывающиеся в ночь. В какой-то миг один из них уставился на Торгрима, казалось, прямо ему в глаза. Но он не видел Ночного Волка.

Торгрим обошел лагерь по кругу и насчитал не менее двух сотен воинов. Почти все они спали на земле, но стояли тут и два больших круглых шатра — такие мог взять в военный поход какой-нибудь благородный вельможа. Шатры светились изнутри — несмотря на поздний час, там горели фонари.

В дальнем конце лагеря его взору предстало странное зрелище: толстяк, почти голый и покрытый грязью, с цепью на шее, скорчился, привязанный к колу в земле. Неподалеку, сидя на камне, скучал стражник. Толстяк тихонько плакал. Было в нем что-то знакомое, словно он уже снился когда-то Торгриму, однако вспомнить его не удалось.

Он дважды обошел лагерь, подмечая и запоминая все возможное. Эти люди были его врагами. В молодости Торгрим начал бы убивать их немедленно, по одному, методично и совершенно бесшумно. Но с тех пор прошло много лет, и опыт приучил его вначале думать, планировать и лишь затем убивать, если это необходимо. Торгрим скользнул в темноту.

Торгрим проснулся до рассвета. Он чувствовал себя таким уставшим, словно всю ночь где-то бегал. Конечности его так ослабели, что он не был уверен, сможет ли пошевелиться. Руки были в грязи.

Рядом с ним спала Морриган, прижавшись спиной к его груди. Торгрим обнимал ее одной рукой, но совершенно не помнил, как очутился в таком положении.

Со стоном приподнявшись на локте, он огляделся. Солнце еще не встало, звезды медленно сдвигались над головой — единственный признак того, что время не остановилось. «Красный Дракон» мягко покачивался на набегавших волнах, поскрипывал и скрежетал по гальке.

Ночь начала отпускать его разум, словно туман, который, рассеиваясь, вдруг открывает незнакомый пейзаж. Он вспомнил часовых. Он вспомнил лагерь.

Торгрим сел и запустил пальцы в волосы. Морриган потянулась, перекатилась на спину и сама приподнялась на локтях.

— Что случилось? — шепотом спросила она.

Торгрим покачал головой. Он пока не был уверен. Все постепенно обретало ясность. Морриган же ждала и молчала. Она была терпеливой женщиной. Торгрим уже отмечал это раньше. Ему это нравилось.

— Там, на суше, люди, — сказал он наконец. — Больше сотни. Они следят за нами.

Морриган широко раскрытыми глазами уставилась на пляж, словно ожидая увидеть во тьме собравшуюся армию.

— Кто они?

— Я не знаю.

Долгое время они молчали. Морриган придвинулась ближе к Торгриму, буквально вжалась в него, что удивило викинга, но не оскорбило.

— Магнус, — произнесла Морриган наконец. — Магнус или Асбьерн.

— Кто?

— Они были главными помощниками Орма, северянина из дуб галл, который правил Дуб-Линном, — ответила она. — Пока я его не убила. И сейчас его люди будут нас искать.

— Да.

Теперь Торгрим вспомнил. Ему казалось, что все это случилось очень давно. Но это действительно были люди Орма. Торгрим все не мог понять, отчего те не послали драккары в погоню. При таком ветре они бы с легкостью догнали «Красный Дракон», лишившийся своего паруса, и без труда расправились бы с плохо вооруженной командой. Но, оставив «Красный Дракон» без паруса, всадники с той же легкостью могли преследовать драккар, оставаясь незамеченными.

Они услышали бормотание, шорох, а затем грохот и напряглись. Рука Торгрима легла на рукоять меча. При свете звезд Орнольф, перебиравшийся через борт драккара, показался им старым медведем, едва пробудившимся от зимней спячки. Правой рукой тот поддерживал штаны и остановился завязать их, только очутившись на палубе.

— Орнольф! — хриплым шепотом позвал его Торгрим, и ярл заковылял на корму.

Те небольшие запасы меда, которые они захватили, убегая из Дуб-Линна, разделили между всеми членами команды, и Орнольфу досталась доля куда меньшая, чем он привык. Поэтому у Торгрима были причины надеяться на то, что ярл пребывает в относительной трезвости.

Орнольф присел на палубу, посмотрел на Торгрима и Морриган и многозначительно улыбнулся, что Торгрим проигнорировал.

— Там, на суше, люди. — Торгрим кивнул в сторону пляжа. — Больше сотни. Возможно, две сотни. Они разбили лагерь в миле от берега, но в кустах сидят их дозорные.

Орнольф повернулся и посмотрел наберет, в точности как Морриган, и так же, как она, не увидел обещанной армии.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Я их видел, — ответил Торгрим.

Орнольф вгляделся в его лицо.

— Это был волчий сон?

Торгрим помедлил.

— Да, — ответил он наконец. Он не был уверен в этом.

Орнольф кивнул. Торгрим знал, что для его тестя волчьи сны являлись надежнейшим доказательством чего бы то ни было. Сны почти никогда не ошибались.

— Это люди Орма. Больше некому за нами гнаться, — сказала Морриган. — Они наверняка догадались, что мы отправились забирать корону, и нападут, как только она окажется у нас.

— Будь проклята эта корона! — Орнольф так повысил голос, что лежавшие рядом люди зашевелились и недовольно забормотали во сне.

— Без короны мой господин Маэлсехнайлл не освободит Харальда, — сказала Морриган. — Я хотела бы, чтобы было иначе. Но это так.

В ее голосе звучала искренность, которая удивила Торгрима.

Все трое помолчали, и предрассветный сумрак наполнился плеском волн и шелестом листьев под утренним бризом, шепчущим с берега.

— Что ж, хорошо, — сказал наконец, Орнольф. — Мы достанем корону и привезем ее этому ублюдку Маэлсехнайллу.

«Да, — подумал Торгрим. — Но теперь все будет иначе».

Прежде за ними охотились. А они были словно глупые птицы, которые не видят подкрадывающегося хищника. Теперь же они станут волчьей стаей, которая позволяет врагам гнаться за собой, пока не выберет подходящего момента для атаки.

— Давай установим драконью голову на носу, — сказал Торгрим. — Если на этой земле живут духи, пусть знают, что им стоит нас бояться.