Ладья викингов. Белые чужаки

Эпилог

Двадцать семь воинов с «Красного Дракона» плыли теперь в кожаной лодке. Ровно столько их уцелело и смогло пережить испытания богов, ниспосланные с тех пор, как они ступили на зеленые берега Ирландии. И этого было достаточно, потому что, если бы в лодку сел еще один человек, она, несомненно, затонула бы.

Взявшись за весла, они гребли изо всех сил, стараясь уйти как можно дальше от пылающих кораблей. Они боялись, что лодку могут поджечь обломки драккаров или что даны доберутся до нее вплавь. Но сильнее всего их гнали прочь ужасные крики сгоравших заживо. Ветераны множества битв, которых не трогали стоны раненых, они тем не менее содрогались от этих ужасных звуков.

Но не все даны погибли в огне. Далеко не все. Некоторым удалось вцепиться в обломки, и теперь они плыли к берегу. Другие решили последовать за Ормом в королевство Эгира и Ран: эти прыгали в море, наверняка имея в запасе золотые монеты, чтобы расплатиться с Ран за путь до Вальгаллы.

За ними и следили викинги с «Красного Дракона», отплывая все дальше от горящих драккаров. Они наблюдали, как два гордых корабля погружаются все глубже в воду, пока похожие, словно близнецы, головы драконов и пылающие мачты не застыли над поверхностью, прежде чем тоже исчезнуть. Все ушло в глубину, оставив под солнцем только весла, ведра и сухой плавучий мусор. Вскоре мусор вынесет на берег, и остаток земного существования эти вещи проведут в хозяйстве рыбака или пополнят утварь жены пастуха.

Как только драккары исчезли, викинги вновь принялись неторопливо грести, медленно ведя лодку к берегу. Та почти бесшумно скользила по морю. Все молчали. Никто не спрашивал о том, куда они плывут, сменяя друг друга на веслах.

Солнце уже склонилось к западу, когда один из них наконец нарушил молчание. Это был Свейн Коротышка, который уже несколько часов работал веслом.

Скажи мне, Орнольф, мы собираемся грести к тому месту, где море сливается с краем земли, или ты все же знаешь местечко, где можно причалить?

Вместо Орнольфа ответил Торгрим:

Есть поселение норвежцев, которое называется Вексфорд, к югу от Дуб-Линна. Мы отправимся туда.

— Без еды и воды далеко мы не уплывем. Нам пригодился бы парус, — сказал Эгиль Ягненок.

— В Балдойле есть монастырь. Это недалеко отсюда. Завтра мы доберемся до него и посмотрим, можно ли там добыть необходимое.

— Балдойл? Это не тот монастырь, дым которого мы видели, когда плыли на север? — спросил Орнольф.

— Тот самый.

— И какой смысл устраивать набег на монастырь, который недавно разграбили?

— Воинов у них теперь немного, и это хорошо, потому что нас тоже мало, — ответил Торгрим. — К тому же нам нужны не ценности, а всего лишь еда и вода.

Орнольф только хмыкнул и замолчал.

Они решили остаться в море на ночь, потому что не знали, движется ли еще по берегу гнавшаяся за ними ирландская армия. К счастью, чистое безлунное небо и звезды на нем позволяли ориентироваться и прокладывать курс. Они продолжали грести на юг, лодка вздымалась и опадала на океанских волнах.

Ближе к утру, перед самым рассветом, они впервые начали подозревать, что в море они не одни. Торгрим услышал звук, который не могла издавать кожаная лодка, но не мог он прийти и из океана. Гулкий звук, словно дерево столкнулось с деревом.

Он сел прямо, прислушиваясь к темноте. Теперь раздался плеск.

— Вы это слышали? — прошептал он остальным.

— Что? — спросил Орнольф, но никто ему не ответил.

— Вот сейчас, — прошипел Торгрим минуту спустя.

Теперь из темноты доносились голоса, бормочущие слишком тихо, чтобы можно было разобрать слова. И снова раздался скрип.

— Это Эгир. Или его дочери, они решают нашу судьбу! — сказал Свейн, безуспешно пытаясь скрыть панику в голосе.

— Возможно, — ответил Торгрим. — А может, и нет. Давайте-ка сделаем наши весла бесшумными.

Они поспешно стянули туники и накинули их на уключины, чтобы те не скрипели при гребле. Теперь они продвигались очень медленно, однако все так же держали курс на юг. Торгрим вглядывался в темноту, но ничего не видел. Рассмотреть что-то прямо по курсу лодки не представлялось возможным, а она все поднималась и опадала, плывя по тихим волнам.

Но затем Торгрим вдруг увидел — или ему показалось, что он увидел силуэт впереди, еще более черный, чем окружавшая его тьма.

— Суши весла, — шепнул он, и викинги перестали грести, замерев на скамьях.

Торгрим явственно ощущал повисшее над лодкой напряжение. Он смотрел вперед.

— Эгиль, у тебя острые глаза. Что ты видишь впереди? Эгиль Ягненок посмотрел в ту сторону и сказал:

— Это корабль.

Да, теперь Торгрим в этом не сомневался. Он все яснее видел длинный низкий силуэт корабля на фоне ночной тьмы. Корабль не двигался, он дрейфовал.

— Нам нужно плыть в другую сторону, — прошептал Торгрим. Потому что это, скорее всего, не друзья. Правый борт — греби, левый — табань.

Кожаная лодка развернулась на месте и медленно поползла в противоположную сторону. Вскоре Торгрим потерял темный силуэт из виду.

— Торгрим! зашептал Эгиль Ягненок. — Там еще один! Впереди снова появилась черная тень, почти такая же, как первая, словно по волшебству этот странный корабль решил держаться прямо перед их лодкой. Они вновь повернули на юг, надеясь обойти этот корабль, но наткнулись на третий.

— Это попахивает шутками Локи, — прошептал Торгерд Трещина.

Викингов постепенно охватывала паника.

— Суши весла, — приказал Торгрим.

Он не видел смысла плавать кругами по морю, если драккары все время появляются у самого носа. Лучше дождаться рассвета и посмотреть, что происходит.

— Поспите немного, — велел Торгрим и первым подал пример, устроившись поудобнее, насколько это было возможно, закрыв глаза и замерев. Сон не шел к нему еще несколько часов.

Наконец он сумел задремать, и тут кто-то потряс его за плечо. Торгрим открыл глаза и сел. Небо на востоке постепенно серело. Торгрим протер глаза. Скоро наступит день.

— Все проснулись? — спросил он.

Торгрим не знал, что увидит с рассветом, — нечто из смертного мира или из мира иного.

И тут в двадцати футах от них зазвучал голос, призывающий команду проснуться. Торгрим подпрыгнул от изумления и услышал стоны и брань. Над водой разносились звуки, с которыми люди просыпались; они шуршали мехами, зевали, постанывали и переругивались. А затем в лучах рассвета показался корабль, словно соткавшийся из морского тумана, — длинный драккар с драконьей головой, футов в сто пятьдесят длиной. Оскаленная пасть дракона на носу возвышалась над морем, рей, который был больше, чем весь «Красный Дракон», задвигался, готовясь ловить ветер.

— Боги благие… — прошептал Сигурд Пила.

— Взгляните туда! — сказал Эгиль Ягненок.

Все обернулись к корме, затем посмотрели вправо и влево. Со всех сторон их окружали корабли, куда ни кинь взгляд, на волнах покачивались драккары. Викинги ночью ухитрились пробраться прямо в центр боевого флота.

В это время кто-то на борту драккара наконец заметил перегруженную лодку, дрейфующую в двух перчах от носа корабля.

— Эй вы, там! — крикнули им. — А ну гребите сюда!

Викинги посмотрели на Торгрима. Торгрим посмотрел на Орнольфа. Тот пожал плечами.

— Что ж, выбора у нас нет, — сказал он.

После нескольких мощных гребков лодка поравнялась с массивным драккаром. Крупный мужчина в меховой накидке и сияющем шлеме облокотился о борт, глядя вниз на неожиданных попутчиков.

— Кто вы такие? — требовательно спросил он.

Орнольф ответил не менее высокомерно:

— Я Орнольф сын Храфна, ярл округа Вик! А ты кто такой, чтобы требовать от меня ответа?

Это выглядело нелепо: Орнольф в своей лодчонке вел себя также надменно, как и воин, стоявший у борта боевого корабля, но, прежде чем тот смог ответить, с палубы донесся другой голос:

— Орнольф? Орнольф Неугомонный, старый ты развратник! Над бортом показался другой воин, намного старше первого. Его длинные седые волосы были заплетены в косу, как и седая борода.

— Олаф? — завопил Орнольф. — Олаф Белый? Это ты, старый сукин сын?

Орнольф громко расхохотался, и Олаф Белый ответил таким же раскатистым смехом.

— Что ты здесь забыл, Олаф, с этим твоим великолепным флотом? — спросил Орнольф.

— До Норвегии дошли слухи, что ублюдки даны захватили Дуб-Линн, вот мы и явились, чтобы вернуть его в добрые руки.

— Это правильно, Олаф, — согласился Орнольф.

— А ты со своими людьми присоединишься к нам, или вам так нравится грести в море, что мне вас лучше не останавливать?

— Что скажете, люди? — спросил Орнольф. — Хотите снова наведаться в Дуб-Линн? На этот раз, я уверен, они окажут нам куда более теплый прием. Вы согласны?

Викинги были согласны. А после короткой стычки с застигнутыми врасплох, оставшимися без предводителя и оказавшимися в меньшинстве данами Орнольф и его команда действительно нашли Дуб-Линн куда более приветливым, чем во время первого визита.

Погребальный пир по Маэлсехнайллу мак Руанайду состоялся через три дня после того, как армия павшего героя нанесла поражение Кормаку Уа Руайрку. Бригит, будучи его дочерью и принцессой, заняла свое место во главе стола, рядом с Фланном мак Конайнгом, который каким-то образом, по странному согласию всех без исключения ри туата, был назначен протектором королевства, поскольку Маэлсехнайлл не оставил наследников.

Один из ри туата встал, поднимая серебряный кубок.

— Благородный король Тары поразил враждебных нам фин галл и предательскую армию Кормака Уа Руайрка за одно только утро, на одном и том же поле, сначала одних, а затем других! Подобной отваги не видели раньше, и с ним не сравнятся герои грядущих дней!

Гости закричали, поддерживая тост. Фланн улыбнулся, но сдержанно, как того требовали обстоятельства, и тоже поднял кубок. Бригит возвела глаза к потолку. Она не была уверена в том, что тост произнесли в честь ее отца, а не в честь Фланна мак Конайнга, зато предполагала, что эта двойственность была намеренной. Ри туата уже льстили Фланну, как раньше — ее отцу.

«Проклятые лизоблюды», — подумала она. Еда на ее тарелке осталась нетронутой. Бригит не чувствовала аппетита с тех самых пор, как Фланн мак Конайнг казнил Кормака Уа Руайрка. То, что Маэлсехнайлл погиб на поле боя, не спасло Кормака от мучительной смерти: ему вспороли живот так же, как его брату, и род Уа Руайрков прервался. Бригит пришлось признаться себе, что к бывшему деверю, всячески пытавшемуся наставить своему брату рога, она испытывала куда меньше сочувствия, чем к бывшему мужу Доннхаду.

Кормак к тому же не выказал той храбрости, с которой Доннхад сумел принять свою смерть. В отличие от Доннхада, встретившего смерть достойно, с суровым выражением лица, Кормак вопил и рыдал, умоляя сохранить ему жизнь. Это жалкое представление ничем ему не помогло, он лишь потерял последний шанс остаться в памяти людей смелым человеком.

Воинов Кормака изрубили в куски, а уцелевшие стали рабами Фланна и других ри туата. Вскоре они наверняка пожалеют о том, что не погибли на поле боя.

Затем заговорил Фланн, но Бригит его не слушала. Она взглянула на Морриган, сидящую в дальнем конце стола. Вся эта история казалась Бригит очень странной. Маэлсехнайлл прошел через множество битв, не получив ни царапины, и вдруг погиб во время самой обычной мелкой стычки. Никто не видел, как он умер, лишь позже нашли его тело с перерезанным горлом.

Бригит размышляла о словах, которые Морриган велела ей заучить, словах на незнакомом ей языке. Они вполне могли оказаться заклинанием, которое и привело к внезапной гибели отца. Наибольшую выгоду смерть короля принесла именно Фланну и Морриган.

«Что ты знаешь об этом, Морриган?» — подумала Бригит и поспешно отвела взгляд, прежде чем Морриган сумела прочитать ее мысли. Бригит знала, что должна соблюдать осторожность. Фланн провозгласил себя протектором, пока не будет оглашен порядок наследования, но протекторы умели сделать себя королями. Единственная настоящая угроза его власти исходила именно от нее или же от ее еще не родившихся детей. Фланн и Морриган будут начеку.

Бригит оглядела сидящих за длинным столом ри туата, рассматривая их одного за другим. Вожди кланов ели и пили, как свиньи, не следя за манерами. Большинство уже потеряло человеческий облик. Она вздохнула.

Ей придется выйти замуж за одного из них. И сделать это как можно скорее. Светловолосый и голубоглазый Конлайд Уи Кенселайг выглядел не хуже прочих. Этот, наверное, подойдет.

Бригит еще не оправилась от ужаса после похищения, а также после того, как ее деверь умер страшной смертью у нее на глазах. Этим, пожалуй, можно было оправдать утреннюю тошноту. Служанки, похоже, пока еще верили, что причиной болезни стали пережитые ею потрясения, но долго это не продлится, затем наверняка поползут сплетни и слухи.

Бригит нужен был муж, а наследнику трона Тары — законный отец, которого все примут за родного, благодаря его светлым волосам и голубым глазам, таким же, как у ребенка. Особенно теперь, когда Фланн явно намеревался удержать трон для себя.

Никто, никто, кроме Бригит мак Руанайд, никогда не узнает, что в жилах ее наследника течет кровь фин галл.

Морриган показалось, что Бригит на нее смотрит, но принцесса отвернулась прежде, чем ей удалось поймать этот взгляд.

«О чем ты так задумалась, дорогая?» — мысленно спросила ее Морриган, которая не сомневалась в том, что Бригит пытается отгадать, каким образом Фланн сумел так быстро приобрести горячую поддержку.

Принцессе наверняка казалось, что эго произошло мгновенно. Но она не знала, что Фланн мак Конайнг годами завоевывал поддержку и любовь ри туата, попутно сея в их сердцах семена страха и недоверия к Маэлсехнайллу. Он долго возделывал и удобрял это поле, и теперь пришла пора пожинать урожай. Несколько драгоценных камней, вынутых из короны, несколько дюймов золота, сточенных с ее обруча, — вот и все, что потребовалось для подкупа остальных. Бригит сама доставила сообщение Морриган Фланну, когда им пришло время действовать: «Пусть Тара падет, а Фланн вознесется». Дочь короля сообщила Фланну, что пора покончить с ее отцом.

Маэлсехнайлл мак Руанайд был злым человеком. Вот и все, что можно было о нем сказать. Вместо того чтобы воевать с язычниками-северянами, он враждовал со своими сородичами-ирландцами, разорял монастыри и церкви — лишь потому, что те находились в землях другого короля, которого Маэлсехнайлл мак Руанайд назначил своим врагом.

Больше подобное не повторится. Брегой будет управлять праведный человек.

Морриган подумала о Бригит. Люди Фланна, Патрик и Доннел, завели себе подружек — служанок принцессы. Благодаря им Морриган знала все об утренней тошноте Бригит. Глупые девчонки считали, что виной тому пережитые Бригит страдания, но Морриган догадывалась об истинной причине ее болезни. Она оглядела ри туата, гадая, кто же из них отец.

А затем ее неожиданно посетила иная мысль. Харальд? Это казалось маловероятным. И все же Харальд был молод и красив. Он похитил принцессу. Даже если Бригит не отдалась ему по собственной воле, он мог овладеть ею силой.

Возможно ли это? Морриган присматривалась к Бригит с новым интересом.

Впрочем, в конечном итоге это не имело значения. Через девять месяцев может появиться на свет наследник трона Тары, если, конечно, у Бригит родится сын. У них есть целых девять месяцев, за которые Фланн должен настолько укрепить свои позиции, чтобы остаться протектором при наследнике трона.

Ну а затем, когда правление Фланна надежно упрочится в Бреге, настанет момент явить миру Корону Трех Королевств. Фланн мак Конайнг, король Бреги, станет также королем Лейнстера и Миде.

И обретет такую власть, что даже внук Маэлсехнайлла мак Руанайда не сможет бросить ему вызов. К тому времени Ирландия изменится и будет воевать с истинными врагами.

Фланна мак Конайнга не остановит никто, если Морриган произнесет свое веское слово. И она его произнесет.